Мы подъехали к дому Федюни.
- Федюня, а что Таисия, дети дома?
- Не, я их в гости к сватам на пару дней отослал, чтоб под ногами не путались - просиял заботливый глава семьи. – Так что мы вольные казаки и что хотим, то и будем делать.
- Мужики, я пока машину в порядок приведу, а вы быстренько бросайте в дом свои вещи, и из дому сюда в машину несите рюкзачок с припасиками. Там в сенях он лежит,- деловито скомандовал нам вольный казак Федюня.
Послушно мы с Серёгой начали выполнять то, что было велено.
В просторном светлом доме нас встретил полный порядок, прохлада, и тишина.
Маленький котёнок играл с лучиком света, пробившимся сквозь густую крону большой липы во дворе и упавшим через окно на тряпочный коврик, лежащий на крашеном полу. Завидев нас котёнок замер, но через минуту потеряв к нам всякий интерес, продолжал играть. Понятно было, что в этом доме котят не обижают. Негромко репродуктор из угла сообщил нам московское время и предложил послушать запись двадцатилетней давности - радиопостановку театра у микрофона.
Мы сложили в угол наши сумки и поискали Федюнины припасики.
- Это вот этот рюкзачок?- спросил у меня Сергей, кивая на чудовищных размеров мешок с заплечными лямками и туго натянутыми боками.
- Зная Федюнину слабость к «пожрать», похоже он,- вздохнул я.
С трудом мы вынесли «рюкзачок» из дому и кое - как пристроили в багажник машины.
Я потирал колено, ушибленное обо что то жуткое и твёрдое из «рюкзачка».
- Ты чо, на неделю жратвы набрал?- спросил багровый запыхавшийся Серёга у Федюни, благодушно протирающего лобовое стекло.
- Да ничего страшного,- успокоил нас Федюня. – Так, чуть – чуть покушать, на случай, если рыбка ловиться не будет. Картошечка там, консервы, ну, ещё кое что…
- И водки небось целый ящик наготовили?- с надеждой спросил я.
- Не, Борисыч сказал, что напиваться не будем! Взяли и всего - то по бутылочке на брата. Слону дробина! На свежем воздухе, да под хорошую закусочку, да в хорошей компании – одно удовольствие! Это ж вам не Доллров самогон!
Мы дружно засмеялись.
- А что, жив дядь Витя?- спросил Сергей.
- Та! А что ему сделается! Жив и здоров, и такой же, как и прежде- на гулянку лучше не звать! Шубутной мужик! Всегда такой был, и сейчас не изменился! И драчку может пьяную затеять, и с мужиками пить- гулять- шуметь до утра! Не берут его ни приключения, ни годы. Только, правда, голова белая совсем.
- А самогон гонит?
- Как же не гнать то? Гонит, конечно. Не на продажу. Только для себя. Но мы с Борисычем и не просили. Одного раза на всю жизнь хватило. Будем пить обычную водочку имени действующего президента. Слава Богу, сейчас нормальные времена. Не Горбачёв –Лигачов - сухой закон! Тоже ещё два долбоклюя! Нашли страну, где сухой закон вводить! Водочка сейчас доступная и качественная, на фига нам самогон? Ну его! Особенно Доллров! Уж больно коварная штука!
- Да уж, тебе с Борисычем, конечно, виднее,- рассмеялись мы.
- Гы-гы-гы-, передразнил нас смущенный Федюня. – Ладно, садитесь, поехали! Там Борисыч один уже извёлся наверное. Нашли чего вспоминать! Ладно бы доброе бы что - нибудь, а то –Доллров самогон!
Мы закрыли ворота, заперли калитку, сели в машину.
- Не, ну честно, Федюнь, ведь правда есть о чём вспомнить! Чо ты? Ведь вещь убойная, так ведь?- не сумели удержаться, чтобы не подколоть Федюню добрые старые друзья.
- А то!- признал Федюня,- Укладывает наповал! Вот уж и правда была история!
Доллров самогон
Начался очередной армейский призыв на срочную службу. Почтальоны понесли повестки по всему Советскому Союзу. Пять повесток пришли и в село, в том числе две из них Федюне и Борисычу. Все засуетились в лихорадочной подготовке проводов юношей в ряды Советской армии.
Матери новоиспечённых призывников всплакнули и начали отбирать вещи и одежду сыновьям в дорогу, готовить «сидор». Отцы осматривали запасы спиртного, закусок, прикидывали, какой скот будут резать и какую птицу бить к торжественному столу. Родственники припоминали напутственные слова новобранцам и предвкушали обильное застолье.
Семьи будущих солдат совещались, кого из ближних и дальних родственников пригласить на торжество. Сами призывники, сразу поважнев, старались вести себя по-взрослому, солидно. Они храбрились и пытались вести себя как крепкие мужчины, защитники Отечества, стараясь этой бравадой скрыть страх перед неизвестностью, о которой бывалые, опытные мужики говорили достаточно много и хорошего и тревожащего, многозначительно - снисходительно похлопывая новобранцев по плечу: «Кто не был, тот будет. Кто был – не забудет!»
Семьи Федюни и Борисыча решили проводы устраивать вместе.
Всё-таки парни с детства друзья – «не разлей вода», практически братья, отправляются выполнять священный долг и почётную обязанность. Кроме того мама Федюни не рядовой человек, а величина в селе - агроном, а вот родственников у них немного, и проводы «с размахом» не получаются.
Зато у Борисыча не меньше половины села дядьёв, тёток, двоюродных и троюродных братьев, сестёр, и седьмой воды на десятом киселе. Да в соседних двух – трёх сёлах есть кого позвать на такое великое событие, равное которому только свадьба, похороны да рождение ребёнка.
Вот Борисыч с Федюней и выполняли почётное поручение – приглашать родственников к назначенному дню.
Родни набиралось около семидесяти человек. Своё село парни обошли за день. Хотя и наломали ноги, обходя дворы с утра до темноты, но позвали всех, никого не забыли.
Наутро уговорились идти в соседнее село к дяде Борисыча.
Дядя Витя по прозвищу «Доллр» был легендой здешних мест и героем всех правдивых и невероятных историй, которые происходили в этой округе последние тридцать лет. Тридцатисемилетний Любитель крепко выпить, знатный Самогонщик, хороший охотник и рыбак, большой любитель драк и женщин, он жил одиноко, но на виду у всех, наслаждаясь жизнью во всех её проявлениях.
Родные очень долго совещались, по поводу приглашения «Доллра», но, скрепя сердце, вынуждены были признать, что «Витя обидится, а это нельзя», и что «без него не проводы».
Так что с наступлением утра Федюня и Борисыч, важные и деловитые, отправились к «Доллру» за три километра в соседнее село.
По дороге любовались окрестностями, старались запоминать их покрепче, чтобы подольше сохранить в душе воспоминания о родных местах. Болтали, предполагали, мечтали.
- Борисыч, скажи, почему такое прозвище у дяди?- спрашивал Федюня своего друга.
- А, это давняя история. Дядя Витя когда напьётся, кричит, что «не нужен нам берег турецкий», поёт песню «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём», и что американцы за свои «доллры» полмира скупили, а «Россию не купишь! Русские не продаются и Родину не продают!». Так как американцев поблизости нет ни одного, он начинает «за Родину» драться с кем попало. Наутро уже всем известно, где и какая была драка, и спрашивают: «Доллр затеял?». Ещё он гонит такой отличный самогон, что от желающих отбоя нет. Ну вот он ещё выпивши кричит, что ни за какие доллры самогон продавать не станет. Ну так и пошло - Доллр и Доллр. Но в общем, он хороший человек и настоящий мужик!
- И что, самогон у него такой уж особенный?- заинтересовался Федюня материальной стороной вопроса.
- Кто из мужиков пил – хвалят, говорят, чудо, а не самогон!
- А то ты не пробовал?- не унимался Федюня.
- Мне отец башку бы оторвал! Ты ж его знаешь, - даже оглянулся Борисыч, не слышал ли кто такой жуткой крамолы. – Он меня пятьсот раз предупреждал, что «Доллров» самогон пить можно только «крепким закалённым бойцам, а не желторотикам – птенцам».
То есть, конечно, и Федюня и Борисыч попивали до этого втихаря краденое из подвалов у родителей слабенькое виноградное винцо, «не гребовали» крепкими наливочками, и состояние лёгкого опьянения было им уже не в новинку. Но крепчайшие самогоны, которые гнали мужики в сёлах «для сэбэ», были для юношей под большим запретом.
- Борисыч… А давай попросим у Доллра попробовать его самогончика? – предложил Федюня Борисычу перейти запретную черту.
Борисыч сначала даже остановился от негодования.
Но вокруг не было ни души, а сорока, услышавшая жуткое, недопустимо непристойное предложение Федюни, глазами пообещала промолчать.
- А что?- начал защищать свой проект Федюня .- Мы через месяц уже будем опытные бойцы, наравне со взрослыми мужиками Родину защищать, а самогона ещё не пробовали! Узнает кто - ещё на смех подымут!
Воспитанный целомудренным сельским воспитанием Борисыч не понял, что смешного или зазорного в том, что юноша не пивл самогона, но слушать стал внимательнее. Коварный Искуситель устами Федюни продолжал:
- А чо? В чужом селе, наших матерей нету. По заднице давать – слишком взрослые.
- Страшновато как-то, - заколебался Борисыч.
- Чо, страшновато? – понесло Федюню. – Мы мужики или нет? То - то без самогона ни один праздник не в праздник! Вспомни, как его наши мужики стаканами хлещут!
У Борисыча перед внутренним взором проплыла картинка, как во время застолья каждый опрокидывает, очень по-своему, стопку самогона. Кто утирается, кто покрякивает. Потом как вкусно начинают эту выпивку закусывать. Намазывают горчицей куски жареного мяса, хрустят огурчиком, редисочкой, «занюхивают» остро пахнущим ржаным хлебом. И от этого кажется самогон таким вкусным, таким привлекательным! И веселеют, «замасливаются» глаза у людей. Теплеют голоса и души. Начинают кто – целоваться, кто петь, кто - плясать. Веселье приходит к самым хмурым и вот уже не так тяжела жизнь, расходятся тяжёлые тучи в небесах и солнышко улыбается всем. И не так страшны несчастья, и ещё радостнее счастливые дни.
И поэтому гнали и гнать будут в сёлах самогон и русские и нерусские мужики отсюда и до веку. И, глядя со стороны кажется, что это так здорово: хлопнуть стопочку – другую! И, конечно, великий соблазн! Да и запретный плод, как известно…
Конечно, видел Борисыч и то, что бывает, когда перепивают лишнего, и как мучаются после перепивания на утро. Но ежели только стопочку… Ежели только попробовать… Да и уходя аж на два года в армию…
И они с Федюней уговорились самогончика «на пробу» у «Доллра» попросить.
Когда пришли к дяде Вите во двор, сам хозяин чистил коровник. Был трезв, как стекло. В штанах, заправленных в сапоги, с голым торсом и вилами в руках, он сразу остановил работу, радостно встречая племянника с другом.
- Борисыч! Племяш! Вот радость какая! Хорошо, что заглянули, - поможете коровник дочистить! А чего вы нарядные такие?
Юноши обстоятельно обсказали ситуацию по проводам, пригласили дядю Витю, и Борисыч добавил от себя, что отец ждёт брата сегодня, чтобы помогать резать и разделывать кабана для проводов.
Доллр призадумался ненадолго, что-то прикинул в уме.
- Годится! Только вы всё равно переодевайтесь, дочистите коровник, и пойдём вместе к вам. А я пока кое-что тут приготовлю.
Для сельских ребят работа не вопрос. Переоделись, взялись за работу.
Проходящий мимо них то туда, то сюда Доллр помогал им советом, хлопотал, заканчивал какие-то свои дела, понимая, что уходит может быть на несколько суток. Сходил к соседям, договорился, что они присмотрят за скотиной, приготовил гладить нарядную одежду, несколько раз спускался в погреб.
Когда проходил мимо юношей с бутылью самогона в руках, Федюня с Борисычем переглянулись и забросили первую удочку.
- Дядь Вить! Это ж самый твой знаменитый самогон и есть?
- Ага, - не догадался откуда ветер дует толстокожий дядя Витя.
- Уж так хвалят его наши мужики, так хвалят, - полил медку на душу отечественному производителю льстивый Федюня.
- Ха! Ещё бы не хвалили! Ко мне со всего района руководители втихаря своих водителей подсылают! Я ж продукцию по особому рецепту гоню, - простодушно сунул голову в ловушку растаявший Доллр. – Я его фильтрую, очищаю, ещё раз перегоняю, а потом настаиваю на всяких душистых травках, орешках и ещё всяко. Он у меня горит, как бензин! А вони нету, только запах и аромат. Как у лучших коньяков!
- Вот бы нам по глоточку попробовать! – развил успех военной операции Борисыч. - А, дядь Вить?
И заторопился рассеять сомнения, явно написанные на лице дяди:
- Чо! Мы уже взрослые мужики! Чо ж мы «сивухи» не пивали что ли?
- Пивали! – даже не покраснев, поддержал атаку Федюня. – Только мучались потом! Что же, в армию уйдём, даже и не понюхаем такого знаменитого самогончика?
И коварно затянул петлю ловушки:
- А в армии пацанам чо будем рассказывать? Вот пошлют нас в какую – нибудь Эстонию, а нам и погордится нечем, - надавил на патриотизм хитрый Федюня. - У других то – мужиков самогон - дрянь… Прям даже не верится, что «шмурдяк» вообще хороший может быть.
- Не верится! - взвился Доллр. – Да вы моего не пробовали!
- Ну так же и мы о том, - совсем невинно подвёл дядю под грех Борисыч.
- Да ладно, что ж я жмотяра какой? - сдался на уговоры дядя Витя. - Дочищайте уже коровник, ладно, плесну помаленьку.
Стоит ли говорить, что после этого коровник был дочищен в рекордное время и с наивысшим качеством?
Предвкушающие неизвестное близкое удовольствие Федюня и Борисыч, с трудом сдерживая нетерпеливое ожидание, вымылись у колодца. Стараясь не растерять мужской настоящей степенности, переоделись в свои нарядные белые рубашечки, глаженые брючки. Уселись чинно в тени за столиком под большим ореховым деревом.
Доллр не обманул их ожидания. Подал крупно нарезанные ломти хлеба, холодное варёное мясо, соль, поставил стаканы.
- Молодцы! Ну что? Ладно уж. Вы пейте, закусывайте, и потихоньку отправляйтесь к себе в село. А я ещё пару дел доделаю, и через часок тоже выйду, в дороге догоню вас. В село вместе придём.
Юноши кивнули головами. На том и порешили. Дядя Витя подождал, пока они отрежут мясо, положат на хлеб, подсолят, и налил по… трети стакана удивительно чистой жидкости.
- Дядь Вить! - разочарованно вытянулись лица страждущих.
- Чо? Маловато будет? Мне за вас перед родителями ответ держать! Вы смотрите, больше на закуску налегайте, а не на выпивку. У меня самогон коварный!
- Да мы!
- Да чё тут пить!
- Обижаешь, дядь Витя!
- Не жадничай, дядь Вить! Хоть по половинке что ли налей!
- Мы уж не пацаны, в армейку уходим, Родину защищать!
Покачивая недоверчиво головой, Доллр налил стаканы до половины и бутыль унёс, не обращая больше внимания на призывные взгляды «долить» и недовольные цокания языком.
В доме, установив бутыль на кухне, прошёл в комнату, и старательно, высунув кончик языка начал выводить утюгом стрелочки на брюках «муха сядет - задницу обрежет!». Довольный, осмотрел результаты своего труда, повесил брючки «отвиснуть».
Сняв рубашку, начал бриться. Взбив помазком в маленькой чашечке белую гору пены от душистого обмылка, нанёс эту пену себе на лицо. Подождал некоторое время и начал бритвенным станком с треском снимать пену вместе со щетиной. В совершенно прекрасном настроении, выбрившись, налил в ладони немного зелёного одеколона «Шипр», и, рыча, похлопал ими по лицу, дезинфицируя и освежая побритые участки кожи.
Аккуратно уложив в рюкзак бутыль самогона, устрашающий самодельный не один раз испытанный в деле нож – свинорез, он оделся, закрыл дом на ключ, и, напевая песню «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов», взвалил рюкзак на плечо и вышел из дома. Прикидывая, как далеко могли уйти парни, торопливо закрыл за собою калитку в невысоком заборчике и поспешил в сторону почты.
Через пятнадцать шагов, он завернул за угол своего дома, и наткнулся на Федюню и Борисыча.
Два друга, недовольных величиной налитой порции и обиженных жадностью Доллра, в обнимку, по-братски, как невинные ангелы, сладко спали лёжа прямо на земле, под заборчиком, бескомпромиссно «вырубленные» полстаканчиком Доллрова самогона. Куры безнаказанно переступали по телу Борисыча, подбирались поближе к телу Федюни и склёвывали сыплющиеся из кармана его брюк жареные подсолнечные семечки.
* * *
За столом на собственных проводах Федюня и Борисыч сидели скромные, притихшие и в один голос дружно отказывались от предложений «а вот, чуть - чуть винца за удачу!»