http://www.proza.ru/2006/09/18-83
http://www.proza.ru/2006/09/29-85
http://www.proza.ru/2006/10/02-74
http://www.proza.ru/2006/10/03-78
Отделение карабкалось вверх по склону почти отвесной скалы. Еле заметная тропинка, по которой они двигались последние два часа, долго петляла между огромных валунов и пыльных зарослей рарр-ра-ги, и вдруг уперлась в скалу. Слева путь десантникам преградило глубокое ущелье, справа – еще более отвесная и высокая скала. Другого выхода не оставалось, и, оставив внизу двух человек для прикрытия, Алексей первым начал карабкаться вверх по отвесной скале.
Два часа назад двигатель боевой десантной машины, который до этого работал ровно и без перебоев, вдруг громко чихнул и смолк. Машина, словно ее заклинило, колом встала на дороге. Все произошло так неожиданно, что десантники сидевшие на броне не успели даже ухватиться за поручни и попадали в пыль. В течение получаса они пытались завести машину, но ничего не получалось. Стартер вращал маховик, все системы работали, но двигатель упорно не хотел запускаться.
- Придется бросить машину и идти пешком, - сказал Алексей, мысленно прослеживая расстояние, которое им предстояло преодолеть за несколько часов.
Двое суток назад кодоги нанесли мощный удар по позициям четвертой дивизии, их передовые отряды прорвали фронт и оказались глубоко в тылу землян. Батальон, в составе которого воевала рота Новогородцева, прикрывал транспортный маршрут стратегического назначения, мешая кодогам нанести решающий удар по расстроенным порядкам землян. В течение сорока часов батальон нес большие потери и отбивал непрекращающиеся атаки кодогов. Только после того, как армия смогла перегруппировать свои войска и создать в тридцати километрах позади новую линию обороны, батальону было приказано отступать. Отход по транспортной магистрали был заведомо невозможен - десантников сразу же настигли и уничтожили бы превосходящие силы противника. В то же время крупных соединений противника в окрестных горах замечено не было – основные силы кодогов были размещены вдоль транспортного маршрута. Поэтому было принято решение раствориться в горах и небольшими группами пробираться к назначенному месту сбора.
По расчетам Алексея, сейчас они сильно отклонились к западу от транспортной магистрали и находились километрах в пятнадцати-двадцати от расположения своих сил.
* * *
- Кодоги! - раздался тревожный крик молодого десантника. Преодолевая волнение, он тут же сбивчиво, но точно доложил ситуацию: - Пять особей на семь часов, дистанция триста метров…
Фигуры шести или семи кодогов смутно виднелись на склоне ущелья. Нельзя было разобрать точно, что они делали, то ли медленно поднимались вверх, то ли просто паслись в зарослях ра-рра-ги.
- Четвертый, восьмой - огнеметы на максимальную мощность, - дал команду операторам «Сполохов» Алексей. - Первый, третий, шестой - зарядить осколочные гранаты. Остальные - одиночными выстрелами. Отделение, по врагу - огонь!
Пыльные столбы разрывов накрыли небольшую площадку, где находились кодоги. В следующую секунду туда пришел всепожирающий огненный вихрь. Выжить в этих условиях живому существу было бы невозможно. Атака продолжалась около десяти секунд, после чего Алексей дал приказ прекратить огонь. На обгоревших камнях ничего не было видно.
- Антон, Анжело, сходите, посмотрите, что там осталось, - приказал Новгородцев своим подчиненным.
Десантники быстро преодолели расстояние, отделявшее их до места атаки, поднялись на склон и застыли в изумлении:
- Здесь ничего нет! - доложил по рации Анжело.
- Как нет, чего нет? - удивился Новгородцев.
- Ничего нет. Трупов нет! - даже радиопомехи не могли скрыть изумления в голосе десантника.
Ситуация складывалась непредсказуемая и необычная. Это встревожило Алексея.
- Немедленно возвращайтесь! - приказал он десантникам и настороженно оглядел окрестные скалы, не зная откуда ждать нападения врага.
Был ли это случай коллективного гипноза? Кто может сказать точно, когда ведется война с существами, главным оружием которых являются необычные парапсихологические возможности.
Четыре часа спустя отряд Новгородцева добрался до расположения основных сил, и Алексей доложил командиру роты капитану Дюбуа о необычном происшествии. Однако ситуация была критической - обескровленное подразделение изнемогало от изматывающих атак кодогов, и командиру было не до этого.
Только что рота отбила очередную атаку, и хотя противник очередной раз отступил, оставив на поле боя немало трупов, было понятно, что следующей атаки десантникам не выдержать. Между тем, у Андре Дюбуа был приказ: беречь личный состав и организованно отступать в направлении космопорта. Удерживать данную позицию больше не имело смысла, поэтому капитан принял решение отходить. Однако прежде, чем отдать приказ, необходимо было оставить одно отделение для прикрытия.
Взгляд капитана упал на Алексея Новгородцева. Его отделение не участвовало в отражении сегодняшних атак. Личный состав был укомплектован полностью, боеприпасы не нуждались в пополнении.
- Рота, слушай приказ! - крикнул капитан Дюбуа. - Отходим в направлении космопорта по шоссе. Движемся колонной. Взвод лейтенанта Баясхаланова осуществляет боевое охранение. Раненых уносим с собой. Отделение Новгородцева прикрывает наш отход.
Он подошел к Алексею и положил руку ему на плечо:
- Нам нужен всего час. Продержитесь один час и после этого отходите по горам к космопорту. Вот здесь, - он достал электронный планшет, - есть обходная тропа. Раньше на ней стоял блок-пост, поэтому кодогов на ней быть не должно. Желаю удачи!
- Есть! - Алексей отдал честь, но капитан обнял его и резко отвернувшись зашагал прочь.
- Отделение, к бою! Собрать все имеющееся оружие и боеприпасы. Анжело Сикейрос, бери на себя зенитную установку и помни: от тебя во многом зависит, насколько долго мы проживем сегодня!...
* * *
Алексей с трудом раскрыл глаза и сел. Затылок раскалывался от тупой ноющей боли, в висках пульсировало, в ушах шумело так, что возникало ощущение, будто позади, гремя колесами на стыках рельсов, проносится тяжелый товарняк. В глазах двоилось, поверх изображения плыли какие-то разноцветные пятна. Алексей зажмурился и с силой растер затекшее лицо ладонями. Сразу стало легче. Он открыл глаза, сфокусировал зрение и оцепенел… Он находился в пещере, а прямо напротив него стоял огромный кодог, который пристально вглядывался в него своими овальными, непроницаемо черными как агат глазами.
Первым побуждением Алексея было схватить оружие и открыть стрельбу. Он повернул голову, ища оружие, но оцепенел, увидев, что пещера полна кодогов. Новгородцев понял, что стал пленником.
Он опять перевел глаза на стоящего перед ним кодога. До этого ему ни разу не приходилось видеть так близко живого врага – только трупы, да и те не часто, потому что из-за специфиченого химического состава тела убитых кодогов распадались очень быстро – всего за несколько часов от них оставалась только небольшая лужица жидкости с жалкими лохмотьями оболочки, да большой абсолютно лысый череп, который пучком сенсорных отростков-щупалец на подбородке напоминал голову слона (впрочем у того кодога, что стоял сейчас перед Алексеем, вместо сенсорных щупалец торчали короткие обрубки; однако раздумывать о том куда они делись, Новгородцев в настоящий момент не мог).
Живые кодоги были слишком опасны, поэтому земляне остерегались брать их в плен – даже раненых обычно расстреливали на поле боя, из-за того, что кодоги были опасны не своей физической силой, или примитивным оружием, которое практически не использовали, но своими экстрасенсорными способностями. В начале войны нередки были случаи, когда захваченные в плен еле живые кодоги, которые даже не способны были самостоятельно передвигаться из-за полученных ранений, убивали своих охранников, разлагая их мозг силой экстрасенсорного воздействия.
Враг стоял неподвижно, вперив в него взгляд, только чуть покачивался в воздухе, как и все кодоги при ходьбе. Создавалось впечатление, что существо просто переминалось с ноги на ногу. Чуть выше широко расставленных глаз кодога, на желтоватом массивном черепе, виднелся замысловатый орнамент прихотливо изогнутых черных линий. Алексей знал, что этот орнамент – все равно, что дактилоскопический рисунок на пальцах человека, у всех кодогов разный, и не повторяется ни разу. Этот орнамент является чем-то вроде иероглифа, и каждый из них имеет какое-то определенное значение на языке кодогов. Именно по этому орнаменту, вроде бы слышал он, кодоги узнают друг друга, и даже дают имена новорожденным. Орнамент вроде бы даже имеет мистическое значение – изначально предопределяет для каждого кодога его жизненную судьбу.
Какая-то искра мелькнула вдруг в мозгу Алексея – он вспомнил последние минуты боя.
* * *
- Они окружают! – отчаянный крик Гончарова.
Гриша сменил у зенитной установки раненного Сикейроса и без остановки в упор косил наступающие ряды кодогов.
Макс Лоу и Женя Свиридов перебрались на левый фланг, где группа кодогов, каким-то чудом карабкаясь по отвесным скалам, пыталась обойти их по склону ущелья. Гранатометы их «Сполохов» заговорили разом. Взрывы гранат рвались прямо среди кодогов, однако у отряда, казалось, не было никаких ощутимых потерь, и он продолжал продвигаться вперед.
Из-за того, что Свиридов и Лоу перешли на левый фланг, фронтальный огонь отделения значительно ослабел. Благодаря этому кодоги смогли приблизиться на предельно близкое расстояние. Еще несколько минут и они должны были ворваться в их окоп. Новгородцев понял, что настал момент истины. Он выскочил на бруствер окопа, и рванул коллектор огнемета. С пронзительным свистом ударила тугая струя пламени. Баллон его огнемета был полон. Трое из бежавших впереди остальных кодогов обратились в огненные факелы. Бледным паром испарились в небо Торведы из горящих тел вода и души. Четвертого кодога струя видимо не задела, он, как ни в чем не бывало, бежал на Новгородцева. Алексей направил оружие прямо на врага. Однако кодог невридимым пробежал сквозь огненную струю и, почему-то не тронув Алексея, пронесся дальше. Новгородцев развернулся, чтобы уничтожить врага, и замер, увидев то, что творилось за его спиной. Кодога нигде не было видно, а посреди окопа стоял Анжело с импульсной винтовкой в руках.
Свиридов и Лоу лежали, ничком уткнувшись лицами в бруствер. На их спинах зияли кровавые дыры – следы импульсных разрывов. Гриша Гончар медленно сползал с высокого сиденья зенитной установки. Изумленный взгляд стекленеющих глаз направлен на Анжело, с уголка рта стекала струйка крови, руки, словно не желая расставаться с оружием, все еще цеплялись за манипуляторы зенитной установки. Алексей хотел поднять оружие, чтобы убить Анжело, но вдруг почувствовал, что не сможет сделать это. Потому что в этот момент лицо десантника начало меняться. По застывшей белой маске, на которой до этого не было видно ни единой мысли, вдруг пробежала странная тень, и в следующую секунду сам Анжело, живой Анжело, а не тот зомби, который только что расстрелял отделение, оглядывал то, что он натворил. Испуг, изумление, ужас поочередно сменились в его глазах. Затем глаза его встретились с глазами Новгородцева. Алексей не выдержал и отвел взгляд. А в следующую секунду рванулся вперед, но не успел - раздался глухой щелчок выстрела, и Анжело как мешок повалился на дно окопа.
Алексей подхватил на руки тело друга и поднял глаза на окруживших его кодогов:
- Твари! – вне себя от ярости закричал он. – Зачем вы их убили?!
* * *
– Зачем вы их убили?! – закричал он.
Кодоги обернулись на странные волновые колебания воздуха внутри пещеры, смерили вскочившего на ноги, готового на все Алексея, равнодушными взглядами овальных глаз, и вернулись к своим делам.
- Ты, наверное, хотел спросить, почему мы убили твоих друзей таким способом? - раздался странный шелестящий голос. - Потому что сама необходимость убийства на войне у вас, землян, обычно не вызывает сомнений. Мы убили твоих друзей таким способом потому, что мы так воюем.
Алексей вздрогнул и изумленно уставился на стоящего перед ним кодога, который произнес эти слова.
- Но ведь это подло! – задыхаясь от переполнявших его чувств сказал он.
- Совсем нет, - спокойно ответил кодог. – Это вы, земляне, считаете, что это подло. Мы так не считаем. Для нас подчинить себе волю более слабого противника на поле боя совсем не считается подлым. Это обычный прием войны. Уж куда более подло расставлять на тропах мины-ловушки, на которых может подорваться любое живое существо. Кроме того, это ведь наша война. Вы пришли, чтобы завоевать нас, а не мы. Мы сражаемся за свободу, а вы - за деньги, поэтому вам приходиться воевать по нашим правилам…
По мере того, как он говорил, Алексей чувствовал все возрастающую пульсирующую боль в висках, еще мгновение, и он потерял сознание, сраженный этой болью.
Когда он вновь открыл глаза, в пещере все было по-прежнему, однако он нутром почувствовал, что уже прошло несколько часов. На лбу у него лежала мокрая тряпка. Может быть поэтому головная боль немного стихла, и теперь только чуть-чуть пульсировала в висках. Огромный белый кодог по-прежнему находился рядом. Он внимательно изучал Алексея своими черными овальными глазами. Удостоверившись, что десантник очнулся, кодог как-то странно качнул своим массивным телом:
- Меня зовут Рхаана-гото-готтона-мхнда-црздан, - представился он.
Алексей приподнялся на локтях, облизал языком пересохшие губы и попробовал повторить. Ничего не получилось.
- Ты все равно не сможешь правильно выговорить мое имя потому, что при любом акустическом его воспроизведении оно звучит неправильно и теряет смысл. Тем более в произношении землян. Ваш артикуляционный аппарат никогда не сможет воспроизвести некоторые звуки нашего языка, так же как вы никогда не сможете их услышать. Правильно мое имя, как вообще многие слова кодогов произнести нельзя, их можно только осмыслить, и в виде мыслей передать своему собеседнику. Поэтому зови меня просто - Рхаан.
- Рхаан, - повторил Алексей.
Кодог одобрительно кивнул:
- Пойдет. Лучше у тебя все равно не получится.
Алексей почувствовал легкую досаду на нравоучительный тон кодога.
- Как тебя зовут? - спросил кодог.
- Алексей, - ответил Новгородцев, и тут же снова распластался на камнях, потому что вернулась прежняя боль. Внезапно ему захотелось отвернуться, сбежать от этого пристального взгляда овальных глаз. Так он и сделал. Стоило ему отвернуться, как боль тут же значительно уменьшилась. Или это ему только показалось? Как бы то ни было, он тут же крепко уснул.
* * *
Так Алексей попал в плен к кодогам. Они кормили его продуктами из сухих пайков, которые приносили с собой. Как догадывался Алексей - с полей сражений. Первые дни у него от боли буквально раскалывалась на части голова. Алексей списывал эту боль на свою контузию. Он был очень слаб, но уже строил планы побега. Еще он ломал себе голову над тем, для чего кодогам понадобился живой пленник. Ведь они никогда не брали пленных. Язык? Подопытный кролик? Но его ни разу не допрашивали и не проводили с ним никаких опытов. Обо все этом Алексей старался выведать у Рхаана - единственного кодога в пещере, который говорил на русском языке.
- Откуда ты знаешь язык землян? – спросил Алексей у Рхаана на следующий день.
- О, это долгая история! – покачал головой Рхаан. – Когда ваши звездолеты совершенно случайно наткнулись на Торведу и установили первый контакт с нашей расой, это вызвало настоящую истерию в сообществе землян и полное равнодушие со стороны кодогов. Кодоги сразу правильно оценили потенциал техногенной цивилизации, поэтому особого восторга от знакомства с цивилизацией, которой правят железные идолы не испытывал никто, кроме нескольких чудаков-энтузиастов, в числе которых был я.
По роду своей деятельности я был переводчиком. Ты знаешь, что основными видами деятельности у кодогов являются различные искусства, самым почитаемым из которых является плетение видимых мыслеформ. Все остальные искусства и профессии ценятся гораздо ниже. И все-таки каждый кодог считает своим долгом заниматься в качестве хобби, каким-либо искусством, пусть даже на самом любительском уровне. Я был, впрочем, и сейчас остаюсь безнадежным поэтом-графоманом, одним из сотен тысяч других посредственностей. Когда мы познакомились с землянами, меня, как профессионального переводчика, очень заинтересовал звуковой язык, и я поставил себе задачу изучить его. Не буду рассказывать, насколько это оказалось сложной задачей для кодога, артикуляционный аппарат которого абсолютно не приучен к человеческой речи. В этом деле я превзошел сам себя, и с полной ответственностью, и с чувством заслуженной гордости, могу заявить, что оказался лучшим знатоком русского и других земных языков, из четырех кодогов-переводчиков, которые занимались этим делом. Овладев языком, я само-собой заинтересовался земной культурой, в том числе, поэзией. И в скором времени меня посетила дерзкая мысль – а что если попытаться перевести некоторые наши видимые мыслеформы на земной язык? Меня очень коробила мысль, что вы не можете оценить всю красоту нашего искусства, потому что если ты ни разу не видел зримые мыслеформы, значит ты никогда не сможешь понять, кодогов, даже если проживешь среди нас целую жизнь.
Я забросил все дела, и с головой ушел в это, казалось бы, безнадежное занятие. Я бился над этой проблемой целых три года, и меня постигло полное фиаско. Я не смог достигнуть хоть какого-то удовлетворительного результата. Мои соплеменники не могли меня понять, и относились, почти как к сумасшедшему. Это и было сумасшествием. Точно так же можно попытаться перевести Пушкина на язык азбуки Морзе, а затем всерьез наслаждаться результатом, вслушиваясь в благозвучие длинных и коротких сигналов.
В конце-концов я забросил эту идею, разочаровавшись в ней. Спустя некоторое время, на каком-то неофициальном приеме я зачитал нескольким своим друзьям-землянам пару-тройку стихов, которые сам считал крайне бездарными. К моему огромному удивлению это произвело на них большое впечатление, и они настояли на том, чтобы отправить подборку моих стихов в один земной литературный журнал. Я долго отказывался, но в конце-концов дал себя уговорить. Я отправил свои стихи, а через неделю проснулся на Торведе, будучи знаменитым… на Земле.
- Так ты и есть знаменитый Рхаан?!! - Алексей не мог прийти в себя от изумления.
- Ты не представляешь, что такое слава Алексей! - продолжал Рхаан, не обращая на изумление Алексея абсолютно никакого внимания. - Это подобно электрическому импульсу, который в одно мгновение облетает земной шар – бабах! и ты знаменит, словно бы эта вспышка – публикация в нескольких солидных журналах и десяток-другой критических статей в газетах - осветили светом сердца миллионов людей на всей планете, они вдруг прозрели и открывшимися впервые глазами увидели явившегося миру нового гения.
Кодог сокрушенно помотал головой.
- «Сик транзит глерия мунди!» Земная слава, земная слава! Как много существ, живших и живущих во Вселенной мечтали о ней, как много из них добились ее, а затем умерли в безвестности. Прости, я болтаю банальности, но, прожив столько лет рядом с людьми, я сам отчасти стал человеком. Впрочем, моя слава не прошла, тут я зря ропщу, и когда меня подвергли гражданской казни и хирургической операции, и депортировали на Торведу, сотни тысяч людей собрались в Плесецке, чтобы проводить мой звездолет. Ты можешь поверить, Алексей, они плакали! Я был потрясен. Вот тогда я впервые задумался над тем, что, возможно, действительно сделал что-то полезное для этих людей. Хотя на самом деле всегда считал, что, единственное, что я делаю для них – это лгу. Я всегда лгал, я был неискренним, я никогда не был удовлетворен результатами своего труда, и я всегда считал бездарным то, что мне удавалось создать. В качестве эталона рядом всегда была культура моего родного племени – холодный величественный монолит, вознесшийся ввысь из серых скалистых гор. И к несчастью понять это мог только я. Людям не дано понять культуры кодогов – они не умеют читать мысли. Размышления кодога о красоте и о вечности, которые люди случайно уловят, подарят им головную боль или сведут их с ума.
Кодоги напротив не смогут понять благозвучие языка землян, потому что за редким исключением нескольких представителей племени, наша раса не владеет звуковой речью.
Я был счастлив и знаменит в течение нескольких лет. Для того, чтобы передать мне приглашение посетить Землю, на Торведу приехала специальная делегация из Департамента межгалактических связей Правительства Земли. Еще когда я читал первые рецензии на мои стихи в земных журналах, споры звездной болезни попали мне в душу. Оказывается и кодоги подвержены этому пагубному заболеванию. Поэтому, когда мне, рядовому кодогу, который не был известен ничем выдающимся, вдруг стали оказывать такие невиданные ранее на Торведе почести пришельцы с другой планеты, я сам почти поверил в свою исключительность, и согласился посетить Землю.
Возможно, это просто последствия моего комплекса неполноценности. Всю жизнь я мечтал стать поэтом - творцом видимых мыслеформ на родной Торведе. Однако, достаточно рано понял, насколько тщетны мои усилия, поэтому предпочел стать известным поэтом на Земле.
- Знаешь, Рхаан, - Алексей повернулся, и положил ладонь на огромный гладкий лоб кодога. – Ты рассказывал, как тебя провожали и как плакали земляне в Плесецке. Знаешь, я был там вместе со своей подругой Леной. Мы специально приехали туда, чтобы проводить тебя, потому что ты один тогда рассказывал нам правду. Собралась огромная толпа, была чудовищная давка, и я посадил Ленку себе на плечи. В каждого в толпе висел на шее портативный лазерный проигрыватель и над толпой звучали песни, сложенные на твои стихи. Все плакали. У Ленки слезы ручьем текли по щекам, я чувствовал это, потому что они капали мне на макушку и на руки, и знаешь, Рхаан, я сам плакал, потому вместе с тобой на Торведу отправилась частичка нас самих.
Ты говоришь, что ты постоянно лгал нам. Не думаю, Рхаан. Иначе мы не пришли бы проводить тебя. Ты открыл нам целый мир. Ты создал целый пласт земной культуры, культуры моего поколения.
Тогда я не знал, сейчас я понял это – ты приоткрыл для нас калитку в огромный и величественный мир кодогов, но на самом деле это не так. Ты первый начал учить нас тому, что мы не одни во Вселенной. Начал учить уважать не только себя, но и других, пусть даже мы не понимаем их. Ведь то, что мы их не понимаем, еще не значит того, что они глупы и стоят ниже нас по развитию. Я прав?
Рхаан несколько минут молчал, видимо осмысливая ответ. Затем медленно ответил:
- Ну в общем правильно, если я конечно правильно понял тот бешенный поток рефлексий, что ты обрушил на меня.
Алексей рассмеялся и ткнулся головой в огромный лысый череп. Он вдруг понял, что обрел друга. Забавляясь, он, не разжимая рта, сообщил эту мысль Рхаану. Тот вдруг насупился и почти десять минут подряд молчал. Затем неохотно ответил:
- Когда я жил на Земле, то считал, что у меня масса друзей. Они очень любили заверять меня в своей дружбе. Потом всех этих друзей начали вызывать на допрос в контрразведку, и их количество сразу же резко уменьшилось. Впрочем, оставшиеся все равно приходили, и говорили, что несмотря ни на что, не бросят меня в беде. После того, как моя мыслеформа о невозможности войны между кодогами и землянами, свела с ума майора-экстрасенса из спецотдела, у меня вообще не осталось друзей среди землян. Для кодога это был удар, потому что понятие ложь изначально не заложено в наш менталитет. Обычному кодогу невозможно понять это слово. Не мог его понять и я, пока не получил этот последний, самый жестокий урок языка от землян.
Алексей посмотрел на уродливые обрубки сенсорных щупалец на подбородке Рхаана, которые когда-то давно на Земле отсек палач и отвернулся. Ему было невыносимо стыдно.
- Впрочем, когда я вернулся на Торведу, оказалось, что у меня нет друзей и среди кодогов. Я остался одиночкой, и больше не смог завести ни друзей, ни знакомых. Наверное, это удел всех тех, кто живет в пограничной зоне диаметрально противоположных культур. Как правило, им не суждено стать своими среди чужого племени, но в процессе воздействия на них чужеродной культуры их сознание и менталитет меняются настолько, что они сами становятся чужими для своего родного племени. Кстати такая опасность подстерегает и тебя, Алексей. Наши с тобой разговоры не проходят даром, твое сознание уже меняется, меняется твой тип мышления, ты замечаешь это?
Алексей уже давно заметил это, и не раз всерьез задумывался над теми глобальными изменениями, которые происходили в его сознании.
* * *
Чем дольше Алексей жил у кодогов, тем ближе он сходился с Рхааном. Впрочем порой они вели ожесточенные споры. Чаше всего предметом этих споров становились разные способы общения у людей и кодогов.
- Земной вербальный язык несовершенен хотя бы потому, что создан для того, чтобы дублировать те совершенные способности, которые даны вам природой, - говорил Алексею Рхаан. - Понятно, что за зубрежкой слов и понятий, которой вы занимаетесь с самого своего рождения, все эти способности отходят на второй план и забываются. Мы считаем людей тупиковой ветвью развития разумных существ, вы с нашей точки зрения – нечто вроде неандертальцев, заблудившихся в лабиринтах эволюции.
- Но ведь эти самые неандертальцы занимают сейчас ведущее положение в мире, колонизировали массу планет, занимают большинство в Межгалактическом Совете наций Триады, а сейчас уверенно побеждают вас. Поражения во время вашего последнего наступления не в счет. Мы уже отвоевали у вас все утраченные позиции, - парировал с усмешкой превосходства Алексей, с удовольствием прислушиваясь к далекой канонаде, которая приближалась с каждым днем все ближе.
Кодог в ответ лишь фыркнул:
- По-твоему, ЭТО является показателем уровня развития цивилизации?
Алексей не нашелся, что ответить. Отвернулся и задумался.
А задуматься было над чем. Всего несколько дней он прожил среди кодогов, но чувствовал, что это время кардинально изменило его мировосприятие. На собственном опыте Новгородцев убедился, что хрестоматийный образ врага, почерпнутый им из учебников истории, мягко говоря искажен. Неожиданно для себя он узнал, что кодоги – далеко не неграмотные создания. Более того, он понял, что необычные способности кодогов даны им не для того, чтобы убивать людей силой мысли. А для чего-то большего. Но почему люди лишены подобных способностей? Однажды он спросил об этом Рхаана.
- Вы сами убиваете эти способности в себе, - сказал кодог. – Ты замечал когда-нибудь, что ваши дети, когда еще совсем не умеют разговаривать, очень часто понимают очень много, если не все, что им говорят, и в точности могут выполнить многие просьбы, несмотря на то, что не знают слов, которые слышат.
- Откуда ты это знаешь? – удивился Алексей.
- Во время моих визитов на Землю я встречался с маленькими детьми, и был поражен их способностями к телекинезу. Я обращал к ним свои мыслеформы, как будто бы обращался к своим соплеменникам, или любому другому разумному существу Вселенной разряда Летящей мысли, и они отлично понимали меня, и я улавливал их вполне внятные ответы. Ваши дети - они как родники – в них ничего уже не добавишь, от них можно только взять. Ни от какой другой встречи с представителями землян, я не получал столько удовольствия, как от общения с детьми. Возможно эти встречи, имевшие место в далеком прошлом спасли тебе на прошлой неделе жизнь.
- Каким образом? – удивился Алексей.
- Ты напоминаешь ребенка, - туманно ответил кодог.
Алексей повел широкими плечами, словно оценивая сам себя, и недоверчиво улыбнулся:
- Ты, наверное, шутишь? Хорош ребенок - во мне девяносто килограмм!
- Я имел в виду не физическое развитие, и не мыслительные способности.
- Что же тогда?
Кодог отвернулся в сторону, так что узкое рыло почти уперлось в стену пещеры, и уставился черными глазами в серый гранит. Это означало у него глубокую задумчивость. Некоторое время он молчал, затем буркнул не поворачиваясь:
- Придет время, и ты сам узнаешь!
Обычно так заканчивались все их диалоги. Кодог давал понять, что не хочет больше разговаривать, а Алексей не настаивал на продолжении беседы. Однако на этот раз он окликнул своего собеседника:
- Эй, Рхаан, не уходи от ответа! Скажи сначала, если младенцы-земляне способны к телепатии, почему взрослые лишены этих способностей?
- Вместо того чтобы развивать в детях способности, дарованные им свыше, вы земляне учите их звуковому языку, - ответил после некоторой паузы кодог. - Обучаете давно придуманным именам, которые даны каждой вещи, именам, которые на самом деле давно уже умерли. Ведь слово изначально мертво. Только мыслеформа способна назвать предмет, и то, лишь миллионную долю секунды это имя будет истинными, а в следующее мгновение устареет, станет лживым.
- Ты хочешь сказать, что вот этот камень через минуту уже не будет камнем, а станет чем-то другим? И ты на своем кодогском языке назовешь его иначе, чем сейчас? Тогда скажи, как этот камень будет звучать сейчас.
- Не могу.
- Но почему?
- Потому что мыслеформа не может быть выражена звуками и словами. Сказанная мыслеформа – это уже есть слово, а слово всегда лживо. Именно этот смысл мы имеем в виду, когда говорим, что вы земляне лжецы, язык ваш лжив, и вы лжете постоянно. Только это и ничего больше.
- Очень мило, - задохнулся от негодования Алексей, которому слово «ложь» нестерпимо резало слух.
- Теперь-то ты понимаешь, что это действительно так – предмет не может быть одним и тем же дважды.
- Не понимаю и не вижу! – отрезал Алексей и, нахмурившись, сел на свое место. – Никакой разницы между этим камнем сейчас и этим камнем минуту назад я не вижу, и, думаю, не увижу, даже если просижу здесь целую тысячу лет. Если, конечно, не ударю по нему хорошенько молотком… - секунду он помолчал, остывая. - Впрочем, в чем-то ты прав! У нас, землян, подобные теории тоже существуют: «В одну реку нельзя вступить дважды», «Мысль изреченная есть ложь». Но ведь это узкая область знаний, которая называется философией, и которую нормальный человек в обычной жизни не затрагивает. Если применять эту идею на практике, как делаете вы, то можно с ума сойти!
- Поэтому до сих пор нет ни одного человека-переводчика, способного переводить с кодогского на земной язык. Все экстрасенсы, а их было немало, особенно в первое время – тех, кто с энтузиазмом и рвением взялся учить наш язык – все они сходили с ума, когда пытались освоить эту простейшую практическую философию, которую каждый кодог знает с самого рождения.
- То есть вы все сумасшедшие? – Алексею захотелось как-то обидеть невозмутимого кодога.
- Если встать на позиции землянина, нас было бы правильнее назвать ненормальными. Впрочем, с полным правом мы, кодоги, можем точно так же назвать и вас, землян. В поле теории относительности никто не может претендовать на первенство. Когда кодоги и земляне сталкиваются на поле брани, то многие представители вашей расы сходят с ума, еще задолго до того момента, как наши войска столкнуться. Ты знаешь об этом?
- Да, я знаю об этом, - кивнул Алексей. Волнение сдавило ему горло.
- На самом деле мы не ведем никакой психотронной войны, как думают ваши замполиты и специалисты по психологическому воздействию. Просто некоторые из землян способны улавливать мысли, хотя сами они об этом не догадываются. Этот дар находится у них в зачаточном состоянии, но, тем не менее, те крохотные обрывки мыслей, которыми обмениваются кодоги на поле битвы, и которые улавливают эти люди, сами об этом не догадываясь, и сводят их с ума. Вся проблема просто в разнице менталитетов, разнице сознаний.
- Вот в чем дело! – Алексей задумчиво потер ладонью лоб.
- Ты не знал об этом?
Алексей отрицательно покачал головой.
- Несколько раз, когда мы сближались с кодогами в бою, у меня ужасно начинала болеть голова. Я думал, что это просто издержки акклиматизации в предгорьях.
- А первые дни в пещере у тебя болела голова?
- Просто раскалывалась на части. Я думал, что вы ударили меня по затылку чем-то тяжелым.
Кодог зашелестел своим странным смехом.
- У нас нет обычая бить живые существа по мозговому центру, чтобы обезвредить его. Голова у тебя болела оттого, что ты улавливал мыслеформы кодогов. У землян существует распространенное мнение, что кодоги не берут пленных. Всех землян, оставшихся в живых после боя, они добивают (ехидный блеющий смешок). Чушь собачья! Обычно, когда наступающие кодоги подходят к первым укреплениям землян, там уже не остается живых людей. Только эти жуткие, холодные, бездушные творения из железа, которые вы называете роботами. Они одни оказывают сопротивление. Однако их еще проще вывести из строя, чем человека.
Новгородцев чувствовал, что перед ним приоткрывается завеса тайны. Тяжелой страшной тайны этой войны, которую так просто рассказывал ему кодог.
- Почему же я тогда не умер, когда ваши бойцы окружили меня и взяли в плен? - спросил после тяжелой паузы Алексей.
- Этого я не знаю, - задумчиво ответил кодог. – Ты единственный человек, который не умер, когда его со всех сторон обступили кодоги. Видимо от сильной головной боли ты очень громко закричал, побледнел и потерял сознание. Мы думали, что ты умрешь, рано или поздно, но сердце продолжало биться. Если бы мы оставили тебя на поле боя, тебя неминуемо съели бы дикие аранака-какатавы. Поэтому мы решили взять тебя с собой. Несмотря на самые мрачные прогнозы, ты сумел выжить, и даже приспособился к нашей среде. Этим ты отличаешься от своих соплеменников.
- Впрочем, ты сказал, что ты пленный, - сказал вдруг кодог. – Это не так. Мы не собирались стеснять твою свободу и принесли сюда только для того, чтобы уберечь от диких аранака-какатавов. Ты волен уйти в любой момент, никто не будет этому препятствовать.
- Ты серьезно? – недоверчиво глянул на него Алексей.
- Конечно.
- Нет, ты правда не шутишь? Какой-нибудь ваш праздношатающийся философ в сотне метров отсюда не превратит мои мозги в кисель изящной мыслеформой о тщете всего сущего? – он с едким сарказмом глянул в глаза кодога, и тут же смутился и отвел глаза.
Кодог ответил ему прямым немигающим взглядом черных как агат глаз. В этих непронизаемых глазах Новгородцеву почудился немой упрек. Ему стало очень стыдно.
- Прости, Рхаан, - сказал он.
- Ты можешь идти, - ответил кодог. – И ни один представитель моего племени не тронет тебя на этой планете до тех пор, пока ты снова не возьмешь в руки оружия и не вступишь с нами в бой.
Алексей секунду сидел неподвижно, глядя в серый камень скалы у своих ног, затем рывком поднялся на ноги.
- Тогда я пошел! – он вопросительным взглядом обвел пещеру.
Кодоги молча смотрели на него.
Алексей поднял руку, чтобы помахать на прощанье, но опять смутился, и жест получился скомканным.
- Прощай, Рхаан! – сказал Алексей.
Кодог лишь медленно, не теряя величавого достоинства, опустил и опять поднял голову, в ответ.
Алексей зашагал к выходу. Все его тело было напряжено словно струна. В любой момент он ожидал услышать треск излучателя. Однако в него никто не стрелял. Вот он дошел до границы сумрака пещеры и света солнечного дня и замер на секунду, прищурившись глядя в него, на высокие горы вокруг. Затем одним прыжком оказался на свободе. Пещера, в которой он провел эти несколько дней, располагалась на склоне горы. Внизу, на дне небольшого ущелья, шумел ручей. В зените висела жаркая парочка - два Торведских солнца, никогда не расстающихся в это время года – фиолетовое и золотистое. А где-то там, на западе, за серебристым ручьем, за вознесшимся перед Алексеем склоном горы, дислоцировались боевые формирования объединенных войск Триады.
Одним духом Алексей сбежал вниз по склону. Перепрыгивая с камня на камень он напряженно вслушивался в тишину, в любой момент ожидая услышать выстрелы, и готовясь применить уклоняющийся прием. За это время он неплохо научился блокировать враждебные мысли кодогов, которые могли бы разрушить его мозг, и не без оснований надеялся, что это поможет ему добраться до своих войск живым. Сырая прохлада ручья накрыла его словно солнечным зонтиком от дневного зноя. Алексей присел под раскидистым листом кустарника с синими листьями, зачерпнул пригоршню воды, и поднес ее ко рту. В то же время он внимательно наблюдал за выходом из пещеры, не покажется ли на свет кто-нибудь из кодогов. Он никак не мог избавиться от мысли, что его отпустили, чтобы убить. Прошло несколько секунд, и верх над рефлексами десантника взял рассудок. Алексей осмыслил свое поведение, и понял, что бежать сломя голову от пещеры, ожидая выстрелов, было, по меньшей мере, глупо. Объяснить это можно было только тем, что он не ожидал так быстро оказаться на свободе, и на самом деле считал себя пленником. Сейчас у него появилась возможность взвесить последние слова Рхаана. Он оценил предоставленные кодогом гарантии, и понял, что Рхаан не зря трепал языком. Его действительно отпустили, и его на самом деле никто не собирался убивать.
Не раздумывая более он решительно зашагал вверх по склону горы. Однако чем выше он поднимался, тем медленнее шел, менее решительной становилась его походка. Он поднялся до гребня перевала и сел на камень на вершине. Набрал в руку горсть мелких камней и о чем-то крепко задумался, по одному швыряя крохотные кусочки породы вниз.
Внезапно он ощутил острый приступ тоски, и понял, что ему не хочется уходить из пещеры. Это оказалось настолько неожиданно для него, что он даже не смог осмыслить это. Попытка объяснить возникшее желание логическими доводами, вызвала вдруг резкую головную боль. Поэтому он попытался рассредоточиться, как научился делать это в пещере, чтобы поэтапно, шаг за шагом разобраться в своих собственных чувствах и мыслях.
Час проходил за часом, солнце медленно клонилось к западу, а Алексей все сидел, и мысли его текли в неспешной, неторопливой манере, которой он научился у кодогов, или считал, что научился, потому что Рхаан всегда говорил, что Алексей вообще не способен мыслить, и тот бешеный поток рефлексий, который люди называют мышлением, на самом деле никакие не мысли, а просто особый, более высокий уровень условных рефлексов, чем скажем, у дрессированной собаки. Это, конечно, было преувеличение, и Алексей прекрасно это осознавал, однако осознавал он и другое - то, насколько прав был Рхаан, говоря такие слова.
День клонился к вечеру, а Алексей так и не смог отыскать логического объяснения своему внезапно возникшему желанию. Зато он нашел повод. Вернее, осмысливая, этот вечер уже много лет спустя, он поймет, что это был просто повод – формальное оправдание внезапно возникшего у него желания. Тогда же, в тот сиреневый с золотистой кромкой солнечного заката торведский вечер, это совсем не казалось ему поводом, под которым он хотел от самого себя скрыть истинную сущность своих намерений. Все то время, сколько Алексей находился в плену у кодогов, он не переставал удивляться, в полной мере отдавая себе отчет, насколько важной и ценной информацией он стал обладать, насколько легко и просто Рхаан выдает ему важнейшие военные тайны. Причем, похоже, что никто из кодогов не высказывал беспокойства по поводу затяжных Алексея и Рхаана бесед. Расскажи Алексей Рхаану десятую долю того, что он знал, как рассказывал ему кодог, его бы как минимум расстреляли за предательство интересов Триады и раскрытие военной тайны. И в тот вечер, глядя на погасающее за горизонтом зарево дня, и, так и не придя ни чему, Алексею вдруг подумал, что не все тайны выпытал еще у кодога, и, уцепившись за эту мысль, он слез с камня, швырнул за горизонт оставшиеся в руке камни, и, не пытаясь больше копаться в своем мозгу, зашагал обратно к пещере.
Кодоги отнеслись к его появлению так же равнодушно, как и к уходу. Словно знали заранее, когда он прощался, что непременно вернется. Рхаан стоял на прежнем месте, точно в той же позе, в которой оставил его Алекей. Глаза так же придирчиво, пытливо и… печально смотрели на Новгородцева.
- Знаешь. Рхаан, - Алексей вдруг осознал необходимость как-то объяснить свой неожиданный возврат. – Я тут подумал… Что не обо всем еще… Что мало я… - он замялся, и ляпнул первое, что пришло в голову. – Трудно мне с тобой расстаться, Рхаан.
Сверлом свербившую в голове мысль о том, что на самом деле надо бы еще побольше сведений о вас, о кодогах, подсобрать, он старался запихнуть в самый дальний уголок своего сознания, пометить ее, как нежелательную для постороннего восприятия, прикрыть, словно охапкой сена, ворохом встревоженных и путанных мыслей ни о чем, и все равно она, словно, длинные ноги детины-переростка из-под детского одеяла, высовывалась наружу.
Кодог как-то странно, немного искоса, словно бы изучающе, посмотрел на него, и произнес медленно, то ли осуждающе, то ли задумчиво:
- Странные вы все-таки люди, земляне - хотите соврать - говорите правду, пытаетесь сказать правду – получается ложь. Прости меня, Алексей, но я тебе одну вещь скажу – лживый ваш язык приучает вас лгать другим. Ладно, это не так страшно. Кодоги тоже не святые, только потому, что нет у них звукового языка, они врать не умеют, иначе, может быть, тоже научились бы. Но в людях меня больше другое поражает – как вы сами себе врать умудряетесь? Уж более святого места, чем душа, чем помыслы нет у живого существа. Как можно с самим собой неискренным в мыслях быть, ума не приложу? Ведь так самого себя потерять можно.
Алексей сидел перед кодогом красный от стыда, и готов был провалиться сквозь землю. Был бы рядом пистолет, он ни секунды не медля, пустил бы себе пулю в лоб от стыда.
* * *
- Вот когда вы научитесь понимать друг друга, а также всех других существ Вселенной без слов, ты сможешь сказать, что вы начинаете развиваться в правильном направлении. Все остальное – тупиковые ветви развития. Зачем нужно все это железо, нефть, газ, руда? Цинк и вольфрам, ради которого вы затеяли эту войну с расой кодогов, мы могли бы отдать вам сразу, потому что нашей цивилизации они не нужны. Однако вы захотели бы получить взамен всю нашу планету. Своими землеройными машинами вы изуродовали бы ее природную красоту, алмазными и реактивными бурами уничтожили бы глубинные родники чистой энергии, которые таятся в глубине нашей планеты и дают жизнь всему живому на ее поверхности. Вы расстроили бы нормальный порядок жизни планеты, уничтожили бы гармонию на Торведе. Вы убили бы нашу планету, как уже убили сотни и тысячи других планет. Ведь это правда?
Алексей вспомнил пустынные ландшафты некогда цветущих планет, которые когда-то входили в сырьевую базу Земли, а после того, как все ресурсы были вычерпаны из недр, превратились в заброшенные пустыри – космические отходы для сброса отработанного ядерного топлива. Население этих планет превратилось в изгоев – вечных космических скитальцев без родины и определенной цели в жизни. Когда шло мирное или вооруженное освоение этих планет, их население путем уговоров, или насильно вывозили в резервации – на огромные космические станции, или в колонии, оборудованные на отдаленных спутниках. Там аборигенам обещали райские условия. И действительно, каждому предоставляли отдельное жилье, а также удобства, хотя бы отдаленно компенсирующие те условия жизни, к которым привыкло существо. Он видел тысячи таких бездомных космополитов, с пустыми глазами пропивающих и прокалывающих в злачных притонах компенсации, полученные за продажу родины.
- Вот видишь, я опять прав, - сказал кодог.
Алексей уже привык, к тому, что произносить вслух слова необязательно, достаточно подумать. Не было даже необходимости формулировать фразу или подбирать слова. Иногда достаточно было ощущения, для того, чтобы кодог тут же понял его. Алексей убедился, что кодог также отлично воспринимает зрительные образы, которые Новгородцев вызывал из своей памяти.
С одной стороны это было удобно, и Алексей сразу же оценил преимущества экстрасенсорного общения, пусть даже одностороннего, перед вербальным. С другой стороны это доставляло ему массу неудобств. Он не мог избавиться от ощущения, что пещера – это стеклянный аквариум, где он сидит абсолютно голый, в то время как за стенками ходят одетые люди, которые пристально разглядывают его. Причем видят не только его голое тело, но и его ничем не прикрытые мысли. Он стеснялся своих личных переживаний, стеснялся своих воспоминаний и мыслей, стеснялся своих эротических фантазий (а они стали весьма назойливы, после недели, проведенной в плену - ведь с того момента, когда он в последний раз был с женщиной, прошло уж несколько месяцев). Он стеснялся практически всего того, что приходило ему в голову. Он пытался научиться контролировать свои мысли, однако это плохо получалось у него, и от этого он комплексовал еще больше.
Однажды кодог прямо спросил его об этом:
- Я чувствую, что ты не в своей тарелке. Что тебя смущает?
Тогда Алексей прямо сказал ему, что никак не может привыкнуть к тому, что теперь все его мысли доступны окружающим, и что это сильно его смущает. Кодог рассмеялся своим шелестящим смехом, а затем успокоил Новгородцева:
- У кодогов также как и у людей есть чувство такта, поэтому кодоги читают только те мысли, которые хотят передать им собеседники. Если я чувствую, что ты не хочешь, чтобы эти мысли стали известны другим (теперь я понимаю, что ты называешь это смущением), естественно я не буду пытаться их воспринять. И ни один кодог себе этого не позволит.
Алексей посмотрел, на утвердительно покачивающуюся голову кодога и не посмел ему не поверить. Усомнился он в другом – такте своей собственной расы, о котором упомянул кодог. Не каждый землянин, получи он возможность читать чужие мысли, был бы таким же разборчивым, как кодог. Однако эту мысль он пометил у себя в мозгу как нежелательную для постороннего прочтения.
* * *
Алексей вскоре привык к тому, что можно было общаться при помощи простой передачи мыслей. Однако он должно не мог научиться воспринимать мысли других. И это было не удивительно, ведь главный его собеседник Рхаан, был «немым» экстрасенсом, то есть не мог передавать свои мысли другим. Вместо длинных экстрасенсорных щупалец-антенн с его подборотка свешивались несколько куцых обрезков. Хирургической операцией земляне вырвали кодогу язык, которым он привык общаться с соплеменниками, и, тем самым, отрезали ему путь назад - к своим. Изгнав его от себя, они обрекли его вечно скитаться между двух рас, ни к одной из которых он теперь не принадлежал в полной мере.
Их общение было очень странным - Рхаан мог слышать мыслеформы своих соотечественников, но не мог ничего сообщить им.
Как-то раз Алексей спросил его, что за странные отношения у него с остальными кодогами?
- Да ведь я же юродивый, - с обычным ехидным смешком ответил Рхаан. - Я обречен быть одиноким и отверженным. Они не могут понять меня, они сторонятся меня, потому что я долго общался с людьми. Они не могут понять, как я мог дружить с людьми, не могут понять, почему я не хочу отказаться от людей даже после того, как они предали меня. Теперь я не могу участвовать в общих советах кодогов, я даже не способен вести боевых действий. Вы, люди, фактически убили во мне кодога.
- Зачем же тогда ты ходишь в атаки? - удивился Алексей, - если даже не способен наносить вред противнику?
- Для «массовки», - доходчиво объяснил кодог земным кинематографическим термином. - Во время наших атак мы несем большие потери, поэтому, для имитации, помимо галлюцинаций используем все возможности. От меня все равно от меня немного толку для всего сообщества кодогов. По крайней мере я могу отвлекать на себя огонь противника во время боя.
- И тебе это надо? - недоверчиво спросил Алексей.
- Я - кодог. Я - часть своей расы, и я патриот. Эти слова вы используете в таких случаях? Они далеко не отражают истины, но по крайней мере, ты понял, то, что я хотел сказать. Нас кодогов осталось не так уж и много, поэтому лучше будет, если вместо кого-то другого, более достойного, погибну я - бездарный певец, к тому же еще и немой.
* * *
По вечерам кодоги прекращали всякую деятельность. Они выстраивались в круг в центре пещеры, под высоким сводчатым потолком и впадали в странного рода апатию. Казалось, они спали, но глаза их были широко раскрыты и устремлены вверх, будто они видели что-то, недоступное другим.
В первые дни в такие моменты у Алексея начинала разламываться на части голова. Со временем, когда он пообвыкся у кодогов и сам начал пробовать думать в их размеренной манере, головные боли стали стихать. Однако раскрыть тайну этих ночных стояний он так и не смог. Пару раз он пытался спросить об этом Рхаана, но кодог сам впадал в эти минуты в апатию и не реагировал на слова и другие попытки Алексея обратить на себя внимание. Алексей во время их разговоров пытался выведать у Рхаана, что делали кодоги по вечерам, но тот упрямо отмалчивался.
Поэтому, когда начинались вечерние «постоялки», как окрестил их Алексей, десантник обчыно укладывался спать, по-хамски повернувшисть спиной к кодогам и ко всему происходящему в пещере.
* * *
В тот памятный вечер Новгородцев, как обычно, лег спать. Проснулся он от какого-то неясного и необъяснимого ощущения. Ему показалось, будто под сводами пещеры звучала какая-то чудесная музыка. В то же время, он готов был поклясться, что в пещере стояла полная тишина. Музыка звучала в его голове.
Он приоткрыл глаза и в изумлении уставился на стену - по неровному камню плыли разноцеветные блики. Он развернулся и замер, пораженный. Под сводами пещеры сияло и переливалось чудесными цветами нечто необыкновенное - живой мир.
Если бы его спросили, что это, он не смог бы это назвать. Если бы его попросили описать это, он не смог бы подобрать для этого слва. Только в этот момент о смог убедиться в правоте слов Рхаана, о том, что земной язык мертв и лжив изначально. Потому что сейчас он видел перед собой видимую мыслеформу.
Ее создал кодог, стоящий посреди пещеры - обычно замкнутый, мрачного вида обитатель пещеры. Сейчас он преобразился. Он стоял абсолютно открытый - в его глазах, в упоении и счастье устремленных вверх Алексей увидел всю его душу, всю жизнь этого существа. Тут Новгородцев понял, что подразумевал Рхаан, когда говорил об искренности. Молчаливый кодог был сейчас весь на виду, весь в своем творении, и, даже если бы он захотел спрятать какую-то частичку себя, какую-то мысль в глубине сознания, это не получилось бы, потому что эта мыслеформа и была само его сознание.
Алексей ощущал мыслеформу, как видимую субстанцию, вытянутую наподобие веретена. Она состояла из потоков-волокон, которые переливались и струились живым светом. Цвета постоянно менялись - только что большинство волокон были лазурными, и вдруг вся структура подернулась бирюзой, медленно изогнула свою форму, и вдруг оказалась багряной, медленно перетекла в золотой, который чуть погодя стал опаловым.
И форма и цвет мыслеформы постоянно менялись. Эти изменения притягивали взгляд, завораживали. Но это не было просто веселым калейдоскопом. Это Алексей понял в ту же секунду. Это была сама Вечность в истинном ее бытии.
* * *
Отдаленный гул возник ниоткуда и тут же вырос в ощутимую вибрацию стен пещеры. Прекрасное видение приобрело иную форму и цвет. В одну секунду неуловимо трансформировавшись, оно превратилось вдруг в человеческую фигуру, а точнее в космодесантника с импульсной винтовкой в руке, который карабкался по гребню скалы. Изображение становилось все отчетливей, все ярче, и Новгородцев вдруг узнал лицо капитана Андрэ Дюбуа. Капитан обернулся к кому-то невидимому и, сложив из предплечий рук неправильный треугольник и указал направление.
Алексей закричал. Вернее ему показалось, что он закричал, но на самом деле он не произнес ни звука. Однако кодоги все как один обернулись к нему, потому что мысли его пронеслись оглушающим потоком. Ведь жест, который сделал его командир, означал прицельный залп огнеметов.
Несмотря на то, что мысли его неслись как ошалелые скакуны, кодоги поняли его. Словно легкий ветер в его сознании прошумели мыслеформы, которыми обменялись кодоги. Алексей их плохо понял, но кодоги приняли какое-то решение.
К нему подошел Рхаан. Кодог ничего не сказал. Но Алексей понял, что пришло время расставаться. Он обнял руками большую голову своего друга и прижался своем лбом к его лбу. В этот момент его сердце было полностью открыто, а на задворках сознания не было ни одной мысли.
Кодог вырвался и направился в дальний угол пещеры. Алексей последовал за ним.
- Здесь, - сказал Рхаан, и присмотревшись, Алексей заметил в сумраке пещеры узкую щель. Он поднес к ней руку, и кожей вдруг почувствовал слабое дуновение ветерка. Эта дыра вела наверх. Пролезть через нее смог бы человек, но не кодог.
Алексей замер перед этой расселиной в замешательстве, словно у его ног распахнулась пропасть. Затем он повернулся к кодогу:
- Нет, Рхаан. Я хочу остаться и… - ему вдруг показалось, что он играет героическую роль в каком-то пошлом балаганном спектакле. Тем не менее, он договорил:
- Я хочу остаться и умереть вместе с вами!
Совершенно неожиданно для него Рхаан вдруг зашелся своим шелестящим смехом.
- Чего ты смеешься? - обескуражено спросил Алексей.
- А кто тут собирается умирать? - смеясь спросил Рхаан.
- Вы не сможете выйти из пещеры. Здесь всего два выхода.
- Для того, чтобы покинуть эту пещеру, кодогу не нужен выход. Не грусти, малыш, никто здесь не собирается умирать. Просто нам пора уходить. Долгое время мы пытались бороться с вами, но потом поняли, что это бесполезно. Вы люди всегда добиваетесь своего. Если мы останемся здесь, то вы действительно убьете нас, чтобы властвовать в этом мире. Вы упрямы и умеете добиваться поставленных целей. Однако вы понятия не имеете ни о законе Великого Парадокса, ни об истинном устройстве мира. Поэтому кодоги решили оставить землянам этот мир и перебраться в другой, более лучший, более прекрасный. Мы уходим, а вы правьте в этом мире. Вскоре вы убедитесь, какая это нелегкая ноша - нести ответственность за целый мир. Берегите и храните его. Это далеко не худший мир из всех существующих в Бесконечности.
- Я не хочу с тобой расставаться, - сказал Алексей, чувствуя, как закипают на глазах слезы.
- Расставаться? Ты сказал, расставаться? - переспросил кодог, словно не расслышал. - Ты так ничему и не научился, малыш, несмотря на то, что можешь видеть зримые мыслеформы. Как мы можем расстаться, если всегда находимся рядом? Куда мы можем уйти из Него - того Общего, того Единого, Величайшего, что объемлет все. Нет, малыш, как бы далеко мы не были, мы всегда будем рядом. Нужно только знать и помнить об этом.
Это принцип Великого Парадокса, который вы, люди, упорно отрицаете. Иди в свой мир. Алексей, и служи своему миру, так как ты сын своего народа. Ты видел истину, пусть не абсолютную, а истину кодогов, не забывай этого! Теперь ты должен найти собственную истину, собственный путь.
Снаружи раздался гулкий тяжелый удар.
- Поторопись, Алексей, ты задерживаешь нас, мы должны уходить.
Алексей обнял кодога:
- Прощай, Рхаан!
- Прощай, Алексей!
Кодог подтолкнул его к расселине, и Алексей ввинтил свое тело в узкий лаз. Он прополз уже около метра, когда сзади раздался глухой гул пламени огнеметов и его настигла волна жара.
Часовой из боевого охранения наверху никак не ожидал его появления.
- Стой, кто идет? - вскинул он винтовку.
- Я иду, - зло отозвался Алексей. - Где капитан Дюбуа?
- Эй, Новгородцев, это ты? - узнал его боец. - А мы думали, что ты погиб!
- Как видишь, жив, - оборвал его Алексей. - Где Дюбуа?
- Вон там на пригорке, возле рации.
Меньше всего Андрэ Дюбуа ожидал увидеть здесь в горах, где рота проводила спецоперацию по уничтожению кодогов, своего пропавшего десантника.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться? - Новгородцев сухими и ясными глазами взглянул прямо в глаза онемевшему от изумления командиру. - Сержант Новгородцев для дальнейшего несения службы прибыл в расположение части. Разрешите вернуться к исполнению своих обязанностей!
(Продолжение следует)