38. Всесоюзная радиовыставка в Москве
Параграф 38 из книги автора "Прозрение". Полностью с фото см.: http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-133.shtml
Во время созидания генератора меня одолевала масса вопросов. А задать их в нашем городе было некому. В отчаянии я вспомнил о радиоклубе, где отводили душу радиолюбители. Так называли тогда людей, свихнувшихся на страсти к собственному творчеству в радиоприёмниках.
Когда-то, лет сто назад, такие энтузиасты соперничали со специалистами, и им удалось даже что-то такое изобрести или первыми связаться с гибнувшим пароходом «Челюсткин». К концу 50-х годов всё серьёзное уже давно делалось инженерами в специальных КБ.
Но каким-то путём, возможно, за счёт активной поддержки знаменитым радистом Эрнстом Кренкелем, одним из четырёх «папанинцев», которые первыми пожили на Северном полюсе, продолжали своё существование так называемые – радиоклубы. В них несколько штатных любителей, получая приличную зарплату, пытались охмурять молодёжь, вовлекая её в это дело.
Ну, извините за излишнюю размашистость в оценках, ведь и сам я, выбирая студентов для научной работы, предпочтение отдавал им – радиолюбителям. Таких ребят уже не надо было обучать пайке, и их навыки облегчали быстрый вход в интересные исследования.
Настоящий радиолюбитель, а я знавал таких, проводил дни и, главное, ночи что-то припаивая и отпаивая. Наконец, он достигал в своём приёмнике того эффекта, который обещал любимый журнал «Радио». Минут десять энтузиаст пребывал в блаженном расслаблении, но его воображением уже овладевала ещё более совершенная схема из журнала. И радиолюбитель снова принимался за работу, отпаивал только что найденное открытие и пытался оживить следующее. Ну, а радиоприёмник... отправлялся на своё привычное место – под кровать.
Настоящий радиолюбитель никогда не баловал домашних «музыкальной гостиной». Он лишь, гордый своим последним неслыханным достижением, демонстрировал особое качество звучания любимого всеми музыкального произведения. После того, как все убедились, что результаты с лихвой оправдывают немалые затраты на «мелкие и крайне дешёвые детали», преодолевая уже вялое сопротивление общества и обещая ещё нечто фантастическое, он что-то отпаивал, а приёмник отправлялся всё туда же. Концерт переносился в лучшее будущее.
Разыскав благопристойное здание с большой вывеской «Ивановский Областной Радиоклуб», я проходил одно за другим пустынные помещения, пока в глубине одной из комнат не увидел спину человека с паяльником в руках, склонившегося над каким-то изделием. В то мгновение, когда я произнес: «Извините, где мне найти Лобацевича...», под руками человека что-то сильно бухнуло, в стороны полетели брызги. Мастер повернулся ко мне и неуверенно сказал:
– Я, Лобацевич.
Если бы я даже прежде и знал начальника радиоклуба, то всё равно не узнал бы его сейчас: всё его лицо было покрыто клочками какой-то массы, напоминающей жеваную бумагу, а на лбу синел круг размером с пятикопеечную монету. Причина взрыва была понятна каждому мало-мальски знакомому с радиоделом. В то время каждый источник питания содержал несколько, так называемых, электролитических конденсаторов – этаких цилиндров, размером с хороший огурец, в металлической оболочке. Они не терпели, когда путали плюс с минусом и в таком случае быстро разогревались и взрывались, круглое донышко вылетало, как снаряд, а начинка из парафинированной бумаги заплёвывала всё вокруг.
Так мы познакомились. Особых советов я не получил, но радиоклуб взял меня на заметку.
Спустя несколько времени, мне предложили поехать демонстрировать мой ультразвук на очередной Всесоюзной выставке творчества радиолюбителей. Мои попытки пояснить, что вообще-то я не сильный любитель, а скорее отрицательно к этому баловству отношусь, и делал всё это в служебное время, а не дома по ночам – игнорировали.
Видимо, на фоне школьных поделок мой генератор выделялся габаритами, а его творец – солидностью.
Все переговоры о командировке, освобождению от работы и перевозках клуб брал на себя. Всесильные «партийные органы» тоже содержали отдел по работе с молодёжью, и ему надо было оправдывать свою зарплату.
Через пару дней приехала грузовая машина, товарищи помогли мне погрузить 250-килограммовый генератор, а его перемещение в товарный вагон весело осуществили радиоклубные парнишки.
Иначе обстояло дело в столице. В принципе, любители везли маленькие экспонаты, и проблемы веса до меня в этой системе не существовало.
Выгружать моё изделие из вагона на машину водитель предложил лично автору. Заметив моё беспокойство, столичный шофер любезно согласился помочь за такую сумму, которой вообще не водилось в моём кармане.
Говорят, что своя ноша не тянет. Я проверил эту поговорку, когда, в конце концов, пёр эту тягу на себе. Однако главные трудности были впереди.
Шикарная дама, распорядительница гостиницы, в холлах которой размещались экспонаты, сменила улыбку кинозвезды на нечто противоположное в тот момент, как увидела что я собираюсь втаскивать в сверкающие паркеты отеля. Она закричала, чтобы шофёр немедленно забрал «это» отсюда.
Тут, к счастью обескураженного радиолюбителя, подле нас возник Лобацевич, и в результате его талантливых усилий за мной сохранили только должность грузчика.
Залы наполнились публикой. У меня не было времени смотреть интересное вокруг, с кем-то знакомиться. Пришлось долго заниматься с электриком, пока он смог обеспечить мне достаточно мощное питание. Потом подходили люди, удивлялись, как это мне удаётся просверливать дырки в таких твёрдых предметах. На фоне всяких миниатюрных радиоаппаратов, изящно отделанных, говорящих и поющих, мой молчаливый колосс производил странное впечатление.
Среди других заинтересовался моим аппаратом один высоченный грузин. Он некоторое время наблюдал за моими азартными манипуляциями со сверлящими инструментами.
– Смотры суда, – произнёс он, раскрывая на ладони какие-то пластмассовые штучки. Выдишь это штэпсель, всэго тры дэтали. – Раз – и детальки соединились в обычную электрическую вилку. Два – и она снова распалась на составные части.
Не заметив особого восторга на моём лице, он обиженно пояснил:
– За мной ужэ ходят, атдай патэнт за дэсять тысяч, но я ещё пасматрю. А ты столько трудылся, ну, палучышь 30 рублэй...
Он почти угадал. Жюри присудило ультразвуковому генератору 3-ю премию, 25 рублей деньгами и электробритву (это был первый опыт отечественной промышленности, брить она ещё толком не умела, однако сильно жужжала, все смотрели и удивлялись).
Но зато вручал мне грамоту и руку пожал(!) сам легендарный Эрнст Кренкель, высокий стройный человек с лицом, иссеченным полярными вьюгами. И ещё присвоили мне 1-ый разряд по радиоспорту. (За такие тяжести, которые мне пришлось ворочать, могли бы дать и «кандидата в мастера»).
* * *
Знакомясь с биографией Кренкеля, я наткнулся на любопытное воспоминание.
Эрнст Кренкель был радистом в знаменитой четверке "папанинцев", впервые в мире прожившей полгода на дрейфующей льдине на Северном полюсе.
Дело было в 1937 году. На партийных собраниях трудящиеся страны бурно выступали против злейших врагов советской власти, требуя их немедленного уничтожения.
В коллективе полярной станции трое были коммунистами, а радист Кренкель - беспартийным. Он ловил на радиостанции сообщения центра о кознях врагов и их расстреле. Этим радиограммам Кренкель тут же присваивал гриф "секретно" и передавал их лично секретарю партбюро Папанину. Последний срочно собирал коммунистов на закрытое партсобрание.
Кренкелю приходилось освобождать помещение и топтаться вокруг на ветру и морозе, пока он не услышит из палатки пение Интернационала. Тогда он возвращался, получал в руки секретную резолюцию партбюро о полной поддержке Советского правительства и передавал её в Центр.
ФОТО:
Пара минут, и ультразвук проделывает в толстом стекле ровное отверстие.
В то время это было... короче - зрители поражались.