За столом в окружении стеллажей с книгами сидел серьезный, чуть усталый человек и подписывал всем желающим книжки - веселые, детские, со множеством картинок. И это - Чижиков? Этот пожилой серьезный дядька - Виктор Чижиков? Неужели такой Чижиков мог нарисовать веселых и лукавых, легких и задорных героев моих любимых детских книжек? Булавка разочарования чуть кольнула душу, но я встала в неспешную интеллигентную очередь за автографом - ведь это все равно был тот самый Чижиков, чьи книги я покупала себе и своим детям из-за рисунков.
"Кому подписываем?" - взгляд внимательный и доброжелательный.
"Мне! Я так люблю ваши рисунки! У Вас собаки такие особенные - улыбчивые дворняжки. Я, когда такую собаку на улице встречаю, говорю себе - вот Чижиковская собака!"- выпаливаю я, чтобы успеть все это сказать, пока он пишет автограф.
"А у меня нет собаки,"- говорит он. - "Меня собаки почему-то не любят, кусают. Я с кошками лучше, вот их и рисую. А может..." - и тут в глазах его появляется лукавый огонек, улыбка трогает губы. - "...может быть, надо порисовать? Тогда и кусать перестанут?" Он сразу становится похож на героев своих рисунков и я уже верю - именно он их всех нарисовал.
Раздача автографов закончена, и мы идем вести деловые переговоры - нам хочется снять его в детской телепередаче. Его и наши интересы и возможности не совпадают, но мы пытаемся найти компромисс. По ходу разговора Виктор Александрович рассказывает разные истории про свои поездки к детям: получается у него весело и увлекательно, так, что мы начинаем забывать, зачем пришли. Но одна из историй совсем не веселая. Про то, как выступал он в детдоме... Ее-то мне и хочется пересказать. Это не дословный пересказ, но я постараюсь сохранить интонацию. Итак.
-- Меня спросили: "Вы поедете выступать к дефективным детям?"- и я сказал:"Да." Ведь это кем же надо быть, чтобы сказать "нет"? И я сказал "да". Но я боялся: что я буду им говорить? Что они смогут понять? И я стал думать, что делать, и придумал такую штуку: мы будем вместе рисовать! Например, машины. Они пусть колеса рисуют, а я остальное. Если квадратные нарисуют - а я же не знал, что могут нарисовать дефективные дети - так я квадратную такую машину пририсую, а если овальные колеса, то такую вот, всю обтекаемую, овальную... В общем, придумаю!
-- И вот пришел я к ним. "Давайте, - говорю, - вместе машины рисовать." А они говорят:"Мы не умеем." А я говорю: "А мы вместе будем рисовать, вместе у нас все получится!" И стали они выходить ко мне и колеса рисовать, а я машинки разные к колесам пририсовывать. И так им понравилось! Так они радовались! И вовсе они не дефективные, просто несчастные: у кого родители - пьяницы, у кого родителей вообще нет... Так мы рисовали-рисовали, а одна девочка грустная сидит: "Я, - говорит, - колеса рисовать не умею." А я ей говорю: "Ну нарисуй, что умеешь!" Она подошла и каля-маля нарисовала. Я к этой каляке-маляке клюв пририсовал, ножки, хвостик... "Видишь, ты птичку нарисовала." Она как обрадуется:"Птичку?!", смотрит, не понимает как это получилось. Потом еще ребята выходили и рисовали всякие каракули, а я из них что-нибудь делал. Мамонта, например...
-- После выступления уже, я уходить собирался, подошел ко мне мальчик. Маленький, лет шести. Он тихо сидел, не рисовал, только смотрел. И вот подошел он ко мне и спрашивает:"А вы еще к нам приедете?" - "Да нет, - говорю. - Я же далеко, в Москве, живу." Тут он руку в свой карман сунул и говорит:"Только вы не обижайтесь." И достал из кармана самолетик. Красный пластмассовый грубо отштампованный самолетик с почти по-стекозиному прозрачными крыльями, с крупно отштампованной надписью "Цена 3 коп." И протянул его мне. Я понял, что он дарит мне самое дорогое, что у него есть. Дарит, без надежды на восполнение - кто ему, дефективному, еще что-то даст...
-- Я шел в гостиницу, и чуть не плакал... А потом я понял, что это был, наверное, самый счастливый день в моей жизни.
-- Теперь этот самолетик все время стоит на моем письменном столе, напоминая мне о главном в моей жизни: о том, что я рисую -- для детей.
Рассказывая эту историю, Виктор Александрович сунул руку в карман и как бы достал самолетик. Никакого самолетика, конечно, на его ладони не было, но я вдруг явственно его увидела - этот красный пластмассовый самолетик со штампом на боку "Цена 3 коп." Бесценный самолетик.