Глава 16 из книги "Крюйс"
....Начало: http://www.proza.ru/2006/11/17-286
....Предыдущая глава 15 - http://www.proza.ru/2007/01/06-116
К весне 1705 года Крюйсу удалось значительно укрепить линию котлинской обороны. Для каждого корабля было определено чёткое место размещения перед началом боя: фрегаты должны были вставать не в линию, а дугой, и чтобы шведы не могли брандерами сжечь русские корабли, вице-адмирал на ежедневно собираемом им военном совете решил – впереди больших кораблей поставить плавучие рогатки с выступающими над водой железными спицами, а 12-пушечные шнявы, галеры и мелкие суда поставить позади восьми 24-пушечных кораблей.
- Такова, господа, у нас будет диспозиция, - говорил Крюйс на военном совете на борту «Дефама» 24 мая, прибыв на Котлин. Задача наша такова, чтобы эти болваны нападающие увидели сплошной частокол из мачт, фальшивого такелажа, то есть забор из «кораблей», которые им не обойти никакими манёврами! Мы им вид многочисленной флотилии покажем! А для сего действия при наших силах все действия хороши… Пусть шведы на мели свои паруса распускают. Рады мы видеть пришедшего из Олонца шаутбенахта Боциса – ему будет задача – ждать моего сигнала!
Надеюсь, все помнят, как прошедшим летом пять шведских фрегатов Якоба де Пру обстреляли Котлин. Дальше этого не пошло. Теперь шведский адмирал Корнелий Анкарштерна получил от Карла задачу – нас уничтожить на Котлине, а потом и в Санкт-Петербурге, а город – сжечь!
Но я знаю – мне сын Ян – Иван, командир шнявы «Де-Гас», доложил, что пушки на его батарее установлены. У полковника Толбухина тоже всё готово. Сегодня я проверял диспозицию. Форт готов. Мы – готовы! Так где этот Анкерштерна?! Пусть окажет нам услугу! Ждём его на наших батареях, и на кораблях ждём этого сукина сына!
Крюйс немного помолчал и продолжил речь:
- А до появления сих «шведских» гостей, надо нам ещё добавить фальшивого такелажа, бонов с рогатинами на фарватер, да ядер, да пороху на капорский берег. Прошу также закрепить на всех фрегатах обитые железом брёвна. У нас есть ещё несколько дней, но не больше! Хорошо бы ещё пушки на батареях опробовать – чтобы заранее знать, куда каждая пушка стреляет.
У шведов больше нашего кораблей, да и пушек, но зато мы наши мели знаем лучше.
Четвёртого июня из-за горизонта показались неприятельские паруса числом 22. Сигнальщики передали, что это – семь линейных кораблей, пять фрегатов, два бомбардирских корабля и суда помельче. Крюйс знал, что каждый линейный шведский корабль имеет по 50 – 60 пушек. Знал и то, что из Выборга на Санкт-Петербург – на Петропавловскую крепость – начинают двигаться сухопутные войска шведов под командой генерала Георга Юхана Майделя. Корабли Анкаштерны медленно приближались, и внезапно начали стрелять. В ответ загрохотали береговые батареи и орудия форта. Шведские корабли отступили - отошли на безопасное расстояние, явно приглашая русские корабли выйти на сражение в открытом море, Верне, в заливе.
Крюйс наблюдал за перемещениями шведских кораблей с борта «Дефама» и, поняв хитрость шведского адмирала, закричал стоявшим вокруг него на палубе морякам:
- Ишь, как стараются! Дудки! Тысяча чертей им в зубы! Сюда, сюда идите, мерзавцы!
Вскоре наступила тревожная ночь, а утром стало ясно, что шведский адмирал разделил корабли на два отряда. Один отряд решил высадить десант на котлинской косе, другой – начал медленно приближаться к русским кораблям. Но фальшивый такелаж и рогатины сделали своё дело – шведам так и не удалось приблизиться к русским фрегатам: побоялись пропороть борта, да и на мель сесть… Ядра чаще падали в воду, чем в цель…
Десант нападавших быстро захлебнулся под перекрёстным огнём картечью умело расставленных защитниками Котлина пушек. Десантные суда шведов вылезли на мель, хотя до берега им было ещё далеко – несколько сотен метров Солдаты – гренадёры прыгали со шведских судов в воду по команде офицеров, но, как говорится – не зная броду – не суйся в воду… А шведы не знали, что отмель тут такова, что то по колено, то можно нырнуть под воду с головой на следующем шаге… Десантники-шведы пытались выбраться обратно на суда, так как до берега было не добраться. Но шведские офицеры не позволяли своим солдатам спасаться на своих же лодках… Началась неразбериха, в воде люди падали и тонули от ран и невозможности выплыть… Сколько погибло в этом десанте у шведов, точно известно мало – вроде бы – около 300 человек, да кто это подсчитает? Не удалось Анкерштерне высадиться на Котлин. Наступление шведов захлебнулось, часть их людей была взята в плен. Стало темнеть, и шведский флот отошёл от Котлина, встав на якорь невдалеке…
Вот что записал в своём дневнике об этих событиях их участник Наум Акимович Синявин, один из первых русских капитанов: «…Июнь. Шведский флот пришёл к Кроншлоту на 4-й день. Приступали на остров в 6-й день. Ко флоту российскому приступали в 10 день. У них было во флоте: …адмирал Анкерштерн, корабль 60 пушек; вице-адмирал Депроу – 54; шаутбенахт Спар – 48; 1 корабль -36; 2 – 28 и 36; 2 – по 54; 3 флейта, 2 шнявы, 2 бомбардира, 4 гальота… Всего было 15 кораблей о трёх мачтах и датский шкут для торговли…»
А вот записи из походного журнала Петра 1: «…Реляция. Июня в 4-й день поутру…увидели неприятельский флот, на всех парусах идущий к Котлину острову, от 54 до 64 пушек, 6 фрегатов от 28 до 36 пушек, 2 шнявы, 2 бомбардирских, 2 брандера, ещё два судна по 40 пушек плоскодонные, одно судно с провизею. Командовали тем флотом адмирал Анкештерн, вице-адмирал Депроу, шаутбенахт Шпар и, не дошед до Кроншлота с милю небольшую, стали на якорь; а около 10 часа пред полуднем из оного неприятельского флота 6 фрегатов, подняв парусы, пошли под самые пушки кроншлотские (також фрегатов наших и галер, стоящих у оного) к нашим пловущим рогаткам, которые на якорях лежали поперёк фарватера между косою кроншлотскою и Котлина острова, и как стали приближаться, то из наших галерных пушек да с батароеи, именуемой святого Иоанна, оных встретили, от чего немедленно поворотились… к большому флоту. И пошли к Копорскому берегу, и высадили на берег 1000 человек, которые небольшие жилья там пожгли.
На другой день, то есть июня в 5-й день поутру… изрядная погода; около 8 часа неприятельский флот весь начал приближаться к нашей эскадре и стал на якорь от нас в пушечном выстреле; а шаутбенахт Шпар со своею эскадрою стал у Котлинской косы…близ берега (где имел пост полковник Толбухин с одним только полком и тремя полковыми пушками) и палил из пушек своей эскадры на тую косу довольно; однако ж ни малого повреждения оною стрельбою нашим не учинил, для того что помянутый полковник Толбухин во время той стрельбы людям велел лечь; а пред полуднем в 11 часу неприятель под той стрельбою, посадя людей своих в боты и шлюпки, под командою полковника Пирота пошёл к берегу; и как близко подошли и стали выходить на берег (и уже 128 человек гренадеров вышло на берег, а прочие за ними поспешили с рогатками), тогда наши, встав, начали по ним стрелять, как из мелкого ружья, так и из трёх пушек дробью, от чего неприятель пришёл в конфузию. И тут на месте осталось с 40 человек да в полон взято 31 человек (между которыми несколько человек было офицеров), а остальные с берега побежали в той конфузии на свои суда, и будучи в такой конфузии те свои суда опрокинули, от чего многое число их потонуло…»
Взятые в плен шведские офицеры рассказали, что за несколько дней до этого генерал Мейдель был у адмирала Анкерштерна, и они договорились о том, что адмирал Анкерштерна овладеет островом Котлин и разгромит российскую эскадру, а генералу Мейделю «пришед к Петербургу, оным овладеть же…».
Утром 6 июня на борт фрегата «Дефам» был доставлен на допрос взятый в плен шведский офицер.
- Ага, попался, каналья! – воскликнул Крюйс при виде пленного. – Изволь отвечать – почему решили захватить остров? Пограбить хотели?
На это пленный швед не ответил ничего, а дерзко огрызнулся:
- Разве корабельный флот так воюет?! Стыдно выставлять впереди себя частокол из рей потопленных судов, а самим отсиживаться за рогатками!
На такое заявление шведского пленного Крюйс отвечать не стал, только усмехнулся, поняв, что его хитрость удалась – шведы издалека приняли рогатины за корабли.
- Уведите его, - приказал вице-адмирал. – А мы будем поспешать, не торопясь, и дальше! Мы их сюда не звали.
Обстрел острова шведами продолжался часа два, но только некоторые ядра долетали до Кроншлота, практически не причиняя вреда. Наконец, Анкештерна просигналил своим бомбардирским кораблям отойти на исходную позицию. И тогда Крюйс велел поднять на «Дефаме» красный флаг – сигнал атаки галерам, которые выдвинулись из-за больших кораблей и осыпали отступающих шведов ядрами, а затем снова укрылись за дугой российских фрегатов, прикрывающих морской форт Кроншлот. Кроншлот был подготовлен к такой битве и даже освящён ещё 7 мая 1704 года Новгородским митрополитом в присутствии царя…
Крюйс весело заметил своим помощникам на «Дефаме»:
- Неприятель нашим бомбам честь воздал, и от Котлина отстал…
Но, конечно же, Корнелий Иванович прекрасно знал, что шведы так просто не отстанут, и сел писать письмо в Петербург весточку коменданту и начальнику артиллерии о событиях последних дней, о шведах и о том, что «здесь довольно есть куражу или смельства, но есть токмо недостаток в способах…» и требуется ещё срочно прислать пушек: «…Ежли б я ещё шесть добрых 18-фунтовых пушек да две гаубицы на моих батареях имел…»
А ветер над Финским заливом менял направление, волнение возрастало, и шведский флагман прижался поближе к берегу. Две мортиры и две пушки привезли из Петербурга уже через сутки, а затем и ещё восемь пушек. Крюйс приказал скрытно ночью их установить так, чтобы ядра долетали до шведского корабля-флагмана. Объяснил Корнелий Иванович как лучше расставить пушки и замаскировать, приказал ждать команды и стрелять только по его сигналу…
К утру после ночного дождя установился мёртвый штиль. Шведы в ожидании ветра начали починку и осмотр парусов. Надеясь на бездействие русских, шведские офицеры в обед начали отмечать какой-то праздник и веселились, не заботясь о том, что русские корабли рядом. Они были полностью уверены в своём превосходстве и полной безопасности…
Вскоре на «Дефам» прибыл генерал обер-комендант Санкт-Петербурга Роман Вилимович Брюс, чтобы своими глазами увидеть шведские корабли. Крюйс, отобедав с Брюсом, попросил генерала сопроводить его на Ивановскую батарею. Брюс согласился, и они с Крюйсом отправились к артиллеристам на батарею. Там Крюйс приказал вынести и поставить стул для Брюса, на который тот уселся, взяв в руки поданную ему подзорную трубу. Крюйс скомандовал:
- Передать батарее команду «Пли!»
Грянул выстрел с «Дефама», и сразу же за этим – два выстрела с Ивановской батареи, и установленные ночью и укрытые до этого от вражеских глаз пушки начали в упор бить по шведскому флагманскому кораблю! Ядра рвали паруса, ломали палубы и рангоут. У шведов началось замешательство – они стали спускать ещё не спущенные до этого паруса, а чтобы вывести своего командующего из-под обстрела, флагман начали отводить при помощи галер и мелких судов-ботов. Анкерштерна вынужден был дать команду обрубить якорный канат, чтобы быстрее отступить из-под обстрела…
Брюс с удивлением и восхищением наблюдал эту баталию в подзорную трубу, подпрыгивая на стуле при каждом удачном попадании ядра во вражеский корабль, а потом поздравил Крюйса с благополучной и полезной акцией:
- Она, надеюсь, и государю приятность доставит!
Крюйс радовался как мальчишка:
- Решпект русскому флагу оказан полный!
Царский генерал порадовался решительному задору вице-адмирала. Но им обеим было совершенно ясно, что разозлённый Анкертштерна, отступивший в Биорку, обязательно и довольно быстро вернётся…
Брюс отправился в Санкт-Петербург, а Крюйс продолжал ежедневно собирать военный совет и командиров кораблей, стоящих у Котлина, каждую минуту используя для усиления обороны. На берегу были сооружены дополнительные батареи и установлены новые фальшивые вехи.
Возле Кроншлота находилась и российская галерная флотилия шаутбенахта Ивана Федосеевича Боциса. Большие галеры «Золотой орёл» и «Надежда» были построены в прошлом, 1704 году, на Олонецкой верфи и имели по три орудия на носу и по шестнадцать пушек-басов по бортам, причём на каждой галере должно было находиться по 70 моряков, 150 солдат абордажных команд и по 250-300 невольников-гребцов. Для галер было заказано изготовить по 350 кандалов для гребцов-каторжников. Боцис рекомендовал поставить на корме галер четыре пушки, направленные в сторону гребцов – чтобы те не бунтовали. Кроме галер «шхерный флот» имел около сотни бригантин, скампавей и галиотов, построенных в 1703 – 1704 годах на Лужской и Олонецкой верфях. Эскадра двухмачтовых российских галерных судов с косыми парусами была сильнейшей парусно-гребной эскадрой на Балтике.
Вскоре, как и ожидалось, шведская эскадра вновь приблизилась к Котлину и несколько часов обстреливала остров. Затем шведский десант с плоскодонных судов стал высаживаться на западной косе. Но опять вступили в действие батареи Крюйса. Шла ожесточённая артиллерийская дуэль, и орудия Толбухинской батареи уничтожили шведский десант. Шведы на несколько дней прервали свои действия.
Из «Походного журнала Петра 1»: «…Июня в 6 день неприятель атаковал нашу линию и батарею святого Иоанна, но то не долго было, ибо принуждены были ретироваться. Тогда одного человека у нас убили да шесть человек ранили… От 6 до 10 числа неприятельские флагманы имели консилии, а в 10 день неприятель на батарею святого Иоанна и на нашу авангардию довольно из пушек стрелял и бомбы и гранаты метал; однако нашим никакого вреда не учинили, только им с наших батарей и с кораблей… жестоко докучали пушечною стрельбою. Потом стала быть тишь, и неприятельский флот стал назад отходить. И для того командующий наш вице-адмирал Крюйс распустил красный флаг на своём корабле… також и комендант в Кроншлоте; против чего и адмирал Анкерштерн спустил свой шведский флаг и стал поднимать красный и, не дотянув…спустил, а наш вице-адмирал на своём корабле тот флаг держал до самого вечера и, поставя свои корабли в одну линию с галерами против неприятельских бомбардирских кораблей… Увидя, неприятель едва успел те бомбардирские корабли шлюпками своими ко флоту своему прибуксировать. Потом наши, приближась своими бомбардирскими судами. начали на эскадру вице-адмирала Депроу бомбы бросать, то чего принуждён он со своими кораблями завозом выбираться, а вся его эскадра – отступать… После того с неприятельского флота ни одного выстрела не было, а с наших галер по неприятельскому флоту непрестанно стреляли. Наших людей в то время убито матросов и солдат 13 человек да ранено 19 человек.»
10 июня шведы вели обстрел русской эскадры, стараясь попасть по флагманскому фрегату Крюйса «Дефаму». Однако стреляли неточно. А русские артиллеристы несколько раз зацепили бомбардирские корабли Анкерштерна. Крюйс видел, как «щепы от бомбических судов вверх летели».
11 июня шведы начали с бомбардирских судов выгружать мортиры, чтобы спасти их и начинить ими другие корабли: «…в то же время получена о генерале Мейделе ведомость, что он к Петербургу с войском приближался, и для того изо флота отпущено в Петербург две шнявы и семь галер…»
14 июня шведы, залатав пробоины, с двадцати пяти кораблей снова начали обстрел батарей и острова. Так продолжалось до полудня. А с полудня шведы - «в лодках 1630 человек хотели пристать к на берег, чтоб взять батареи приступом, и, недошед за милю, встали. Наших полков Гомонтова да Микшина солдаты, не утерпя, начали палить залпом и их неприятелей побили 300 человек, взято живьём: один капитан, один поручик, один квартирмейстер, рядовых двадцать пять человек…».
На 15 день июня было тихо. В «Походном дневнике» сказано, что все шведские флагманы собрались у шаутбенахта Шпара в гостях, где даже играли на литаврах и трубах: « …С батареи, именуемой святого Иоанна из одной пушки и гаубицы выстрелили по кораблю адмиральскому, и так трафило, что с того корабля разные галереи сшибло… Потом того же часа изо всех мортир и пушек, привезённых из Петербурга, по адмиральскому и шаухтбенахтскому кораблям вдруг стали стрелять, от чего неприятель пришёл в великую конфузию, и спустя парусы шлюпками назад буксировались…
На 16 день неприятель, стоя поперёк фарватера от нашей линии в 3 верстах, починкою в своём флоте исправлялся даже до 21-го числа.
В 21-й день пришли в наш флот из Санкт-Петербурга ещё два бомбардирских шмака; тогда командующий вице-адмирал Крюйс велел галерам якори вынимать…, а с плоскодонного судна, подошедшего к батарее нашей, выпалили изо всего нижнего лага, потом другою стороною выпалили…»
5 июля стало известно, что шведский флот находится у Берёзовых островов и при нём много мелких судов… Крюйс дал команду снова укрепляться, а к Полковнику Толбухину на косу людей прибавить.
14 июля около 3 часов ночи 24 неприятельских судна появились возле Выборгского берега, в 5 ночи от этого флота отделились четыре линейных корабля и пошли «…к зюйду около Котлина острова, а адмирал Анкерштерн с большим флотом стал к северу (или к норду) Котлина острова и отправил 2 шнявы вперёд, которые стали на якорях в четырёх саженях воды, а флот … расставил в полкруга… Тогда от нас по кораблю адмиральскому из пяти пушек выстрелили по его водяной линии, так что он того же часа пушки свои вынужден был со стороны на сторону перетаскивать для наклонения корабля… По полуночи в 6 часу неприятель начал всею своею силою из верхних и нижних пушек с обоих сторон с кораблей против острова стрелять. Однако нашим никакой вреды не учинили, от того что две тысячи полковника Толбухина лежали на земле в прикрытом месте, и по неприятелю ни единого выстрела не было. А пред полуднем неприятель, посадя людей своих в мелкие суда, послал к берегу; и как они подошли недалеко от берега, тогда наши по неприятелю жестоко из пушек стреляли, а как оные пришли к берегу гораздо ближе, их взяли в мушкетную стрельбу; а как стали выходить, воды им было выше колена… в некоторых местах глубже, а иные и дна не доставали, иные же по горло в воде. Из наших 15 пушек непрестанно стреляли ядрами и картечами, от чего оные неприятели пришли в конфузию. И хотя из них некоторые вышли было на берег, однако ж оные в той конфузии все побежали назад на свои суда, из которых…многие опрокинулись, и тогда 35 человек неприятелей на берег наши выхватили, а в 1 и 2 часу неприятель со всем флотом стал назад подаваться, тогда стрельба перестала. Неприятельских судов было ботов и шлюпок 29. Того же числа к берегу принесло с 400 человек мёртвых неприятельских тел, тогда же взято в полон: капитана, 2 поручика, 2 прапорщика, 7 унтер-офицеров, да рядовых 21 человек.
В нашем траншаменте убито 29 человек да 50 ранено…».
15 июля шведский флот начал уходить прочь, а с наших укреплений его провожали бомбами.
19 августа вице-адмирал Крюйс напал на шведский флот на галерах – удалось дойти на расстояние выстрела до вражеских кораблей, которые стреляли по галерам из пушек. За время этих последних боёв на море удалось взять в плен 66 человек, захватить шлюпку и 8 чухонских ботов с аммуницею и провиантом. К берегу продолжало нести тела утонувших во время неудавшихся десантов шведских гренадеров. Пленные шведы рассказали, что пропало около 1000 человек из их рядов – сгинули в волнах Финского залива под градом картечи и ядер. Адъютант Крюйса сделал записи об этих событиях, перечислив корабли-участники сражений с нашей стороны: «Олифант», «Думкраит», «Кроншлот», «Стандарт», «Нарва», «Петербург», «Шлютелбург», «Михайло Архангел» (все 24-пушечные); шнявы: «Дерас», «Яким», «Мункер», «Копорье», «Фалк», «Иван-город» (12-пушечные); 2 брандера, 7 галер больших…
Крюйс послал капитана Питера Сиверса к царю с донесением о победе над шведами. Докладывая, Сиверс между делом рассказал, что вице-адмирал Крюйс ещё не проводил учений флота. Это сообщение вызвало неудовольствие царя…
11 октября Пётр послал Крюйсу письмо, в котором возмущался, что обучение на флоте запущено: «…когда спросил об экзеркиции, на что он ответил, что оная ни единожды не была (которое зело мне неприятно, и не знаю, для чего то главное дело ради молодых матросов забвению предано) и отговаривался будто для того, что все корабли и шнявы, кроме двух, негодны к ходу; но сие есть дело великой важности; ибо я буду оное свидетельствовать, и ещё не так найдётся, то не легко плачевно будет (ибо не добро есть брать серебро, а дела делать свинцовые)…»
Крюйс в своём письме предложил Петру построить на Котлинской косе на месте Толбухинской батареи ещё одну крепость с гарнизоном 1500 человек («Александр-шанц») для обороны от десантов: шведы продолжали тревожить Котлин. Крюйс с эскадрой на зимовку прибыл в Санкт-Петербург и был встречен салютом.
Санкт-Петербург был спасён и мог дальше строиться и укрепляться. Зимой шведов опасаться можно было меньше – лёд был сильным препятствием для кораблей. Но и учений зимой не проведёшь, надо ждать весны, когда «дела свинцовые» в «серебряные» обернуться, как надеялся Крюйс. Важность учений на море он понимал прекрасно.
Продолжение Глава 17 книги "Крюйс" - http://www.proza.ru/2007/01/11-377
Картина в начале главы "На защите Санкт-Петербурга и Кронштадта" (холст, масло) -
автор картины - автор книги В.Таиров
Валерий Таиров