The mind is its own place, and in it self
Can make a Heav'n of Hell, a Hell of Heav'n.
John Milton «Paradise Lost»
Монотонный шум падающей воды напоминал ему о счастливых днях, проведенных около Высот Грозного Шума. Никогда он не думал, что это чарующее место будет так мучить его. Ещё совсем недавно, когда листья, гонимые ветром, засыпали этот весёлый городок, он не чувствовал движения времени, не наблюдал изменений в природе, не беспокоился о будущем. Счастье – самое обыкновенное земное счастье - делало его слепым и глухим. Всё изменилось! Теперь он видит безобразные, корявые лапы голых деревьев и слышит этот ужасный шум падающей воды. И холод. Чувство холода не покидает его с того самого дня, когда он остался один. Это чувство родилось где-то в глубине его мозга, когда он смотрел, как неуклюже кувыркаясь, падала она на землю. Почему он не предупредил её, почувствовав тревогу, когда нелепо пестрая на фоне чистого голубого неба птица внезапно взмыла ввысь. Он онемел от ужаса, глядя, как чужак на крутом вираже поднырнул под его подругу, вонзил когти и ударил... Постыдный страх гнал его прочь от места, где убийца на земле добивал его любовь.
Старый ворон взмахнул крыльями и тяжело полетел над водопадом. Он мысленно прощался с местом, где всё потерял. И сердце его заплакало, когда он увидел, как вот так же неуклюже, беспомощно размахивая руками, как будто сраженный неведомой хищной птицей, человек падал в грохочущий ад разбивающейся на мелкие брызги воды.
Глава 1.
Канада. Частная клиника Дрейкантера и Везера. 5 ноября 2003.
10 часов утра.
Дейвид, стоял у окна в своём кабинете и наблюдал за газонокосильщиком, едва слушая милый щебет молоденькой медсестры, сидящей на его рабочем столе, и думал о том, что его собственный газон тоже не мешало бы постричь. Ноябрь только начался и, судя по прогнозам, обещал быть теплым. Хоть дни и стали заметно короче, трава подрастала удивительно быстро. А кое-где можно было найти цветущие одуванчики.
- ... Я спросила её, как при таком суровом климате в Сибири ей удалось сохранить такие великолепные волосы и кожу, ведь в Сибири наверняка женщины не пользуются косметикой. И знаешь, что она ответила? Она сказала, что магазины в России завалены европейской косметикой, хотя и встречается много польских и китайских подделок. А она предпочитает покупать французскую в фирменных магазинах. Ты можешь в это поверить? Я, конечно, почти ничего не знаю об этой стране, но представить сибирских женщин, купающихся в Ив Роше – это выше моего воображения. Мне кажется, она врёт. Наверное, она никогда не была в Сибири. Ведь Россия и Сибирь – это разные вещи, да? Или Украина и Сибирь?.. А русские любят врать. Помнишь Элен, которая работала у нас в прошлом году? Она тоже была русская. Она говорила, что в Канаде все русские врут, потому что боятся показаться неудачниками. А ты давно их знаешь, этих Макгиллов? Дейвид! Ты меня опять не слушаешь!
Дейвид обернулся и улыбнулся девушке:
- Кейлен, в последнее время мне кажется, что наша русская пациентка – это любимая тема твоих монологов.
- Что?! Монологов?! Ах ты, грубый эгоист, - девушка спрыгнула со стола и с довольно суровым видом, сжав кулачки, бросилась к улыбающемуся доктору. Но по мере приближения, выражение гнева на её миловидном личике быстро менялось. Подойдя к Дейвиду, она посмотрела на него грустными и нежными глазами, - Почему ты избегаешь разговаривать со мной серьёзно? – поднявшись на цыпочки, она обняла его за шею и подставила лицо, хорошо зная, что за этим последует поцелуй.
Дейвид поцеловал её в губы, избежав тем самым ответа на щекотливый вопрос.
- Ну всё, сладкая моя, давай работать. И не вздумай обижаться. Мне очень интересно всё, что ты рассказываешь о нашей русской миссис, или мисс, как она утверждает. Беги.
- Да, доктор Везер, я всё поняла. Удачного вам дня! – нарочито громко сказала Кейлен, выходя из кабинета.
Дейвид сел за стол и открыл тонкую папку, в которой хранилась история болезни миссис Макгилл. Он знал её наизусть и открыл только для того, чтобы сосредоточиться и ещё раз проанализировать всё то, что он сегодня скажет мужу пациентки.
Таню Макгилл в клинику привёз его старый друг Майкл, с которым до этого они не общались довольно долго, настолько долго, что Дейвид не знал, что Майкл опять женился. После трагической смерти своей первой жены Макгилл уехал из Сент-Катаринс, где они поселились сразу же после свадьбы и прожили почти десять лет. С тех пор прошло уже около трёх лет, и за это время Дейвид лишь два раза разговаривал с Майклом по телефону. Оба раза Майкл звонил поздравить Везера с днём рождения. Как не старался Дейвид отплатить другу тем же, натыкался на сухое приветствие автоответчика.
Раньше, когда ещё жива была Лайза, первая жена Майкла, Макгиллы и Везеры часто встречались. Лайза любила устраивать маленькие домашние торжества для друзей. После её гибели Майкл почти сразу уехал, затерявшись в большом Торонто. Везер последние три года почти не выбирался из своей клиники в десяти километрах от Сэнт-Катаринс. Да и если выбирался, то не всегда доезжал до дома. Его жену вполне устраивало такое положение вещей. Казалось, что смерть Лайзы оборвала не только дружеские связи двух бывших одноклассников, но и внутрисемейные связи Везеров.
Дейвид посмотрел на дату рождения Тани. А ведь Кейлен права, для сорокалетней женщины у Тани была на редкость свежая кожа. Гусиные лапки в уголках глаз только начинали появляться. По всему было видно, что женщина тщательно следила за внешностью и фигурой. Интересно, как Майкл познакомился со своей второй женой? Произношение у неё не очень хорошее. Скорее всего, она иммигрантка и приехала не так давно. Дейвид, как лечащий врач, мог расспросить друга о его жене, но именно старая дружба делала этот вопрос таким щепетильным. Везеру казалось, что Майкл сам должен был бы рассказать ему о своей жизни. Дейвиду грустно было признаться в том, что три года разлуки воздвигли между друзьями барьер недоверия. Хотя, если вспомнить прошлое, были ли они так уж искренни друг с другом? Майкл никогда не стремился раскрыть душу, и Везер довольствовался только личными наблюдениями. Да и сам Дейвид по психологическому складу был скорее интровертом.
Зазвонил телефон, доктор снял трубку.
- Доброе утро. Это Доктор Везер. Да, Майкл, рад тебя слышать. Да, как договорились. В полдень я жду тебя.
Дейвид нажал кнопку селектора:
- Розмари, как только приедет мистер Макгилл, проводите его ко мне в кабинет.
Везер опять подошел к окну. Он увидел Таню. Она сидела на скамейке возле небольшого искусственного пруда, спрятав руки в карманы коротенькой шубки. И Дейвид подумал, что то, что с ней происходит, может закончиться в любой момент. Почему бы этому моменту ни настать сейчас? А через час он мог бы передать эту тихую, красивую, загадочную женщину её любящему мужу, своему другу, здоровой, вернувшейся к нормальной жизни. Дейвид накинул пальто и вышел в парк.
Женщина оглянулась на шорох гравия. Доктор Везер с постоянной милой улыбкой направлялся в её сторону. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. Последние десять дней она желала только одного – понять, что с ней происходит, как она очутилась в чужой стране, почему её называют чужим именем, почему из её памяти каким-то чудом выпал целый год жизни.
- Доброе утро, миссис Макгилл, - Везер на ходу слегка поклонился ей и присел рядом на скамейку. Женщина кивнула в ответ, - Мне кажется, вы не в настроении и не расположены к беседе. Может быть, поговорим попозже? Через час я встречаюсь с вашим мужем. Я должен буду рассказать ему о своих выводах и предложить метод лечения.
При последних словах женщина зябко поёжилась:
- Вы считаете, что меня необходимо лечить? Как вы собираетесь это делать? Надеюсь, не электрошоком.
- Что вы, Таня! Можно я буду вас по имени называть?
- Конечно, называйте. Для меня это имя, как и фамилия моего якобы мужа, абсолютно чужие. Поэтому мне всё равно.
- А как бы вы хотели, чтобы я вас называл?
- Я уже сказала вам, меня зовут Саша. Александра. А впрочем, зовите меня Таня. Всё равно меня здесь все так зовут.
- Хорошо, Таня, мы остановились на методах лечения. Так вот, вылечить вас может только покой, привычная обстановка... – тут доктор осёкся – привычную обстановку для человека, страдающего раздвоением личности определить трудно, - ... Ну и я надеюсь, что ваш муж сделает всё, чтобы создать вам наилучшие условия для выздоровления. Таня, а где вы учили английский?
- В институте, - глаза женщины ожили. Ей доставляло больше удовольствия говорить о том, что касалось жизни, которую она помнила. – Я ведь работаю в русско-швейцарской фирме... Работала, - Таня закрыла глаза рукой, - никак не могу привыкнуть, что уже год прошел, - и резко посмотрела прямо в глаза Везеру, - Ну ответьте мне, как может быть, что я помню всю свою жизнь, жизнь Саши Свиридовой, с трёхлетнего возраста и ничего не помню, ни минуты из жизни Тани Андроновой а позже Тани Макгилл? Все утверждают, что я живу в этой стране уже год, а я десять дней назад в своей памяти покинула офис на улице Пушкина в городе N и вместо того, чтобы вернуться домой, попала в будущее, да ещё и на другой континент. Конечно же, моё место здесь. В этой клинике для психически ненормальных людей. Вы думаете, я этого не понимаю? Я очень хорошо понимаю! Я единственного не понимаю - почему меня зовут Таня, - она говорила горячо, не отрывая немигающего взгляда от глаз доктора, тем самым заставляя его смотреть в её полные слёз, испуганные глаза отчаявшегося человека.
- Не нужно волноваться, - Дейвид легонько тронул возбуждённую женщину за плечо, - сегодня, после разговора с вашим мужем, мы с вами обязательно опять встретимся и поговорим. А пока отдыхайте. Я попрошу медсестру принести вам успокоительное и сопровождать вас на прогулке, если вы не возражаете. – Везер встал и быстрым шагом направился в здание клиники.
Таня закрыла глаза. Она не знала о чём думать и как думать. В голове перепутались события последних дней, воспоминания о прежней жизни в России, безрезультатные попытки вспомнить хотя бы день из последнего года, проведённого в Канаде и щемящие сердце беспокойные мысли о мужчине, которого она оставила в России. Неспособность систематизировать мысли и воспоминания раздражала её. То она начинала вспоминать, как познакомилась с Кириллом и долго не хотела показывать ему вида, что влюблена в него до бессонницы, до слёз в подушку. То ей приходили в голову совершенно нелепые мысли, как, например, кто же закончил составление проекта контракта с питерской фирмой, если она исчезла после того дня, который последним остался в её памяти. Думала она и о том, что если она действительно замужем за тем человеком, который нашел её в незнакомом доме и привёз сначала в госпиталь, а затем в эту клинику, то логично предположить, что она спала с ним. Кошмар! Как она могла выйти замуж за незнакомого, чужого ей человека, если даже, прожив с Кириллом в гражданском браке почти пять лет, она не могла найти времени чтобы официально оформить их отношения? И как она смогла спать с другим мужчиной, если она любит Кирилла, а в этом она не сомневалась. Всё это не укладывалось в голове. Но Таня была не из тех людей, которые легко впадают в панику. Если она не Саша, а Таня, то рано или поздно она, по словам доктора, должна вспомнить жизнь Тани. А если она всё же Саша, то рано или поздно должно найтись этому доказательство. Ведь она же помнит адреса, телефоны в городе N. Когда-нибудь она выйдет из клиники, и у неё будет возможность всё проверить. Выйдет из клиники и куда пойдёт? Наверное «муж» заберёт её. Как не крути, а на первых порах придётся «сотрудничать» и заново узнавать этого человека. Мысль, что ей придётся кого-то использовать в своих целях, не понравилась ей. А вдруг это её использовали и продолжают использовать? Для чего? Всё это нужно выяснить, а без помощи ей не обойтись. Ну, наконец-то появилась способность позитивно мыслить. Таня откинула со лба прядь каштановых волос и улыбнулась подошедшей медсестре.
- Доброе утро, миссис Макгилл. Я принесла вам горячий чай. А ваш муж уже приехал и разговаривает с доктором Везером. – Кейлен передала пациентке миниатюрный поднос с кружкой душистого отвара.
- Скажите, Кейлен, какие достопримечательности можно посмотреть в Канаде? Раз уж я здесь очутилась, нужно использовать это с максимальной пользой! - Таня сама удивилась, как бодро и жизнерадостно она это сказала.
- О, миссис Макгилл, да вы, я вижу, идёте на поправку! – улыбнулась девушка. – Обязательно посмотрите Ниагарский водопад. Он ведь всего в получасе езды отсюда. Только поезжайте туда весной, когда магнолии и каштаны цветут. А сейчас там неуютно и холодно. Промёрзнете до костей.
- Ниагарский водопад? «Ниагара» на языке индейцев означает что-то вроде «высот грозного шума», кажется? Я права, Кейлен?
- Извините, но я не знаю. Никогда не интересовалась этим. Я думаю, что такими знаниями обладают только гиды да историки. Простые люди, живущие в Ниагаре, наверное, не задумываются над этим.
- Чтож, возможно я слышала это от гида…
Полдень.
Майкл Макгилл утонул в мягком комфортном кресле и постарался расслабить мышцы спины. Он нервничал. За последние десять суток он почти не спал, потерял килограмма три веса и бесчисленное количество волос. Он уже заметил, что начинает сильно лысеть во время стресса. Это же был не простой стресс. Это было потрясение чуть ли не равное тому, которое он пережил, потеряв Лайзу. Кроме того, что Таня не узнавала его и не признавала как мужа, он чувствовал сильную вину в том, что случилось с ней. Точно так же он чувствовал себя в какой-то степени виновным в потере первой жены. Но две эти вины сливались в одно чувство страха перед теми словами, которые в пылу их ссоры Таня бросила ему в лицо.
Дейвид сидел напротив него за своим столом и просматривал историю болезни его жены.
- Ну, что, Майк? Как я тебе и обещал, через три дня после вашего приезда ко мне я смогу сказать что-то более или менее конкретное. Компьютерная томография, сделанная Тане ещё в госпитале, не показала каких-либо повреждений или патологических процессов в мозге. Ты сказал, что Таня упала в обморок и ударилась головой... – при этих словах Дейвид пристально посмотрел в глаза Майкла.
- Да, она потеряла сознание.
- Ты сам видел это?
- Ну конечно, мы оба были в гостиной... Немного поспорили... Я сказал... Вобщем я был груб... Я выругался по-русски... Да даже не выругался… Вобщем, я просто сказал, что она Юша-Фераён. Это у русских что-то типа дурочка. Лайза однажды сказала, я запомнил… И вдруг Таня побледнела и упала... Я думаю, что она просто очень сильно расстроена была из-за предмета нашего спора…
Дейвид внимательно слушал друга. Ему почему-то стало неприятно, что Майкл заостряет внимание на какой-то несущественной детали, как будто оправдывается. Он говорил быстро, обрывая фразы, как будто не был уверен, должен ли он рассказывать это. Доктор знал Макгилла как очень мягкого человека, в особенности по отношению к слабому полу. О женщинах ещё в школьные годы он говорил возвышенно, наделяя их романтическими, неземными качествами и, как будто, не замечая их недостатков. Иногда это даже раздражало Дейвида. Майкл боготворил свою первую жену, считал её совершенством, превозносил её ум и красоту. Казалось, что после её смерти он никогда уже не сможет полюбить кого-нибудь ещё. Но люди меняются. Может быть, и Майкл за три года изменился.
- Понимаешь, Дейвид, я не сдержался, когда Таня высказала одну мысль, которая меня… Которая мне очень не понравилась. Скажу больше, эта мысль меня напугала. Я потерял контроль и... Я просто хотел, чтобы она прекратила так думать, хотел, чтобы она поняла, как мне больно это слышать. Я думал, что по-русски до неё это лучше дойдёт… - Майкл замолчал, и Дейвид решил выдержать паузу, чтобы дать другу возможность продолжить и высказаться. Было видно, что что-то сильно угнетает его. Но Майкл не собирался продолжать, он уставился глазами в пол и, казалось, ушел в себя.
- Ты её ударил, Майкл? Толкнул? – голос Везера прозвучал жестко и требовательно.
- Нет, что ты! – Макгилл поднял испуганные и виноватые глаза на доктора, - Я думал, ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы предположить такое…
- Извини, Майк! Я лишь пытаюсь нарисовать себе всю картину происшедшего. Ещё раз извини. – Дейвид почувствовал вину за свои слова и постарался говорить, как можно мягче. - Не хочешь рассказать, о чем вы так горячо спорили?
Майкл посмотрел на Везера в упор, и в его глазах уже не было ни растерянности, ни страха.
- Это к делу не относится, доктор, - очень спокойно и сухо произнёс он.
- Может быть, это и не относится к делу, а может, имеет прямое отношение. То состояние, в котором прибывает твоя жена, могло быть следствием стресса, который она получила при тех самых обстоятельствах, о которых ты мне рассказываешь. Или умалчиваешь?
- Ты меня в чем-то подозреваешь?
- Нет, но я ожидал от тебя большей искренности. Но давай не будем спорить. Я думаю, тебе интересно узнать, что происходит с Таней. У неё действительно небольшое сотрясение мозга. Мы провели позитронную эмиссионную томографию и выявили пониженный уровень глюкозы, но это не объясняет её диссоциативного расстройства...
- Извини, Дейвид, не мог бы ты изложить картину более популярно?
- Да, кажется, я увлёкся. Но ты знаешь, её случай в своём роде уникальный и занимает меня как специалиста всё больше и больше. Мне ещё не приходилось иметь пациентов с психогенной фугой, - Везер пристально посмотрел на друга, пытаясь понять, какой эффект произвели на него последние слова. Но Майкл только поднял глаза к потолку и развёл руками:
- Дружище, я не студент, приехавший к тебе на практику и, боюсь, что не смогу оценить достоинства моей жены как исследуемого экспоната. Если ты пытаешься поразить меня, то порази лучше благоприятным прогнозом на будущее.
- О’кей, парень! Я тебе популярными словами объясню, что происходит и на что нужно, заметь – нужно, а не можно – надеяться. Я думаю, что Таня потеряла память вследствие сильного стресса. Теперь то, что я знаю с твоих слов: после того, как она упала в обморок, ты выбежал звонить 911, вернулся, а жены нет в комнате. Ты её нашел в десяти метрах от дома абсолютно невменяемую, не узнающую ни тебя, ни местность, - Майкл кивнул и Везер продолжил, - В настоящее время Таня полностью отождествляет себя с другой личностью. – Везер заглянул в свои записи, - Саша Свиридова – это не что иное, как её фантазия. Все воспоминания Саши Таня просто выдумала или придумывает на ходу, принимая их за настоящие. Это явление очень редкое. Но обнадёживает то, что во всех известных науке случаях выздоровление наступало так же внезапно, как и возникновение фуги. Я не могу сказать, сколько времени пройдёт, Майкл, может быть неделя, а может быть полгода, но Таня вспомнит свою прежнюю идентичность и навсегда забудет о существовании Саши Свиридовой. Я думаю, что в процессе общения мне удалось снизить уровень стресса, а её эмоциональное состояние вполне стабильно и не грозит вылиться в суицид... Да, этого, к сожалению, мы тоже исключать не можем. И мне важно понять, что стало причиной её потрясения. Важно для того, чтобы я смог лечить её. Ведь преодолев высокий уровень тревожности, мы с твоей женой перешагнули только первую фазу – она адаптировалась к своему состоянию. Теперь же мне нужно помочь ей выйти из этого кризиса. Она обязательно будет стараться вспомнить событие, которое стало причиной её травмы. А мне нужно подготовить её к «встрече» с этой причиной. Ты понимаешь меня? Я ведь не простой любопытный прохожий, которому интересно, что там произошло в семье Макгиллов. Ты возложил на меня ответственность за здоровье, а может быть, и жизнь Тани, - Дейвид сделал выжидающую паузу, думая, что Майкл что-нибудь ответит ему на столь веский аргумент, но тот не проронил ни слова, - Я тебе уже говорил, что доктор Дрейкантер, мой партнёр, сейчас в отпуске, он вернётся только в конце следующей недели. Если ты мне по какой-то причине не хочешь рассказывать о своей жене, ты можешь обратиться к нему. Но я не уверен, что он не попросит тебя сделать то же самое.
Майкл молчал. Было видно, что он очень внимательно слушает и размышляет над сказанным.
- Хорошо, Дейвид, я всё понял. Вижу, что без исповеди мне не обойтись, - полусерьёзно, полуиронично проговорил Майкл. В конце концов, может быть мне и самому станет легче. Знаешь, последние дни я как будто не живу. Словно кошмарный сон смотрю. А в нём все перемешались - Таня, Лайза, Ита, Нина...
Везер не переставал удивляться другу. И не мог поверить, что так плохо знает его. Майкл на минуту задумался, выбрался из своего кресла, встал напротив стола Дейвида и предложил:
- Давай встретимся сегодня вечером в Сент-Катаринс в Файн Кэттл O’ Фиш на Грот стрит. Я постараюсь рассказать тебе всё как другу, - Майкл глазами искал поддержки и оправдания своему неожиданному желанию поделиться тем, что он хранил в себе уже много лет.
Везер волновался не меньше. Он встал и протянул руку:
- Ты не представляешь, как это важно для меня, Майк. И совсем не как для врача. С возвращением тебя! - и впервые за весь разговор улыбнулся своей открытой светлой улыбкой, - ну а теперь пойдём к твоей жене.
Таня выслушала доктора Везера спокойно, не прерывая и ничего не уточняя. Казалось, что она давно уже смирилась с любым диагнозом. Но выглядела она не такой подавленной, как все предыдущие дни после потери идентичности. Впервые за это время глаза её блестели и с любопытством изучали лицо Майкла. Со стороны могло показаться, что она видит этого человека впервые. Когда Дейвид закончил свою речь, Таня поинтересовалась:
- Когда я смогу уехать отсюда? Мне придётся ждать возвращения памяти в клинике или Майкл заберёт меня домой?
- Вам придётся некоторое время пожить здесь, Таня. Нам нужно будет много общаться, - Дейвид не хотел говорить, что он боится оставить её поведение без контроля. Какой бы спокойной она не выглядела, Девид знал, что это впечатление может быть обманчивым, и пациентка, возможно, симулирует спокойствие для того, чтобы вырваться из-под надзора врача, на самом деле находясь в состоянии смятения. - Мы будем разговаривать, Вы пройдёте несколько психологических тестов, совсем не скучных, Вам понравится... А разве Вам здесь плохо? Посмотрите, какая природа! Какой воздух! Тишина. Отдохнёте от Вашего шумного Торонто. Бассейн, массаж. А если Вам что-то нужно, мы всем обеспечим. Чего Вам не хватает?
- Мужа. – Не задумываясь, ответила Таня. Последние два часа она только и мечтала, как бы добраться до телефона и позвонить в Россию Кириллу. И тогда всё встанет на свои места, и кошмар закончится.
- Майкл будет приезжать каждый день, - не подозревая об её мыслях, сказал Везер, а Макгилл смущенно улыбнулся - в этот момент у него появилась надежда.
Глава 2.
Сент-Катаринс. 5 ноября 2003. Вечер.
Прежде чем поехать в ресторан, Дейвид довёз Кейлен до её квартиры в Сент-Катаринс. Лёжа на огромных размеров кровати, которая наводила на мысль, что её хозяйка далеко не пуританских нравов, он смотрел на причудливый фиолетовый потолок в золотых звёздах и думал о том, что в их с Роуз спальне ему никогда не хотелось лежать вот так, не думая о проблемах. Да, у Роуз был изысканный вкус, она никогда бы не смешала в одной комнате столько вещей разных стилей, как в студии Кейлен. Эта комнатка напоминала блошиный рынок. Глаза постоянно цеплялись то за одну причудливую вещицу, то за другую. На столике, полках в углу, на подоконнике лежало множество статуэток, игрушек, сувениров. Дейвид знал, что Кейлен любит ходить по распродажам. Самое интересное, что каждый год вся эта «экспозиция» менялась. Перед Рождеством Кейлен сгребала весь этот хлам в большую коробку и выставляла на улицу. А после Рождества полочки и столики начинали заполняться новыми дешевыми безделушками.
Кейлен выпорхнула из душевой мокрая, свежая и вполне счастливая. Её мальчишеское телосложение, детский румянец на лице, задорные кудряшки и привычка постоянно что-то говорить нежным девичьим голоском могли ввести в заблуждение относительно её возраста. Сама Кейлен ощущала себя неменяющейся лет эдак с восемнадцати, единственное, что она подвергала постоянной критике и изводила экспериментами, был цвет её волос. На памяти Везера его медсестра была блондинкой, брюнеткой, рыжей, и каждый раз она уверяла, что данный цвет как нельзя ближе к её природному. В данный момент она, дурачась, стряхивала брызги со своей мокрой светло-русой головы прямо на обнаженного любовника.
- Дейв, ты не забыл, что у меня скоро день рождения?
- Да, я помню, в феврале. Ты мне напоминаешь с марта. Но сейчас только ноябрь, дорогуша.
- У меня будет круглая дата. Тридцать лет. И я хочу преподнести тебе сюрприз.
- Приятный?
- Я думаю, ты порадуешься за меня.
- Отлично, Кейлен, только не перекрашивай свой потолок, а то я огорчусь.
- Никогда не думала, что тебе нравятся эти звёзды. Я помню твой дом, там всё как в больнице – скучно, однотонно, холодно – как твоя жена.
- Зато, разумно, - Везер решил подколоть молодую женщину, он знал, как она злится, когда он критикует её нерациональность и ставит в пример Роуз.
- Может, у меня действительно беспорядок в голове, как ты говоришь, и нет богатого мужа и большого дома. Я не получила такого хорошего образования, как твоя жена, у меня нет хорошего вкуса, но зато я редко сплю одна. И, между прочим, это её муж приезжает и глазеет на мой потолок, а не наоборот. Твоя Роуз не может нравиться мужчинам, потому что она холодная эгоистичная стерва, и ты это знаешь. И не любишь её. И для меня просто загадка, почему ты живёшь с ней...
- О, Кейлен, не начинай! Если ты не хочешь испортить мне остаток дня, остановись, пожалуйста, - Дейвид пожалел, что спровоцировал девушку на выяснение отношений. Обычно они избегали подобных разборок. Вот уже на протяжении трёх лет они были любовниками, и Везеру казалось, что Кейлен устраивает подобный порядок вещей. Да она и сама ему иногда намекала, что ей нравится быть его любовницей, но видеть его ежедневно не только на работе ей бы не хотелось. Со своей стороны Дейвид и представить себе не мог, как бы он жил в доме, который каждый год заполняется новыми фигурками собачек, лошадок и нимф, фаянсовыми дельфинами и котятами, поддерживающими рамки для фотографии, вазочками, гномиками и ещё бог знает чем.
- Хорошо, Дейв, я знаю, что лучший способ испортить отношения – это начать их выяснять, поэтому я оставляю за тобой право выбирать себе жену, но, - Кейлен присела на край кровати и хитро улыбнулась, - за собой я оставляю право выбирать себе мужчин.
При всём при том, что Везер никак не представлял в будущем себя рядом с Кейлен, даже не из-за этого хлама, которым она наполняла свой дом, а просто потому, что он не любил её, ему было невыносимо сознавать, что молодая женщина встречается с кем-то ещё, кроме него. Везер постарался не показать виду, что его задели слова любовницы. Он улыбнулся, встал, поцеловал девушку и пошел в душ.
К ресторану Макгилл подъехал на десять минут позже назначенного времени. Он заехал на ту улицу, где они жили с Лайзой, чтобы посмотреть на свой бывший дом. Почти ничего не изменилось, разве что кедр за домом заметно вырос. У дороги стояла табличка «продано», значит, дом недавно опять сменил владельца. Интересно, кто его купил. Майклу почему-то захотелось, чтобы это была семья с детьми. Лайза всегда хотела иметь детей, но после аборта, который она сделала будучи ещё в первом браке, у неё не получалось забеременеть, но врачи не позволяли им потерять надежду. Когда Лайзы не стало, ей было всего тридцать пять. Если бы три года назад всё случилось по-другому, то в этом доме, возможно, сейчас бы жил их ребёнок. Хотя как знать, может быть, Майкл давно бы уже не жил с Лайзой. Все считали их брак счастливым, никто даже не догадывался, какие страсти бушевали за этими стенами. И иногда Майклу казалось, что их семью может спасти только рождение малыша. Все запомнили Лайзу умной, отзывчивой, очень жизнерадостной и гостеприимной женщиной, любящей женой. И только Майкл знал, какая была она, настоящая Лайза...
Макгилл любил Файн Кеттл O’ Фиш за его удобное расположение, уют и хорошую кухню. Особенно ему нравились запеченные палтус и форель. Но сегодня он заказал пиво, креветки и чипсы, как и Дейвид. Они выбрали удобный угловой кабинет, где можно было не бояться, что их потревожат.
- Всё, что я расскажу тебе Дейв, очень личное. До сих пор я никому не мог доверить мои мысли и переживания, - начал Майкл, - давай вспомним события двадцатилетней давности, когда мы с тобой учились в предвыпускном классе.
- Я помню, тогда погиб твой отец.
- Да. После его смерти всё и началось...
Канада. Сент-Катаринс. Март 1980.
23 марта 1980 года Майклу исполнилось восемнадцать. А на следующий день погиб в автокатастрофе его отец. Туманным утром на своей машине он ехал в офис в Ниагаре. На хайвэе трак с заснувшим дальнобойщиком вынесло на встречную полосу. В такой ранний час машин на дороге почти не было. Кайл Макгилл был единственной жертвой той аварии.
За свои сорок четыре года Кайл успел поднакопить значительный капитал, который позволил его сыну получить приличное экономическое образование и в дальнейшем стать хорошо оплачиваемым специалистом – консультантом по вопросам регулирования и конкуренции в энергетическом секторе. Кроме того, он оставил жене дом в Сент-Катаринс и пожизненное чувство обиды. Кайл не был примерным семьянином. С годами мать Майкла привыкла к изменам мужа. Но привыкнуть – это не значит простить. Со временем новые любовницы уже не вызывали в ней той ярости и испепеляющей ревности как в молодости. Лишь тупую боль и сожаление о годах, потраченных на человека, который её, может быть, и любил когда-то, но не ценил. Не дано было Кайлу оценить ни её верности, ни домовитости и преданности семье, ни её безграничного терпения, подогреваемого в последние годы только любовью к сыну и надеждой увидеть его человеком более достойным, чем отец.
Майкл не был похож на Кайла ни внешностью, ни характером. Уже в шестнадцать лет он перерос отца, который был отнюдь не высоким мужчиной. Глядя на себя в зеркало, Майкл отмечал, что ничего в его внешности не говорит о том, что он сын Кайла. У него были большие серые глаза и брови чуть приподнятые домиком, что придавало его лицу выражение удивления. Этим он был похож на мать с той лишь разницей, что её лицо в последнее время скорее напоминало маску грусти. Тонкие губы тоже достались ему от матери. Единственное, что выдавало в нём родство с Кайлом – русые волосы - жесткие, густые и послушные, чуть вьющиеся на висках и на затылке. Майкл не был красавцем. Из множества таких же, как он, сверстников его нельзя было выделить чем-то особым и запоминающимся. Совсем другим был его лучший друг Дейвид Везер. Они познакомились в хай-скул и после нескольких минут общения заметили, что отлично ладят и очень комфортно чувствуют себя в обществе друг друга.
Незаурядной внешностью Дейвид полностью был обязан своей матери – иммигрантке итальянского происхождения. Высокий – на полголовы выше друга, широкоплечий, скуластый, черноволосый и кареглазый он был похож на парня с обложки журнала. А когда он улыбался своей очень доброй открытой улыбкой, то мог расположить к себе любого. Что и говорить, в любви поражений он не знал. Но, казалось, девушки его не сильно волновали. Родители Дейвида были небогаты, и мальчик знал, что если он хочет добиться чего-то в жизни, ему придётся рассчитывать только на собственные силы. Поэтому в свободное от школы время он подрабатывал сначала на бензозаправке, а потом, окончив курсы красного креста, санитаром в госпитале.
Друзья виделись каждый день в школе, и выходные, когда у Дейвида не было работы, проводили вместе. Их отношения были трогательно тёплыми, что очень радовало мать Майкла. В тот день, когда Дейвид узнал о смерти Кайла Макгилла, он зашел к другу после школы. Выразил соболезнования его матери и спросил, как он и его семья могут помочь в организации похорон. На похоронах он старался держаться рядом с Майклом, видя, что тот нуждается в его сочувствии.
Майкл любил отца. Он догадывался о его похождениях и в душе осуждал его за то, что тот причиняет боль матери, но не любить его он не мог. Отец был очень интересным человеком. Жизнерадостный и энергичный, он был жадным до новых впечатлений, любил путешествовать, и если брал Майкла с собой, то рассказывал ему массу занимательных вещей из истории городов, музеев, театров, ресторанов. А если он уезжал в путешествие один, то присылал или привозил маленькие самодельные книжки с собственноручными зарисовками и очень забавными комментариями. Когда Майклу было четырнадцать, отец ездил в Индиану по делам фирмы к очень богатому человеку. Из той поездки он привёз как обычно книжечку с рисунками. На одном рисунке лысоватый мужичок лет шестидесяти рукой ел сосиску, а внизу была подпись: «Миллиардер доедает сосиску за своей приёмной дочерью». А потом отец рассказал Майклу, что этот человек не всегда был миллиардером. Он вырос в очень бедной семье, и оставлять недоеденную пищу ему воспитание не позволяло. В той книжке не хватало двух страничек, точнее они были вырваны. Отец использовал для зарисовок всегда одинаковые восьми листовые тетрадки. Когда Майкл спросил у отца, что было на вырванных страничках, тот улыбнулся и сказал:
- Хозяйка ранчо в Индиане.
- Жена того лысого, который сосиску ест?
- Точно!
- А почему ты вырвал их?
- Потому что она у меня не получилась.
- Почему не получилась, папа? Ты ведь так хорошо рисуешь!
- Потому что крутилась всё время и болтала как ты, - засмеялся отец и потрепал Майкла по голове, но Майкл почувствовал, какую-то фальшь в его смехе, как будто отцу совсем не смешно, а даже наоборот очень грустно.
Эти вырванные листки Майкл увидел через четыре года, когда после похорон отца разбирал его угол в гараже. Там было много разных вещей, которые отец хранил по непонятным причинам и не любил, когда кто-либо рылся в этих вещах. Не потому что что-то скрывал, а просто потому, что считал это пространство только своим. И действительно, все эти вещи представляли ценность только для Кайла. Матери Майкла они казались ненужным хламом, который даже на гараж-сейле не распродашь. Для самого Майкла они были интересны только тем, что могли что-то рассказать об отце. Он всматривался в давно высохшие шариковые ручки, открытки с видами разных городов, разнокалиберные мячики, пакет с марками, тетради с записями, относящимися к работе отца, и ничего нового они ему не говорили. Из одного альбома с газетными вырезками выпали два тетрадных листочка с рисунками. На одном на фоне маленького самолёта-планера была изображена молодая стройная женщина с длинными волосами в куртке с бахромой, в юбке с такой же бахромой и высоких мокасинах. Волосы развевал ветер. А под зарисовкой было написано: «Индиана. Красавица Нина моложе своего мужа на тридцать пять лет». Второй рисунок был необычным, потому что все зарисовки Кайла напоминали фотографии, а на этой та же красавица Нина, только обнаженная сидела на раскрытой ладони, поджав колени к подбородку и обхватив ноги руками. Длинные волосы спадали по плечам и почти касались гигантской ладони. Взгляд грустный. Рисунок не был подписан.
Майкл знал, что его отец изменяет матери, но он старался не думать об этом. И уж тем более ему не хотелось представлять отца в постели с женщиной. Но, глядя на этот рисунок, он не мог остановить своего воображения, которое рисовало в его голове колючие заросли вереска и сумаха, и красавицу Нину на большом, толстом лоскутном индийском одеяле. Майкл представил, как отец целует пухлые молодые губы девушки, касается её маленьких упругих грудей, и поймал себя на том, что ему не противно думать об этом. Дожив до восемнадцати лет, Майкл не имел сексуального опыта. Год назад он встречался с девушкой из параллельного класса, она ему очень нравилась, но отношения их были скорее дружескими. Хоть они и целовались в машине Майкла и пару раз забирались на заднее сидение, и дело доходило до интимных ласк, но подруга не позволяла ему заходить далеко, а он не настаивал, потому что уважал её. Несколько месяцев назад её семья переехала в Торонто. И если в первое время Майкл ездил к подружке почти каждый день после школы, то ближе к зиме их встречи становились всё реже и реже. А после Рождества она позвонила ему и попросила больше не приезжать. Но, глядя на рисунок отца, Майкл осознал, что близость тела ровесницы не возбуждала его так сильно, как графическое изображение незнакомой женщины. Было в этой зарисовке что-то очень чувственное, сексуальное, запретное.
Через три дня после похорон мать ездила на фирму отца улаживать кое-какие формальности с наследованием партнёрства и привезла две коробки личных вещей отца. Всё, что он хранил в своём столе и в своём сейфе. Она долго сидела в гостиной и перебирала бумаги. Майкл уехал на тренировку. Последние три года он увлекся футболом. А сейчас спорт помогал ему отвлечься от грустных мыслей о потере. Когда он вернулся, то застал мать в слезах. Подумав, что лучше её сейчас не трогать, хотел было прошмыгнуть мимо неё по лестнице в свою комнату, но она окликнула его. Майкл подошел и посмотрел из-за её спины на разбросанные по столу письма и фотографии. Желтый свет, струившийся из-под абажура лампы, создавал иллюзию того, что эти бумаги были написаны много лет назад.
- Я так устала, Майк! – всхлипнула мать, - я думала, что после его смерти хотя бы отдохну. Невыносимый! Невыносимый человек! Знаешь, что самое ужасное, Майкл? То, что твой отец даже не понимал, как мне больно. Он просто не задумывался над этим. Может быть, я сама виновата, - вздохнула она. - Моя нелюбовь к скандалам вводила его в заблуждение. Он считал, что меня всё устраивает. Посмотри на это! – она собрала фотографии и письма в кучу и пододвинула Майклу. – Не знаю, правильно ли я делаю, сынок. Может быть, я потом очень сильно пожалею о том, что показала тебе это, но ты уже взрослый, ты уже мужчина. Когда-нибудь у тебя появится своя семья. И я не хочу, чтобы ты обращался со своей женой так, как твой отец со мной. – Она встала, посмотрела на него своими большими серыми глазами, полными страдания и вышла из комнаты.
Майкл перебирал письма и фотографии. Все письма были написаны на рабочий адрес отца. Их было девять. Самое раннее было более чем трехлетней давности. Последнее было написано почти четыре месяца назад. Все одной рукой. Рукой красавицы Нины.
«22 декабря. 1976
Дорогой Кайл, извини, что пишу тебе.
Но я схожу с ума оттого, что всё время думаю о тебе. О нас.
Сначала я пыталась себя убедить в том, что наша близость – это простая интрижка. Я засиделась в этой глуши и от тоски бросилась на первого встречного симпатичного мужчину, заехавшего к нам на ранчо. Но чем больше времени проходит, тем больше я тоскую по тебе и ощущаю такую душевную муку от этой разлуки, что никого не хочу видеть. Даже приближающееся Рождество не радует меня. Всего три недели назад ты вернулся в свою Канаду, а мне кажется, что прошли годы. Глен вчера сделал мне замечание, что я невнимательна к Диане, его приёмной дочери. Он находит меня рассеянной, и я боюсь, что он догадается, прочитает мои мысли и будет знать о причине моей хандры. Диана раньше у меня вызывала умиление, а теперь я всё чаще думаю, что хотела бы воспитывать своего ребёнка. Девочка же очень привязана ко мне, и я чувствую вину за то, что охладеваю к ней.
Близость с мужем стала невыносима для меня. После того, как он засыпает, я ухожу в ванную комнату, запираюсь и плачу под душем. Как хорошо, что это случается редко...
Если наша встреча ничего не значит для тебя, забудь. Обо мне не беспокойся, я очень сильная женщина. Я уже столько всего пережила в жизни, что и это сумею пережить...
Любящая тебя Нина»
«2 февраля 1977
Дорогой Кайл, я была вне себя от счастья, когда в очередной раз пришла на почту проверить мой секретный ящик и нашла твоё письмо. По правде сказать, я уже начала терять надежду на то, что ты ответишь мне. Но после твоего письма я поняла, как тяжело было тебе бороться со своими чувствами...
Теперь я знаю, что ты любишь меня, и знаю, что я должна делать дальше...»
В следующих нескольких письмах Нина писала о своей любви очень откровенно и эмоционально. Затем был перерыв. В промежуток с августа 1977 и до января 1978 писем не было. Или же Нина не писала, или же они не сохранились. В письме от 15 января 1978 года Нина писала об ожидании встречи. Судя по следующему письму, встреча состоялась. Нина приезжала в Канаду в курортный Мон-Траблан. Вернувшись в Индиану, она начала тосковать с новой силой.
«4 февраля 1978
... Иногда у меня возникают галлюцинации. Вчера я сажала планер и увидела тебя на посадочной полосе...
...Мои нервы на пределе. Если и дальше так будет продолжаться, эта страсть убьёт меня.
... Я очень виновата перед тобой, Кайл, я должна была тебе сказать сразу. Нашей дочери уже пять месяцев. Я посылаю тебе фотографию...
... После рождения малышки Глен запретил мне летать, но иногда мне удаётся делать это втайне...
... Я решила уйти от мужа, но это не значит, что я пытаюсь навязаться тебе. Я не хочу разрушать твою семью. И так я виновата, что приняла решение о рождении ребёнка без тебя...»
Майкл отодвинул письма и стал рассматривать фотографии. Значит, эта кроха его кровная сестра. И его сестру зовут Симона. Сейчас Симоне должно быть два с половиной года. У отца была другая жизнь, о которой Майкл ничего не знал, в которой ему не было места. Неведомое доселе чувство ревности зашевелилось внутри юноши. Он схватил непрочитанные письма и стал быстро с какой-то необъяснимой злостью читать их. И каждое слово незнакомой женщины обжигало его, било жаром по щекам, терзало сердце. Но последнее письмо окатило его ледяным потоком.
«3 декабря 1979 года.
Кайл, милый, сегодня ровно три года, как мы познакомились.
Думаю, что скоро мне не нужно будет писать тебе. Я смогу видеть тебя каждый день. Завтра, во вторник, заключительное слушание дела о нашем с Гленом разводе. Как он и грозился, он оставляет меня почти нищей. Но я счастлива обрести свободу. Думаю, что через три недели мы уже будем в Канаде. Спасибо тебе, что посоветовал мне дельного риэлтора. Думаю, что с покупкой дома в Сент-Катаринс проблем не возникнет.
Мама моя плачет. А впрочем, она плакала и тогда, когда я выходила замуж за миллиардера – беспокоилась, что её сокровище выходит за старика из-за денег. А теперь я говорю ей: “Чего же ты плачешь? Я же еду к любимому мужчине!”
Кайл, милый, ты не представляешь, как я счастлива».
Майкл прочитал письмо ещё раз. Значит Нина в Сент-Катаринсе уже около трёх месяцев. И за всё это время отец никак не выдал этого факта. Он был таким же, как всегда. Не грустнее и не веселее. Ни депрессии, ни радостного возбуждения. Утром уезжал на работу, вечером возвращался. Возвращался он в разное время, но так было всегда. Значит, в те дни, когда он приезжал позже, он, возможно, бывал у этой женщины и своей дочери. Он их любил. Или не любил и не виделся с ними? Нет, такого быть не может. Он помог Нине купить дом в их городе. А это означает, что он хотел, чтобы они были рядом. Разные чувства боролись в душе Майкла. Но ревность понемногу стала уступать место жалости. Молодая женщина с маленьким ребёнком одна в чужой стране. Маловероятно, что кроме Кайла Макгилла у них кто-то ещё здесь есть. Работает ли она или только надеется на поддержку отца? Дом она купила на свои деньги, отец не смог бы скрыть от матери такую крупную трату. Знает ли Нина о его смерти? Наверное, знает. Кто же теперь позаботится о них? А ведь Симона сестра Майкла. Хорошо бы узнать, где они живут, и последить за их жизнью. А если понадобится помощь, то помочь. Майкл не заметил, как стал думать об этих неизвестных ему людях, с которыми он, не зная того, делил любовь отца, без злобы и ревности. С твёрдым решением отыскать красавицу Нину и свою сестру Майкл постучался в комнату матери.
- И даже думать забудь! – глаза матери сверкали ненавистью, она ожидала другой реакции сына. – Ты не будешь вытирать об меня ноги так же, как твой отец! Если я узнаю, что ты был у них, я прокляну тебя, Майкл! – голос её задрожал и сорвался на рыдания. – Ну почему? Почему никто не хочет понять и пожалеть меня? Меня!.. - женщина упала на кровать, как будто горе подкосило ее, и зарыдала, закрыв лицо руками.
Майкл был растерян. Он никогда не видел свою мать в истерике. Он кинулся на кухню за водой, совсем забыв, что в спальне есть графин и стаканы...
Тогда Майкл пообещал матери, что не предпримет никаких попыток найти любовницу отца. И какое-то время действительно старался забыть о том факте, что где-то в одном городе с ним живёт его единокровная сестрёнка. Но червь любопытства, и чувство беспокойства за судьбу Нины и её дочери всё больше и больше терзали юношу.
Глава 3.
Канада. Сент-Катаринс. Начало 80-х.
В ту ночь Майкл спал беспокойно. Лето 1980-го было жарким. Даже ночью невозможно было отдохнуть от отбирающей все силы духоты. Майклу снился отец. Он скакал верхом на лошади, держа впереди маленькую Симону. Девочка вцепилась ручонками в гриву и смеялась. А лошадь неслась вперёд, неумолимо приближаясь к краю высокого обрыва. Но ни отец, ни Симона, не видели этого. Майкл бросился наперерез лошади, но натолкнулся на невидимую преграду, которая не позволяла двигаться вперёд. Он не мог обогнуть эту преграду, потому что не видел её границ. Майкл метался из стороны в сторону, бился о прозрачный барьер, кричал, но лошадь продолжала нестись к обрыву. И вот последний прыжок над бездной. Майкл зажмурился и проснулся.
- Знаешь, Дейвид, я тогда понял, что зря уступил матери. Нет, скорее не так. Зря ей рассказал о своих намерениях найти Нину, - друзья оставили ресторан и теперь брели по набережной Онтарио. Вечер был тихий и тёплый. Везер слушал друга молча, не перебивая, и только удивлялся, какую большую часть жизни скрывал от него Майкл, столько событий и переживаний. По сравнению с этим своя собственная жизнь казалась ему простой и спокойной. – Однажды утром я проснулся от кошмара. Я видел отца и сестрёнку. Сон показался мне символичным и я решил найти Нину и Симону. После того вечера я ни разу не видел её писем и фотографий девочки. Даже не знал, уничтожила их мать или спрятала где-то. Фамилию Нины я помнил. В телефонном справочнике я не нашел её номера. Но она могла взять после развода свою девичью фамилию. Как бы то ни было, я решил обратиться к другу отца, который занимался продажей домов. Я подумал, что скорее всего Нина покупала дом через его фирму. Он рад был увидеть меня. Хотя его очень удивил мой вопрос, он без лишних расспросов выдал мне адрес Нины. Она действительно поменяла фамилию после развода.
Майкл без труда нашел дом Нины Вайнштейн. Он остановил машину на противоположной стороне дороги и решил немного подождать и обдумать, как он сможет объяснить свой визит. В голову ничего не приходило. Воздух в машине раскалялся и оставаться внутри было уже невыносимо. Место в тени под ближайшем деревом было занято другой запаркованной машиной. Майкл вышел и направился к двери. Он позвонил и долго ждал, пока услышал приближающиеся шаги. Дверь открыла молодая женщина и он растерялся. Он видел Нину лишь на рисунке отца. На фотографиях, которые она присылала Кайлу была лишь её дочь.
- Здравствуйте. Извините, я была наверху, одевалась... Мне нужно уходить. А вы?...
- Доброе утро. Вас зовут Нина Вайнштейн? – Майкл рассматривал женщину так пристально, что та смутилась, - Извините, - спохватился он, - я от мистера Гаррингтона... – Майкл хотел объяснить, как он получил адрес Нины, но она сама выручила его.
- О! Конечно! Заходите, пожалуйста. Вы будете заниматься продажей дома?
- Продажей дома? А! Ну да, конечно! – воскликнул юноша, догадавшись, что его удачно приняли за другого. Ему нужна была для начала какая-то легенда и вот появилась возможность, - Меня зовут Майкл. Майкл Тодд, - назвал он первую пришедшую ему на ум фамилию.
- Давно вы занимаетесь этим бизнесом, мистер Тодд? Вы такой молодой, - она лукаво улыбнулась.
Если бы Майкл мог видеть себя со стороны, то ему стало бы смешно. Он стоял и глазел на Нину огромными удивлёнными глазами. Юноша думал найти убитую горем женщину, которую потеря возлюбленного состарила лет на десять, а то и двадцать, которая потеряла интерес к жизни, перестала следить за собой. А нашел цветущую необыкновенно красивую на его взгляд молодую особу, весь вид которой говорил, что в её жизни нет места трагедиям. Она была одета очень нарядно: в нежно сиреневый летний костюм – лёгкую полупрозрачную юбку до середины колен, такую же воздушную блузку и короткую жилетку. На ногах, несмотря на жару, очень тонкие чулки и изящные туфли. Высокие каблуки делали Нину почти одного роста с Майклом.
- Присаживайтесь, мистер Тодд. У меня есть минут десять для того, чтобы обсудить условия... Вообще-то мистер Гаррингтон обещал позвонить и прислать агента завтра, я говорила ему, что на сегодня у меня назначена встреча в Ниагаре. Я хочу получить там работу инструктора в лётной школе.
- Да, Вы знаете, я просто крутился в этом районе. И решил заодно взглянуть на дом, который мне придётся продавать. Я и не надеялся кого-то застать здесь. Понимаете, случайно получилось, - Майкл старался говорить как можно увереннее.
- Я понимаю, - кивнула девушка. – Хотите содовой?
- Да, пожалуй, очень жарко...
Нина пошла в соседнюю с гостиной кухню, и Майкл залюбовался её стройными длинными ногами, четкие очертания которых можно было видеть благодаря солнечным лучам, проникающим через большое окно и пронизывающим её юбку. Юноша подумал, что хозяйка дома очень красива. Слишком красива для того, чтобы бросить безбедную жизнь и мириться с ролью любовницы его отца. Но не только красота привлекала его в Нине. От неё исходила такая энергия жизнелюбия, что хотелось оставаться рядом с ней и радоваться жизни тоже. Майкл почти физически ощущал потоки этой энергии. Без сомнений Нина была очень сильной женщиной.
- Знаете, Майкл... Можно я буду называть вас так? – Майкл кивнул. – Как я уже сказала, через пять минут мне нужно быть на пути в Ниагару. Но я собираюсь обсудить с вами лишь один вопрос. – Нина сделала выразительную паузу. – Зачем вы назвались чужой фамилией?
Майкл почувствовал, как сердце заколотилось у него в висках. Женщина смотрела на него пристально и очень серьёзно. Майклу показалось, что своими умными зелёными глазами она читает его мысли, и он отвёл взгляд.
- Вы знаете меня или догадались? – спросил он.
- Я видела тебя.
- Отец показывал?
- Нет, это было за неделю до его гибели. Я случайно увидела вас вместе в супермаркете.
Сейчас Нина говорила медленно, словно взвешивая каждое своё слово. Майкл понял, что она просто старается справиться с собой и у неё это великолепно получается.
- Почему же вы мне с порога не сказали, что узнали меня, а позволили врать?
- Потому что я не знала, зачем ты пришел. И мне интересно было, как ты преподнесёшь себя, - в её глазах запрыгали озорные огоньки, - надо сказать, что ты был достаточно убедителен, и если бы я раньше не видела тебя, то почти бы поверила тебе.
- Почему почти? – удивился Макгилл.
- Потому что агенты по продаже недвижимости даже очень молодые не выглядят как школьники.
Майкл был обескуражен. Он старался избегать взгляда Нины, но ему всё время хотелось смотреть на неё. Он уже приготовился к тому, что его сейчас с позором выгонят, и он больше никогда не сможет вернуться сюда. Нина откинула с плеча назад прядь каштановых волос и встала, Майкл последовал её примеру, считая, что встреча на этом закончена.
- Я не знаю, что привело тебя ко мне, Майкл. Простое любопытство или какие-то другие чувства, но в любом случае я готова тебя выслушать. Только не сегодня, извини. Мне нужно торопиться.
Они вышли на улицу, и Майкл проводил Нину до её машины. По дороге они договорились, что Майкл приедет завтра.
За то лето у Макгилла вошло в привычку каждую субботу приезжать в маленький домик под раскидистым клёном. Нина не получила работу в Ниагаре и передумала пока продавать дом. Хорошо взвесив свои возможности и перебрав ещё несколько вакантных мест, она, наконец, устроилась продавщицей в небольшой магазин женской одежды, хозяйкой которого была дама преклонных лет. В августе Нина забрала Симону из Штатов, где та жила у её матери со времени смерти Кайла Макгилла. Сначала Майкл и Нина избегали затрагивать тему, касающуюся его отца, но со временем стало понятно, что их сближает ожидание этого разговора. С матерью Майкл не мог поговорить об отце так, как ему хотелось бы - она не смогла забыть свою обиду. Но Майкла в дом Нины влекла не только память о Кайле. Он давно уже чувствовал, что по-настоящему влюбился в молодую женщину. Чем больше Нина рассказывала ему о себе, тем больше он привязывался к ней. Юноша часами мог слушать рассказы Нины о её детстве.
Отца своего Нина Лешина не помнила. До тринадцати лет она жила в Ленинграде, в коммунальной квартире со своей мамой. Когда ей было двенадцать, её мать вышла замуж за Георгия Вайнштейна. А через год, в 1967 году, когда евреям разрешили иммигрировать, Вайнштейн собрал всё своё семейство, кроме жены и приёмной дочери состоящее ещё из мамы и дяди Бени, и вывез в Израиль. Однако дела на исторической родине у него не сложились, и Гоша Вайнштейн рванул в Нью-Йорк за американской мечтой. Нине быстро давались иностранные языки. В школе, в Ленинграде, она изучала французский и вполне сносно могла говорить на нём. В пятнадцать лет в Америке она начала учить английский практически с нуля, а через три года лишь несильный акцент выдавал в ней приезжую. После школы Нина поступила в колледж, избрав для себя скучную карьеру помощника адвоката. Во время летних каникул, подрабатывая продажей хотдогов и сахарной ваты в парке, она и встретила своего будущего мужа. Вайнштейн сказал падчерице, что ей всё-таки улыбнулась американская девичья мечта, а мама, которая сама была моложе зятя на пятнадцать лет, плакала и до самой свадьбы чуть ли не каждый час переспрашивала: «А может передумаешь, Ниночка?» Но Ниночка не передумала. Она знала, что получила возможность изменить свою жизнь и помочь своей семье, которая последние четыре года если и не нищенствовала, то жила очень даже скромно.
Глен Батч красиво ухаживал за Ниной до свадьбы. Был щедр на подарки и развлечения. Девятнадцатилетняя девушка сразила его своей красотой и юностью. Нина была выше среднего роста, с длинными каштановыми волосами, длинноногая, с узкой талией и хорошо развитой грудью, она могла бы быть прообразом знаменитой куклы Барби, а славянский тип её лица выгодно контрастировал с тяжелыми челюстями американок. Нежные линии скул, подбородка и шеи были женственны, кожа бела и чиста, а болотно-зелёные глаза манили и завораживали своей глубиной. Период ухаживания длился недолго. Глен со всей его житейской мудростью немолодого человека быстро смекнул, что эта девушка не испорчена деньгами и нравами современного молодежного общества. Да и когда Нине было успеть за этим? После отъезда из Советского Союза мать начала рожать маленьких Вайнштейнов, и за пять лет семья пополнилась сначала Мишенькой, затем Леоном, а за месяц до встречи Нины с богатым женихом мать с серьёзными осложнениями родила недоношенную Эстер. Хоть имена детям Вайнштейн давал еврейские, они не имели права считать себя евреями. Это был главный повод недовольства матери главы семейства своей русской невесткой. Но Гоша Вайнштейн очень любил свою жену и из кожи вон лез, чтобы прокормить семью. Понятно, что при всём этом Нина не могла оставаться в стороне. Она хваталась за каждую возможность заработать. Ей некогда было заводить друзей. В редкие свободные часы она едва успевала читать. А читать она очень любила. Зато после свадьбы она получила море свободного времени. Мистер Батч не скрывал, что собирается увезти её на ранчо в Индиане. Но Нину, для которой отсутствие друзей и собеседников было нормой, это не пугало.
Ранчо Нине очень понравилось. На нём было много породистых лошадей, старинных машин, которые собственно и принесли её мужу баснословный капитал, и несколько различных летательных аппаратов. Глен нанял для Нины инструктора, и она научилась управлять лёгким спортивным самолётом. До встречи с Кайлом Макгиллом девушка не знала другой страсти, как страсть к полётам.
После развода Нина по контракту получила четверть миллиона американских долларов. Часть из них ушла на оплату адвоката, часть на выплату долга за дом Вайнштейнов, часть на покупку скромного домика в Канаде, часть Нина положила в банк по-русски «на черный день» и совсем немного осталось на первое время, пока Нина не найдёт работу.
В тот сентябрьский день Майкл решил показать Нине рисунки отца. Раньше он не сделал этого по двум причинам: он боялся, что Нина попросит подарить ей те два тетрадных листочка, а Майкл чувствовал, что она имеет на них такое же право, как и он. Но ещё больше он боялся признаться, что хранил такую интимную зарисовку. Майклу казалось, что глядя на обнаженную женщину, нарисованную рукой его отца, он будто бы подсматривает за ней в замочную скважину. Но он не знал, как можно начать разговор об отце. Его рисунки могли бы быть предлогом.
Суббота выдалась солнечной и тёплой. Майкл с утра заехал в библиотеку забрать кое-какие книги для подготовки к предстоящему семинару по истории. Это был последний год в школе, Майкл налегал на предметы, которые понадобились бы ему для поступления на экономический факультет. Затем, как всегда наврав матери, что едет играть в футбол, поехал к Нине. До сих пор ему удавалось держать мать в неведении относительно своих встреч с бывшей любовницей отца. Почти полдня они провели в парке. Симона лазила по верёвочным джунглям для малышей, играла в песочнице, качалась на качелях. А Нина и Майкл устроились на толстом клетчатом одеяле. Майкл принёс охапку багровых кленовых листьев, и Нина плела из них чудесный венок, рассказывая Майклу то, что она помнила о России. Майкла завораживали эти рассказы. Далёкая северная страна казалась ему загадочной. Только что в Москве прошли летние Олимпийские игры, которые канадские спортсмены бойкотировали, потому что Советский Союз чуть более полгода назад начал войну в Афганистане.
- Если у тебя когда-нибудь будет возможность, поезжай в Россию. – сказала задумчиво Нина. Я думаю, что один раз побывав там, невозможно забыть её. Есть в той земле какая-то притягательная сила, которая спустя столько лет не отпускает и меня. Я уже многого не помню. Иногда мне кажется, что это просто тоска по детству. Но в детстве меня просто злило, когда ранней весной приходилось возвращаться из школы и обходить огромные лужи. Мама не разрешала мне в марте носить резиновые сапоги, потому что ноги в них мёрзли, а зимние сапожки из кожзаменителя пропускали воду. И иногда мне приходилось жертвовать сухими ногами, бежать напрямик через лужи, чтобы успеть домой до начала радиопередачи «Театр у микрофона». Тогда я не обращала внимания на запах талой воды и мокрой земли. А теперь мне кажется, что это были самые лучшие минуты в моей жизни. Бежать из школы через огромные разлившиеся лужи с мокрыми ногами и вдыхать ароматы наступающей весны.
- Но в Канаде ты каждую весну можешь наслаждаться тем же. Разве что у нас нет огромных луж. – Усмехнулся Майкл.
Нина посмотрела на него затуманенными глазами. Казалось, мыслями она была далеко. В детстве, в России.
- Вот именно. Здесь нет таких больших луж… Когда я была совсем маленькая, я боялась даже посмотреть в воду, в которой отражается небо. Мне казалось, что если я ступлю в неё, то утону в этой высокой глубине. А однажды я набралась смелости и шагнула прямо на облако, которое отражалось в талой воде... - она надолго задумалась, и Майкл не хотел нарушать молчания. Он чувствовал себя неловко, потому что не понимал её. Наверное, чтобы понять эту загадочную женщину, действительно нужно увидеть эту далёкую страну.
Когда Майкл привёз Нину и Симону домой, они пообедали, и Нина уложила дочь для послеполуденного сна, юноша вспомнил, что захватил с собой рисунки отца. Нина ушла на кухню приготовить горячий шоколад, а Майкл достал два тетрадных листочка и положил на стол. Нина принесла поднос с чашками и горячим кофейником. Ещё издали она заметила рисунки и, ставя поднос на стол рядом с Майклом, не отрывала от них взгляда. Майкл наблюдал за выражением её лица. Нина улыбнулась и погладила Майкла по волосам. От неожиданности юноша вздрогнул. Впервые она прикоснулась к нему. Щеки его запылали.
- У тебя волосы такие же жесткие, как у отца. – Сказала женщина, не переставая гладить его.
Майкл поднял голову и посмотрел на неё. Она стояла, закрыв глаза, прижав руку к груди. Он снял её руку со своей головы и поднёс к губам.
- Я люблю тебя. – Майкл сам не понял, как так получилось, что он произнёс эти слова. В какой-то момент всё его тело разделилось на отдельные части, губы говорили сами по себе, как будто не повиновались мозгу, уши слышали то, что говорят губы откуда-то издалека, едва различая слова из-за шума крови, которая неслась по сосудам с космической скоростью, его глаза, будто не принадлежали ему, созерцали эту сцену со стороны, а его мозг просто рассыпался на отдельные клетки, не в состоянии контролировать все чувства и эмоции.
Ровно через неделю Майкл был у дверей Нины. По дороге к её дому он вспоминал события прошлой субботы. Ему казалось, что всё, что произошло, было не с ним, или с ним, но во сне. Если бы он мог понять мотивы поступка Нины, то, возможно, не был бы так окрылён своими иллюзиями насчёт её любви. Но сейчас ему нужно было увидеть её снова, чтобы понять, было ли это наяву, и не придумал ли он себе то, что Нина стала его первой женщиной. За прошедшую неделю Майкл даже не пытался увидеть свою возлюбленную. И это совсем не удивляло его. Его сердце было так полно чувств, а голова – разнообразных мыслей, что для новых впечатлений сил бы просто не хватило. Кроме того, постоянное чувство вины никак не отпускало молодого человека. Он не мог оценить свой поступок с высоты морали. То ему казалось, что он предал отца, вступив в связь с его девушкой, то он старался найти или придумать оправдание этому. Самым веским аргументом в этом споре была конечно же смерть Кайла Макгилла.
Майкл нажал кнопку звонка. Нина открыла дверь. Она не улыбнулась, как делала это всегда, и сердце юноши оборвалось внутри.
- Хорошо, что ты пришел так рано. Поможешь мне уложить вещи? – спросила женщина, отступая вглубь прихожей.
- Да, конечно. Ты уезжаешь? – голос Майкла звучал глухо, во рту моментально пересохло. Единственной мыслью было: «Я виноват. Я сделал что-то не так. Она уезжает из-за меня. Она никогда не простит мне…»
- Мама умерла. Нам надо ехать в Нью-Йорк. Мне придётся позаботиться о братьях и сестре, - Нина была спокойна.
- Я очень сожалею, Нина…- Майкл не мог найти подходящих слов. Ему хотелось плакать и кричать «не уезжай! Я тебя люблю!», но вместо этого изо рта вывалились какие-то сухие «очень сожалею». Майкл был сам себе противен.
- Я тебе не рассказывала, Майкл, потому что не считала нужным… Пойдём в гостиную, нам нужно поговорить.
- А как же вещи?
- Успеем. Мы с Симоной летим вечерним рейсом.
Они сели в кресла возле чайного столика.
- Хочешь выпить? – не дожидаясь ответа, Нина принесла бокалы, бутылку вермута и контейнер со льдом. Майкл не любил алкоголь, разве что пиво иногда, но сейчас ему не хотелось отказываться. Пока Нина наливала мартини, повисла пауза, которая начала угнетать юношу, но только он открыл рот, чтобы спросить, где Симона, как Нина заговорила.
- Мама была больна раком. Обнаружилось это уже после того, как я переехала в Канаду. Возможно, случись это раньше, я не решилась бы на этот поступок даже ради той большой любви к твоему отцу, которая до сих пор не отпускает меня. Возможно, что тогда и твой отец остался бы жив… – Нина говорила тихо и спокойно, глядя на бокал, ножку которого постоянно крутила и терла длинными красивыми пальцами. Только этот жест выдавал её волнение. – Мой бывший муж, Глен Батч, постоянно поддерживал мою семью даже после нашего развода. Он устроил маму к первоклассным специалистам онкологам. Но все обследования подтвердили неоперабельность опухоли. Глен обеспечил моей матери уход до самой её смерти. Во вторник мы летали на похороны, только вчера вернулись…
- Чтобы собрать вещи?
- Да, Майк. Мне нужно быть с семьёй. Точнее… - Нина замялась. – Точнее я возвращаюсь к Глену. Без его поддержки мне не поднять братьев, Эстер и Симону.
- Ты не можешь вернуться к нему. Послушай, Нина, мы могли бы что-нибудь придумать. Я могу пойти работать. Я не боюсь любой работы…
- Майк! Ты себе не представляешь, что такое большая семья! Ты всю жизнь жил вполне благополучно благодаря своему отцу. Ты ещё школьник! Школьник! У тебя вся жизнь впереди. Куда ты хочешь пойти работать? На завод? На виноградники? Ты думаешь, что этого будет достаточно для того, чтобы дать образование четырём детям? А сам ты когда собираешься учиться?
- Но ведь можно найти другой выход.
- Какой выход, Майк? Ограбить банк? – Нина говорила раздраженно. – И потом, Майкл, почему ты решил, что обязан поднимать мою семью? Да, неделю назад мы с тобой… Мы просто потеряли голову. Да! Именно потеряли голову. Ты, возможно, от влюблённости. А я от нахлынувших воспоминаний. Я очень виновата перед тобой. Столько времени прошло после смерти Кайла, а я до сих пор не могу его забыть и схожу с ума! Стоило мне прикоснуться к твоим волосам, как я забыла обо всём на свете. Я не должна была этого делать… – Майкл не мог поверить своим ушам. Ему казалось, что за последние месяцы Нина совсем забыла его отца. Она была весела, когда он навещал её, ничто не выдавало её горя. Неужели она так умело скрывала свои чувства?
Молча они паковали посуду. Вещей было немного. Майкл чувствовал себя несчастным. Он осознавал, что видит Нину в последний раз.
- Почему ты сказала, что если бы ты сюда не приехала, то мой отец не погиб бы? Ведь он ехал в свой офис, а не к тебе. – Майкл сам не понял, как эта вроде бы ничего не значащая фраза Нины вдруг всплыла в его памяти. Просто он думал о их разговоре. Думал о том, что Нина, как бы она не «сходила с ума» по его отцу, долг перед семьёй ставила выше. Но почему бы отец тогда не погиб? Как может быть связан её приезд и авария?
Нина молчала. Майкл посмотрел на неё, её руки замерли над коробкой с тарелками. Женщина как будто задумалась. Но Майкл увидел как трепещут её тонкие нежные ноздри, подрагивают веки и пульсирует жилка на виске.
- Нина, ты что-то не договариваешь? Ты что-то знаешь?...
- Нет, что ты, Майк! Что ты! – голос её был спокойным, но улыбка, с которой она это сказала показалась Майклу натянутой, вымученной, фальшивой. – Майкл, я не очень хорошо понимала, что говорю, я была возбуждена и, как ты понимаешь, очень расстроена. Похоже, что в последнее время я вообще плохо соображаю, что делаю. Мне кажется, что я бегу по облакам, а это только их отражение в грязной луже… – Последняя фраза была сказана очень тихо, будто Нина сказала эти слова себе, а не Майклу.
Нина уехала. Майкл долго ещё болел ей. Слушал американское радио, читал американские газеты, на зимние каникулы даже поехал с тургруппой в Нью-Йорк, в надежде отыскать её. В доме, который раньше принадлежал Вайнштейнам, жила другая семья. Они рассказали, что купили этот дом ещё в ноябре, а Вайнштейны переехали в Индиану. Значит, Нина всё же вернулась к мужу. Невозможность связаться с любимой, отсутствие хоть какой-то информации превращали образ Нины в удаляющуюся, но не меркнущую звезду.
К лету Майкл почти оправился от своей первой неразделённой любви. Нет, он не забыл Нину. Но душа его больше не рвалась, рана на сердце начинала затягиваться. Молодость брала своё. Он хорошо сдал вступительные экзамены и поступил в университет в Торонто. Его друг Дейвид после школы остался работать в госпитале а в следующем году был зачислен на медицинский факультет в том же университете.
Глава 4
Торонто. 1985 год.
- Ну, теперь ты понимаешь, откуда у меня страсть ко всему русскому, Дейв? Нина была действительно необыкновенной женщиной. Не просто красивой, она была очень женственной и в то же время очень сильной. Но не её красота притягивала меня к ней. Всё её тело излучало энергию. Она умела радоваться каждому мгновению жизни и самым простым вещам. Рядом с ней не могло быть плохого настроения. Она умела заразить своим оптимизмом. Я тогда мало над этим задумывался. Я просто чувствовал это. Она не была шумной или как-то по-особому весёлой, нет. Ей достаточно было сказать вроде бы очевидную вещь, и любая проблема начинала казаться незначительной и просто решаемой. Я думаю, что она очень хорошо чувствовала людей. И сама была очень тонкой натурой. Она всегда гордилась тем, что она русская. А как она умела рассказывать о России! Потом, когда я сам увидел всё своими глазами, я понял, что ей было, чем гордиться. Нина была, как и её родина – сильная, щедрая, немного сумасшедшая, гордая, добрая и всегда загадочная. Я никогда не знал, о чем она думает, только догадывался, что ни о плохом…
- Знаешь, Майк, я иногда завидую тебе… Ни одна женщина не смогла оставить в моём сердце хоть какой-то глубокий след, чтобы воспоминания о ней трогали меня. Разве что… Помнишь, как мы ездили на конкурс красоты в Ниагару?
- Это ты громко сказал – конкурс! – рассмеялся Майкл. - Это был конкурс сопливых девчонок, которые не хотели учиться.
- Да ладно тебе! А ты помнишь девушку, которой я пытался понравиться?
- Конечно, помню! Ведь это из-за неё ты затащил меня на это «грандиозное» шоу – мисс подросток Ниагара. У неё, кажется, были роскошные волосы, и она была итальянкой. Помнится, ты сказал, что она дочь ваших знакомых.
- Да, наши отцы работали на Дженерал Моторс и были друзьями. Если бы она не забила себе голову подиумом, я был бы женат на самой роскошной женщине планеты. Она ведь добилась своего и стала супермоделью.
- Неужели?
- О! Майкл! Я понимаю, что ты никогда не интересовался высокой модой, но Линду Евангелисту ты не можешь не знать!
- Да, кажется, я что-то слышал о ней. Но, если честно, меня это не интересовало никогда. Тем более что она мне не понравилась тогда, кажется она даже в финал не вышла. – Майкл украдкой улыбался, ему нравилось подзадоривать друга.
- Да, теперь я понял, почему тебе она не понравилась. Твой разум был омрачен, воля сломлена, сердце разбито русской колдуньей, – рассмеялся Везер. - Я же тебя в то лето не видел почти. Кстати, я вспомнил, что именно тогда ты начал учить русский язык. И как твои успехи сейчас.
- Ну, я могу сносно изъясняться. Правда, пока я жил с Лайзой, я почти не имел разговорной практики. Почти. Если не считать того лета, что я провел в России… Таня считает, что я говорю лучше, чем иные «лица кавказской национальности». Если бы мы хоть иногда разговаривали с Лайзой по-русски, я бы говорил уже как Достоевский.
- Лайза знала русский язык?
- Не очень хорошо, какое-то время, ещё до нашей с ней встречи, она увлекалась изучением русского языка. Она рассказывала, что в детстве жила рядом с русскими иммигрантами и была влюблена в русского мальчика. Но это увлечение, к сожалению, быстро прошло, но успело сыграть немалую роль в том, что я без памяти влюбился в неё…
Майкл перешел на четвёртый курс университета, когда в жизни его появилась женщина, которая заставила его поверить в судьбу. Когда Майкл увидел Лайзу, идущую ему на встречу по длинному университетскому коридору, он не мог отвести взгляда. Навстречу ему шла Нина. Это была её походка, её осанка. Девушка, проходя мимо Макгилла, лёгким движением взбила чёлку, это был жест Нины. Майкл остановился. Он смотрел ей вслед и чувствовал, как тоска заполняет его сердце.
- Эй, Макгилл, ты увидел привидение? – его догнала сокурсница, с которой он был в весьма близких отношениях уже почти полгода.
- Да, нечто из прошлого посетило меня. Ты знаешь эту девушку? – Майкл всё ещё не мог отвести взгляда от удаляющейся фигурки.
- Ты про вон ту жердь? – оглянулась Джессика. – Оставь надежду! Эта штучка всего месяц здесь, а за ней охотятся все медики и психологи мужского пола. Я видела её на той вечеринке, которую ты пропустил, потому что ездил к матери. Мне эта девица показалась странной… Да чего уж там темнить, она мне просто не понравилась.
- Почему?
- Потому! – Джессике явно не нравилось то, как Майкл интересовался девушкой.
- Не обижайся, Джесс! Просто мне показалось, что я видел её раньше или, по крайней мере, знаю её родственницу. Ладно, давай забудем!
Но Майкл не собирался забывать эту встречу. Более того он решил разузнать всё, что возможно о девушке, которая так разбередила его уже почти затянувшуюся сердечную рану. Джессика сказала «все медики и психологи», а это значит, что Дейвид должен знать её. Тем же вечером, встретившись с другом в кафе, он решил расспросить его, но не успел. Они взяли пирожные и кофе и только сели за столик, как к нему подошла та самая девушка. Конечно в её внешности ничто не напоминало Нину, разве что цвет и длина волос. Но она была настолько же женственна, пластична, а некоторые движения и жесты неимоверным образом повторяли Нину. Майкл смотрел на неё во все глаза, но это нисколько не смутило девушку. Казалось, она привыкла к такой реакции парней.
- Привет, Дейвид. Не против, если я присяду за ваш столик? – незнакомка улыбнулась, посмотрев на Майкла в упор из-под бровей, что сделало наваждение ещё более сильным. Так улыбалась красавица Нина, когда подшучивала над Майклом.
- Да, конечно. – ответил Дейвид, и его голос прозвучал для Майкла откуда-то из далека. - Знакомься, Лайза, это Майкл Макгилл, мой старый друг, он учится на экономическом факультете. Майк, это Лайза Филарди. Она поступила на психологию.
Молодые люди обменялись рукопожатием. За столом болтали о студенческих проблемах, общих знакомых, преподавателях. В основном разговаривали Дейвид и Лайза. Майкл же старался рассмотреть новую знакомую. Чем больше он смотрел на неё, тем больше понимал, что ничего общего с Ниной у неё нет. Лайза была выше и более худая. Глаза у неё были тёмно-карие, а не зелёные, как у Нины. Длинные черные ресницы и высокие красивые тёмные брови делали лицо очень привлекательным. А немного большие, но не полные губы придавали ему оттенок чувственности и страстности. Длинные тёмные, почти чёрные волосы были подобраны в тяжелый конский хвост, открывая маленькие аккуратные ушки, а на лоб спадала редкая задорная челка. Девушка была очаровательна и сексапильна. Майкл поймал себя на мысли, что ему хочется лизнуть её ослепительно белые блестящие зубы. Да, наверное, у такой девушки нет недостатка в поклонниках.
- Я сегодня видел тебя в здании нашего факультета. Навещала знакомых? – стараясь придать голосу небрежность, спросил Майкл.
- Я?.. Ах, да! Заходила отдать ключ от комнаты соседке. Я сегодня переехала, сняла отдельную квартиру. Не могу жить в общежитии. Люблю заниматься в полной тишине. Даже тиканья часов не выношу.
- Понятно! Значит, больше я тебя там не увижу…
- Ну почему, у меня теперь появился другой повод, - девушка улыбнулась, хитро прищурив глаза.
- Другой повод?
- Ну да! Теперь я могу заходить навестить тебя. Или ты против?
- Ну, если ты серьёзно, то не против. – Майкл растерялся такой прямоте, но настроение у него заметно улучшилось.
Через несколько дней Майкл был сильно удивлён, когда увидел у выхода из здания факультета Лайзу, сидящую на скамье и разглядывающую всех выходящих студентов. Девушка заметила Майкла и помахала ему рукой. Оказывается, она ждала его для того, чтобы пригласить погулять по городу. Вечер и вправду был хорош. В парках буйствовали осенние краски, пахло увядающей листвой, грибами и влажной землёй. Было уже не жарко, но и не холодно. Это было любимое время года Майкла, несмотря на то, что иногда именно в это время, время листопада, его охватывала отчаянная тоска, и накатывали воспоминания о другой осени и о его первой женщине, сердце наполнялось чувством одиночества и невозможности что-либо изменить.
Так Майкл и Лайза начали встречаться. Джессика приняла свою отставку вполне достойно, без скандалов и истерик.
- Я как знала, когда впервые её увидела! Я почувствовала в этой твари угрозу для себя. Но ничего, Майк, ты ещё наплачешься от этой стервы. Разве ты не видишь, что она фальшивая от макушки до кончиков её дурацких дорогих ботинок! Она бросит тебя через месяц. Но не смей ко мне приползать после этого! Хоть моя дверь всегда открыта для тебя… Да, моя дверь, но не моё сердце!
Майкл вздохнул с облегчением. Он ожидал нечто большее, чем буря в стакане. Тем более что Джессика дала понять, что ценит его как друга, и всегда рада будет повидаться. Для всех, как и для самого Макгилла было загадкой, почему Лайза выбрала именно его.
- Старик, ты меня опередил буквально на неделю, - шутя заявил Дейвид. – Я же чувствовал, что малышка положила глаз именно на меня. Как ты быстро влез между нами за такой короткий срок? Но я не сержусь, дружище! Если честно, мне тогда в кафе так и хотелось подвязать твою челюсть. Ещё бы немного и твой язык вывалился бы, и слюни потекли. Неужели она тогда на тебя и запала? Не могу поверить. У тебя был вид дауна. А мне показалось, что ты колёс наглотался. Кстати, ты не сильно расслабляйся. Лайза Филарди замужем за неким Марко Филарди. Она тебе ещё не открыла этот секрет? Как бы не оказалось, что её муж мафиози. Мы, итальянцы, измен не прощаем. – Дейвид подмигнул, выразительно провел большим пальцем по горлу и засмеялся.
- А как ты узнал, что Лайза замужем? – удивлённо спросил Майкл.
- Ты уверен, что хочешь это знать?
- А что? Это настолько плохо?
- Это настолько плохо для меня. Как будущий врач я не должен бы тебе это говорить. Я увидел её в отделении гинекологии в госпитале, где работаю по вечерам. Она приходила для обследования. Ну и, естественно, меня это заинтересовало. Я подумал, что она залетела от кого-то и пришла делать аборт. А поскольку я уже тогда подумывал о ней, как о потенциальной подружке… Да не хмурься ты так, Майк! Выбрала-то она тебя! Так вот, короче, я посмотрел её карту. Если бы ты знал, чего мне это стоило. Там в регистратуре работает жуткая прыщавая зануда Сесилия… Вобщем, я узнал то, что, думаю, никто не знает. Там есть информация о её муже. Он живёт в штатах.
- А зачем Лайза обследовалась?
- Майк, я не уверен, что должен говорить тебе. Ну да ладно. Примерно год назад у неё случился выкидыш с серьёзными осложнениями. Не буду забивать тебе голову медицинскими терминами… Вряд ли когда-нибудь она сможет иметь детей.
- Спасибо, Дейв. Могу я тебя попросить?
- Конечно! В чём проблема?
- Если Лайза никому не рассказывает, значит, не хочет, чтобы об этом знали. Давай больше не будем обсуждать это нигде и никогда.
- За кого ты меня принимаешь, Майк. Я тебе-то не хотел говорить…
Новость никак не повлияла на отношение Майкла к Лайзе. Макгилл был терпелив и верил, что любые недоразумения могут разрешиться, если не подхлёстывать события, а дать судьбе плести свой узор, иначе можно только запутаться и усложнить жизнь.
Семнадцатого ноября Лайза пригласила Майкла к себе. В этот день ей исполнилось двадцать лет, и именно этот день она выбрала для того, чтобы сделать Майклу подарок. Они встречались почти каждый день на протяжении уже шести недель, и логическим апогеем их отношений должна была бы стать физическая близость. Лайза очень любила эффекты. Любое даже незначительное событие в жизни она старалась превратить в праздник. Поэтому отдаться Майклу впервые она решила не иначе как в день своего рождения после романтического ужина при свечах и на постели, усыпанной лепестками роз. Майкл ожидал нечто подобное. Сексуальное напряжение, существующее между ними, с каждым днём всё росло. В тёмном зале кинотеатра, держа руку Лайзы в своей руке, он не мог думать о чём-то другом, кроме как о её теле. Тем более, что девушка очень выразительно перебирала и массировала его руку, уделяя особенное внимание его большому пальцу, что очень напоминало ласки другого рода. Целуя Майкла на прощание она долго не выпускала его язык из своих горячих губ, но дальше дело не заходило. Проявить же инициативу Майклу не позволял какой-то невидимый барьер, который Лайза воздвигала между ними. Она очень умело управляла его поведением, давая взглядом понять, что можно, а что нельзя. За короткий период он научился распознавать малейшие движения её мимики. Например, чуть приподнятая левая бровь говорила: «ты хочешь меня обидеть и оттолкнуть, лучше не продолжай, я конечно ничего не скажу против, но ты рискуешь потерять меня». При этом выражение глаз могло быть абсолютно противоположным, побуждающим к действию. Майклу иногда казалось, что между ним и девушкой существует некая тонкая энергетическая связь, которая позволяет ему угадывать её желания. Но ещё явственнее он чувствовал, как Лайза угадывает его настроение и умеет заставить себя быть на «одной волне» с ним. Да, Лайза изучала психологию. Она любила экспериментировать над Майклом, заставляя его отвечать на разные вопросы и проходить тесты. С упоением она зачитывала ему свои вердикты, разбирала черты характера, восторгалась достоинствами и подшучивала над недостатками. Но это была скорее игра. Серьёзнее же было чувство Майкла, что Лайза своими карими глазами может проникать в его душу и читать там.
В ту романтическую ночь Майкл понял, что секс бывает не просто сексом. Иногда секс может становиться искусством. У Майкла было немного женщин. Но ни одна не могла удержать его в постели так долго, ни с одной ему не было так интересно как с Лайзой. Она умела говорить о сексе. Она умела возбуждать словами. В свои двадцать лет она казалась Майклу опытной, намного опытнее его. Всю ночь они болтали, играли и дурачились, пили шампанское на очень мягком длинноворсном ковре и тут же занимались любовью. Потом они занимались любовью на кресле, на постели из розовых лепестков. А когда Лайза пошла в душ, Майкл был так полон воспоминаниями о недавней близости её тела, что не удержался от того, чтобы не присоединиться к девушке и совместить полезное с приятным под резкими, бодрящими струями воды… Под утро, когда Лайза заснула на его груди, он ещё долго перебирал рукой её длинные волосы и думал, что нашел наконец-то свою женщину и не может позволить ей быть чьей-то ещё.
За завтраком Майкл всё же решил спросить Лайзу о её муже.
- Конечно, ты вправе знать, Майк. Да, я замужем. Не понимаю только, откуда ты это узнал. Да ладно. Мы всё равно разводимся. Он живёт в Чикаго. Мы разошлись, потому что он хочет иметь детей, а я не могу иметь детей.
Откровенность Лайзы поразила Майкла. Он не знал, что сказать.
- Не переживай, я не люблю его. Я люблю другого человека, - и улыбнулась своей хитрой озорной улыбкой.
- Надеюсь, что это я. – попытался пошутить юноша, втайне желая угадать.
- Надейся, - рассмеялась Лайза, и Майклу на секунду показалось, что он ошибся. Что-то холодное промелькнуло в её лице. Или это ему только показалось.
- А как твоя девичья фамилия?
- Гилл. Ну что ты так смотришь? Да, почти как твоя, - улыбнулась Лайза
- Непостижимо! Я думаю, что мы встретились не спроста. Это судьба, да?
- Я тоже так думаю, Майкл. Это судьба. И дальше уже ничто от нас не зависит…
- То есть? Я не очень хорошо понимаю. Ты хочешь сказать, что мы с тобой не можем изменить будущее?
Лайза молчала. Нининым жестом она накручивала челку на красивый длинный палец.
- Я думаю, Майкл, что события, которые случились задолго до нашей встречи, стали причиной нашей встречи... – Лайза внезапно замолчала, словно сказала что-то лишнее, но, подумав, добавила - Ну, например, созвучность наших фамилий. Ведь это же практически одна и та же фамилия, только твоя содержит шотландскую приставку. Не кажется ли тебе, что это знак судьбы? А знаки судьбы игнорировать нельзя. Когда я услышала твою фамилию, я подумала, что мне стоит присмотреться к этому парню получше. О чём я совсем не жалею теперь, - Лайза сладко улыбнулась и поцеловала довольного юношу.
- Почему ты приехала учиться в Канаду? Разве нельзя было получить образование в Чикаго?
- Единственный родной мне человек живёт рядом с Торонто. Это моя тётя. Поэтому я перебралась в Канаду. Очень одиноко жить без семьи.
- А твои родители?
- Моя мама умерла давно, я и не помню её. А отец умер почти год назад. Я очень любила его. – вдруг глаза её наполнились слезами и от этого стали светлее. – Ты себе и представить не можешь, как я любила его! – слёзы покатились по нежным бледным щекам. Майкл подошел к девушке и обнял её.
- Девочка моя, не плачь. Я всё сделаю в жизни, чтобы тебе никогда не пришлось плакать. – Он гладил её по голове, целовал в закрытые мокрые глаза и чувствовал, как любит.
- Вы были очень дружной парой, Майкл. Смерть Лайзы была для всех неожиданна. Никто не верил в её самоубийство. – Дейвид мял в руках сигарету.
- Если бы не её предсмертная записка… Она написала, что не может вынести моего предательства.
- Она уличила тебя в измене?
- Дейвид, ты не знаешь, какой была Лайза на самом деле. Я помню, как Джессика сказала о ней, что та фальшива с головы до кончиков её ботинок… Лайза была замечательной актрисой. Иногда мне кажется, что она жила ради какого-то одного ей понятного спектакля. И все сцены в этом спектакле были грандиозны. Начиная с момента, когда я впервые её увидел и, заканчивая её последним днём. Даже свой «уход со сцены» она приурочила ко дню своего рождения. Ты говоришь, мы были дружной парой. А мне иногда казалось, что она ненавидит меня. Изучает как врага, используя мои слабости для того, чтобы управлять мной.
- Почему же ты женился на ней?
- Тогда она убедила меня в том, что мы созданы друг для друга и что она меня любит. Если бы у меня возникло хоть малейшее сомнение на этот счёт, то я не женился бы. Когда я понял, что Лайза не любит никого, было уже поздно. Я был зависим от неё.
- Зависим?
- Это была не любовь и даже не страсть. Это была болезнь. Настоящая зависимость. Это продолжалось пять лет до нашей свадьбы. Я уже преподавал в университете, а Лайза ещё училась. В то лето 1990-го я поехал с группой студентов в Россию. И вдалеке от Лайзы я наконец-то смог осмыслить наши отношения. Возвращаясь, я был почти здоров и принял решение порвать с ней всякие связи. Большую роль в этом сыграла женщина, которую я встретил в Москве. Её звали Маргарита… Рита… Ита… - Майкл провел по лицу ладонями, как будто хотел смыть нахлынувшие воспоминания. – Я звал её Ита… Нет, у меня не было с ней романа. Мои чувства были растрачены, душа - как стертая мочалка. Я был опустошен страстью и, надо признаться, наслаждался отсутствием Лайзы. А Ита работала с нашей группой как переводчик. Ей было двадцать лет. Она была очень романтичной девушкой. Возила нас на рыбалку на Волгу, пела под гитару ночью у костра… С цыганами танцевала… Там табор стоял недалеко...
Глава 5.
Торонто 1989 -1990.
Лайза играла. Она играла чувствами Майкла так, как будто была уверена, что он никогда никуда от неё не денется. При этом любым своим действиям она находила научное объяснение с точки зрения психологии. Не для кого не было секретом, что Майкл ещё три года назад предложил Лайзе стать его женой. В то время он чувствовал себя готовым для создания семьи. Ему хотелось купить дом, но не только для себя. Он надеялся, что Лайза разделит его планы. Но девушка наотрез отказалась от замужества, однако заверила Майкла, что он единственный мужчина, с которым она хотела бы прожить свою жизнь, только в настоящий момент она ещё не готова, сопроводив это целой лекцией на тему взаимоотношения полов. Майкл же чувствовал себя очень несчастным, когда хотя бы один - два дня не виделся с возлюбленной. В эти дни, о чём бы он ни думал, все его мысли завершались на ней. Каждый её телефонный звонок был для него гласом Господа на горе Синайской. Иногда он сидел в своей квартире и тупо смотрел на телефон, боясь пропустить её звонок, отказавшись от встречи с друзьями. Но почему-то телефон имел обыкновение молчать именно тогда, когда Майкл не отрывал от него взгляда. Сам Майкл не мог позвонить. Лайза навещала тётку, которая жила где-то в окрестностях Торонто. Она не хотела знакомить Майкла с единственной родственницей, мотивируя это тем, что та очень замкнута из-за своей болезни, приковавшей её к постели. После таких поездок Лайза возвращалась нервной и с какой-то остервенелостью и злостью хваталась за работу над университетскими проектами, а в постели была особенно изобретательна и агрессивна. Можно было подумать, что страсть вспыхивает с новой силой после недолгой разлуки, но Майклу всё больше казалось, что девушка старается забыть что-то неприятное.
В какое-то время Макгилл начал сомневаться в существовании больной родственницы. И сомнения порождали ревность. Из этих поездок Лайза всегда звонила ему, она была очень нежна, говорила в основном о сексе, упоминая очень интимные моменты, и Майкл никак не мог отделаться от чувства, что девушка делала это специально для кого-то, кто подслушивает их.
Однажды, после такого разговора, Макгил не смог справиться со своими подозрениями. Он сразу же перезвонил в телефонную компанию и попросил, чтобы они определили, откуда был звонок. Когда ему сообщили, что звонок был сделан из штата Иллинойс, Майкл запаниковал. В Чикаго жил бывший муж Лайзы. Майклу не хотелось верить, что его возлюбленная обманывает его с бывшим мужем или с кем-то другим. Но то, что больная тётка является ложью, стало очевидным. После приезда Лайзы Майкл сразу же рассказал ей о своих подозрениях. Он ожидал ссоры. Но Лайза очень убедительно рассеяла его сомнения.
- Мне неприятно слышать, дорогой, что ты не доверяешь мне. Но я сама виновата. Нужно было тебе давно сказать… Ты не должен беспокоиться. Во-первых, я уже говорила, что не люблю бывшего мужа. Во-вторых, Марк сидит в тюрьме в Чикаго. Это очень легко доказать. – Лайза сняла с полки папку, в которой хранились какие-то газетные вырезки. И протянула одну Майклу.
Майкл пробежал глазами текст заметки. Марко Филарди арестовали несколько месяцев назад за изготовление фальшивых документов.
- А в-третьих, у него нет никого, кто бы смог его там навещать и помогать. Раз в два месяца я буду продолжать ездить в Чикаго, и тебе придётся с этим смириться.
- Он любит тебя?
- Что? – видно было, что Лайза не ожидала такого вопроса.
- Твой бывший муж любит тебя?
- Да. Он любит меня.
- Значит, инициатором развода был не он, а ты? Помнишь, ты сказала, что вы развелись, потому что он хотел иметь детей.
- Ты сомневаешься в этом?
- Да, потому что я люблю тебя и понимаю, что хотел бы жить с тобой даже при условии, что у нас никогда не будет детей.
- Значит, он не настолько сильно любит меня. Давай закончим на этом. Мне не приятно об этом говорить.
Хоть Лайза и была убедительна, Майкл не мог отделаться от чувства, что она не всё рассказала. Ему очень не хотелось бы быть одураченным.
Однажды из одной такой поездки Лайза приехала не одна. Она привезла подругу. Именно «привезла». Роуз была очень красивой девушкой, но нельзя было не заметить, что она вращается совсем в других кругах. Манеры девицы оставляли желать лучшего, да и её речь, наполненная уличным жаргоном и нецензурными словами-паразитами, наводила на мысль, что Лайза и Роуз вышли из разных слоёв общества. С первого взгляда было видно, что эта дружба не на равных. Роуз буквально в рот заглядывала Лайзе и старалась во всём угодить той. Чикагская подруга какое-то время жила с Лайзой, пока та не подыскала ей квартиру. В это время Майкл очень редко виделся с возлюбленной. Лайза объясняла это тем, что ей приходится много времени уделять Роуз, которая не может оправиться после потери своего парня. Хотя, когда Майкл видел девушку, он бы не подумал, что та в глубокой депрессии.
Однажды Майкл заехал за Лайзой для того, чтобы забрать её на вечеринку к друзьям и увидел Роуз, валяющуюся на диване с книгой. Вид у той был скучающий. Она жевала жвачку, иногда вытягивая её изо рта и наматывая на палец.
- Что читаешь? – поинтересовался Майкл, наблюдая, как кончик нежного пальчика Роуз бледнеет, перетянутый жвачной резинкой.
- Фигню какую-то про искусство. Я же буду дизайнером. – Роуз запихала обмотанный жвачкой палец в рот и сняла резинку зубами, а потом выдула огромный пузырь, который лопнул, залепив клейкой массой добрую половину лица девушки, что нисколько не смутило её.
- Дизайнером чего? – скептически поинтересовался Майкл.
- Да какая разница, чего. Лишь бы денег много было. Лайза сказала… - Роуз не успела договорить, как из соседней комнаты стремительной походкой вышла Лайза.
- Милочка, я же просила тебя!... И прекрати двигать челюстями как хомяк. Чтобы я больше не видела этой гадости! – Лайза говорила раздраженно, а Роуз смотрела на неё несчастными испуганными глазами.
- Я не узнаю тебя, дорогая – обескуражено сказал Майкл, когда они с Лайзой покинули квартиру, - Ты разговаривала с ней не как с подругой, а как с прислугой.
- Это не подруга. Это мой проект. Моя Галатея. Но пока, как ты мог видеть, это только камень, порода.
- Да уж, смотри, Пигмалион, как бы тебе не пришлось сменить имя на Сизифа, - рассмеялся Майкл.
Тогда Майкл не придал серьёзного значения словам Лайзы. Вскоре Роуз съехала и Майкл увидел её только спустя несколько месяцев.
Лайза всячески поощряла дружбу Майкла и Дейвида Везера. Иногда Макгилл даже начинал ревновать Лайзу к своему лучшему другу. Ему казалось, что его девушка как-то по особенному смотрит на красавчика Дейва, её глаза наполняются нежностью и теплом. Он уже готов был поговорить на эту тему с Лайзой, когда та вдруг познакомила Дейвида с Роуз и всячески начала способствовать сближению молодых людей.
- Ах, Майкл, вот увидишь, Дейвид женится на Роуз. Я всё сделала для того, чтобы она ему нравилась. Можно сказать, я её сотворила для него!
- О чём ты говоришь, Лайза? Ты не можешь заставить одного человека влюбиться в другого.
- Заставить нет. А убедить его, в том, что он любит, да! Я хорошо изучила твоего друга. Я знаю его сильные и слабые стороны, его пристрастия, привычки, интересы…
- Когда ты успела? – растерянно спросил Майкл. Сознавать то, что Лайза так сильно интересуется другим мужчиной, было неприятно.
- Майкл, я – будущий психолог. Я должна быть хорошим аналитиком…
- Но ты не имеешь права экспериментировать над живыми людьми и их чувствами.
- Даже если в результате все будут довольны и счастливы?
- А Роуз? Она любит Везера?
- Роуз? Ей всё равно кого любить. По натуре Роуз шлюха. Она продастся любому, кто хорошо заплатит. Я её, кстати, нашла на панели. Да-да! Что ты на меня так удивлённо смотришь? Она стояла у дороги и расстёгивала свою кофточку, чтобы показать сиськи останавливающимся в машинах клиентам. И я подумала, почему бы мне не сделать из этой проститутки человека. Выучить, выдать замуж… А у Дейвида хорошее обеспеченное будущее. Он уже практикующий врач у Дрейкантера. А Дрейкантер – это мировое имя. Через несколько лет Дейвид откроет клинику…
- Погоди, я так понимаю, что ты хочешь пристроить Роуз. Но почему для этого ты решила использовать моего друга? Я обязан ему рассказать о Роуз…
- Слишком поздно, Майк! Ты только причинишь ему боль. Дейвид влюблён в неё.
- Но он должен знать, что Роуз не любит его…
- Зачем? Ты видел, как изменилась Роуз с тех пор, как приехала? Если не знать о её прошлом, то можно подумать, что это вполне порядочная девушка из благополучной семьи. Дай ей шанс!
- Я не могу. Я всегда буду знать это… А Дейвид… Я всегда буду чувствовать, что скрыл от друга что-то вжное.
- А разве раньше ты ничего не скрывал от него? Неужели в твоей жизни никогда не было тайн от друга, Майкл? – Макгилл вёл машину и не мог оторвать глаз от дороги. Но ему очень хотелось посмотреть на выражение лица Лайзы, когда она сказала это, потому что тон её голоса ему не понравился. Он бросил взгляд на подругу, но не увидел в её лице ничего особенного.
- В моей жизни была тайна, но его она не касалась. – голос Майкла был решительным и даже жестким. Майкл думал, что этой фразой он поставил точку в их с Лайзой разговоре, но ошибся.
- Ты не сделаешь этого! Если ты хоть слово скажешь Дейвиду, ты больше никогда не увидишь меня! – голос Лайзы был стальным, а тон, которым она произнесла свой ультиматум таким холодным, что Дейвид понял - она обязательно осуществит свою угрозу. Что это было? Детское упрямство? Женский каприз? Спор из-за дурацкого принципа? А то, что разумного принципа в данном споре быть не может, Майкл прекрасно понимал. А может это повод для ссоры? Майклу не хотелось думать, что Лайза ищет повод для ссоры. Терять её он не хотел.
- Я ничего не скажу Везеру, - проговорил подавлено Майкл, когда они вышли из машины на стоянке, - Но знай, что я против таких манипуляций. Ты не можешь играть людьми, Лайза!.. Ты и меня ломаешь!..
- Я ими не играю. Я ими управляю. – с каким-то детским упрямством сказала Лайза, глядя жестким взглядом в одну точку где-то позади Майкла. Майкл оглянулся посмотреть, что приковало её внимание. Но там не оказалось ничего, кроме стены здания, у которого они припарковались. Когда он повернулся к Лайзе, на лице её была нежная улыбка, а в глазах одна безграничная любовь.
Та Роуз, которую увидел Майкл несколько месяцев спустя после их последней встречи на квартире Лайзы, сильно отличалась от Роуз, наматывающей жвачку на указательный палец. Лайза хорошо поработала над своим «проектом». Если принять во внимание то, что Майкл знал о прошлом девушки из Чикаго, он просто глазам и ушам не верил, какие метаморфозы произошли с человеком за такой короткий промежуток времени. Из речи Роуз исчезли жаргонные словечки, манеры стали если не безупречными, то вполне подходящими для девушки среднего класса. Она могла поддерживать разговор и даже вполне мило и не пошло шутить. Роуз училась в колледже на дизайнера интерьеров. Лайза гордо заявила Майклу, что это она дала девушке деньги на образование. Майкл был удивлён. Он знал, что Лайза богата. Она получила очень большое наследство после смерти отца. Но так же он знал её рационализм. Лайза ничего не делала без причины. И уж если она дала несколько тысяч долларов для того, чтобы «из проститутки сделать человека», по словам Лайзы, то за этим стояли не просто амбиции создателя.
Весной 1990-го года Дейвид и Роуз объявили о своей помолвке. Они собирались пожениться в августе. Майкл не смог бы присутствовать на свадьбе, чему был даже рад. Ему казалось, что умолчав о прошлом невесты Дейвида и экспериментах Лайзы, он предаёт друга. К тому же на это лето Макгилл подписался на поездку в Россию со студентами. Побывать в России было его давней мечтой. Лайза, узнав о том, что Майкл будет отсутствовать почти три месяца, сильно расстроилась и даже всплакнула на груди Макгилла, чем очень обрадовала любящего её мужчину. Везер поначалу хотел перенести свадьбу на более поздний срок, но Майкл уговорил его не делать этого, обещав поздравить молодых после возвращения в Канаду.
То лето Майкл запомнил на всю жизнь, дав себе обещание вернуться в северную страну при первой же возможности. Неизгладимое впечатление произвела на него природа Сибири и люди, живущие на этих необъятных просторах. Но ещё большее впечатление произвела на него простая русская девушка, которая, как показалось Майклу, помогла ему найти себя и разрушила представление об отношениях между мужчиной и женщиной, так долго навязываемые Лайзой.
Рита не была красавицей. В двадцать лет она была похожа на пятнадцатилетнюю девочку подростка. Немного угловатая и как будто стесняющаяся своего высокого роста в кабинетной обстановке, она абсолютно преображалась на природе. Здесь она была в своей среде. Костёр, луна, гитара. Все эти студенческие атрибуты заводили её. Несмотря на своё трудное детство, Маргарита была романтиком. Она выросла в посёлке в Ярославской области, где мать и отец постепенно сгорали от пьянства. Самым большим желанием девочки было вырваться из посёлка, из среды безработицы, нищеты и пьяных скандалов. Очень смелым было решение поехать поступать в Московский институт иностранных языков. Два года подряд Рита заваливала экзамены и решила, что если не поступит в третий раз, значит не судьба. Вернётся в посёлок. На третий год ей удалось поступить. Правда не на дневное, а на вечернее отделение. Но у неё была работа. В первый же год, когда она приехала в столицу, она начала искать любую работу, которая помогла бы ей выжить. В Москве найти не удалось. Зато в Зеленограде взяли посудомойкой в кафе, а через год начальница, видя, что девочка честная и старательная, предложила ей место официантки, ушедшей в декрет. Тяжело было Рите мотаться из Зеленограда в Москву каждый день. Но желание выучиться было огромным. Тем более что начали ходить слухи, что скоро образование в вузах будет платным.
Английский язык был любовью Риты. Она учила его самозабвенно, так, что иногда даже ловила себя на мысли, что начинает думать на английском. И вот однажды Рите, что называется, улыбнулась удача. В их неприметное кафе заглянула небольшая группа американских туристов. Рита с удовольствием слушая английскую речь не только обслужила их по высшему классу, но и смогла удовлетворить их любопытство на счёт местных достопримечательностей. Сопровождающий группу молодой москвич почти совсем не говорил по-английски, объясняясь со своими подопечными больше жестами, мимикой и рисунками на бумажных салфетках. После обеда он подошел к Рите.
- Слушай, а чего ты торчишь в этой дыре с языком?
- Работать-то где-то надо. – ответила девушка.
- Ты чё? Не можешь нормальную работу найти? Гидом там… переводчиком?
- Ну не могу.
- Ай! – махнул рукой парень, - ты, наверное, искать-то не умеешь. Ты думаешь, я кем в этой турфирме работаю?
Рита удивлённо подняла брови, выражая вопрос.
- Я, между прочим, работаю переводчиком английского языка! – с наигранной гордостью заявил молодой человек.
- Не может быть! – рассмеялась девушка.
- Нет, ну я не только переводчик, я ещё и директор фирмы.
Рита удивилась ещё больше. Парню на вид было лет двадцать, не больше. На директора фирмы он не был похож совсем. Щупленький, ростом ниже Риты, курносый, всё лицо в веснушках.
- Вот моя визитка. Зовут меня Олег Викторович Рау. Захочешь работать у меня, звони. – Он с важностью протянул Рите глянцевую карточку.
Тогда Рита ещё не знала, что через два года туристическая фирма Рау станет самой известной в Москве. Предпринимательская жилка, настойчивость, осведомлённость, сметливость и гибкость Олега Викторовича принесут его предприятию долголетие и процветание.
Рита перешла только на третий курс, когда Олег предложил ей поработать с группой студентов из Канады. Никто из гидов не хотел браться за эту работу, потому что предстояла длительная поездка по Волге, а потом по Сибири. Рита же ухватилась за возможность попутешествовать во время летних каникул да ещё и деньги заработать.
В группе было двенадцать человек студентов и преподаватель.
- О! Тринадцать негритят, - пошутил Олег Викторович. – Ты их там, этих экстремалов, в сибирском болоте не утопи, Маргарита Сусанина.
Программа работы была более, чем простая. Три дня в Москве. Три дня в Питере. И почти три месяца в сибирских студенческих строительных отрядах. Шушенское. Братск. Иркутск. А под занавес – две недели в рыбачьем посёлке на острове Ольхон на Байкале.
Так получилось, что все студенты из группы, с которой должна была работать Рита, были старше её. Один – даже старше преподавателя, сопровождающего группу. Но к Рите все относились с уважением, не как к просто человеку, обслуживающему их, а как к проводнику, единственному человеку, на которого можно положиться в чужой стране. Рита ценила это и старалась быть полезной, как могла. Ещё перед поездкой по Сибири она взяла несколько книг в Ленинской библиотеке и постаралась запомнить и выписать в блокнот всё, что могло интересовать канадцев об энергетике, природных ресурсах ну и, конечно, достопримечательностях сибирского края.
Приятно удивило Риту то, что руководитель группы Майкл Макгилл немного знал русский язык. Рите показалось, что ему большое удовольствие доставляет общаться на русском. Звёздными летними ночами, когда студенты разбредались по палаткам, Рита долго засиживалась с Майклом и говорила с ним. Читала ему по памяти стихи Пушкина и Есенина, которые помнила ещё со школы, пела под гитару. Майклу очень понравилась песня Визбора «Ты у меня одна» и он каждый вечер просил Риту исполнить её.
- Я всё в ней понимаю, Ита. Всё – от первого до последнего слова. И эта песня такая правильная. И вот эти слова: «Можешь отнять покой, можешь махнуть рукой, можешь отдать долги, можешь любить других, можешь совсем уйти, только свети, свети!»… Это так проникновенно. Мне раньше казалось, что я именно это чувствую к женщине, которую люблю. Но оказывается, всё совсем не так.
Майкл сам не заметил, когда их с Ритой разговоры стали более откровенными. Первое время после приезда в Россию Майкл полагал, что новые впечатления не дают ему тосковать по Лайзе. Иногда он ловил себя на том, что два, а то и три дня не вспоминает о возлюбленной или вспоминает, но мельком и сразу же переключается на что-то другое. Когда же он стал беседовать с Ритой, что называется, по душам, он понял, что совсем не тоскует по Лайзе. Маргарита была очень хорошим слушателем. Она никогда не перебивала Макгилла. Только смотрела на него огромными темными глазами, в которых отражались искры костра. А однажды она сказала:
- У нас, в России, женщины стараются выйти замуж за человека, которого любят. Всё для этого делают. Даже детей специально рожают, чтобы мужчину привязать к себе. А я даже завидую твоей подруге. Она строит свою жизнь так, как хочет. Вы уже несколько лет вместе и для вас неважно, женаты вы или нет.
- А ты, Ита? Ты бы тоже постаралась привязать мужчину, которого любишь?
Рита смутилась. Она никогда не задумывалась об этом. В свои двадцать лет она ещё не встретила того человека, которого хотела бы видеть рядом с собой всю жизнь. В школе она влюблялась, как и все девочки. Но это быстро проходило.
- Я не могу сейчас ответить на этот вопрос, Майкл. Я не знаю.
- Потому что у тебя нет любимого мужчины?
- Наверное. Может, если я влюблюсь, то тоже буду совершать глупости, боясь потерять любимого.
«Совершать глупости, боясь потерять любимого» - как это было не похоже на Лайзу. Лайза никогда не совершала глупостей. Все её поступки были спланированы, события проанализированы на несколько ходов вперёд как в шахматах. Кем же для Лайзы был Майкл? Пешкой? Стала бы она делать глупости, если бы Майкл сказал, что уходит от неё?
К концу лета Майкл и Рита знали друг о друге почти всё. Майкл чувствовал себя рядом с девушкой сильным другом, готовым протянуть ей руку в любое время, когда ей понадобится помощь. Уезжая, он просил Риту писать ему на кафедру. Писать по-русски. В аэропорту Рита подошла к Майклу попрощаться.
- Помнишь, ты спросил, как бы я вела себя, если бы влюбилась? Я теперь могу ответить на этот вопрос, Майкл. Для меня было бы очень важно, чтобы он оставался самим собой… Я дала бы ему уйти.
- «…можешь любить других, только свети, свети»? – улыбнулся Майкл, Рита кивнула.
- А ты влюбилась, Ита? – она улыбнулась в ответ, - Я очень рад за тебя. Поверь, очень, очень рад!
Уже пройдя паспортный контроль, он обернулся помахать девушке рукой на прощание. Она стояла одна посреди огромного зала. Худенькая, длинноногая, не знающая, куда спрятать руки. Улыбалась ему грустно, готовая вот-вот расплакаться. Помахала ему рукой и выбежала из зала.
Глядя в иллюминатор на громады белоснежных облаков, Майкл вспоминал свои слова: «А ты влюбилась, Ита?». Ита… Рита… Маргарита… Черт побери, какой же он болван! Она же неспроста сказала эту фразу: «Теперь я могу ответить на твой вопрос, Майкл». Какой же он дурак! Такая девушка как Ита никогда не сказала бы ему о том, что она влюбилась в кого-то. Тем более вот так. В последний момент. Зная, что, возможно, никогда его больше не увидит, она попросту призналась ему в любви! Майкл закрыл лицо руками. В глазах стояли очертания облаков, похожих на сахарную вату.
Прилетев в Торонто, Макгилл решил не откладывать в долгий ящик объяснение с Лайзой. Ему казалось, что он полностью освободился от страсти к женщине, которая изучала его как кузнечика только для того, чтобы манипулировать им, которая подавляла его волю и ловко подменяла его истинные желания. В последний месяц лета он почти не звонил ей. Дозвониться с Байкала до Торонто было практически невозможно. Он прождал на местной почте почти четыре часа и махнул рукой. Позвонил уже из Москвы за три дня до отлёта, сообщил дату приезда и номер рейса. Выйдя с терминала он не удивился, что Лайза не встречает его. Это было не в её правилах, бегать за ним, скучать, сентиментальничать. В их отношениях эта роль отводилась ему. Но поднявшись в лифте на свою площадку, Майкл понял, что что-то не так. Он почувствовал запах её духов. Как будто кто-то специально разбрызгал их по длинному коридору. Этот запах заставил его сердце бешено заколотиться. Подходя к своей двери, Майкл чувствовал как у него подкашиваются ноги, а в горле всё пересохло. Он знал, что Лайза там, за его дверью, и понимал, что боится разговора с ней. Боится разговора, который поставит точку в их отношениях. Ещё час назад он был полон решимости, но не думал, что это произойдёт так быстро. По крайней мере не сегодня. Может быть завтра... Всё, что было в далёкой России, вдруг показалось ему сном. Приятным, но нереальным. А вот здесь, за его дверью, его реальная жизнь. Стоит только повернуть ключ, и он проснётся.
Лайза лежала на кровати, накрывшись пледом. Она спала. Скорее всего, она ждала его и заснула. Майкл сел на край постели. Лицо Лайзы было спокойным. Лишенное мимики, оно казалось очень детским, бесхитростным и наивным. Длинные каштановые волосы разметались по подушке. Майкл погладил их, поднёс к лицу и понюхал.
- Женись на мне, Майк! – сонным голосом проговорила Лайза, не открывая глаз, и свернулась калачиком.
Сказала она это во сне, в полузабытьи или наяву? Было ли это спектаклем или это шло из её всегда бодрствующего подсознания? Майкл достал из тумбочки возле кровати небольшой бархатный футляр с кольцом, от которого Лайза отказалась три года назад, и открыл его. Глядя на маленький бриллиант, переливающийся в свете ночника, он думал, что, оказывается, не может зачеркнуть пять лет и выкинуть эту женщину из своего сердца.
- Ты у меня одна, словно в ночи луна, словно в степи сосна, словно в году весна…
- Ты поёшь, Майк? – Лайза проснулась и заулыбалась. – Ты поёшь по-русски? Это «очи черные»?
Майкл молча смотрел на неё. Он не знал, что скажет в следующий момент. Он пытался услышать своё сердце.
- Я так соскучилась, что последние два дня жила в твоей квартире. Ты не сердишься?
Майкл отрицательно помотал головой.
- Лайза, я собираюсь купить дом в Сент-Катаринс.
- Неплохая идея. – Лайза смотрела серьёзно, но в глазах её прыгали чертики. Она поглядывала на футляр в руках Майкла.
- А ещё я собираюсь жениться… На тебе. Потому что ты у меня одна…
Глава 6.
Сент - Катаринс. Лето - Осень 2000.
Однажды, вернувшись домой раньше обычного, не предупредив жену, Майкл стал невольным свидетелем неприятной сцены между ней и Роуз Везер. Открыв дверь ключом, он ещё с порога услышал разговор на повышенных тонах, который нёсся из их спальни наверху.
- … если ты задумала обмануть меня, холёная дрянь, я расскажу всем, из какого дерьма всплыла хозяйка салона «Коузи Нут». За эти десять лет, что ты прожила как королева, в Чикаго ты бы уже подохла! Посмотри на себя! У тебя же не осталось ничего своего! В твоей тупой башке мои мысли, мои идеи, мои планы! Весь путь, который ты проделала к своему успеху – это мой путь! И вдруг ты решаешь уйти от Дейвида, потому что он тебя не любит. С каких это пор ты стала хотеть любви?...
Майкл ошарашенный остановился под лестницей. Лайза кричала, заглушая всхлипы Роуз.
- Ты думаешь, я ничего не понимаю, Лайза? – Роуз пыталась справиться с рыданиями. – Я не такая тупая, как ты себе воображаешь. Я всё вижу! Я вижу, что ты любишь моего мужа!..
Раздался звук пощечины, потом на несколько минут наступила тишина. Лайза заговорила более спокойно и тихо, и Майкл рискнул подняться на несколько ступенек, чтобы слышать, что она говорит. Он даже не подумал о том, что подслушивает чужой разговор. Жизнь с Лайзой многому научила его.
- Мы долго жили бок о бок, Роуз. Я много вложила в тебя сил и денег. И единственное, что я требовала от тебя за всё это время – это твоё послушание. Да это и в твоих интересах было, согласись. Десять лет назад Дейвид прошел бы мимо тебя, не удостоив даже взглядом. Сегодня же ты ничем не отличаешься от леди. Почти ничем… Я дала тебе образование, я помогла открыть тебе свой бизнес. В конце концов, я выдала тебя замуж за порядочного красивого, добившегося положения в обществе человека. А в благодарность я получила бунт на корабле. Ты не дура. Не нужно меня недооценивать, я совершенно не заблуждаюсь на этот счёт. Именно поэтому я думаю, что ты никогда не порвёшь со мной отношения. Я тебе нужна. Я – твой источник идей. Я – контроль твоих поступков и желаний. Вспомни, как четыре года назад ты чуть не стала алкоголичкой и всё только потому, что я была занята своей новой работой и не уделяла тебе достаточно внимания. Мне стоило огромного труда избавить тебя от алкогольной зависимости. Не в твоих интересах ссориться со мной, Роуз. Ты ведь не хочешь разрушить свой мир, который мы с тобой создавали столько лет.
- Лайза! Когда я слушаю тебя, мне кажется, что ты говоришь разумно и правильнее думать невозможно. Но когда я остаюсь одна, совсем другие мысли лезут в мою голову.
- Интересно, какие же. Расскажи мне, Роуз. Мы же подруги. Мы доверяем друг другу все тайны. Ты всё знаешь обо мне, и ты хочешь, чтобы я всё знала о тебе. – Майкл даже на расстоянии мог заметить, как меняется голос Лайзы. Начав свою речь почти возбужденно, к концу Лайза говорила медленно и ровно, как будто наговаривала материал для своих психологических аутотренингов, даже у Майкла глаза начали слипаться, и голова потяжелела.
- Я думаю, - голос Роуз был слабым, казалось ещё чуть-чуть и она заснёт, - я думаю, что ты использовала меня для того, чтобы контролировать моего мужа. Я не знаю, зачем это тебе нужно. Ты любишь его много лет. Ты вышла замуж за Майкла потому что... Потому что…
- Продолжай – настойчиво потребовала Лайза.
- Я не знаю. Но ты его не любишь.
- Я вышла замуж за Майкла, потому что люблю его. Повтори, Роуз.
- Ты вышла замуж за Майкла, потому что любишь его.
- Если Майкл меня бросит ради другой женщины, я умру. Повтори, Роуз.
- Если Майкл бросит тебя ради другой женщины, ты умрешь? – удивилась Роуз.
- Конечно, умру. Ты и представить себе не можешь, как много Майкл значит для меня.
- Но почему ты решила, что Майкл может тебя оставить?
- Давай не будем о грустном, Роуз. Тебе не нужно думать о моих проблемах. У тебя своих достаточно. И для того, чтобы их решить, нам нужно с тобой немного поработать.
Дальше Майкл слушать не стал, он знал, что Лайза займётся с Роуз сеансом психотренинга, как это часто происходило, потому что у Миссис Везер в последнее время часто повторялись нервные срывы. Макгилл вышел в прихожую, достал из шкафа куртку и вышел. Глянул на часы. Всего четыре часа. Он хотел перекусить дома и поехать в Торонто в отель Бонд Плейс на Дандас стрит, в котором уже почти неделю жила Маргарита Сытина. Та самая Ита, которая когда-то почти вылечила его от болезни под названием Лайза. Дома перекусить не получилось. Придётся заскочить по дороге в Мистер Саб и съесть что-нибудь из джанк-фуд. Обычно Майкл избегал закусочные типа Макдональдса. Но если нужно было что-то быстро перехватить по дороге, из всех подобных заведений фаст-фуд он предпочитал Мистер Саб, где покупал длинную «субмарину» - батон, разрезанный вдоль и нашпигованный мелко порезанными листьями салата, луком, томатами, и кусочками мяса. Обычно он заказывал субмарину с курицей или тунцом. Лайза всегда с презрением относилась к забегаловкам. А сейчас у Майкла было такое настроение, когда ему захотелось сделать что-нибудь, что не понравилось бы его жене.
Макгилл вёл машину по хайвею почти на автопилоте, думая о последних годах их с Лайзой семейной жизни.
Они поженились летом 1991 года, после того, как Лайза получила диплом психолога. И сразу же переехали из Торонто в Сент-Катаринс, где купили небольшой, но очень уютный домик с молодым кедром во дворе. Первое время Майклу казалось, что жизнь наладилась. Лайза занялась обустройством дома. Майкл нашел хорошо оплачиваемую работу в энергетической компании, но преподавание в институте не бросил. Гибкий график работы в фирме позволял ему сохранить педагогический стаж. Конечно, всё это отнимало много времени, но имело и свои плюсы. Макгилл приходил домой очень уставший и у него не было сил для того, чтобы задумываться над смыслом жизни, или над тем, счастлив ли он в браке. Лайза же не пыталась отговорить мужа работать по пятьдесят часов в неделю. Если ему нравится, пусть работает. Ведь это было продиктовано отнюдь не финансовым положением. Денег у Макгиллов было достаточно для жизни, да и ежемесячные выплаты банку кредита, который молодожены взяли, чтобы купить дом, не напрягали их. У Лайзы был свой капитал, вложенный в ценные бумаги, который приносил приличный годовой доход, и молодая женщина ещё раздумывала, открыть ли ей свой бизнес или подыскать работу в какой-нибудь программе, финансируемой государством.
Майкл не задумывался, чем занимается Лайза, оставаясь дома одна. То, что Лайза не скучала, было очевидным. Она вобще не умела скучать. У Лайзы было много знакомых, которые появились за время её учебы в Торонто, и со всеми она старалась поддерживать отношения. Но если люди знали жену Майкла как открытую, жизнелюбивую и оптимистичную женщину, всегда готовую протянуть руку помощи, то сам Макгилл после женитьбы начал понемногу открывать в Лайзе черты характера до той поры не известные ему. Он, конечно, знал, что его возлюбленная далеко не ангел. Но новые открытия его далеко не радовали, тем более, что Лайза, казалось, не собиралась скрывать от мужа своей сущности. Она даже рада была тому, что он видит её такой. А не видеть было невозможно. Даже при всей своей занятости Майкл не мог не общаться с женой совсем. А чем больше он с ней общался, тем ему больше хотелось быть занятым. Майкл понимал, что эту разницу между Лайзой настоящей и Лайзой для всех остальных видит только он. Его жена любила повторять:
- Люди глупы в своём стремлении к совершенству. Они считают, что чем они совершеннее, тем больше любви они заслуживают. И они не понимают, что истинная любовь – это та, которая достаётся им таким, какие они есть на самом деле. Человек, способный признать свои слабости и недостатки, более достоин любви, чем тот, который старается изжить их или спрятать. Поэтому я могу быть с тобой самой собой. А их любовь мне не нужна, поэтому они будут видеть то, что хотят видеть, будут слышать от меня то, что хотят слышать.
И если все друзья Макгиллов слышали то, что хотели слышать, то Майклу приходилось выслушивать от Лайзы абсолютно другие вещи. Со временем Майкл понял, что его жена не просто не любит людей, она их презирает. В первое время его поражало то, что Лайза могла сопереживать неудаче какой-нибудь из своих подруг, утешать её, тратить часы на разговоры с ней, а потом, оставшись наедине с Майклом, высмеивать ту, представляя ситуацию в гротескном виде, намеренно умаляя достоинства и преувеличивая недостатки. Кроме того Майкл начал замечать, что Лайзе больше удовольствия доставляло общаться с людьми, которые приходили к ней со своими проблемами. Чужие же радости не просто не трогали её, они её раздражали, а однажды зависть к чужому благополучию вызвала у Лайзы тяжелейшую ненависть.
После переезда в Сент-Катаринс Макгиллы познакомились с молодой парой. Рейлен и Брайен купили дом по соседству. Лайза всегда поражалась, как такой красивый, статный и успешный мужчина, как Брайен, мог жениться на такой невзрачной и, по мнению Лайзы, абсолютно не интересной женщине. Рейлен была небольшого роста. Хорошо развитая грудная клетка и коротковатая шея лишали её фигуру женственности. А неправильный прикус, при котором нижние зубы сильно выдавались вперёд в сочетании с тонкими губами делали лицо непривлекательным. После знакомства с соседями Лайза чуть ли не целую неделю придавалась обсуждению их взаимоотношений. Ей нравилось придумывать гипотезы на счёт того, как соседка заполучила своего мужа. Но ещё больше её увлекало строить прогнозы на их будущее. По словам Лайзы, Брайн уже через несколько месяцев должен начать изменять жене. Но, поскольку он женился на Рейлен для того, чтобы у него была семья и дети, то Рейлен, боясь потерять мужа, будет послушно рожать, вести хозяйство и оставаться просто придатком жизни Браена, но никак не центральной фигурой.
Каково же было разочарование Лайзы, когда по прошествии трёх лет Брайен не только не проявлял интереса к другим женщинам, и не пропадал по вечерам неизвестно где, а наоборот оказался домоседом и нежным и любящим мужем. Рейлен же была необыкновенно умной женщиной, которой удавалось быть для мужа не только другом, но и желанной любовницей. Лайза поначалу практикующая совместные с соседями пикники и барбикью, через четыре года свела их на нет, объясняя это тем, что соседям с рождением близнецов недосуг стало. На самом же деле Майкл замечал, как перекашивало его жену каждый раз, когда Брайен проявлял к Рейлен недвусмысленные знаки внимания, уж очень интимно целуя жену в шею или хлопая её, проходящую мимо, по попке и отпуская шуточки, которые давали всем понять, что в постели у соседей всё в полном порядке. При этом глаза Рейлен светились спокойным счастьем, а лицо Брайена выражало неподдельную гордость. Макгиллу больно было замечать раздражение своей жены. Это приводило его к неприятной мысли о том, что Лайза недовольна своей семейной жизнью. Пару раз Майкл пытался поговорить с женой, но каждый раз она умело уклонялась от разговора. Кроме того она почти перестала интересоваться сексом. Не проявляя никакой инициативы, Лайза, казалось, стала избегать близости с ним. Через три года совместной жизни Майкл с грустью вспоминал о том, какой была его жена до брака. Лайза же объясняла это постоянной занятостью, усталостью и тем, что вампиры-клиенты высасывают у неё последнюю энергию. К тому времени она открыла свой кабинет в городке и недостатка в депрессивных пациентах у неё не было.
Майкл не удивился, услышав разговор Лайзы и Роуз, невольным свидетелем которого он стал. Он знал, что Лайза практикует гипноз в своей практике для того, чтобы кодировать пациентов от курения, лишнего веса и других вредных привычек. Когда-то Роуз была пациенткой Лайзы, и той за короткий срок удалось избавить подругу от алкоголизма, развивающегося на фоне тяжелейшей депрессии. У Роуз и Дейвида тогда были очень натянутые отношения и Везер даже хотел положить жену в свою клинику, но Лайза уговорила его дать ей поработать с Роуз. Дейвид был очень благодарен Лайзе и сказал тогода Макгиллу, что его жена практически совершила чудо.
Майкл ехал в Торонто на встречу с Итой. После того, что он услышал, ему не хотелось возвращаться домой. Не раз в голову ему приходила мысль, которую высказала Роуз. Неужели Лайза столько лет была влюблена в его друга? Тогда не понятно, зачем она связала свою жизнь с Майклом. Он достал мобильный телефон и набрал домашний номер.
- Хелло! Это Лайза. Говорите. - голос жены был спокойным и уверенным – профессиональный психолог.
- Дорогая, я не приеду ночевать. Задержусь в Торонто, мне нужно подготовиться к конференции.
- Как ты узнал, что я дома? – голос стал немного напряженным.
- Я звонил в твой офис, - не моргнув глазом, соврал Майкл, - и твой мобильный не отвечает...
- Да, действительно, он разрядился... Хорошо. Я не буду ждать тебя к ужину. Целую, милый. Увидимся завтра.
- Да, увидимся. Береги себя.
Майкл вздохнул с облегчением. Он не любил врать. А обманывать Лайзу он не любил вдвойне. Ему казалось, что обмануть её невозможно, потому что она, глядя ему глаза читает его мысли. Поэтому для таких целей Майкл предпочитал использовать телефон. Но и при этом он не был уверен, что Лайза не догадывается о его лжи. Да и врать-то Макгилл начал совсем недавно. Это началось со звонка Иты.
После девяностого года Маргарита регулярно поздравляла Майкла с Новым годом. Уезжая, Макгилл оставил ей все свои рабочие координаты. В поздравлении с девяносто седьмым годом Ита написала адрес своей электронной почты. Майкл очень быстро увлёкся перепиской с Итой по интернету. Молодая женщина стала для него самым дорогим другом. Он мог доверить ей свои сомнения и переживания. Макгилл не любил плакаться в жилетку, но жизнь с Лайзой постепенно заходила в тупик, выхода из которого Майкл не видел. Всё чаще он вспоминал день, точнее ночь своего возвращения из России. Всё чаще ругал себя за слабость. Майкл не мог сказать, что он не любит Лайзу. Он любил её, беспокоился о ней, думал о ней, конечно реже, чем десять лет назад, когда и минуты не проходило без мысли о любимой. Но жизнь с ней тяготила его. Майклу постоянно казалось, что он привязан к Лайзе невидимыми нитями, которые порвать он не может лишь потому, что не видит их. Он не мог ответить на вопрос, почему он продолжает жить с женой, что удерживает его. Иногда ему казалось, что всё же это любовь или, на худой конец, привязанность или уж совсем прозаично – привычка. В другой раз, задав себе этот вопрос, он находил единсвенно правильным ответом – это его пассивность, нежелание что-либо менять в жизни. Иногда ему казалось, что это чисто черта его характера, которая досталась ему от матери – не любовь к скандалам, разрывам, трагедиям. Не о такой семье он мечтал. Но они с Лайзой уже много лет плывут в одной лодке. И как же иногда хочется выпрыгнуть из этой лодки и утонуть в море свободы и спокойствия! С Итой он мог говорить об этом. Воспринимал ли он Иту как реального человека, или ему просто нужно было выговориться виртуальному собеседнику, Макгилл не задумывался. Хотя всё, что Ита рассказывала о себе ему было тоже безусловно интересно.
Со времени визита Макгилла в Россию Ита успела побывать замужем за своим боссом Олегом Рау и развестись. Ита писала, что она была инициатором развода, и что Олег очень хороший человек, но жить с ним она не смогла по одной очень простой причине. Когда выходила замуж, не любила жениха. Но все вокруг твердили, что она просто фантастически удачливая – приехала в Москву из тьмы-таракани и за такой короткий срок окрутила молодого, но очень преуспевающего бизнесмена. Ита подумала, подумала и решила, что стерпится – слюбится. Но старая житейская мудрость не сработала. Через три года Ита попросила Олега дать ей развод. Рау свою молодую жену обожал. Но видя, что насильно мил не будешь, отпустил её с миром. Олег уволил Риту из своей фирмы, в которой та продолжала работать и после замужества, хотя в этом не было необходимости, а было большое желание. Но будучи человеком великодушным, Рау дал бывшей жене денег для того, чтобы она могла открыть свой небольшой бизнес, и обещал всячески помогать. Так в девяносто седьмом году Ита стала директором небольшой компании, специализирующейся на детском отдыхе. Рау и вправду помогал экс-супруге как мог. С минимальными потерями разруливал налоговые проблемы и посягательства криминальных структур. Но в девяносто девятом году для Иты закончилась спокойная жизнь под сильным крылом бывшего мужа. Однажды, когда Олег ставил машину на стоянку у супермаркета Рамстор, к открытому окну его машины подошел парень, спросил: «Ты Рау?», достал пистолет и выстрелил.
Очень быстро Ита поняла, что бизнес без Олега она не вытянет. Она постаралась закрыть фирму с наименьшими потерями, сохранив для себя небольшой капитал. К двухтысячному году Ита прибывала на распутье. Она не знала, что ей делать. Смерть Олега напугала её. Ни при каких условиях она не захотела бы снова открыть бизнес в России. И вот тогда Майкл Макгилл спросил её, почему бы ей не приехать в Канаду и не начать свой бизнес на новом месте. Идея показалась Маргарите интересной. Она даже подумала, почему ей самой не пришло это в голову раньше. Ведь уже давно она могла бы уехать и жить рядом с человеком, которого любила много лет. Нет, Рита не собиралась женить на себе Макгилла, ей достаточно было иногда видеть его.
Первую, так сказать, разведывательную поездку Рита предприняла два месяца назад, в начале сентября. Вот тогда она и позвонила Майклу на его домашний телефон в Сент-Катаринс. Она не видела в этом ничего плохого, потому что не претендовала на него как на мужчину и не собиралась разрушать его семью.
- Ита? Ты уже в Торонто? Почему ты мне не написала номер рейса, я бы мог тебя встретить. – Майкл разговаривал по телефону, стараясь прятать глаза от Лайзы, которая сидела тут же в гостиной с книгой, но услышав разговор, оторвала взгляд от страницы и вопросительно посмотрела на Макгилла. Лайзе казалось, что она всё знает о муже и незнакомое имя удивило её.
- Это Ита, моя знакомая из России. Она принимала нас десять лет назад, - сказал Майкл, положив трубку, и почему-то покраснел.
- Ты не говорил мне, что поддерживаешь с ней отношения, - холодно заметила Лайза.
- Ну, она присылала мне поздравления с Новым годом...
- А ты?
- Я тоже поздравлял её. – Майклу не нравился этот разговор. Ему казалось, что его уличили в чём-то нехорошем. Он прекрасно понимал, что если бы не откровенничал с Итой о своих отношениях с женой, то сейчас её вопросы не смущали бы его, и он мог бы рассказать ей о переписке.
- Что-то я никогда не видела поздравительных открыток, адресованных в Россию, - едко улыбнулась Лайза. Это означало только одно. Она раскусила «тайную жизнь» мужа. Майкл допустил глупый промах. Все поздравления для родственников, друзей, клиентов и коллег Макгиллы подписывали дома. А раз Лайза никогда не видела открыток, адресованных Ите, значит, Майкл отправлял их втайне от жены. Следовательно, ему было, что скрывать.
Пока Ита жила в Торонто, Майкл научился врать Лайзе. Сделав это раз, он уже не мог остановиться. Чтобы жена не волновалась, он сказал ей, что Ита уехала через неделю после приезда. А то, что Лайзу волновала русская знакомая мужа, было очевидным. Она каждый вечер расспрашивала мужа о проведенном дне. Под её тёмным сверлящим душу взглядом Макгилл чувствовал себя как уж на сковородке. Более того, Лайза начала контролировать его местонахождение и времяпровождение по мобильному телефону, чего раньше не случалось. Майклу казалось, что она сама заставляет его выкручиваться, говорить неправду, и при этом следит за его реакцией, пытается подловить на мелких несоответствиях. Но Майкл прекрасно понимал, что это оправдание, которое он придумал для самого себя. Лайза не была таким чудовищем. Она просто ревновала, ревновала как любая другая женщина.
Пока Ита жила в Торонто, Майкл старался каждый день увидеться с ней. Как бы не тяжело было ему лгать жене, при встречах с Маргаритой, он старался не думать об этом, чтобы не портить то впечатление, которое производила на него молодая женщина. А впечатление она производила потрясающее. За десять лет Ита сильно изменилась. Она похорошела. Хоть её и сложно было назвать красавицей, без сомнения, она была яркой женщиной. Высокая, стройная, немного пополнев за эти годы, она потеряла неловкую угловатость подростка и обрела грацию и пластику уверенной в себе женщины. Короткие каштановые волосы открывали длинную красивую шею. Казалось, что её необыкновенная женственность подчеркивала любые достоинства мужчины, находящегося с ней рядом. И Майкл чувствовал это. Боясь встретить человека, далёкого от того виртуального образа, который он создал за время переписки, в первую их встречу Макгилл сначала был скован и насторожен. Но очень быстро понял, что Ита не способна разочаровать его. Её внимание, её понимание, теплота, переполнявшая её письма, оказались не просто словами. Майкл почти физически ощущал нежность, с которой Ита относилась к нему. И отказываться от этого он не собирался. В его жизни было много страсти, но мало нежности. В минуты физической близости Лайза могла быть горячей, неистовой, но ей не хватало простой спокойной нежности. Когда Ита смотрела на Майкла, ему казалось, что она ласкает его глазами. Её взгляд скользит по его лицу, а Майкл почти физически ощущает невидимое ласковое прикосновение к своим губам, глазам, щекам. И он опять ловил себя на том, что постоянно сравнивает двух этих женщин.
- Через два дня я уезжаю. Смогу приехать только после того, как продам квартиру в Москве. Не знаю, сколько займёт процесс иммиграции. Говорят, что бизнес-иммиграция проходит быстро. – Ита говорила о делах, хотя на языке у неё крутились совсем другие слова, которые она не решалась произнести. – Майкл, мне страшно уезжать.
- Почему? – Майкл взял её руку в свои и погладил. - Через полгода ты вернёшься.
- Мне часто снятся одни и те же сны сны. Я уезжаю в Москву, и больше уже не могу приехать в Канаду. То меня начинают преследовать бандиты, то у меня крадут все документы... Я понимаю, конечно, что это глупые сны, но мне становится страшно.
- Не переживай. Ты вернёшься. Конечно, если ты твёрдо решила жить здесь. – Майкл улыбнулся.
- Я решила. Но не потому, что я не хочу жить в России. Я очень люблю свою страну и мне даже трудно представить, что я буду жить не в Москве. Всё же Москва – это необыкновенный город. В него влюбляешься раз и навсегда. А я ведь однолюбка. Если влюбляюсь, то на всю жизнь...
- Это относится только к городам? – Майкл понимал, что они затронули очень личную тему и также знал, к чему это может привести.
В эту ночь он впервые изменил Лайзе. Позвонив жене, сказал, что завтра утром летит в командировку в Монреаль. Вернулся домой только через два дня, после того, как самолёт Иты поднялся в воздух.
Открывая входную дверь, Майкл чувствовал, как у него трясутся руки, словно с похмелья и пот течет между лопаток. Он боялся, что не сможет скрыть от жены того, что был с другой женщиной. Закрывая за собой дверь, услышал шаги Лайзы за спиной.
- Привет, милый. – её голос прозвучал в голове гулким набатом. Майкл оглянулся и застыл как вкопанный.
- Что ты на меня так смотришь, любимый? Не узнаёшь? Редко дома бываешь, - усмехнувшись проговорила Лайза и взъерошила каким-то новым жестом коротко постриженные волосы.
- Ты постригла свои роскошные волосы? Как ты решилась?
- Я подумала, что пора что-то изменить в жизни, - загадочно проговорила Лайза и почесала кончик носа мизинцем.
Что-то в этом жесте было знакомым. Не может быть. Этого просто не могло быть. Ита обычно делала так, когда задумывалась. А теперь Лайза с этой прической ещё и была похожа на Иту. В голове Майкла промелькнуло воспоминание, когда он впервые встретил Лайзу. Вот она идёт по коридору университета и, поравнявшись с ним, поправляет чёлку жестом Нины. Наваждение. Или он сходит с ума, или сошел ещё десять лет назад, или этому можно найти разумное объяснение.
- Эй! Майк, тебя инфаркт не хватит? У тебя такое бледное лицо. – Лайза обнимала его за шею и смотрела своими прекрасными глазами прямо в его душу.
- Я ужасно устал, Лайза.
- Да, я вижу. Ну, что ж, в душ и спать. Завтра поговорим.
- О чём, - неожиданно для себя испуганно спросил Макгилл.
- Ну.., мы два дня не виделись, Майк. Думаю, нам есть о чем рассказать друг другу. Странный ты какой-то сегодня. – улыбнулась жена, подталкивая его к двери в ванную комнату.
Лайза говорила спокойно и без тени иронии или ехидства, но Майклу казалось, что в её словах есть подвох. Он чувствовал себя преступником, на которого постоянно расставляют ловушки. Приняв тёплый расслабляющий душ, он упал в постель и закрыл глаза. Сон не приходил. Перед глазами вставали то Нина, то Ита, то Лайза, копировавшая их. Или это ему действительно только кажется. Тогда жесты Лайзы напомнили ему его первую любовь, потому что он постоянно думал о ней, мечтал и строил планы. А сегодня. Что произошло сегодня? Ну, Лайза постригла волосы без него. Если бы у Иты были длинные волосы, а Лайза постригла свои, то этот факт не взволновал бы его. То есть это просто чувство вины породило призрак страха, а его воображение, извратило смысл жеста, который Лайза, возможно, делает по десять раз на дню, а он этого не замечает, потому что привык к ней, сделало этот страх реальным. И сейчас этот реальный, но придуманный им самим страх заставляет его сердце колотиться в два раза чаще и не даёт ему спать.
Письмо по электронной почте от Риты пришло в начале ноября. Она писала, что продала квартиру и заявила о желании иммигрировать. Ей обещали, что при её капитале и намерениях купить бизнес в Канаде, процесс иммиграции не займёт много времени. Но ждать в Москве Рита не хотела. Поэтому через неделю она планировала прилететь в Нью-Йорк, навестить старых друзей, которые давно приглашали её погостить у них. И там она обязательно найдёт возможность вырваться в Канаду хотя бы на несколько дней. Или же Майкл сможет приехать к ней в Штаты.
А через несколько дней Майкл заметил, что его электронная почта просматривается ещё кем-то кроме него. Последнее, полученное им письмо, было помечено как прочитанное, хотя Макгилл его ещё не просматривал. Майкл сменил пароль доступа к почтовому ящику, но не успокоился. Конечно, это мог быть сбой в работе программы почты или вездесущие хакеры, которыми в последние годы кишел интернет, порезвились ради забавы. Но думать, что кто-то интересуется именно его, Макгилла, перепиской, ему не хотелось. Он долго ругал себя за то, что для связи с Итой не завёл отдельный электронный ящик.
Майкл не знал, рад он тому, что Ита скоро приедет или нет. После её отъезда он понял, что всё это время, пока встречался с ней в Торонто, был под сильным стрессом. Хоть в последнее время у Макгилла и появлялись маленькие секреты от жены, обманув её с Итой, он почувствовал себя предателем. И теперь понимал, что приезд его русской подруги принесёт не только приятные моменты. Рано или поздно Лайза узнает о его связи, в этом Майкл не сомневался. Интуиция Лайзы всегда была начеку. А если прибавить к этому навыки профессионального психолога, способного докопаться до подсознания, то никаких сомнений в том, что удастся скрыть свои похождения, у Майкла не оставалось. Но ещё больше Макгилла терзало подозрение, что Лайза уже всё знает. Чем больше он думал о смене причёски, тем меньше у него оставалось сомнений в том, что это не простое совпадение. И вот теперь почта! Неужели Лайза читала его письма? Внутренне Майкл начал готовиться к большому объяснению с женой. Он знал, что этого не миновать. И для всех было бы лучшим выходом – разрубить этот узел. Он должен был на что-то решиться.
Рита снова написала в четверг шестнадцатого ноября. Сказала, что долетела нормально и пока остановилась в отеле. Она взяла туристическую экскурсию на Ниагарские водопады и семнадцатого ноября хотела бы встретиться с Майклом в канадской Ниагаре. Ещё Рита удивлялась, что не может дозвониться Майклу на сотовый телефон, и шутя спросила, не прячется ли он от неё. Нет, Майкл не прятался. После обнаружения взлома своей электронной почты потеря мобильного телефона была новой неприятной неожиданностью для Макгилла. Но Майкл не мог прочитать письмо Риты в те дни. С четырнадцатого ноября он находился на международной конференции в том же Нью-Йорке, В четверг он выступал с докладом и из-за нервозности и занятости даже не вспомнил о том, чтобы проверить почту. А на следующий день, перед отлётом в Торонто, он почти пять часов потратил на поиски подарка для Лайзы, потому что это был день её рождения.
В Сент-Катаринс Макгилл добрался только в десять часов вечера. Ещё из аэропорта звонил Лайзе, но она почему-то не подошла к телефону, хотя утром, когда он поздравлял её, она сказала, что будет ждать его, закажет праздничный ужин. Её сотовый телефон тоже не отвечал. К полуночи, не дождавшись жену дома, Майкл начал волноваться. Он позвонил в её офис. Линия была занята. Пока он вёл машину до офиса жены, руки его тряслись, во рту всё пересохло, а волосы на голове, казалось, шевелились. Он не мог понять, почему так волнуется. Потом, не раз в жизни Майкл будет вспоминать это своё состояние, которое он навсегда запомнит как плохое предчувствие или ожидание беды.
Всё, что происходило дальше, запомнилось Макгиллу как самый большой кошмар его жизни. Спустя годы память Майкла выхватывала фотографические картины той ночи и заставляла переживать его всё это снова, и снова. Записку, которую оставила Лайза, он нашел рядом со снятой телефонной трубкой в кабинете, где она обычно принимала своих пациентов. Ему сначала показалось, что это писала не Лайза. Почерк был какой-то угловатый, резкий. Его жена обычно писала красивыми, ровными округлыми буквами. И потом, Лайза никогда не называла его «мужем». В разговорах со знакомыми она называла его только по имени. Почему же в этой записке она пишет: «Я не хочу жить, потому что муж предал меня. Ищите моё тело в Ниагаре». Всё это было непохоже на Лайзу.
Изуродованное падением с Ниагарского водопада тело нашли уже к полудню следующего дня. Хоронили миссис Макгилл в закрытом гробу, потому что от головы молодой женщины почти ничего не осталось, вся лицевая часть была срезана острыми камнями при падении тела, да и всё остальное выглядело ужасно.
Глава 7.
Канада. 17 ноября 2003.
С утра Майкл заехал на кладбище и положил цветы на могилу. Не потому что он этого сильно хотел. Потому что так надо было. Это был день рождения Лайзы Гилл, в последствии Лайзы Филарди, а затем Лайзы Макгилл. Майкл не любил приходить сюда, потому что чувствовал себя виноватым. Виноватым в том, что не смог сделать свою жену счастливой. От этого чувства он не сможет избавиться всю жизнь, он это знал и смирился.
К полудню Макгилл заехал за Таней в клинику, чтобы забрать её домой. Доктор Везер взял с него обещание, что он будет привозить жену дважды в месяц, пока Дейвид не решит, что ей больше не нужна помощь врача. Таня, казалось, была счастлива вернуться домой. Ещё с утра она попрощалась со всеми, кого знала в клинике и последний час просто не отходила от окна холла, которое выходило на подъездную дорожку. Она мечтала о том моменте, когда сможет позвонить в Россию и удостовериться, что она не сумасшедшая, потому что в этом «дурдоме» она уже сама готова была поверить в свою болезнь.
По дороге в Торонто она сидела рядом с Майклом и разглядывала его профиль.
- Ты меня смущаешь, - улыбнулся Майкл.
- Я просто пытаюсь тебя вспомнить.
- От-попы-до-копыт-пыль-попы-улетит. – вдруг со смешным акцентом, стараясь говорить очень быстро, сказал Майкл.
- Что это?
- Русская скороговорка. Ты меня учила. Не помнишь?
Таня расхохоталась:
- Какой такой попы? Ты же неправильно говоришь!
- А я знаю. Ты всегда смеялась надо мной. Совсем не помнишь? – Майкл вздохнул.– Ладно, Таня, как-нибудь переживём это…Как ты думаешь, переживём? – он бросил на неё вопросительный взгляд полный нежности и надежды.
- Конечно, переживём, - сказала она смущённо. - Расскажи, как мы с тобой познакомились.
- Хорошая идея! Тем более, что я люблю это вспоминать и, наверное, уже надоел тебе своими воспоминаниями, а теперь у меня есть возможность рассказать это опять, а тебе будет интересно слушать, как будто в первый раз. Я нашел тебя через брачное агентство.
- Как?!! – удивление Тани было таким неподдельным, что Майклу стало забавно. – Я что искала мужа через агентство?
- Не совсем. Ты «выдаивала» из мужчин деньги.
- Что я делала?.. Погоди, погоди! Мы сейчас говорим обо мне? Ты хочешь сказать, что я обманывала мужчин, каким-то образом шантажировала их и получала от них деньги?
- Да нет. Ты получала деньги за свою работу. Но дай мне рассказать с самого начала. В какой-то период времени на мой почтовый ящик просто обрушилась волна рекламы брачного агентства «Семейный очаг». Они предлагали все виды знакомств, для дружбы, любви, создания семьи или же просто секса. В рекламе было написано, что лучше, чем русская женщина жены не найти. Ну и понятно, агентство принадлежало русской хозяйке, почти весь штат девушек был русским…
- Я была проституткой? – В голосе Тани звучало отчаяние.
- Таня, не перебивай, я всё расскажу. Нет, ты не была проституткой. Ты была из другой категории. Слушай. Я долго выбрасывал эту рекламу в мусорное ведро, но потом вспомнил, как говорила Лайза, что если судьба подаёт знаки, то нужно следовать им. И я подумал, может это знак судьбы. И поехал в офис «Семейного очага». Я даже не задумывался, какую женщину захочу найти, для семьи, секса или дружбы. Поэтому я попросил администратора показать мне весь материал, какой у них был. Это стоило мне двести долларов. Я смотрел уже третий альбом и начинал подумывать о том, что зря затеял это развлечение, когда наткнулся на твою фотографию. На тебе был костюм из тонкой замши - куртка и юбка с бахромой и высокие мокасины. Однажды, в детстве, я видел такой костюм на рисунке отца. Для меня очень много значила эта картинка. И я опять подумал, что это знак судьбы и сказал, что хотел бы встретиться именно с этой девушкой. Это ещё стоило мне двести долларов. Ну а дальше должен был последовать твой выход. Агентство организовывало нашу встречу. Ты получала по определённому тарифу какие-то там небольшие деньги. Естественно, что по плану ты должна была мне отказать в дальнейших встречах. Агентство-то уже поимело от меня четыреста баксов. А, может быть, ты должна была встретиться со мной ещё раз, а потом вежливо поставить в известность, что как будущий муж я тебя не устраиваю…
- А как ты об этом узнал?
- Да ты сама мне об этом потом и рассказала, - улыбнулся Майкл.
- Кошмар! Не могу поверить, что я занималась этим!
- Ну пока у тебя больше ни чем не получалось заниматься. Ты же приехала в страну как туристка, туристическая виза у тебя заканчивалась. Ты попросила в посольстве продлить её, но тебе ответили, что шести месяцев для осмотра достопримечательностей Канады более чем достаточно. Деньги ты свои уже давно потратила. Разрешения на работу у тебя не было. Нелегально работать в хлебопекарне тебе было тяжело. Потаскай-ка горячие поддоны по десять килограммов каждый. Ты сбежала оттуда через месяц. А эту работу, как я понял, предложила тебе какая-то твоя знакомая. Деньги небольшие, зато документов никто не спрашивает, и есть возможность выйти замуж и остаться в Канаде.
- Я что же, не хотела возвращаться в Россию?
- Ты никогда не рассказывала мне подробно, но я понял, что у тебя там большие проблемы. Ты рассказывала чудовищные истории о том, как тебе чуть ли не бутылки приходилось собирать и сдавать только для того, чтобы прокормить себя.
- Не может быть! – Таня закрыла глаза. Куда же девалась её высокооплачиваемая работа? А Кирилл? Даже если она потеряла работу, то он-то худо-бедно зарабатывал свой милицейский оклад. Или Кирилл бросил её? – Я рассказывала что-нибудь о своей семье? Дети, родители, муж.
- На сколько я знаю, ты сирота. Детей у тебя не было, потому что замужем ты никогда не была. В России у тебя не осталось никого, к кому бы ты хотела вернуться.
- А друзья? Разве я ничего не говорила о друзьях? Друзья-то у меня должны были быть.
- Нет. Ты вообще не любила вспоминать жизнь на родине и хотела забыть её.
Как же так? В жизни Саши Свиридовой было много друзей. Бывшие одноклассники, коллеги. Как же Ксюшка, Ленка? Да, Саша и вправду была сиротой. Её родители разбились в авиакатастрофе, когда Саше было одиннадцать лет, и до двадцати трёх лет она жила с бабушкой Надей. Потом бабушка умерла, а у Саши уже был тогда Кирилл. Вот после бабушкиной смерти они и стали жить вместе. Кирилл тогда нахально заявил: «Готовь праздничный ужин. Я к тебе завтра переезжаю. А чего жилплощадь зря пропадать будет!». Но Саша знала, что это у него шутки такие дурацкие получаются, когда он старается скрыть истинные чувства. А истинные чувства были такие, что Кирилл её любил и считал своей женой.
- Майкл, ты позволишь мне позвонить в Россию? Мне нужно кое-что проверить.
Майкл поморщился, словно от зубной боли, но произнёс:
- Конечно, любимая. Ты свободный человек и можешь делать всё, что хочешь.
- Спасибо. Ты, правда, любишь меня? – Майкл кивнул головой. – Почему?
- Разве можно это объяснить? Потому что влюбился с первого взгляда.
- Правда?
- Абсолютная правда, Таня! Я тебе тогда так и сказал. В первую же нашу встречу.
- И как ты мне сказал? – Таня сама не заметила, как попала под очарование этого спокойного, уверенного мужчины и начала искать подтверждение тому, что она не безразлична ему.
- Я сказал, что очень долго искал такую женщину, как ты. Что с четырнадцати лет меня преследует твой образ. А ты тогда сказала, что тоже откуда-то помнишь моё лицо. Может быть, я тебе приснился. Ещё ты сказала, что тебе снится всегда один и тот же сон.
- Всегда один и тот же? Что-то я такого не припомню. И что же мне снится?
- Водопад… Ты сказала – водопад.
- Всегда один и тот же сон? Водопад? Хм, странно. Не помню.
- Знаешь, может быть это и к лучшему, что ты его не помнишь, - Майкл грустно улыбнулся. – Я верю, что всё у нас наладится, Таня.
В первые минуты, когда Таня зашла в их с Майклом дом, она забыла о том, что хотела броситься к телефону, чтобы звонить в Россию. Ей показалось знакомой эта гостиная с большим белым кожаным диваном и камином с низенькой скамейкой перед ним. Она закрыла глаза и провела рукой по мозаичной поверхности стеклянного столика. Ощущение показалось ей очень знакомым, она постаралась удержать это чувство в памяти, но оно было таким маленьким, что в мгновение ока проскользнуло вглубь мозга и растворилось где-то там, в тёмной зоне, куда Таня не могла заглянуть. Она почти физически ощущала эту зону. Она напоминала ей черную, вязкую как мёд стену, через которую невозможно проникнуть в глубины подсознания, в которую можно погружаться бесконечно, но не найти ничего, кроме липкой жижи, заполняющей всё пространство, связывающей движения и парализующей волю.
- В какой город ты хочешь позвонить в России?
Таня открыла глаза:
- В N, конечно. Разве я не из этого города?
- Из этого. Разница во времени с N у нас десять часов. Ты не можешь звонить сейчас. Там уже глубокая ночь. Может быть, подождёшь до позднего вечера или позвонишь завтра утром?
- Сейчас там час ночи. Самое время для звонка друзьям. - подмигнула Таня мужу.
- Ну, как знаешь, дорогая. Выход на международную линию – ноль одиннадцать, не перепутай с 911. Тебя можно оставить? Не сбежишь опять? – полушутя, полусерьёзно спросил Майкл и пошел на второй этаж.
Таня взяла трубку. Пальцы не слушались. Куда звонить сначала? В свою квартиру или может лучше разведать обстановку через Ксюху или Ленку? Точно. Таня решила звонить Ксюхе. Это была самая близкая её подруга. Они дружили ещё со школы и практически не имели секретов друг от друга. Дрожащими пальцами Таня набирала номер и несколько раз не попадала по нужным клавишам. Наконец она услышала гудки и представила, как в квартире её подруги звонит телефон. Вот сейчас сонная Ксения потянется к аппарату…Трубку взял незнакомый мужчина.
- Здравствуйте, могу я поговорить с Ксенией?
- А вы в курсе, который час, барышня?
- Извините, а с кем я говорю.
- Извините, а с кем это я говорю? – передразнил противный мужик. Да кто это у Ксюхи может быть? Неужели она опять вышла замуж? Если так, то этот нахал - не лучший выбор.
- Это её подруга. Скажите, что это Таня, то есть Саша Свиридова звонит.
- Послушайте, девушка, Таня или Саша, Ксюша только что покормила ребёнка и заснула, я не собираюсь её будить, она и так спит по три часа в сутки. Позвоните завтра утром. – в трубке раздался плач, мужчина что-то проворчал, а потом зло сказал – Ну вот, всё равно разбудили. Говорите уж теперь. Только громче говорите, а то вас плохо слышно, из подвала что ли звоните?
Таня хотела сказать, что из Канады и что его она слышит превосходно, но трубку уже взяла Ксения:
- Ало! Кто это?
- Ксюшенька, лапочка, это я!
- Кто это «я», не узнаю, простите, вас плохо слышно.
- Это же я! Сашка! Саша Свиридова!
В трубке на некоторое время воцарилось молчание, слышно было, как плачет маленький ребёнок.
- Глупая шутка, женщина! Глупая и злая! Если вы хотите меня напугать таким образом, то ничего у вас не получится. У меня нервы крепкие!
Раздались короткие гудки. Таня удивлённо крутила трубку в руках, как будто она могла объяснить это недоразумение. А другим словом кроме как «недоразумение» Таня и не могла назвать свой разговор с подругой. Ещё раз перезвонить? Не хотелось бы выслушать гневную тираду этого, по всей видимости, заботливого отца. А у Ксюхи, значит, ребёнок маленький родился. Наверное совсем недавно. Интересно, мальчик или девочка… Да, что-то странное происходит. Если бы Саша просто сменила имя, уехала по туристической путёвке и осталась в Канаде, то это не повод для её лучшей подруги отвернуться от неё. Ксюха не бросила бы Сашу даже если бы та оказалась врагом народа, воровкой или террористкой. Она бы всё поняла и простила. Что же там произошло до её отъезда? Придётся звонить Кириллу. А куда? Попробовать в их квартиру? Точнее в её, Сашину квартиру. Кирилл-то не был там прописан, они же жили в гражданском браке… Таня набрала номер. Но теперь она решила вести себя по-другому. Трубку долго не снимали. Потом незнакомый сонный женский голос ответил:
- Угу…Кира, это ты?
- Здравствуйте, могу я поговорить с Кириллом Исаченко?
- А который час?.. Кирилл на дежурстве. А вы кто?
- Это подруга Саши Свиридовой. Я два года не была в N…
- Ну, так вы ничего и не знаете, наверное.
- А что я должна знать?
- Хорошие же подруги у Киркиной жены были! – хохотнула трубка. -Свиридова умерла больше года назад.
Таня не могла выговорить ни слова.
- Я вам сочувствую, женщина. – безразлично зевая сказала трубка. – Вы там так притихли, в шоке, наверное.
- А как она умерла?
- Сгорела вот в этой самой квартире, баллон с газом взорвался…Мы столько денег в ремонт вбухали!...
- Простите, а вы кто? – Таня боялась услышать то, о чём подумала.
- Я жена Кирилла. Если вы хотите поговорить с ним, то звоните завтра после трёх. Он придёт с дежурства, поспит, потом и звоните.
- Жена? А давно вы женаты?
- А вам не всё ли равно? Год назад поженились. – раздраженно вякнула трубка.
- Извините… Спокойной ночи. – чуть не плача сказала Таня.
- Угу, - сонным безразличным голосом пробормотала трубка и запищала короткими гудками.
Таня поднялась вверх по лестнице. Майкл был в комнатке рядом со спальней. Он застилал постель. Услышав скрип половиц, сказал:
- Я подумал, что нам сейчас лучше спать в разных комнатах. Я переберусь в эту комнатку для гостей. Тебе предоставляю нашу огромную кровать. – Майкл обернулся. – Таня! Что случилось? Ты бледная как смерть!
- Как ты прав! Именно как смерть! Майкл! – Таня бросилась к мужу и обняла его, - Я ничего не понимаю! Они сказали, что я умерла год назад. Сгорела. А Кирилл женился и живёт теперь в моей квартире с другой женщиной! Совершенно с другой женщиной! Не со мной! Ты понимаешь? – Таня плакала. Майкл едва мог разобрать сквозь рыдания, что она говорит. Он гладил её по голове, пытаясь успокоить. Потом подхватил на руки и унёс в спальню.
- Давай-ка, выпьем тех мерзких зелёных пилюль, что нам прописал доктор Дейвид. И немного поспим. - Он зашел в ванную, принёс стакан воды и дал Тане запить успокоительное. Потом прилёг рядом с ней, положил её голову к себе на плечо, обнял и начал баюкать как ребёнка. Всхлипы становились всё реже и реже. Таня уже спала, изредка тяжело вздыхая во сне.
Вечером, за ужином Таня решила ещё раз поговорить с Майклом о телефонных звонках.
- Понимаешь, по этим телефонам знают Сашу Свиридову. То есть я не придумала её.
- Таня, доктор Везер сказал, что ты могла заменить собственные воспоминания теми сведениями, которые ты знала об одной из своих близких знакомых, а то, что не знала, придумать. Возможно, что ты была знакома с Сашей. Её смерть накануне твоего отъезда в Канаду была последним впечатляющим моментом, который ты запомнила в России, поэтому твой разум выбрал Сашу для замещения твоей личности. – чем больше Майкл говорил об этом, тем меньше сам в это верил. Он смотрел в опухшие от слёз и сна глаза жены и единственным желанием его было помочь ей, чего бы ему это не стоило.
- Майкл, сейчас у меня есть только ты. Ты – единственная ниточка, связывающая меня с миром. Если ты откажешься мне помочь, мне просто не будет смысла жить.
- Таня, не говори так! Ты прекрасно знаешь, что я сделаю всё, что ты попросишь. Если ты попросишь ехать в Россию и эксгумировать труп Саши, я поеду. – при последних словах Таню передёрнуло, но она взяла себя в руки.
- Не надо пока никуда ехать. Знаешь, Майкл, за последние дни мне было очень трудно собраться с мыслями. В голове жуткий хаос. Но, несмотря на это, я могу утверждать с уверенностью в девяносто девять и девять десятых процента, что я – Саша.
- А почему не с полной стопроцентной уверенностью?
- Потому что мне не даёт покоя последний год. Ведь я не могу вспомнить ни одного дня! Мне кажется, что я помню этот дом. Запахи, звуки скрипящих половиц. Но я не помню, чтобы Саша жила здесь. Мне очень сложно тебе объяснить свои сомнения, очень сложно спорить с доктором Везером. Иногда он до того убедителен, что я уже начинаю верить в то, что мне сорок лет. Но мне меньше. Мне теперь должно быть всего тридцать два года. Разве ты не видишь, что я не выгляжу на сорок лет?
- Да, ты права. Ты очень хорошо сохранилась. Кхы-кхы… Извини, я хотел сказать, что ты хорошо выглядишь. Я тебе это в первый же день знакомства сказал. Знаешь, что ты ответила? Ты сказала, что в Сибири так холодно, что все жизненные процессы, в том числе и процесс старения протекает медленнее.
- И ты поверил в эту ерунду? Майкл! Да в Сибири женщины стареют в два раза быстрее, чем здесь, в Канаде. Жуткая жара летом. Убивающий мороз зимой. Постоянный авитаминоз… Для того, чтобы поддерживать свою внешность в приличном виде, нужно хорошо зарабатывать. Тогда можно позволить себе покупать хорошие продукты, витамины и средства ухода за кожей, волосами. Я себе всё это могла позволить, потому что мне повезло с работой. Швейцарцы мне даже страховку жизни оформили… - Таня замолчала и на минуту задумалась. – Постой. Получателем страховки я назвала Кирилла. Значит, если меня там похоронили, Кирилл получил огромную сумму денег. Вот это да!...
- Кто такой Кирилл? Ты никогда не рассказывала, что у тебя есть родственники.
- Пожалуй, что это единственный мой родственник. Да и тот не настоящий. Это мой муж. Как выяснилось, бывший.
- Ты сказала «не настоящий»?
- Мы никогда не регистрировали с ним брак. Или… О, Майкл! Я ведь ничего не помню из последних дней жизни в России. Возможно, что мы и поженились. Это теперь объясняет, почему он живёт в моей квартире!
- Я так чувствую, что мне всё же придётся ехать в Россию. Ты очень убедительна в своих рассуждениях, - улыбнулся Майкл.
- Только сначала давай удостоверимся, что это всё действительно не мои фантазии. У меня есть идея! – глаза Тани загорелись. – Мы напишем Кириллу письмо с просьбой прислать мою фотографию, то есть фото Саши… Письмо напишем от якобы объявившегося родственника или родственницы. Можно даже написать, что новоявленная канадская «тётушка» - миллионерша. Я знаю Кирилла, он любит деньги. Миллионерше он точно не откажет… А чтобы было правдоподобно, то письмо напишем на имя Саши Свиридовой. Как будто бы тётка не знает, что Саша погибла. Как тебе план?
- Когда я на тебе женился, то знал, что ты аферистка, учитывая твою деятельность в сомнительном брачном агентстве, но что до такой степени!... – Таня и Майкл рассмеялись. Они смотрели друг другу в глаза и чувствовали, что нужны друг другу. И не как партнеры или друзья, а как близкие люди.
Глава 8.
Канада. Декабрь 2003.
Последние дни перед Рождеством вносили в повседневную жизнь Тани приятную предпраздничную суету и массу интересных впечатлений. Ей пришлось заново открывать для себя эту страну. Майкл старался освободиться от дел пораньше, чтобы больше времени проводить с женой. Вместе они ездили по музеям, выставкам, клубам и ресторанам. Таня радовалась таким поездкам как ребёнок. Без Майкла же она так остро чувствовала одиночество, что старалась не оставаться дома. Пока Макгилл читал лекции в университете, Таня ходила по магазинам и покупала разные приятные мелочи, которые сама заботливо упаковывала в разноцветную бумагу и складывала под ёлку, которую они с Майклом нарядили ещё за две недели до Рождества.
Супруги по-прежнему спали в разных комнатах, но каждый вечер, ложась в огромную королевских размеров кровать, Таня думала о Майкле. Она не только перестала тосковать по Кириллу, но даже поймала себя на том, что уже несколько дней не вспоминала о нём. Мысль о том, что её милый Кирюша спит в её собственной квартире с неизвестной ей женщиной, перестала вызывать в ней ревность. Намного больше её теперь волновало осознание того, что она хочет мужчину, который спит в соседней комнате. Она желает его близости, но стесняется признаться ему в этом. С другой стороны, Майкл – её муж и она имеет полное право на него! Но нет, он сам предложил спать раздельно, щадя её чувства, и теперь она не может сделать первый шаг, а он тоже не проявляет инициативы. Черт бы побрал его благородную натуру! Как дать понять ему, что она совсем неравнодушна к нему?
Перед самым праздником пришел ответ от Кирилла. Таня старалась не ждать этого письма, потому что ей страшно было взглянуть на фотографию, которую она рассчитывала получить.
Ещё месяц назад, сразу же после возникновения идеи написать Исаченко от имени новоявленной тётушки из Канады, Майкл с Таней сочинили текст письма. Отпечатали его на двух языках лазерным принтером на очень дорогой бумаге и запечатали в шикарный конверт с непонятными вензелями, который Таня отыскала в книжном магазине Индиго. По замыслу Тани, вся эта бутафория должна была бы запудрить мозги её бывшего возлюбленного, который уже больше десяти лет не только сам писем не писал, но даже простых почтовых открыток не получал. Дело довершила строгая и изящная марка с ликом английской королевы, которая снисходительно улыбалась, из-под неизменной шляпки. Письмо было слезливо-восторженным. Некая весьма состоятельная гражданка Канады Сюзанна Свиридофф очень долго искала своих родственников в России. В конце концов, ей улыбнулась удача, на её запрос в российскую телевизионную передачу «Найди меня» откликнулась подруга её троюродной сестры. Она с прискорбием сообщила, что её русская родственница давно погибла вместе с мужем, оставив сиротой дочь Сашу, которая сейчас и проживает в городе N по данному адресу. А поскольку Сюзанна очень состоятельная женщина, но ей не довелось иметь детей, то она очень хотела бы принять участие в судьбе её племянницы. Дальше оговаривалась возможность последней приехать погостить у тётушки и осмотреть дом, который, возможно очень скоро достанется той в наследство, поскольку тётушка неизлечимо больна и торопится с завещанием, если конечно оно не обременит её дальнюю, но уже любимую племянницу. Между всем прочим тётка просила Сашу прислать ей свою фотографию и фотографию её мужа и детей, если такие имеются, а так же все данные паспортов и метрик, чтобы тётушка и их смогла упомянуть в завещании.
Ответ, который получили Макгиллы, поверг Таню в такое изумление, что она просто не знала, что и подумать. Кирилл не обманул её надежд и прислал фотографию Саши Свиридовой. Но это была не просто фотография, это была свадебная фотография Саши и Кирилла. Майкл долго рассматривал молодоженов, видно было, как ходят его желваки. Затем он посмотрел на Таню и неожиданно улыбнулся:
- Это платье тебе не идёт. На нашей свадьбе ты выглядела не столь вычурно.
- Майкл, но это значит, что я двоемужница. Меня могут посадить в тюрьму? – На глаза Тани навернулись слёзы.
- Брось, девочка моя, никто тебя не посадит. – Майкл обнял Таню за талию, она положила ему голову на плечо. – Официально Саша Свиридова погибла. Так ведь? – Таня кивнула. – Я думаю, что есть свидетельство о смерти…
- Но как же ты?
- Что я?
- Ты ведь понимаешь, что я не тот человек, за которого выдавала себя здесь, в Канаде.
- Сказать по правде, Таня, мне всё равно, кто ты. Я люблю тебя такую, какая ты есть. И я готов принять любое твоё прошлое. Готов помогать тебе и покрывать, если надо.
- Майкл, неужели ты меня так сильно любишь?
- После того, как я узнал, что значит потерять тебя, я не могу допустить этого.
Таня уткнулась носом в гладко выбритую щеку мужа. Майкл повернул голову и их губы оказались в миллиметровой близости. Майкл хотел ещё что-то сказать, но Таня подалась в перёд и поцеловала его.
- Я так скучаю по тебе, Майк. – она нежно целовала его улыбающиеся губы, одной рукой держась за шею, а другой вороша его волосы на затылке.
- Мы видимся каждый день, родная.
- Нет, ты не понимаешь! А может быть, всё понимаешь, но боишься сказать? Скажи, а то ты до старости будешь спать в комнате для гостей…
- Ну ты обо мне слишком хорошо думаешь. Ты и представить не можешь, как я зол на тебя, - отвечая на её поцелуи шептал Майкл, - ты каждую ночь спишь на мягких королевских матрасах, а я роняю на пол то руку, то ногу, потому что пытаюсь найти тебя рядом, а попадаю в пустоту, где заканчивается мой узенький диванчик…
- Мне очень жалко твои руки и ноги, они же не виноваты, что у меня с головой не всё в порядке. Поэтому я хочу, чтобы с этой ночи, они находили то, что привыкли иметь рядом.
- Зачем ждать ночи? Мой язык уже нашел то, что давно искал… - Майкл целовал шею жены, спускаясь ниже, подбираясь губами к груди. Таня закрыла глаза, откинулась на спинку дивана и застонала…
- Кстати, мы посмотрели не все фотографии и письмо не прочитали... – Майкл полулежал на боку, лаская обнаженную грудь жены. Таня раскинулась на спине с закрытыми глазами и довольно улыбалась, удовлетворенная долгожданной близостью с любимым человеком. То, что она любила Майкла не вызывало больше сомнений. В голову некстати пришла избитая шутка, которую любил повторять Кирилл, о том, что мужчина любит женщину до секса, а женщина мужчину после секса.
- Я спущусь в гостиную и принесу письмо. – Таня встала и пошла к двери спальни, чувствуя на себе взгляд мужа. Когда она была уже почти у двери, Майкл окликнул её.
- Ты знаешь, о чем я подумал? – Таня обернулась – Меня здорово надули в твоём брачном агентстве.
- То есть?
- Мне подсунули невесту на восемь лет моложе! – Майкл так счастливо рассмеялся, что чувства, которые так долго держались в глубине Таниного подсознания, хлынули наружу и чистыми слезами покатились из её глаз. Она даже не старалась скрыть их или вытереть рукой. Она стояла, смотрела на Майкла и плакала. А слёзы капали на её затвердевающие соски, на плоский живот, скатывались ниже и терялись в маленьком черном треугольнике…
- Ну, давай посмотрим, чего ещё не пожалел мой бывший благоверный, - сказала Таня, доставая из конверта письмо и несколько фотографий. – Давай сначала фотографии посмотрим.
- Тебе что же, совсем не интересно, что написал человек, которого ты любила?
- Мне очень интересно. Но самое интересное я хочу оставить «на закуску». Знаешь, у меня с детства привычка – сначала съедать всё невкусное, а потом то, что кажется самым аппетитным.
- А я знаю! ты даже не представляешь, как хорошо я знаю тебя, - улыбнулся Майкл. - Но вот детских твоих фотографий я никогда не видел. Сколько тебе здесь, один год?
Таня взяла фотографию, которую держал в руках Майкл.
- Да нет, это не я. Я никогда не видела этой фотографии. Да у меня в детстве и не было цветных фотографий. Да она же почти новая. Чтобы узнать, нужно почитать письмо. Неужели это ребёнок Кирилла? – Таня развернула сложенный по размеру конверта двойной тетрадный листок в клетку и начала бегло читать письмо вслух по-русски. Майкл понимал почти всё, но даже если что-то не мог понять, не перебивал Таню, разумно полагая, что все вопросы можно будет задать после прочтения.
Из письма Кирилла Исаченко следовало то, что он потерял обожаемую жену в результате несчастного случая спустя месяц после свадьбы. До сих пор он скорбит и не может взглянуть ни на одну женщину. Но как бы не тяжело было его горе, ему нельзя опускать руки, потому что в этих самых руках он держит будущее их сына.
- «… она родила его незадолго до свадьбы. Это и послужило поводом зарегистрировать наш брак»…- прочитала Таня и широко открытыми глазами посмотрела на Майкла. В письме также была ксерокопия свидетельства о рождении, из которой следовало, что Исаченко Максим действительно сын Кирилла и Саши Свиридовой.
– Я никогда не рожала ребёнка, Майк. Может быть, у меня и не все дома, но я никогда бы не забыла такое событие. Я ничего не понимаю. Он хочет сказать, что эта кроха на фотографии – мой сын?
- Что я могу ответить, Таня. Я понимаю ещё меньше, чем ты. А как же документ?
- Не знаю. Я даже не знаю, что думать. Ты веришь мне, что я не рожала ребёнка?
Майкл колебался. Он думал о том, что если Таня не помнит многих существенных моментов в своей жизни, таких, как переезд в Канаду, их брак, её брачная церемония в России, то какова вероятность того, что она помнит, рожала она или нет, ведь это событие тоже пришлось на тот период, о котором она ничего не может сказать.
- В любом случае, Майкл, я могу развеять твои сомнения, обратившись к гинекологу, он-то сможет определить, были у меня роды или нет.
- Ты только не обижайся, но я думаю, дорогая, что так будет лучше. Мы должны на сто процентов быть уверенными в том, что этот малыш не твой. Потому что если он твой, мы должны найти способ привезти его сюда. Я был бы даже счастлив твоему ребёнку.
- Ты очень благороден, Майк. Чтобы успокоить тебя, я схожу к врачу. Точнее, мы вместе сходим к врачу. И я совсем не обижаюсь на тебя, я всё понимаю.
В отличие от Майкла у Тани не было никаких сомнений в том, что на фотографии был запечатлён младенец, никакого отношения к ней самой не имеющий. Ни слову из письма Кирилла она не верила. Первая ложь – это то, что она погибла. Но даже если газовый баллон взорвался, должно же было остаться тело, точнее то, что должно было от него остаться…Тьфу, ты! Мерзость-то какая! И откуда мог взяться газовый баллон? У них дома была новая электрическая плита. Вторая ложь – то, что Кирилл до сих пор в глубоком трауре. Ну да, как же! А его новая супруга спит на черных траурных простынях! Третья ложь – ребёнок. А есть ли вообще этот ребёнок? Не придумал ли Кирилл его для того, чтобы богатая канадская тётушка озолотила осиротевшего племянника? Неужели же её бывший возлюбленный корыстен до такой степени, что ради призрачного наследства оказался способен на мошенничество? Да, плохо же Саша Свиридова знала человека, с которым делилась столом, кровом, постелью, чувствами, мыслями и планами. А может быть, это только она делилась, а он просто всем этим пользовался? Позволял себя любить, обихаживать, содержать, а сам жил в своё удовольствие. Да, именно содержать! Саше очень повезло с работой. Ещё на пятом курсе института она, как лучшая студентка, была направлена на практику в N-ский филиал солидной русско-швейцарской фирмы переводчиком. Саша была очень добросовестной, трудолюбивой и способной девушкой, а когда на фирме была эпидемия гриппа, она показала просто чудеса производительности, выполняя работу двух заболевших референтов, за несколько часов освоив всю оргтехнику и делопроизводство. Её шеф, умный и дальновидный человек, не оставил этого без внимания и при распределении по окончании института на Сашу пришел запрос. В то время уже отменили обязательное распределение студентов после окончания высших учебных заведений и запрос был скорее предложением, но предложением настолько выгодным, что только дурак мог бы отказаться. Уже работая, Саша получила второе высшее, юридическое образование, специализировавшись на Международном экономическом праве, и стала вторым человеком в филиале. Всё это очень благоприятно отражалось на её зарплате. А в две тысячи втором году фирма предложила своим сотрудникам страховку жизни и здоровья. Сашина жизнь была застрахована на тридцать тысяч американских долларов. А в случае, если бы она оказалась нетрудоспособной, фирма обязалась выплачивать ей денежное пособие в размере десяти тысяч долларов в год на протяжении шести лет. Таким образом, Кирилл должен был получить Сашину страховку. А тридцать тысяч долларов в городе N – это сумма немаленькая. Интересно, а если бы Сашу, не дай Бог, покалечило. По истечении шестилетнего срока выплаты пособия остался бы заботливый муженёк рядом со своей «обожаемой» женой?…
Такие невесёлые мысли витали в Таниной голове, пока Майкл вёз её на приём к гинекологу. После осмотра доктор Карлтон рассеял все сомнения Майкла в правоте его жены.
- Ошибки быть не может. Если вы хоть немного разбираетесь в гинекологии…
- О, нет, доктор! Если вы хотите чтобы мы что-то поняли, прошу вас, избегайте медицинских терминов, - наученный горьким опытом общения со своим другом Везером, поторопился предупредить Майкл.
- Хорошо, молодой человек, - обратился Карлтон к Майклу. - Вот вы кто по профессии?
- Экономист.
- Отлично! Тогда скажите, вы можете отличить чистую конкуренцию от чистой монополии? Что, есть какие-то признаки? – врач улыбнулся в седые усы.
- Это риторический вопрос, доктор, или вы хотите, чтобы я объяснил? – в ответ улыбнулся Майкл.
- Нет, конечно нет! Меня совершенно не интересуют ваши профессиональные знания! Вы меня прекрасно поняли! Так вот, для меня различие между шейкой матки рожавшей женщины и никогда не беременевшей так же очевидно, как для вас разница между моделями рынка. Если женщина не беременела или не рожала, наружный зев цервикального канала имеет точечный вид, а шейка матки - коническую форму. Если женщина беременела и тем более рожала, то зев - щелевидный, а шейка матки - цилиндрической формы. Причем эти изменения организма не меняются до самой смерти и не зависят от срока давности беременности. Это я вам скажу с уверенностью в сто процентов, молодые люди. Ну, так у вас всё ещё впереди! И поверьте мне, старику, не за горами.
- Что вы хотите сказать?
- Я хочу сказать, моя дорогая, что вы очень скоро вернётесь ко мне.
- Но вы не можете этого знать…
- Вы думаете, что я сорок лет только женские прелести разглядывал? Я по глазам женщины могу определить, что случится с ней через девять месяцев. С наступающим Рождеством вас! Будьте здоровы, дети!...
- Ну и как тебе такой рождественский подарочек? – спросил Майкл жену, когда они покинули кабинет Карлтона. – Мне бы хотелось, чтобы он не ошибся в своих предсказаниях.
- Мне кажется, что он не ошибся. – задумчиво проговорила Таня.
- Но ты же не можешь знать наверняка, мы спим вместе всего неделю.
- Мне сложно объяснить тебе, Майкл, но в тот самый день, когда мы получили фотографии, когда я заново полюбила тебя…
- Вот смешная!...
- Не перебивай! Я лежала на спине и прислушивалась к своим ощущения, к своему телу. И мне подумалось, что мы даже не вспомнили о предохранении. И ещё я подумала, что было бы очень хорошо, если бы эта забывчивость принесла свои счастливые плоды. Я думаю, что если мы и зачали ребёнка, то именно в тот раз.
Домой Макгиллы ехали молча, и оба улыбались. Майкл вёл машину как-то особенно осторожно. Ему хотелось верить, что в этой машине едут уже не двое, а трое. Таня смотрела в окно и думала о том, что ей хочется ехать так долго-долго, с любимым человеком, с которым рядом даже молчать нескучно. Её левая рука лежала на спинке сидения мужа и перебирала его волосы на затылке.
- Как тебе нравится имя Александр? – сосредоточенно смотря на дорогу, как бы между прочим спросил Майкл.
Глава 9.
Канада. Январь 2004.
Начало января выдалось тёплое, но снежное. Тане нравилось выскакивать утром на балкон спальни и протирать лицо свежим снегом, выпавшим за ночь. Она мяла его в руках, вдыхала морозный арбузный запах и чувствовала, как всё её тело наполняется силой и бодростью. Чего не могла она сказать о своей памяти. Воспоминания не возвращались к ней. От этого молодая женщина чувствовала себя беспомощной и отрезанной от мира.
Ей звонили бывшие знакомые, которые появились у неё здесь, в Канаде, но она просила Майкла сообщать всем, что она уехала в Россию навестить родственников или друзей. Конечно, прятаться от людей можно было очень долго. Одни бы обиделись, другие просто забыли бы о ней. Но Таня считала, что это не выход. Не хотелось ей попадать в глупую ситуацию и говорить людям, что она потеряла память, поэтому им придётся начать их знакомство с чистого листа. С другой стороны она надеялась, что старые контакты могут проронить хоть лучик света, способный осветить сумеречную зону её сознания. Поэтому, посовещавшись, Таня и Майкл решили, что нужно выходить из подполья. Таня пролистала свою записную книжку и не нашла ни одного знакомого имени. Однако её глаза остановились на телефоне брачного агентства «Семейный очаг».
Напротив него стояло имя Валерия.
- Как ты думаешь, Майкл, эта дама не откажется поговорить со мной?
- Эта дама была твоей начальницей. Во всяком случае, ты должна попробовать.
Таня набрала телефон агентства, но автоответчик сообщил, что такого номера не существует. Таня попыталась найти «Семейный очаг» в желтых страницах. Агентство отыскалось. Номер и вправду был другим, и, судя по первым трём цифрам, перебрался за пределы города.
Телефонный разговор с секретарем брачного агентства разочаровал молодую женщину. О Валерии секретарь ничего не знала. Когда Таня сказала, что это владелица «Семейного очага», то её поспешили разубедить, сообщив, что владельцем является некий Дмитрий Овец. И открыл он это агентство не так давно, каких-то два месяца назад.
Немного подумав, Таня всё же решила встретиться с этим самым Дмитрием Овец. Всё равно свободного времени море. Она попросила девушку секретаря записать её на приём, на что та ответила, что можно приехать в любое время до четырёх часов.
- Да, да, да! Проходите! Вы та самая дама, которая интересовалась Валерией!
По пути к хозяину брачной конторы Таня старалась представить, каким он окажется. Почему-то воображение рисовало низенького, лысоватого толстячка с маленькими, жуликоватыми, бегающими глазками, похожего на Дени Де Вито. В офисе же её встретил молодой, очень подвижный, худощавый парень, с приятным лицом и длинными, ниже пояса русыми волосами, заплетенными как у девушки в косу.
- А можно вас спросить… Э….
- Таня.
- Спасибо, Таня. Так вот, можно вас спросить, зачем вам понадобилась сия дама и почему вы решили искать её через нас?
- Мы с Валерией знакомы, но не виделись уже полгода, и я не смогла отыскать её по старому телефону.
- А у вас был её только рабочий телефон?
- Ну да… - Таня не могла объяснить, почему, но этот вопрос смутил её. Может быть тон, которым его задал молодой человек, насторожил её
- А! Ну я всё понял. – Дмитрий посмотрел на Таню каким-то оценивающим взглядом. – Не хотите возобновить сотрудничество с нашим агентством?
Повисла пауза. Конечно же, парень догадался, что Таня работала когда-то у Валерии. Тане большого труда удалось побороть смущение. Она давно уже не общалась с посторонними людьми и совсем не готова была к тому, что первый же случай общения затронет столь щекотливую тему. Таня глубоко вздохнула, стараясь при этом не двигать грудной клеткой и не показывать, что она волнуется.
- Вы ошибаетесь, Дмитрий. Я ищу «сию даму» совсем не в связи с вашим бизнесом. Вы должны бы быть неплохим психологом, будучи… - Таня чуть не сказала «сутенёром», но вовремя сдержалась, - … будучи держателем такого предприятия и хорошо разбираться в людях. Разве я похожа на женщину с проблемами?
- Ну, вот вы уже и обиделись! Я приношу вам глубокие извинения, я, конечно же, был не прав. – Дмитрий чему-то усмехнулся. – К нам ведь приходят женщины, у которых на первый взгляд не может быть проблем в жизни вообще. Некоторые покидают нас, поймав золотую рыбку. Некоторые возвращаются, не сумев удержать её…
- Я понимаю, вы думали, что я из таких. Ладно, давайте без лирических отступлений. Вы поможете найти мне Валерию?
- Да. И даже даром! – Дмитрий улыбнулся, видимо ему понравилась только что им произнесённая острота, - Я купил у Валерии всю её клиентуру и штат два месяца назад. Сейчас поищем её телефончик… Вот… Я напишу вам на карточке. Но я не уверен, что она ещё проживает там. В то время у неё были какие-то проблемы. Не то с властями, не то с бандитами, не то с русскими, не то с итальянскими…
Таня вышла из офиса «очага» и с удовольствием вдохнула морозный воздух. Ух!... Оказывается не всё так просто. У её знакомой могут быть проблемы с властями или бандитами. А у неё, Тани, могут быть проблемы с властями или бандитами?.. Таня решила не откладывать звонок, достав мобильный телефон, набрала номер.
- Здравствуйте, могу я поговорить с Валерией?
- Валерии нет, - ответил женский голос на том конце, - кто её спрашивает?
- Передайте ей, что звонила Таня Макгилл. Или подождите, она скорее всего знает меня как Таню Андронову. – в трубке молчали.
- Вы передадите? Запишите мой телефон, пожалуйста.
- Диктуйте.
Таня продиктовала оба телефона: домашний и мобильный. Только она закончила, как в трубке раздались гудки. Размышляя о событиях дня, Таня шла к парковке, где оставила машину. Не успела она вставить ключ в замок зажигания, как в её сумочке завибрировал мобильник.
- Танюша! Это я, Валерия! – голос был абсолютно тем же, с которым Таня разговаривала три минуты назад. – Как у тебя со временем, лапа?
- Я свободна весь день. Это с Вами я только что разговаривала?
- С каких это пор ты меня на «вы» называешь? Это мой сын, Ванька, был! Правда, у нас голоса похожи? Танюша, мне очень нужно с тобой встретиться. Ты так вовремя позвонила, ты себе не представляешь!
«А уж как мне с тобой нужно встретиться!» - подумала Таня, но сказала:
- Говори, куда подъехать, я на машине, могу тебя забрать.
- Давай лучше сделаем так. Ты можешь к трём подъехать к кафе на… Сейчас я тебе адрес скажу. – Валерия пропала на некоторое время, а потом продиктовала адрес.
- Хорошо, я подъеду. Посидим, о жизни поболтаем.
- Ой, нет, лапуся, в этом кафе мы не сможем поболтать о жизни. У меня там интервью. Я на работу устраиваюсь.
- Ну а мне там зачем быть?
- Ты что? Не помнишь мой английский?
Таня хотела сказать, что не только не знает уровня её английского языка, но и саму-то Валерию вряд ли узнает.
- Ты хочешь, чтобы я переводила?
- Да нет, просто хочу, чтобы ты послушала. Вдруг я что-то из их требований или условий не пойму. Один раз я так проработала две недели, а потом получила чек, который можно было вместо заплатки на дырявые штаны пришить… Ну как? Идёт?
- Хорошо, Лера, я подъеду.
Только нажав «отбой» на мобильнике, Таня поняла, что назвала собеседницу Лерой. Это вырвалось само собой. По привычке или впервые, Таня не могла понять.
Кафе находилось в западной части Торонто. По хайвеям Таня добралась туда за полчаса. Оказавшись на месте на пятнадцать минут раньше назначенного времени, она решила перекусить. Несмотря на время ланча, посетителей почти не было. Таня подошла к стойке и уже хотела сделать заказ, как увидела за столиком у окна женщину в дубленке, энергично махавшую ей рукой. Да, в последнее время Танино воображение брало верх над интуицией. Уж совсем не так представляла себе Таня бывшую свою работадательницу. На вид Валерии было лет от сорока до сорока пяти. Низенького роста, крепкого телосложения женщина с огненно-рыжими, скорее всего крашенными короткими волосами. С удивлением Таня рассматривала одежду знакомой. Из под короткой рыжей, грубой выделки дублёнки струилась лёгкая летняя юбка ниже колен, пестрящая огромными красными и фиолетовыми цветами. Из-под юбки, похожие на две свинячьи ножки выглядывали сапожки абсолютно поросячьего цвета с тупыми носами и толстыми каблучками. Поверх одного сапога была застёгнута цепочка из белого металла. Валерия заполняла какие-то анкеты, видимо выданные ей нанимателем. Таня уставилась на её руки. Почти на каждом пальце сидело по одному или несколько колец. Некоторые были с камнями.
- Это что? Бриллианты? – оторопело спросила Таня.
- Привет, подруга! Ты как с Луны свалилась. Конечно брюллики. Буду я шелуху всякую носить!
- Зачем же ты их надела на интервью? – удивлённо спросила Таня, - Кстати, кем ты собираешься работать здесь? Менеджером?
- Ага! Директором! – Валерия рассмеялась громким раскатистым хохотом. – Тебя брак с иностранцем сделал такой невменяемой, или ты научилась шутить по-канадски?
- Директором??? – Таня не скрывала удивления.
Валерия приподняла одну бровь и посмотрела на неё долгим, изучающим взглядом и спросила:
- Тебя муж что ли бьёт? Или ты колёса глотаешь?
- Почему? Не бьёт. И ничего я не глотаю, - обиделась Таня.
- А чего тогда всякую фигню мелешь, как будто тебе все мозги отбили?
- Я память потеряла, - неожиданно для себя выпалила Таня.
- Да ну! – Валерия отодвинула бумаги. – То-то я смотрю ты не в себе. Меня на «вы» сначала назвала. Я даже сначала подумала, что подстава. Про кольца спросила. Ты же знаешь, что я их снять не могу, уже несколько лет так и хожу. А сюда я посудомойкой устраиваюсь. С моим английским я могу только молча работать. – Валерия опять заколыхалась от смеха.
- А почему язык не учишь?
- Я учу! Но ты же знаешь меня. Я и в молодости-то его не осилила бы, а теперь уже к пятидесяти скоро, мозги как песок. Слушай, а ты память-то потеряла, а как же английский?
- Да я только год из жизни не помню. Вот тебя не помню. Где жила, что делала, не помню. А всё, что было до этого года, помню отлично.
- Да ты что! – всплеснула руками Валерия. – А то, что у меня три тыщи долларов заняла и не отдала, помнишь? – хитро спросила она и тут же опять загоготала. – Танька, ты же теперь просто находка для бывших друзей и товарищей. Тебя ещё никто на бабки не развёл?
- Нет. Но это и бесполезно, потому что мой врач говорит, что я когда-нибудь вспомню этот период жизни.
- Врач канадец?
- Да.
- Ты ему денежку платишь?
- Конечно.
- Ну и что ты хочешь? Чтобы он тебе сказал, что нефига ты, деваха, не вспомнишь, а дальше только хуже будет, потому что твоя частичная потеря памяти постепенно перейдёт в старческий склероз. И потом ты у сиделки каждый день будешь спрашивать, как тебя зовут. Вот ты меня послушай. Тебе нужен этот год? Я тебе скажу, потому что я немного знаю, как ты жила здесь. Ты просто счастливая, что забыла все эти мытарства. Начни жизнь с нового листа. Будто приехала в Канаду и тут же замуж выскочила.
- А как же друзья?
- А они у тебя были? Пока ты в кондитерской поддоны таскала, одни сомнительные одинокие мужики тебя старались в постель затащить, или такие же сомнительные «подружки», которым пить в одиночку скучно, в бар волокли. Вобщем, если бы ты свою память не потеряла, то стоило бы тебя по башке шандарахнуть, чтобы это случилось. Ой, ну всё, вон мой китайчик выкатился, договорим позже.
Валерия встала и со слащавой улыбкой направилась навстречу менеджеру, неся на вытянутых руках, как хлеб с солью, свои анкеты. Они встали у стойки недалеко от места, где сидела Таня, так, что она могла слышать весь разговор. При всём при том, что Валерия плохо говорила по-английски, часто переспрашивала собеседника, видимо ей трудно было разобрать его восточный акцент, держалась она очень уверенно и даже с достоинством. Облокотившись на стойку, Валерия медленно постукивала по ней пальцами, от которых китаец, казалось, не мог отвести взгляда. Бриллиантовые отблески играли на стенах заведения и на лице изумлённого хозяина забегаловки. Таня не могла сдержать улыбки. Ей казалось, что это не китаец нанимает Валерию посудомойкой, а она его. Через десять минут переговоров собеседники разулыбавшись друг другу попрощались.
- Идём, - сказала Валерия, проходя мимо столика с застывшей на её лице прощальной улыбкой и, не останавливаясь, вышла из кафе. Как только дверь кафе захлопнулась за их спинами, улыбка превратилась в гримасу злости.
- Вот гады! – возмущению дамы не было пределов. - Ну ты всё слышала, да?
- Да. А что тебя не устраивает?
- Меня не устраивает то, что я должна отпахать на них три дня как волонтёр, а потом они решат, подхожу я им или нет. Вот гады! Ты знаешь, что они уже не первую меня так дурят. Я отработаю у них три дня, а они скажут, что мол «нет, вы мыло не экономите, или медленно работаете, спасибо, но вы нам не подходите». За мной придёт Зухра или Мамба. С ними точно так же – три дня без оплаты – испытательный срок. Знаешь, сколько они на нас, таких дурочках сэкономят денег? Пока вакансия новая, и народ к ним идёт потоком, будут эксплуатировать, а как начнёт ажиотаж стихать, так и возьмут кого-нибудь. Ну ладно, - успокоилась несостоявшаяся посудомойка, когда они дошли до Таниной машины, - Ты, как я погляжу, шикарно устроилась. Поехали к тебе, чаем угостишь. У тебя там что? Дом? Квартира?
- Дом. – Таня не переставала поражаться непосредственности старой знакомой.
Валерия уютно устроилась на кожаном кресле, подвернув под себя ногу, взяв в руки чашку с горячим ароматным чаем и поставив тарелку с пиццей, которую они купили по дороге, на подлокотник.
- Значит, ты настаиваешь, чтобы я рассказала тебе про твоё прошлое?
- Угу! – сказала Таня с набитым пиццей ртом. За день она сильно проголодалась.
- Тогда начинать нужно совсем не с тебя. Я чем больше думала об этом чертовом «Семейном очаге», тем больше проклинала себя за то, что согласилась тогда взяться за это дело. А ещё мне пришло в голову, что создали то агентство неспроста. У кого-то был свой определённый интерес. И заключался он в том, чтобы выдать замуж именно тебя! Я не удивлюсь, если это твой муж всё и подстроил.
- Да брось ты! Майкл честный и порядочный человек, он не стал бы ввязываться в аферы. Если бы он захотел жениться на мне, нашел бы способ и без агентства.
- Ну, тебе видней. Я расскажу то, что я знаю.
Валерия работала в той же кондитерской, что и Таня. Таня была на нелегальном положении, у неё закончилась виза, и её могли в любой момент депортировать из страны, если бы это обнаружилось. У Валерии была другая история. Приехав с мужем и сыном год назад из Украины, она все силы бросила на то, чтобы муж подтвердил свою квалификацию механика, получил лицензию и нашел хорошо оплачиваемую работу. А до того момента Валерия поставила крест на собственной учебе и искала работу, где не требовали квалификации и зарплату давали живыми деньгами, с которых не нужно платить налоги. Однажды хозяин кондитерской отозвал Валерию в сторону и сказал, что у него для неё есть хорошее предложение. Его друг, итальянец, собирается открыть брачную контору, и ему нужен администратор – дама, желательно русская, потому что большинство штата и клиентов предполагаются русские. Зарплата больше, работа чистая. Валерия, почти не раздумывая, согласилась. Удивило её лишь одно условие. Она должна была привести в агентство свою сотрудницу по кондитерской Таню Андронову.
Валерия якобы являлась владелицей бизнеса, который был записан на неё, но проявлять инициативу ей запрещалось. Все указания по ведению дел ей спускались свыше, от того самого итальянца. Оформление портфолио каждой девушки, выбор костюмов, цены, часы работы девушек, степень их зависимости от агентства – всё это с Валерией не обсуждалось. То есть по сути она являлась только номинальным директором. Она получила на руки готовое дело, не вложив в него ни копейки, и прекрасно понимала, что на большее, чем она имеет с этого, она претендовать не может.
Тане была отведена именно такая роль, как и описал Майкл. Она должна была встречаться с потенциальными женихами, с которых ещё до этой встречи успевали содрать деньги. Естественно, что после первой или второй встречи следовал отказ. Жениху возвращали какую-то часть денег, но остальное покрывало и Танину зарплату, и давало неплохую прибыль. Сколько таких женихов Таня продинамила? Да немного. Ну, возможно, с десяток за два месяца. Макгилла она встретила прошлым летом и сразу заявила о своём желании покинуть бизнес. Руководство как-то очень подозрительно легко отпустило сотрудницу, чего Валерия не могла сказать о других девушках. По подписанным ими контрактам, в случае, если сотрудницы хотели оставить работу до истечения срока контракта, они обязаны были выплатить очень приличную неустойку. Через неделю после ухода Тани Валерии сообщили, что в её услугах больше не нуждаются. Через месяц Таня вышла замуж. Сначала Валерия старалась поддерживать отношения с приятельницей в надежде найти работу через её канадского мужа, но потом поняла, что Майкл не горит желанием трудоустраивать бывшую сутенершу. Хотя, как полагала Валерия, своим счастьем он всецело был обязан ей. В итоге через два месяца бывшая мадам перестала звонить и начала искать удачу в другом направлении. Танин звонок был для неё сюрпризом.
- Слушай, Лера, мне Дмитрий Овец сказал, что у тебя какие-то проблемы с мафией.
- Овец! Да идиот он этот твой Овец! Ты его видела? Нет, ну ты его видела? Это разве мужик? Овца, а не овец! Коса до пояса, задницей так и вихляет…
- Ты думаешь он это… Ну … Это…
- Ай, – махнула рукой Валерия, - мне лично до фонаря его половая ориентация. Я про то, что он настоящий баран. Когда «Семейный очаг» закрылся, а произошло это примерно через месяц после твоей свадьбы, где-то в начале октября. Ко мне пришли итальянцы и сказали, что в моих интересах сменить город проживания, а ещё лучше страну. Хотели помочь иммигрировать в Штаты. Но, ты знаешь, я как глянула на этих бандитов, подумала, что такие помогут иммигрировать только в одно место, - Валерия подняла глаза к небу и перекрестилась, - Я сказала, что решу эту проблему сама. Они дали телефон, сказали, чтобы я позвонила, как устроюсь. Я и позвонила, когда была у сестры в Калгари. Сказала, что живу теперь там. А когда они меня увольняли, я же всю картотеку агентства перекопировала. Дала объявление в русскую газету, что продаю доходный бизнес с налаженной клиентурой. Ну вот Овец и клюнул. Надо бы телефончик-то сменить, а то вон он как его направо да налево раздаёт.
- Лера, а ты не помнишь фамилию твоего итальянского босса?
- Ты знаешь, нет, не помню. У меня на английские-то фамилии память плохая, а ты хочешь, чтобы я ещё итальянские запоминала. Нашла полиглотку. Но у меня дома есть какая-то бумага, где написано имя. А тебе зачем?
- Да сама ещё не знаю.
- Уговорила! Я приеду домой, найду эту бумагу и позвоню тебе. О’кей?
После ухода Валерии Таня достала фотографии, которые прислал Кирилл. Она смотрела на его, когда-то очень близкое и любимое лицо, пытаясь вспомнить свою свадьбу. И вдруг почувствовала, как в сердце стал закрадываться страх. Таня закрыла рукой своё изображение в подвенечном платье и постаралась вглядеться в глаза своего жениха.
- Значит, ты можешь оформить страховку только на родственника?
- Да, это одно из условий страхования.
- Ну так в чём проблема? Давай станем родственниками. Нам даже не надо ждать окончания испытательного срока, меня, как работника милиции, распишут через три дня после подачи заявления в ЗАГС.
- А может мне отказаться от страховки?
- А зачем деньгам пропадать?
- Но я же не собираюсь умирать, Кира!
- Дурочка! Никто и не говорит об этом. Даже думать об этом не смей! Иди ко мне, глупышка. Мы поженимся не из-за страховки, а просто потому что появился наконец-то повод.
- Ты, правда, так думаешь?
- Ну конечно. Что ж ты думаешь, я на тебе женюсь, для того, чтобы убить? Ты меня и живая неплохо возбуждаешь.
Таня очнулась от звонка телефона.
- Ты там чё? Уснула? Я уже второй раз набираю. Имя того макаронника было… Э-э-э… Марко Фи-фи-ладри…
- Марко Фифиладри?
- Нет! – раздраженно рявкнула Валерия. – Дай я прочитаю. Фи-лар-ди! Да, Марко Филарди. Ну, тебе это что-то дало?
- Да нет, - обескуражено проговорила Таня. – Я думаю, что никогда раньше не слышала этого имени. Но всё равно, спасибо, Лера. Не теряйся!
Глава 10.
Канада. Январь 2004.
Вернувшись вечером домой, Майкл застал жену за черчением какой-то хитрой схемы. Таня как усердная ученица по линейке выводила связующие стрелки между квадратиками и треугольниками с именами.
- Что делает моя маленькая чертёжница? – ласково спросил Майкл, поцеловав жену в макушку.
- Я пытаюсь составить хоть какую-то общую картину моих связей с людьми, которых я помню и которых нашла в записной книжке.
- Неужели тем, кто в твоей записной книжке ты звонишь и говоришь, что у тебя память отшибло? – удивился Майкл, помня, как его жена избегала любых контактов в последнее время.
- И так иногда говорить приходится, если наводящими вопросами выяснить не удаётся. Я подумала, Майкл, что спрятав голову в песок, я проблемы не решу. Ожидание просветления превращается для меня в пытку. И знаешь, что я выяснила, Майк?
- Ну?
- Больше половины людей из моей записной книжки меня не помнят, а ещё четверть совсем не знают. А те, которые знают и помнят, не так давно звонили мне. Вот им-то и пришлось признаваться. Ну, многого они не прояснили. То же самое мне рассказала Валерия. В общем, картина моего пребывания в Канаде весьма прозаична. Попала я сюда по туристической визе. Турпутевку покупала в Женеве на имя Тани Андроновой. О Саше Свиридовой никто никогда не слышал. Это то, что касается моих канадских знакомых. Ну а с русскими, то есть с товарищами из России, нужно разбираться там, в России. Кстати, Майкл, а ты не знаешь случайно такую фамилию как Филарди? Марко Филарди?
Заинтересованность на лице Майкла сменилась беспокойством.
- Откуда ты знаешь это имя?
- Валерия сказала, что он был учредителем «Семейного очага».
- Не может быть. Это что? Совпадение? Или?..
- Майкл, а кто это? Не пугай меня!
Майкл колебался, стоит ли начинать с Таней разговор о Лайзе. Ведь именно такой разговор послужил причиной Таниного недуга.
- Ну ладно, рано или поздно нам пришлось бы затронуть эту тему. От прошлого не убежишь. Ты уверена, что готова к такому разговору, Таня?
- Не знаю, Майк. Мне хочется узнать. Кроме любопытства я ощущаю разве что некоторое волнение, может даже некоторый страх…
- Страх? Нет, Таня, я не могу говорить с тобой, если ты боишься этого разговора. Я не хочу, чтобы повторилось что-нибудь подобное, как в прошлый раз.
- А давай, Майк, пригласим твоего друга Везера. – вдруг осенило Таню, - Он и компанию нам составит, и за мной проследит.
Макгилл позвонил Дейвиду. Трубку подняла Роуз. По её голосу, Майкл понял, что женщина выпила изрядное количество спиртного.
- А, это ты, ближайший друг детства… Плюшевый мишка… Ути-пути… - Роуз рассмеялась визгливым нервным смехом. – Твой психи… психи… психь-атор, ик, тут больше не живёт. – она опять противно хихикнула. – Выгнала я это медицинское светило. Ох, как оно мне насветило!.. – Роуз повесила трубку.
- Кажется, у Дейвида семейные проблемы. Роуз подшофе. Я попробую найти его в клинике.
- Майкл, ты думаешь, стоит рассказать доктору о нашем открытии?
- О том, что ты - Саша? Я думаю, пока не стоит. Нужно до конца разобраться в этой истории.
Дейвид приехал через полтора часа после звонка Майкла в клинику.
- Ну ты уже всё знаешь, дружище. Мы с Роуз решили пожить раздельно. Надо заметить, что это не моя идея. Я не хотел её оставлять. Боюсь, что у неё опять возникнут проблемы с алкоголем. Но я так понимаю, вы меня не на чай позвали и не для того, чтобы я выговорился.
- Да, Дейвид, помнишь, ты говорил, что Таня захочет узнать о причине, вызвавшей тот стресс. Так вот, мы на грани подобного разговора и нам просто необходимо поговорить.
- Я всё понял. Я присяду вот в том креслице возле камина. Но время от времени вам придётся проверять, не уснул ли я. У меня был чудовищно тяжелый день. Почему-то все важные события имеют привычку случаться одновременно. – Дейвид грустно улыбнулся и провалился в мягкое белое кресло, вытянув ноги к тёплому камину.
Таня внимательно слушала историю Майкла о том, как погибла его жена. Она не могла понять, знакомы ей эти факты или нет. То ей казалось, что она читала подобную историю, то – смотрела какой-то очень похожий фильм. В заключении Майкл перешел к событиям того дня, когда Таня попала в госпиталь.
-… В тот день родители приводили на работу своих детей. У нас в Канаде традиция – раз в год родители могут провести со своим ребёнком день на рабочем месте, так сказать, познакомить его с тем, чем они занимаются. Вечером я вернулся под впечатлением и сказал тебе, что нам не мешало бы подумать о ребёнке. Но ты вдруг переменилась в лице и закричала, что никогда не забеременеешь от меня. Что моя жена забеременела, а я её убил…
- А почему я так решила?
- Я даже представить не могу, с чего ты это взяла. Мы почти не говорили о Лайзе. Ты не знала никого, кто бы мог рассказать о нашей жизни с ней. Я никогда не упоминал, что Лайза не могла иметь ребёнка. Однажды, правда, ты поинтересовалась, почему у меня не осталось детей от первого брака, но я ушел от ответа, просто сказал, что так получилось. И вдруг такое обвинение. Ты меня очень напугала.
- Надо же! Я ничего не помню! Получается, что я выдумала какую-то ерунду. Твоя жена не могла иметь детей, а я сказала, что она погибла беременной… - Таня пожала плечами.
- Нет, Таня, ты сказала, что это я убил её. – И Майкл, и Дейвид пристально смотрели на выражение Таниного лица. Но на нём было лишь недоумение.
- Я так сказала?.. А почему я так решила? – Майкл только пожал плечами.
- В последнее время ты была очень взвинченная. Тебе кто-то звонил раза два и ты не хотела, чтобы я слышал, о чём ты говоришь. Тогда я подумал, что у тебя какие-то проблемы с твоими соотечественниками. На мои вопросы ты отвечала, что это пустяки и чтобы я не обращал внимания. Я понял, что чем больше я пытаюсь об этом разузнать, тем больше ты замыкаешься и отдаляешься от меня. И я прекратил спрашивать. Когда я упомянул о ребёнке, тебя как будто подменили. Ты очень разволновалась, требовала рассказать, как всё произошло, а когда я отказался говорить на эту тему, сказала, что я избегаю подобных разговоров, потому что являюсь убийцей Лайзы.
- Извини, - виновато проговорила Таня, - но я, правда, ничего не помню, и меня совершенно не потрясают вновь открывшиеся для меня факты. Нет, они меня конечно потрясают, но совсем по другому поводу…
- А может это и к лучшему. Меньше помнишь, спокойнее живёшь. – Везер явно с нетерпением ждал конца этого разговора. – А что, в этом доме лечащих врачей кормят?
- О, Дейв, прости, мы так были заняты своей проблемой, что совсем забыли, что ты примчался сразу после работы. Таня сегодня приготовила русские пельмени. Будешь?
- Спрашиваешь! Я уже понял, что русская пища очень вкусная и питательная. Никак не могу забыть те капустные рулетики с мясом. Как вы их называете?
- Голубцы!– хором ответили Макгиллы.
Теперь ещё одна загадка не давала Тане покоя. Всё, о чём рассказал ей Майкл в присутствии доктора Везера, её странное поведение, обвинение Майкла в смерти жены, фантазия насчёт беременности Лайзы – всё это казалось Тане просто абсурдным. Но она во что бы то ни стало решила найти этому объяснение. Со слов Майкла, жена Дейвида была единственной близкой подругой Лайзы. Может быть, попытаться поговорить с ней? Хотя сейчас не очень удобный момент. Дейвид и Роуз переживают серьёзный конфликт. Захочет ли она видеть Таню?
На следующее утро, проводив мужа на работу, Таня начала ходить вокруг телефона, борясь с искушением набрать номер Роуз. Она ловила себя на том, что отгоняет мысль позвонить жене Дейвида и в то же время продумывает линию разговора. В конце концов, Таня подошла к телефону и набрала номер в Сент-Катаринс.
- Здравствуйте, я жена Майкла Макгилла. Не могли бы мы поговорить?
- Поговорить? О чём мы с вами можем говорить? – Роуз явно была не в духе.
- Я бы не хотела по телефону. А могу я к вам приехать?
- Ну, я даже не знаю… - Роуз явно колебалась. – У меня сейчас голова болит ужасно. Мигрень, знаете ли…
«Ну да, как же, мигрень у тебя! После вчерашнего спиртного у тебя голова болит» - подумала Таня, но вслух сказала:
- Но я могу приехать в любое время, когда вам будет удобно.
- Если вы думаете говорить со мной о моём муже, то лучше не старайтесь, - предприняла последнюю попытку отказать Роуз.
- Нет-нет! Что вы, я не собираюсь лезть в ваши проблемы, Роуз, у меня своих достаточно, - поспешила заверить женщину Таня.
- Хорошо, - сдалась миссис Везер. – Приезжайте после трёх часов дня.
Таня подъехала к дому Везеров в половине четвёртого. Ожидая, пока Роуз откроет дверь, разглядывала причудливый японский садик, разбитый под окнами дома и наполовину занесённый снегом.
- У вас красивый сад, - Сказала Таня появившейся в дверях женщине.
- Это моё хобби. Заходите скорее в дом, меня что-то морозит.
Роуз можно было дать на вид и тридцать пять, и сорок пять. Некогда очень красивая женщина, не так давно Роуз перестала уделять себе достаточно внимания. Это сразу отразилось на её фигуре. Нет, миссис Везер не была полной, она только начинала полнеть. За три последние года Роуз ни разу не посетила тренажерный зал, и её проблемные зоны: грудь, талия и живот – начали угрожающе расползаться. А вот ноги оставались всё такими же стройными. Чтобы не видеть безобразия, которое творится с её телом по её же вине, Роуз всячески старалась спрятать от себя обозначившиеся валики на талии под просторными, но короткими футболками. Проходя мимо зеркала, женщина бросала взгляд только на ноги, вид которых успокаивал её и вводил в заблуждение насчёт видимых изменений в фигуре. Но Роуз желала оставаться в этом заблуждении. Десять лет она изводила себя диетами и упражнениями и вот теперь наслаждалась отдыхом, предпочитая не думать о последствиях.
- Хотите коньяку, Таня? Вас ведь Таня зовут? Мне муж что-то говорил о вас.
- Да, меня Таня зовут, извините, что раньше не представилась.
- Так вы будете пить или нет?
- Нет спасибо, я за рулём.
- А я так выпью. Холодно что-то. – Роуз зябко поёжилась и налила себе полстакана Хеннеси. Таня отметила про себя, что в доме очень даже тепло, а Роуз, похоже, уже приняла на грудь немного «согревающего». – Так о чём вы хотели со мной поговорить?
- О Лайзе Макгилл.
- О Лайзе? – Роуз сделала глоток, потом, подумав, ещё один и ещё один. – Ну вы меня удивили. Что же вы не спросили у Майкла?
- Майкл не очень любит говорить о первой жене. Она так трагически погибла…
- О, Господи! Это для кого же трагически? Для Майкла? Не смешите меня! Он стал наисчастливейшим человеком на свете. Если бы она не бросилась в Ниагару, её надо было бы столкнуть туда… - Роуз хохотнула, и Таня поняла, что женщина начала быстро пьянеть.
- Скажите, Роуз, вы же были подруги…
- Мы были подруги. Да! Но я её ненавидела. – язык Роуз начал заплетаться. – Она хотела через меня контролировать моего мужа. Я это слишком поздно поняла. Мне нужно было плюнуть ей в рожу ещё тогда, когда она вытащила меня из-под этого, откинувшего копыта копа. Это ведь был всего лишь несчастный случай на работе. Знаете, бывает, что у мужика сердце прихватит, когда он это... на девочке... – Роуз пьяно улыбнулась. - Ну! Даже если она спасла меня от тюрьмы. Мне что? Всю жизнь теперь ей ноги лизать? Не-е-ет! Роуз никому ноги не лизала… А ты чего пришла? Тоже подбираешься к моему мужу? Ты тоже, наверное, как она. Хищница. – Тон миссис Везер приобрёл угрожающий характер и Таня невольно поднялась с кресла. – Давай, давай, мотай отсюда. Я теперь свободная женщина!
Роуз уставилась в стакан, и Таня уже собиралась было проскользнуть к двери, как та подняла на неё затуманенный взгляд.
- Ой, а что же вы не проходите? Так на пороге и стоите! – будто забыв о предыдущей обвиняющей тираде, пьяно промямлила жена Дейвида. – Знаете, Лайза была очень отзывчивым человеком… Такой чуткий человек! Милейший человек. Вот как вы! Такой же хороший человек. – Роуз налила в стакан коньяка и одним залпом осушила его.
- Роуз, вы помните Лайзу незадолго до смерти?
- Конечно помню. – Роуз пыталась сделать серьёзное лицо, но мышцы не слушались и у неё получилось лишь гротескное подобие серьёзности.
- Она с вами чем-нибудь делилась перед гибелью?
- Да-а-а! Конечно! Лайза была большой души человеком. Она всегда делилась со мной. Денег давала, когда… Ну никогда не отказывала…
- Да нет, я не об этом. Она говорила вам что-нибудь про Майкла?
- Про Майкла? Позвольте подумать… Да. Лайза сказала, что убьёт себя, если он её бросит.
- А он собирался её бросить?
- Откуда же я знаю. Да скорее всего уже бы и не бросил. Даже если у него чего там на стороне и было, ребёнка-то своего он вряд ли бросил бы.
- Какого ребёнка?
- А вы что, совсем ничего не знаете? – Роуз опять противно засмеялась, - Лайза беременная была. Она сказала, что месяца три уже… Стерва!... Мне всё время говорила, что, мол я всегда успею, а сама… А я вот теперь сижу… Без детей… Без мужа…
В следующие двадцать минут миссис Везер влила в себя остатки бутылки коньяка и вырубилась. Таня уложила Роуз на диван так, чтобы та не упала во сне и не ушиблась, затем оделась и вышла.
Значит, Таня была права, а Майкл нет. И он не мог не знать, ведь полиция проводила вскрытие и, наверняка, определила беременность. Не может быть, чтобы Майклу не сказали об этом. Таня достала мобильный и набрала номер доктора Везера.
- Дейвид, я только что была у твоей жены. Она в ужасном состоянии. Я думаю, ей очень нужна твоя помощь, будет лучше, если ты приедешь, пока она спит… Да, она выпила бутылку коньяка… Я была здесь по делу. Мне нужно было кое-что уточнить. Хорошо. Увидимся позже. Удачи.
Подъехав к дому, Таня увидела машину мужа и вспомнила о времени. Майкл места себе не находил, он выскочил на крыльцо, как только услышал приближающийся шум мотора.
- Таня, я волнуюсь. Ты могла хотя бы позвонить!
- Ох, Майкл, извини, я и вправду так задумалась, что совсем забыла, который час, я думала, ты ещё на работе.
- Уже половина девятого! Хорошо Везер позвонил и сказал, что ты навещала его жену.
- Да, собственно, я не навещала её. Я ездила рассеять свои сомнения насчёт беременности Лайзы.
- И? Рассеяла? – Майкл выразительно посмотрел на Таню.
- А ты не знаешь?.. – Тане не понравился тон мужа.
- Таня, что я должен знать? Я знаю только одно. Лайза не могла иметь детей.
- А вот Роуз утверждает, что Лайза была на третьем месяце беременности.
Воцарилась пауза. Таня слышала, как стучит её сердце. Опять она почувствовала себя беззащитной. Она не знала, верить Майклу или нет. Она не могла отличить правду от вымысла.
- Давай заёдём в дом, Таня. Давай зайдём и спокойно поговорим. – Майкл ежился на январском ветру и переминался с ноги на ногу. Тане стало жалко его. За что она мучает этого славного человека? Может не стоит ворошить прошлое? Может лучше попытаться разобраться в своём прошлом? Но она чувствовала, что каким-то образом две эти вещи взаимосвязаны.
В доме уютно потрескивал камин, и пахло чем-то вкусным.
- Ой, извини, Майк, я ничего не приготовила на ужин.
- Я заказал цыплёнка.
Таня за обе щеки уплетала белое мясо, а Майкл смотрел на неё и улыбался.
- Ты такая красивая. У тебя румянец на щеках после мороза. Ты на ребёнка похожа сейчас.
- Кстати о детях… Майкл, как бы нам не было неприятно говорить об этом. Нужно закончить этот разговор. Ты согласен?
- Ты опять о беременности Лайзы?
- Да.
- Вскрытие трупа никакой беременности не обнаружило.
- Почему же Роуз считает, что твоя жена была беременной?
- Роуз – алкоголичка. Как ты можешь верить ей и не верить мне?
- Я ещё не решила, кому верить.
- Ну, вот когда решишь, тогда и поговорим. – Майкл встал из-за стола и вышел. Таня поняла, что обидела его своим недоверием.
Таня сидела в гостиной и бесцельно щёлкала пультом дистанционного управления, переключая каналы телевидения и думая о своём. Она действительно не могла разобраться, кто говорит правду, Майкл или Роуз. Что делать, чтобы рассеять сомнения? Поговорить с Дейвидом? Запросить в полицейском департаменте дело Лайзы? Выдадут ли ей его? А что если найти адвоката Майкла и поговорить с ним? Прошло три года, но, возможно, он помнит это дело.
На следующий день Таня решила заняться именно разгадкой смерти Лайзы. Она чувствовала в себе необыкновенную энергию и жажду деятельности, наверное, поэтому она проснулась раньше мужа. Вскочила и побежала готовить завтрак. Нарезая холодную курицу для омлета, Таня думала о том, что невыносимо чувствовать, что Майкл обижается на неё. Она пыталась подыскать особенно нежные слова, с которыми хотела бы встретить появление мужа. Таня бросила курицу в раскалённое масло на сковородку и повернулась на звук шагов. Майкл зашел на кухню грустный, поздоровался сухо, избегая Таниных взглядов.
- Майк, - Таня отвернулась к сковородке, помешать мясо, чтобы оно не пригорело. - Я вчера… Я хотела сказать… - Запах горячего масла и мяса ударил в нос и Таня почувствовала, как тошнота моментально подкатила к горлу, а пол стал уходить из-под ног.
Очнулась она сидящей на полу. Майкл поддерживал её за плечи и обтирал лицо мокрым холодным полотенцем. Он был очень встревожен.
- Всё-всё-всё! Милая. Ты пришла в себя.
- Долго я была без сознания?
- Да нет, секунд пять, не больше. У тебя голова закружилась?
- Да, меня затошнило. И до сих пор сильно тошнит.
- Давай-ка я отведу тебя в кровать, дорогуша. И вызову врача. Ты очень бледная.
Майкл помог жене подняться. Но как только Таня увидела сковородку со шкварчащей на ней курицей, новый приступ тошноты подкатил к горлу. Таня осела на пол и заплакала.
- Что со мной, Майкл? Может у меня какая-нибудь опухоль мозга?...
- Не говори ерунды! – разозлился Макгилл. – Дейвид бы нашел её при обследовании. И прекрати плакать. – Майкл снова смочил полотенце ледяной водой и протёр Танино лицо и руки. Поднял её на руки и отнёс в спальню. Затем спустился в гостиную и набрал номер Дейвида. Описав подробно, что произошло, он слушал рекомендации друга и его лицо постепенно светлело. Улыбнувшись и поблагодарив друга, Майкл поднялся к жене.
- Что сказал доктор? – Таня уже не плакала. Было заметно, что чувствует она себя лучше.
- Доктор сказал, что тебе нужно сходить в аптеку и взять тест.
- Какой тест? -
Майкл широко улыбнулся:
- Ну вот! Такая большая девочка, а не знаешь. – Майкл обнял жену и поцеловал.
- Ты хочешь сказать?.. Господи, неужели я беременна! Майкл, я беременна?! – Таня вскочила и как ребёнок запрыгала на кровати, прихлопывая в ладоши. – У нас будет ребёнок!!! Майк!
Майкл поймал её, приподнял и нежно опустил на пол.
- Возможно, - улыбнулся он. – Но нужно всё же убедиться. Ты хочешь, чтобы я привёз тебе тест или сама съездишь?
- Конечно сама! Майк, я так хочу, чтобы у нас родился малыш… А ты?
- Я был бы самым счастливым отцом на свете. Я очень тебя люблю, Таня.
Глава 11.
Торонто. Весна 2004.
Последний день февраля, будто подводя итог зиме, выдался не просто тёплым, а по канадским меркам даже жарким. Солнце пекло, нещадно растапливая залежавшийся снег. От асфальта поднимался сладковатый пар и пахло мокрой землёй.
Таня выскочила на улицу в лёгкой водолазке, за что тут же получила нагоняй от мужа.
- Таня, ты как младенец, - улыбнулся Майкл, укутывая жену в тёплую куртку. – Я иногда просто поражаюсь твоей беспечности. Не забывай, что ты ответственна теперь не только за своё здоровье.
Таня чмокнула мужа в губы и побежала к гаражу. Подняв ворота гаража, критически осмотрела заваленное разными вещами пространство.
- Майк, сегодня воскресенье. К тому же, лишний день в году. Давай потратим его с пользой.
- Что значит лишний?
- Двадцать девятое февраля.
- Я так понял, ты хочешь вычистить гараж.
- Да. Я хочу, чтобы к тому времени, когда родится малыш, в доме и его окрестностях был идеальный порядок. Я где-то читала, что беспорядок, окружающий ребёнка, отрицательно сказывается на его интеллекте.
- Ты у меня фантазёрка. Но идея мне нравится. Только не поднимай тяжести. Проси меня. Договорились? Посмотрим, надолго ли хватит твоего рабочего энтузиазма, – улыбнулся Майкл. – До сентября ещё далеко.
Разбирая старые и новые, нужные и ненужные вещи, Таня размышляла о событиях последних нескольких недель зимы. Она почти совсем успокоилась и даже не пыталась что-либо вспомнить из недостающего в её памяти года. Предстоящее материнство занимало наибольшую часть её мыслей. В доме появились книги о беременности, уходу за младенцем и воспитании детей. Кроме того, Таня вспомнила приобретённые ещё в детстве навыки вязания. По вечерам, садясь напротив телевизора, она приносила большую железную банку из-под попкорна, в которой держала клубки, спицы, крючки и распечатки выкроек. За считанные дни она осилила чудесный разноцветный костюмчик, что вдохновило её на создание новых и новых детских вещичек. Майкла умиляло стремление жены одеть будущего наследника во всё своё, изготовленное её собственными руками.
Но вся эта идиллия не отодвигала на задний план Танины проблемы. Просто Макгиллы решили, что жизнь должна двигаться вперёд, а их расследование Таниного прошлого будет идти своим чередом. Так Майкл постарался выкроить время для внеочередного отпуска, чтобы съездить в Россию. На семейном совете было решено, что Тане ехать нельзя. В её положении лучше избежать стрессов. Да и потом, это может оказаться опасным для неё. Ведь они не могли знать, какие события предшествовали её приезду в Канаду. И что если кто-то узнает в Тане Сашу Свиридову? Ведь все верят в то, что Саша погибла.
Майкл планировал поехать в Россию в середине марта. На всё у него была неделя. Таня понимала, что Майкл, не знакомый с Российской действительностью, может попасть в любую переделку. Она хоть и ценила опыт, практичность и находчивость мужа, понимала, что Майкл вырос в другой стране. Поэтому она старалась как можно больше рассказать, чего стоит избегать, чтобы не стать лёгкой добычей жуликов, карманников и просто вымогателей.
- Майк, не пользуйся общественным транспортом, пожалуйста. Лучше заказывай такси прямо из гостиницы. Это дороже, но зато надёжнее. А в итоге даже дешевле выйдет и для кошелька, и для здоровья.
- Ты думаешь, меня могут похитить в трамвае? – усмехался Майкл.
- Похитить – нет. А вот карман порезать и украсть деньги и документы – запросто!
- Но там же наверное людей много.
- Вот именно, что много! Тебе и не снилось, какие давки бывают в трамваях и автобусах. Тебя так зажмут со всех сторон, что и не почувствуешь, как ощупают все карманы и сумки.
- А ты не преувеличиваешь?
- Нет, я это на себе испытала.
- Тебя щупали в трамвае?
- Глупый! Не щупали, а обокрали. Когда я ещё в институте училась, у меня разрезали сумку и вытащили кошелёк и студенческий билет. Обидно было.
- Они же могли тебя ножом поранить!
- Каким ножом? Эти карманники работают заточенными монетками. Знаешь, затачивают край монеты как лезвие и делают надрез в сумке.
- Да! Какой находчивый народ!
- Конечно находчивый. Удобное орудие преступления – незаметное. Да и выбросить не жалко – кто обратит внимание на валяющийся под ногами пятак.
Таня делилась хитростями выживания в российской действительности с удовольствием. Ей напоминало это какую-то детскую игру. Она никак не могла осознать, что муж пускается в действительно опасное предприятие. Прощаясь с Майклом в аэропорту, Таня давала последние наставления, улыбалась и завидовала тому, что он скоро побывает в её родном и очень любимом городке и увидится с её такими дорогими сердцу подругами. Когда же двери терминала закрылись и Майкл, помахав на прощание рукой и послав воздушный поцелуй, исчез из виду, Таня вдруг почувствовала себя очень одинокой. Направляясь к выходу из зала аэропорта, она желала лишь одного, чтобы эта неделя закончилась как можно быстрее. Приехав домой, Таня проверила автоответчик и с удивлением обнаружила сообщение доктора Везера. Дейвид знал об отъезде Майкла, но он попросил у Тани разрешение приехать поговорить о чём-то личном.
- Как вы? – спросил Дейвид, усаживаясь поудобнее в своё любимое кресло у камина.
- Отлично, Дейв, спасибо.
- Как малыш? Ещё не пинается? – кивнув на Танин живот, улыбнулся Везер.
- Я не могу понять. Иногда мне кажется, что что-то шевелиться внутри, но я не уверена.
- Да, вот об этом я и хотел поговорить, - проговорил Дейвид и задумался. Он смотрел на играющий огонёк камина, и Таня никак не решалась прервать молчание. Она не очень хорошо поняла, о чём хотел поговорить доктор, о её беременности или о чём-то ещё.
- Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь выпить? – решила она всё-таки нарушить молчание.
- Да, спасибо. Я бы выпил немного, хоть и за рулём. Но позже. Знаешь, Таня – Дейвид посмотрел на молодую женщину как-то по-особому, - ты не должна сомневаться в правильности решения оставить этого ребёнка.
- С чего ты взял, что я не хочу оставить его?
- Когда Майкл узнал, что ты в положении, он приезжал ко мне и очень беспокоился, что ты можешь не захотеть оставить малыша.
- Он сказал тебе, почему?
- Да, Таня. Он рассказал про твою поездку к Роуз.
- Ясно. – Таня встала, - Я всё же принесу минеральной воды себе и что-нибудь покрепче тебе.
А ещё говорят, что мужики не треплются. Хорош Майк, такие интимные вещи побежал другу рассказывать. Таня достала из холодильника бутылку Перье, захватила фужер для Дейвида и вернулась в комнату.
- Да, Дейв, у меня были кое-какие сомнения, но я разрешила их. Я разговаривала с адвокатом Майкла. Он заверил меня в том, что Лайза не была беременна на момент гибели. Не знаю, зачем твоя жена утверждала это.
- Видишь, как хорошо всё разрешилось… Я тоже не знаю, откуда у Роуз такая уверенность. Я рад за вас. Тебе не нужны сейчас лишние волнения…
- Дейв, мне или кажется, или ты чего-то не договариваешь? – Таня смотрела на Дейвида пристально, чуть прищурив глаза. Взгляд же Дейвида был напротив каким-то рассеянным и блуждающим от одного предмета к другому. Казалось, что разговор его мало интересует.
- Да, собственно говоря, я приехал по другому поводу. Мне вот тоже, как когда-то Майклу, понадобился совет друга. А твой муж очень несвоевременно уехал в эту командировку.
Таня постаралась скрыть улыбку. Они с Майклом решили не выдавать истинную цель его путешествия, поэтому все были в курсе версии о служебной поездке.
- Дейвид, если ты хочешь, можешь рассказать мне. Может быть, тебе просто нужно выговориться?
- Да ты просто прирождённый психолог. Хочешь склонить меня к самоанализу? – рассмеялся Дейвид. – Что ж, давай попробуем. Я очень уважаю твоё мнение. Насколько я успел тебя узнать, ты женщина рассудительная и не любопытная, а это очень ценное качество для женщины. Ты помнишь Кейлен? Ту медсестру, которая ухаживала за тобой в нашей клинике? – Таня кивнула. – У нас с ней…
- Отношения не совсем босса и подчинённого? – больше утвердительно, чем вопросительно сказала внимательная слушательница.
- Ну, в общем, да. Дела обстоят так, что мы встречаемся уже несколько лет. Она мне всегда нравилась.
- Но не на столько, чтобы бросить жену?
- Я никогда не думал об этом. – Честно признался Дейвид. Замолчал, уставившись в точку где-то на ковре, а потом вдруг проговорил. – У нас с Роуз нет детей. Также как и у Майкла с Лайзой не было. Мы были очень похожими семьями. Много свободного времени проводили вместе. Но вот только Лайза не могла иметь детей, а Роуз - здоровая женщина. Она просто была против рождения ребёнка. Но иногда мне кажется, что это Лайза на неё влияла.
- Ты хочешь сказать, что Лайза не хотела, чтобы у вас с Роуз были дети, и отговаривала твою жену?
- Я не знаю, Таня. Возможно, что и не отговаривала, но она умела психологически давить на больные точки. У Роуз всегда было обострено чувство долга по отношению к Лайзе, и моя жена просто из солидарности могла сознательно отказываться от материнства, чтобы не сделать больно подруге.
- Но, ты понимаешь, что со стороны Лайзы было жестоко требовать от кого-либо такой жертвы. Жестоко и эгоистично! Почему же Роуз не родила после… - Таня запнулась. Она чувствовала, что ей не хочется касаться смерти бывшей жены Майкла. Язык даже не поворачивается озвучить этот факт.
- После гибели Лайзы? – помог Везер. – Роуз очень изменилась с той осени. Но не будем об этом. Она такая, какая она есть. Ничего с этим я сделать не могу. Она долго была очень хорошей женой. Именно это останавливает меня от окончательного разрыва.
- А что подталкивает к разрыву?
- Сознание того, что жизнь проходит, а счастья нет. – Дейвид грустно улыбнулся. – Поэтому, когда я узнал, что у вас с Майклом будет ребёнок, я обрадовался так, как будто самому скоро предстоит стать отцом. А когда я узнал, что мне скоро предстоит стать отцом, я испытал совершенно другое чувство.
- Подожди, Дейв, я не поняла… Ты скоро станешь отцом?
- Да, Кейлен сообщила мне, что она в положении.
- И что же ты испытал?
- Растерянность. Я растерялся. Вот уже несколько дней я нахожусь в прострации, не могу сосредоточиться и решить, что мне следует делать дальше. Казалось бы, чего проще – оставить Роуз и начать жить с Кейлен. Но я не уверен, что хочу этого. Понимаешь?
Таня помотала головой. Ей не хотелось показать Дейвиду, что она поняла, нет, скорее почувствовала суть проблемы. Везер не любил своих женщин. Внешне такой темпераментный, живой, горячий мужчина, в сердце он был холодным и безразличным. Казалось, беременность Кейлен не обрадовала его, она принесла ему одной заботой больше.
- Чего же ты хочешь, Дейвид?
- На этот вопрос я не могу ответить уже много лет. Когда учился, знал, чего хочу: получить хорошее место и заниматься любимым делом. Днём учился, по ночам работал, чертовски уставал и был счастлив, потому что знал, что добьюсь своего. Когда женился на Роуз, хотел иметь рядом женщину, которая бы понимала меня с полуслова, чувствовала бы, мечтала и просто жила бы со мной на одной волне. Роуз была такой. Иногда мне казалось, что она просто хочет мне понравиться, и боялся, что после свадьбы всё может измениться. Но она всегда старалась быть хорошей женой. А после смерти подруги, Роуз очень изменилась. Тогда мы жили на одной волне, а сейчас наши частоты не совпадают абсолютно. И я подумал, что раньше я был счастлив, потому что мне было, что пожелать. А Роуз была несчастна, потому что постоянно сдерживала свои истинные желания, принося их в жертву нашему браку. Теперь же она делает то, что хочет. И я не могу сказать, что она страдает. Скорее наоборот. Она сейчас довольна своей жизнью. Но я не доволен такой жизнью. Оставить же Роуз я просто не готов. Даже если это ей так нравится, я буду чувствовать себя виновным в том, что позволил порочным желаниям столкнуть её на самое дно.
- Ты боишься, что она сопьётся?
- Да, я бы не хотел видеть её своей пациенткой. Однажды это чуть не произошло, и я ухватился за первую же возможность сплавить Роуз в другие руки. Тогда ей занималась Лайза. В следующий раз мне не отвертеться.
- Но, может быть до этого не дойдёт?
- Если я уйду от жены окончательно, клиники ей не миновать.
- Но ты можешь позволить своему ребёнку расти без отца?
- Я бы не хотел этого. Я оказался слабым человеком, Таня. Я не могу сделать выбор. Жизнь редко ставила меня перед дилеммами. Я был стоек и доволен, когда шел по прямому коридору или карабкался вверх по скользкой лестнице, но видел свет в конце пути. На этом пути не было возможности или необходимости сворачивать. И теперь первая же развилка грозит завести меня в тупик. – Дейвид тяжело вздохнул и поставил недопитый стакан виски на каминную полку.
- Дейв, а может быть тебе влюбиться? – Таня сама не ожидала от себя таких слов. В её голове давно уже жила мысль о том, что Везеру попросту не хватает человека, которого он мог бы любить. Но высказать это вслух она не решалась.
- Девочка моя! Я с двумя дамами не могу разобраться, а ты мне третью предлагаешь. Да, вы, русские, шальной народ. – Засмеялся Везер.
- Клин клином вышибают, - улыбнулась Таня.
Майкл позвонил на следующий день. Он устал от двух перелётов да к тому же подхватил насморк. Макгилл не жаловался, он просто рассказывал жене о своих первых впечатлениях, но сердце Тани сжималось и хотелось закричать «Брось всё и возвращайся!»
- Гостиница в твоём городе самая лучшая. Интурист. Очень чисто внутри… – Майкл замялся.
- Что, Майк? Ну говори! Тараканы?
- Э-э-э… Да нет. Я имел ввиду, что в гостинице чисто, номер приличный. А вот на улице… Вобщем я сегодня уже отмывал ботинки. Наступил на собачью кучку. Таня! Они здесь повсюду! Даже на тротуарах. А газоны ими просто закиданы. Я даже спросил таксиста, не специально ли они удобряют посадки весной. А он засмеялся, сказал, что для американца у меня хороший юмор. А когда я сказал, что я не американец, а канадец, он хохотнул и сказал «Тем более!». Что это значит?
- Нда, уж! Не обращай внимания, это русские подколки! - засмеялась Таня. – Кучки же неотъемлемая часть весеннего городского пейзажа. Там, по-видимому, снег только что сошел?
- Да, кое-где ещё лежит.
- Ну вот! После таяния снега в России собирают подснежники.
- Подснежники?
- Цветы такие, - веселилась Таня.
- Причём здесь цветы? – чувствуя новый подвох спросил Майкл.
- Не обращай внимания, милый. Это русский сленг. У нас подснежниками называют не только прекрасные весенние цветы, но и появившиеся из-под сошедшего снега сюрпризы, как собачьи кучки, так и трупы.
- Собачьи трупы?
- И собачьи тоже.
- Нет, трупов я ещё не видел.
- И не дай Бог!
- Да ладно тебе! Не испугаешь! – засмеялся Макгилл. – Городок мне твой понравился. Архитектура красивая, разнообразная…
Майкл рассказывал об увиденном, и Таня вспоминала родные улицы. Весеннюю распутицу, море разлившихся луж, оживление на лицах людей, будто бы проснувшихся от зимней спячки. Автобусы с такими заляпанными грязью стёклами, что невозможно было за ними разглядеть хоть что-то, и время от времени приходилось выглядывать в открывающиеся двери, чтобы не пропустить свою остановку.
- Завтра с утра позвоню твоей Ксюше и напрошусь в гости. Сейчас здесь уже почти полночь.
- Да, я совсем забыла, что у нас десять часов разницы. Майкл, как ты далеко! Половина земного шара! Возвращайся скорее. Как только всё узнаешь, так сразу домой!
- Конечно, милая!
«Домой» - именно домой! Теперь Танин дом здесь, в Канаде. Нет больше Саши, нет больше пути назад, в родной город. Есть Таня, Майкл и их будущий ребёнок. Его нет, но он появится. И разве она виновата, что он родится не там, а здесь? Так получилось. Такая судьба. И, возможно, не стоило затевать это путешествие и отправлять Майкла в такую даль? Забыть, оставить, отказаться… Но, оказывается, очень трудно вырвать из своего сердца родной город. А позволив ему жить в воспоминаниях, оставляешь себе надежду вернуться, побывать, навестить. Но сейчас у Тани нет пропуска назад. Потерянный в её памяти год – это ключ от её родного города. Но ключи не только отмыкают замки, они же их замыкают. Эх, Майкл, вытащи правильный ключ, чтобы твоей жене не пришлось прятаться от прошлого, и твоему ребёнку не стыдно было узнать о нём.
Таня смотрела в окно на вечно зелёную канадскую траву, на серые тяжелые тучи.
- Над Канадой небо синее. Меж берёз дожди косые. Хоть похоже на Россию. Только всё же не Россия, - прошептала она.
На стекло упала большая, тяжелая капля дождя. Молодая женщина смахнула слезу.
- Нет, плакать я не буду. Пусть дождь плачет, а мне волноваться нельзя…
Глава 12.
Россия. Март 2004.
Майкл никак не мог привыкнуть к временной разнице. В два часа ночи он попытался лечь в постель и заснуть. Добросовестно закрывал глаза и отмахивался от любых мыслей, роящихся в голове, но через сорок минут вскочил и подошел к окну. Окно выходило на задний двор гостиницы, и напротив, в каких-то тридцати метрах была стена соседнего, жилого дома. Ничего не скажешь, замечательный пейзаж. Майклу очень хотелось прогуляться по ночному городу, погода была тихой, безветренной и спящий город казался таким тихим и безобидным. Но Таня перед отъездом определила для Макгилла комендантский час. В десять часов вечера, по её словам, город переходил в руки зловещих тёмных сил, и если ты не работник ножа и топора, то лучше тебе оставаться дома. Ну просто триллер! В открытое окно потянуло сыростью. Включив телевизор, Макгилл очень удивился, что тот не работает. Два часа назад он смотрел очень интересный гангстерский фильм про питерскую мафию. Позвонив портье, Майкл пожаловался на то, что передачи нет ни по одному каналу.
- А вы табличку рядом с телевизором хорошо читали? – ленивым голосом спросила служащая.
- Простите, у меня рядом с телевизором ничего нет.
- Так поищите в тумбочках, в ящиках, там должна быть инструкция. Ну да ладно… - смилостивилась дама, - хотите смотреть ночной кабельный канал, спуститесь, оплатите, и вам включат.
Майкл спустился в фойе.
- Это вы – ночной кинолюбитель? Заснуть не можете? Что? Разница во времени большая.
- Десять часов.
- Фью-ю-ють! – присвистнула дама бальзаковского возраста. – Хотите, платите… На сколько дней желаете подключиться?
- А это хороший канал?
- Обычный кабельный. Местный
- А на каком языке?
Дама скептически посмотрела на Макгилла поверх очков.
- На местном.
- А! Я понял. Я просто думал, что кабельное телевидение…
Дама тяжело вздохнула, и Майкл решил не объяснять свои заблуждения. Заплатив тридцать долларов за три ночи – это был минимально разрешенный срок «подписки» на ночное телевидение, Майкл вернулся в номер. Включив телевизор, он обнаружил, что по- прежнему ни один из каналов не работает. Постеснявшись звонить опять, он постарался всё-таки найти пресловутую инструкцию пользования телевизором. Обшарив немногочисленные ящички шкафа, он наконец-то нашел потрёпанную картонку в отделении для обуви. Прочитав табличку от начала до конца три раза и столько же раз нажав на кнопку пятого канала, где обещали желаемое ночное телевидение, Майкл засомневался. Одно из двух – или он делает что-то неправильно, или администратор перепутала и подключила к кабелю не его номер. Глубоко вздохнув, он набрал номер неприветливой дамы.
- Нда? Какие проблемы? – всё тем же ленивым голосом спросила она.
- Я только что оплатил вам…
- Я помню! И что?
- Канал не работает.
Дама не просто вздохнула. Это было похоже скорее на тигриный рык, чем на звук, издаваемый слабой женщиной. Затем в трубке раздалось какое-то причмокивание и медленное нисходящее
- Нда-а-а!..
Затем наступила продолжительная пауза, и Макгилл подумал, что его собеседница или ушла, или на худой конец, заснула. Он вслушивался в трубку, но та молчала. Через минуту Майкл решил нарушить затянувшуюся тишину.
- Эй, мэм, вы в порядке? – ответом был стук в дверь.
Майкл положил трубку рядом с телефоном в надежде продолжить беседу позже и открыл дверь. Дама из фойе, не сказав ни слова и, как будто не замечая Майкла, уверенным шагом направилась прямо к телевизору. Достала из кармана какую-то металлическую штуку и соединила провод, идущий от телевизора с проводом, выходящим из стены номера. И так же молча вышла.
- Спасибо! – вдогонку уходящей по коридору администраторше сказал Майкл. Ответом был тяжелейший вздох, переходящий в удаляющийся стон. Майкл пожал плечами и вернулся в номер.
Канал, за который он заплатил ровно столько, сколько платил ежемесячно за шестьдесят с лишним каналов на родине, разочаровал своим однообразием и тематикой. Майкл посмотрел минут пять на групповую оргию, понял, что ребята устроились в эфире надолго, и выключил телевизор. Полистав несколько журналов, найденных в ходе поиска инструкции, Майкл не заметил, как задремал.
Разбудил его непрекращающийся однообразный собачий лай где-то под окном. Сквозь штору в комнату пробивался солнечный лучик. Майкл посмотрел на часы. Девять тридцать. Срочно нужно позвонить Ксении и договориться о встрече.
Ксения Базарова была немало удивлена утренним звонком. Она только что покормила дочь и уложила её спать. Самым удобным было встретиться с неожиданно напросившимся гостем прямо сейчас, пока девочка спит и не мешает спокойно поговорить. А разговор, судя по всему, обещал быть серьёзным. Канадец сказал, что возьмёт такси от «Интуриста», значит, самое большее через полчаса она увидит дальнего родственника Сашки. Подумать только! У Саньки объявились родственники за границей. И когда? Тогда, когда уже ничего нельзя исправить! Ну почему не полутора годами раньше? Возможно, она уехала бы и осталась жива. Пусть она бы жила далеко, но жила! Задумавшись, Ксюша не заметила как засвистел чайник. Спохватившись, чтобы не нарушить чуткий сон ребёнка, кинулась к плите и обожгла руку о струю пара, рвущуюся из носика. Чертыхнулась, села и заплакала.
Саша Свиридова была самой близкой подругой Ксении, не считая Ленки Петренко. Они все втроём дружили ещё со школы. Затем, хоть и поступили в разные ВУЗы, дружить не перестали.
Лена Петренко вышла замуж на третьем курсе и вскоре родила близнецов. Мальчишки были абсолютно не похожи друг на друга. Единственное, что у них было практически идентичным – их голоса. На расстоянии вытянутой руки, закрыв глаза, нельзя было угадать, который из братьев разговаривает с тобой. У Ленки была на редкость счастливая семья. Её муж на волне перестройки открыл мебельную фирму, которая уже более десяти лет держалась на плаву и даже приросла мебельной фабрикой. Лена, после академии искусств долго сопротивлялась рисовать эскизы диванов и столов, но пару лет безуспешных попыток продать свои работы, научили её мыслить практически. «Талант, если его нельзя продать - говорила она, - придётся пропить». Но столы, стулья, комоды и пуфики, эскизы для которых рисовала мадам Судакова по мужу, распродавались очень неплохо. Девчонки в шутку обзывали её «мадам Сундуковой», на что та совсем не обижалась.
У Ксении же первый ребёнок родился полгода назад. Вадим был третьим мужем Базаровой. Ксения не меняла свою девичью фамилию на мужнину, практично расценив, что мужей может быть много, и каждый раз менять фамилию просто не удобно. С первым мужем у Ксюши не заладилось сразу же после свадьбы, когда его мама взяла на себя роль главы их молодой семьи и буквально старалась во всём навязать своё мнение молодой невестке, наивно полагая, что та ещё ничего не может смыслить в житейских делах. Дорогая свекровь не приняла в расчёт, что родители Ксении перебрались в Москву, когда той лишь стукнуло 18, оставив дочери квартиру. Поэтому у Ксюши было достаточно времени понять, что это за штука – жизнь.
После первого развода Ксюша недолго оставалась одна. Женщина она была привлекательная, даже яркая. Зарабатывала, правда, скромно. До второго брака диетолог-эндокринолог Ксения Базарова работала в городской поликлинике, где и познакомилась со своим вторым мужем. Веня был бизнесменом. Он устроил жену консультантом в свой новый фитнес-центр, где Ксения стала получать достаточно, чтобы не просить у мужа денег на булавки. Прожив с Веней почти три года, Базарова стала подумывать о ребёнке. Финансовая стабильность, нетяжелая, скучноватая по сути работа располагали к переменам. Видимо это располагало не только Ксюшу. Однажды муж, сказав, что едет в командировку в Москву, вместо одной недели задержался на две. На работе «добрые языки» в отсутствие босса рассказали его благоверной о давнем романе Вениамина Валериановича и местной Джейн Фонды, преподающей шейпинг в том же клубе. Поняв, что в любом случае она проиграет, Ксюша решила опередить события, и пока её супруг в поте лица «трудился» в своей командировке, собрала свои вещи, кое-что из мебели, приобретённой в салоне «мадам Сундуковой», и переехала на свою квартиру, которую время от времени сдавала, пользуясь жилплощадью мужа, благо, что квартира в данный момент стояла свободная. Развелась и уволилась с работы Базарова без скандала, не хотела терять своё лицо. Как в то время ей было плохо, знали только её подруги, старавшиеся не оставлять Ксюшку надолго. Они приезжали каждый вечер и просиживали за долгими женскими разговорами, сводящимися к вечной мысли о том, что все мужики, хоть и хороши каждый по-своему, плохи одинаково, потому что все они сволочи.
Ксения достала школьный альбом с фотографиями. Вот девятый класс, это они с Санькой Свиридовой на линейке первого сентября. А в стороне Ленка кокетничает с Ванечкой-Китом из параллельного. А это Санькин день рождения во втором классе. Тогда ещё её папа с мамой были живы… Услышав звонок, Ксюша захлопнула альбом и пошла открывать дверь.
Объявившийся Свиридовский родственник Ксении понравился с первого взгляда. Хоть он и американец - подумала Ксюша – но вид у него вполне человеческий, глаза ясные и немного удивлённые. Ну конечно, приехал к нам, до сих пор в себя придти не может. Не в лучший момент приехал. Начало весны – самое грязное время в городе. Ну ничего, придёт май, всех служащих выгонят на субботники и город приобретёт вполне приличный вид.
- Хотите борща? – вдруг спросила Ксения.
- Да, не откажусь. Я очень люблю борщ.
- А вы что, ели когда-то?
- Да, Таня, моя жена готовит. Таня собственно и есть Сашина родственница, она русская, а я её муж. Я канадец.
- Я поняла. Вы хоть и неплохо говорите по-русски, акцент у вас самый настоящий английский.
- Спасибо. Вы очень хороший комплемент мне сказали. – улыбнулся Майкл.
- Ну проходите, будем есть борщ. Время-то к обеду идёт.
Майкл с любопытством осматривал типовую двухкомнатную квартиру. Там, за закрытой дверью, наверное, спит ребёнок Ксении. Саша сказала, что слышала по телефону детский плач.
- А почему же ваша жена не приехала? – поинтересовалась хозяйка, ставя перед гостем большую тарелку горячего варева.
- Она в положении, врач запретил ей любые дальние поездки, - соврал Макгилл.
- Майкл, я могу вас так называть?
- Да, да! Конечно.
- Так вот, Майкл, после вашего звонка я позвонила мужу, он сейчас на работе, рассказала, что вы должны скоро подъехать, и по какому поводу. Вадим сказал, что я не должна разговаривать с вами без него.
Макгилл вопросительно взглянул на Ксению.
- Вы уж не обижайтесь. Но в смерти Сани есть кое-что, что заставляет меня быть осторожной и взвешивать свои слова. А Вадим поможет мне контролировать себя. Тем более, что он знает эту историю не хуже меня. Вадим был частным детективом, которого я наняла, чтобы расследовать тот якобы несчастный случай. Так мы с ним и познакомились. Когда Сашкин муж наехал на Вадика…
- Сбил машиной?
- Нет. Наехал – это значит, припугнул тем, что отберёт у него лицензию. Так вот, когда Кирилл начал шантажировать Вадима, ему пришлось оставить это дело. Вадим бывший военный, заочно закончил юридический факультет, а когда уволился из армии, решил открыть агентство. Если его лишат лицензии, он сможет работать разве что вышибалой в каком-нибудь баре.
- Но для того, чтобы лишить лицензии профессионала, нужны веские основания.
- Вы не знаете, как умеет создавать любые основания наша доблестная милиция. А уж Кирилл-то бы нашел причину сделать по-своему.
- Вы недолюбливаете Сашиного мужа?
- Вы очень наблюдательны, - усмехнулась Ксения. – Я его никогда особо не любила, а после смерти Сани просто ненавижу. Но об этом давайте при моём частном детективе.
- Да, конечно, Ксения. А пока вашего мужа нет, не могли бы вы рассказать мне просто о Саше? Каким человеком она была? Показать фотографии. Только у меня просьба, позвольте мне записывать ваш рассказ на диктофон. Я ведь могу что-то не понять или не запомнить. А моя жена просила рассказать ей в подробностях.
- Нет! Это исключено! – Ксения замотала головой. Но, увидев расстроенное лицо Майкла, сказала. – Знаете, что мы с вами сделаем. Вы пишите мой рассказ на плёнку, но дадите её прослушать моему мужу, и если что-то ему не понравится, сотрёте. Такой вариант вас устраивает.
- Да, конечно!
Ксения убрала грязную посуду, вытерла крошки со стола и разложила альбом с фотографиями. Майкл достал диктофон и положил на стол.
- Вот это наш выпускной класс. Это я, это Ленка, а это Санька… Она была самой красивой девочкой в классе. Но мне кажется, что она этого никогда не понимала. Её с одиннадцати лет воспитывала бабушка. А бабушка у неё была такая моралистка. Не давай поцелуя без любви, береги честь смолоду и всё такое, понимаете? – Майкл улыбнулся и кивнул головой. – Одевала она её скромно. На пенсию и пособие за смерть родителей богато не разживёшься. Но красоту не спрячешь. В Сашку постоянно влюблялись мальчишки. А её бабушка считала, что внучка должна учиться, а все эти гулянки допоздна, катания с горок и вечерние посиделки в беседке во дворе только время и желание учиться убивают. Надежда Александровна была очень строгой старушенцией, и Сашка её боялась. Поэтому, чтобы не иметь проблем дома, как могла, отталкивала от себя поклонников. И к десятому классу оказалось, что все девчонки вовсю крутят любовь, а Сашка как белая ворона, к которой подойти боятся. Конечно, кому хочется быть отвергнутым. Но на Саньку никто не обижался. Она была очень добрая и отзывчивая. Ни с кем не конфликтовала. Вот Ленка Петренко всегда имела явное стремление к лидерству, права свои то там, то здесь качала. А Свиридова была труженицей. Сколько помню Сашку, она всё училась, училась. Но синим чулком не была. С ней было интересно. А вот это, – Ксюша ткнула пальцем в один из снимков, - Это и есть Кирилл. Это они ездили на неделю на море как раз после свадьбы. Ой! Вадим пришёл! Подождите, я встречу.
Майкл разглядывал фотографию. На высоком парапете над морем сидел мужчина, а между его коленей в лёгкой курточке стояла его Таня. По всему видно было, что снимок сделан ранней осенью.
- Привет, - раздалось где-то очень высоко под потолком.
Майкл оглянулся. Казалось, обладатель этого зычного голоса занял собой половину кухни, где расположились Ксения и Майкл. – Вадим, - протянул руку богатырь.
- Майкл Макгилл. – улыбнулся Майкл, почувствовав размер ладони и силу рукопожатия частного детектива.
- А это что ещё такое? – кивнул муж Ксении на диктофон.
- Вадя, мы с Майклом договорились, что ты всё потом проверишь и оставишь только то, что, считаешь, не сможет повредить никому.
- Это мудрое решение. А где Александра?
- Спит. И ещё, дай Бог, проспит около часу.
- Тогда давайте обедать, други. Я голодный.
- А мы уже! – улыбнулась жена, ставя перед Вадимом огромную миску борща.
- А водочку?
- Брось! Ты за рулём!
- Ну, мама, по стопарику! У нас же гость! – Как можно жалобнее пробасил Геркулес, за талию притянул к себе жену и поцеловал.
- Верёвки из меня вьёшь, - шутливо рассердилась Ксения, освободилась из объятий, и достала две стопки.
- А себе, мама?
- А ребёнка кто потом кормить будет? Карлсон, который живёт на крыше?
- Я тебе покажу Карлсона! – подмигнул Вадим Майклу, разливая холодную водку по стопкам. – Ну, давай, новообретённый канадский друг, за встречу!
Майкл посмотрел, как легко и быстро исчезло содержимое стопки в горле хозяина и подумал, что ему, однако, так не суметь. Отпил половину, сморщился и поставил недопитую стопку на стол.
- Хех! – хохотнул частный детектив. – Огурчиком, огурчиком ей помоги. У вас что, в Канаде водку не пьют?
- Пьют. Но разбавляют. Обычно водку добавляют в коктейли.
- Да вы, братцы-канадцы, травите себя! Водочку нужно пить чистую, сорокоградусную, с закусочкой, не спеша. И только в приятной компании. Вот как мы с тобой. – Вадим откусил половину сырой луковицы, у Майкла брызнули слёзы.
Закончив с обедом, хозяин предложил всем переместиться в комнату.
- Это без меня вам на кухне много места было, а мне здесь даже ноги вытянуть некуда.
- Ну вот, - продолжила свой рассказ Ксения, когда все удобно расположились в мягких «сундуковских» креслах. – Кирилл учился в нашей школе. На год старше нас. Впервые я заметила, что он нравится Сашке в девятом классе, когда мы ездили на картошку с десятиклассниками. У него была подружка из его же класса, и на обратном пути в автобусе они целовались, не обращая внимания ни на кого. У Саньки тогда резко упало настроение. Я видела, как она посмотрела на них и догадалась, что если бы Кирилл начал ухаживать за Свиридовой, никакая бабушка бы не остановила её. Но в этом отношении Сашка была скрытная. Даже с нами тогда не поделилась своими переживаниями. После десятого класса Кирилл поступил в какой-то институт, а мы остались в школе. Я думала, с глаз долой, из сердца – вон. Но это не про Саню. История продолжилась, когда она уже в фирме швейцарской работала. Деньги хорошие получала. Одевалась всегда очень хорошо и со вкусом. Однажды прибежала ко мне, глаза опухшие, румянец лихорадочный. Ну всё, думаю, заболела. Куда там! Она на свадьбу к какой-то девочке из той же фирмы ходила и там встретила Кирку. Он был со стороны жениха приглашен. Пришел, кстати, не один, с подругой. Ну Санька опять вся в слезах.
– Он на меня даже не посмотрел за весь вечер. А ближе к концу, когда начали уже разъезжаться по домам, посадил свою подругу на такси, пришел, взял салфетку с моей тарелки, стёр помаду с губ, улыбнулся мне так гаденько и сказал «мирси».
- А почему с подругой не уехал? – спросила я.
- Откуда мне знать? Пьянствовать дальше остался, наверное.
- Ну и зачем он тебе такой нужен?
- Нужен, Ксюшенька, нужен! Я вчера всю ночь проревела в подушку. Столько лет прошло, а у меня даже романа настоящего ни с кем не было, я о нём со школы забыть никак не могу. А он на меня – ноль внимания!
- А салфетку, значит, твою взял, чтобы поцелуи стереть.
- Я не знаю, что это значит. Скажи, это что-нибудь значит? Вот ты второй раз уже замуж собираешься, ты должна лучше знать этих мужиков.
- Я думаю, он хотел привлечь твоё внимание. А ты, по-видимому, шага навстречу не сделала.
- Как я могла сделать шаг? Я пошевелиться боялась, не то, что сказать ему что-то. Сидела там как дура, кол проглотившая.
- Саня, ты как четырнадцатилетняя девочка! Тебя бабушка воспитала неправильно. Она же тебе совершенно не привила навыков обращения с мужским полом!
- Ну что же мне теперь делать, Ксюша?
И она сделала. Видимо, настолько вот в ней эта страсть сильна была, что забыв все бабушкины уроки о женской гордости, достала через ту свою коллегу его телефон, позвонила и сама назначила ему свидание. Ну а Кирилл что, дурак что ли? Вполне обеспеченная красавица сама ему на шею вешается. Не сегодня, завтра бабуля в ящик сыграет, простите меня, Надежда Александровна! Невеста с квартирой, хорошей зарплатой. Где-то через месяц после похорон бабушки Кирилл перебрался к Саше. Сашка, конечно, обожала его слепо. Иначе бы увидела в нём то, что всегда замечали мы с Ленкой. Кирилл её не любил. Да он никого не любил. Единственная его любовь – деньги. Сам он зарабатывал мало, но Санькины деньги швырял направо и налево. А ведь они жили гражданским браком. Однажды он пришел ко мне в клуб и купил годовой абонемент. А надо сказать, что клуб у нас очень недешевый. Заплатить за несколько видов сервиса сразу может не каждый. Даже с Санькиной зарплатой это были ощутимые деньги. Я тогда сказала, что щедрая, мол, Свиридова. А он посмотрел мне в глаза так, будто я у него в кабинете на допросе сижу и говорит:
- Ты мне кто? Родственница? Чтобы деньги моей жены считать.
Я разозлилась и брякнула:
- Она такая же тебе жена, как мне.
На что он мерзко ухмыльнулся и сказал:
- А ведь это только от моего желания зависит. Так что Венины деньги считай, пока он при тебе. Или ты при нём. – чмокнул, будто послал воздушный поцелуй и отвалил.
Потом я узнала, что эти деньги Сашка откладывала на их поездку на Кипр.
- Ну, ничего, - вздохнула она, - я ещё накоплю, а Кирка на работе устаёт, пусть походит в бассейн и на массаж, ему полезно.
Я в тот раз на неё кричала, как никогда в жизни. Мы чуть не поссорились. Я обозвала его альфонсом. Пыталась ей доказать, что если бы Сашка получала простую зарплату, как я когда-то в поликлинике, то милый друг никогда бы не обратил свой ясный взор в её сторону. Она еле сдерживала слёзы и в заключение сказала:
- Я, Ксения, не обижаюсь на тебя только потому, что знаю, что ты меня любишь, и это говорит в тебе не зависть, а непонимание. Ты его не знаешь. У него очень нервная работа. Кириллу приходится общаться с отвратительными типами, копаться в человеческом мусоре. Он может казаться грубым, циничным, нечутким. Но я-то знаю, что он не такой! Это его защитный панцирь. А под ним он нежный как ребёнок. Поэтому раз и навсегда, если не хочешь потерять меня, давай оставим эту тему. Я не прошу тебя любить его. Я люблю его за весь мир. Но и ты постарайся не чернить его в моих глазах.
Так они и жили. Санька работала от рассвета до заката. Моталась по командировкам, училась. А он пользовался ей как удобной вещью. Частенько разъезжал по шашлычным. На свои что ли деньги? Так продолжалось довольно долго. Я спрашивала, когда они собираются оформить свои отношения, а Сашка только отмахивалась – вот, мол, ты, оформила два брака, но это не удержало тебя от двух разводов. А мы незарегистрированные, а столько лет живём вместе. На самом же деле мне казалось, что она просто боится выходить за него замуж. Может, где-то подсознательно она чувствовала неустойчивость их отношений, боялась себе признаться, что самая большая и единственная любовь в её жизни не стоит таких чувств.
Однажды мне позвонила «мадам Сундукова» и сказала, что хочет со мной поговорить о Саше. Лена приехала очень взволнованная. Сказала, что видела Кирилла с девушкой, они обнимались и целовались. Мы долго разговаривали, ругали этого паршивца и думали, стоит ли говорить нашей влюблённой дурочке. В итоге решили молчать, потому что верили в закон правды – всё тайное рано или поздно становится явным. А выступать в роли могильщиков пусть даже иллюзорного счастья нам не хотелось. Кирилл, видимо, очень осторожно встречался со своей дамой, потому что прошло достаточно много времени, прежде чем появились первые тревожные признаки.
В тот вечер Саша приехала ко мне очень поздно и сильно уставшая. Я жила одна и уговорила её остаться переночевать. Хоть ей до её дома рукой подать, она практически не держалась на ногах. Она позвонила Кириллу и сказала, что останется у меня. Ночью я проснулась от того, что Саша ходила по комнате. Она вышла на балкон и присела, смотря вниз. Я удивилась, ведь она так устала, что должна бы крепко спать, а она бродит. Спросила, всё ли с ней нормально. Сашка сказала, что её мучает бессонница. И это уже не в первый раз. Посидела немного и сказала, что пойдёт домой, там ей легче будет заснуть. Было уже часа три ночи, я пыталась её отговорить, пугала нехорошими приключениями на одно место, но убедить её было невозможно. Она всегда была очень упрямая. Сказала, что все приключения в такое время давно спят, поэтому ей совсем не страшно. Ночь майская, свежая, одно удовольствие пройтись по тихим улочкам. Я сказала, что раз так, удовольствие мы разделим. Проводила её до половины пути и взяла с неё слово, что как только она придёт, обязательно мне позвонит. Вернувшись домой, через несколько минут говорила с ней по телефону. Она была растеряна.
- Ты знаешь, Ксюш, а Киры нет. Куда он мог подеваться, я же говорила с ним вечером? Может он пошёл к тебе за мной, и мы разминулись?
Ну да, как же, я прекрасно представляла, где может быть наш герой-любовник, но Саньке начала плести что-то в утешение о друзьях, о возможном позднем звонке и так далее. Да, мы с Кирой были не оригинальны. Придя поутру домой, он не придумал ничего лучше моей версии. Вечером позвонил друг, пригласил в гости, Саше он перезванивать не стал, думал, что мы уже спим.
В то лето у Саши было очень много работы. Она готовила какой-то контракт для питерской фирмы. Мы с Леной её почти не видели. В конце июля она позвонила, сказала, что приглашает нас на свадьбу, которая состоится через три дня. Мы с Ленкой были просто ошеломлены. Они прожили с Кириллом почти десять лет и вдруг решили расписаться. Я спросила, почему так скоропалительно. Саша рассмеялась, сказала, что девять лет – это достаточный срок для того, чтобы принять такое решение, но на свадьбе она расскажет нам об истинной причине. Мы тогда решили, что она, наверное, забеременела, и даже обрадовались. Но рано.
Новость о страховке меня не только не обрадовала, но и ещё больше убедила в корысти жениха. Случись что с Сашкой, он бы ещё несколько лет мог получать неплохие денежки. А после нелюбимую жену-инвалидку не жалко было бы и бросить. В случае же Сашиной смерти Кириллу доставалась крупная сумма сразу.
Через месяц после свадьбы Саша поехала в Питер на несколько дней дорабатывать проект договора. И вот после этой поездки она приехала совершенно другая. Она всегда много работала, но не была такой нервной и вспыльчивой. Усталой – да, но не дёрганой. Я ей тогда намекнула, что пора послать её швейцарцев куда подальше, недаром они её жизнь застраховали, скоро все соки выпьют. А она сказала, что неплохо отдохнула в Питере и, похоже, что избавилась от бессонницы, которая мучила её на протяжении всего лета. Она ведь уже на снотворное подсела. А тут похвасталась, что видит роскошные сны. Правда, одни и те же.
- А что она видела, Ксения? – Майкл знал ответ на этот вопрос, но хотел убедиться.
- Я спросила её тогда, не надоедает ли ей смотреть один и тот же сон. А она сказала, что он не совсем один и тот же. Ей снился водопад, вроде как она жила возле водопада. И каждую ночь она жила в своём сне другой жизнью, будто сериал про себя смотрела.
- Представляете, девчонки, - рассказывала Саша, - это самое красивое место на земле. А может быть это где-то в раю. И почти каждую ночь я живу в этом раю. И мои сны не обрываются и не повторяются, они как история продолжаются, события в них развиваются, и мне интересно. Я теперь обожаю спать.
- В твоих снах есть мужчины? – лукаво спросила мадам Сундукова.
- Есть. Один. У меня с ним роман.
- Уж не знаю, кого благодарить – Бога или черта, что ты хоть во сне изменяешь своему альфонсу, - Ленка сказала и осеклась. Это была запретная тема. Мы переглянулись, а Сашка, как ни в чём не бывало, заявила:
- Похоже, вы были правы, подруги, мой благоверный мне изменяет. Надо было побывать в раю, чтобы понять это.
После той поездки я стала подозревать, что с Санькой что-то не в порядке. Иногда мне казалось, что у неё поехала крыша. Иногда она была очень спокойной, какой-то мечтательной, но не похожей на себя. Было в её мечтательности некое сладострастие. В такие периоды она любила рассказывать свой «райский» сериал. И действительно, это не было похоже на сон. Мы даже посоветовали ей романы начать писать. В этом сне было всё. Любовь, ревность, страсть. Мужчина ради неё готов был убить свою жену.
А иногда она прибегала очень возбужденная, ругала свою жизнь, которую бросила под хвост этому мартовскому коту. Саша была уверена, что у Кирилла есть другая женщина. Она рассказывала о том, что находит светлые длинные волосы на его милицейской форме, а он врёт, что ехал в машине сослуживца, в которой тот возит жену – блондинку.
Постепенно я стала замечать некоторую связь её снов и реальности.
К примеру, сегодня мечтательная Саша рассказывает о том, как завела в своём сне рыжего кота.
- Рыжая шерсть очень заметна на тёмных носках. Только слепая не обратит внимание, и только дура не догадается, что её муженёк снимал где-то ботинки. А где снимал ботинки, там и всё остальное. – демонически улыбается Саша.
А на завтра она влетает как фурия:
- Ксюша, я похожа на дуру? Как ты думаешь, я в состоянии отличить шерсть животного от простых ниток? Он говорит, что это чехлы в машине лезут! А почему тогда у него эти «чехлы» на носках? Он в машине ботинки снимает и калачиком на сидении сворачивается, когда на задержание едет? Это он у одной и той же бабы бывает! Ну, ничего, я ему кислород-то перекрою. Денег я ему уже не даю. Посмотрим, как долго его любовь проживёт без капиталовливаний.
Как-то я спросила её, зачем она хочет, чтобы в её сне жена её любовника подозревала мужа в измене. Сашка улыбнулась и сказала:
- Потому что я хочу отравить её жизнь. Я ненавижу эту дуру. Она незаслуженно имеет то, что должна иметь я. Он не любит её. А бросить не может. Поэтому я, как могу, стараюсь приблизить финал.
- И что будет, когда он достанется тебе?
- Не знаю. Может, начнётся другой сон.
Реальность и сон продолжали развиваться параллельно.
- Сегодня, пока мой любимый был в душе, я положила в его носок прядь своих спутавшихся волос. У него жена носит короткую стрижку, если она их обнаружит внутри носка, ему не отвертеться. – Это она про свой сон.
В другой раз:
- Ксюша, это перешло все границы, и я его выгнала. – Это уже относилось к Кириллу.
- Господи, что произошло?
- Я нашла прядь светлых длинных волос в его носке. Как они попали туда? Очень просто они попали туда! Они прилипли к его влажной ноге после душа, который любимый Кира обожает принимать после секса. Но в моей квартире некому раскидывать крашенные пряди!
Она его действительно выгнала. Но не надолго. Несколько дней одиночества, Кирин звонок. Он позвонил якобы спросить, как она. Поговорили, и она разрешила ему вернуться. Я не могла поверить. Через неделю она пришла рассказать мне очередной сон.
- Знаешь, Ксюш, чем хороши сны? В них можно быть кем угодно. Даже преступницей.
- Ты решила убить своего любовника? Для пущего эффекта возьми в постель нож для колки льда. Помнишь, как в «Основном инстинкте»? Мне кажется, твой сон начинает тебе надоедать.
- Ничего подобного! Он становится всё интереснее. Мы задумали убить его жену и получить всё её состояние. Она невероятно богата. Что толку от того, что я получу бедного мужика? Уж лучше сразу – в дамки.
- А тюрьмы там, у твоего водопада, нет?
- Не язви. Мы всё продумали. Это будет выглядеть так, словно она сорвалась с обрыва. Но теперь нам на время придётся расстаться, чтобы не вызывать подозрения.
- И ещё не забудь, что вам и после придётся отказаться от встреч.
- Это ещё почему?
- Ну, как! Если вдовец сразу же после смерти любимой супруги прыгает в койку к привлекательной шатенке, это наводит на нехорошие мысли.
- Да, а ты соображаешь! Мы обговорим это.
Мне часто казалось, что она относится к своим снам серьёзнее, чем следовало бы. Это походило на помешательство. Я уже хотела посоветоваться со знакомым психиатром, когда всё закончилось. Саша стала спокойной и задумчивой. Про сон перестала рассказывать. Когда мы спрашивали, отмахивалась, типа, поиграли и хватит! Что-то её угнетало. Однажды она пришла под вечер немного выпившая, сказала, что на работе отмечали день рождения шефа. Долго молчала, а потом выдала:
- Ксюшка, я думаю, Кирилл хочет меня убить.
- Откуда такие дикие мысли?
- Я больше не замечаю никаких признаков того, что он встречается с женщиной.
- Ну, ещё бы! Во-первых, ты перестала финансировать его забавы. А кому он без денег нужен, кроме тебя. Во-вторых, после того как ты его выгнала, он мог почувствовать разницу, что значит жить с богатой женой в уютной квартирке или жить с родителями в отдалённом от центра районе, добираться на работу и с работы в общественном транспорте и стирать себе носки. Ещё бы после этого он не припух.
- Нет, я чувствую, что что-то не так. У нас в доме ледяная стужа. Глыбы! Айсберги недоверия! Он прячет глаза. Он перестал смотреть мне в глаза. Говорит со мной ласково, а сам смотрит куда-то в сторону.
- Ему стыдно.
- Нет. Он боится.
- Боится чего?
- Что я увижу в них желание моей смерти.
- Саня, давай я поговорю со своим хорошим знакомым психотерапевтом…
- Ты думаешь, я сошла с ума? Тогда объясни мне, зачем он приволок в дом этот баллон?
- Какой баллон?
- Газовый. Большой, красный. Как у Ленки на даче.
- Ну а ты спросила, зачем он его притащил?
- Конечно спросила.
- И что он ответил?
- Сказал, что отвезёт его завтра, в субботу, к другу за город. Ты понимаешь, что он никогда никому не возил никакие баллоны.
Саша ушла. Я так и не смогла успокоить её. А на следующее утро я волосы рвала на себе от горя и бессилия. Ведь я могла уговорить её остаться у меня.
- Ну что, друзья-мемуаристы, - заглянул в комнату Вадим. Он держал на руках очаровательное создание, улыбающееся и тянущее ручонки к маме. – Мы кушать хотим!
Ксения пошла кормить дочь в спальню, а Вадим остался с гостем.
- Ксюшка тогда была просто горем убита. Когда пришла к нам в сыскное агентство, всё время плакала. Пока рассказывала, плакала, пока бумаги подписывала, плакала. А ведь прошло уже больше месяца, как Сашу Свиридову похоронили. Она сразу сказала, что подозревает Кирилла в убийстве и хочет найти доказательства. Дело в том, что милиция это дело закрыла почти сразу же. Но вот страховая компания расследовала почти месяц. В итоге пришли к тому же выводу. Но основные материалы следствия они получили в прокуратуре, место пожарища к их приезду уже вычистили, остатки трупа кремировали. Им предоставили все протоколы досмотров, заключения технической экспертизы, которая якобы точно установила причину взрыва. А кто их знает, было ли что-то там фальсифицировано или нет? Кирилл заявил, что это Саша приобрела газовый баллон, потому что Лена жаловалась, что у неё на даче закончился, а новый съездить купить времени всё нет. Я, конечно же, разговаривал с Сундуковой, Тьфу ты! С Судаковой. Она действительно говорила, что баллон закончился и надо бы купить и отвезти на дачу. Но это было ещё в августе. А этот злосчастный баллон взорвался в октябре. Грузчики из доставки газа опознали Сашу по фотографии. Якобы она заказывала и принимала у них баллон. Графологическая экспертиза Сашиной подписи на бланках заказа и приёма груза подтвердила её подлинность. Ксения больше верит в нечистоплотность нашей доблестной милиции, чем свидетелям в этом деле. Она уверена, что Кирилл как представитель правоохранительных органов мог запугать их. У нас ведь если любого копни, грешки найдутся. А кому хочется из-за чужих дел себя подставлять. Дешевле ложью откупиться.
- Но ведь это лжесвидетельство перед законом!
- Да, только доказать это практически невозможно. Кто сможет опровергнуть слова этих свидетелей? Разве что сама Саша – грустно усмехнулся Вадим.
- Значит, тело кремировали? - Майкл встал и подошел к окну.
- Да какое там тело! Там практически одни головёшки остались. Полыхало как в самом крематории. Во всех квартирах, которые примыкали к свиридовской, проводка сгорела, несколько стен потрескалось, я уж не говорю о стёклах. В Сашиной же квартире Кириллу пришлось заменить целиком одну панель. Дом-то не новый… Я так думаю, что коли он эту страховку получил, так половину, наверняка, вложил в ремонт.
- Ксения сказала, что Сашин дом не так далеко отсюда.
- Да, если дворами пройти напрямик, минут за пять добраться можно. Я могу проводить.
- Спасибо, Вадим. Я, пожалуй, сегодня не готов. Столько информации. У меня остался всего лишь один вопрос. У Саши остались дети?
- Насколько я знаю, нет.
- Какие дети, - в комнату вошла Ксения с малышкой на руках. – Сашке рожать-то некогда было. Да и для кого? Для этого… Слов нет! - она махнула рукой, опустила дочь на диван и села рядом.
- Понимаете, почему я спросил. Мы писали Кириллу. То есть писали Саше, но ответ получили от её вдового мужа. Он написал, что у Саши остался сын и даже прислал метрику.
- Что?!! – Ксения чуть не захлебнулась от возмущения. – Вот гад! Я так и знала, что этот мерзавец ради денег на любую подлость пойдёт.
- Я так думаю, что Кирилл не ожидал, что мы можем приехать и лично убедиться. Ведь Канада так далеко…
- Да и уж тем более не ожидал, что вы меня найдёте. Кстати, а как вы узнали про меня? – Ксения сама удивилась, как раньше это вопрос не пришел ей на ум.
Но на этот вопрос Таня придумала целую легенду о посещении Майклом школы и разговоре со старой учительницей, которая и назвала имена Сашиных подруг и даже дала адрес Ксении.
- Да, наша Фаина Ильинична нас всех помнит. Я такая свинья, не виделась с ней уже лет пять. Надо будет зайти в школу с восьмым марта поздравить.
- Ксения, а я могу попросить Вас об одном одолжении.
- Да конечно, если в моих силах.
- Вы не могли бы отсканировать мне некоторые ваши фотографии?
- Запросто! Вадим завтра возьмёт их в офис и сделает. Правда, папуля?
- Ну, неужели! – широко улыбнулся великан.
- А с Вами, Вадим, я бы хотел заключить контракт.
- Кого-то ещё хотите найти или собираетесь дальше копаться в этом деле? Если второе, то я – пасс. Вам Ксения не сказала, почему я оставил его?
- Да, сказала, но я по другому поводу… Видите ли, как я уже сказал, Кирилл прислал нам копию метрики сына Александры Свиридовой. Мы бы хотели узнать, существует ли такой ребёнок. Если это не сын Саши, как могла появиться метрика? И где этот малыш находится сейчас? У меня есть его фотография. – Майкл открыл сумку.
- Погодите, - остановил его частный детектив. – Давайте сделаем так. Вы приезжайте ко мне завтра в офис, там мы обо всём договоримся, если вас устроят мои условия, подпишем контракт. Там и покажете все свои вещественные доказательства.
Тепло попрощавшись с молодой семьёй, Майкл вернулся в гостиницу. Ему очень хотелось спать. Часы показывали лишь начало четвёртого пополудни. Звонить в Торонто сейчас – это значит поднять Таню с постели. Нет, так не пойдёт, ей нельзя волноваться и нужно высыпаться. Она в последнее время стала быстро уставать, даже днём иногда может прилечь и заснуть на час-полтора. А если рассказать ей всё, что узнал таким ранним утром, она и спать больше не ляжет. Будет бродить, как лунатик, и думать, переживать. Решено, звонить нужно не раньше восьми. Майкл прилёг на кровать, перемотал плёнку в диктофоне и включил его. Он вроде бы всё понял, но ему хотелось послушать рассказ Ксении ещё раз, ведь он мог пропустить какие-то детали…Звонко цокнули рюмки с водкой… «… Огурчиком, огурчиком ей помоги…». Но Макгилл уже не слышал этого, он спал крепким здоровым сном.
Глава 13.
Россия. Март 2004.
- Чёрт! Принесло этого канадского родственника! Хоть бы за месяц предупредил. А всё твоя идея с этим ребёнком! Где мы теперь ему наследника возьмём? – Кирилл сидел на кухне, на табурете, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. – Он просил встретиться не позже завтрашнего дня, потому что послезавтра улетает обратно. Я не могу ему отказать, он заподозрит, что здесь что-то неладно. Он специально приехал посмотреть на Сашкиного сынка. А сыночка-то тю-тю… - Кирилл картинно развёл руками.
- Кирилл, ты, как всегда, начинаешь паниковать раньше времени…
- Зато ты у нас, такая хладнокровная, часто просто не к месту.
- Что ты имеешь в виду?
- Постель я имею в виду! Постель, милая! Нашу супружескую постель!
- Не начинай! У тебя всё сводится к одной мысли.
- Ещё бы! И куда только подевалась твоя кошачья страсть? Никак придавило её штампом в паспорте? Или тебя возбуждают только чужие мужья? Пока я был на Сашке женат, из твоей постели не вылазил, а теперь затащить тебя туда не могу.
- Слушай, дорогой, ты бы прекратил истерику, – миловидная блондинка перестала ковыряться в тарелке с салатом, поставила её в раковину, открыла форточку и, закурив, забралась с ногами на широкий подоконник. – Давай лучше подумаем, что мы можем сделать до завтрашнего дня. В котором часу придёт твой богатый родственник?
Майкл повесил трубку и усмехнулся. Значит, завтра ему предстоит увидеть спектакль и оценить игру исполнителя. В том, что ему предъявят фальшивку, он не сомневался и заранее настроился на развлечение. Позвонив Тане, Макгилл рассказал последние новости, умолчав только о водопаде. Майклу казалось, что этот сон имеет какую-то зловещую власть над его женой. Он не мог найти рационального объяснения мистической связи Сашиных снов и последовавшей за этим трагедии. Сны будто подсказывали Саше, что нужно делать для того, чтобы разоблачить неверного мужа. Странно, что она сама не замечала их связи с реальностью.
На следующий день Майкл зашел к Вадиму, подписал контракт с сыскным агентством и изложил суть дела.
- Ты понимаешь, что для того, чтобы заявить права на наследство, Кириллу придётся предъявлять настоящую метрику. Поэтому у меня есть основание полагать, что данная копия сделана с оригинала, не с фальшивки. Я бы хотел, чтобы ты разузнал, откуда появилась эта метрика. Может быть есть вероятность найти малыша, фото которого Кирилл прислал нам. Я сейчас направляюсь к нему, и если будет что-то новое интересное, позвоню. И ещё одно задание, Вадим, но это уже касается Саши Свиридовой…
Вадим отрицательно покачал головой.
- Подожди, ты не понял, я не хочу расследовать её гибель. Меня интересует вот какой вопрос. Саша тем летом ездила в Петербург. Я бы хотел знать, что произошло с ней там. Почему она приехала оттуда другая?
- Это дело не на один день. Вероятность найти что-нибудь очень мала, столько времени прошло! Затраты будут очень большими.
- Я понимаю, - погрустнел Майкл. - А что можно узнать в ближайшее время?
- Составить сводку событий, происшествий за тот период по Питеру.
- Хорошо. Хотя бы это…
Майкл узнал бывшие Сашины окна по новой панели, которая была заменена после пожара и выделялась из всего дома, как будто в мозаику кто-то вставил квадратик другого цвета. Поднявшись на четвёртый этаж, Макгилл нажал кнопку звонка. Дверь распахнулась, спустя несколько секунд. Его ждали. На пороге он увидел очень привлекательную молодую женщину с роскошными светлыми кудрями, спадающими по плечам до самой талии. Она улыбнулась ослепительной улыбкой и сделала пригласительный жест.
- Добрый день! Входите! Вы Майкл! Кирилл сказал, что вы хорошо говорите по-русски?
- Добрый день. А мне Кирилл не сказал, что живёт не один. А где он сам?
- Он выскочил буквально на минуту в магазин. Как всегда в последний момент обнаружилось, что забыли купить хлеб.
Майкл вошел в дорого обставленную комнату, посредине которой стоял стол, накрытый для праздничного обеда.
- А у вас праздник? – удивился канадский гость.
- Конечно праздник! - очаровательно улыбнулась хозяйка. – Не каждый день к нам приезжают гости из-за океана.
- Так это вы ради меня? – сделал вид, что смутился, Майкл.
- Ну, скажем так, ради Вас и по поводу!
- Извините, я не знаю вашего имени.
- Ой, это Вы меня извините! Светлана. Жена Кирилла.
- Но Кирилл писал нам, что не женился после смерти Саши.
- Но Вы, как мужчина, должны его понять, - Светлана присела на подлокотник кресла, в котором устроился Майкл. – Он молодой, здоровый. Сколько не горюй, природа берёт своё. Да и ребёнку нужна мать, согласитесь.
Майклу неудобно было разговаривать, когда молодая женщина сидела в такой близости и сбоку от него. Попробовав повернуть голову, он чуть было не уткнулся в её роскошные груди. Смутившись, попробовал отстраниться, но тут прозвенел звонок.
- Видите! Я же вам говорила, он отлучился на минутку! – Светлана вскочила и побежала открывать дверь.
Пока хозяйка встречала мужа, Майкл огляделся, постаравшись найти признаки присутствия ребёнка. Фотография на стене. Ещё одна за стеклом книжного шкафа. На обеих малыш был снят один крупным планом. В углу на кресле несколько мягких игрушек. В комнату вошел Кирилл.
- Привет, – протянул он руку. Майкл пожал, заметив, что она холодная и сухая. Надо же! Совсем не волнуется аферист!
- Рад видеть. Хоть мы и встретились при очень невесёлых обстоятельствах, жизнь продолжается! Только я не вижу мальчика. – улыбнулся очень искренней улыбкой Макгилл.
- Максим спит в соседней комнате. У него послеобеденный сон-час. Только что лёг перед Вашим приходом.
- Но я могу на него взглянуть?
- Да, конечно.
- Он не проснётся?
- Надеюсь, что нет. Он спит крепко. Пойдёмте.
Кирилл показал на дверь в другом конце коридора. Майкл вошел на цыпочках и приблизился к детской кроватке. На подушке мирно посапывал золотокудрый малец. Оглядев комнату, Майкл так же осторожно вышел за дверь.
- Ну как? Красавец? – беззвучно прикрыв дверь, спросил Кирилл.
- Очень миленький! Он блондин! Мне показалось, что Саша не была блондинкой. Да и вы скорее шатен.
- Да… Но моя мама – блондинка. Он в бабушку.
- Ах! Понятно откуда такие прекрасные кудряшки. У вас есть фотоальбом?
- Да есть. Только многие из Сашиных фотографий испорчены. Знаете, что здесь было… Пожарные выкидывали мебель в окна, чтобы не разгоралось, заливали всё водой. Кухня и эта вот комната горели страшно. Что-то сгорело, что-то водой залило.
- А та фотография, которую Вы нам прислали? Она была в отличном состоянии.
- Это я у своей матери попросил. Сделал копию.
Майкла поражала уверенность, с которой держался Кирилл. Если бы Макгилл не знал наверняка, что его жена не рожала, то готов был поверить в это представление. Но откуда ребёнок? Возможно, это ребёнок Светланы. Всё выглядело очень правдоподобно, но всё же что-то настораживало его. Что? Он рассматривал фотографии в фотоальбоме, когда в комнату вошла жена Кирилла, неся большую тарелку с горячим, источающим аппетитный аромат, мясом, и пригласила всех к столу.
За столом Кирилл рассказывал о Саше с теплом и нежностью, и Майкл уже было начал сомневаться в обоснованности негативного отношения к нему Ксении. Светлана постоянно кивала головой, словно соглашаясь с мужем.
- Саша была очень доброй женщиной. Никому не могла отказать в помощи. Вот и той осенью её подруге вдруг понадобился этот баллон…
В течение всего обеда Майклу приходилось отклонять настойчивые приглашения хозяев выпить. Несмотря на отказы гостя, хозяин не стесняясь наливал себе рюмку за рюмкой. Светлана же, выпив немного, убрала свою стопку. Кирилл становился всё разговорчивее.
- Знаешь, как я любил Саньку, - перешел он на «ты», в одиночку выпив «на брудершафт», - я её на руках носил! Я на трёх работах вкалывал, чтобы она могла себя чувствовать настоящей женщиной. – Светлана незаметно пнула его под столом. – А что? Ну да, нам, ментам, нельзя. Но я ради любимой женщины не пожалею ни здоровья, ни карьеры.
- Извините, не покажете мне, где ванная комната? – дождавшись паузы в излияниях пьянеющего служителя закона, спросил Макгилл.
- Да, конечно, я вас провожу, - встала хозяйка.
Зайдя в ванную, Майкл достал из кармана диктофон и переставил кассету. Он не собирался спрашивать разрешения на запись у хлебосольного семейства. Пусть не смущаются, играют в полную силу. Вернувшись в комнату, он увидел Кирилла, полулежавшего на диване. Светлана прибирала со стола.
- Вы знаете, Майкл, Кирилл очень устаёт на работе. Не каждый день можно вот так расслабиться. Он сегодня ради вас взял отгул. У него этих отгулов накопилось уже на два отпуска. А когда отдыхать? Работать некому…
- Зайка, ты меня так хорошо понимаешь. – полусонно улыбнулся ударник невидимого фронта.
- Но что это мы всё о нас да о нас. Майкл, расскажите, как там, в Канаде? Как ваша супруга? Или это не очень приятная тема для разговора? – спросила Света, устроившись в кресле напротив гостя.
- Но почему же? – удивился Майкл и тут же опомнился, вспомнив о легенде. – Вы понимаете, Светлана, когда человек долго и неизлечимо болен, привыкаешь к мысли, что скоро придётся расстаться.
- Ох, как я вас понимаю!
- Вы пережили подобное?
- Нет. Но я способна понять чувства любящего человека.
Со стороны дивана раздался храп. Светлана бросила на мужа взгляд, в котором Майклу показалось, было больше презрения, чем любви.
- Пойдёмте на кухню. Пусть он поспит. Частые ночные дежурства, нервная работа…
Майкл согласно кивнул. Светлана зачем-то взяла его за руку, будто по дороге в кухню он мог сбежать. Не отпуская его руки, усадила его на табурет и села напротив.
- Вы меня должны понять, Майкл. Жить с милиционером - дело непростое. Майкл очень изменился после смерти Саши.
- А Вы знали его до этого?
Светлана смутилась, но сразу же нашлась:
- Да, мы встречались по работе.
- Вы тоже работаете в милиции?
- Нет, я работаю в ЗАГСе. Запись актов гражданского состояния… Но это не важно. Знаете, сколько сил я отдаю им – Кириллу и Максимке. Мальчик для меня как родной сын. Он любит меня больше, чем своего отца. И вобще… - она махнула рукой. – Извините, Майкл меня за мою слабость. Я просто устала. – красавица встала, подошла к окну и взяла пачку сигарет. – Курите? – Макгилл отрицательно покачал головой. – А я курю. Нервы успокаивает.
- Какие трудности у Вас, Светлана. Я не очень хорошо понимаю. У Вас нелады в семье?
Светлана затянулась и посмотрела на гостя, как будто что-то обдумывая, потом решилась.
- Когда в стране порядка нет, это и на семью действует. Каждый день я просыпаюсь с мыслью, какую ещё пакость приготовило нам наше любимое правительство. А бандитизм? Кирилл постоянно ходит под пулями. День прожили. Вернулся живой. Ну и хорошо! Ну и счастье! Когда я смотрю на Максимку, думаю, что ели он полным сиротой не станет, то единственный путь жить в достатке – это стать бандитом. Вы хотите, чтобы ваш племянник вырос бандитом?
- Нет. Но разве нет выхода?
- Есть! Конечно есть выход! Скажите, Майкл, на сколько серьёзно вы относитесь к нашей… То есть к судьбе Максима.
- Достаточно серьёзно…
- Тогда вы, возможно, поймёте, что единственный путь спасти его – это вывезти его из этой страны.
- Как? Нелегально? – опешил Майкл.
- Ну почему нелегально?! – Светлана бросила на гостя взгляд сверху вниз, который говорил о том, что она была лучшего мнения о сообразительности дальнего родственника. – Вы можете каким-то образом организовать наш переезд в Канаду.
- Ваш?
- Ну да! Не станете же вы разлучать мальчика с его семьёй.
- Да… Конечно… Я об этом как-то не подумал. У нас были другие планы…
- Какие же?
- Жена хотела завещать племяннику кое-какое состояние…
- Понятно. Но это состояние в России пропадёт. Здесь на любой лакомый кусок найдётся достаточно хищников.
- Неужели всё так плохо?
- Ужасно! Майкл. У-жас-но! Вы, видимо, мало знаете Россию.
- Я?…
- Ну, это сразу же видно. Во что, вы думаете, обошелся мне сегодня обед? В половину Киркиной зарплаты!
- Не может быть. – Майкл не ожидал такого наглого натиска.
- Это Кире хорошо, он не задумывается о продуктах. Он приходит и требует. А я теперь до получки буду занимать и перезанимать деньги, чтобы семью прокормить.
Майкл смотрел на Светлану и не переставал удивляться. Её слова не очень-то вязались с её внешним видом. Отлично сидящие, очевидно, что недешевые джинсы, бриллиантики в ушках, сигареты Dunhill…
- Я готов Вам помочь, Светлана, но прежде мне нужно всё обдумать и посоветоваться с женой.
- Но конечно же я Вас не тороплю, Майкл. Мы и так благодарны за ваше внимание к нам. –Тон её опять сменился с обличительно-раздраженного на певуче-масленый. Она подсела к Макгиллу и снова взяла его руки в свои. – Я лишь беспокоюсь о будущем мальчика. И верю, что такой благородный человек, как вы, мистер Макгилл, - она улыбнулась, постаравшись вложить в свою выразительную улыбку всё очарование, на которое была способна, - такой благородный и чуткий человек в состоянии понять хрупкую женщину.
Разговаривая со Светланой, Майкл постоянно прислушивался, не проснулся ли малыш. Это избавило бы его от дальнейших излияний хозяйки, которые были ему почему-то неприятны. Слишком уж нарушала Светлана его личностное пространство своей чрезмерной близостью, нечаянными и преднамеренными прикосновениями. Казалось, она давит на него больше своими прелестями, чем своими доводами.
- А Максим долго ещё будет спать? – вдруг невпопад спросил Майкл. Женщина недовольно посмотрела на него.
- Я думаю, долго. Вы ждёте его пробуждения?
- Я бы хотел, но неудобно стеснять Вас.
- Да… Вобще-то, я думала заняться делами…
Майкл понял, что хозяйка не против, если он откланяется прямо сейчас.
Выйдя на свежий холодный воздух, Майкл поднял взгляд на окна. Светлана стояла у занавески и помахала ему рукой.
Вернувшись в гостиницу, Макгилл прослушал запись разговоров с Кириллом и его женой. Да, странные люди. По всему видно, что они не бедствуют. Но Светлана явно даёт понять своё желание покинуть родину, преувеличивая свои проблемы и играя на родственных чувствах к малышу. Как же они собрались вывезти за границу чужого ребёнка? Кирилл показал Майклу Свидетельство о рождении Максима, но у Макгилла не было предлога взять его хотя бы на день, чтобы определить подлинность. Но если бы дошло до иммиграции, поддельное свидетельство в посольстве не прошло бы. Никто бы не стал так рисковать. Очевидно, что свидетельство настоящее. Посмотрим, что разузнают частные сыщики.
На следующий день, ближе к вечеру позвонил Вадим и предложил встретиться через час в гостинице Майкла. Они расположились за столиком в баре, Майкл заказал себе пиво и чай с лимоном для Вадима, так как тому предстояло ещё вести машину.
- Ну что, горячий канадский парень! – широко улыбнувшись, пробасил великан. – Я сегодня буду спать спокойно, потому что отработал свой хлеб честно. – Вадим вытащил из дипломата папку и положил перед Макгиллом. – Вот, взгляни. Здесь полный отчёт, важные моменты, особо интересующие тебя, выделены. Это фотографии мальчика и его мамы… Это копия акта коммунальной службы… - Майкл вопросительно поднял брови.
- Ну, хорошо, чтобы ты сильно не мучался со всей этой русской писаниной, я тебе вкратце опишу ситуацию. – Смилостивился частный сыщик. – Видимо, Кирилл очень хочет получить кусок канадского пирога. Понимая, что, вероятно, Сашины родственники не захотят одарить вдовца их племянницы, он решает, что родной крови они отказать не смогут. Но Саша не имела детей. А кто это может знать на другом конце земного шара? Да никто, тем более, если есть ребёнок и есть метрика. С метрикой всё очень просто. Жена Кирилла, Светлана Мещерякова, работает в районном отделении ЗАГСа, где два года назад произошло затопление по причине засорения канализационных труб. Вот это и есть тот самый акт. А вот эту бумажку, - Вадим положил перед Майклом копию какого-то документа, - я достал с огромным трудом. И с лишними расходами. Пришлось дать на лапу. Это опись документов, которые были списаны за негодностью в результате того потопа. Вот, посмотри, здесь указаны Свидетельства о рождении, серия такая-то, номера с такого-то по такой-то. Понимаешь?
- Светлана украла эти документы?
- Украла или нет, я не знаю, но то, что какие-то из них, как показывает серия и номер нашей метрики, не были уничтожены, это очевидно. Всего таких свидетельств шестьдесят три. Представляешь, как можно на них нажиться? Работнику ЗАГСа ничего не стоит выписать липовое свидетельство и шлёпнуть на него печать. И вот уже у Саши есть сын. Сложнее достать самого ребёнка. Но и тут мадам Мещерякова не теряется. Узнав, что приезжает канадский родственник, она заимствует на время твоего визита сына своей сестры. Через час после того, как ты вышел от Исаченко, Светлана отвезла мальчика обратно к матери, которая живёт на окраине. Вот адрес. У неё, кстати, это уже пятый ребёнок от пятого мужа, и если бы встал вопрос вывоза его за границу, она бы не раздумывала. Вот, видишь, фотографию. Светлана стоит рядом с такси, отдаёт Максима своей сестре, а это следующий кадр – она передаёт мамашке малыша зелёненькую бумажку.
- Доллары?
- Угу! Точно! Если она смогла купить малыша на несколько часов, то почему бы не купить его на более длительный срок, естественно, за большую цену?
- Понятно. Спасибо, Вадим, ты мне очень помог.
- Та-а-акс… А вот это, - Вадим достал большой желтый конверт. – Это твоё второе задание. Мой человек перелистал весь Интернет, и просидел в архивах за подшивками газет. Это всё, что мы смогли раздобыть по Питеру. Плюс милицейская сводка.
- Как вам это удалось? – удивился Майкл.
- Секрет фирмы – подмигнул богатырь и, вставая, хлопнул Макгилла по плечу. – Ну, ладно, изучай. Тебе тут чтива до ночи хватит.
- Я очень благодарен тебе, Вадим и твоей жене тоже. Это твой гонорар и вот, - Майкл протянул пакет, который Таня специально собрала для Ксении и ребёнка. – Это так, канадские сувениры. Надеюсь, вам понравится.
Поднявшись в номер, Майкл начал читать питерскую сводку. Перелистывая страницу за страницей, он уже начинал сомневаться в том, что найдёт что-то, что может указать ему на странные перемены, произошедшие с Сашей после её поездки в Петербург. Но на предпоследней странице в глаза ему бросилось имя, которое заставило его сердце бешено заколотиться. Так. Ещё раз перечитать. Простое совпадение? Невероятно! Он думал, что всё это осталось в прошлом. Дрожащими руками Майкл поднял телефонную трубку и набрал номер жены.
- Да, Таня Макгилл слушает, - сонный голос жены заставил Майкла вернуться к реальности и вспомнить о времени.
- Любимая, извини, что я так рано. Но это очень важно.
- Ой, Майкл! Я рада, что ты звонишь. В любое время звони и не извиняйся.
- Таня, у меня к тебе один вопрос.
- Я слушаю.
- Имя Нины Лешиной-Батч тебе о чём-нибудь говорит?... – в трубке повисла тишина.
Глава 14.
Россия. Канада. Март 2004.
Было очевидно, что Таня совсем не помнит событий, предшествовавших пожару. Звонок и вопрос Майкла о Нине Батч, выставка картин которой проходила в Петербурге тем летом, когда Саша ездила дорабатывать условия контракта, был непонятен Тане. Майкл сказал, что знает эту женщину, но не видел её со времени своей молодости. Он сам не знает, как это связано с Таней, с её приездом в Канаду, с их встречей. Возможно, что это просто случайное совпадение, но проверить не мешало бы. Поговорив с женой и повесив трубку, Майкл опустился на кровать. Долго сидел задумавшись и вспоминая. Нина. Почему она вдруг появилась в его жизни? Сколько ей сейчас лет? Около пятидесяти. Картины? Раньше она не увлекалась живописью.
Майкл достал ноутбук и подключился к интернету. Поисковая система выдала несколько статей о Нине на русском и английском. Майкл решил сначала пролистать англоязычные сайты. На всех информация была одинаковой. Вдова американского миллиардера, скончавшегося в 1984 году от сердечного приступа, попала в авиакатастрофу, будучи за штурвалом собственного самолёта, но осталась жива. Однако теперь она навсегда прикована к инвалидному креслу. Ничего о творчестве Нины. Зато в русской сети информации было побольше. Краткая биография, в которой упоминалось, что ещё ребёнком талантливая художница была оторвана от родины, но сохранила любовь к ней. Отзывы критиков о работах. И даже фотографии двух работ Нины. На одной Майкл с болью в сердце узнал маленькую Симону, глядящуюся в огромную лужу.
Майкл читал о Нине, и ему всё больше хотелось увидеть её и свою сестру. Симона должна быть уже молодой женщиной. Какой она стала? Чем занимается? В русской статье упоминалось, что Нина Батч приехала в Питер со своей падчерицей, которая очень предана ей и которая финансировала выставку работ на родине художницы. Кроме предложения о том, что у Нины есть дочь, никаких других сведений о Симоне не давалось.
Майкл задумался. Ему захотелось поехать в Индиану. Но будет ли рада ему Нина? Прошло больше двадцати лет. Раз она не напомнила ему о себе за всё это время, то, это означает, что она не желает его видеть. Но, возможно, именно Нина смогла бы пролить свет на некоторые события жизни и мнимой смерти Саши Свиридовой и воскрешения её в качестве Тани, будущей жены Майкла. Что-то не давало Майклу поверить в то, что два события: выставка и поездка Саши в Питер – не пересеклись. Вероятно, Саша встретилась там с Ниной. И что? Как это могло изменить её мнение о собственном муже и заставить покинуть Россию, выдавая себя за другого человека? Ответа Майкл найти не мог. Слишком много загадок и слишком мало фактов.
Таня зачеркнула ещё один день на календаре. До приезда Майкла осталось всего два дня. И всего три до его дня рождения. Она уже приготовила ему подарок и не могла дождаться понедельника, когда можно будет ехать в аэропорт, встречать мужа. Налив стакан сока, Таня с ногами забралась на уютный диван и достала вязание. Она раздумывала о том, как же она изменилась за последнее время. Стала более спокойной и даже ленивой. Раньше даже по выходным она вскакивала рано, чем очень раздражала Кирилла, которому хотелось в субботу поваляться подольше в кровати. А теперь она расслабилась, может спать часов до десяти. И на работу не стремится. Майкл сказал, что перед тем, как всё это произошло, Таня собиралась начать работу в туристической фирме. И даже прошла интервью. Должна была выйти на работу через два дня. Наверное, они взяли на её место другого человека. Нужно будет позвонить, поинтересоваться, возможно, они имеют другие вакансии. Таня прислушалась, потрогала живот. Нет! Ей не могло показаться! Малыш отчетливо пнул её вот сюда, чуть правее пупка. Ещё! Ещё раз! Да это же просто каратист какой-то! Нужно срочно позвонить и рассказать Майклу! Таня побежала к телефону, но не успела снять трубку, как аппарат зазвонил.
- Алё… Здравствуй, Танюша, ты не спишь ещё? Это Валя.
- Привет… Я не спала.
- Танечка, ты извини, что я так долго не звонила. У мамы был инфаркт, я ездила на родину. Вот пока не похоронила её, не могла вырваться…
- Я очень сочувствую Вам, Валя.
- Очень жаль, что я не успела привезти её в Канаду. Чтобы она посмотрела, как мы устроились. Всё думала: вот, купим дом, наладим жизнь и перевезу её сюда. Дом есть, жизнь наладилась… Ну да ладно. Танечка, я вот чего звоню, перед тем, как уехать, я Славика просила тебе звонить почаще. Вчера вот прилетела, а о тебе только сейчас вспомнила, ты уж извини.
- Да нет, всё в порядке. По правде сказать, я Вас совсем не помню, Валя. У меня амнезия.
- О, Господи! Неужели что-то серьёзное произошло? Я ведь Славке сказала, звони каждую неделю. А он мне сегодня и говорит, что, мол, разговаривал с тобой ещё в ноябре, всё было нормально, потом муж твой сказал, что ты в клинике, заболела. Потом, что уехала в Россию. У меня аж сердце заколотилось. Ты ведь когда дневник свой мне отдала, сказала, что если с тобой что случится… А тут я и не знаю, случилось или нет. Услышала твой голос, спокойнее мне стало.
- Вы сказали, я отдала Вам свой дневник?
- Да. Он как был запечатан тобой в конверт, так и лежит. Таня, а почему ты со мной на «Вы»? Ах, да!.. Танюш, ты уж не выкай, а то мне не по себе.
- Валя, а я могу приехать сейчас и забрать его?
- Дневник? Ну конечно!
- Диктуйте… То есть, диктуй адрес.
Таня накинула куртку, схватила ключи от машины, карту дорог и побежала к гаражу. Где же ты раньше была, Валя? В записной книжке был телефон некой Валентины. Таня, обзванивая всех по списку, не дозвонилась ей и просто пролистнула, потому что уже устала. Думала позвонить позднее, но забыла. А оказывается, что Валентина почти её собственный душеприказчик. Не спроста же Таня доверила ей такую интимную вещь как личный дневник. Дневник! Теперь всё встанет на свои места.
Ребёнок пинался под сердцем, а сердце колотилось всё быстрее и быстрее. Таня затормозила перед большим трёхэтажным домом, сверила адрес и выскочила из машины.
Валентина оказалась женщиной за сорок. Очень женственная, немного полноватая блондинка, с красивыми голубыми глазами и плавными движениями. Отдав Тане дневник, она пригласила её к камину.
- Чаю хочешь или чего покрепче?
- Спасибо, Валя, покрепче мне нельзя, я за рулём да и… Вобщем…
- Беременная? Танюшка, ты беременная? А как же…
- Что?
- Слушай, я даже не знаю, как с тобой разговаривать. Несколько месяцев не видела тебя, и узнать не могу.
- Я так сильно изменилась?
- Да нет. Просто стала какая-то отстранённая, как чужая. Я понимаю, ты меня не помнишь… Понимаю, но поверить не могу. Даже не знаю… Чувствую себя как-то по-дурацки.
- Ну, а давай, познакомимся заново, и ты расскажешь мне всё, что я знала про тебя, а ты про меня. – Улыбнулась Таня. Она желала поскорее вернуться домой и прочитать свой дневник, который сейчас прижимала к груди, боясь выпустить из рук, будто он мог внезапно исчезнуть. Но и с Валентиной поговорить хотелось.
- Ну, даже не знаю, с чего начать. – пожала плечами Валя.
- А давай сделаем так. Ты начни про себя, а потом рассказывай обо мне как о постороннем человеке.
- Хорошо, давай попробуем. – Валя задумалась и начала рассказывать.
- Мы со Славой и Андрюшкой приехали в Канаду семь лет назад. Первые годы тяжело было, ну как и всем. А потом Славик подтвердил свой диплом учителя, нашёл работу, я пошла на курсы туристических агентов. Устроилась в одну фирму, но быстро поняла, что моё призвание – руководить, организовывать. Пришлось брать двухгодичный курс в университете. У меня ведь есть высшее, правда российское образование. Полтора года назад открыла на свой страх и риск фирму. Но, тьфу-тьфу-тьфу – Валентина плюнула через левое плечо и постучала по столу – всё идёт как нельзя лучше.
- Валя, а это не к тебе я собиралась пойти работать?
- Ко мне. Только не собиралась. Ты уже работала у меня два месяца.
- Как? Почему же Майкл ничего не сказал мне?
- Выслушай до конца. Познакомились мы с тобой, когда ты пришла устраиваться в мою фирму. Я взяла тебя на испытательный срок, потому что ничего не знала о тебе. Но через неделю поняла, что человек ты замечательный. Очень работоспособная и ответственная дама. Гибкий график работы тебя устраивал. Одно меня настораживало. Ты попросила не звонить тебе по работе на домашний телефон, только на мобильник. Потом я стала замечать, что ты нервная какая-то. Решила познакомиться с тобой поближе, узнать о проблемах. Может можно как-то помочь. То, что ты мне рассказала, меня, конечно не обрадовало. Ты не хотела, чтобы твой муж знал о том, что ты работаешь. Тебе нужны были деньги, о которых он бы не подозревал. Я поняла, что не всё в вашей семье хорошо. Больше ты ничего не рассказывала. Потом как-то пришла на работу очень взволнованная, принесла мне пакет и попросила хранить у себя. А если с тобой что-то случится, открыть и прочитать твой дневник. Предупредила, что через две недели увольняешься, сказала, что нашла другое место. Ну я на тебя не сердилась. Я не могла предложить тебе такой заработок, хотя очень жалела, что теряю тебя. Мы договорились созваниваться каждую неделю. Затем случилось несчастье с мамой и я, каюсь, конечно, даже не вспомнила о тебе. Уже потом, когда из Москвы звонила мужу, наказала ему приглядывать за тобой, не вдаваясь в подробности. Он и о дневнике ничего, естественно, не знал.
- Спасибо, Валя.
- За что?
- За участие. – Таня улыбнулась и обвела взглядом комнату. – Красивый у вас дом. Большой!
- Да. Мы его год назад купили. Я была на седьмом небе от счастья. Такой дом на миллион тянет. Так что мы, можно сказать, купили его за полцены. Одно неудобство - рядом никакого общественного транспорта нет. До ближайшей автобусной остановки полчаса ходьбы. Это ведь очень богатый район. А богатые люди ездят на машинах.
- Но иногда богатым людям тоже приходится пользоваться автобусом, метро?
- Иногда да… Это ты меня спросила? – Валентина внезапно рассмеялась. – Ну не такие уж мы и богатые. Смогли себе позволить этот дом, когда и Андрюшка пошел работать. Три работника в семье – это большая сила. А скоро он женится, детишки пойдут, опять придётся затянуть поясок потуже. Но ничего, мы люди привычные к выживанию… А у тебя, значит, всё наладилось, раз решила ребёнка рожать?
- После того, что ты мне рассказала, сомневаюсь. О моей жизни в Канаде я узнаю всё больше и больше нового. Таня до и Таня после болезни – это как два разных человека. Я чувствую, что люблю Майкла. Я доверяю ему. Но Таня до болезни, по-видимому, относилась к своему мужу иначе. Потому что не только от тебя я услышала о том, что мне что-то могло угрожать. И угрожать именно со стороны Майкла.
- Надеюсь, твой дневник прольёт хоть какой-то свет на произошедшие события.
- Я сама очень надеюсь на это.
На крыльце, попрощавшись, Таня вдруг обернулась.
- Валя, возьмёшь меня обратно на работу?
- Спрашиваешь! Правда, у меня сейчас нет свободных мест, но на полставки, если захочешь, возьму.
- Захочу.
- А как ребёнок? Какой у тебя срок?
- Три месяца.
- Да на тебе ещё пахать можно! – улыбнулась бывшая патронесса.
Таня ехала по хайвею и посматривала на пакет, лежащий на сидении рядом. Только подумать! Вот здесь всё её прошлое. Ключ к запретной ячейке памяти. Стоит прочитать и всё встанет на свои места. А вдруг там написано, что-то нехорошее про Майкла? Таня вздохнула. Ей так нравилась её новая жизнь. Любящий муж, ожидание малыша, планы на будущее. Майкл хотел, чтобы она закончила институт. Ведь у неё не было ни одного подтверждения её высших образований. Да и какое подтверждение могла получить Таня, если оба диплома принадлежали Саше. Хотя, учиться ей было бы просто, многие предметы можно было бы сдать экстерном… Опять она думает о будущем, а ведь может оказаться, что будущего у Тани нет. Нужно во всём разобраться прежде, чем строить планы.
Войдя в дом, Таня разорвала пакет прямо в прихожей, достала тетрадь и присела тут же в кресло.
«Я, Саша Свиридова, абсолютно в здравом уме и светлой памяти пишу это на случай моей внезапной смерти, чем бы она ни была вызвана…»
Таня открыла глаза. Утреннее солнце заглядывало в круглое окно прихожей. Молодая женщина спустила с кресла и разогнула не слушающиеся ноги. Взглянула на часы. Спала почти четыре часа. Немудрено, что в неудобном положении затекли все конечности. Подняла упавший возле кресла дневник. Теперь, когда она сложила в голове все составляющие мозаики – её прошлую и настоящую жизнь, оказалось, что разобраться в этом стало ещё сложнее, чем прежде.
Факты, описанные ей в дневнике почти полгода назад, не только не пролили свет на суть её отношений с мужем, но ещё больше всё запутали. Хорошо хоть, что она вспомнила, как оказалась в Канаде. Но на место одних вопросов пришли другие, которые Таня хотела бы разрешить до приезда Майкла. На негнущихся ногах она доковыляла до телефона и набрала номер доктора Везера.
- Привет, Таня. Я на пути в клинику. Если хочешь, приезжай.
- Ты работаешь в воскресенье?
- Для меня работа – это побег от действительности, - усмехнулся доктор, - Предпочитаю решать чужие проблемы, откладывая решение своих. Приезжай, я тебя жду.
Таня не без удовольствия устроилась в мягком обволакивающем кресле в кабинете Дейвида.
- Говоришь, хорошие новости? Ну, похвастайся!
- Я всё вспомнила.
Дейвид развёл руками, жестом говоря – вот видишь, я же говорил, что это рано или поздно случится. Было видно, что он не ожидал, хотя и не сомневался в своих прогнозах.
- Ты знаешь, я ни разу не видел выхода из фуги… Мы сейчас сядем, я включу диктофон и ты всё мне подробно расскажешь…
- Дейвид, я не буду ничего рассказывать.
- Почему? – обескуражено спросил доктор.
- К чёрту твою фугу! Ой, извини! Скажи, ты мне друг?
- Ну… Ты жена моего друга…
- Вот вы, канадцы, скользкие! Скажи прямо, тебе безразлична моя дальнейшая судьба или нет?
- Нет!
- Тогда ты должен мне помочь разобраться кое в чем.
- Если я смогу быть полезен…
- Я думаю, что сможешь. Я нашла дневник, который закончила писать в тот же день, когда со мной произошло это… Амнезия или что-то ещё… Но не твоя фуга.
- Как ты можешь утверждать?...
- Дейвид, выслушай! Мне сейчас не к кому обратиться. Если ты не поможешь мне, я могу наломать дров.
- Хорошо, я весь превратился в слух и больше не перебиваю тебя.
- Я переведу тебе некоторые отрывки из дневника, он написан по-русски. И мне хотелось бы услышать твоё мнение. В частности о снах, которые я видела.
- Предлагаешь вспомнить дедушку Фрейда? – улыбнулся Дейвид.
- Боюсь, что Фрейду такое и не снилось. Эти сны каким-то образом предсказывали последующие, реальные события.
- Очень интересно. Давай посмотрим.
- Вот – Таня достала тетрадь, - Начнём отсюда. Таня отметила пальцем строчку и начала вслух переводить русский текст.
«Бессонница мучила ужасно. Питерские белые ночи создавали иллюзию бесконечно продолжающегося вечера. Работать сил не было, но и заснуть не получалось. Утром, отправившись в офис «Питер-феста» я просто упала в обморок прямо перед гостиницей, не дойдя до такси. Очнулась от прикосновения к лицу влажной освежающей салфетки.
- Как Вы себя чувствуете? – спросила по-английски дама, поддерживающая мою голову. – Вы меня понимаете?
Я кивнула головой в знак согласия и сказала, что говорю по-английски и что мне нужно торопиться, и меня ждёт такси.
Она покачала головой, бесцеремонно оттянула мои нижние веки, пристально рассматривая глаза.
- Вы принимаете какие-нибудь медикаменты?
- А Вы что, врач? – её напористость начала меня раздражать.
- В некотором роде.
- Ничего я не принимаю. Я уже несколько ночей не сплю. Пробовала пить снотворное…
- Ясно. Вот номер моего телефона в этом отеле. Если Вы захотите, чтобы я Вам помогла, позвоните.
Уже сидя в такси я подумала, что такими темпами и до психушки недолго осталось. Ещё парочка обмороков… Хорошо, что хоть кто-то оказался рядом. Посмотрела на телефон и имя. Ничего особенного. Диана Дрейкантер. Где-то слышала я это имя. Нет, голова отказывалась соображать и я тупо уставилась в окно машины.»
- Таня, ты сказала «Дрейкантер»?
- Да. Твой партнёр, профессор Дрейкантер, он женат?
- Определённо нет. Я бы знал. Он развёлся с женой два года назад. С тех пор, как мне кажется, в его жизни не было женщин. Хотя… – Везер пожал плечами. – Последний год он часто ездит в свою клинику в Штатах. А до этого он курировал её не больше двух раз в год. Там очень хорошо поставлено дело и все свои основные исследования он проводил здесь. А в последний год он раз пять ездил в Америку, два раза в Европу, один раз он застрял в Штатах аж на полтора месяца. И это при том, что через два месяца он должен был делать большой доклад на конгрессе в Швейцарии о наших исследованиях. Один раз я пробовал поговорить с ним по поводу частых отлучек. Но Густав только отшутился. А почему ты думаешь, что твоя новая знакомая имеет отношение к профессору Дрейкантеру? Согласен, что фамилия не часто встречающаяся, но всё же…
- Из своих записей. Я не буду тебе переводить весь текст, только то, что, думаю, заслуживает внимания. «В тот же вечер я позвонила Диане и попросила о встрече. Она меня приняла в своём номере. Сказала, что её муж очень известный психотерапевт, владелец нескольких клиник в Северной Америке, и что она ассистирует ему. Поэтому с моей бессонницей ей не составит труда справиться».
- Этого не может быть! – Везер вскочил и взъерошил рукой волосы. – Я знаю практически всех врачей, работающих на Дрейкантера. О Диане я не слышал никогда.
- Тем не менее, Дейвид, не придумала же я её! Слушай дальше. «Диана сказала, что если я соглашусь, она проведёт несколько сеансов гипноза и проблема моей бессонницы будет решена. Я до того устала, что просто махнула рукой – делайте, что хотите. Первый же сеанс она провела тут же. Но сперва предупредила меня, что я буду спать, но сон буду видеть всегда один и тот же. Я была согласна на всё. Она спросила, что бы мне хотелось видеть в моём сне. У меня не было никаких мыслей, поэтому взглянув на фотографию, висящую на стене в номере Дианы, я ответила, пусть это будет водопад. Диана как-то странно улыбнулась и спросила меня, не надоест ли мне постоянный шум падающей воды. Я только махнула рукой – пусть падает. Последнее, что я услышала перед тем, как впасть в транс, слова «И пусть тебе приснится водопад». Могу поклясться, что прозвучали они на русском».
- И после первого же сеанса бессонница прекратилась?
- Практически да.
- Удивительно! И каждую ночь тебе снился водопад?
- Нет. Не каждую. Я видела сны не чаще, чем раньше. Хотя видения мне всегда снились красочные, близкие к реальности, водопад Дианы превзошел всё когда-либо виденное. Полное ощущение реальности. Но я вставала отдохнувшая, как после недели отпуска. Хотя, я стала обращать внимание на вещи, которых раньше не замечала.
- Например?
- Например, некоторые поступки моего… - Таня чуть было не сказала «мужа», вовремя спохватившись о том, что Везер не знает о том, что Саша – это не фантазия, - …моего друга. У меня был близкий друг в России. И мне казалось, что наши отношения очень честные. Я доверяла ему без оглядки. И вот в моих снах я видела вещи, которые заставляли меня обратить внимание на нечто подобное, происходящее в реале. Понимаешь?
- Не совсем, - Дейвид почесал переносицу, будто хотел поправить очки. Было заметно, что он вообще мало что понимает. – Какие вещи в водопаде могли заставить тебя по-другому взглянуть на твоего друга? Вода потекла вспять?
- Сначала я видела лишь водопад. Затем он начал обрастать прилежащей местностью, новыми строениями, персонажами. Я осваивала свой сон как Робинзон Крузо свой остров. И однажды я обнаружила, что я в моём сне не одна. Сначала появился Он. И у меня завязался с ним роман. А затем появилась Она – его жена. И во мне проснулись чувства, которые я никогда не испытывала в реальной жизни. Я во что бы то ни стало решила разлучить их, заполучить этого мужчину. Это абсолютно не свойственно мне. Во-первых, я бы никогда в жизни не начала роман с женатым человеком. Во-вторых, я бы не стала плести такие гнусные интриги и манипулировать людьми так, как я делала это в моих снах.
- Например?
- Однажды мы занимались любовью в его доме в отсутствии жены, и я намеренно оставила свою расческу в их ванной комнате. А на следующий день купила себе точно такую же. Пригласив Её на пляж, я как бы случайно рассыпала содержимое своей сумки, Она обратила внимание на мою расчёску и сказала, что именно такую обнаружила у себя в доме накануне. На что я нагло заявила, что я свою не теряла, прекрасно понимая, что ей ничего не стоит сравнить волосы, запутанные мной специально в «потерянной» расческе с моими волосами. Даже если она не будет уверена, что пропажа принадлежит мне, она очень будет сомневаться в том, что это не так. И чем больше она будет убеждать себя в том, что я солгала ей насчёт того, что не теряла свою вещь, тем больше она будет думать о том, что у меня на это были особые причины. Ведь я могла запросто сказать, что я когда-то оставила эту щетку в их доме, когда приходила повидать её с мужем. Почему я этого не сделала?.. Таким образом мне доставляло большое удовольствие играть с чувствами бедной женщины. Но самое интересное то, что за всё это в реальной жизни я расплачивалась собственной ревностью. Каким-то непостижимым образом мои ночные приключения заставляли меня обращать внимание на странности в поведении собственного реального любовника. На странности, которым раньше я не придавала значения. Его объяснения перестали меня убеждать. Я стала ему не доверять. Я начала его контролировать. В итоге я получила косвенные доказательства его неверности. Примерно такие же, какие я подбрасывала своей сопернице на водопаде. Тебе это о чём-нибудь говорит, Дейвид?
- Ты знаешь, Таня, я сейчас пытаюсь составить целостную картину. Пока у меня лишь догадки, обрывки мыслей. Нужно сесть и подумать. Жаль, что твои записи на русском, я бы очень хотел их прочитать. Значит, ты продолжала видеть сны и после окончания сеансов гипноза. Вот это-то мне и не понятно… Но я хотел бы услышать финал. Ты же вспомнила, как попала в Канаду, что произошло в тот день, когда вы с Майклом повздорили?
- Дейвид, я не могу рассказать тебе всего. Собственно говоря, я хотела лишь проконсультироваться насчёт этих гипнотических сеансов, и каким образом я могла в этих снах видеть Майкла и его погибшую жену?
В комнате повисла пауза.
- Ты хочешь сказать?.. – Дейвид замешкался, стараясь сформулировать свою мысль.
- Я хочу сказать, - опередила его Таня, - что герой-любовник из моего сна и Майкл были очень похожи. Не поведением, но внешне. А когда я случайно нашла в бумагах Майкла фотографию Лайзы, я подумала, что спятила. Это была та несчастная, которую я донимала своими каверзами. Когда же я узнала, как погибла Лайза, я запаниковала и написала этот дневник.
- Значит, в твоём сне жена тоже бросилась в водопад?
- Нет! Мы её убили! Я и Он! Столкнули в водопад, но обставили всё так, будто она покончила с собой.
- Невероятно! – Везер почесал висок и усмехнулся. – У меня такое чувство, будто ты мне рассказываешь фантастический триллер. Если предположить, что всё, что ты мне поведала, правда, то мы стоим на пороге разгадки доселе неизвестного механизма сновидения. Ты ведь до приезда в Канаду никогда не видела ни Майкла, ни Лайзу.
Таня отрицательно покачала головой.
- А если предположить, что…
- Дейвид, перестань смотреть на меня как на умалишенную! У тебя концы с концами не сходятся, потому что ты не знаешь всей картины. Вот скажи, ты своего друга Майкла хорошо знаешь?
- Достаточно для того, чтобы верить, что он не мог убить Лайзу.
- Я тоже чувствую это! Именно это заставляет меня сомневаться в чудесном совпадении внешности персонажей из моих снов с реальными людьми. Скажи, Дейвид, возможно, что эти образы были мне навязаны Дианой?
- Очень важная часть гипноза – это внушение. Ведь для того, чтобы ввести тебя в гипнотический транс, тебе нужно внушить идею сна. Не исключено, что вместе с этой идеей в твоё сознание заложили что-то ещё.
- А можно запрограммировать судьбу?
- Ну… Родители, передовая свой опыт, уже программируют судьбу ребёнка.
- Нет, я не об этом, Дейвид! Возможно предположить, что меня в состоянии транса запрограммировали на дальнейшие действия?
- Да. Программирование или кодирование на уровне подсознания, по другому - зомбирование.
- А что может быть ключом к раскодированию?
- Фраза, определённый звук, видеоизображение…
- Возможно, что Майкл в тот день произнёс ту самую ключевую фразу?
- Вполне.
- А я не помню, что он сказал.
- То есть, ты не всё вспомнила?
- Да нет, абсолютно всё. Просто он меня назвал каким-то смешным именем. Не по-русски. Может, это по-польски… Я раньше никогда не слышала такого выражения. Но откуда Майкл мог знать ключевую фразу? И почему он произнёс её в тот момент, когда я обвинила его в убийстве его жены?
- Так! Таня! – Дейвид в который раз за время разговора вскочил из своего кресла и начал ходить по кабинету. – Если ты ждёшь от меня каких-то вразумительных ответов и советов, то мне необходимо знать всё. С самого начала и до конца. Я не могу решать одно уравнение с огромным количеством неизвестных, делая предположения, роясь в твоих недоговорках. Выбирай, или ты рассказываешь мне всю историю, или ищешь себе…
- Другого друга?
- Психиатра!
Таня задумалась. Как поведёт себя Дейвид, узнав о том, что она выдаёт себя за другого человека?
- Ну хорошо! Я решилась. Начнём с того, что я не Таня. Я – Саша Свиридова.
- Что? Опять?! Только не это! – Дейвид упал в кресло и нервно захохотал.
Глава 15.
США. Март 2004.
После последнего разговора с Таней Майкл понял, что очень хочет увидеть Нину Вайнштейн. Не только потому, что найденная в интернете информация вызвала ностальгию. Но и потому, что ощущение того, что Нина и Таня как-то связаны, не отступало. Он не верил в мистические совпадения. Немного подумав, Майкл решил, что прежде, чем вернётся домой, найдёт свою первую любовь.
Ему повезло с билетом. За день до отлёта в Канаду Майкл взмыл ввысь на лайнере, летящем во Франкфурт, а оттуда в Нью-Йорк. Найти Нину не составляло труда. Из Нью-Йорка Майкл выехал в Индиану, в Лафайетт, в тридцати километрах от которого жила на своём ранчо Нина. Из Нью-Йорка Майкл позвонил жене. Таня не поднимала трубку. Мобильный телефон тоже не отвечал. Поразмыслив, Майкл решил, что у него есть ещё немного времени, чтобы не напугать жену задержкой, ведь он не сказал, что отправляется в Штаты.
Взяв такси, Майкл за полчаса добрался до большого имения. Подъезд к дому преграждали большие железные ворота, закрытые на автоматический замок. Камера над воротами следовала своим глазом за подъезжающей машиной. Майкл вышел и подошел к переговорному устройству.
- Добрый день. Вам назначено?
- Нет. Я Майкл Макгилл. Хотел бы поговорить с миссис Батч.
- По какому вопросу?
- По личному.
- Минутку.
Майкл ждал. Только сейчас он начал по-настоящему волноваться. Прошло больше двадцати лет после последней их встречи, и ему уже начало казаться, что ничего не может вызвать в его сердце ту боль потери. Он не сомневался, что Нина примет его, как не сомневался, что она помнит его.
- Въезжайте, - раздалось из динамика, ворота щелкнули и начали медленно открываться.
Таксист высадил Майкла напротив небольшой виллы и припарковал машину на специально отведённой стоянке. У Макгилла было не больше двух часов на беседу с Ниной. Через пять часов он должен сесть на самолёт в Чикаго, который доставит его в Торонто.
Поднимаясь на крыльцо, Майкл заметил спуск для инвалидного кресла, видимо, недавно пристроенный. Он вспомнил, что Нина пережила авиакатастрофу, и подумал, что не готов увидеть её беспомощной. Он не знал, как выразить своё соболезнование, и надо ли вообще что-то говорить. Лучше, наверное, промолчать, будто ничего не изменилось.
Войдя в большой холл, Майкл огляделся. Никто его не встречал. Ни охранника, ни секретаря. Он обошел холл по кругу, рассматривая картины на стенах, и услышал постукивание за спиной. Оглянувшись, Макгилл замер на месте как вкопанный. Молодая женщина, вышедшая из боковой двери, ведущей, по-видимому, в кабинет или библиотеку, была очень похожа на ту Нину, которую он помнил. Стройная, с тонкой талией и высокой грудью, с такими же нежными чертами лица и плавными движениями. Вот только волосы у неё были светлее и короче.
- Добрый день, мистер Макгилл. Мама сейчас выйдет. Вы приехали без предупреждения. Она работала в мастерской. Приведёт себя в порядок и выйдет. Присаживайтесь, я принесу вам что-нибудь выпить. Что предпочитаете в это время суток? – девушка улыбнулась, показав ослепительно-белые мелкие зубки.
- Рад Вас видеть, мисс Батч. В это время я пью чай. Зелёный, если можно.
- Зовите меня просто Симона. Я уже пять лет как миссис Нильсон. – развернувшись, она вышла, оставив после себя облачко лёгкого яблочного аромата.
Майкл присел на большой кожаный диван. Знает ли Симона, что он её единокровный брат? Ему показалось, что она не удивилась, увидев его. Тут его внимание привлекла картина, которую он не успел рассмотреть. Над большим водопадом, низвергавшим тонны воды, парила черная птица. Макгилл не любил водопады. Уж больно много неприятных воспоминаний связано с ними. Но что-то тянуло его подойти и рассмотреть картину поближе. Майкл встал и медленно приблизился. Какое-то смутное чувство волнения зашевелилось в нём. То, что из далека казалось неправильным мазком, вблизи оформилось в маленькую человеческую фигурку. Она падала раскинув руки, а над ней висела эта мрачная птица, скорее всего ворон. Майкл приблизил лицо к картине, разглядывая падающего человека.
- Я не люблю эту картину. – послышалось за спиной Майкла. Он тот час же оглянулся.
Нина въехала в комнату. Управляемое кресло двигалось абсолютно бесшумно.
- Здравствуй, Майкл.
- Здравствуй, Нина. Как ты? – Майкл смутился, вопрос прозвучал глупо.
- Не плохо, спасибо. Благодарю Бога, что он отнял у меня лишь ноги. А мог бы и жизнь забрать. – Нина усмехнулась. – А тебе ведь тоже не понравилась эта картина, правда? Это всё фантазии Дианы! Просила меня написать. Да ещё и повесила на самом видном месте. Хотя многие находят эту работу очень оригинальной. Справедливости ради надо отметить, что водопад мне удался, - женщина лукаво улыбнулась, и на Майкла повеяло осенью восьмидесятого года.
- Ты ведь раньше не писала картины, Нина.
- Нет, Майк, это всё Диана... После той катастрофы вынянчила меня, вылечила. И заставила рисовать. Сначала получалось просто ужасно. А потом я увлеклась. Ну да хватит об этом. Ты ведь не интервью приехал брать. Сядь сюда вот, рядом, я хочу посмотреть на тебя поближе.
Майкл сел в кресло. Нина взяла его руки в свои и посмотрела в его глаза. Она изменилась, но не подурнела. Красота её была другой нежели двадцать лет назад. Это была красота пятидесятилетней женщины, всё так же любящей жизнь, несмотря на то, что она лишилась значительной её части - полноценного движения.
- Я очень рада, что ты приехал, Майк.
- Диана – это твоя падчерица?
- Да. Возится со мной как с ребёнком. Два года назад ей пришло в голову свозить меня в город моего детства. В Ленинград. Сейчас он – Питер. Развлекает меня, как только может.
- Я знаю, ты там была со своими картинами.
Нина рассмеялась.
- Ну да, из меня ещё тот художник-передвижник! Это тоже была идея Дианы. Повезла картины мои, вбухала в это кучу денег. Я даже подозреваю, что критикам она заплатила немало, чтобы они меня погладили по головке.
Вошла Симона с большим подносом.
- О чём болтаем?
- О моей поездке в Питер.
- Жаль, что я тогда не смогла поехать. Но мой муж баллотировался в сенат. Я не могла его оставить.
- Симона замужем за сыном сенатора. Теперь он и сам сенатор. И дети его будут сенаторами, и внуки… - Нина взяла чашку. – Ничего, мы с Дианой неплохо прокатились.
- Да. Диана у нас фантастический человек. Я, родная дочь, столько для мамы не делаю, сколько она. Три года назад, когда произошла эта трагедия, она практически отказалась от личной жизни. Поселилась здесь. Полтора года не отходила от мамы ни на шаг.
- А где она теперь?
- Она живёт в Чикаго. Два года назад, несмотря на то, что большую часть времени она проводила со мной, каким-то образом вышла наконец-то замуж. Да и то… - Нина махнула рукой.
- Не начинай, мама! Да, у Дианы и Густава нетрадиционные взгляды на семью. Главное, что их обоих устраивает такое положение вещей. Густав работает в Канаде, а Диана ни в какую не хочет переезжать к нему. Говорит, что один только вид этой деревни наводит на неё тоску. Вот она и живёт большую часть времени с мамой, а когда Густав приезжает в Чикаго, то с ним. Я очень хорошо понимаю её. Диана влюблена в Густава с пятнадцати лет. Он лечил её от депрессии… - Симона поняла, что сказала что-то лишнее и с опаской посмотрела на мать. Нина была непроницаема.
- Ладно, - после небольшой паузы проговорила молодая леди, - я не стану вам мешать. Если будет что-то нужно, позовите. – И выпорхнула из комнаты.
- Ей уже скоро тридцать, а всё как дитя. Потому что своих детей нет. Со мной она чувствует себя ребёнком, с мужем, он на пятнадцать лет старше её, тоже. Диана до сих пор балует Симону как маленькую девочку. – Нина вздохнула. – Но ты ведь не об этом приехал поговорить, Майкл. Зачем ты приехал? Я ведь прекрасно понимаю, что не просто потому что захотел повидать меня. Столько лет не хотел, а теперь захотел.
- Нина, если быть честным, то мне часто хотелось увидеть тебя. Но так сложилась жизнь, что я смог приехать только сегодня. И ты права, с определённой целью. Меня интересует твоя поездка в Петербург.
Нина удивлённо вскинула брови.
- Скажи, тебе о чём-нибудь говорит имя Александра Свиридова?
- Александра Свиридова?.. Нет. А должно?
- Не знаю. До сих пор я был уверен, что ты должна знать эту женщину. Что ты встречалась с ней в Петербурге.
- Извини, Майк, но боюсь, что не смогу помочь тебе. Я со многими людьми там встречалась. Диана организовала ужасно помпезный приём. Видишь ли, когда умер мой муж, то всё наследство получила моя падчерица. Так было составлено его завещание. Поэтому у Дианы достаточно денег, чтобы платить за такие развлечения. Так вот в Питере, как я её ни просила ограничить число моих мнимых почитателей, знаешь ли, я не питаю иллюзий на счёт гениальности своих работ… Я уже привыкла к затворничеству и мне не нужен весь этот бомонд. Но Диана сказала – город твоего детства должен лежать у твоих ног. В какую сумму влетела ей моя слава на родине, я могу только догадываться. Но Диана довольно странный человек. Короче, она организовывала разные встречи и даже два банкета. Там было много людей, и я, конечно же, не могу помнить всех. Возможно, и была какая-то Александра Свиридова. Чем она занимается? Опиши её.
- У меня есть её фотография. – Майкл достал фото жены и протянул Нине.
Нина пристально всматривалась в изображение.
- Ты знаешь, - неуверенно проговорила она, - мне кажется, что я видела эту женщину. Но где?.. Дай подумать... – Нина прикрыла пальцами волосы, обрамляющие лицо на фотографии. – Ну конечно! Эта та бедняжка, которая упала в обморок прямо перед нами. Диана её привела в чувство и посадила в такси. Но больше я ничего тебе не могу сказать. После этого, я её не видела, хотя Диана сказала, что она живёт в нашем отеле. Вот, пожалуй, и всё, Майк! – Нина положила фотографию на столик. – Почему ты разыскиваешь эту женщину?
- Я не разыскиваю её. Это моя жена. Не так давно она потеряла память.
- Сочувствую. А ты снова женился?
- А разве ты знаешь, что я был женат?
Нина, поколебавшись, ответила:
- Я многое знаю о тебе, Майк. Все эти годы я старалась не выпускать тебя из виду. Я знала, что ты ездил в Россию. Женился, потом вы расстались.
- Интересно, - удивился Майкл, - ты что, частного детектива нанимала?
- Нет. Всё гораздо проще. Диана жила в Канаде долгое время. Симона верно сказала, что она с пятнадцати лет влюблена была в доктора Дрейкантера. Он действительно лечил её. И не просто от депрессии. Мы с тобой никогда не говорили о нашей, с Батчем, семье… Я виновата в том, что произошло с Дианой. Глен удочерил девочку, когда ей было семь лет. А через год женился на мне. Малышка привязалась ко мне с первых же дней и ни на шаг от меня не отходила. Иногда её обожание начинало меня пугать. Она могла часами расчёсывать мои волосы, пока я валялась с книжкой на диване или в гамаке. Она ревновала меня к лошадям, самолётам. На десятилетие Глен подарил ей щенка. Через два дня щенок исчез. Мы хотели идти его искать. Я думала, что Диана очень расстроится из-за его исчезновения, но она наоборот была как будто рада. Сказала, что лучше нам не затевать поиски, потому что мы его всё равно не найдём. Как мы ни пытали её, куда она подевала бедное животное, она так и не призналась. А Глену сказала, чтобы он больше не дарил ей вещи, которые будут отнимать у неё столько времени. А время она тратила в основном на меня.
Когда я повстречалась с твоим отцом и забеременела, я подумала, что Диана будет сильно ревновать меня к моему собственному ребёнку. И мне придётся подготовить её к рождению Симоны, но при первом же моём разговоре с ней я поняла, что Диана готова любить этого ребёнка так же, как она любит меня. Симона родилась, когда Диане было почти двенадцать лет. И мои ожидания не обманулись. Девочка любила сводную сестру как родную.
Как я тогда не понимала, что бросая Глена, я наношу огромную травму Диане? Я совсем не думала о ней. После нашего с Батчем развода Диана попала в клинику Дрейкантера после неудачной попытки суицида. Густав был тогда уже знаменитым психиатром, несмотря на свои тридцать лет. Когда я вернулась к мужу после смерти моей матери, я нашла Диану очень изменившейся. За те полгода, что я её не видела, она из подростка превратилась в девушку и у неё появилась тайна.
Долго она показывала свою обиду на меня. Первые недели просто не замечала меня, проходила мимо, не глядя в мою сторону, словно я пустое место. Но с Симоной играла. Было видно, что она рада нашему возвращению. Через несколько месяцев жизнь вошла в своё русло, Диана оттаяла, и вот тогда она поведала мне свою тайну. Она была влюблена. Густав Дрейкантер был тогда уже женат, и у него было двое маленьких детей. Диану мало волновало это. Она была уверена, что доктор тоже влюблён в неё. Он дождётся её совершеннолетия, а тогда бросит семью и женится на любимой пациентке.
Когда Дрейкантер наблюдал Диану, нам приходилось часто общаться. Однажды я спросила, подозревает ли он, что Диана влюблена в него. На что он ответил, что это абсолютно нормально. Такое встречается часто и пройдёт так же внезапно, как и началось. Силу чувств моей падчерицы он недооценил. Иногда я думаю, что Диана просто сменила объект своего обожания, переключившись с меня на Густава.
Проблемы у нас начались, когда умер мой муж. Это случилось через два года после того, как я вернулась сюда. Диане тогда было семнадцать лет. Сложный возраст. Она постоянно старалась вырваться из-под нашей опеки, считая себя достаточно взрослой для того, чтобы иметь личную жизнь. Глен умел пресекать её бунтарские порывы и остужать боевой пыл. А когда его не стало, Диана почувствовала свободу. По завещанию она получила огромное состояние. До совершеннолетия она не могла пользоваться деньгами, её опекуном Батч назначил меня. И в тот период я могла контролировать её поведение лишь материальным шантажом. Но и это мало помогало.
Диана уехала в Чикаго, считая себя достаточно самостоятельной. Эта самостоятельность вылилась для неё в настоящую трагедию. Через несколько месяцев она вернулась, истерзанная чувствами, с разбитым сердцем. Дрейкантер уехал с семьёй в Канаду, открыл там клинику. Я думаю, она увидела иллюзорность взаимности своей любви и поняла, что он никогда не оставит свою жену ради неё. Она почти две недели не выходила из своей комнаты, а когда вышла, её было не узнать. Казалось, что за две недели она повзрослела на несколько лет. Я пробовала с ней поговорить. Утешить тем, что первая любовь всегда бывает несчастной. Помню, как она тогда усмехнулась, очень холодно посмотрела на меня и сказала:
- Моей первой любовью была ты. А Густав – моя последняя любовь.
Это звучало бы достаточно комично из уст молоденькой красивой девушки, если бы не было правдой. Всю оставшуюся жизнь Диана посвятила тому, чтобы максимально приблизиться к объекту своей любви. Она уехала в Канаду, поступила в университет. Иногда навещала меня.
Однажды приехала возбуждённая, спрашивает:
- Нина, у Макгилла ведь, кажется, остался сын.
Я удивилась тогда, что она всё помнит. Пять лет прошло. Вот с тех пор она и стала посвящать меня в подробности твоей жизни.
Нина улыбнулась.
- Интересно, - Майкл пристально посмотрел в глаза Нине. – Это всё очень интересно. Но мне кажется, что ты чего-то не договариваешь. Не отводи глаза, Нина. Я прав?
- Я не могу тебе всего рассказать, Майк.
- Не можешь или не хочешь?
- Ты задаёшь сложные вопросы.
- Ты столько рассказала про свою падчерицу. Но ты знаешь, я не помню чтобы был знаком с Дианой.
- Возможно, у вас были общие знакомые. Диана рассказывала мне подробности твоей жизни.
- Диана Батч… нет, не помню.
- Почему Батч? Она всегда носила фамилию своего биологического отца. Филарди.
Майкл почувствовал, как сердце бешенно заколотилось в груди. Вот оно, кажется. Вот она, ниточка! Возможно, если умело потянуть за неё, то можно распутать весь клубок.
- А на каком факультете училась Диана?
- На факультете психологии… Что случилось, Майк? На тебе лица нет!
- Нина, а Лайзу Филарди ты знаешь?
- Нет. Ты сегодня задаёшь мне много загадок. Александра Свиридова. Лайза Филарди. Кто это?
- Тоже моя жена.
Нина рассмеялась, но увидив выражение лица Майкла, почувствовала себя виноватой.
- Извини, Майкл, просто комично получилось. Обе твои жены, и я обеих не знаю. Господи, ну что я горожу, дура старая. Извини.
- Всё нормально Нина. Но у меня возникло несколько вопросов.
- Спрашивай, конечно. Если смогу, отвечу.
- Какое отношение Диана имеет к Марко Филарди?
- Это её родной брат. Он старше Дианы на двеннадцать лет. Когда Глен удочерил Диану, Марко сидел в тюрьме. Да и потом за решеткой не раз бывал. Чего за ним только не числится. Глен пытался вытащить парня из той среды, но, похоже, Марко больше нравилась жизнь гангстера. Он предпочитал воровать деньги, нежели пользоваться миллионами моего мужа, а позже своей сестры. Но надо отдать ему должное, Марко всегда любил Диану, и она его не бросала, постоянно связь поддерживала.
- У Марко была жена Лайза…
- Нет! Что ты! Марко никогда не был женат. Однажды, правда, Диана приехала из Чикаго с девушкой. Представила её как невесту Марко. Но, насколько я помню, Роуз уехала с Дианой в Канаду…
- Роуз!.. Невероятно!..
- Ты знаешь Роуз? Она вышла замуж за другого брата Дианы.
Майкл вскочил, схватившись за голову.
- Роуз Везер? Роуз замужем за Дейвидом Везером?
- Да…- Нина испуганно смотрела как Майкл мечется по комнате.
- Дейвид Везер – брат Дианы? Почему я никогда не слышал от него о сестре? Каким образом он может быть её братом?
- Сядь, Майкл, и успокойся. Я не понимаю, что тебя так взволновало.
- Меня взволновало то, что столько лет вокруг меня были люди, связанные тем или иным образом с тобой, а я этого даже не подозревал. Но ещё больше меня взволновала одна мысль. Это только догадка. Господи! Это же полный бред!
- Майкл сядь! – скомандовала Нина. – Значит так. Я поняла, что тебя заинтересовала история семьи Филарди. Надо сказать, что Глен вовремя забрал Диану у её отца. Фрэнк Филарди не раз сидел в тюрьме за мошенничество, подделку документов и денег. Старшего сына, Марко, он научил всему, что сам умел. Понятно, что и дочери он не привил бы ничего хорошего. Когда Марко было лет восемь, Фрэнк бросил жену и закрутил любовь с певицей из кабака. Кажется, она тоже была итальянкой. У неё родился сын Дейвид. Фрэнк готов был положить весь мир к ногам возлюбленной. Надо сказать, что она была очень красивой женщиной. Но девушка вовремя поняла, какой ценой этот мир может достаться ей. Она сбежала от Фрэнка сначала в Нью-Йорк, затем в Канаду. Вышла там замуж. Сначала Фрэнк был готов убить её, но потом остыл. Вернулся к жене. Она сразу родила ему Диану.
Филарди как будто завязал с криминалом, зато развязался со спиртным. Когда Диане было шесть лет, он, будучи пьяным, зарезал её мать. Это произошло на глазах у Дианы. Фрэнка посадили. Девочку отдали в приют. Диана замкнулась, не говорила почти два года. Глен Батч жертвовал какие-то деньги для этого приюта, и однажды детей привезли на ранчо, показать лошадей. Так он увидел малышку, которая молчала, решил, что у него достаточно возможностей сделать ребёнка счастливым. Диана начала говорить уже после того, как я появилась на ранчо. Я тогда не смогла оценить её любви, потому что сама была по сути ребёнком. А Диана копировала меня до последнего жеста. Она была очень артистичной девочкой. Глен часто смеялся, что мы похожи как мама и дочь. И Диана гордилась этим.
Перед отъездом в Канаду Диана виделась с Марко, и он рассказал ей, что в Канаде у них есть единокровный брат. Возможно, Везер не знает, что Диана его сестра, поэтому никогда и не говорил тебе. Но Диана принимала участие в его судьбе. Она обратила внимание Дрейкантера на подающего надежды студента.
- Ты хочешь сказать, что Дейвид получил своё место благодаря Диане?
- Да, конечно. Диана говорила, что Дрейкантеру не нужны были тогда врачи, но он сделал это, потому что она его попросила.
- Просто так взял и сделал для бывшей пациентки?
Нина закусила губу.
- Нина, хочешь я скажу сам, почему Дрейкантер сделал это для Дианы? Если я буду не прав, то извинюсь.
- Ты меня который раз удивляешь за сегодня. Ну попробуй.
- Диана и Густав Дрейкантер были любовниками. Когда она приехала из Чикаго, она наверняка рассказала тебе, что потеряла ребёнка. И ты не могла не догадываться, чей это должен был бы быть ребёнок. Я думаю, что и Густав был в курсе.
- Откуда ты знаешь?
- Так это правда? Диана после того выкидыша лишилась возможности иметь детей. Я прав? – Майкл схватил Нину за руки, заглядывая ей в глаза.
- Да. Ты вспомнил её?
- О, да! Такое не забывается!
- Может, ты посвятишь меня? – Нина тяжело сглотнула, словно горло её пересохло и высвободила руки.
- У меня немного времени осталось. Такси ждёт. И я должен сначала найти доказательства своим подозрениям.
Майкл подошёл к картине.
- Ты знаешь, кто падает в этот водопад, Нина?
- Нет. Я думаю, Диане захотелось увидеть нечто драматическое…
- Скорее, трагическое. Ты мне сейчас рассказывала, какая Диана хорошая девочка. Хочешь, я расскажу, какой она плохой девочкой была? Кстати, где она сейчас?
- В Чикаго, наверное. Она не отчитывается о своих перемещениях.
- Ну да! Она не любит, чтобы кто бы то ни было контролировал её. Зато сама очень любит контролировать других. Скажи, Нина, она сильно влияет на твою жизнь? Неужели это твой выбор – это ранчо, картины… Жизнь проходит!
Нина задумалась, глядя в окно. Крупные слёзы покатились по щекам немолодой уже красавицы. Глаза её из голубых превратились в бирюзовые.
- Нина, расскажи всё! Почему Диана властвует над твоей жизнью? Ведь я угадал? Она не оставила тебе выбора? Неужели всё из-за этого состояния? Из-за денег?
- Нет, Майк. Не из-за денег. Но и из-за них тоже. Но главное, конечно, не из-за них. Всё произошло из-за твоего отца…
Нина замолчала, что-то обдумывая, взяла салфетку со стола, промокнула слёзы.
- Майкл, то что я тебе сейчас расскажу… Если об этом узнает кто-то ещё, у меня будет небольшой выбор – жизнь в позоре, возможно за решеткой, или… Сам понимаешь. Ты должен пообещать мне, нет, поклясться. Я верю твоему слову. И если ты скажешь, что ни одна живая душа не узнает о нашем разговоре, я расскажу тебе всё.
- Я даю тебе слово, что от меня не узнает никто.
- Никогда не думала, что день расплаты может настать вот так внезапно. – усмехнулась Нина. – Смерть твоего отца была спланирована. Глен обделал это тёмное дело через Филарди. Франко сидел в тюрьме, но на свободе у него остались связи. Я никогда не верила, что Кайл погиб в результате несчастного случая. Я сразу начала подозревать Батча, но у меня не было доказательств. Я решила вернуться, найти доказательства и, как это ни страшно звучит, отомстить мужу. Глен поддерживал мою семью, никогда не жалел денег для меня, поэтому у меня была возможность нанять детектива, который раскопал, что водитель грузовика, который врезался в машину твоего отца, получил хорошую сумму. Через подставное лицо, конечно. Он и сейчас неплохо живёт, отсидев небольшой срок в тюрьме.
Когда я получила все доказательства того, что Батч причастен к смерти Кайла, я решила убить его. Я ненавидела Глена. Два года я держалась только на мысли о мести. Судорога сводила меня от прикосновений его липких рук. Каждый раз мне хотелось плюнуть в его мерзкое самодовольное лицо собственника. Я перебирала в голове разные планы убийства. В тюрьму я, естественно, садиться не собиралась. У меня росла Симона. Мне нужно было идеальное убийство. И вот, пока я собиралась с мыслями и просчитывала комбинации, мне просто повезло. У Глена случился сердечный приступ. Накануне он много работал на крыше. Глен любил работать физически. Видимо, простудился. Залез в горячую ванну. Там ему стало плохо. Он позвал меня. Я могла бы его спасти. Но я ничего не сделала. Более того, я помогла ему сдохнуть. Напоследок я высказала всё, что у меня лежало на сердце. Это могло бы быть идеальным убийством, если бы не было свидетелей. Батч корчился в предсмертной агонии, я выкрикивала ему обвинения в потное синеющее лицо, а Диана… Умная девочка! Опробовала на мне новый подарок Глена, портативный диктофон. Я не знала, что она стоит в дверях и записывает каждое моё слово.
После похорон Батча я думала, что освободилась. Ты можешь мне не поверить, но всё то время я думала о тебе. Тот день не прошел бесследно для меня. Я много думала о Майкле Макгилле, о твоём наивном, таком бесхитростном признании в любви. Похоронив Батча, я решила вернуться в Канаду. Диана тогда уехала в Чикаго и не собиралась возвращаться. Я позвонила ей и рассказала о своих планах. Она приехала тем же вечером. Глаза её горели каким-то сумасшедшим огнём, руки дрожали. Я тогда подумала, что она не в себе.
- Ты опять меня бросаешь! Ты опять собираешься предать меня! Какая же ты вероломная! Недостойная! Недостойная моей любви! Кукла! Похотливая шлюха!.. Я любила тебя больше, чем мать! Я любила тебя больше жизни!
Диана забилась в истерике. С трудом удалось мне привести её в чувства. Казалось, она выплеснула те слова, которые жили в её голове со времён моего побега к Кайлу. К утру у неё начался жар, бред, открылось кровотечение. В тот же день в госпитале у Дианы случился выкидыш.
До этого я не знала ничего о её беременности. Конечно, я догадалась, от кого был этот ребёнок. Но мы никогда больше не обсуждали это. Две недели она пролежала лицом к стене в своей комнате, почти ничего не ела. А когда вышла ко мне, первое, что сказала:
- Ты никогда не поедешь в Канаду. Туда поеду я! Твоё место здесь, на ранчо! Всю жизнь люди вокруг меня думают только о себе. Пришло время подумать обо мне. Мне нужен дом. Мне нужна мать. Хоть мать из тебя и никудышная, но другой у меня нет. Ты будешь сидеть здесь, ждать меня, и радоваться моим успехам, если они будут, и переживать мои неудачи, если они случатся. Я буду привозить тебе подарки на Рождество и ко дню Благодарения. А ты будешь изображать счастливую мать.
- Диана, но ты не можешь заставить меня! – попробовала я возразить. Её речь казалась мне продолжением бреда.
- Могу, дорогая! Ещё как могу!
Она принесла из своей комнаты диктофон и прокрутила плёнку. Не знаю, как я не лишилась чувств, но земля уходила из-под моих ног по мере осознания всей важности данной улики.
- И не обольщайся. Это не единственный экземпляр.
Вот так начался этот ужасный шантаж. Через два года Диана закончила колледж в Чикаго и уехала в Торонто.
- Почему ты не рассказала мне этого раньше?
- Потому что я боялась за свою свободу, судьбу дочери. Когда Симона вышла замуж, я начала бояться за репутацию её мужа и её семейное счастье. Диана могла разрушить всё. Майкл, многих вещей в поведении Дианы я не могу себе объяснить. Так же, как не могу понять, чего в её душе больше – любви или ненависти, желания сделать добро, или разрушительной злости. Я и боюсь её, и жалею. – Нина устало потёрла красивые глаза.
Майкл обхватил руками голову. От обилия свалившейся на него информации мысли разбегались. А главное, он не знал, что теперь делать с этой информацией.
- Нина, это всё, что ты знаешь? Ты уверена, что рассказала мне всё?
- Конечно, Майкл. Я рассказала тебе всё, что знаю.
- Скажи, Нина, а Диана в Канаде жила под своим именем?
- Конечно. – удивлённо вскинула брови женщина. – Зачем ей скрывать своё настоящее имя?
- Не знаю. Имя моей жены было Лайза Филарди. Все документы её были оформлены именно на это имя. Ещё до встречи со мной у Лайзы был выкидыш и после этого она не могла иметь детей. Это она училась на психологическом факультете. Это она привезла в Канаду Роуз, которая вышла замуж за моего друга Дайвида Везера.
- Ты хочешь сказать, что Диана и Лайза - одно лицо? Действительно очень много совпадений. Но ведь это легко проверить. Где сейчас твоя жена? Диана сказала, что вы разошлись года три назад.
- У тебя неверная информация. Моя жена погибла три года назад. Я видел тело. Но теперь я сомневаюсь, что это было тело моей жены.
- Ты хочешь сказать, что Диана жила в Канаде под именем Лайзы. Была твоей женой. Затем каким-то образом инсценировала свою смерть.
- Не просто смерть, самоубийство!
- Невероятно. Я просто не понимаю, зачем бы Диана могла всё это проделать.
- Я тоже не могу найти логического объяснения её поведению. Если всё действительно обстоит так, то я знаю, кто падает в водопад на твоей картине.
- Кто? – Нина была по-настоящему взволнована.
- Я думаю, что по замыслу Дианы ты воспроизвела на холсте самоубийство моей жены. По каким-то мотивам Диана решила исчезнуть со сцены как моя жена Лайза. Поэтому она инсценировала своё самоубийство, поставив на своё место другого человека.
- Но ведь ты видел тело!
- Я видел то, что осталось от тела. После падения с Ниагары тело было обезображено до неузнаваемости.
- Но Диана не могла знать, что тело будет так изуродовано. Майкл, посуди сам, если я хочу подменить себя кем-то, я должна быть уверена, что никто не будет сомневаться в том, что это я. Я не могу положиться на волю стихии и доверить ей такую ответственную часть... – Нина замялась, подыскивая слова.
- Убийства. – Подсказал Майкл.
- Господи, Майкл, неужели ты думаешь, что Диана способна на убийство?
- У меня всё меньше остаётся сомнений. У тебя есть фотографии Дианы?
- Ну конечно! Сейчас принесу. Правда, их немного. Она не любит фотографироваться, хотя с её внешностью должно бы быть наоборот.
Нина выехала из комнаты и вернулась с большим семейным альбомом не коленях.
- Вот. Это Диана на ранчо, ей здесь десять лет. Это мы уже с Симоной. Это... Майкл! Что с тобой? Это действительно она?
Майкл брал фотографии одну за другой и руки его начали непроизвольно дрожать. Он только смог утвердительно кивнуть головой. Желваки его ходили, глаза нервно бегали.
- Когда снята вот эта фотография?
- Перед моей аварией. Диана приехала на ранчо той осенью. Я удивилась, что она постригла свои шикарные волосы. Но ей это шло... Это было три с половиной года назад.
- Что на ней за платье?
- Майкл, откуда я могу знать. Платье как платье. Правда, оно не в стиле Дианы, но... Вот ещё одна фотография, только здесь она в тёмных очках...
- Боже, какая актриса! Нина, я всё понял. Да, кажется, твоя падчерица, моя бывшая жена, очень опасный человек. Она убила женщину, которая любила меня. Теперь я понимаю, куда исчезла Ита. Последнее её письмо было по электронной почте. Я думал, что она пишет на английском, потому что обижена. Коротко, холодно, безапелляционно. Рита была русской, из Москвы. Я даже хотел оставить Лайзу, то есть Диану, - Майкл усмехнулся. – Я уже почти принял решение оставить Диану, начать новую жизнь. Надеялся, что у Риты хватит сил заврачевать те раны, которые нанесла мне моя жена. Но Диана решила всё по-своему. В последнее время она стала просто невыносима. Я не слышал от неё хороших слов о ком бы то ни было. Она как остервенела. Зациклилась на своём гипнозе. Возомнила себя полубогом, способным управлять человеческим сознанием. А Рита была моим другом. Она могла стать больше, чем другом…
- Диана знала, что ты изменяешь ей?
- Теперь я уверен, что она знала.
- Если это так… Я рассказала тебе, какой она человек. Для неё измена – это самый большой грех.
- Грех, который нужно смывать кровью? Я вижу, какую цену платишь ты за свою измену.
- Я не знаю, Майкл, я не верю, что Диана могла зайти так далеко.
- Я хочу увидеть её. Я еду в Чикаго. Ты можешь позвонить Диане, чтобы убедиться, что она дома?
- Конечно. Подай, пожалуйста, телефонную трубку. Она на камине.
- Да, Нина, только не говори ничего обо мне.
- Но ты ведь не причинишь ей вреда, Майкл?
- Да нет, - усмехнулся Макгилл, - Как бы мне вреда не причинили.
Нина набрала номер.
- Здравствуй, Марсия, это миссис Батч, могу я поговорить с Дианой?... В Канаду? К мужу? Спасибо… Нет, ничего не передавай, я переговорю с ней, когда вернётся. – Нина нажала «отбой». – Её экономка говорит, что Диана улетела в Канаду сегодня утром.
- К мужу?
- Она не в курсе. Но мы можем позвонить Густаву.
- Она часто летает в Канаду?
- За три последних года это, как я знаю, первый раз.
- Интересно. Звони Густаву.
Нина набрала номер.
- Густав, привет. Это Нина. Хорошо, спасибо! Как ты? Как Диана? Почему мне лучше знать? Разве она не приехала? Я знаю, что она улетела сегодня к тебе. Ничего не говорила? Странно. Не беспокоиться? Всё равно приедет? Хорошо. Ты её лучше знаешь… Ну вот, - обратилась Нина к Майклу, положив трубку на стол, - ты всё слышал.
- Сотовый? У неё есть сотовый телефон?
- Конечно есть.
- Звони.
- Майкл, ты сильно нервничаешь…
- Звони, Нина, у меня нехорошее предчувствие.
Пока Нина набирала номер Дианы, Майкл отошел к окну, достал свой сотовый телефон и попытался дозвониться до Тани. На домашнем телефоне сработал автоответчик, мобильный Тани не отвечал.
- Ну что? – спросил Майкл, вернувшись к Нине.
- Тишина. – пожала плечами женщина.
- Спасибо тебе большое, Нина. Жаль, что разговор у нас получился такой невесёлый. Но я был рад тебя увидеть.
- Ты уже уходишь?
- Я не отпускал такси. Через три часа я вылетаю в Торонто. И я очень беспокоюсь о своей жене.
- Полно, Майкл! Диана не монстр…
- Да нет, Нина, Диана страшнее монстра. Она не ведает, что творит. Она калечит жизни людей. Посмотри на себя. Ты привязана к этому дому. Я уже готов поверить, что и к креслу тебя привязала она.
- Нет-нет, Майк! Это была моя ошибка. Диана здесь не при чём! Она меня вернула к жизни…
- Конечно! Для того, чтобы дальше мучить.
- Майкл, Диана сама жертва! Я во многом виновата перед ней. И я готова искупить эту вину.
- Ценой собственной жизни? Она ведь подчинила себе всю твою жизнь! Я тоже когда-то чувствовал себя виноватым, обвинял себя в том, что не сумел сделать Лайзу счастливой. А теперь понимаю, что она счастливее всех. Играет людьми как куклами. Устраняет помехи в игре, как когда-то устранила неугодного ей щенка.
- Майкл, не думаешь же ты, что Диана…
- Нина, я теперь уже ни в чём не уверен. Именно поэтому я спешу попасть домой, увидеть жену и убедиться, что с ней всё в порядке. Моя жена беременна. Если с ней что-то случится, я никогда не прощу себе этого. И тогда Диане Филарди придётся отвечать за всё.
- Ты обещал, что никто не узнает о нашем с тобой разговоре!
- Нина, а ты простишь себе смерть человека?
Нина не отвечала, опустив голову.
- Не простишь! Поэтому Диана ничего тебе не рассказала про свою «смерть». Она понимала, что ты не смиришься с убийством. Но она не могла молчать о своём «подвиге». Ей хотелось выговориться, поэтому она заказала тебе картину. Всё равно что рассказала. Ты понимаешь, какой она опасный человек?
Щёки Нины горели.
- Поезжай Майкл. И пусть на всё будет воля Божья.
Нина смотрела, как Макгилл садится в машину. Крупные капли дождя на стекле мешали ей рассмотреть его лицо. Нина наклонилась и достала с полочки под креслом пухлую тетрадь, исписанную мелким почерком. Открыла где-то в середине, нашла нужное место.
«… Боже, как поздно приходит прозрение! Теперь я понимаю, что любовь Кайла по сравнению с любовью его сына – это просто увлечение коллекционера красивой игрушкой. Кайл был эгоистом. Он вырвал меня из семьи, ничего не обещая в замен. Он хотел, чтобы я принадлежала только ему, при этом оставаясь свободным. Как же Майкл отличается от своего отца! Он хотел всего себя отдавать, ничего не требуя за свои чувства. Разве можно пройти мимо такой любви? Я сделала большую ошибку, вернувшись в Америку. Но я исправлю её. Теперь я свободна. Я отомстила за человека, который не любил меня, потому что не умел любить в принципе. Боже! Как поздно приходит прозрение!...»
Глава 16.
Канада. За день до этого.
Дейвид встал и подошел к окну.
- Это самая невероятная история, которую я когда-либо слышал. Но ты знаешь, я почему-то верю тебе.
- Ну наконец-то! – улыбнулась Таня.
- Значит, Майкл поехал расследовать твою мнимую гибель?
- Да. Если бы я вспомнила всё раньше, ему не надо бы было ехать.
- Когда он прилетает?
- Завтра вечером. Я еду встречать его.
- Я думаю, мне стоит поговорить с Дрейкантером. Если его жена действительно закодировала тебя…- Дейвид ненадолго задумался. – У меня нет ни одной идеи, зачем это ей понадобилось! Но его я увижу только завтра. Для меня сама женитьба Густава – это новость.
Приехав домой, Таня достала записную книжку. Так! Вот! Диана. Номер американский. Похоже, этот же номер записан и в дневнике. Таня сверила цифры. Точно совпадает. Но она звонила Диане несколько недель назад. Спросила, помнит ли та её, на что Диана ответила, что, возможно, они встречались где-нибудь на выставке, когда Таня приводила туристическую группу. Врала. Никакими выставками эта Диана не занимается. А чем она занимается? Чем-чем? Людей зомбирует! Вот чем. Вот только зачем? А сейчас мы это проверим. Таня взяла телефон и набрала номер.
- Вы позвонили Диане Филарди. В данный момент я не могу подойти к телефону. Оставьте ваше сообщение, имя и номер телефона. Я перезвоню, как только смогу. Спасибо. – вежливо проговорил автоответчик.
- Привет, Диана. Это Саша Свиридова. Поздравь меня, ко мне вернулась память и я, наконец-то, вспомнила тебя. Если хочешь пообщаться, звони. Если у меня есть твой номер, думаю, что и у тебя есть мой. Кстати, бессонница меня больше не мучает. Тебе спасибо. – ухмыльнувшись, Таня повесила трубку.
Так, наживка заброшена. Будем ждать. Много разных неясностей. Кое в чём Дейвид помог разобраться. Хорошо, что в Майкле Таня не ошиблась. Это же счастье, что можно любить и доверять любимому человеку! Завтра он приедет и разберёмся в остальном. Одна голова – хорошо, а две – лучше.
Таня приняла душ, упала в постель и уже собиралась заснуть, когда зазвонил телефон.
- Да. Слушаю.
- Привет, Саша.
- Диана?
- Да. Узнала или догадалась?
- Догадалась. Только Диана могла назвать меня этим именем.
- Только Диана смогла уберечь тебя от гибели, Саша. Ты помнишь?
- Я же сказала, что вспомнила всё. – Покровительственный тон Дианы начал раздражать Таню.
- Ты понимаешь, что в твоих же интересах молчать о том, что... – Диана вдруг осеклась. – А я недооценила тебя, малышка, - усмехнулась она. – Думаю, что это не телефонный разговор. И поговорить нам нужно, как можно скорее. Давай встретимся в шесть утра на Ниагаре.
- Почему так рано? И почему на Ниагаре?
- Рано, потому что я сказала «как можно скорее», но раньше шести утра я в Ниагару не попаду. Почему Ниагара? Это же твоё любимое место. – Диана рассмеялась так, что у Тани мурашки побежали по коже. – Или ты боишься меня?
Таня не понимала, почему эта женщина внушала ей беспокойство. Может потому что она не могла понять мотивов её поступков. Но ей не хотелось показывать, что она действительно испугалась. Какой-то смутный маленький страх затрепетал где-то внизу живота.
- Почему я должна бояться тебя, - как можно увереннее проговорила Таня, - O’кей! В шесть часов утра на Ниагаре.
Положив трубку, Таня установила будильник на четыре часа утра. Полчаса на сборы и полтора часа на дорогу. Легла и постаралась заснуть. Сон не приходил. Таня попыталась воспроизвести в памяти лицо Дианы. Всё, что она помнила, красивый тонкий шелковый, видимо, очень дорогой платок, скрывающий волосы, большие тёмные очки, скрывающие глаза. Не женщина, маска! Таня повернулась на бок. С недавнего времени она боялась спать на животе, хотя это была её любимая поза, в которой она засыпала мгновенно. Но растущий живот, хоть и был ещё мало заметен, доставлял скорее моральный дискомфорт – Таня боялась придавить будущего малыша. Поворочавшись с боку на бок минут двадцать, Таня встала и вышла в кухню согреть молока. Сев с тёплой чашкой за стол, задумалась.
Зачем Диане так срочно понадобилось её увидеть? Несколько недель назад, когда Таня ей звонила, та не проявила никакого интереса. Диана была уверена, что Таня не вспомнит её. Она же не могла предвидеть то, что её бывшей пациентке придёт в голову вести какие-то записи. А записи говорили о том, что Диана использовала Таню в своих целях. Знать бы в каких! И попробует ли Диана опять подчинить её себе? Ну нет, такого произойти не может. Таня чувствует себя прекрасно, спит отлично, полна сил. Она совсем не похожа на Сашу, которая от недосыпания, переутомления и морального истощения дошла до ручки и хлопалась без чувств прямо не улице. Что же заставило Диану выдернуть Сашу из привычной среды, закинуть в чужую страну и навязать другую судьбу?
Таня допила молоко. Включила телевизор. Так, какая там погода в Ниагаре завтра? Плюс пять. Утром ясно. После обеда дождь. Ну до дождя она десять раз успеет вернуться домой.
Почему Ниагара? Жена Майкла погибла на Ниагаре. Как это всё связано? Диана заставила Таню поверить в то, что Майкл убил свою жену. Но теперь-то ясно, что он этого не делал. Зачем это понадобилось Диане? Ни на один вопрос Таня не могла придумать хоть какого-то вразумительного ответа. Глаза стали слипаться. Всё же тёплое молоко – хорошее снотворное. Намного лучше гипноза. Уж от тёплого молока крыша точно не поедет.
Таня упала в постель и через минуту провалилась в вязкий серый сон.
Брызги висели в воздухе и мешали дышать. Тонны падающей воды разбивались об огромные камни, полностью опровергая миф о том, что реки могут течь вспять. Никакая сила не может заставить работать эту водяную природную машину в другом направлении. Даже чудо. Эта рвущаяся вниз водяная масса никогда не иссякнет. Она уносит минуты, года, целые жизни и поколения, оставаясь равнодушной ко всему происходящему вокруг. Пожирая камни, огромное алчное водяное чудовище вгрызается в землю, изъедая и изменяя русло реки, высовывая из подкововидной пасти свой огромный падающий пенящийся язык.
- Лайза погибла здесь. - Таня смотрела на своё отражение в тёмных очках Дианы, пытаясь разглядеть очертание её глаз.
- Лайза не погибла. Она перевоплотилась. – Диана подставила ладонь, защищаясь от холодных брызг, которые принёс налетевший ветер.
- Ну да, можно и так считать. – поёжилась от холода Таня. – Главное не формулировка, а суть. А суть в том, что...
- Ты не понимаешь, глупышка. – бесцеремонно перебила её Диана, - Лайза здесь. Она парит. Вон посмотри!
Таня подняла голову и посмотрела в том направлении, которое указала ей Диана. Черная большая птица, борясь с потоками воздуха, пыталась пересечь реку над водопадом.
- Хочешь с ней поговорить?
Таня с удивлением посмотрела на собеседницу. То, что у Дианы не все дома, она уже давно начала догадываться. Теперь она ясно понимала, почему эта женщина вызывала в ней смутную тревогу. Никогда не знаешь, чего ожидать от сумасшедшего человека.
- Я сомневаюсь, что Лайза захочет пообщаться со мной. Да и к тому же я не уверена, что это именно она. Может это чьё-то ещё перевоплощение.
- А мы это сейчас проверим. – улыбнулась нехорошей улыбкой Диана. – Эй, Лайза! - крикнула она ворону. Таня огляделась вокруг, опасаясь, что люди поймут, что её спутница не в себе. Но смотровая площадка над водопадом была пуста. Ещё бы, кому придёт в голову в шесть утра по такому холоду тащиться посмотреть на Ниагару. Водопад никуда и к полудню не денется.
- Эй, Лайза! – продолжала кричать Диана, - ну давай, поговори с новой женой твоего бывшего мужа.
Таня хотела попросить Диану перестать дурачиться и уйти с площадки над водопадом, когда заметила, что ворон, будто услышав призывы человека, увернулся от очередного потока воздуха и на хорошей скорости стал приближаться к ним.
- Ну вот, а ты говоришь, она не захочет с тобой пообщаться, - недобро засмеялась Диана.
Птица неслась прямо на них. По мере приближения она становилась всё больше и больше. Ещё несколько секунд и она собьёт их с ног. Таня схватила Диану за руку.
- Что это? Это какой-то фокус?
- Ну ты же хотела узнать, почему Лайза погибла. Так спроси её саму! – Диана оторвала от себя руку Тани и с силой оттолкнула её.
Растерявшаяся женщина от неожиданности еле устояла на ногах. Отлетев от толчка Дианы на несколько шагов, Таня заметила, что птица изменила направление и сейчас летит прямо на неё. Теперь она уже слышала, как ворон рассекает влажный воздух. Ещё мгновение, ещё два взмаха крыльями. У Тани не было времени, чтобы убежать. Она успела только закрыть голову и грудь руками и зажмурить глаза, когда в следующий момент почувствовала, как мощные холодные, острые как лезвие когти вцепились в её запястья. Таня закричала. Голос её тонул в шуме водопада и вороньем карканье. Отчаянно она пыталась стряхнуть с себя отвратительную птицу. Упав на колени, постаралась прижаться к земле, пряча живот, всё так же защищая голову руками. Ворон вцепился когтями в спину и ударил клювом в область сердца.
- Я убью тебя!
Что это было? Это крикнула не Диана. От неожиданности Таня убрала руки с головы, ей хотелось убедиться, что её догадка правильная.
- Я убью тебя! – раздалось совсем близко над ухом.
Повернув голову, Таня увидела блестящий вороний глаз и приоткрытый клюв. Да, это точно была не говорящая золотая рыбка из сказки Пушкина. Отвратительный серый язык клокотал у её щеки.
- Ты хотела знать, почему я погибла? Ну уж точно не для того, чтобы дать жизнь твоему ублюдку. Ты ведь никто! Тебя даже на свете нет. Ты уже давно умерла. Ты такая же тень, как я.
Таня попыталась встать на ноги и стряхнуть с себя птицу. Сделав несколько шагов, она поняла, что движется в сторону парапета. Попробовала изменить направление и поняла, что не может. Огромный ворон с каждым взмахом крыльев всё ближе и ближе подталкивал её к краю бездны. Вот уже её бедро коснулось ограды, отделяющей их от грохочущего потока. Таня увидела поток, исчезающий в облаке водяной пыли. Вдруг поняла, что птица оставила её. Разогнувшись, хотела обернуться и тут почувствовала мощный удар в спину. Не удержавшись, перевалилась через парапет, ощутила, как ноги оторвались от земли. Вот он. Конец. Но за что? За что? Нет! Этого не может быть! Нет!..
Облако холодной водяной пыли окутало тело. Оказывается, это совсем не больно - умирать.
- Нет! – закричала Таня, просыпаясь от собственного крика. – Нет! Нет! Майкл! – села на кровати и расплакалась. Часы показывали без пяти четыре утра.
По дороге в Ниагару Таня пыталась избавиться от тяжести на душе, оставшейся после ночного кошмара. Она не верила в вещие сны, но это видение укрепило в ней чувство страха по отношению к Диане. Инстинктивно она чувствовала, что доверять этой женщине нельзя. Может позвонить Везеру и сказать ему о встрече? Ну да! В пять часов утра. И так она злоупотребляет его добротой и участием. Да и потом, ну что с ней может сделать Диана? Натравить мистическую птицу? Какая чушь! Просто за последние дни Таня переволновалась, стала очень впечатлительной. Да и беременность обостряет инстинкты самосохранения и продолжения рода. Отсюда излишняя подозрительность.
Городок Ниагара уже проснулся. Таня проскочила по небольшим улочкам, отметив про себя, что людское оживление успокаивает её. Но по мере приближения к водопаду улицы становились всё более пустынными. На набережной же в этот час не было ни души. Припарковавшись на стоянке, Таня пошла по аллее, вслушиваясь в монотонный шум. Диану она увидела издалека. Та стояла в пол оборота, любуясь стремниной.
- Здравствуй, Саша. Хорошо выглядишь. Беременность тебя красит. – Диана подняла тёмные очки. – Надеюсь, тебе не пришла в голову такая глупость, как диктофон в сумочке?
- Так ты поэтому не хотела говорить со мной по телефону? Думала, что я могу записать наш разговор? – спросила Таня, мысленно отругав себя, что ей действительно не пришла в голову такая простая мысль, как запись на плёнку.
- Я не исключала этого. Но, то, о чём мы можем говорить, мне вряд ли навредит. А вот тебе... Тебе не выгодна огласка. Саша Свиридова погибла. Объяви ты себя живой, тебе зададут весьма законный вопрос – чей обгоревший труп нашли в твоей квартире?
- Но я ведь не знаю. Я не устраивала этого взрыва!
- Разве? Оказывается, ты не всё помнишь. Да и не можешь ты всё помнить. Многие твои воспоминания я блокировала так, что ни один психоаналитик не сможет до них докопаться. Но мне нет смысла скрывать от тебя правду. Потому что в твоих интересах, зная эту правду, молчать обо всём. Когда ты позвонила мне вчера, я поняла, что у тебя возникло множество вопросов. И ища ответы на них, ты можешь только навредить себе. Поэтому я решила встретиться с тобой как можно скорее, чтобы рассказать тебе то, чего ты помнить не можешь.
- А разве ты не можешь вернуть мне воспоминания?
- К сожалению, я не Бог.
- Но ты посчитала возможным лишить меня их!
- Я сделала это для твоей же пользы. При первом же сеансе гипноза ты рассказала мне всю свою жизнь. И я поняла, что тебя нужно спасти, иначе ты убьёшь себя. Ты саморазрушалась. Твоя жизнь была сплошным жертвоприношением своим иллюзиям. Ещё немного, и ты отдала бы за это всю себя.
- И тебе стало меня жалко? Поэтому ты решила взять мою судьбу в свои руки?
- Не только поэтому. Я почувствовала необычную связь с тобой. Когда ты упала там, на ступеньках отеля, я взяла твою голову в свои руки и поняла, что между нами существует необычный телепатический контакт. Не та связь, которая заставляет разделённых временем и пространством близнецов делать аналогичный выбор. И не та, которая связывает родственные души и определяет схожесть мыслей. Я почувствовала, что ты воспринимаешь меня на очень сложном энергетическом уровне. И ты подчиняешься мне. Я не приводила тебя в чувства, я просто подумала «открой глаза» и ты открыла глаза.
- Это простое совпадение!
- Если бы! Раньше я могла использовать свой голос для внушения. С тобой мне не нужно было этого делать. Я решила изучить все возможности такого контакта...
- Ты использовала меня как подопытного кролика? Ты сломала мою жизнь только потому, что я была удачным открытием? – Таня сорвалась на крик.
- Разве ты думаешь, что я испортила твою жизнь? У тебя есть любящий муж. У тебя будет наконец-то ребёнок, которого ты не хотела рожать от своего русского сожителя.
- Я не не хотела! У меня просто не было времени заводить детей!
- Дурочка, кому ты врёшь? Себе! Всё, что ты пыталась глубоко прятать на подсознательном уровне, все твои страхи и сомнения повыскакивали наружу после нашего контакта.
- Но ты, запрограммировав мою, как ты считаешь, счастливую судьбу, лишила меня свободы выбора!
- Саша, я поделилась с тобой своим выбором.
- Не понимаю.
- Ты живёшь жизнь, которую могла прожить я.
Диана сняла платок и откинула воротник, наполовину скрывавший её лицо. Таня почувствовала слабость в ногах и привалилась к каменному парапету.
- Лайза!..
Она была почти такой же, как и на фотографии, которую Таня нашла в доме Майкла. Такой же, какой она видела её в своих снах.
- Ты не умерла? – Таня понимала всю глупость вопроса, но больше ничего ей на ум не приходило.
- И ты ведь не умерла, Саша, - ухмыльнулась Диана. – Ты не находишь, что мы необыкновенно похожи? Вместо нас умер кто-то другой.
- И кто же умер вместо меня?
- Ты действительно хочешь это знать?
- Да.
- Женщина, о которой никто никогда не вспомнит. У неё не было ни близких, ни друзей, ни даже собственного дома.
- Бродяжка?
- Да. Она только небо зря коптила.
- Кто её убил?
- Ты.
- Этого не может быть, я не могла никого убить!
- Её убила ты, Саша. Поэтому тебе лучше обо всём молчать. Неужели ты не вспомнила, как купила баллон? И эти китайские часы – свечку. Ты приоткрыла вентиль в баллоне и поставила часы на таймер. Бедняжку ты отправила через полчаса, якобы помочь вынести тебе бутылки, которые обещала той. Как это у вас называется – самовывоз? – Диана усмехнулась.
- Я не верю тебе.
- В это сложно поверить. Что же ты помнишь? Последний год ты жила не своими мыслями.
- Я прекрасно помню, как ты посадила меня в самолёт, дала мне документы на имя Тани и сказала, чтобы я ни о чём не беспокоилась, что Саша умерла. Я никакого отношения не имею к тому взрыву. Хотя я действительно купила этот баллон. Я не помню, зачем. – Таня потёрла переносицу, стараясь что-то вспомнить. – Да, я подозревала, что Кирилл хочет убить меня. Ты сказала, что мы всё разрешим. Это ведь ты сказала мне купить газ. Но я больше ничего не сделала. Через несколько дней, ты дала инструкции на счёт того, что сказать Ксении. Я вышла от неё в определённый тобой час, села в такси и уехала в аэропорт. Там ты меня встретила, дала документы и отправила сначала в Москву, затем в Чехию, а потом в Канаду. Диана, в моих воспоминаниях нет места убийству. – Таня старалась разглядеть в глазах Дианы намёк хоть на какое-нибудь чувство, но глаза её словно остекленели. Она молчала.
- И ещё я не понимаю, зачем тебе нужно было, чтобы я обвиняла Майкла в твоей смерти.
- Видишь ли, дорогая, в процессе наших сеансов получился некоторый побочный эффект. Я могла действовать на тебя сознательно, совершенно не учтя того, что моё подсознание может быть так же открыто для тебя, как и твоё для меня. Я не хотела вкладывать в твой мозг какую-либо негативную информацию, особенно о Майкле. Ты сама впитала её как губка, вытянув из меня. Когда я это поняла, было уже поздно, я не контролировала тебя. Кто-то назвал тебе код. Скорее всего, Майкл.
- Код?
- Забавное словечко из лексикона моей мачехи. Когда я была маленькой и делала какую-нибудь глупость, она называла меня Юша-Фераён. До сих пор не знаю, что это такое. Не думала, что Майкл мог знать это словечко. Хотя...
- И как мне теперь жить дальше?
- А как ты жила до сегодняшнего дня? Никому ничего не рассказывать.
- А если я уже успела рассказать?
- Сомневаюсь. – Диана пристально посмотрела в Танины глаза. – Никто ведь даже не знает, что ты приехала на встречу со мной. Правда?
- Правда... – проговорила Таня, стараясь не думать о Дейвиде и о вчерашнем разговоре с ним. Ей казалось, что Диана способна прочитать её мысли.
- Но даже если и рассказала, тебе никто не поверит. Какой диагноз тебе поставил доктор Везер?
- Психогенная фуга.
- Ну правильно! – довольно улыбнулась Диана. - Очень похоже и никто не будет сомневаться в заключении специалиста. Всё, что ты скажешь, посчитают за выдумку.
- Но если взять и сопоставить факты?
- Ты прочитала в газете и применила на себя. Пойми, дурёха, в твоих же интересах молчать! Молчать и забыть. Со своей стороны я обещаю оставить тебя в покое. Тебя и Майкла. Вы никогда больше не услышите обо мне.
Таня посмотрела на пробивающееся сквозь облака проснувшееся солнце.
- А зачем ты пригласила меня именно сюда?
- Хотела попрощаться.
Диана посмотрела на часы, надела очки и протянула руку. Таня нехотя подала свою. Пальцы Дианы были сильными, цепкими и холодными. Таня вспомнила когти ночного ворона и передёрнулась. Диана только сильнее сжала её пальцы.
- Arrivederci, малышка. – Холодно проговорила и ушла не оглядываясь.
Диана шла к машине, сжимая кулаки в карманах плаща. Эта маленькая дурочка не понимает, с кем имеет дело. Она слишком глупа, чтобы молчать. Открыв дверь, села на сидение рядом с водителем.
- Как дела, Марко?
- Я всё сделал, как ты просила. Но ты уверена, что без этого не обойтись?
- Бедный Майкл! Ему так не везёт с женами... – она расхохоталась низким истерическим смехом. Глаза её бегали, дыхание участилось. – Да, я уверена, что не хочу сидеть в тюрьме из-за этой идиотки. Она не остановится. У неё патологическое чувство справедливости. Но я обещаю тебе, что это в последний раз.
- Диана, я надеюсь. Ты знаешь, что ради тебя я убить готов, но это не доставляет мне никакого удовольствия. И ещё я переживаю за тебя, сестрёнка .
- Почему?
- Мне кажется, ты входишь во вкус.
- Во вкус смерти? – наигранно улыбнулась женщина, показав ослепительной белизны мелкие красивые зубы.
- Не смерти... Убийства.
- Ну, что же, во мне тоже есть животное начало.
- Куда тебя отвезти? К мужу?
- Не знаю... Не знаю!.. Не знаю я!!! – Диана обхватила голову руками и заплакала навзрыд, раскачиваясь и ударяясь головой о панель управления.
Марко погладил сестру по голове и вышел из машины.
Таня села за руль и посмотрела на руку, которую несколько минут до этого пожала Диана. Она рассматривала свою руку, будто пыталась найти в ней ответы на вопросы. Никому не говорить? Даже Майклу? Но она уже рассказала Везеру. Сегодня Дейвид пообещал поговорить с Дрейкантером насчёт его жены. Чем это грозит ей, Тане?
Мысли путались. Сказывалось недосыпание и нервное напряжение. Таня почувствовала, как её знобит. Повернула ключ в замке зажигания, включила обогреватель, потёрла озябшие пальцы. Скорее бы добраться до дома и упасть в тёплую постель. Посмотрела на часы. Без четверти семь. Завтра прилетит Майкл и защитит её от всех этих кошмаров. А пока домой. Скорее домой.
Хайвей был свободен и Таня попыталась сосредоточиться на своих размышлениях. Диана вызвала её в Ниагару лишь для того, чтобы, по её словам, попрощаться. Это можно было и по телефону сделать. Зачем Диана захотела, чтобы Таня узнала в ней Лайзу? Или же Диане понадобился более тесный контакт, чем телефонный для того, чтобы опять попытаться подчинить себе её сознание? А вдруг ей это удалось? Как проверить? Как-как? Да никак! Прилетит Майкл, у Тани помутится разум, и она убьёт его. На суде она расскажет, что была зазомбирована погибшей женой Майкла, с которой познакомилась в России в то время, когда у Тани, вернее у Саши, которой Таня была до того, как стала Таней... И всё в том же духе. И её конечно же оправдают, потому что нормальному человеку такое и в голову придти не может! Маленький комочек в горле начал тяжелеть и разрастаться. Ну вот! Как всегда не вовремя! Нужно срочно свернуть в крайнюю правую полосу и остановиться. Достать пакетик и... Когда же закончится этот токсикоз!
Таня свернула к обочине, встала, включив аварийные огни, и открыла бардачок. Пакетики, которые она всегда в последнее время возила с собой на случай приступа рвоты, закончились. Комок в горле уже вырос настолько, что через минуту готов был вырваться наружу всем содержимым желудка. Таня лихорадочно расстегнула сумочку, пытаясь найти хоть что-нибудь подходящее. Ещё мгновение... При мысли, что это придётся сделать прямо в сумочку или, на худой конец, на руль, Таня в отчаянии выскочила из машины. Закрывая рукой рот, обежала автомобиль и склонилась над бетонным заграждением. Ох! Ну когда же это закончится? Такое в последнее время случалось не часто, намного реже, чем месяц назад. Но всегда по утрам. Таня вытерла салфеткой губы. Возвращаться в машину не хотелось. Ветер уже не казался таким холодным. Таня посмотрела на прилегающий к хайвею ландшафт. Похоже на осень. Если бы не набирающее силу солнце и запахи пробуждающейся земли, можно было бы обмануться. Пройдёт ещё один месяц, и все эти холмы густо и сочно зазеленеют, а ещё через полтора выгорят под нещадно палящим солнцем. Затем, после ливней, снова оживут, и снова погибнут.
- Мэм, у вас всё в порядке?
Таня вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как в нескольких метрах от её машины остановился полицейский патруль.
- Да... Я... Мне стало плохо за рулём...
- Вас отвезти в госпиталь?
- Нет, спасибо, мне уже лучше. У меня ранний токсикоз.
- Понимаю. Могу я взглянуть на Ваши документы?
- Конечно, - Таня вернулась в машину, достала права и страховку из кармашка противосолнечного козырька. Воздух в машине показался ей тяжелым и жарким. Она отключила обогреватель и опустила стёкла, чтобы проветрить салон.
Офицер, проверив документы, протянул ей с улыбкой.
- Значит, мамой собираетесь стать.
Таня кивнула, улыбнувшись в ответ.
- Давно в Канаде?
- Полтора года. – насторожилась Таня.
- Хорошо говорите по-английски... Вы уверены, что не хотите, чтобы мы отвезли Вас к врачу?
- Нет. Я уже в полном порядке и могу ехать дальше.
- Ну, тогда удачного пути! – развернулся и пошёл к машине, не доходя её, обернулся и добавил, - Русские женщины самые красивые в Канаде. Берегите себя!
Глава 17.
Канада. Осень 2000.
- Марко, почему ты за всю жизнь ни разу не женился, у тебя уже могли бы быть внуки? - Диана в пол оборота рассматривала мужественный профиль брата.
- Не знаю, девочка. Возможно, потому что не был уверен, что смогу иметь полноценную семью, не хотел повторять ошибки отца. А может, потому что я однолюб.
- Однолюб? Марко, ты бонвиван! Я всегда завидовала той лёгкости, с которой ты относишься к жизни. У тебя не было хоть сколько-нибудь сильных привязанностей к женщинам. Ну не считая твоей братской любви ко мне.
- Ты ошибаешься, Диана. – Марко замолчал, нахмурив брови.
- О-о-о! Чего насупился? Не хочешь, не говори.
Наступила пауза. Диана отвернулась от брата, глядя в окно. Холмы, заводы, фермы, холмы...
- Я бы хотел тебе рассказать, – через несколько минут прервал молчание Марко, - но не сегодня. На душе скребёт.
- Из-за неё?
Марко кивнул. Диана закрыла глаза и задумалась. Хорошо, что она не сказала брату, что Таня в положении. Марко никогда бы не согласился на убийство беременной женщины. Да, уровень его моральных норм был не очень высок. Точнее, мораль Марко заключалась в неподчинении общепринятым нормам. Он жил так, как хотел, поступал, руководствуясь лишь личными мотивами и обстоятельствами. Для него, казалось, не существует добра и зла. Однако у Марко были свои принципы. Одним из них был принцип неприкасаемости женщин и детей. С этим Диана столкнулась ещё тогда...
Той осенью Диана чувствовала себя особенно одиноко. Густав развёлся с женой, но это никак не отразилось на их отношениях. Он по-прежнему не отказывался встречаться с Дианой, признавал её самой красивой и интересной женщиной. Но Диану не покидало чувство, что он относится к ней как к ребёнку, как к пациентке, как к сексуальному объекту. Но не как к человеку, с которым бы он хотел провести остаток жизни. Сколько лет Диана ждала этого развода! Дрейкантер никогда не обещал ей жениться, но дал понять, что с женой его держат только дети. А вот когда дети подрастут и встанут на ноги, тогда можно будет задуматься о личной жизни. И, конечно же, Диана, как женщина, не могла и мысли допустить, что у возлюбленного может быть личная жизнь, никак не связанная с ней. За время ожидания этого развода Диана успела спланировать их будущее, и ей казалось, что это уже конкретная программа их жизни, от которой отступить нельзя. Густав же думал по-другому. Он был творческим человеком, несмотря на область, в которой работал. И как любой творческой личности ему нужна была свобода от обязательств. Распрощавшись с одной кабалой, он не стремился тут же в другую. Тем более он не желал связывать себя с Дианой Филарди, зная её, не только как мужчина женщину, но и как врач пациента.
В какой-то момент Густав решил, что Диана становится слишком уж навязчивой и настойчивой, и лучше прекратить их затянувшуюся связь. Почувствовав его постепенное отдаление, Диана запаниковала. Что она сделала не так? Вся её жизнь была подчинена одной цели – жить рядом с любимым человеком, ждать и дождаться его. И вот, когда, казалось бы, основное препятствие на пути к цели устранилось, она чувствует, что цель её жизни ускользает, просачивается сквозь пальцы, растворяется. Не последней возникла мысль о сопернице. Но как узнать наверняка? Говорить с Густавом на эту тему бесполезно. Он или смеётся, или раздражается. Нанять частного детектива?
Диана могла нанять сыщика, чтобы выяснить всё о личной жизни Дрейкантера, но её останавливало то, что Густав не переносил, когда кто-либо совал нос в его дела. Узнай он об этом, перестал бы доверять Диане, отобрал бы у неё и ту маленькую частичку жизни, которой делился со своей обожательницей. Этого Диана допустить не могла. Всё же идея нанять детектива не покидала её.
Ко всему добавлялось то, что её собственный муж, Майкл Макгилл, перестал для неё быть громоотводом, отдушиной и источником утешения, человеком, к которому она могла кинуться в любой момент и найти то, что не мог дать ей неблагодарный любовник. В последнее время Диана стала замечать за ним не просто сдержанность, но даже некую отстранённость и холодность. Майкл, который боготворил её, который ещё несколько лет назад дня не мог прожить без её голоса, запаха, тела, сегодня почти не интересовался ей как женщиной, хотя внешне Диана абсолютно не подурнела за эти годы. Скорее наоборот. Красота её стала более утонченной. Черты лица помельчали, носик заострился, исчезла юношеская припухлость губ, цвет глаз подчеркивался белизной кожи – всё это делало её лицо благородным. Кое-кто мог бы сказать, что красота Дианы – это холодная красота расчётливой хищницы. Что ж, и это присутствовало в ней. Властный, иногда высокомерный взгляд прекрасных глаз выдавал в ней склонность к доминированию и некую мятежность.
Диана никогда не думала, что Майкл может изменить ей. Она хорошо изучила своего мужа и знала, что он во многом похож на свою мать. Когда-то это сыграло решающую роль в том, что Диана решила выйти за него замуж. Одинокой красивой женщине труднее противостоять мужскому миру. В любви и верности Макгилла Диана была уверена на сто процентов. Это был человек, который любил её всякую – хорошую и плохую, ласковую и грубую, добрую и злую. Любил, жалел, а главное – был предан ей.
Первая тревога посетила Диану в начале сентября, когда какая-то русская позвонила Майклу. Диана почувствовала, как юлит муж, прячет глаза и сбивается в объяснениях. Это было на него не похоже. Даже при всём при том, что Диана никогда не любила его, в ней неприятно шевельнулась ревность. Но ещё больше – забытая ревность к своей мачехе. Она помнила о первой любви Макгилла к Нине. Она завидовала этой любви. Всю жизнь ей казалось, что Майкл любит её не достаточно чисто, как он когда-то любил Нину. Что в его чувствах больше плотского, чем духовного. Первые годы их знакомства Диана из кожи лезла вон, играла на различных психологических эффектах, чтобы выбить из памяти Макгилла образ Нины, ей это удалось. И когда она вдруг узнала о том, что её муж по каким-то причинам не хочет, чтобы она была в курсе его отношений с русской женщиной, её насторожило это.
Что это? Ностальгия Майкла по русской любви? А если он увлечётся? Однажды она чуть было не потеряла его после той поездки в Россию. И вот теперь выясняется, что эта русская подруга появилась именно в то время. Думать о том, что Майкл может оставить её, жениться на ком-то ещё, было невыносимо. Больше всего на свете Диана боялась быть брошенной. Это она могла оставить мужа, это он должен был бы стать жертвой, но не она. Мысль о том, что ей предстоит испытать такое унижение приносила Диане невыносимые душевные терзания. Неизвестность разрушала её. В какой-то момент Диана поняла, что её семейные проблемы заставили её забыть о проблемах на любовном фронте. И именно в тот момент, когда Густав решил порвать с Дианой Филарди раз и навсегда, Диана вдруг перестала преследовать его. Все силы она бросила на то, чтобы доказать неверность мужа.
Чем сильнее Диана старалась контролировать Майкла, тем с большим неудовольствием замечала, как быстро тот адаптируется к ситуации, становится изворотливее и изощрённее, как более уверенно лжёт ей. В какой-то момент Диана даже стала получать удовольствие от этой игры. Она сама заставляла мужа выкручиваться. Ей нравилось ловить его на мелких деталях, мучить подозрениями, а потом, вдруг разжимать хватку и выпускать из когтей до смерти перепуганную пташку только для того, чтобы поймать её снова. Она не поверила, когда Майкл сказал, что Маргарита улетела обратно в Россию через неделю после своего звонка. Диана не сомневалась, что ей понадобится помощь сыщика. А если он и заподозрит слежку, ну и что! Сам виноват, а она – законная жена. Хотя насчёт закона – тоже момент спорный. Диана ведь жила под чужим именем. Давно она уже получила настоящие документы взамен тех мастерских подделок, что ей сделал Марко. У Дианы было две жизни – её и Лайзы. Сил на обе жизни хватало, но с каждым годом Диана чувствовала желание прекратить эту игру. Назревала необходимость выбора.
Когда Диана получила доказательство того, что муж ей действительно лжёт, она решила сама посмотреть на виновницу своих мучений. Её не устраивали снимки, на которых Рита и Майкл гуляли, держась за руки, или сидели за столиком в ресторане. Ей хотелось услышать голос соперницы, почувствовать её запах, заглянуть в её глаза и душу. Несколько дней Диана сама следила за Ритой, следуя за ней по кафе, магазинам и выставкам. Она садилась за соседний столик и наблюдала. Сомнительно, что Рита могла заметить хоть какую-то слежку. Она была погружена в свои мысли. Казалось, что она не видит ничего вокруг.
В тот вечер, когда Майкл позвонил и сказал, что срочно вылетает в Монреаль на несколько дней, Диана поняла, что он перешёл ту черту, которую она определила как последнюю. Ко встрече мужа из мнимой командировки она подготовилась. Сходив в парикмахерскую, Диана показала мастеру фотографию Риты, попросив постричь её точно так же, чем немало удивила видавшего виды цирюльника. Он никак не соглашался остричь шикарные почти до пояса густые каштановые волосы.
Два дня Диана перед зеркалом оттачивала жесты, которые запомнила, следя за Маргаритой. Она сама не ожидала, какой эффект произвело на мужа её сходство с русской любовницей. Майкл побледнел, когда увидел её, он был по-настоящему напуган. Всю ночь он ворочался с боку на бок, и не мог уснуть. Диана была довольна, но не удовлетворена. Мысль о том, что нужно наказать мужа, поселилась в её голове и делала её просто одержимой. Она наняла специалиста, который помог ей узнать пароль к ящику электронной почты мужа. То, что она нашла там, просто возмутило её. Одно из писем Риты Диана без зазрения совести удалила, прочитав его раньше Майкла. Рита писала о том, что, кажется, их связь не прошла даром, и, возможно, она поступает опрометчиво, и это будет выглядеть, словно она пытается привязать Майкла. Из всех намёков и недосказанностей Диана поняла, что Рита беременна. Удалив это письмо, Диана почувствовала, что разрубила какой-то невидимый узел, который сдерживал её гнев. Раньше она не знала, к чему может привести вся эта ситуация. Она то страдала, то играла, упиваясь как одним, так и другим. Но она не могла допустить ухода мужа и его счастья с другой женщиной. А так как это было теперь неизбежным, Диана решилась на отчаянный шаг.
План убийства Риты родился в её изобретательной голове спонтанно, когда она прочитала письмо о том, что Ита возвращается в Канаду. Но Диану не устраивало банальное убийство. Ей хотелось наказать Майкла так, чтобы он помнил о своём предательстве всю свою жизнь.
За три дня до Дня рождения Дианы Майкл улетел в Нью-Йорк, но обещал вернуться как раз к торжеству. В это же время Диана прочитала последнее письмо Риты, которая сообщала, в каком отеле она остановилась в Штатах и что хотела бы увидеться с Макгиллом на Ниагарских водопадах.
На раздумье у Дианы было всего несколько часов. Позвонив брату в Чикаго, она сказала, что ей нужна помощь. Марко не задавал вопросов. Для него слово сестры было почти законом. Кроме того, что он очень любил её, он был благодарен за то, что та, несмотря на разницу их социальных положений, всегда поддерживала его. А благодарным Марко быть умел.
Диана позвонила Рите в отель и предложила встретиться. Рита удивилась, но от встречи не отказалась. Что может быть странного в том, что жена её возлюбленного хочет выяснить отношения? Лучше покончить со всеми неясностями сейчас. Рита приехала в Ниагару, использовав свою однодневную туристическую визу в Канаду.
Красота Дианы неприятно поразила её. Она знала со слов Майкла, что его жена красива, но не думала, что настолько. Хоть они и были одного роста, приблизительно одинакового телосложения и даже причёски их были практически одинаковыми, Рита чувствовала себя рядом с этой холёной красавицей примерно так, как стеклянная бусинка должна бы была себя чувствовать рядом с бриллиантом.
Вопреки ожиданиям и представлениям Риты о цивилизованной беседе двух дам, хоть и соперниц, Диана не предложила ей посидеть в приятной обстановке ресторана. Она открыла дверцу машины и резко сказала:
- Садись!
Плюхнувшись на сидение, Рита почувствовала себя совсем неуверенно. До этого момента ей казалось, что она сможет держать себя достойной победительницей. Ведь если Лайза захотела встретиться с ней, значит чувствует опасность для брака. Но рядом с Дианой Рита вдруг затрепетала. Ей стало настолько неуютно, что она хотела выскочить из машины и бежать не оглядываясь. Она просто физически ощутила волну ненависти, исходящую от этой женщины. Диана вела машину молча. Они проехали город Ниагару и Рита заволновалась. Никаких объяснений. А вдруг она сумасшедшая? Сейчас выедет на хайвей и – с моста как камикадзе? Рита посмотрела на хищный профиль Дианы.
- Могу я поинтересоваться, куда мы едем?
- Конечно, - очень спокойно ответила Диана. – Здесь недалеко есть закусочная. Хочу вкусить отвратительной грязной пищи и дешевого кофе.
Рита не знала, как расценивать её слова. Толи как оскорбление, толи не придавать им значения, списав на плохое настроение обманутой жены. Подъехав к придорожному кафе, Диана, опустив стекло, сделала заказ для себя и для своей спутницы, даже не поинтересовавшись у той, желает ли она присоединиться к трапезе.
Получив заказ через окно, вручила Рите её пакет и кофе и резко рванула обратно к шоссе.
- Здесь есть спуск к реке. – Сказала Диана, откусывая на ходу нечто похожее на сосиску в тесте. – Там и поговорим.
Спустившись к реке, остановилась, заглушила машину. Рита вышла, держа всё тот же пакет с едой и стаканчик с остывающим кофе.
- Присаживайся! – кивнула Диана на огромное трухлявое бревно.
Рита села не в силах отвести взгляда от Дианы и мысленно ругая себя за то, что не может даже возразить или что-то изменить в ситуации. Чувствовала она себя очень глупо. Диана не села рядом, она стала расхаживать взад перёд напротив Риты, и говорить о том, как важна для Майкла прочность их брака, как невыносима ложь, которую ему приходится придумывать для неё, чтобы не ранить её чувства. Она энергично жестикулировала, и Рита то и дело уклонялась от стаканчика кофе, который каким-то чудом ещё не расплескался в руках Дианы.
- Послушай, Лайза, - Рита попыталась вставить слово. Затянувшийся пикник начал ей надоедать.
- Молчи! Я ещё не закончила! – протестующим движением махнула стаканчиком в сторону Риты Диана. Остывший кофе выплеснулся, залив плащ и блузку Риты.
Диана скомкала стаканчик и кинулась к Рите.
- Я не обожгла тебя? – очень участливо спросила она.
- Да нет, - смутилась Рита, - но вот плащ испортила. Кажется, кофе протёк до самого белья.
- Да, ужасное пятно. Но это дело поправимо. Я тебе могу одолжить свою одежду. Если ты, конечно не брезгуешь. У меня есть в багажнике чистый комплект. Я всегда вожу с собой...
Рите совсем не хотелось одевать чужие вещи, тем более одежду жены Майкла. Но пятно мерзко липло к телу. А ведь ещё нужно ехать обратно в Нью-Йорк. В таком виде в автобус стыдно зайти. И Лайза, кажется, предлагает от чистого сердца.
- Ладно, не ломайся, пойдём в машину, переоденешься, - видя замешательство Риты сказала Диана тоном, не терпящим возражений. – Это тебе, переоденешься, возвращайся.
Диана кинула на сидение рядом с Ритой пакет с одеждой и спустилась по тропинке обратно к реке. Рита быстро переоделась, сложив свою грязную одежду в тот же пакет и пошла за Дианой. Но Дианы у реки не оказалось. Маргарита присела на то же трухлявое бревно и задумалась. То, что наговорила здесь Лайза, ей казалось несущественным. Более того, осталось чувство, что Лайзу саму это мало волновало. Было во всём этом выступлении что-то фальшивое. Рита сидела, глядя на свободные потоки воды. Даже сюда доносился шум водопада. Сзади раздались шаги, Рита обернулась, ожидая увидеть свою спутницу. Высокий загорелый мужчина с равнодушными глазами молча приближался к ней. Что-то в его внешности настораживало. Подойдя к Рите, он сильной хваткой взял её за предплечье и повлёк за собой.
- Что это значит? Вы кто? – закричала испуганная женщина.
- Молчи и следуй за мной. Иначе мне придётся сделать тебе больно.
Он не смотрел в лицо Рите и от этого чувство, что происходит что-то нехорошее, только усугублялось.
Диана отогнала свою машину ближе к Ниагаре. Переоделась в одежду Риты. Жесткие швы блузки непривычно тёрли чувствительную кожу, а бюстгальтер был чуть маловат. Пятно от сладкого кофе высохло и стояло коробом. Но ради дела потерпеть можно. Сходство конечно не ахти какое, но вот если надеть тёмные очки, то родной муж перепутать может. Оставив машину на пустынной площадке, пешком дошла до Ниагары и по паспорту Риты пересекла границу на автобусе, следующем в Нью-Йорк. По дороге просмотрела все документы, которые были в сумочке Риты. Нашла образец подписи на водительских правах. Несколько незамысловатых закорючек. Диана взяла карандаш и сделала пробу в блокноте. Неплохо получилось.
Прибыв в номер Риты, Диана быстро просмотрела всё содержимое багажа, бумаги, документы, одежду. Если бы Рита уехала из отеля, вряд ли кто-то хватился бы её раньше, чем через несколько дней. Позвонив портье, Диана сообщила ему о своём намерении покинуть отель утром. Оплатила номер и заказала такси. Упала на кровать.
- С Днём Рождения, милая Диана! – проговорила с улыбкой и заснула.
Утром, взяв такси, отбыла в аэропорт. Переодевшись в туалете, вышла на свет божий Дианой Филарди, оставив за тонкой дверцей и жизнь Лайзы, и смерть Риты.
Марко встретил Диану в условленном месте.
- Как всё прошло? - спросила она брата.
- Тебя интересуют подробности? – усмехнулся Филарди.
- Меня интересует всё. – серьёзно ответила Диана.
- Пришлось девочке лицо попортить сильно. Снести передние зубы, у неё там пломбы были, а у тебя ведь ротик просто идеальный.
- Ладно хватит! – Диана закрыла глаза. – Ты думаешь, она похожа на меня?
- Я думаю, что после такой передряги даже моё тело можно было бы опознать как твоё. А если она ещё с недельку полежит в воде, зацепившись где-нибудь между камнями...
- Ужас!
- Привыкай, сестрёнка. Привыкай чувствовать себя убийцей. Сама-то хорошо следы замела?
- Думаю, что да. Оставила предсмертную записку в офисе, сняла телефонную трубку, для того, чтобы быстрее записку нашли. Майкл, наверняка, вчера ещё сделал это. А Роуз я ещё неделю назад напела, что беременная...
- А это ещё зачем?
- Затем, что при вскрытии они всё равно это обнаружат.
- Что обнаружат? – Марко развернул Диану к себе лицом и с силой тряхнул за плечи. – Ты хочешь сказать, что девчонка была беременной?
- Ну да... Это что-то меняет?
Лицо Марко исказила судорога.
- Ну ты... Ну ты и дрянь!... – Марко задохнулся, побагровев.
- Что? Я дрянь? Ах, какие мы чувствительные! – казалось, Диана ни капли не испугалась приближающейся вспышки гнева брата. – Не можем убивать младенцев в утробе? Ах, ну да! Ты же просто ангел по сравнению с моей мачехой! Ей вот ничего не стоило убить моего малыша!
Из глаз Дианы покатились слёзы. Марко не выносил женских слёз, и Диана это знала. Вид плачущей женщины заставлял брата чувствовать себя виноватым.
- Ну всё, прекрати! Не плачь, Диана, не трави мне душу. Я никогда не прощу себе этот грех. И ты тоже должна понимать, что взяла большой грех. Если эта женщина и виновата перед тобой и перед Богом, то за невинную душу Бог нас не простит.
- Марко, ты стал набожным? – Диана вытерла слёзы и с удивлением посмотрела на брата.
- Я всё больше думаю об этом. И тебе не мешало бы задуматься. Когда-то за всё придётся отвечать.
- Ты имеешь ввиду грехи?
- За любые поступки.
- Ты сейчас говоришь о Суде Божьем?
- Не обязательно. Он ведь и при жизни может так наказать, что расплатишься за всё.
- Почему же Он Нину не наказал за всё то, что она со мной сделала?
- Возможно потому, что в твоём сердце больше любви к ней, и ты смогла ей это простить. И ты никогда по-настоящему не желала ей зла.
- А если я пожелаю? Вот прямо сейчас возьму и пожелаю. – Диана зажмурила глаза и почувствовала, как рука брата гладит её по голове.
«Божья кара» настигла Нину через неделю. Несколько месяцев после падения планера Диана провела у кровати мачехи в тайне каясь, что пожелала ей зла. Она готова была поверить, что сама накликала беду и теперь должна искупить этот грех. Первые дни, когда Нина была на грани жизни и смерти, Диана почти не спала, просиживая сутками в больничной палате. Однажды ей показалось, что Нине стало хуже, лицо её приобрело землистый оттенок, щёки впали. Диана испугалась и заплакала. Заплакала искренне впервые за многие годы. Встав на колени перед кроватью Нины, она держала её худую холодную руку и молилась, как умела.
- Господи! Господи, которого я не знаю. Возьми всё, что у меня есть, накажи за всё, что я сделала плохого в жизни. Только не отбирай у меня Её. Если ты можешь видеть всё, ты же видишь, как я люблю Её. Это единственный человек на свете, который страдает за меня, не отбирай Её у меня. Я не могу представить, как я буду жить без Неё. Мне никто не нужен. Забери всех, только оставь Нину...
Диана плакала и чувствовала себя счастливой в своей искренности. Боясь потерять самое дорогое, она ощущала, что ей не нужно претворяться. Она жалела себя и эта жалость означала для неё высшую степень любви, на которую она была способна.
Глава 18.
Канада. Март 2004.
- Привет, Кейлен. Доктор Дрейкантер у себя?
Дейвид попал в клинику только после обеда. С утра у него состоялся сложный разговор с женой. Роуз попросила дать ей развод. Она обещала завязать с выпивкой и начать новую жизнь. Но уже без Дейвида.
- Доктор у себя и уже два раза справлялся о Вас. Он волнуется...
- А ты? Ты волновалась? – Дейвид улыбнулся, но наткнулся на холодное непроницаемое лицо девушки.
- Извините, я не договорила. Дрейкантер волнуется по поводу своей жены, которая ещё ночью вылетела из Чикаго. А сейчас уже три часа пополудни.
- Надеюсь, его жена совершеннолетняя, - пытался пробить ледяную стену своим обаянием Везер.
- Не знаю. Я только сегодня узнала, что он женился вторично.
- Ты представляешь, а я вчера! Каков скрытник, однако, наш Густав.... Кейлен, а что ты делаешь сегодня вечером?
- Иду на дыхательную гимнастику.
- У тебя проблемы со здоровьем?
- Нет. Это занятие с акушеркой.
Дейвид закусил губу.
- Ну, мы ещё вернёмся к этому разговору... – буркнул он и прошёл в кабинет к партнёру.
Дрейкантер сидел за столом и листал чью-то историю болезни. Увидев входящего коллегу, он захлопнул папку и убрал её в портфель. Выглядел доктор озадаченным.
- Привет, Дейв. Я думаю, мне придётся ненадолго уехать. Хорошо, что ты появился.
- Погоди, Густав. Я пришёл не отметиться и не попрощаться. Я пришёл поговорить с тобой о твоей жене.
Дрейкантер резко поднял голову и внимательно посмотрел на Везера.
- О моей жене? О Стефани?
- Нет. Не о твоей бывшей. О твоей настоящей жене. Ведь ты же не будешь отрицать, что ты женился.
- Нет, не буду. – грустно сказал Дрейкантер. Ну, присаживайся. Что тебя интересует?
- Густав, поверь, мною движет не праздное любопытство. Некоторые факты, которые стали известны мне буквально вчера заставили заинтересоваться её персоной. И ещё меня волнует вопрос, в курсе ли ты манипуляций своей жены.
- Какие манипуляции ты имеешь ввиду? - заинтересовался коллега.
Дейвид рассказал питерскую историю Тани так, как знал с её слов. Во время его рассказа лицо Густава менялось, отражая различные переживания. И, судя по его выражению, счастливыми эти переживания назвать было трудно.
- Это та наша русская пациентка? – спросил Дрейкантер, когда Дейвид закончил.
- Да.
- Когда к ней, так скажем, вернулась память?
- Два дня назад.
- Дейвид, тебе может показаться странным мой вопрос, но ответь, пожалуйста. Таня после этого связывалась с моей женой?
- Я не знаю. А это важно?
- Ещё сам не знаю. Диана давно должна была уже приехать... – Дрейкантер отвечал машинально, его мысли же витали где-то далеко, пальцы нервно постукивали по папке с документами. Везер внимательно наблюдал за коллегой.
- Густав, почему ты сам никогда не ходишь к психоаналитику?
- Почему? – Дрейкантер не отрывал взгляда от барабанящих пальцев. – Времени всё нет...
- Да брось! – усмехнулся Дейвид. – Я думаю, что тебе пора.
- Что? Всё так плохо?
- Мне кажется, что то, что я рассказал тебе о твоей жене, для тебя не новость. Или я ошибаюсь?
- Не совсем так, Дейвид. То, что ты мне рассказал – новость. Я многого не знаю из жизни Дианы. Она не позволяет мне себя контролировать.
- Но ты же опытный врач, - усмехнулся Везер.
- Да. Но в случае с Дианой я бессилен.
- Ты зависишь от неё? – удивился Везер.
Густав задумался.
- Да, завишу, - наконец-то решился он. – Но это не психологическая зависимость.
- Но ведь и не материальная, правда? – Дейвиду казалось, что он всё знает о состоянии их бизнеса.
- И не материальная. – Вздохнул Дрейкантер. – Диана держит меня на коротком поводке нашим с ней прошлым.
- Вы работали вместе?
- Нет, она была моей пациенткой. Несовершеннолетней пациенткой.
Густав взглянул на коллегу. Эмоции на лице Дейвида сменялись одна за другой. Удивление, смятение, гнев, растерянность. Он не находил слов. Дрейкантер всегда был для него образцом профессионализма и порядочности. Дейвид не считал себя святым, а вот Густава давно уже почитал как гуру. И теперь это огромное пятно на солнце грозило лишить его идеала.
Зазвонил телефон. Дрейкантер, казалось, обрадовался этому случайному вмешательству в неприятный разговор. Он поднял трубку, но через мгновение сильное беспокойство выразилось на его лице.
- Диана? Где ты?... О чём ты говоришь? Конечно нет! Я очень тебя люблю, девочка... Оставайся там, я приеду за тобой.
Он бросил трубку и встал.
- Она в Ниагаре, в отеле. Кажется, у неё истерика. Я еду...
Диана вытерла слёзы. Легла на кровать, раскинув руки, скрестив прекрасные ноги. Она лежала, глядя на маленькую серую точку на почти идеальном белоснежном потолке и думала. Она думала о том, что она вот такая же маленькая и одинокая в огромном совершенном, почти идеальном мире людей. Людей, которые живут, уживаются и выживают. Любят, мстят, жертвуют собой, убивают. Кто она? Зло или благо? Награда или возмездие? Кто бы она не была, она как эта точка – не может слиться с этим миром, выделяется своей окраской. А ведь сколько людей, которые никогда не будут заметны. Они рождаются, умирают и никто этого не замечает, разве что такие же незаметные, которые живут рядом с ними.
Взять хотя бы Майкла. Он стал заметен Диане только потому, что Нина обратила на него внимание.
Хотела ли Диана сделать больно Нине, когда вышла замуж за Макгилла?
Хотела ли она убивать Риту?
Но ведь Нина убила своего мужа.
Но ведь Батч убил человека, которого Нина любила.
Так почему Диане нельзя убить и не мучиться?
Марко сказал, что она вошла во вкус. Ничего подобного. В первый раз она не жалела о случившемся, потому что... А почему собственно? Потому что чувствовала себя обманутой человеком, который и мизинца её не стоит. Незаметного человека, которого она приблизила и подняла до себя. А он не оценил. Тогда её самолюбие истекало кровью от нанесённой ему раны!
Или нет? Или Диана настолько заигралась драматической ролью, что сама поверила в это. Ну, признайся, Диана, тебе ведь нравилась эта игра. Сколько опасности, сколько адреналина! К чёрту скучную жизнь. Перечеркнуть всё и начать сначала.
Почему же так тяжело теперь? Таня! Она только что убила чудо, которое сама сотворила. С детства Диана мечтала научиться читать мысли людей и вкладывать в их головы свои решения.
Если бы она могла контролировать Нину, та никогда не бросила бы её.
И тогда она никогда бы не встретилась с Густавом.
И теперь её не мучил бы вопрос, почему Густав женился на ней.
Потому что любит?
Или потому что чувствует свою ответственность за всё, что происходит с Дианой?
А, может, потому что боится?
Боится огласки истории двадцатилетней давности. Сексуальная связь с несовершеннолетней пациенткой.
Показывая Густаву фотографии того времени, Диана совсем не хотела шантажировать его. Ей просто захотелось вспомнить, как счастлива она была и как несчастна.
Или всё-таки она намеренно сделала эту ретроспективу?
Так же намеренно, как и двадцать с лишним лет назад сами фотографии, использовав пульт дистанционного управления и сняв себя рядом со спящим Дрейкантером.
Диана поднялась с кровати, скинула одежду и встала перед большим зеркалом. Идеальна. Просто богиня. А ведь скоро придёт старость. Нет зрелища отвратительнее, чем увядающие цветы. Что красивого в бутоне? Он интересен лишь обещанием прекрасного цветка. Сам же цветок восхитителен, распутен и соблазнителен. Трудно удержаться от того, чтобы не прикоснуться к нему, не сорвать, не завладеть. Но лишь первая морщинка касается нежного лепестка, как от всего цветка начинает разить смертью. И только тогда понимаешь, что цветок уже давно мёртв.
Приехав домой, Таня выключила мобильник, понизила громкость звонка домашнего телефона. Единственным её желанием было – выспаться. Майкл сейчас где-то на борту авиалайнера, ему позвонить нельзя, да и он не станет нарушать правила полёта. А больше Таня никого слышать не хотела. Выпила тёплого молока и упала на мягкий матрас. Взглянув на настенные часы, настроилась спать не менее четырёх часов и проснуться не ранее двух часов пополудни. «И пусть тебе приснится водопад!» - увидела она перед собой лицо Дианы. «Уходи! Я тебя не боюсь!» - крикнула Таня. Диана захлопала густыми ресницами и рассыпалась мелкими снежинками. Ветер закрутил и понёс их далеко-далеко, в город N.
Майкл поймал себя на том, что уже полчаса не отрывает взгляда от иллюминатора и сжимает кулаки так, что пальцы побелели. Только бы успеть! Но почему все телефоны молчат? И как назло ни одного соседского номера телефона нет в памяти мобильника. А, может, нужно было в полицию сразу? Ужасная! Просто пугающая неизвестность. Хотя что-то подсказывало ему, что Таня жива. Не было чувства безнадёжности в его волнениях. Возможно, в опасности, но живая.
Самолёт приземлился в половине пятого вечера. В пять двадцать Майкл уже отмыкал ключом двери своего дома. Вошел. Тишина.
- Таня!
Тишина. Ни звука. Не может быть! Майкл пулей взлетел на второй этаж в спальню. Таня лежала на спине под одеялом, руки мирно сложены на груди. Глаза впали, носик заострился. Майкл почувствовал, как земля уходит из под ног. Он бросился к жене, схватил её за плечи и почувствовал живое тепло.
Таня нехотя открыла глаза.
- Майк? О, Боже! Я проспала! Майк, я проспала и не встретила тебя! Какая я свинья! Ты на такси, да? Который час? Но ты же должен прилететь завтра!
Она не могла видеть лица мужа. Он прижимал её голову к своей груди и целовал в макушку, качая, как ребёнка.
- Майк, скажи хоть слово! Э-эй!
Майкл взял её за подбородок и поцеловал.
- Я вас очень-очень люблю.
- А подарки ты нам привёз?
- Конечно! Матрёшку, балалайку и самовар!
Они смеялись и целовались счастливые, как будто не виделись много лет.
Дрейкантер удивился скромности выбора номера. Обычно Диана останавливалась в шикарных номерах, справедливо полагая, что если она может себе это позволить, то почему бы и нет.
- У нас траур? – спросил он, оглядев черный костюм жены.
- Да, Густав. Я убила человека.
- Ты шутишь?
- Нет. Я заигралась. И одну пешку пришлось убрать. Точнее не пешку. Она метила в дамки. – Диана говорила так трагично, что всё это начинало напоминать театральную сцену.
- Прекрати, Диана. Говори нормально. Что случилось?
- Я и говорю нормально.
- Нет, ты играешь. Оставь эту патетику!
- Они играли в игру. Они играли, будто не играют ни в какую игру...
- Ты будешь цитировать Ланга или расскажешь, что случилось? – голос Дрейкантера стал мягче.
- Я расскажу. Только как мы после этого будем жить, Густав?
- Диана... – он подошёл к ней и обнял её за плечи, - если ты не хочешь рассказать мне как... как врачу. Расскажи, как мужу. Я никогда!.. Слышишь? Никогда не предам тебя. Что бы ты не натворила, я буду покрывать тебя, как и до сих пор покрывал.
- Ты ведь не позволишь, чтобы меня лишили свободы? В тюрьме или в психушке мне не выжить.
- Я знаю. Я пишу твою историю болезни как дневник. Я всё знаю про тебя.
- Тогда ты можешь предсказать, что будет дальше? Мы будем жить долго и счастливо и умрём в один день?
- Не думаю. Скорее всего, ты всё расскажешь мне. Всё, чего я ещё не знаю. А потом, когда я засну, как всегда наслаждаясь близостью твоего прекрасного тела, ты бросишь меня. Уйдёшь навсегда.
- Ты, гений, Густав. Ты не представляешь, как мне больно от твоих слов. Больно от того, что ты читаешь даже ещё не родившиеся в моей голове мысли. Больно от того, что ты, как всегда, прав!
Сумерки медленно вползали в комнату, ещё больше сближая таких разных и таких одинаковых людей...
- Ты уверена, что Таня погибла?
- Я пыталась ей дозвониться, телефоны молчат. Я думаю, что всё свершилось. Марко сказал, что это самый эффективный способ организации несчастного случая. Эту жидкость разработали в секретных правительственных лабораториях. Она начинает испаряться при определённой температуре, а превращаясь в газ, проникает в лёгкие человека. Обладает нервнопаралитическим действием, но не поддаётся никакому анализу. Если учесть, что Таня промёрзла на водопаде, она обязательно включила обогреватель в машине. Марко проверил, он в исправности. Через десять минут машина была уже на скоростной трассе. За это время температура бы достигла той критической точки. Идеальное средство убийства в автомобиле. Всё выглядело бы так, будто у женщины случился сердечный приступ за рулём. Очень мала вероятность, что у Тани на хайвее машина сломалась, и она покинула её. - Да, мала. Я не видел там оставленных машин, как и последствий какой-либо аварии.
- Ты ехал по этой дороге уже через несколько часов. Я думаю, они всё уже почистили там.
- Что тебя больше беспокоит? Твоя совесть? Или ты боишься быть пойманной?
- После того, как я тебе рассказала всё, меня уже больше ничего не беспокоит. Разве что один вопрос.
- Ну?
- Почему ты женился на мне, Густав?
- Для того, чтобы я ответил на этот вопрос, мне нужен психоаналитик, - улыбнулся Дрейкантер.
- Но не из-за этих фотографий?
- Каких фотографий? Ах! Тех! Нет, конечно. Глупышка! – Дрейкантер поцеловал жену в лоб. Ему не хотелось, чтобы Диана прочитала в его глазах признаки лжи. – Ну а теперь спать! Уже скоро рассвет, а мне на работу. Это ты у нас миллионерша свободного полёта...
Диана вышла на балкон. Холодно. Морозно. Послезавтра день рождения Майкла. Вторая смерть в жизни Макгилла будет связана с его днём рождения. Сначала его отец. Теперь – жена.
Жалела ли Диана о содеянном? Скорее всего - нет. Она жалела о своей жизни. Не так как-то она её прожила. Не должно было в этой жизни быть ни Майкла, ни Риты, ни Тани. Нужно было найти в себе силы простить Нину, разлюбить Густава. Ей как в детстве захотелось прокрутить жизнь назад как плёнку и начать всё заново. Новая жизнь, новые игры, новые ошибки. Ну почему она такая красивая, умная, но такая нелюбимая?
Нужно было рассказать Тане напоследок, что случилось там, в этом далёком русском городке. Что она действительно была не причастна к смерти той бездомной женщины. Всё было сделано человеком, нанятым Дианой ещё в Москве. И всё, что помнила Таня – это её настоящие воспоминания. Да какая теперь уже разница!
Диана вошла в комнату. Густав спал, тихо похрапывая. Она любила даже его храп. В последний раз, взглянув на мужа, оделась и вышла из номера.
Шум водопада зачаровывал. Трудно было представить, что где-то есть тишина. В воздухе висела водяная пыль. Диана подошла к краю смотровой площадки. Красиво! Светает. Она взобралась на парапет и присела на железные перила. Нет. Разве она собирается лишить себя жизни? Совсем нет. Суицид ей не свойственен. И вобще она никого не может убить. Тем более себя. С её-то любовью к жизни! Так... Вот сейчас она просто спустится на тот каменный уступ, выдающийся над пропастью, будто специальная площадка для смертельных прыжков. Просто спустится, чтобы посмотреть. Заглянуть в пасть этому чудовищу, которое намного страшнее её самой. Которое не оставляет жертвам выбора. Так ли уж это страшно – быть жертвой?
Диана медленно продвигалась по мокрому уступу, не в силах оторвать взгляд от бурлящей бездны. Вода была удивительно прозрачна. Сквозь толщу бегущего потока был виден каждый камень на самом краю водопада. Ноги уверенно ступали по узкой площадке, каблуки мягко утопали в островках мха, покрывающего старую каменную кладку. Она совсем не чувствовала страха. Лишь восторг. Ей захотелось обнять всю эту мягкую, зеленоватую, такую вязкую изменчивую воду, держать её в руках, чувствовать грудью, животом, утопать в ней ногами, дышать клокочущей пеной, ощущая лопанье каждого пузырька, сливаясь душой с каждой каплей. Она повернулась спиной к обрыву, раскинула руки. Её глаза полные жизни и смерти смотрели на рождающее день небо. Ветер мокро поцеловал её в губы. Она качнулась, выпрямилась и прыгнула.
Исход.
Ещё три с половиной года назад он думал, что покидает это место навсегда. Мысленно он провёл границу, которою зарёкся пересекать. За ней лежала его боль, ненависть и его любовь. Эта граница проходила там, где кончалась тишина.
Но теперь всё изменилось. Он знал, что скоро умрёт, и торопился. Торопился проститься с местом, которое так ненавидел и которое любил больше всего на свете. Он летел к нему уже несколько дней. Старался совершать перелёты по утрам, потому что к вечеру у него появлялась одышка. А в последнее время по ночам он почти не мог дышать. Приходилось ложиться грудью на ветки и широко открывать клюв. К утру дыхание восстанавливалось, и он поднимался в путь.
Сегодня на рассвете он пересёк запретную границу. Услышав знакомый шум водопада, он понял, чего ему не хватало, пока он жил в тишине. Он вспомнил, как трудно первое время было ему заснуть в мире, где отчётливо слышны звуки жизни – скрип веток, чужие вздохи, урчание голодных желудков, бессмысленное щёлканье клювов и даже движение облаков. Теперь же он мог насладиться вечным и таким родным ему шумом. Этот звук жил где-то в его голове, а может быть, в душе.
Вот оно – облако водяной пыли. Пролететь над самой клокочущей подковой. Объять крыльями всё пространство падающей воды. Насладиться последним в жизни полётом. Как наслаждается этот человек.
Ворон приблизил свой взгляд к падающей фигуре. Выхватил лицо. Зафиксировал.
Он всегда чувствовал приближение смерти, не раз он видел её тень в зрачках обреченных. Но заглянув в эти глаза, он почувствовал, что его собственная смерть стоит намного ближе.
Май 2005.