95. В свободное время

 
  Параграф 95 из книги автора "Прозрение". Полностью с фото см.:
http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaigody-133.shtml


 Бог даёт мне ещё жизнь, а государство её оплачивает. Моё дело – заполнять промежуток.
 Всегда я занимался тем, что может сделать человек. Но внутри постоянно жил страстный интерес к тому, что сделала природа.
 Бросается в глаза, что на древней еврейской земле обычные животные ведут себя иначе, словно и они за тысячелетия рядом с людьми, если и не научились читать мудрые книги, то устные правила усвоили. Вон даже пришлый кот не набрасывается на живущую возле нашего дома кошечку с единственным желанием немедленно его исполнить. Нет, он смирно сидит рядом, что-то долго мурлычет, иногда лизнёт ей мордочку. И кошечка не визжит, а жмурится довольная.
 Свободное время, которое появилось у меня в избытке, позволило кое-что из наблюдений занести на бумагу.

 ВОРОНА

 Перед нашей верандой на пятом этаже акации вольготно раскинули свои ветви, заняв всё пространство освещенное солнцем.
 Здесь живут синицы, извещающие в середине февраля о приходе весны звонкой нескончаемой песней всего на две ноты: ти-та, ти-та...
 Пара скворцов весь день деловито перебирает на земле старые листья, а после работы они усаживаются на ветку и поют красивыми голосами, которые когда-то слышал.
 Иногда прилетает большой дятел в чёрной кипе и красных брючках. Свистнет, словно отметится в книге прибытия. Потом обегает стволы, внимательно заглядывает в дупла, прислушивается, поворачивая голову так и этак, постукает крепким клювом, проглотит кого-то, снова свистнет и улетит.
 Изредка появится другой, маленький дятел. Этот выбирает сухой длинный сук, крепко уцепится и как закатит частую пулемётную дробь: «Тр-р-р-р-р, тр-р-р-р-р». Поиграл – и нет его.
 А вот по-хозяйски прыгает с ветки не ствол большая расфуфыренная голубым и чёрным сойка, хрипло покрикивает.
 Иногда откуда-то с пронзительными криками мигом опустится стая больших зелёных попугаев. Как они удерживаются на самых тонких веточках? Сидят, думают. То пощиплют молодые побеги, то поцелуются. Подождут, пока успеешь рассмотреть их нежно-зелёное одеяние, длиннущий хвост, крепкий короткий клюв, и стремительно унесутся.
 В пору цветения наших деревьев прилетают крохотные колибри. Такая птичка умудряется повиснуть в воздухе над цветком, просунуть в него свой длинный изогнутый острый клювик, выпить нектар, и снова к следующему цветку. Устанет – сядет на ветку, но спокойно ей не отдыхается, вертится, дёргается, сверкает иссиня-чёрной грудкой.

 Но однажды с противным карканьем залетели несколько ворон. Вскоре улетели, а одну оставили.
 Сидит она чёрная неприятная, и каждый раз кричит своим скрипучим надсадным криком. Как хозяйка переступает вперёд-назад по ветке, пересматривает какие-то свои заначки в складках коры.
 Так проходит день и другой. Иногда подлетит к ней другая ворона, присядет рядом, раскричатся они, словно споря. И опять она одна.
 Вижу, что все свои птицы исчезли. Только эта чужая лазает по стволам, каркает и нагоняет тревогу. Не выдержал, замахал на неё, прикрикнул. Никакого впечатления. Взял в руки газету, попытался пугнуть – не обращает внимания.
 Ну, это уж, согласитесь, слишком. Соорудил, по прошлому опыту, из проволоки рогатку, стал в неё стрелять. Пульки пролетают рядом, она на них поглядывает и пытается дотянуться клювом, поймать. И сидит-то близко, ну метрах в десяти. Пару раз попал в сук, на котором она сидит. Подскочит от стука и даже не слетит на соседний. Я от злости совсем раскипятился. Надо искать какое-то серьёзное оружие или лезть на дерево, или его спилить!

 И вдруг эта ворона снялась со своей ветки, подлетела к самому моему окну, села в двух метрах от меня, сидит, смотрит на меня так, что мне словно слышна её мысль: «Ну, что ты так волнуешься, ну успокойся, пожалуйста, неужели не видишь – надо мне здесь побыть».
 Я замер. Вот она рядом, почти рукой достать.
 Почему мы так высоко организованы, что не слышим простого языка животных? Не понимаю я их вороньих забот и безвыходных жизненных ситуаций. Но, если уж она, рискуя собой, сидит вот так близко и смотрит на меня с надеждой, значит у неё что-то серьёзное...
 И я успокоился. В голосе её стали слышны совсем не противные и разные ноты. Интересно мне стало узнать, в чём же её нужда? А через несколько дней улетела и больше её не видать.

 ЯЩЕРИЦА

 В конце нашей короткой улицы в Реховоте город переходит в свободное пространство.
 Пока ещё в Израиле не принято беречь эту землю, и на неё, не задумываясь, бросают всякий мусор от пластиковых бутылок до старых стиральных машин.
 Однако зимой и весной и эта земля зеленеет, зацветает, бабочки вьются среди высоких трав и остатков апельсиновых деревьев.
 На самом краю холма у поля ещё стоит высокий стройный кипарис. Десять лет назад, когда я впервые вышел сюда, здесь росли три таких дерева. Одно из них мне удалось как-то отстоять от огня, который уже приступил к своему делу, выйдя из не затушенного костра любителей природы.
 Но через три года, придя сюда после недельного перерыва, я застал только сгоревший ствол, который вскоре упал. Мой маленький внук любил забираться на него и с риском сорваться или поцарапаться пролезал между сучьями от корня до бывшей вершины.
 Потом мы сидели рядом на тёплом дереве и смотрели вдаль на Иудейские горы. Второй кипарис тоже недавно сгорел дотла. Вот и остался один единственный свидетель былого.

 Я часто прихожу на это место. Ствол упавшего дерева рад хорошим людям. Они гладят его полированный бок. Но бывают здесь и злые. Они дерево мучают и жгут.

 Кроме меня, его полюбили ящерицы. Им удобно прятаться в тесных расщелинах между стволом и землёй. Они здесь такие чёрные с большими головами и зазубренными спинами, похожие на динозавров, но очень боязливые. Только рассмотришь её издалека, а она уже юркнула под дерево.

 Недавно я снова оказался здесь. В тени ещё живого кипариса можно за несколько минут охладиться и подготовить себя к продолжению путешествия.
 Неожиданно, прошуршав по коре кипариса, к самым моим ногам сбежала большая, длинной чуть не с кошку, чёрная ящерица. Сунулась пару раз мордочкой к лужице, подняла голову, чёрные выпуклые глазки нацелились на меня. Нет, не на рядом с ней стоящие мои ноги, а прямо в глаза.
 Она явно понимала, кто в этой большой фигуре управитель. Посмотрела так укоризненно и медленно поднялась по стволу в крону.

 Она хочет пить?! Я пошёл в пардесы и, конечно, нашёл баллончик из-под минералки. Набрал воды в кране. Сорвал несколько задержавшихся на ветвях апельсинов.
 Вернулся к дереву, соорудил поилку из смятой пластиковой бутылки, наполнил её водой, а баллон с остатками спрятал в колючий куст. Почистил апельсины и разложил их в щели нашего дерева. Ждать пришлось вдалеке и долго.
 Пришла маленькая ящерка и стала жадно трепать апельсин. К воде так при мне никто не прикоснулся. Но теперь каждый раз, когда возвращаюсь из пардеса, пою и кормлю моих рептилий. Правда, при мне вылезать боятся. Но к следующему разу вода и пища исчезают.
 Наверное, скоро привыкнут и начнут встречать меня, когда приближаюсь?

 БАБОЧКИ

 Первая цель существования любого живого существа – продолжение рода. Для утверждения её природа изобрела любовь.
 Настоящая, истинная любовь встречается только у некоторых видов бабочек. Если сильно повезёт, можно увидеть встречу этих, как считают, легкомысленных порхающих насекомых, которые, кстати, появились на Земле за 100 миллионов лет до прародителей более уважаемых классов живых существ и не перешли в их высокоразвитое общество, сохранив свой «примитивный» образ жизни.
 Обычно встреча этих бабочек затягивается. Случайно возникшее объятие не прерывается, оно соединяет любовников настолько прочно, что они даже летают вместе, не размыкаясь, а затем ...

 Жизнь бабочки ненадёжна. Её пища – нектар некоторых цветов. Но подул жаркий ветер, и свернулись нежные цветы.
 Поэтому бабочка для продолжения рода кладёт горку яичек, масса которых близка к массе всего тела их мамы. Где же взять ей столько калорийной пищи? Вот тут и происходит поразительное.

 Её друг сначала посылает ей свои клетки с генами для оплодотворения. Но не убегает после, как другие создания.
 Вслед за первым действием их любовного акта, подруга по тому же образовавшемуся каналу посылает ему подтверждение, что, мол, есть, случилось, «наши дети будут!»
 Возлюбленный воспринимает этот сигнал с таким чувством благодарности, что начинает один за другим растворять свои жизненные органы и перекачивать любимой свои соки, обеспечивающие не только зарождение, но и последующее создание жизнеустойчивого потомства.
 Трепещущее тело его постепенно сжимается, последние силы уходят, прекрасные фасеточные глаза одну за другой закрывают свои 10.000 радужек и, наконец, безжизненное высохшее тельце падает в траву.
 Но детям его теперь обеспечена новая жизнь.

 ПЧЕЛА

 Из множества летающих насекомых почему-то именно пчела, заблудившись в комнате, бросается на стекло наполовину закрытого окна и так отчаянно и упорно в него бьётся, не допуская даже своей пчелиной мысли, что вот рядом – свобода и нет никакой преграды. А она гудит гневно, сверлит и сверлит своим крепким телом это стекло.
 Нет бы, на минуту остановилась, одумалась...
 Наверное, ей так обидно, что вот нарушается чёткий распорядок её жизни: улей – цветок – улей. Она так предана общему делу. Её возмущает это препятствие на честном пути исполнения долга.
 И нет в ней ни капли кровожадной хитрости комара или здравого смысла мухи.