*Глава первая,
в которой старого бродягу Колю Тайгу
пытаются записать в сыщики
ТРУП НЕГРА ОБНАРУЖИЛИ ВЕЧЕРОМ НА ПРОМЗОНЕ мужики-литейщики. Как раз между литейкой и цехом офисной мебели есть уютный закуток, где можно пошабить*, потереть за жизнь, присев на корточки у стенки, пересечься с пацанами из других отрядов. Негр лежал лицом вниз, из шеи торчал длинный арматурный штырь. Кто-то загнал эту пиковину, подкравшись сзади, и она прошла насквозь, пробив несчастному горло. Когда арестанты наткнулись на мертвяка, окурок в его руке ещё тлел.
-С курением надо завязывать, - тихо сказал Сеня Крот из третьего отряда.
-Заткнись, - шикнул седой Петрович и перекрестился.
-За что его так? – испуганно пискнул мелкий крадунец Яша-Бяша, теребя в жилистых руках засаленные рабочие рукавицы.
-За хрен и за яйца, - коротко пояснил Петрович. – Оно нам надо? Пускай опера разбираются.
Начальника отдела безопасности и оперативной работы майора Дмитрия Сергеевича Куткова сообщение о «мокрухе»* шарахнуло по памаркам так, как кокосовый орех долбанул бы Ньютона, попутай тот яблоню с пальмой. За шесть лет беспорочной службы «главкума»* в колонии строгого режима до смертоубийства здесь не доходило. Ну, бывало, кому-нибудь рёбра ломали, башку пробивали, в прошлом году пассажир из третьего отряда вздёрнулся (правда, откачали). Тубики время от времени ласты склеивают*. Короче, дела житейские. А тут – арматурой да в грызло…
Вскоре выяснилось сопутствующее обстоятельство, которое совсем добило майора. Убийство – в целом штука неприятная. Но, если грохнули голимого зэка, никто большого шума не поднимет. Умер-шмумер – другого пришлют. Однако с нынешним жмуром* дело оказалось совсем иного свойства.
Дмитрий Сергеевич печально перелистал пухлую папку с красной диагональной полосой на обложке. Осуждённый Сергей Негрий (погоняло Сержик Негр), 29 лет, вторая судимость. Первый раз залетел в двадцать один год по статье 166 УК России, автоугон. Можно бы списать на грехи молодости (приглянулась парню красивая тачка «Хюндай», решил полихачить с ветерком), если бы не то обстоятельство, что у самого Сержика к этому времени уже имелся свой автомобиль – подержанный двухсотый «мерседес». Негр в родном городе Облупьевске числился «бойцом» у известного авторитета Доломана. Доломановская группировка насчитывала рыл пятьдесят и считалась одной из влиятельных. По оперативным данным выходило, что Негр угнал «колёса» для того, чтобы с подельниками провернуть операцию по запугиванию директора небольшого филиала коммерческого банка. Вывезли мужика за город, помахали пушками, заставили вырыть могилу. В общем, сценарий традиционный, унылая проза жизни. После вмешательства ОБЭПа повязали троих бандюков, а вот Сержика пристрочить к этому безобразию не удалось. Только и смогли навесить угон. Отмерили трёшку рублями и полгода мелочью - и то учитывая боевую биографию (длинный перечень приводов в милицию и условный срок за кражу по малолетке).
Второй срок солиднее – статья 162, разбой. Семь годков как с куста, без надежды на УДО - поскольку «осуждённый Негрий по отношению к администрации мест лишения свободы ведёт себя агрессивно, характеризуется крайне негативно и примыкает к группе лиц отрицательной направленности». Впрочем, теперь негативному осуждённому досрочное освобождение до лампочки. Покоится бедняга с биркой на ноге под крестом, на котором намалёван порядковый номер.
«Какой там номер? – одёрнул сам себя Дмитрий Сергеевич. – Если бы под номером, проблемы бы не было…».
Действительно, тело Сергея Степановича Негрия было выдано его матери и сестре. Оказалось, у этого демонюги сестричка между отсидками брата выскочила замуж за депутата городской Думы Моргулина! Того самого, который скоро в Госдуму намыливается. Сестрица и поспособствовала тому, чтобы Сержика перевели из другой области в «девятку» – ближе к дому. Нахлопотала на свою голову.
В общем, списать «мокруху» на несчастный случай не получилось. Моргулин с супругой надавили на прокуратуру, «хозяина» колонии подполковника Загайло выдернули к высокому начальству, после чего он пару дней провалялся дома в предынфарктном состоянии. А «куму» Куткову начальник службы исполнения наказаний генерал Бурдюков лично обещал место разносчика шаек в бане при областном лепрозории, если Дмитрий Сергеевич в ударные сроки не раскроет преступление.
-И не вздумай впарить какого-нибудь урода, который с усёру готов признать себя потомственным расистом! – рычал на Куткова генерал. – Ты мне настоящего душегуба предоставь! Чтобы никаких сомнений по убийству этого негра не возникло. Тьфу ты, пакость… С такой кликухой я бы сам на себя руки наложил.
«Лучше бы ты сам себе в штаны наложил», - мысленно посоветовал генералу Дмитрий Сергеевич и отправился восвояси – горе горевать.
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ МАЙОР ВЫЗВАЛ к себе в кабинет Колю Тайгу – «смотрящего» шестого отряда, где мотал срок покойный Сержик Негр. Вместе с Тайгой приплелись ещё двое – староста зоновской церквушки Егор Андронов и долговязый Витя Сверчок, зачем-то с телевизионной программкой подмышкой.
-Я не понял, Ермишин: это что за трио бандуристов? – сурово наехал на «смотрящего» Кутков. – Ты по-русски туго догоняешь? Я вызывал только тебя!
-Гражданин майор, вы ж порядок знаете,– укоризненно покачал головой Тайга. – Мне без очевидцев в «кумовке» появляться никак нельзя. Гнилые базары пойдут...
-Ты охуел с недосыпу?! – взвился «главкум». – Здесь порядки я устанавливаю, а не зэчня! А ну, пошли вон! – заорал майор на Андронова со Сверчком.
-Тогда разговора не будет, - коротко отрезал Тайга и повернулся, чтобы отправиться вслед за арестантами. – Мне в «шизняк»* или сходу в «бур»*?
Дмитрий Сергеевич понял, что козыри – в руках у Ермишина.
-Успеешь ещё в «кадушке»* поплескаться, - бросил он. – Только просвети меня, лапотного: почему же Слонику, «смотрящему» зоны, в кумовку одному заходить незападло? Он только что здесь был. Да ты и сам в курсе, что я любого из блатоты выдёргиваю к себе, когда это требуется.
-Блатота сама за себя отвечает, - равнодушно протянул Тайга. – А я по жизни полосатый. У меня свои понятия, нэпманские.
-Ладно, пусть остаются твои дурошлёпы, - махнул рукой Кутков. – Вообще-то Слоник тебя и сам в курс дела введёт. Но я хочу лично с тобой перетереть. Чтобы ты просёк момент. Лови в оба лантуха.
-Мне уже нутро захолонуло, - хмыкнул Тайга, но в меру. Начальство дрочить – себе дороже. – Дальше что?
-Про убийство Негра тебе, конечно, известно…
-У нас не плантации, негров нема, - поправил «кума» «смотрящий». –Не любил покойник, чтобы его в глаза негром тыкали. Но давайте ближе к делу, гражданин майор. Шо ж я, не по курсам за «мокруху» в своём отряде?
-Я думаю, ты по курсам и про то, кто Сержика на пиковину насадил, - сказал Кутков. – Не поделишься информацией?
Тайга изменился в лице.
-Дмитрий Сергеевич, ты, случаем, берега не попутал? – сдвинув брови, спросил он Куткова. – Не срами перед народом, - он кивнул на арестантов, замерших в дверях. – Никогда я на абвер не работал, и вперёд не собираюсь. С каких делов мне должно быть известно, кто Сержика загасил? А и знал бы, так не сказал бы. Это ваше дело – нюхом землю рыть.
-За метлой следи! – снова повысил голос начальник отдела безопасности. – На «ты» будешь со своей урлой мохнатой базлать ! А если вы мне в три дня убийцу не предоставите, я всех вас наизнанку выверну! Загоню спецназ, они вам такое маски-шоу устроят, что небо с овчинку покажется. Блаткомитет разгоним по крыткам от Воркуты до Магадана, дороги на зону перекроем, взвоете – Надя Бабкина позавидует! Я на полном серьёзе говорю, Тайга, - голос Куткова снова опустился на несколько тонов. - Тут вот какой расклад…
И Кутков поведал арестанту печальные обстоятельства дела.
-Чего же этот депутат своего родака из зоны не вытянул? – с сомнением спросил Тайга.
-Может, и вытянул бы, - ответил Кутков. – Да не успел. Короче, так: мы своё расследование и без вас проведём. Но, сам понимаешь, если не найдём, прокуратура с нами сделает то, что Бог не делал с черепахой. А мы, соответственно, - с вами. Так что обсудите со Слоником ситуацию и решайте.
-А не хер решать, - отрезал Тайга. – Я, бл**ь, не Лобачевский. Я своё слово сказал.
**Глава вторая,
в которой старый бродяга Коля Тайга
взваливает на себя тяжкую ношу графа Монте-Кристо
БЛИЖЕ К КОНЦУ ТОГО ЖЕ ДНЯ, когда Тайга поимел неприятную беседу с «кумом» зоны, отрядного смотрящего пригласил к себе Слоник. Слоником звали смотрящего девятой зоны строгого режима. Сам Слоник величал себя не «смотрящим», а «положенцем». В принципе, оба слова означают примерно одно и то же – арестанта, который негласно поставлен авторитетами уголовного сообщества смотреть за колонией, решать проблемы, следить за «общаком», не допускать беспредела и всё такое. Как раньше говорили – «пахан». Но «положенец» звучит внушительнее. Это значит – человек «на положении вора». А «смотрящий» - словечко попроще. «Смотрящим» и в тюремной хате можно быть. Хотя последнее-то время вообще до смеху дошло: авторитета зоны называют "смотрящим", а отрядного - "положенцем"... Короче, какой-то голимый блуд.
Обитал Слоник в четвёртом отряде. «Положенец» был младше Николая Павловича больше чем вдвое. Ему стукнуло двадцать восемь, а Тайга седьмой десяток разменял. Хотя Слоник и называл его на «ты», но держался с "рулевым" шестого отряда уважительно. Знал: не зря Тайгу выдернули с особого режима, за ним чувствовалась крепкая воровская рука. Последний из могикан, бронтозавр. Таким место в палеонтологическом музее. Ничего, подождём, пока сами вымрут.
-Здоров будь, Анатолий, - поприветствовал «положенца» Тайга, войдя к нему в апартаменты. В «чёрных» зонах, в отличие от зон «красных» (где начальство заставляет сидельцев надевать на рукава алые "пожарные" повязки активистов), «хозяин» и режимники сквозь пальцы смотрят на некоторые «вольности» бродяг. Например, смотрящим и положенцам позволяют занимать для себя небольшое подсобное помещение. Чаще всего это каптёрка. Такое жилище оборудовали и для Слоника.
-Вечер добрый, Николай Палыч, - вежливо ответил Слоник. – Как живётся-можется?
-И моглось бы, да не с кем, - печально вздохнул Тайга.
-Как так? – поднял брови Слоник. – У вас в отряде что, «дырявых» нету? Так я подкину, не вопрос.
Положенец хохотнул.
-Ты же знаешь, Анатолий, я свой хрен не на помойке нашёл. – Николай Павлович строго глянул на Слоника. – Что звал-то?
-А вот чайком побаловать, - гостеприимно предложил положенец место гостю за столом, заваленным снедью. – Горбунков! – крикнул он кому-то за дверью.
На зов влетел взъерошенный арестант невысокого роста, с вытаращенными глазёнками. Руки у него явно были скроены не по мерке – длинные, доходящие до самого пола. В огромную кисть каждой из них, казалось, может поместиться по приличному арбузу.
-Видал? – похвалился Слоник. – Прямо сивка-бурка: только свистни, он тут.
-Свистни, чтоб он остался с той стороны двери, - поморщился Тайга.
-Слышишь, конёк-горбунёк, замастырь нам чифирку, - приказал положенец и сделал знак карлику удалиться.
-Э, уру-ру! – щёлкнул пальцами Николай Павлович. – Мне не чифир, а обычного «купчика». Сердечко берегу, - пояснил он, снова повернувшись к Слонику.
-Сердечко – это хорошо, - одобрил тот. – Здоровье, Николай Палыч, дело нужное. Только странно ты его бережёшь. Если тебе так дорог твой покой, на хера же «кума» драконить?
Тайга с самого начала понимал, куда клонится разговор. Перевод стрелок на Куткова не стал для него неожиданностью.
-Я, по-моему, уже в кумовке ясно выразился, - отрубил он. – Честный босяк на мусоров не работает.
-Без базара, - согласился Слоник. – А кто тебе предлагает на мусарню пахать?
Николай Павлович непонятливо наморщил лоб.
-Анатолий, растолкуй мне, лапотному, на пальцах, если я не догоняю, - попросил он. – Ты ведь о давешней беседе моей с кумом?
-О ней, родимой, - кивнул Слоник. – О чём же ещё?
-А разве кум не про то втирал, чтобы я в три дня ему предоставил убийцу Сержика?
-Не будем гнать по бездорожью, - поднял ладонь левой руки Слоник, останавливая Тайгу на полуслове. – Не надо расшатывать себе психику, Николай Павлович. Уточним детали. Мне меньше всего интересно, чего хочет от нас кум. Важно, чего мы сами от себя хотим.
- Слоник, не мути мне пАмарки, - Николай Павлович в раздражении перешёл на погоняло положенца. Нутром чуял: тот ведёт какую-то свою игру, а он, Тайга, её не понимает. Шахматная партия «Каспаров против компьютера». Но ведь и каспаровы у металлолома выигрывали. – Что значит – «чего мы сами хотим»?
-Да то и значит, Николай Палыч. Ты Сержика хорошо знал?
-Ну, как хорошо… Он в моём отряде несколько месяцев. Пацан вроде в пределах. Держался братвы, на общак отстёгивал, поддерживал воровской курс и всё такое. Немного с гонором, дерзкий на руку опять же. Но в целом – правильный арестант.
-А как ты считаешь, это нормально, когда какая-то гнида валит на зоне, которой мы рулим, правильного пацана?! – Слоник повысил голос.
В этот момент на пороге нарисовался растрёпанный конёк-горбунок. В руках он нёс трёхлитровый баллон, доверху наполненный тёмно-коричневой жидкостью, от которой поднимался горячий пар. Баллон был обёрнут полотенцем, чтобы горбунок не обжёгся. За спиной шныря вырисовывалась неясная фигура второго зэка – с большим заварным чайником в одной руке и гранёным стаканом – в другой.
-Ты бы ещё цистерну прикатил! – гаркнул Слоник. – Давай уже, ставь и наливай… А ты чего ждёшь? – обратился он ко второму. – Амором приготовили – и сдрыснули!
Несколько минут два авторитетных сидельца попивали чаёк и обсуждали новости футбола - победу «Зенита» над «Динамо» в финале Кубка России.
-Я уже сдулся, когда Писарев нашим мяч вколотил, - признался Тайге Слоник – коренной петербуржец. – Но молотки пацаны, дали во второй половине москалям оборотку, воткнули три штуки по самое некуда!
-Удивляюсь тебе, Анатолий, - отломив кусочек от шоколадной плитки и отправив его в рот, заметил Тайга. – Какой смысл смотреть за танцами бешеных е*имоотов? Лучше в шахматы партейку сгонять. Но ближе к делу. Что ты за Сержика хотел сказать?
-А то и хотел: мне лично надо знать, кто и за что приговорил Негра, - жёстко произнёс Слоник. – Понимаешь?
-Я ж не молдаванин, - кивнул Тайга. – А если его за дело кончили?
-Это что у нас на зоне за крутыш завёлся, который в обход положенца и блаткомитета такие дела решает? – нахмурился Слоник.
-Нехорошо, - согласился Николай Павлович.
Действительно нехорошо. Если таким макаром дальше покатит, жди на зоне махновщины. Наказать грубиянов, конечно, надо.
-А как же Кутков? – напомнил Тайга о куме.
-Что Кутков? – Слоник пожал плечами. – На фига нам этот гадский папа? Мы сами должны разобраться, промеж собой. Если Кутков решит помочь – флаг ему в руки.
-Так он же от нас требует…
-Пусть он от своей бабы в постели требует! Когда урода найдём – сами решим, что с ним делать. А кумовские угрозы…
Слоник немного помолчал и добавил:
-Он, кстати, тебе ничего не говорил за твой срок?
-За срок? – нахмурился Тайга. – А что с моим сроком? Отобью полгода до звонка – и поминай как звали.
-Значит, не говорил… - протянул Слоник. – Тактичный, падла. Или слишком умный. Прикинул, что только раздраконит тебя у ребят на глазах. Ты ж с пацанами пришёл…
-Не говори загадками! – оборвал Николай Палыч.
-Какие уж тут загадки. Кум мне прямо сказал: если что не так, Ермишина на новый срок раскрутим. Фиг он волю увидит.
-Испугал бабу толстым х**м! – «Смотрящий» подскочил от возмущения. – А ты что, Анатолий, с «кумовкой» спелся? К чему ты клонишь?
-Николай Палыч, ты совсем нюх потерял? – оскорбился «положенец». – Я повторяю: мы работаем не на оперов, а на себя. А за угрозу я промолчать не мог. Ты бы сам такой молчанки не понял. Нам ещё меж собой не хватало перегрызться. А насчёт раскрутки хер он угадал. Мы этих оперсосов технично разведём. Мало ты, Николай Палыч, на своём веку кумовьёв пережил?
И Слоник широко улыбнулся:
-Как ты любишь говорить? Не побоялись Гитлера – не побоимся и Фантомаса. Короче, иди с миром. Наш совейский Шерлок Холмс…
Слоник снова хохотнул. Настроение у него поднялось.
-Ну его на хер, этого Холмса, - пробурчал Тайга. – Он с мусорами хороводился. Лучше граф Монте-Кристо. Тот и сиделец бывший, и человек достойный.
-Ну, граф так граф, - согласился Слоник. – «ПлачУ, как граф, получаю, как разбойник». Вот и получим с нашего умника, как разбойники!
***Глава третья,
из которой читатель узнаёт кое-что
о жульманских карточных понятиях
ТАЙГА КРЕПКО ВЗЯЛСЯ ЗА ДЕЛО с помощью своих подручных: осетина Алихана Джичоева, известного погремухой Князь, и громилы Васи Битюга, который на воле промышлял рэкетом, а на зоне прибился к «правильным» пацанам. Битюга «смотрящий» держал на подхвате для немудрёных поручений физического свойства (свернуть кому-нибудь челюсть или припугнуть не в меру оборзевшего «лохмача»). Алихан слыл интеллектуалом: свинтили его мусора с первого курса строительной академии. Уже к вечеру сидельцы-пинкертоны кое-что нарыли.
-Что творится… - возмущённо бубнил Битюг. – Всякая депутатская сволочь жуликами рулит! И не боится светить, что у него родич был за колючкой. Хоть и дальний, а всё-таки. В прежнее время его бы за такой факт…
-Глохни, Василий, - цыкнул Коля Тайга. – Ты за наше время лучше растолкуй. Нашли вы, кто на Сержика мог зуб иметь?
-Один за дверью ждёт, - сообщил Битюг. – Игорёк Земченко. Он недавно Негра на катране прибил.
-Зови, - кивнул Тайга.
Игорёк Земченко, он же Зёмчик, в отряде пыхтел четыре года. По воле Зёмчик сменил несколько специальностей. Сперва подался к «кармашам». Но к тонкому карманному ремеслу оказался непригоден, пальцы корявые, терпения и прилежания – нуль. А «щипач» - натура тонкая, здесь талант нужен. Короче, помыкался на «пропуле» (принимал у крадуна кошелёк и смывался), на «притырке» (с пацанами в толпе незаметно разворачивал жертву поудобнее к карманнику), а потом свалил к штопорилам – стал уличным грабителем. С тем и погорел пару раз.
-Присаживайся, Зёмчик, - радушно предложил Игорьку «смотрящий», когда арестант зашёл в каптёрку. – Поведай нам за грехи свои тяжкие…
-Какие грехи? – насторожился Зёмчик. – Вы чего? Зачем звали-то?
-Ты две недели назад с Сержиком в буру катал? – сходу наехал Битюг. – Только не надо юзом ходить!
-Ну, катал, - признался Игорёк. – Что с того? Мало с кем я катаю…
-Только не всех потом находят с пиковиной в затылке, - заметил Алихан. – Сержик с тобой сразу расплатился или..?
-Ну, как сказать… - замямлил Зёмчик.
-Да так и скажи, - предложил Тайга.
-Не сразу, - признался Игорёк. – Две штуки отдал, базару нет. А три за ним.
-Ты всё выкладывай, - нетерпеливо влез Битюг. – Чё ты обезьяну водишь? Вы же с ним на последнем апсе поцапались! Он же тебя за руку поймал!
-Ну, поймал, - согласился Зёмчик. – Так мы последний кон и не засчитали. Если бы стос был коцаный, тогда дело другое. А за исполнение спросу нет, сами знаете.
В «благородном жульманском мире» ловкость рук во время карточной игры не карается жёсткими санкциями. Наоборот, красивый трюк, тонкий «вольт» всегда приветствуется. Конечно, если соперник заметит, тогда кон переигрывается либо засчитывается в пользу востроглазого. Зато краплёная колода, меченые карты считаются делом недопустимым, за это и пальцы могут поломать, и загнать в «угол обиженников».
- Вот скажи мне, лапотному, - поинтересовался «смотрящий» с ироническим прищуром, - как ты со своими корягами в «исполнители» полез? Такими мальцами даже за хрен страшно браться…- Николай Павлович вздохнул и махнул рукой: - Лады, проехали. Значит, трёшку тебе Сержик так и не отстегнул?
-Ну…
-Стало быть, фуфло двинул?
-Ничего он не двинул! – возразил Игорёк. – Мы договорились, что долг помолчит.
-И до которого же времени? – уточнил «смотрящий».
-Я срок не назначал. У Сержика были свои проблемы, он просил подождать. А мне что? Он пацан порядочный, сказал – сделает.
-Ну да, - скривил рот Алихан Джичоев. - Пацан сказал – пацан сделал, не сделал – опять сказал. Ты ему напоминал о замазке?
-На днях, краешком, - кивнул Зёмчик. – Он говорит: Игорёк, потерпи. Скоро свиданка с матерью, что-нибудь выкружу. А после свиданки на другой день его и грохнули.
-Может, он тебе сказал, что с маханей ничего не получилось? – подозрительно прищурился Коля Тайга. – У тебя терпение и лопнуло…
-Ещё чего! – подскочил Игорёк. – Да и не было меня на промке.
-Великое дело, - хмыкнул Алихан. – Заказал кому-нибудь – и всех проблем. Такому же должнику твоему. Часть долга ему скостил, а парнишка Сержика прикончил.
Худая мордочка Игорька покраснела; на секунду показалось даже, что звенькнули выколотые у него на запястьях кандалы, а синюшная чайка на кисти руки захлопала крыльями от возмущения.
-На фига мне его заказывать?! За это не убивают. Легче уж фуфлыжником объявить.
Действительно, попасть в фуфлыжное племя для сидельца – самое последнее дело. Не зря арестантская поговорка гласит – «Фуфлыжник хуже пидора». Собственно, «фуфло» на жаргоне как раз и есть задница. «Двинуть фуфло» сперва значило расплатиться собственной дыркой, из мальчика стать девочкой. По босяцким понятиям нынче, конечно, ***м не наказывают, но жизнь фуфела ненамного лучше петушиной. Тот, кому он должен, держит такого «пассажира» как мальчика на побегушках, может заставить выполнять самые грязные поручения. В принципе, завалить зэка - а то и начальничка. Хотя бы и главкума Куткова. Так что Игорьку мочить Негра совсем не с руки.
-Сам подумай… - жалобно загундел Игорь. – Я бы его, скорее, на счётчик поставил. И был бы он у меня вечной «шохой». Только я ж не курва!
-И то, - задумчиво изрёк Тайга. – Иди, Зёмчик. Да гляди, боталом не мотай. Про наш базар никто знать не должен.
****Глава четвёртая,
где мышонок отправляется в полёт,
а Лёха Черныш – в областную больничку
СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО ПРИНЕСЛО КОСТЕ ТАЙГЕ новую весть. Когда «смотрящий» курил в отрядной беседке, читая заметку о шахматных похождениях Кирсана Илюмжинова, к нему присоседился Михалыч – самый старый лагерник на зоне. Он даже уверял, будто в конце 40-х годов видел главного «суку» Советского Союза Пивовара, когда тот «трюмил» воров на Ванинской пересылке не то ещё где-то на северАх. Тайга сомневался, но помалкивал. Пусть дедушка хлещется, вреда с того не будет.
-Слышь, Николай, - обратился Михалыч к Тайге, - вы тут убивца Серёгиного шукаете…
-Ты откуда знаешь? – недовольно поинтересовался «смотрящий».
-Слухами земля полнится, - неопределённо бросил старичок. – Так я тебе что скажу... На неделе случай вышел, может, до этого дела касательный.
-Что за случай?
-Ну ты в курсе, у Профессора нашего мышь был, Стёпка…
Профессором в отряде звали бывшего преподавателя истории, 55-летнего Андрея Андреевича Симонова. Интеллигент мотал срок за бытовуху: по пьяне нанёс тяжкие телесные супруге, которую заподозрил в интимной связи с сантехником. Это была уже вторая «чалка» Симонова. В первый раз он топтал зону за поборы на экзаменах. На «девятке» Профессор числился библиотекарем. Там, среди книг, и прикормил серенького мышонка, с которым вёл тихие полусумасшедшие беседы, переходившие в дискуссии по поводу цивилизаций Междуречья.
-Ну, мышь, ну, Стёпка, - пожал плечами «смотрящий». – И что с того Стёпки?
-Да есть кое-что, - таинственно понизил голос Михалыч. И изложил Тайге свои смутные подозрения.
По его словам, незадолго до убийства Сержика произошло столкновение между Симоновым и одним из отрядных «козлов» – активистом Лёхой Чернышёвым. Вернее, это и столкновением назвать нельзя. Просто Профессор побежал на «толчок», а мышонка оставил на шконке. В отряде к тому времени никого не было: всех выгнали драить плац и красить что попало к приезду очередного высокого начальства. Профессора и Михалыча не задействовали по причине возраста и трухлявого состояния.
Когда Профессор вернулся с «дальняка», выдавив из своего простатитного шланга несколько капель раба, он увидел, как посреди барака стоит Лёха Чернышёв и держит за хвост мышонка Стёпку.
-Что за тварь по помещению шлындает? – издевательски спрашивал активист, раскручивая мышонка, словно космонавта Гагарина. – Профессор, по твоей кровати бегало!
Лёха прекрасно знал, что мышонок принадлежит Симонову. Это его особо вдохновляло: Профессор, как и Стёпка, был существом безответным.
-Отпусти, Лёша, это мой мышонок, - жалостливо попросил Профессор.
-Ты что, старый пердь, озверел? – зарыготал Чернышёв. – Он же разносчик инфекций, гнусь поганая!
-Отпусти, Лёша…
-Отпускаю! – грозно прикрикнул «козёл» и, придав Стёпкиной раскрутке ускорение, вышвырнул мышонка в распахнутое окно.
Ноги Профессора подкосились, и он шлёпнулся на ягодицы.
-Вот тут Сержик в бараке и нарисовался, - выдержав театральную паузу, продолжил Михалыч. – Как словно подгадал, когда мыша вылетит. И с каких делов он за этого Стёпку подписался? Эту крысятину уж давно надо было Геночке скормить…
Геночкой на девятой зоне называли юного крокодильчика из местного «живого уголка». Зверинец был детищем и гордостью замполита Андрея Михайловича Ширко, которого арестанты за глаза кликали Лимоном. А потому что ликом вышел, ходит вечно с кислой мордой. Только в зверинце и оттаивает маленько. Там морали некому читать. Не понимают эти твари про политику. Им бы только про пожрать.
Уголок вообще-то начался не с крокодила, а с волнистого попугайчика, который сперва висел у замполита в кабинете. Там бедная невинная птица быстро пополнила свой лексический запас и постоянно компрометировала Андрея Михайловича, вставляя реплики в самое неподходящее время. Пришлось выделять для хулиганистого пернатого отдельное помещение в жилой зоне, на месте прежнего музея боевой славы. Постепенно сердобольные родичи осуждённых стали свозить в колонию других зверушек: черепаху, двух ежей, хомячка, морских свинок…
Затем появились экспонаты и покруче. За колючку потянулись со сроками сынки солидных родителей. Так вот и заплыли на девятую зону малюсенький аллигатор Гена, лупоглазый лемур, какая-то диковинная ящерица и ободранная мартышка, которую приволок дрессировщик цирка шапито. С ящеркой, правда, вышел скандал: оказалась, она давно занесена в Красную книгу. «Хозяин» колонии Илья Ильич Загайло пообещал набить замполиту его толстую красную морду, но тем дело и кончилось. Правда, лемура Загайло забрал домой – для внуков. От их рук эта Божья тварь и приняла мученическую смерть. Зато её место в зоновском зоопарке заняли два аквариума: один – с пираньями, другой – с карликовой акулой.
-Старый, ты мне Геночкой бейцы не дрочи, - прервал Михалыча Тайга. – Ты выкладывай, что с нашим Лёшенькой дальше было.
-То и было, что Сержик подскочил к Чернышу, кааак врежет ему прямо в солнышко…
-Какое у этого козла солнышко? – поморщился «смотрящий». – Не солнышко, а паскудное козлячье мурло.
-А я что, про мурло? – удивился Михалыч. – Он ему в солнечное плетение задвинул!
-В сплетение, леший ты неучёный.
-Да всё одно, ты же понял. Короче, Черныш пополам перегнулся, как выкидуха со сломанной пружинкой, а Сержик хвать его в охапку – и швырнул в окно вслед за крысёнком!
-Погоди! – перебил Михалыча Тайга. – На окнах же решетки!
-Та о то ж… Кабы не решка, так бы и вылетел.
-И что Чернышёв?
-Орал, грозился Сержика на пику посадить. Тот чуть ему калган не расколол.
-На пику, говоришь? Интересный момент. Чего ж я об этом не знал?
-Так получилось, - развёл руками Михалыч. – Лёху через несколько дней от нас перевели в седьмой отряд. Фиг о нём вспоминать?
-Смотрящий должен знать всё! – отрезал Тайга. - Если бы ты вовремя рассказал, может, Сержик остался бы жив.
Уединившись в каптёрке, «смотрящий» кликнул к себе Князя.
-Напомни, Алихан, где у нас Черныш? Что-то у него там с лепилами…
-Язва у него, Николай Палыч, - отрапортовал Алихан. – В больничку увезли, на операцию.
-Лучше бы рак, - пожелал добрый Тайга. – Распороли уже кендюхи?
-Кто его знает… Выяснить? Сейчас звякну, у них Студент «на положении».
-Не суетись, - попридержал княжеский порыв «смотрящий». – Ты помнишь, когда Черныша на «крест» спровадили?
-Да с неделю назад. Точно нужно?
-То есть до убийства Сержика? – переспросил Тайга.
-А то! – заверил осетин.
-Жаль, - коротко резюмировал Николай Павлович и вздохнул. – Так хорошо могло бы склеиться…А может, всё-таки «козлы»? – задумчиво вопросил он Алихана.
-Я чё-то не улавливаю, - растерялся Князь. – Типа, «козлы» Негра завалили?
-Да хрен его знает. Была у Черныша с Сержиком небольшая разборка с рукоблудством. Вот и мыслю: если не сам Черныш отомстил, мог кто-то по его заказу. Пошевелите это кубло маленько.
- Черныш – не тот вариант. Какой с него народный мститель? Так, говно в кандалах. Надо искать людей посерьёзнее…
*****Глава пятая,
повествующая о скорбной истории Красной Шапочки
НОВОЕ УТРО ПРИНЕСЛО КОЛЕ ТАЙГЕ очередную головную боль. Она пришла к смотрящему одновременно с «малёвкой» - запиской с воли на клочке замызганной бумаги. Клочок притаранил бывший рэкетир Вася Битюг.
-Вот, дядя Коля, люди передали, - сообщил он, протягивая Тайге листок, сложенный немыслимое количество раз.
-Шустро, - одобрил Тайга. – Лихо почта работает. Ну что, почитаем…
И он потянулся за очками. Затем медленно прочёл записку, шевеля губами – и произнёс задумчивое «у-гу…».
-Что там, дядя Коля? – полюбопытствовал Битюг.
-Буквы там, Вася. Много знакомых буков. И это напрягает. Интересная позиция, Вася, на нашей доске. Не будем торопиться, но кое-что надо проверить. Ну-ка глянь: у тебя такая фамилия не на слуху?
Битюг глянул в бумажку.
-Не, такого пассажира не знаю, - сказал он. – А он точно у нас на зоне?
-Откуда я знаю? Но зато на одной зоне с Сержиком он прежде чалился. Лукнись в отряды и выясни, не приходил ли такой сиделец с последним этапом.
-А почему с последним?
-Ты что, опер? Не задавай лишних вопросов. Делай, что сказал. Да! Игорька Земченко выцепи сюда, надо одну непонятку прояснить.
Битюг исчез. Минут через сорок он снова появился в каптёрке у Тайги вместе с Зёмчиком и ещё одним пассажиром - Шуриком Макеевым из седьмого отряда. Николай Палыч неторопливо переговорил с ними, затем отпустил обоих с миром. После ухода арестантов старый зэк долго сидел в одиночестве, нахмурив брови и время от времени двигая взад-вперёд шахматные фигурки. Затем маякнул своему осетинскому адъютанту, и Князь вместе с Битюгом снова пошли рыскать по отрядам. А когда вернулись, Николай Палыч выслушал их и тяжело вздохнул.
-Сами-то поняли? – обратился он к подручным.
-Хуль тут не понять… - хмуро отозвался Битюг. - И что теперь?
-Эндшпиль называется, - пояснил смотрящий.
-Это что? – не понял Битюг.
-Примерно то же, что ****ец. Но больнее…
РАЗВЯЗКА НАСТУПИЛА НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ в четвёртом отряде, у Слоника. В комнате отдыха собралось шестеро человек: сам «положенец» с двумя подручными да Тайга с Алиханом и Васей Битюгом.
-Стало быть, раскрутил ты всю эту мотню? – обратился к Тайге Слоник.
-Стало быть, раскрутил, - кивнул Тайга.
-Тащи сюда гадёныша, чего ждать? – ощерился Слоник.
-А мы всё по порядку провернём, по понятиям, - спокойно прогудел Тайга. – Их ведь надо к стенке припереть, чтобы сами раскололись.
-Их? – удивился Слоник. – Так он не один?
-Пока нам и одного хватит, - охолонил «положенца» Тайга. – Второй сукин сын думает, что ловко заховался. Но и до него доберёмся.
-Короче, давай без загадок, - поморщился Слоник. – Начинай уже оперетту «Кобелиное озеро».
Тайга дал отмашку. На сцене появилась троица, которая обнаружила труп Серёги Негрия в кутке между литейкой и цехом офисной мебели: Сеня Крот, седой Петрович и мелкий, но жилистый Яша-Бяша.
-Здравствуйте, господа арестанты, - вежливо приветствовал их Коля Тайга.
-Здоров бывай, Николай Палыч, - чинно ответствовал седой Петрович, а за ним что-то невнятно проблеяли Крот с Бяшей.
-Позвали мы вас, чтобы поспрошать ещё малость про покойного Сержика, - пояснил Тайга. – Есть у нас некоторые сомнения, хотелось бы их рассеять.
-Так мы и операм, и твоим ребятишкам вроде как всё выложили, - пожал плечами Петрович. – Сколько ж можно мытарить?
-Сколько нужно, столько и можно! – рыкнул Слоник.
-Станьте вот тут, у стеночки, - предложил сидельцам Тайга и обратился к Битюгу: - Вася, покличь Шурика Макеева.
-Христопродавца, что ли? – удивился Слоник. – И он сюда затесался…
Шурика кликали христопродавцем за то, что долгое время он был яростным безбожником и клеймил нехорошими словами всех «пассажиров», которые то и дело ударялись в религию. Потом Шурик вдруг сам напросился в бригадиры на строительство зоновского православного храма. Однако здорово навернулся во время установки купола, матюкнулся и снова подался в атеисты.
В комнате появился юркий парень со стоптанным лицом и печальными щеками, свисавшими с обеих сторон, как у бульдога.
-Ну, Макей, который из них? – обратился к нему Тайга с непонятным вопросом.
Шурик быстро бросил косяка на троих арестантов, притулившихся к стене под огромными портретами перекошенных старцев, в которых смутно угадывались черты Достоевского и Деда Мороза. Писавший эти лики зоновский художник Артюха Гвоздь (он же по совместительству – «кольщик» зоны) утверждал, что под видом Деда Мороза изображён писатель земли русской Лёва Толстой. Ну, Артюхе виднее.
-Он, - ткнул Шурик в Яшу-Бяшу.
-Чего – я? – встрепенулся Яша. – Чего это я?!
-Остальные могут переть до хаты, - отпустил Тайга седого Петровича и Сеню, который после случая с Негром напрочь бросил курить.
Когда сидельцы удалились, Тайга пронзил Яшу тяжёлым взглядом.
-Поведай нам, человече, как ты душу христианскую загубил, - после недолгой паузы предложил «смотрящий» Яше.
-Так это что же, Бяшка Негра кончил?! – растерянно воскликнул Слоник. В голос с ним охнула и вся «пристяжь».
-Никого я не кончал! – истерически заверещал Яша-Бяша. – Не трогал я его! Я… я его даже не знал… он с другого отряда…
Глазёнки у него бегали, губы дёргались, как у телёнка, сосущего мамкину титьку. Такие лица, наверное, были у скоморохов перед тем, как их сажали на кол.
-Бяша, не доводи меня до греха, - попросил Тайга. – Ты, может, и Женю Чепалина не знаешь?
После этой реплики с Яши впору было писать картину ужасов «Никто не хотел умирать».
-Чепалин? – снова подал голос Слоник. – Кто такой?
-Новичок это, - пояснил Тайга. – В третьем отряде. Погоняло у него Чипполино.
-А он при каких делах? Вместе с Бяшкой Сержика кончал?
Коля отрицательно помотал головой:
-Чипполино тогда в «шизняке» был. Он только завтра выходит. Правда, Бяша, он здесь ни при чём?
«Крадунок» молчал и трясся, прижавшись к стене.
-Значит, Шурик Макей видел, как Бяшка Негру в затылок штырь воткнул, – подытожил Слоник. – Ну и лады. Кранты-винты. А зачем ты Чипполину приплёл?
-Убийства Шурик не видел, - возразил Тайга. – Он кой-чего другое видел. И слышал. А вот при чём тут Чипполино, пусть Бяша сам растолкует.
Яша по-прежнему молчал. Его трясло, как наркомана с передозы.
-Колись, сучара, как тебе Чепалин Сержика заказал! – гаркнул на Яшу Алихан.
-Нет! Нет! Не знаю! – взвизгнул Яша и тоненько завыл.
-Всё он знает, - заверил публику Тайга. – Но толку от него сейчас не добьёшься. Так что я сам расскажу.
-Валяй по порядку, - приказал Слоник. – А то пока ни хера никто не въезжает.
-Тут коленкор любопытный, - начал Коля Тайга. – Сперва мы блукали, как слепые в женской бане. За что ни схватишь – полный голяк, выскользает из рук. Пока я не зацепился за одну фиговину. Игорёк Зёмчик в разговоре обмолвился, что Сержик ему говорил за какие-то свои проблемы, из-за которых он долг не может погасить. А ну как, думаю, в них всё дело? Стал выспрашивать у Зёмчика, что за проблемы такие. Тот говорит: Сержик рассказывал, как его лихо кинул кореш по прошлой зоне, которая в Климске. Чертила этот откинулся полгода назад на вольные хлеба, Сержик попросил его к мамане зайти, привет передать и всё такое. А этот урод прикатил и навешал маме, будто сынок её весь в долгах, как в шелках, нужно срочно расплачиваться, чтобы Сержика не отпидарасили. Ну, старый трюк. А до сих пор катит. Слупил с мамани все её трудовые запасы в количестве семи тонн и лапти сплёл. Понятное дело, никаких долгов на прежней зоне у Сержика не было.
-Зато на нашей были, - заметил Влас – арестант из «пристяжи» Слоника. – Вот урод: мамаша от одних долгов не отошла, а он уже в другую авоську впёрся…
-Именно, - подтвердил Коля Тайга. – Потому и попросил Игорька, чтобы тот с долгом обождал. Я у Зёмчика спрашиваю: как звали гадёныша, который такое паскудство провернул? Зёмчик ни хрена не знает. Что-то Сержик говорил, а может, не говорил… Лады, думаю, надо на всякий случай пробить. Слава Богу, сейчас двадцатый век. Маякнул, ребята на воле с Климском связались, тамошние воры – с зоной, вот вчера пришёл ответ. Пассажиры с отряда, где Сержик чалился, назвали животного, которое обуло Негра и его маму.
-Неужто Бяшка? – догадался Слоник.
Бяшка отрицательно пискнул из-под портрета.
-Бяшка два года на нашей зоне, - возразил Влас. – А Сержик несколько месяцев. Точно не он.
-Не он, - подтвердил Тайга. – Того звать Чепалин Евгений Борисович.
-Чипполино! – выдохнула публика.
-Он самый. Через несколько месяцев после фортеля с Сержиковой мамой он по-новой погорел. То да сё, суды-муды – на неделе прибыл к нам на командировку. Это мои ребята вчера и пробили. Короче, приблудился к нам этот лук репчатый при полном душевном спокойствии. Климск отсюда хрен знамо где, суетиться нечего. А Сержик в это время на длительной свиданке с мамашей подъедался. Бывает же такой фарт! Да только не во всём. Потому что попал Чепалин аккурат в отряд к Сержику.
-Бог не фраер, - прокомментировал Битюг.
-А то, - согласился Тайга. – Как увидел Чипполино бирку на Сержиковой шконке, так и ошалел. Сержик парень духовитый, да и вообще дело вонючее. За это опустят и фамилии не спросят. Не знаю, как в ту ночь Чипполине спалось, чего он в своей башке передумал. Можно, конечно, в «бур» закрыться, только Сержик и там достанет. А не достанет, всё равно когда-то в отряд возвращаться придётся. Короче, вилы. Так бы оно и вышло, если бы опять фортуна не повернулась к Чипполине передком.
-ЖЕКА, ПРИВЕТ…
Чепалин не любил, когда ему мешают тщательно пережёвывать пищу. Даже если это – трижды проклятая овсянка. Вообще-то правильные пацаны стараются не ходить в арестантскую столовую – на «помойку», но пока другого выбора у Женьки не было. Ничего, придёт время, раскумаримся.
Он обернулся на приветствие. Перед ним стоял Яшка Житницкий, знакомец по Климску ещё с детских лет. Поганая личность этот Яшка. Вечно сопливый, в разговоре то и дело хихикает, брызгает слюной, по углам рта заеды… И вообще сука конченая. Но сейчас Чепалин обрадовался ему, как родному.
-Здорово, Бяша, - ухмыльнулся он. – И ты здесь?
-Два года уже, - заискивающе глядя Женьке в глаза, хихикнул Яшка. – А ты с последним этапом?
-С ним, с родимым.
Чепалин отодвинул шлюмку. Такую гадость могут жрать только английские лорды и русские лошади.
-Пошли со мной, - потянул он Яшку из столовой.
-Да погоди, я ещё не ел, - заныл тот.
-Потопали. Базар есть. Думаю, после него у тебя и вовсе аппетит пропадёт.
Яшка покорно затрусил следом за Чепалиным. Перед столовой топтались в «курилке» арестанты, которые уже расправились с незамысловатой зэковской едой. Конечно, положено выходить после приёма пищи сразу всем отрядом, но на «девятке» порядки повольнее.
-Чего ты, Жека? – тревожно спросил Яшка, когда Чепалин оттащил его за рукав в сторону от «курилки».
-Хотел напомнить тебе за одну вещь. Ты не забыл девяносто четвёртый год? Осень золотую, детский сад номер восемь… Помнишь Климск, спрашиваю? Чё ты зенками лупаешь?
Яшка побелел и испуганно стал озираться по сторонам. В этот момент из-за спины Чепалина возник Шурик Макеев.
-Пацаны, на тарочки не богаты? – попросил он закурить.
-Бог подаст, - бросил через плечо Женька. – Не в кипиш дело, у нас здесь базар.
Шурик скорчил понимающую рожу и исчез.
-Что ты так кричишь? – нервно зашептал Яшка. – Жека, ты же обещал…
-И ты обещал, - резко оборвал Чепалин. – Пришла пора. Счёт идёт на часы.
-Что надо делать? – Яшка снова задёргал головой влево-вправо.
-Помочь надо одному человеку. Задержался он на этом свете. А нам с ним здесь тесновато.
-Не! Не! – Яшка замахал руками.
-Да, да, - жёстко отмёл отказ Женька. – Тебе не привыкать.
-Я не хотел! – пискнул Яшка.
-Никто не хотел. Я же сказал: нам с этим человечком не ужиться. Либо я, либо он. У меня выхода нет. У тебя – тем более. Слушай сюда…
-ТАК ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, БЯШКА, в климском детсаду номер восемь?
Коля Тайга глядел на Яшку Житницкого с лёгким прищуром, как Ленин на лапотных ходоков. Скрючившийся Яшка напоминал несчастного идиота, за которого сочинил роман писатель Достоевский, горестно взиравший с портрета на душераздирающую сцену.
-Ничего не случилось! – жалобно взвизгнул Яшка. – Не знаю я никакого детсада! Напутал Шурик…
-Бяша, не дрочи на природу, - посоветовал Тайга. – У тебя ведь есть на нашей зоне земляки? Ну, чего тормозишь?
Яшка обречённо кивнул.
- Позвать? - предложил Тайга.
Яшка молчал.
-Правильно. Незачем тревожить. Мы уже поспрошали. Ага! Я вижу, память к тебе возвращается. И это, заметь, ещё до того, как за тебя взялись хирурги из гестапо. Счастье твоё, что опера пока не в курсах за сказку про Красную Шапочку и серого волка.
Яшка с надеждой встрепенулся.
-Э, Тайга, мы вам тут не мешаем? – «Положенец» недовольно нахмурился. – Может, ты и нам этот рОман тиснешь? А то мы вроде как не при делах.
-История громкая. – Тайга поднялся со стула и размял руки. Несколько раз хрустнули суставы. – Все три климских пассажира её сходу вспомнили. В девяносто четвёртом году, в сентябре месяце, через неделю примерно как дети в школу побежали, девчушку двенадцати лет неизвестный маньяк отымел вечером в гнусной форме на веранде детского садика. А потом со страху придушил. Головку набок свернул.
Все поглядели в сторону Житницкого. Яшка-Бяшка закрыл лицо руками.
-Погоди, Тайга. - Слоник попытался взъерошить свой «ёжик». – Ты намёкиваешь, что вот это чувырло малолетку взломало, а потом удавило? - Он ткнул пальцем в Бяшку.
-Тут и намёкивать незачем, - ответил Тайга. – У него на роже всё написано. А приятель его, луковка долбанная, про это дело каким-то макаром вызнал. И держал нашего Бяшку на кукане. Пока время не подошло. А когда Бяша Сержика мочил, сам Чипполино внагляк нарвался на ШИЗО - алиби себе обеспечил. Тьфу! Слова-то какие попёрли. Хоть в следаки записывайся.
-И какой понт был Бяшке ещё одну мокруху на себя брать? – не понял Слоник. – «Вышку» нынче не дают. Кругом гуманисты, впаяли бы на крайняк червонец. Разве что сидельцы могли забить. Да нынче народ гнилой. Раньше бы точно такого насильника переломали, а теперь… Вот на прошлой зоне я чалился, в Батайске на пятнадцатой, там, блин, старичок божий одуванчик, председатель совета колонии, мотал срок за растление четырёхлетней девочки. И хоть бы кто ему шнифт выдавил!
-А это как в песне поётся: девочки бывают разные, - пояснил Коля Тайга. – Та, над которой Бяшка надругался, оказалась в натуре Красной Шапочкой - дочкой замначальника областной милиции. Он всю контору на уши поставил. Мусора рвали всё, что на пути попадётся. За два месяца пятилетку перевыполнили! Босяков так в подвалах мудохали, что те каялись, как у попа на исповеди. Но вот маньяка, однако ж, не нашли. Сечёшь поляну?
-Да, нагадил ты, ублюдок, и ментам, и блатным, - объявил Яше Алихан.
-Я не виноват… - тихо завыл Яшка, сползая по стене. – Я не хотел… Я её случайно… Что теперь будет?!
-Включи соображалку, - посоветовал Слоник. – Уж как папашка-то милицейский возрадуется! Даже не знаю, что этот мент с тобой сотворит.
-Не говоря уже за нашу братию, - добавил Тайга.
Яшкино лицо сделалось серым. Он медленно поднялся, держась за стенку.
-Пацаны, не надо… - тихо выдавил он и хлюпнул носом. - Я… это… Я сам. А? Как в прошлом году Васильич. Пацаны, а?
Наступила тишина. Затем Слоник закряхтел и поднялся.
-Не, Яша, вариант непроханжэ, - сурово объявил приговор «положенец». – Мы бы тебя кончили с чистой душой. Заодно с твоим приятелем. Но не судьба. Второго жмура нам мусарня не простит.
-Пацаны… - снова загнусил Бяшка.
-Пора, Яша, пора, - оборвал его лебединую песню Коля Тайга. И слегка подтолкнул маленького сутулого человечка в спину:
-Иди. Дорогу знаешь.
******Глава шестая,
в которой висельник пишет сочинение «Образ маньяка в русской литературе»
ВСКОРЕ ПОСЛЕ МРАЧНОЙ ДЕТЕКТИВНОЙ ЗАВАРУХИ кума Куткова перевели (а точнее скажем - заслали) из городской девятой зоны в четырнадцатую колонию строгого режима: не то чтобы у чёрта на куличках, но где-то примерно в тех же краях - посёлок Волчий Кут, пять с половиной часов от цветущего Мокропаханска. Да и там зачислили не «главкумом», а лишь «подкумком» - заместителем начальника отдела по безопасности и оперативной работе.
-А ты что, ****ь, думал, мы тебя к Герою России представим за твоё выдающее раздолбайство? – сурово напутствовал Куткова начальник тюремного ведомства генерал Бурдюков. – За одну неделю – два трупа!
-Мы ещё и «глухаря» раскрыли, - угрюмо напомнил Кутков.
-Климский маньяк – это хорошо, - одобрил генерал. – Но вы ж его не уберегли, уроды! Он же у вас под носом вздёрнулся в сортире!
-Разберёмся, Степан Алексеевич, - тихо пообещал Кутков. – Это всё блатные…
-Не тебе разбираться придётся, - Бурдюков сдвинул густые брови и стал похож на нахохлившегося филина, когда тот справляет большую нужду. – И вообще, при чём тут блатные? Зэк повесился, оставил предсмертную записку. Факты подтвердились. Какие блатные?
-Он не должен был вешаться, - упёрся бывший «кум».
-Знаю, - согласился генерал. – Вешаться должен был ты. Но ты же, ****ь, не повесился! Полотенца под рукой не оказалось? Гляди: если что подобное в Младочеркесске повторится, я тебя лично удавлю недрогнувшей рукой!
И Бурдюков продемонстрировал Дмитрию Сергеевичу недрогнувшую руку с массивным набалдашником внушительного кулака, поставив тем самым жирную точку в беседе.
Место Димы Куткова занял его заместитель капитан Порошко, которого зэки кликали за глаза «капитан парашки». Вскоре после назначения у нового «главкума» состоялась беседа со «смотрящим» шестого отряда.
-Присаживайся, Николай Палыч, - предложил Тайге главный опер, что было знаком особого отношения к арестанту. Обычные «пассажиры» стояли перед «кумом», подобно сусликам-байбакам – вытягивая шею и дёргая носом, чтобы учуять, чем пахнет для них общение с опером. – Здоровье как?
-Благодарствую, - чинно ответил Тайга и расположился на стуле напротив Порошко. Пришедшие с ним «очевидцы»-арестанты остались топтаться у порога.
-Мальчики кровавые не снятся? – полюбопытствовал капитан.
-Не, только девочки, - успокоил собеседника «смотрящий».
-Как же такая непонятка с Житницким вышла? – спросил новоявленный «кум». – Мы же договаривались…
-Но-но-но! – Николай Павлович даже приподнял со стула своё бродяжье седалище. – Я с операми договоров не подписую. Вы меня с кем-то крепко попутали. Слава Богу, с Кутковым при людях базар был. Мы разошлись каждый при своих. Кругом-бегом, как шпилевые говорят.
-То есть, выходит, ты Бяшу к нам не вёл?
-Я что, похож на вертухая? – оскорбился Тайга. – Сколько можно одно и то же тереть! Вы меня в вашем хитром домике который раз за одно и то же пытаете…
-Но вышли-то вы от Слоника вместе!
-И чего? – раздражённо отмахнулся Тайга. – Я вообще пошёл в библиотеку.
-В два часа ночи… - сыронизировал Порошко, намекая на гайдаевскую комедию. – А Бяша чего за тобой потащился?
-Откуда я знаю? – пожал плечами «смотрящий». – Может, Библию какую почитать. Грехи замолить. Пока мы с Профессором толковали за жизнь, Бяшка попросил листок и карандашик, сел в уголку и чё-то застрочил.
-Что же вы с Симоновым обсуждали? – поинтересовался Порошко.
-Это кто такое – Симонов? – не понял Тайга.
-Библиотекарь, кто же ещё!
-Он ещё и Симонов… - Для Николая Павловича фамилия Профессора оказалась открытием. – Да так, за Древний Рим, за всяких гладиаторов. Он мне книжку про них подогнал.
-Я потом возьму полистать, - встрепенулся опер.
-Тьма народу очередь забила, - возразил было Тайга.
-Не, ну вы совсем нюх потеряли! – возмутился «кум».
-Всё, всё, понял, - успокоил капитана «смотрящий». - Нема базару, Евгений Семёнович, к завтрему книжечка будет у вас. Операм тоже не в падлу культурку захавать.
-Ох, ты наглец… - покачал головою Порошко. – Значит, Житницкий в сортире на майке вешался, а ты был сильно занят научной беседой?
-Именно, - подтвердил Тайга. – Когда мы с Профессором кинулись, Яша уже не трепыхался. Дух с него весь вышел. Хорошо, что этот засранец малявку настрочил перед тем, как вздёрнуться.
-Очень подробную, - заметил Порошко с сомнением. – Расписал, как в школьном сочинении. Образ маньяка в русской литературе… Вот только непонятно, откуда Негрий про убийство девочки узнал.
-Тайна сия велика есть, - Тайга пожал плечами. – Да оно вам надо? Всё по полочкам разложено, нема проблем. Так что и вашим хорошо, и нашим. Кесареву – кесарево, а Богу – Божье.
-Ты прямо Христос каторжный, - хмыкнул Порошко.
-Не без того, - согласно кивнул Тайга. – Есть такая тема…
-Вот эту тему мы и закроем для ясности, - подытожил капитан парашки.
И они закрыли тему.
"А Чипполину, гражданин начальник, мы тебе на сладкое оставили , - размышлял Тайга, неспешно направляя стопы свои в отрядный барак. - Уж который день эта падла спит бестревожным сном. Думает, всех наебал, как хитрый Дмитрий: насрал в штаны, а говорит - ржавчина... Ништо; завтрашнего утра узреть ему уже не придётся. Это я тебе, Парашка, могу на пидараса забожиться".
ПРИМЕЧАНИЯ
*ПошабИть - покурить
*Мокруха, мокрое (дело) - убийство.
*Главкум - начальник отдела оперативно-режимной работы; просто "кум" - оперативник.
*Ласты склеить - умереть.
*Жмур, жмурик - труп, мертвец; "прижмуриться", "сыграть в жмурки" - умереть.
*Шизняк - штрафной изолятор (ШИЗО), куда осуждённого водворяют за нарушение режима на срок до 15 уток.
*БУР - помещение камерного типа в колонии (ПКТ), куда осуждённого водворяют за очень серьёзные нарушения режима на срок до полугода; "буром" ПКТ называют по аналогии с бараком усиленного режима (БУР) гулаговских времён.