Золотое солнышко вырвалось из облака и радостно улыбнулось. Воробьи на ветках благодарно зашумели-зачирикали. Пахнуло уходящим летом.
Они сидели на лавочке и наблюдали, как розовый мешочек, разинув целлофановый рот, весело гоняется за опавшими листьями.
- Как волк за овечками... - сказала девочка. - Думаешь, поймает?..
- Поймает, - ответила Надя.
Из подъезда вдруг испуганно закричала красивая дама:
- Люсенька, детка! Иди быстро к маме!
- Я сейчас, - кинула Наде соседка.
Мама, целуя дочку, поправляя и отряхивая платьице, взялась осматривать девочку и тихо её отчитывать за что-то, подозрительно глядя в Надину сторону:
- Ты всё поняла?
Дочка кивнула. Дама взяла Люсеньку за руку, и они ушли.
На следующий день Надя вышла во двор и увидела Люсеньку. Она играла одна в классики. Надя обрадовалась:
- Люся!
Девочка, увидев Надю, побежала прочь, крикнув на ходу:
- Мама не велела с тобой играть!
- Почему?..
- Потому, что у тебя папа - пьяница! А у пьяниц - плохие дети.
И убежала из Надиной жизни, тряхнув кудряшками.
Промчались годы.
И вот Надя, "из дальних странствий воротясь", сидит на той же лавочке с подружкой детства - плаксой-Галей - матерью двух прелестных девчушек. Соседка неторопливо рассказывает новости, дочки крутятся рядом на площадке. Надя внимательно слушает, переспрашивает, ей всё интересно.
- Галк, привет. - беседу прервал сиплый голос. Надя подняла голову. - Рядом стояло нечто - измождённое, в мятом пальто и спортивной шапочке, в тёмных очках, прикрывающих следы синяков на впалых жёлто-зелёных щеках. - Дай на хлеб... завтра-послезавтра получу за Кольку - верну, честно пионерско! - прошамкало нечто, хрипло рассмеявшись беззубым ртом. Галина вздохнула, молча протянула деньги.
- Сспасибо... - Пошатываясь, фигура удалилась.
- Господи, кто это? Ну и знакомые у тебя... - проворчала Надя.
- Ты что... не узнала? Да ведь это... Подумай... Ну?..
- Лллюсенька... что ли?! - ахнула Надя, посмотрела на Галину. - Не может быть!
- Может! Люська и есть. Пропадает баба. Хорошо хоть детей нет.
Вот это да... - Надя не могла прийти в себя. - Ну как же так? Спивается... Как докатилась до жизни такой? Бедная-бедная её интеллигентная мама.
- А мать-то её жива? А папа-генерал?
- Нет.
Видя Надину растерянность, Галя коротко поведала:
- После школы Люська поступила в институт лёгкой промышленности и работала манекенщицей. Помнишь, Люську ещё в школе пригласили в дом моделей? Кстати, с этой работы и началось... Ну вот. Мать с отцом попали в какую-то аварию и погибли, царство им небесное. Люська недолго горевала, выскочила замуж за молоденького, чуть ни десятиклассника. Колькой звали. За ней такие парни увивались, а она выбрала... Короче, сама красивая, начитанная а он... нёхало. После показа моделей - банкеты. Выпивки, кутёж-балдёж. То да сё... Муж дома сидит, а она - по банкетам да вечеринкам шляется.
Стала потихоньку спиваться. Каждый день - похмелье. Бросила институт, работу. Муж смотрел-смотрел да и сбежал, потом выяснилось, в шахте где-то завалило. Пенсию за него получает. Кобели толпами к ней попёрли. Соседи стыдили, потом давай жаловаться в милицию. Ничего не помогло. Скатилась совсем. Хорошо хоть квартиру не отобрали. Теперь вот копейки сшибает с такими же забулдыгами. Что дальше будет с ней, нетрудно догадаться. А ведь нестарая ещё. Ну вот и всё. - закончила рассказ Галя.
Надя задумалась... и отчётливо услышала тревожный голос: "Люсенька, детка..."
И засмотрелась на выцветший целлофановый мешок, что беспомощно повис на ветке и треплется и рвётся на ветру... «Откуда ты, мешочек, не из моего ли далёка?»