Старец был самый настоящий. На своем морщинистом задубевшем лице он носил окладистую седую бороду, одевался в холщовые штаны и серую косоворотку, подпоясанную плетеным кожаным ремнем. Жил он в маленьком деревянном домишке на краю города в парковой зоне и работал парковым смотрителем. Как ни странно, но именно так называлась его должность.
Несмотря на то, что с виду старец казался добрым и безобидным, в свой захиревший домик он никого не пускал.
Кто и как вывел меня на него, я точно не помнил. Все началось с некоторых вопросов, которые зрели в моей голове очень давно, но на них никак не находились ответы. Вопросы касались основ жизни разумных существ. А если сказать проще, я хотел знать какие программы стоят в голове у людей. В том, что работа мозга мало чем отличается от работы компьютера, я не сомневался. Мне было интересно знать, как устроена самая основная программа, исходя из которой, один и тот же человек ведет себя по разному или разные люди ведут себя одинаково. Почему в одном случае человек проявляет свою индивидуальность, а в другом случае склонен к стадности? Что вообще двигает человеком при принятии решений?
Как-то год назад я поступил необдуманно. Я ушел с хорошо оплачиваемой работы в провинциальном банке, надеясь на более быстрый карьерный рост в одной из столичных компьютерных фирм. Все было договорено, я должен был приступать к работе, но меня вызвал начальник. Почему-то с детства я испытываю страх перед начальственным креслом. Может быть, потому что родители излишне давили на меня в детстве своим авторитетом?
Вот и тогда, я стоял перед начальником, ощущая себя недоделанным уродом. Откуда, из каких тайников мозга пришло это, я не знал и оттого, мое чувство беспомощности только усиливалось. Я даже видел свой образ со стороны- беспородный, шелудивый пес с подбитыми ногами.
Начальник не поднял взгляда от стола:
-Должен вам сказать, к сожалению, что по некоторым внешним, не зависящим от нас причинам, мы не можем сейчас позволить себе содержать вашу должность.
Я все понял сразу, и мне тоже захотелось опустить голову и как-то поскорее выйти из кабинета, даже не тявкнув на прощание.
Вот с тех самых пор я не мог найти работы. Как только я попадал в кабинет человека, облеченного властью, внутри меня оживал тот самый побитый пес. Кажется, я даже видел свалявшиеся комки шерсти на его боках.
У меня остались кое-какие запасы денег с прежнего места работы, но они начали таять, а жена начала нервничать. Она старалась не подавать виду, но часто плакала по ночам, и в ее глазах появился страх. Страх нищеты или страх беспомощности?
У нас с ней была приличная квартира с ремонтом, двое прелестных ребятишек, и вот… Впереди замаячило что-то всесильное, необъяснимое, которое казалось, хотело разломать наше счастье.
Старика надо было ловить в парке, когда он обходил свои рабочие владения. Обычно обход он совершал рано утром и поздно вечером. Днем он сидел в своем домике, а может быть, и уходил куда-нибудь в магазин за продуктами. Ведь не мог же он питаться святым духом?
Я решил поймать его с утра, так было надежнее. К тому же вечером он мог устать, быть не в настроении.
В тот день я завел будильник на пять часов, но все равно проснулся сам за пять минут до звонка. Окна были запечатаны темнотой. Я включил на кухне газ, поставил чайник, чувствуя неясную тревогу. Все спали. В доме напротив светилось всего лишь несколько окон. Наверняка, там жили занятые нормальные люди, которым просто рано надо было идти на работу. А я как ненормальный с утра собирался идти в парк, чтобы выследить там старика.
Откуда старик мог знать ответы на мои вопросы и, собственно, чем он мог помочь мне, я не знал. Но почему-то сейчас в этом старике было сосредоточие всей моей дальнейшей жизни.
Я выпил кружку кофе, съел бутерброд с сыром и маслом, оделся потеплее и вышел из квартиры.
На улице было по-прежнему темно. Под моими ботинками хрустел снег. Я шел по направлению к парку. Перед тем как идти, я все разузнал заранее. На ночь центральный вход закрывали, но со стороны пирамидального здания ресторана «Встреча» была небольшая дверь, от которой мне дали ключ.
Я шел по пустынной улице слабо освещенной фонарями в сторону парка. В этом было что-то неестественное для меня, словно бы я выходил за какие-то рамки своего «я».
А если я выходил за рамки своего «я», то в чье «я» я попадал? Я шел по улице… Вернее, ноги несли мое тело, а в голове был полный сумбур.
Ноги принесли меня к искомой двери, руки достали из карманов ключ и открыли дверь. Ноги понесли меня дальше через весь парк к домику старика.
В окнах домика не было света, но от двери вели свежие следы. Я пошел по этим следам как ищейка. Сейчас я точно ощущал себя той самой побитой бродячей собакой.
В парке горели фонари, но их свет терялся в кронах деревьев и в морозном тумане, занимающем все свободное пространство воздуха. Силуэт старика нарисовался черным пятном на одной из боковых аллей. Он шел не спеша, и я быстро приблизился к нему:
-Доброе утро. Простите. Мне очень надо с вами поговорить.
Он повернул ко мне свое лицо:
-Что-то важное?
-Ага.
-Зовут то как?
-Макс. Максим.
-А меня Юрий Петрович. Не спится тебе Максимка?
-Не спится. Давно не спится.
-Думаешь, я бог или пророк?
-Не думаю. Просто мне сказали, что вы сможете помочь.
-Я не маг, который мог.
-Но, мне просто не к кому обратиться.
-Хорошо, - сказал он, - я выслушаю тебя. Только сейчас иди просто рядом со мной и не мешай мне.
Мы прошли с ним несколько аллей. Край неба посветлел, намечался восход солнца. Старик был в теплом тулупе, а я же порядком замерз и думал только о том, чтобы оказаться хоть в каком-то обогреваемом укрытии. Наконец, старик вышел к своему домику, открыл дверь и пригласил меня внутрь.
От дверей до входа в комнату был небольшой закуток-коридорчик, где мы сняли обувь. Я зашел в комнату и едва сдержал восхищенный возглас.
-Что? Ожидаемое не совпадает с действительным? –спросил старик.
-Да…
Это была хорошо отремонтированная комната. Дорогая штукатурка на стенах, ровный потолок, паркетный пол яркого янтаря. Посреди комнаты ворсистый зеленый ковер, раскладной диван с наброшенным на него тигровым пледом, за ним два кресла. Около окна, закрытого светлыми шторами, рабочий стол с ноутбуком, дальше на стене жидко-кристаллический телевизор. С другой стороны камин, электрическая печь, встроенная в маленькую импровизированную кухню из натурального дуба.
-Садись. Я сейчас чайку согрею, - старик поправил холщовую рубаху, выбившуюся из под ремня.
Я присел на кресло, мягко утопившее меня в своем нутре.
Старик между тем ловко накрыл сервировочный столик на колесах и подкатил его ко мне.
На столике были две кружки с чаем, ваза с сушками и ваза с малиновым вареньем. Чай был обычным, пакетированным. Я выпил глоток, отставил кружку в сторону.
-Я пришел у вас узнать про программы.
-Какие программы?
-Те, что у людей в голове.
-А что ты хочешь узнать про них?
-Основы и принципы. Мне хочется научиться разбираться в них.
-А ты не разбираешься?
-Кто-то или что-то мешает мне. Меня намеренно лишают простого человеческого счастья.
-А что в твоем представлении простое счастье?
-У меня хорошая квартира, жена, двое детишек. Все в порядке. Но кто-то или что-то не дает мне работы.
-Ты же имел работу, Максим. Ты ведь сам с нее и ушел.
-Сам.
-А зачем?
-Она меня не устраивала.
-Не устраивала, не у-стра-ивала… Она тебя не выстраивала Максим, потому ты и ушел.
Ты сам принял решение устраиваться-выстраиваться. Не кто-то за тебя, а ты сам. Значит, ты сам сейчас лишаешь себя работы.
-Да. Этот проклятый мозг, там во мне программа, которая всегда рисует побитую собаку.
Я хочу все знать про нее, чтобы ее изменить.
-Для начала тебе надо понять, что же хочет твое внутреннее «я». А ведь оно хочет устраивания- выстраивания в вертикаль- ты же сам сказал. То есть оно хочет развития.
-Но я не знаю, как и в чем мне развиваться!
-Не кипятись. Пусть чай кипит, а ты будь теплым,- строго сказал старик.
Я послушно обмяк, глотнул еще чаю, съел ложку приторно-сладкого варенья.
-Ты хочешь простого счастья… Такого понятия для человека не должно быть. Самое простое счастье-счастье простейших- это быть сытым. Тебе же этого мало. Тебе нельзя идти в простейшее, твой путь в мудрейшее.
-Хорошо. Но как туда попасть?
-Научиться работать с программами, кои все проистекают из одной самой главной и на сегодняшний день дефектной.
-И что это за программа?
-Это программа-СЧЕТЧИК. Она сидит в каждом человеческом мозге. И это не просто программа, а самая главная его программа.
-Счетчик?
-Ну да. Элементарный бухгалтер. Он считает и сравнивает кучу параметров, тем самым создавая разветвления программы. Выходы программы просты, если чего-то много – это хорошо-удовольствие-счастье. Мало-плохо-страх-ужас. Все. Больше ничего нет. Но из этого дву-образия проистекает целый спектр людских страстей.
-И любовь оттуда?
-Любовь, в том виде как ее понимают люди, оттуда. Дело в том, что любовь люди рассматривают не как источник радости внутри себя, а как собственное приятное приобретение. Когда оно твое, тебе хорошо, как только возникает угроза его исчезновения, счетчик трубит опасность -тебе становится плохо. Если принять, что в тебе бесконечный источник вечной любви, то боль исчезнет. Счетчик пасует перед бесконечностью.
-И моя работа…
-Да. И твоя работа…Твой Счетчик сделал сравнение с друзьями. Получилось ты ниже их, вот в тебе и возникла боль. Она исчезнет, как только ты перестанешь сравнивать.
-Но если я перестану сравнивать, я перестану хотеть стремиться, тогда я рискую просто стать бомжом.
-Если ты перестанешь сравнивать, то задашь цель своего развития, а не покоя. Программа развития не от Счетчика. От Счетчика как раз идет программа покоя. Там устремление на покой- получить все, что возможно. Получение рождает успокоение. Так что, скорее со счетчиком ты и станешь умственным, а потом и физичесим бомжом. Если же ты задашь программу развития, заполнения себя бесконечностью, ты встанешь выше Счетчика, и он уже не будет управлять тобой.
-А кто мной будет управлять?
-Бог.
-А сейчас во мне нет Бога?
-Есть. Но не он главный.
-А главный Счетчик?
-Счетчик.
-Счетчик…
-Счетчик предпочитает не показываться на глаза, он прячется за страх, который им же и порожден. Когда ты заходишь в кабинет к начальнику твой Счетчик кричит тебе, что ты ниже начальника и даже высчитывает насколько ниже, тем самым вгоняя тебя в страх.
-Не в страх, в унижение.
-Унижение, Максим, есть форма страха. Все эмоции суть формы страха.
-И радость?
-Радость не эмоция, а чувство.
-Что-то я совсем запутался.
-За-путался, за путами. В путах ты у своего Счетчика. Счетчик рождает в тебе страх. Он ищет все больше параметров, по которым ты ниже других, рождая в тебе страх, который может вылиться в активный - гнев или в пассивный - депрессию. Все люди в плену у Счетчика.
Я пил чай, ощущая себя полным идиотом. Идиот имел вид тупоголового зверя, наподобие собаки породы боксер. Этот образ был лучше, чем побитая собака, но все же…
-Так. Кратенько прочитаю тебе небольшую лекцию, - сказал старик, откашливаясь в кулак,- слушай меня, Максик, внимательно. Внимай, как говорится.
Есть у тебя сердце, живот и голова. В сердце твоем Бог, в животе Звери-животные, в голове Счетчик. Бог отодвинут в сторону. Остаются Звери и Счетчик. Звери разные - зверинец там всякий. Волки, собачки, мишки. Ну, неважно. Кто-то из зверей становится главным.
Ну, пусть, например, волк. Ты смотришь на жизнь свою и других людей, Счетчик начинает считать- мало! Волк активизируется и заставляет тебя любой ценой брать все больше от этой жизни. Потери вызывают лишь ярость и дальнейшее желание приобретать. Из многочисленных волков выживает сильнейший. На этом построен институт власти. Там люди первой звериной волны.
Ежели в тебе главный зверь не волк, а более близкий людям, например, собака, которая понимает, что всех грызть нельзя, то она в ответ на то, что счетчик говорит- мало, испытывает сомнения, терзания и делает осторожные действия в сторону приобретения. Если приобретений получится больше, чем у других, собака начинает их жалеть, что опять приводит к потерям и снова активизирует Счетчика, - это люди второй звериной волны.
И волк и собака –это просто Звери, в которых вложены программы Счетчика.
Ты лично волком быть не хочешь, но и собака тебя не устраивает -не устраивает тебя на работу,- состряпав этот каламбур старик рассмеялся.
-Выход один, Макс. Вспомнить про Бога и перестать быть собакой. Стать Богом. От сердца идет бесконечная энергия божественной, вселенской любви. И если программу Счетчик вложить не в зверя, а в Бога, то она станет маленькой, вспомогательной и будет называться Пределами Разумного.
Сейчас ты имеешь Большого Счетчика и Большой Страх при них Маленькую Любовь и Маленькую Свободу, а будешь иметь Большую Любовь, Большую Свободу и при них Маленький Счетчик и Маленький Страх. Что лучше, Макс? Можешь не отвечать. Ты уже выбрал второе, и ты к нему идешь! Потому ты здесь у меня, чадо мое!
Сказав это, старик счастливо рассмеялся и сдернул бороду с себя. Борода снялась вместе с маской-пленкой с лица. И передо мной предстал молодой мужчина со странно знакомым лицом.
-Ты- Бог, Макс. А Бог не боится потерь, они для него как приобретения.
-Я Бог?- спросил я, пытаясь справиться с растерянностью.
-Да. Тебе надо только в это поверить. Поверить бездоказательно и безусловно. Ты-Бог, в котором самая главная программа –Любовь. Не Счетчик с его жалостью, сочувствием и состраданием, а именно, Любовь- бесконечная энергия, которую не надо считать. Ты Бог-Любви, а из Любви и следует Свобода.
-А вы кто?
-Я твой друг. Зови меня просто Юриком.
-Юрик? Это ты? Но ты же…
-Ушел. Да ушел от суетных людских дел, посвятил себя чистому творчеству.
-А…?
-Все вопросы потом. Любовь-Свобода. Счетчик-Страх. Обозначь свой выбор. Ты Бог Любви или Зверь Страха?
-Бог Любви, - сказал я,- только это как-то смешно звучит.
-Не смешно, а радостно,- ответил мой бывший одноклассник,- так что, Макс, продолжение следует.