Лесная поляна. На пеньке стоит птичья клетка, вокруг топчется Баба – Яга, приборматывает:
- С кочки на кочку, с ветки на ветку, птичка слетела в бабкину клетку…Пух распустила, мяско сварила… Косточки белые в торбу сложила… Вздохнула, присела, вдохнула душу в тело…Косточка к косточке, к косточке косточка – выйдет Кощеюшка тощим, как досточка…
Замяукал Леший, филин заухал.
Кощей родился на рассвете. Баба – Яга розовым бантиком ключицу ему перевязала и руки потёрла.
- Дура, - сказал Горыныч. И дохнул на бантик огненно.
Бантик вспыхнул и погас.
Леший протянул Яге незабудку.
- Маленький, голубенький… - промурлыкал Леший. – Миленький!
Избушка на курьих ножках землю лапой поскребла и к лесной братии задом поворотилась.
- Стесняется, красавица! Яга на кончик носа посмотрела, на нос башмака, потом на избушку.
Горыныч хохотнул.
Избушка поворотилась и приняла новорожденного.
Кощей был хрупок, но выглядел молодцом.
- Он таким всегда будет, - сказала Яга. – Всегда, пока Иван не народится. А как народится, я съем дурака.
- Бедная баба, - вздохнул Леший, - в этих краях дураки через одного рождаются, и каждый второй – Иван… Ты была добрая, ты была мудрая, а впредь тобой дитяток пугать станут.
- Молчи Леший, леший тебя побери! Всё бы тебе мяукать, всё бы…- хекнул Горыныч. – Последнему младенцу бантиком ошиблась, повитуха. А дурака бойся. Съешь его, не сироти нас, Яга!
- Ой – ой – ой, - затянула карга, - каждый второй? Второй – каждый!
- Многовато будет, - согласился Горыныч.
- Дык подмогнёшь? – промурлыкал Леший.
- Я могу, - добродушно пообещал змий.
Утро следующего дня вновь началось у Яги с клетки. В клетке птичка не пела, на яичко смотрела.
И Яга на него смотрела. Бородавку покручивала:
- Смоделирую жизнь вечную Кащеюшке, смоделирую!
- Ага, Баба – Яга, главного ты не просчитала! – осклабился Горыныч.
- Ну, - замерла Яга.
Горыныч палец с когтем стальным вырвал, меж камнями пристроил и – хряп! От удара коготь вытянулся, сплющился. Змий цыкнул слюной огненной – коготь, ставший иглой, закалился круче.
Горько посмотрел он на лапу свою, ставшую четырехпалой.*
- Буду как ты, - повернулся Горыныч к Яге. – Сильным от злости. Злость появляется от страха. За Кощеюшку. Когда злость от страха появляется, тогда чего-то лишаешься. Я – пальца с когтем. Ты – человеколюбия. Один Леший у нас непорочным остался, ничего не потерял замшелый, деревянный… - змий ругнулся.
Баба - Яга иглу в яичко вложила и, зажав в кулаке, пошла в глубину леса – тайну наращивать. Леший за ней увязался.
- Чтоб тайна не пропала, - объяснил он ей, - двое нужны.
Тайна была так устроена: игла, значит, в яйце, яйцо – у Яги.
- Лови, - говорит Баба – Яга Лешему, - утку.
- Утку?
- И зайца. Иглу в яйцо, яйцо в утку, утку в зайца, зайца на волю! Поди отыщи…
- Нет, сказал Леший. – Не глупи, баба. Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет! Зайца не надо на волю. А в сундук. Спрятать подальше. На сосну высокую! Да повыше. В корнях дуба – да поглубже! Чтобы неповадно было за смертью Кощеюшкиной лезть.
Так и порешили. И поляну нашли. И сосну. И дуб.
- Сглупили – таки, - сказала утка зайцу. – Привязали к месту.
- И ко времени привяжут, - ответил косой.
- Не надо!…
Из чащи вышла девочка в красной шапочке.
- Не надо дальше рассказывать! Уже написано – и про иглу сломанную, и про обман о бессмертии. Всё кончено. Не хочу эту сказку!
И ушла по тропинке.
Вышла вон из текста.
Только красную шапочку и оставила.
Баба - Яга с Лешим пошептались. Серого волка кликнули. Он за девочкой побежал.
Догнать догнал, а узнать её не смог – без красной шапочки - то. Так сидит с тех пор с шапочкой красной в зубах, в красную книгу занесённый. Так и живёт сиднем.
А Иванов – дураков понародилось – куда ни глянь! У бедной Бабы - Яги трудная жизнь теперь, есть ей их не переесть, и ни Горыныч ей помочь не может, ни Леший, леший их побери. Распространяются Иваны повсеместно, и каждый второй – дурак…
*Добрые китайские и прочие Змии - все как есть драконы пятипалые, и наш, русский, таким же был - пока пальца с когтем не лишился...добровольно, и с тех пор все четырехпалые змии - злы и служат Бабам - Ягам и прочим гадам и гадинам...бедные.То есть злыми гадами у нас становятся добровольно - из лучших чувств служения ближним своим...