Начинало темнеть, и воительницы постепенно стекались со всех уголков городка, надеясь, придя пораньше, занять наиболее удачные места, с которых зрелище будет смотреться особенно впечатляюще. В повседневной жизни амазонок было настолько мало разнообразия, что любое действо вызывало у них бешеный восторг. Поэтому для многих поход на главную площадь был чем-то вроде выхода в свет - они наряжались в самые лучшие одежды, брали с собой корзинки с продуктами, чтобы перекусить, если вдруг захочется есть.
Площадь находилась ровно в центре города, и на ней располагались храм богини-воительницы Ипполиты, рынок, амфитеатр и множество маленьких лавочек, где торговали одеждой, обувью и оружием. Здесь всегда было людно, но такое количество амазонок могло собраться лишь по трем причинам: на совет, где решались важные вопросы; на Агапевессу, когда амазонки выбирали отцов своих будущих детей; и на очередную публичную пытку или казнь.
Сегодня не было собрания совета, а Агапевесса была три дня назад, следовательно, вечер обещал быть интересным. Арика и Агнесса устроились лучше всех - они взобрались на крышу одного из ближайших домов и теперь сидели, свесив ноги и болтая ими в воздухе. Арика была на год старше своей подруги, но ростом была несколько ниже. Волосы ее спадали тяжелыми прямыми светлыми прядями, а короткое кожаное платьишко закрывало грудь, что говорило о том, что в конце этого года ей предстоит пройти обряд перехода во взрослую жизнь. Девушка была настолько болтлива, что ее подруге не удавалось и слово вставить в ее длинные тирады. Агнесса была чернявой девчонкой, волосы которой были заплетены в неаккуратные косы, одна из которых была намного толще другой. Девочка была одета в белую коротенькую юбочку, а ноги ее были босыми. Слушая очередной рассказ Арики о ее старшей сестре и о том, как же она хочет, наконец, стать взрослой, чтобы можно было появляться на площади верхом, Агнесса вдруг задумалась о том, как же страшно на самом деле взрослеть. Она уже ко многому в жизни привыкла, но обряд взросления, хоть до него и оставался еще целый год, пугал ее, несмотря на то, что все старшие девушки из гимнасия рассказывали, что это совсем-совсем не больно. Агнесса все время представляла себе, как раскаленный металл коснется ее груди, и она никогда не сможет кормить ребенка молоком. Но если позволить правой груди развиваться, то будет неудобно стрелять из лука, и тогда мужчины в один прекрасный день могут победить…
И вот взор воительниц обратился к обвиняемым. Над ними не было ни суда, ни следствия. Их просто решили казнить. После решения всех организационных проблем вроде установки жертвенного костра и помещения на него виноватых, гонг известил о том, что зрелище началось. Агнесса и Арика глянули вниз, и увидели, наконец, тех, которые и стали виновниками… нет, не торжества, но чего-то очень с ним схожего.
Они были привязаны к бревну так, что не могли видеть друг друга, а могли лишь чувствовать, что, несмотря ни на что, они вместе. Жрица произнесла несколько молитв, после чего взяла факел и подожгла хворост. Огонь медленно начал подбираться к их ногам. Девушка не выглядела напуганной, скорее отрешенной и безразличной. Мужчина, как ни странно, тоже не проявлял никаких признаков трусости. Вот пламя, наконец, коснулось ног девушки. Арика и Агнесса замерли в ожидании ее стона, но девушка, казалось, даже не заметила прикосновения огня. Мужчина не выдержал и проговорил медленно, почти не разжимая губ: "Мы будем вместе на небесах!". Он все же боялся, боялся гораздо сильнее, чем девушка, потому что амазонки не знают страха. Страх - это величайший позор, страх говорит о том, что ты слаб, а значит, ты не достоин быть воином, а может быть, и жить?
Арика наблюдала за казнью молча, что было совершенно для нее не свойственно. Сейчас она скорее даже не смотрела казнь, а разглядывала мужчину, потому что мужчин она видела редко. Агнесса сидела, подогнув под себя ноги, и молилась. Она не понимала, за что казнят этих людей. Еще недавно воительница Елена была одной из них, более того, она была лучшей из них - самая успешная и в учебе и в бою. И вот ее жизнь должна была оборваться на шестнадцатом году. Отчего? Оттого лишь, что полюбила?
И в этот миг грянул гром. Амазонки, собравшиеся на площади, даже заткнули уши руками, таким громким он был. Первые капли грозового дождя коснулись земли. Арика и Агнесса взвизгнули от прикосновения холодных капель и ринулись было на чердак, но потом, успокоившись, сели на место, потому что им было интересно, что же теперь будет с теми, кто приговорен к сожжению. Дождь пошел сильнее, капли стали более мелкими и частыми, и костер подчинился стихии и потух. Дождь все не прекращался, кругом грозно громыхало, сверкали молнии. Некоторые зрительницы начали разбредаться по домам, потому что не желали мокнуть под дождем. Но большинство амазонок даже не пошевелились. Внезапно возле потухшего костра появилась старуха Марта, одна из жриц Ипполиты. Она окинула амазонок своими почти незрячими глазами, а потом заговорила, быстро, страстно, активно жестикулируя.
- Ипполита дает нам знак! Она не хочет, чтобы эти люди были сожжены, и поэтому она послала нам этот дождь. Мы на протяжении десятков лет верно служили нашей богине, мы верили любому ее слову, любому знаку, который она нам подавала. Наша богиня помогала нам во всех сражениях, давала нам силы жить дальше. И если она не хочет убивать этих людей, мы должны ей подчиниться. Согласны ли вы отпустить их?
Амазонки зашептались. Потом одна из них послала своего коня вперед. Это была Мин, хранительница культа богини Весты, покровительницы домашнего очага и всех женщин. В отличие от Ипполиты, Веста была богиней мирной, а потому уважалась среди амазонок несколько меньше, однако хранительница ее культа была одной из самых уважаемых и авторитетных воительниц, потому как в была десятницей и ни раз отличалась в бою. Мин подвела своего коня к Марте и повернулась ко всем собравшимся. Она мотнула головой, откидывая назад тугие черные кудри, а потом произнесла:
- Богиня Ипполита не хочет смерти этих людей, так? Но остановит ли она меня, если я попробую на них напасть? - спросила она. Ее рука взметнулась так быстро, что никто не успел ничего понять, и кинжал ринулся к Елене. Он летел ей прямо в сердце, не было никаких сомнений, что Мин попадет прямо в цель, но в последний момент кинжал просто упал к ногам привязанной девушки. Амазонки ахнули.
- Значит, они должны жить, ничего не поделаешь. Вы согласны со мной? – спросила Мин спокойно.
Из рядов воительниц донесся гул одобрения. Однако тут рядом с Мин остановилась серая лошадь Бриссы. Брисса была обычной девушкой, не имеющей никакого положения в обществе. Единственным чувством, которое она вызывала у окружающих, была зависть, потому как она была красива. Более того, она была совершенно не похожа на остальных амазонок. В основном у них были светлые или черные волосы, тогда как Брисса была рыжая. При этом кожа ее была светлая, практически белая, и никакое солнце не могло этого изменить. Девушка прокричала:
- Ипполита лишь считает, что эти люди не должны быть сожжены. А Мин просто промахнулась. Их нельзя сжечь? Так давайте их повесим!
- ДА! - прокричали хором десятки амазонок.
- Хотя нет, - вдруг возразила Брисса. - К повешенью придется готовиться, искать веревку, делать виселицу, а значит, казнь отложится. Может быть, забить их до смерти палками?
- ДА! - вновь прокричали воительницы.
Агнесса прошептала:
- Их должны отпустить!
Арика усмехнулась:
- Их не отпустят!
Агнесса печально посмотрела на подругу:
- Я не говорю, что их отпустят, я лишь считаю, что будет справедливым их отпустить. Любовь - это не смертный грех…
В это время на площади обстановка накалялась все больше и больше.
- Но послушайте же! - жалобно кричала Марта. - Послушайте! Костер погас - вот знак, что жечь их нельзя. Мин промахнулась - вот знак, что Елена должна жить. Давайте же казним лишь этого мужлана, а воительнице дадим еще один шанс! Нас и так очень мало, неужели мы должны еще и уничтожать друг друга?
Мин согласно качнула головой:
- Старая Марта дело говорит, - пробормотала она.
Брисса была вполне согласна с решением Марты - таким образом, они не лишались ни удовольствия казни, ни хорошей воительницы. Поэтому она громогласно заявила:
- Так тому и быть! Отвяжите их и отпустите эту… девушку.
К столбу подошли две амазонки отвязали пленных. Елена тут же повисла у возлюбленного на шее. Воительницы грубо ее оттолкнули, и одна из них сказала:
- Можешь быть свободна, иди.
Но девушка даже не пошевелилась.
- Ты свободна, - повторила Марта.
- Я никуда не пойду, - прошептала Елена.
- Иди же, глупая, - сквозь слезы просила Агнесса.
- Она никуда не уйдет, - возразила Арика, - поверь мне, ей не будет без него жизни.
Агнесса посмотрела Арике прямо в ее большие голубые глаза. В этих глазах было что-то, чего она не могла понять, и поэтому она спросила, надеясь, что ответ будет прост:
- Откуда тебе знать о любви?
- Поверь, я знаю, - горько усмехнулась старшая подруга.
- О нет, не говори мне этого, это глупая шутка, этого не может быть! - протараторила Агнесса.
- Я расскажу тебе потом, - пробормотала Арика. - А сейчас давай посмотрим казнь.
Как раз в этот момент Брисса начала раздавать амазонкам, находившимся на площади, палки. Воительницы спрыгивали с лошадей и с поклоном принимали палки из рук девушки. Гонг возвестил о начале казни.
- Это ужасно, - прошептала Агнесса.
Амазонки образовали очередь, и теперь по кругу подходили к мужчине и били его палкой. Елена пыталась закрыть его своим телом от ударов, и амазонки попадали по ней чаще, мужчина, в свою очередь, пытался отбросить Елену, но та вцепилась в него изо всех сил. Амазонки шли и шли по кругу, удары сыпались и сыпались. В конце концов, Елена упала. Тело ее было изувечено, а изо рта текла тонкая струйка темной крови. Мужчина упал вслед за ней.
По щекам Агнессы струились слезы, и она уже даже не старалась их скрыть, хотя и понимала, что плакать стыдно, что слезы - это признак слабости. Арика грустно смотрела на казненных, но еще более сочувственно - на подругу, которая уже не могла остановиться, плакала на взрыт. Арика всегда была сильнее Агнессы, во всех их играх она побеждала, во всех театральных постановках именно она получала главные роли, но она всегда старалась не только для себя, и по ее просьбе Агнесса тоже получала роль, получала дополнительный приз. Так было всегда. Агнесса старалась быть похожей на старшую подругу, во многом копировала ее, но ей, конечно, не удавалось быть такой же. По природе девушка была слишком мягкой, и даже жестокие законы амазонок не могли ее изменить. Сейчас же Арика хотела быть хоть в чем-то похожей на свою подругу, хотела пожалеть казненных, расплакаться, но просто не могла. Она долго всматривалась в лицо мертвой Елены, которое, несмотря на то, что было совершенно разбито, оставалось таким прекрасным и… улыбающимся. Вот тут и по щекам Арики потекли теплые крупные слезы.
Казнь закончилась. Амазонки постояли на площади некоторое время, а потом начали расходиться. Арика встала, взяла Агнессу за руку и сказала:
- Пошли, нам здесь нечего больше делать.
Агнесса посмотрела в глаза подруги сквозь зеркало слез, пытаясь угадать, о чем же она думает, но так и не смогла этого понять. Мотнув головой, она сделала шаг к чердачному окну, через которое они и попали на свою смотровую площадку. И остановилась, вспоминая:
- Арика, милая… ты обещала мне рассказать, что же ты знаешь о любви. Послушай, ты ведь просто не могла видеть мужчин - мы всегда были под присмотром!
- Зато я всегда могла видеть тебя, - проговорила Арика медленно.
Агнесса непонимающе посмотрела на единственную девушку на всем белом свете, которую ценила и понимала всегда. Арика подняла руку и провела ей по подбородку подруги. А потом двумя руками притянула ее к себе.
- Но послушай, - пробормотала Агнесса, отстраняясь, - наш поцелуй могли видеть! Ты понимаешь, чем нам это грозит?
- Я понимаю, - произнесла печально Арика. Помолчав, она продолжила:
- Я понимаю, что мир наш жесток, законы несправедливы, что они лишают нас самого главного в жизни - чувств. А потому, мне уже не важно, чем это может мне грозить. На справедливый приговор можно не рассчитывать. Мы уже наказаны, уже казнены, с тех пор, как родились. Разве ты не понимаешь?
Агнесса испуганно слушала слова Арики, и понимала, что кроме нее действительно никого в этой жизни не любила. Но она и понимала, что любовь эта ведет лишь к гибели, и ни к чему более. Она бросилась к подруге на шею и заплакала.
- Не надо плакать, - Арика утерла слезы с лица девушки, - бесполезно плакать. Нужно что-то делать. Или не делать ничего.
Решение пришло Арике в голову уже через мгновение. Она еще раз поцеловала подругу и сделала шаг назад. С крыши, на которой они стояли. Агнесса в отчаянье рванула за ней, и беспомощно остановилась у края крыши. Глухой удар известил о том, что Арики больше нет. Агнесса посмотрела вниз. Боже, откуда же столько крови?
Агнесса уже собиралась сделать этот роковой шаг, который разделял ее и Арику, но испугалась. Арика была сильной. Очень сильной. А Агнесса, кем была она? Она всегда была слабачкой, она ничего не могла сделать, а могла лишь плакать. Всю жизнь она только и делала, что плакала о чужих судьбах. И никогда не пробовала им помочь. Вздохнув, она шагнула вниз. Она летела, и слезы стыли на ее щеках. А ей казалось, что она летит вверх, а не падает вниз. До последнего мига казалось, что она летит… И не было никаких мыслей, а потом ничего не стало.
На площади лежало два трупа - две юные воительницы, сорвавшиеся с крыши. Они обрели, наконец, покой. Их путь лежал в мир, в котором нет места слезам.