Марина отлично знала свои козыри-изюминки и жонглировала ими, как опытная циркачка полированными шариками.
Во-первых, она виртуозно жила на немыслимой высоты и тонкости каблуках. Ходила, бегала, перепрыгивала лужи, взлетала по ступенькам. И танцевала с лёгкостью, грацией и какой-то удивительной этнической интонацией движений, созданной из смеси разных кровей малочисленных народов.
Во-вторых, имела длинные, густые волосы медного цвета, льющиеся стремительным водопадом прямо от макушки и до самого крестца.
Третьим шариком - являлся точёный нос с нежными, часто взволнованными ноздрями и маленькой, породистой горбинкой, унаследованной от греческих пращуров.
Четвёртый, самый крупный шар - это паспортное имя. Уважая, свои грузинские корни, папа назвал дочь Мананой. Марине это имя очень нравилось, но из разборчивости она употребляла его только с самыми близкими или с самыми важными.
Вот так подойдёт тихонько сзади, цокнет 12сантиметровой шпилечкой, заведёт правую руку под левую половину медных волос и перекинет их на противоположную сторону. И пока вы следите как эта живая река, отсвечивая тёмным янтарём, плывёт к своему началу, Марина повернёт к вам свой потрясающий профиль. И выждет секунду. И заговорит первая низким голосом:
- Манана Перскавили. 5й курс. Жур-Фак,- умышленно сакцентирует она вторую половину своего учебного заведения.
Вы б устояли? Да броооосьте! Через 5 секунд вы бы уже дали ей всё, что она захочет. От интервью до признательных показаний.
Вот и они давали.
Кто? Да звёзды же. Знаменитости разного уровня. От певцов до актёров.
Марина любила с ними всё: знакомиться, сближаться, фотографироваться, устраивать занимательный досуг и экскурсии по Одессе, проводить время, прожигать жизнь, писать о них заметки и, конечно же, спать с ними. Но больше всего ей нравилось жонглировать их именами в кругу своих однокурсников.
Но дёрнул же чёрт соврать однажды. Что, мол, провела две бурные ночи с популярным певцом Кривлянским. Тем самым что, оседлав микрофон как метлу, полуголый бегал по сцене и комариным голосом пел про любовь, разлуку и передоз. И как только городские афиши сообщили о его надвигающихся гастролях, студенты со всех параллелей стали подмигивать Марине с умыслом: ждёшь дружка то, Мананка?
Делать нечего. Нужно добывать этого долбаного рокера любыми путями.
Марина виртуозно подбросила вверх свои проверенные, ловкие шарики. Они закрутились, заблестели, запрыгали, как всегда. Но стали коварно шлёпаться мимо рук на пол один за другим.
На пресс-конференции Кривлянский даже не взглянул на начинающую журналистку. В интервью отказал, как она не гарцевала возле него на каблучках. В административных помещениях филармонии их не представили, и гордое, горное имя осталось неозвученным. На концерте фанатки оттёрли её от сцены, выдрав больше четверти роскошных волос. С трудом пробившись в закулисье, Марина деликатно просунула в дверь гримёрки свой незабываемый профиль, но получила по нему потной майкой. А феерический сольный танец, исполненный ею на тусовке после выступления, кумир молодёжи не рассмотрел по причине тяжелейшего блиц-опьянения.
Оставался последний шанс. Подкараулить Кривлянского у дома его одесской родни, где он проживал не из экономии, а по любви. К бабушке. Благо адрес был раздобыт заранее, ценой подкупа и шантажа.
Заняв удачную диспозицию полу-этажом выше, Марина приготовилась к терпеливому ожиданию, но заветная дверь неожиданно распахнулась и одиозный певец в трусах цвета американского патриотизма и тапочках на босу ногу, поволок мусорное ведро вниз по ступенькам.
- Кривлянский!!!- зычно и по-мужски низко крикнула Марина.- Стойте!
У звездуна сработал инстинкт самосохранения, но отказал мозг. Вместо того, что бы ретироваться за спасительную дверь, он потрусил вниз по спиралевидной мраморной лестнице с прытью западного поселенца, жаждущего сохранить свой скальп. Охотница скакнула за ним и впервые!... Впервые её подвели каблуки.
Гладкие дореволюционные ступеньки чинного дома давно не развлекались. Они с восторгом приняли молодое тело на себя и сообщили ему при падении невиданное ускорение. Марина оказалась внизу пролёта на несколько секунд раньше рокера и там уже поджидала его лёжа на боку, негромко и честно постанывая.
Вот тут и пошёл в ход весь арсенал жонгляжа: и профиль, и волосы, и даже чёрные глаза в линзах из слёз. Позабыв про ведро, сидя рядом в неотложке, Кривлянский прижимал к голой груди две туфельки без шпилек и всё повторял: ,,Как же ты так , Мананочка? Как же ты так?,,
Живая очередь сокурсников выстраивалась перед больничной койкой Марины. Всем хотелось навестить и поддержать любимицу. Принести цветов и гостинцев. Справиться о переломе. И полюбоваться свеженьким гипсом на ноге с размашистой подписью во всю его длину:,,Незабываемой Манане! Жду в Питере! Всегда у твоих ног, покорённый Кривлянский.,,
Полированные, блестящие шарики взлетали вверх и замысловато крутясь возвращались точно в ладони, что бы вновь и вновь повиноваться умелым рукам…