Я беспринципно мёртв в твоих объятиях, ты непозволительно жив в моих. На параллелях наших жизненных путей зажигаются сигнальные огни. Я буду смотреть на твой взлёт. Я буду ждать твоего падения. Чтобы спасателем отправиться на очередные поиски тебя в безрассудном пространстве океана неиспытанной боли. Я буду зажигать фонарь у двери, каждый вечер, может ты тогда заметишь меня, или просто дикие звери, придя на огонёк, будут выть саундтреком к моему аллегорическому одиночеству.
Я безнадёжно тёплый, прикасаясь мягкими губами к твоим запястьям, ты игриво-весёлый, смеющийся мальчик с расширенными зрачками. Я держу тебя за руку так крепко, что впору оставить следы на нежной коже, ты морщишься, тебе больно, ты терпишь. Я рывком прижимаю тебя к себе и твёрдая грудь чувствует прикосновение другой груди, и голова на плече, и пальцы запутались в бледных, почти белых волосах, и по спине дрожь уверенного в себе невротика. Я боюсь тебя постоянно, я боюсь за тебя постоянно, я боюсь без тебя постоянно. Когда я закрываю глаза, то по векам бродит твой силуэт, наклоняется, поворачивается, машет рукой. Когда я открываю их, то пустая комната отвечает мне жужжанием мухи, бьющейся о стекло.
Я отвратительно влюблён в твои выцветше-зелёные глаза, ты апатично-агрессивен, когда царапаешь ногтями мою спину. Мы с тобой замершие в белой комнате, фарфоровые куклы, по стеклянным венам которых течёт алкоголь, а от волос пахнет никотином и дорогими духами. Когда я смотрю, приподнявшись на локте, на тебя, сидящего на стуле в одной позе… час… другой… третий… Ты меня можешь не замечать сутками. Я могу совсем не нуждаться в том, чтобы меня замечали, сутками. Я приподнимаюсь на локте и изучаю рукава твоей рубашке, клёпки на ремне джинсов, шнуровку кроссовок. Я мысленно прикасаюсь губами к твоей полупрозрачной коже, провожу кончиками пальцев по длинным белым волосам. Я живу твоим образом в голове, который могу ласкать хотя бы мысленно. Просто я не в праве. Желать от тебя чего-то большего, если ты не хочешь. Я слишком тобой дорожу.
Я гениально туп в своих стандартных приветствиях, ты официально-смущён в своих ответных улыбках. Когда ты сидишь на краю кровати, я сижу прямо за твоей спиной и пытаюсь из-за твоего плеча посмотреть на тот мир, который видишь ты. Я настолько пропитан тобой, что хочу быть тобой, видеть твоими глазами, дышать твоими порами, прикасаться к себе самому твоими губами. Когда ты сидишь на краю кровати, ты не смотришь на меня. Ты смотришь в пол, или на коричневый кусочек пианино, видный сквозь приоткрытую дверь. А я держу тебя за кусочек рубашки. Но если ты захочешь встать, я его вырву, потому что пальцы сжаты настолько крепко, насколько я не хочу отпускать тебя от себя.
Я безмятежно счастлив, когда запираю дверь квартиры, в которой мы вдвоём, ты невозможен, когда садишься по-турецки на диван и включаешь мультфильмы. Я настолько проникнут тобой, что дарю тебе свой зимне-серый мир, разламывая перед тобой ледяные корки на пути ко мне. Я настолько окружён тобой, что позволяю взять тебе яркие краски и пойти раскрашивать мою скудную реальность кривого мира детских комплексов. Я широко улыбаюсь и держу тебя за руку. Я не могу отпустить тебя, потому что уйти тебе - это равнозначно, как если уйду я сам.
Я немного сумасшедш, когда по-детски весело бегу первым занимать качели, чтобы ты не успел, ты ненормально нормален, когда розовым языком пробуешь на вкус фисташковое мороженое или чёрным маркером на скамейке, от усердия закусив губу, выводишь своё странное имя. В мире таких как мы миллионы. Они живут, страдают, боятся друг за друга. Но мы с тобой одни. Мы с тобой – это контраст эмоций, это контраст чувств, мы с тобой - это две правильно-неправильных половинки. Я и ты. Ты и я. Такие разные… «Но особой дружбой связаны»… Какой глупый мультик, но намного добрее этих твоих постоянных «Том и Джерри» или «Ленор».
Я призрачно настоящий, когда снюсь тебе каждую ночь, ты настояще-призрачный, когда я грежу наяву. Апокалиптическая любовь противоположностей. Я ненавижу и люблю тебя. Ты презираешь и восхищаешься мной. Когда ты лежишь на белом паркете в гостиной, мне хочется сесть рядом, чтобы был контраст моих тёмных волос с твоими светлыми, моей тёмной одежды с твоей светлой.
Я окончательно твой, а ты повсамделишному мой.
Представляешь, милый, а я когда-то ведь и правда думал, что такое только в сказках.