Невыученный урок

Нина Ганьшина
Бабушка всё равно умерла.

Она часто болела. И к ним в дом приезжали врачи. Они приезжали в большой белой машине, на которой было написано «Скорая помощь». Они слушали бабушкино сердце, делали ей укол в худую морщинистую руку и долго писали рецепты латинскими буквами.

Соня плакала, уткнувшись в бабушкину шаль. Она плакала неслышно, чтобы не услышали уставшие врачи, чтобы не услышала уснувшая после укола бабушка.

Папа ходил по квартире, не замечая Соню. Он просто ходил туда-сюда и тихо говорил какие-то слова, будто читал написанные по-латыни рецепты. Папа был врач. Но несмотря на это – всегда вызывал скорую помощь, если бабушке становилось плохо. Папа был детский врач. И когда Соня была совсем маленькая, он лечил ее сам. Он сам слушал ее фонендоскопом. Сначала согревал хо-лодную стальную вороночку в теплых своих руках, потом давал ее Соне, чтобы она не боялась, - а после внимательно слушал ее сердце и легкие, улавливая малейшие неполадки в организме.

Соня почти не болела в детстве. А бабушка болела часто.

Когда родилась Соня, бабушке исполнилось семьдесят пять лет. Сейчас ей было девяносто. Это она придумала имя для девочки. Она всегда называла ее София. И когда Соню спросили в первом классе, как ее зовут, она так и ответила: «Меня зовут София». И все остальные стали ее звать София. Только папа называл ее Соня. Один только папа, который сейчас совсем растерялся, потому что не умел лечить взрослых.

Наверное, потому он и не называл дочку полным именем, - ведь он лечил всю жизнь детей, бедных маленьких детей с детскими ласковыми именами.

Маму Соня не помнила. Совсем не помнила. Она пыталась иногда вспомнить ее лицо, или улыбку… Но представлялся только портрет молодой женщины. Этот портрет стоял у папы на письменном столе. Соня часто всматривалась в молодое красивое лицо. Она знала, что это ее мама. Но она привыкла называть мамой бабушку. А мама… Мама умерла, когда Соня родилась. И от этого она чувствовала себя чуточку виноватой перед папой. И перед бабушкой.
Молодая женщина на портрете казалась ей раньше очень взрослой. А теперь вдруг Соня увидела, что они почти ровесницы с мамой, почти сестры…

…Соня плакала, прижимая к лицу бабушкину шаль. Она плакала от безысходного отчаяния, хорошо понимая, что после смерти бабушки от нее тоже останется лишь портрет под холодным стеклом. А папа скоро состарится и уже не сможет лечить детей.


Врачи уехали, потому что бабушке стало немного лучше. Она даже попросила попить. И папа помчался на кухню, чтобы приготовить ужин. А Соня пошла в школу.

И на уроке литературы вспомнила вдруг, что не выучила заданное на дом стихотворение. «София, иди к доске», - сказала учительница.

Соня вышла к доске. Она стояла перед классом, и ей очень не хотелось, чтобы ребята и учительница узнали о бабушкиной болезни, о врачах скорой помощи, о шали, на которой остались слезы слез.

Она вспомнила Черное море, куда они ездили давно-давно – вместе с папой и бабушкой. Она вспомнила Черное море, она вспомнила еще и мамин портрет на столе. Она вспомнила папу, который потерянно ходил по комнате, а потом побежал на кухню готовить ужин. Она вспомнила все это – и произнесла слова, которые только что, сию минуту, в это самое мгновение рождались в ней:

Ах, за жизнь чужую не в ответе,
Заглянули ангелы в окно.
Позади остался, чист и светел,
Мир, мелькнувший кадром из кино.

Не угнаться нам за синей птицей.
Облетают звезды, как цветы.
Попросила жизнь посторониться:
Чей черед у роковой черты?

Доверяясь призрачной надежде,
Позабыв, что надо умирать,
Тороплюсь перелистать я прежде
Памяти недлинную тетрадь.

Разгорелось радостное лето.
Отгорели годы. Белый дым.
Но сияет ясным светом где-то
Мир под небом вечно-молодым.

«Как больно, - проговорила учительница. - Чьи это стихи, София?»

«Я не знаю», - ответила девочка. Она и вправду не знала. Ведь стихи не пишутся. Они приходят неведомо откуда, они просто являются человеку. Это НЕЧТО, это ирреальное НЕЧТО – именно оно и владеет человеком. Придумать что-то самому – невозможно.

***

Бабушка прожила еще семь лет. А потом умерла. Все равно умерла. Все потом умирают. Но она успела увидеть маленькую девочку – Сонину дочку. Девочка не походила на Соню. И на портрет Сониной мамы она тоже не была похожа. Она неожиданно повторила папину улыбку и папины глаза. «Ты сама дай ей имя», - сказала бабушка. Она уже не вставала с кровати.
В холодные дни Соня укутывала дочку в бабушкину шаль. От шали тонко пахло лавандой. Девочка спала крепко и спокойно.

***

Когда бабушка умерла, Соня поставила рядом с гробом фотографию, где бабушка была молодой и веселой. А бабушкино мертвое лицо закрыла букетами бумажных цветов.

Бабушку отпевали в церкви. Это она так захотела. Молодой священник ходил вокруг гроба и скороговоркой произносил непонятные слова. Горела свеча в руках Сони. Она неумело крестилась правой рукой, когда священник чуть гнусаво пел «Господи, помилуй!» Со свечи капал тихий воск. Священник взял у нее из рук свечу и поставил ее у гроба, предварительно капнув горячее светлое пятнышко. Оно было похоже на слезинку.

Бабушка улыбалась с небес.

Дома Соню ждала крошечная дочка. Жизнь продолжалась.