Часть 6. Вечер при свечах или... куда плывут дельф

Ула Флауэр
начало: http://www.proza.ru/2007/05/23-300



ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: ВЕЧЕР ПРИ СВЕЧАХ или... КУДА ПЛЫВУТ ДЕЛЬФИНЫ


С ослепительным шиком и блеском, на космической скорости мы промчались по вечерней Москве, и меня уже ничуть не удивило, что «перекусить» мы заехали в немыслимо роскошный ресторан с классической итальянской кухней и соответствующим интерьером. Лепнина, ажурные арки, фонтаны, обилие зеркал, все дела, и, конечно, в продолжение раминоальбановской энергии* живая музыка сопровождала весь этот пышный антураж, символизирующий особый итальянский стиль изысканной романтики и вселенского счастья.

В огромном зале, кроме нас, в дальнем углу сидела ещё парочка, видимо, так же как и мы, «заскочившие перекусить». Я умилялась размаху, который Буховец демонстрировал с нарочитой небрежностью.
–– Значит, тут ты обычно перекусываешь? - поддела я, с любопытством озираясь по сторонам, не скрывая восхищения от феерического великолепия.
–– Нет, я в Макдональдсе питаюсь, а здесь появляюсь исключительно в сопровождении королев, - по-свойски расположившись за торжественно сервированным столом, делано серьезным тоном ответил Буховец, жестом приглашая и меня приземлиться.
–– И много королев здесь перебывало? – осведомилась я, приправив интонацию слегка капризными нотками ревности, и с царственной грациозностью присаживаясь за отодвинутый вымуштрованным официантом стул-трон.
–– Я сделаю заказ на своё усмотрение, знаю что стоит попробовать,- не обнаруживая интерес к моей ревности, сообщил Буховец.
–– Пожалуйста, сделай.
–– Есть какие-то особые пожелания? – в этот раз с наигранной галантной учтивостью обратился он ко мне.
–– Да нет, я всеядная.
–– Так и закажем тебе яду, - пошутил Серёжа, рассматривая меня, как экспонат в музее.
–– Закажи. В моём случае лучшее лекарство.
–– Не дури, ты королева или где? - Буховец не отводил от меня насмешливых глаз, в которых почему-то печали было больше, чем я могла понять.

Я смутилась. А он, обращаясь к услужливому официанту, назаказывал мне разных изысков итальянского поварского искусства, и в числе прочих божественно вкусное нежнейшее карпаччо из сёмги, фаршированное креветочной мякотью и сочную куриную грудку в творожном соусе с апельсином. А себе, на моё удивление, взял ... картошечки, разносолов. И селёдки! Я округлила глаза. А Серёжа пояснил, что любит селёдочку и молоки селедочные под водочку.

–– Ну и вкусы! Прям, как у Григория Распутина, - блеснула я эрудированностью.

Музыку, мой гостеприимный импотенто, тоже заказал на свой вкус. Прежде, чем музыканты приступили к исполнению, для нас и парочки в конце зала, несколько выбиваясь из стиля, с торжественным придыханием и , не в тему на русском, объявили:
–– Для очаровательной гостьи из Питера звучит этта музыка!

Это был шикарный ужин. Буховец потчевал меня дорогущим коньяком, сам пил только водку. Я даже и не начинала строить из себя непьющую, типа, великосветскую барышню с оттопыренными мизинчиками и отказываться от чересчур крепких напитков. Мне хотелось выпить, и я решила: хочу и буду. В конце концов, Буховец свой человек, к чему перед ним то рисоваться. А может, мне хотелось расслабиться и просто по-человечески с ним сблизиться, так, чтобы бесследно улетучилось то напряжение, которое возникло между нами ещё на вокзале.
Сначала прозвучал тост за встречу, потом за меня, потом за успех нашего предпринимательства: всё-таки, под чутким Серёжиным покровительством мне предстояло в ближайшую пятницу выйти в «высший свет», ровно, как на охоту за шкурой королевского леопарда, с одной целью - найти своё благополучное счастье в образе принца с туго набитыми закромами. Потом мы коснулись темы моего увольнения, и я рассказала ему из-за чего ушла с фирмы. Он только посмеялся.

–– Илья грязно домогался тебя? Ха – ха, барышни любят себя преподнести жертвами домогательств, нафантазировать чего и не было. Может, Марго, ты просто не справлялась со своими служебными обязанностями? А? Ну-ка признавайся!

В этот раз, будучи уже под воздействием благородного "великовозрастного" спиртного, я не сразу уловила оттенки сарказма, и начала что-то объяснять и доказывать, а когда разглядела на его лице растроганное ироничное умиление, осеклась:
–– Да, придумала всё. Забудь. Я сама на Илью вешалась, вот он и избавился от меня, - сурово прокомментировала его порыв пошутить на болезненную для меня тему.
–– Не злись, тебе не идёт. Давай выпьем, - подмигнул он мне.
 
Короче, когда вышли из заведения, я почувствовала, что земля не захотела меня передвигать: куда-то постоянно из-под ног уплывала всю дорогу. Но я мужественно крепилась и изо всех сил старалась идти прямо: королева я или пьянь, в конце концов. Буховец предусмотрительно взял меня под руку, и мы, как чета из общества тайных алкоголиков «царственно» доковыляли до его квартиры. Ресторан, как, оказалось, располагался совсем не далеко от его дома.

А дома моих сил всё же хватило, чтобы принять душ, освежиться и прийти в норму. Я переоделась в шелковую благопристойную пижаму с голубыми слониками. Серёжа, на удивление, сразу спать, как планировал ещё на вокзале, не завалился, а откупорил гостинчик, который я привезла для него, зажег свечи, и мы продолжили наше знакомство...

Полночи он развлекал меня какими-то байками. Из широких хрустальных стаканов с толстым дном и кучей льда мы маленькими глоточками попивали вкусный виски, почти не пьянея больше, медленно цедили, растягивая удовольствие, веселились и придуривались, как дети, ржали как кони...

–– Так, а что в пятницу-то намечается, - решила я, наконец, прояснить подробности.
–– Не волнуйся, мероприятие обещает быть выдающимся, на уровне. Один из первых лиц нашей компании, Сашка Баринов, устраивает трёхдневную презентацию только что отстроенного коттеджного комплекса. Понаедут ото всюду. И из заграницы в том числе. Так что будет тебе, где развернуться. Верю, ждёт тебя удача, королева Марго, – улыбаясь, он по отечески притянул меня к себе и поцеловал в макушку.

А потом, когда пришло время укладываться, Буховец повел меня в комнату, которую он обозвал почему-то рабочим кабинетом, будто бы он ученый какой или писатель. И мы стали стелить мне постель на его кожаном диване.
–– Смотри-ка какое бельё для тебя приготовил, с дельфинами,- Серёжа развернул передо мной чудный пододеяльник, на котором два дельфина: один побольше, другой поменьше, красиво изогнувшись, прыгали, куда-то устремившись, над серебристыми волнами, а на горизонте пристроилось лучистое румяное солнце. Ну, прям пейзаж из Третьяковской галереи. Я рассматривала дельфинов, а сама думала, как жаль, что пора ложиться спать.

–– Застилай уже, в темноте волны должны светиться, расскажешь потом.

Он ушел к себе, а я осталась с влюбленными дельфинами, и мне вдруг стало как-то тоскливо. Не так уютно, как было. Одиноко. Даже дельфинов двое, а я одна. Они и в самом деле поблёскивали в темноте каким-то загадочным лунным мерцанием. Я гладила пальцами по серебряным волнам, по гладкой дельфиньей «коже» и размышляла: куда же они плывут эти то ли рыбы с умными человечьими глазами, то ли люди заколдованные в плавники... Непонятно.
–– Серёёёёж, - неожиданно для себя позвала я, - мне не уснуть одной, возьми меня к себе. А?
–– Бери подушку и топай ко мне, - совершенно не раздумывая, будто бы ожидал, отозвался он.

Огромная кровать, казалось, могла стать пристанищем для десятка таких вот, как я, одиноких и неприкаянных. Удобно свернувшись в излюбленную позу калачиком, я уткнулась лицом в отзывчивое плечо Буховца, и с чувством безмятежного спокойствия сладко уснула.



* Al Bano & Romina Power - итальянский дуэт, где Power в переводе с англ. - сила, мощь, энергия.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ: УТРО НА ЭЛЬБРУСЕ или... КАК МЫ ИГРАЛИ В ФИЛЬМ « КРАСОТКА »


В то утро я проснулась, чтобы узнать, что такое нежность. Не придуманная, неподдельная - надёжная, настоящая нежность, про которую говорят - нежнее нежного.

Сильные руки бережно обнимали меня. Так, как будто бы хотели оградить и уберечь от всех невзгод, от всего, что могло мне хоть как-то навредить. Щекой я слегка потёрлась о Серёжину руку, давая понять, что проснулась. Его объятия приветственно прижали меня всю к себе. Тепло. Сильно. Как родную. И сердце глупое заколотилось, спеша выдать всё, что я успела пережить и почувствовать. И чтобы Серёжа, не дай бог, не услышал, как волнительно затрепыхалось в груди, я звонко засмеялась. И он тоже засмеялся в ответ. И ещё сильнее притянул меня к себе. Ещё какое-то время мы нежились под легковесным одеялом, барахтались как маленькие дети, а я боялась ненароком коснуться места, которое выдаст бессилие мужское, потому что была в абсолютной уверенности, что Серёжа уже ничего не может. Мне не хотелось уличить его в этом, и я, освобождаясь от тесных объятий, потянулась за толстой, в красивом переплете, книгой, которая лежала на прикроватной тумбочке. Вообще было любопытно узнать, что Буховец читает перед сном. Я взяла книгу, раскрыла её на случайной странице и прочла вслух: