Блесна-ложка скачет по воде, отбивая брызги, ныряет. Две-три секунды Валентин выдерживает, считая: «501, 502, 503!», - и рывок на себя удилища спиннинга, накручивает леску на бабину. Блесна легкая, быстро выходит из глубины наверх. Валентин останавливается, ждет секунду-две, дает возможность спуститься ей вниз, и на счет «503» снова рывок. Есть! В воде что-то забурлило, сопротивляется с небывалой силой, очень трудно накручивать леску. Усилий не хватает, ощущение, вот-вот леска порвется, или спиннинг не удержит – вылетит из рук.
Рыбак приседает, но неимоверная сила тянет его к воде, ноги скользят по траве, каблуки сапог вычерчивают длинную глубокую полосу на глине. Невиданная сила тянет, тянет его к обрыву. Откуда он, этот обрыв, такой глубокий и холодный. Валентин пытается схватиться за растущий рядом куст, но не может дотянуться до его веток, они все дальше и дальше. Спиннинг бросил, но какая-то неведомая сила тащит-тащит его. Куда-а-а?
Валентин открывает глаза. Яркие солнечные лучи, пробиваются через ветки кустарника ольхи, слепят. Лицо обдувает свежий ветерок. Никого. Спиннинг лежит справа, смотанный, рядом небольшая шурогайка (щучка), «уснула» в траве, другие несколько рыбин, так и остались подо мхом, спрятаны от солнца. Взглянул на часы – четыре дня. Лодки нет, ребята задерживаются. Поднимается, идет к воде, хочется умыться. Наклонился и оторопел, огромный медвежий след. Смотрит на берег, речная вода еще и не успела смыть замутнение в следующем следе. Посмотрел вперед, медведя нет, Здесь река не широкая – метров десять, и не глубокая, следов на том берегу не видно, хотя если б были, заметил их. На том берегу травы нет - покрыт глиной.
Чувствуется, кто-то следит за ним. Обернулся, высохшее русло простирается метров на 50, несколько кустов только на островке, все их ветки просматриваются. Медведя ни где нет. Смотрит вниз – следа нет! Что-о!? Только был - и нет. Рядом стоит клюка, без коры, не высокая. Взял ее, выдернул из земли, осмотрел. Почему такая тяжелая? Может осиновая. Отбросить ее не хочется. Сложил в пакет щук, взял спиннинг и пошел по тропинке к лесу – кедрачу.
Идется легко, словно кто-то помогает ему нести рыбу, клюка легко переступает в место будущего шага. Вышел из русла, тропка бежит в чащобу. Замер, снова медвежий след, когти длиною не мене чем в двадцать сантиметров. Исчезают… Как так? Вот он, след… исчез, вот следующий – исчез, следующий, опять – нет. Вот еще один – нет! Глупости. Валентин набирает ход, чтобы успеть за ними, исчезающими следами. Вот еще один, а вот еще, догоню. А вот, остановился, поляна, посреди ее избушка.
Обычная, охотничья с небольшой верандою, дверь полуоткрыта, из трубы – легкий дымок. Между веток деревьев протянуты тонкие ветви смородины или ольхи, на них висят по одной-две щуки, окуня, вялятся. Осмотрелся по сторонам, подошел к дому, дверь распахнулась, стоит старичок в легкой красной рубашке, подпоясанной на талии шнуром. Вот тебе на, как в те времена. Сегодня так и не принято одеваться. А рубашка то не простая, не холщовая, а словно из шелка шитая, длинная, спускается ниже пояса и цвета малинового.
Старичок улыбнулся, да и бородка у него аккуратно стрижена, да и не совсем он старик, мужчина лет пятидесяти.
«Спасибо за клюку, - говорит он знакомым с детства, приятным голосом. -Думаю, где оставил ее. Заходи Валентин, давно не виделись, а за гостинец спасибо, - и берет у Валентина язя, окуней, щук, навешенные на кукан из ветки ольхи (и откуда это у него взялось, промелькнула мысль). – Сейчас пожарим, пообедаем, угощу картошкой печеною, чаем кедровым, такого небось и не пробовал».
Валентин улыбается, пожал руку хозяину, заходит в избушку. Светло в ней, запах знакомый какой-то. Смотрит по сторонам, вместо лампочек свечи из щурогаек, небольших щук воткнутых в деревянные досочки и горят не хуже свечей. Запах горящего рыбьего жира не чувствуется. Удивительно. Чем же пахнет? Мятой! Валентин осматривается по сторонам, вот она виновница запаха – мята разложена у открытого окна большими букетами, У левого окна огромный стол, по бокам скамьи, рядом две деревянные кровати. Угол, один и второй закрыты занавесками, в третьем - бочка с водою, в четвертом - маленький столик со скамьею. На ней хозяин: «Присаживайся сюда, поговорим, ужинать еще рано, рыба готовится пока».
Валентин посмотрел по сторонам и удивился увиденному, печь, большая побеленная, на ней сковорода греется, рыба очищенная и порезанная лежит в миске с мукою. Мука то не чистая, присмотрелся, да и не мука это, а гриб древесный растертый, что ли.
«Ошибаешься, овес это мятый, в нем рыба вкус сохраняет, зло гонит, раздумью не мешает».
«Кто след медведя оставляет?»
«Дух его. Ищет зло людское».
«Да я и ветку редко когда сломаю»
«Потому и сюда пришел, был бы злой – в болото увел».
«Зачем я тебе?»
«На руки посмотри».
«Чистые. Словно вымыл, - смотрит на свои ладони Валентин. - И жаром отдают».
«Добром, но людей не лечи, а путь указывай».
«Куда?»
«От зла внутреннего, к которому болезни ведут. Болезни нет внутренней, изгоняй душевную, молитвою небесною, через Ангелов, которые все твои просьбы- мольбы Ему донесут».
«Зачем?»
«Он подскажет».
На столе в миске рыба жаренная, хлеб черный разломанный – пахучий, кедром смолистым… Нет, это запах из берестяной кружки идет, а хлеб картофельный…
«С сеном из Иван-чая, - подсказывает хозяин, - листвы розы лесной и малины».
«Кто я тебе?»
«Валентин!»
****
«Валентин! Ну, ты даешь, такой ужин приготовил и дрыхнешь».
Валентин открывает глаза, рядом ребята. Лодку вытащили на берег, и рассматривают щуку на вертеле, огромную, дымящуюся рыбьей сладостью, на газете хлеб черными ломтями, картошка в котелке – пар идет. Посмотрел по сторонам, клюка на том же месте торчит. Подходит к ней Хозяин, берет ее и, поклонившись, уходит в лес. Ушел, ни кто его и не видел, и не мираж это. И не сон. И не видение.
Валентин посмотрел на свои руки – ладони чистые, и тепло от них идет.
«Приятного аппетита, - пригласил Валентин Александра и Михаила к костру, - заждался вас».
«Зря с нами не поплыл, такую красоту видели, выдра щуку вытащила на берег, а та ее за лапу хвать – и назад, Та верезжит и щуку хватает зубами. Вместе в воду и канули, что дальше – не знаем. Наверное, все-таки выдра ее одолела, хотя может и наоборот, щука килограмм десяти-пятнадцати была».
«А задержались почему?»
«Сашка-то ногу поранил, на ветку наступил сломанную, сапог порвал, в стопу вошла, еле кровь остановили».
«Покажи, обработать нужно, у меня в рюкзаке водка, полотенце есть».
Александр снимает сапог, носок пропитанный кровью. Валентин поливает ногу водкой, находит рану, обмывает ее. Сашка морщится. А рубец на глазах зарастает. «Вот это да! - восклицает Михаил. – Да тебе Саня повезло, рана заросла, водка у Вальки лечебная».
Валентин посмотрел в кедрач, там Хозяин смотрит в малиновой рубашке, подпоясанный. Поклонился и ушел. Видение.