Долгожданная посадка в тэшку. Ко мне подходит джельтмен и говорит: «Плис, леди хочет у окна».
- Зер гут, пусть садится у окна, - солнце в зените, в самый раз, у окна сесть.
- А мне можно с вами поменяться?! – И, показывает на заднее колесо.
- No, son…my, - киваю я на своего спутника.
Компания в тэшке собралась подходящая,- англоговорящие русофобы. Джельтмену, совершающему тур-шопинг, со своей половиной, было о чем поговорить на крымской земле. Леди перелистывала странички французской книжки и выписывала незнакомые слова, крупными неровными от тряски буквами, размером в сантиметр. Ее роскошное chapeau, с белой шелковой розой на широких полях, дремало в сетке. Даже в возрасте семидесяти лет английские леди читают французские книжки про любовь.
- Корабли, пропускай нас…, - неслось из динамиков, такси накручивало один вираж на другой, по горной извилистой дороге, вдоль побережья. С двух сторон синели горы, с дороги тянулись колючие ветви акации, впереди, за сиреневой дымкой, блестело море. В Новом Свете и ближайших к нему поселках на редкость было много людей: машины, палатки, растянутые тенты, соломенные крыши кафе, стойкий запах морских водорослей. Вдали от приличного городка, с множеством магазинчиков, кафе, ресторанчиков, поликлиник, на худой конец? Что-то заставило их покинуть милый моему сердцу уголок рядом со старинной крепостью.
А… вот и цивилизация, фейерверк ночных огней дискотек на побережье: от заката до восхода. Ладно, картинка здесь, звук дома. Шум морского прибоя и крики чаек придется слушать на побережье Финского залива.
Занырнув поглубже, мы оказались в царстве малюсеньких красных рыбок, больших рыбин, с аршин величиной, полосатых медузок и бело-лиловых, обжигающих своим ядом волокнистых медуз. Грелись на мокрых камнях. Пейзажи Киммерии спокойно простирались вокруг, насколько мог охватить взор. Виноградники, с зелеными крупными винными гроздьями, по обеим сторонам дороги, целыми полянами стелились у подножия холмов и на пологих склонах. Около развалин Генуэзской крепости расположился пестрый палаточный городок.
Испытания - от заката до восхода, наши ушки выдержали всего лишь сутки с небольшим. Крымская земля избавилась от нас, также как от комаров, с помощью ультразвука ночных дискотек.
Анапа. Анапские пляжи еще более демократичны, чем пляжи Алушты и Судака: воздушные змеи и... дети, дети, дети. Вглубь: виллы, виллы, виллы. Душистое, скошенное сено осталось у порта Кавказ, вместе с бахчой, таксистами, песчаными лягушками, оводами и комарами.
Автокемпинг. «Поющая Анапа, встречает своих гостей!». Песчаные дюны под оливами. Дети проснулись от настойчивого фырканья. Ночью к нашей палатке подошел еж. Он сидел за кустом и фыркал, и мы отвечали ему тем же. Кинули корочку хлеба. Ежик ушел. Пришла собака Баскервили, еще щенок. Она сделала большой круг, за ивовыми кустарниками, торчащими кругом, спросонья, мы решили, что это ночной странник с фонарем движется. Странников бродило много, - одни шли к воде, другие - в рестораны.
К пяти начало светать и стихла ресторанная дискотека. Можно было вздремнуть до десяти утра.
Ровно в десять на любимую работу пришла администратор анапского пляжного центра. Посыпались заказы: «Нашим гостям с Севера посвящаем песню Надежды Бабкиной «Нелюбимые с нелюбимыми», «Олечке С., самой красивой женщине Москвы, Рустам признается в любви и предлагает свою руку и сердце, и заказывает песню «Не нужна мне весна нарядная». На жареном солнце организм требовал все больше и больше минералки и колы. Гвоздем недели оказался сингл «Коламбия пикчерс». В тихий час мы слушали ее несколько раз. Я рассматривала лейбл «Colоmbia» на своих бермудах… Щедрая кубанская душа не знала, «Ах, как хочется вернуться…».
Но, как она искала детей и их родителей! Мегрэ в юбке! «Мама Катя, вас ждет Сережа К., обращаться в комнату проката.» «Мама, Катя!!! Из Петербурга! Вас ждет Сережа 4 лет. Подойдите к центру проката»! Мама Катя появилась через два часа, где она бродила - бог весть, то ли в поисках Сережи, то ли пункта проката. Мы были готовы забрать Сережу к себе, лишь бы Пинкертон замолчала, минут на пятнадцать.
Собаки из песка немыми сфинксами застыли на пляже, мы же искали спасительную тень и тишину.
Вечером подъехала восьмерка цвета бордо. Достали микрофон и звонкими голосами: «Раз, два, три…» Я им говорю от палатки, тихо так: «Ну, только потанцуйте еще здесь. Считаю до трех».
- Гоша, Гоша, ты куда, ты нас всех кидаешь, - кричала спутница.
- Слава богу, Гоша нас покинул.
На следующую ночь снова пришел ежик. Он был уже смелее. Только теперь он начал свистеть и топать ногами.
- Сын, ты спишь? Друг пришел, вызывает!
На третью ночь явился отец семейства ежей. Крупный такой, вежливый. Он не фырчал, не свистел, уселся посередине полянки и рассматривал нас минут пять. Мы высунули свои головы и тоже его рассматриваем, потом сын говорит: «Давай его сфотографируем». Тут еж фыркнул и пошел восвояси.
Утром начал кричать ишак, кричал он уже второй день, наверное, соскучился по хозяину и мы пошли его искать. Не хозяина,.. ишака. Нашли беднягу, рядом с двугорбым верблюдом. Огромный верблюд приподнялся в поклоне и сел по-восточному, подогнув грациозно длинные ноги. Эксплуатация животных на побережье, похоже, принимала крупные размеры: агамы, крокодилы, обезьяны, - все работало на бизнес.
Везде плели африканские косички и продавали картины-экибаны, с морскими раковинами, звездами и песчаной галькой. Ночью, по прохладному зыбучему песку, по колено погружая ноги, мы медленно двигались к безлюдному пляжу. Справа сиял ковш Большой медведицы, впереди - Полярная звезда. Поплыли по курсу Полярной звезды. Погрузившись в море с головой, обозревали водное пространство и наблюдали, как миллионы серебряных воздушных пузырьков поднимались под нами на поверхность. Сноп серебристого несказанного света, над головой. Сказочная картина. А вдали шум и блеск разноцветных фонарей, запах жареного мяса, нескончаемый гул голосов северян нашей необъятной родины…
Две бессонных недели и вот мы дома. Спать, спать, спать… Потом посидеть на лавочке в тенистой тишине у пруда. И опять, спасительный сон, у себя на родной даче.