Сага о

Сага о братьях-индейцах


СОДЕРЖАНИЕ


1. ИНДЕЕЦ ЭНДИ – СТАРШИЙ БРАТ

2. КАРУСЕЛЬ ПЕРЕМЕН

3. УЧИЛИЩЕ НА БЕРЕГУ МОРЯ

4. АЛИСА И СОВЕТ НАСТАВНИКОВ

5. ВИГВАМ НА ОДУВАНЧИКОВОМ ПОЛЕ

6. КОРАБЛИК В ЦЕНТРЕ ЦИКЛОНА

7. ДЕТИ СОЛНЦА ИЩУТ КЛАД

8. МАЛЕНЬКИЙ ЛЕКАРЬ

9. МАТЕМАТИКА, МУЗЫКА, ЙОГА

10. ПЕЩЕРА МЕЧТА

11. НА ПЛОТУ ЗА ЧУДО-ЮДОМ

12. РАЗГОВОР С ЖАР-ПТИЦЕЙ

13. ПУТЬ К МНОГОЛИКОЙ ВЕРШИНЕ

14. ПЕСНЯ СТАРШЕГО ИНДЕЙЦА

15. ПРОРАСТАЮТ ЗВЁЗДОЧКИ

16. МОРЯК-РЕНТГЕН

17. УЗНИК ОСТРОВА ДВУХ ПИРАТОВ

18. ПЕСНЯ МЛАДШЕГО ИНДЕЙЦА






1. ИНДЕЕЦ ЭНДИ – СТАРШИЙ БРАТ

Когда Андрейка был маленький, и выбирался из снов к завтраку, он приветствовал маму так:
– Привет, мам, ты кто? – мама, уставшая от его бесконечных расспросов, отвечала просто:
– Я – Мама.
Тогда Андрейке становилось скучно, и он обращался с тем же вопросом к утренней каше.
Однажды каша ответила: «я – Язык Бизона!».
– Хейо! – обрадовался Андрейка. – Значит, я – Индеец Энди! – Индейцы ведь едят язык бизона, правда, Мама? И разговаривают с животными и растениями. И с кашей, значит, тоже разговаривают. Индейцы же разговаривают на кашином языке, правда, Мама?
– Правда, – улыбнулась мама. – Индейцы на всех языках разговаривают.
– И на соловьином?
– И на соловьином, и на облачном… Кстати, Индеец Энди, слушай приятную новость: скоро у тебя появится младший брат.
Андрейка так и замер, не донеся ложку до рта.
– Брат?
–Да, будь готов воспитывать.
– Брат?!
Что-то такое он слышал и раньше. Что-то такое ему уже говорили. И мама с папой шептались недавно в гостиной. Но только сейчас он понял их слова во всём блеске. И оглушительно-звонкое «Хейо!!!» сотрясло стены квартиры.
– Я – Индеец Энди – Старший Брат! – закричал мальчик, и пустился в пляс.
– Постой! А кто будет доедать язык бизона?
Но Андрейка уже выдёргивал разноцветные перья из воланчика для бадминтона, чтобы сделать индейский головной убор. Даже два убора: себе и брату.
– Мама, ну ты же сама сказала подготовиться, – привёл он железный аргумент в ответ на её попытку спасти второй воланчик. – Разве ты не понимаешь?! У меня же скоро появится Младший Индейский Брат!
Впрочем, как Андрейка ни старался, а «подготовиться воспитывать» он не успел.
– Вос-пи-ты-вать, вос-пытывать, вос-путывать, – повторял он на все лады, надеясь, что слово станет яснее.
А потом мама куда-то уехала, а папа ходил по комнатам и тоже бормотал: вос-пи-ты-вать, вос-пытывать, вос-путывать. Он то и дело хватался за свои взрослые конфетки, которые называются си-га-ре-ты. Но тут же отбрасывал их в сторону, потому что мама запретила. И снова начинал ходить. То подойдёт к телефону, то отойдёт, то подойдёт, то отойдёт. У Андрейки даже голова закружилась от его хождений.
– Андрейка, сын, побудь тут чуть-чуть один, хорошо? – сказал вдруг папа, и, не дождавшись ответа, выбежал на улицу.
Отчаяние чёрным одеялом навалилось на Андрейку. Для того чтобы его победить, он достал гуашь и стал делать у себя на лице боевую раскраску. Перешёл на живот, ноги и руки.
– Эх, жаль, до спины не достать, – вздохнул мальчик, не заметив, как в двери повернулся ключ. – Хотя, если бумагу жидко покрасить, а потом на неё лечь, то…
– Хеейооо! – раздался вдруг индейский клич прямо у него над ухом. Андрейка аж подпрыгнул от неожиданности.
– Папа, ты что – тоже Индеец?!
– Я нет, но у нас теперь есть второй! Второй индеец!! – он сгрёб Андрейку в охапку и подкинул до самого потолка. – А что это ты такой грязный? – папа расхохотался. – Настоящий боди-арт!
– Индейская раскраска – это «бодиарт»? – переспросил Андрейка.
– И не только индейская. Любые художества на теле. «Боди-арт» – настоящее индейское слово: боди – тело, арт – искусство, – папа с удивлением продолжал рассматривать сына.
А через несколько дней они оба с не меньшим удивлением разглядывали Андрейкиного младшего брата. Мама была рядом. Улыбающаяся и красивая.
– Ну и как же мы его назовём? – спросила она, глядя на крошечное существо, мирно посапывающее в кроватке. Андрейка с папой переглянулись. Они-то знали, что зовут его – Виталькой.
– Мама, это же оче-видно, очень видно, ты только на него посмотри, – сказал Энди Старший Брат, обвивая руками мамину шею. Он так соскучился.
– Виталька, значит Виталька, – согласилась мама.
И их стало четверо.

***

Виталька сначала был маленький и очень несмышлёный. Но через пару лет тоже стал Настоящим Индейцем. Хоть и допускал порой досадные ошибки. Вот, например: он долго держал на привязи воздушные шарики. «Некрасиво, – ему говорят, – отпусти. Воздушные шарики будут летать». А он намотает ниточку на руку, прижмёт шарик к груди, и не отпускает.
Но потом ещё немного подрос, и всему научился. И шарики отпускать, и себя самого – в небо.
Так уж получилось, что оба Индейца с самого рождения мечтали о полётах. На чём угодно – на ракетах, аэропланах, воздушных шарах, шариках… Изо дня в день они создавали сложные летательные аппараты, и разбивали носы при испытаниях. Но что такое кровь из носа? Пустяки.


***

Индейцы растут быстрее, чем обычные люди, и вот уже Андрейкой и Виталькой они остались только для мамы с папой.
Одноклассники – ценители прикладной авиации – звали их уважительно: Андрюс и Виталис. А друзья по двору: Андрюха и Вит.
Но, как ни крути, а один из них был Старший, другой – Младший. Так они и обращались друг к другу, добавляя при случае веские индейские эпитеты. Например: «Энди Старший – Ловкие Руки и Талька Младший – Лёгкие Крылья совершили плановый полёт над озером-морем Пчелиным. Полёт прошел успешно. Ноги Индейцев остались сухими».

***

Андрейко-Виталькины мама и папа работали дипломатами и часто уезжали за границу – в Монголию. Там по чёрным и красным, и жёлтым пескам пустыни Гоби бродили дикие верблюды. Там много веков назад высохло древнее море, от которого осталась лишь цепочка прозрачных озёр. От их названий веяло чем-то знойным, пряным, и немного Индейским: Убсу-нур, Буйр-нур, Хух-нур…
Не раз уже маме с папой предлагали уехать туда на целый год, но они отказывались: не с кем было оставить Индейцев, и брать с собой нельзя: Монголия страна беспокойная. Там в центре главного города страны бок о бок с небоскрёбами ютятся юрты. Собираясь утром на работу, мужчины седлают коней, и можно быть уверенным, что у каждого из них по паре пистолетов за пазухой.
Всё это только раззадоривало мальчишек. Дни напролёт они изучали карту Монголии. Сначала с точностью до миллиметра исследовали горный ландшафт, потом спускались вниз – в просторы Чингизхана, в необъятные спелые степи. И только после этого осторожно подбирались к пустыне. Индейцы и боялись её, и тянулись к ней.
В одной старой-престарой книге они прочитали, что в песках Гоби исследователи нашли кости динозавров, а под костями, под песками будто бы есть подземная страна. Сколько раз братья представляли себя её первопроходцами!


2. КАРУСЕЛЬ ПЕРЕМЕН


Однажды произошло событие, круто изменившее жизнь братьев Индейцев.
В тот день мальчики пришли домой необычно тихие. Андрейка – напряжённый как струна – или зазвенит, или порвётся, и Виталька – верный Младший.
– Что случилось? – мама приготовилась к худшему.
–…
– Что случилось?!
– Его из школы выгоняют, – еле выговорил Виталька. Во рту у него пересохло.
Мама спокойно, даже чересчур спокойно опустилась на стул.
 – Он свою «классную даму» защищал! Перед директрисой!
 – Я сам скажу. …Понимаешь, мы писали диктант. Анна Санна проверила и пришла в ужас. Расстроилась, в общем. Потому что полкласса двойки, а вторые полкласса – колы. Только одна была четвёрка…
– У тебя?
– Нет, у меня двойка. Но не в этом дело. Она – Анна Александровна – вместо работы над ошибками читала нам стихи. Целый урок, представляешь? Просто стихи, а ещё былины и сказки про леших, русалок и домовиков. Она нам объяснить хотела, зачем нужно писать диктант! И вдруг ворвалась эта гризли…
– Андрей!
– Хорошо. И вдруг ворвалась Беллатриса Кощеевна.
– Андрей!!!
– И стала кричать на Анну Санну, что та вместо работы над ошибками разводит бред и чертовщину.
– Я не выдержал! – продолжил Старший. – Я сказал, что Анна Александровна учит нас интересно и красиво. И что теперь диктант про лешего я напишу без ошибок. И не про лешего тоже. А потом… А потом сказал Беллатрисе, что на её уроках от скуки волосы седеют, и что подслушивать под дверями недостойно директора школы.
Папа, давно подключившийся к разговору, стал медленно сползать с дивана, превращаясь из дипломата в хулигана-школьника.
– Сын! Белла Алексеевна (она же директриса, она же Беллатриса Кащеевна) учила меня ещё тогда, когда тебя не было в проекте. Она хороший педагог, – в глубине отцовских глаз плясали чёртики.
– И поэтому она кричала мне: «Замолчи! Твой папа таким не был!», и запретила появляться на своих уроках. На её химию с биологией я больше не ходок. Я её сам выучу, и сдам экстерном. – Да, вас в школу вызывают… – Андрейка приберёг эту новость напоследок.

***

– Похоже, выросли наши Индейцы, – задумчиво сказал папа после того, как они вышли из гудящего, точно улей, здания школы. Наслушались. И о том, что Старший – играет в шахматы на уроках и сочиняет ироничные стишки про учителей, и о том, что у Младшего никогда не закрывается рот. И о том, что их Индейцы устроили фейерверк в столовой, а потом – для всех желающих – полёт на воздушном змее с крыши школьной мастерской. О последнем родители уже знали от самих «лётчиков». Пришлось запретить Андрею таскать в школу привезённый из Монголии кайт. Но самыми запоминающимися были слова Андрейкиной классной руководительницы – Анны Александровны. Она догнала их в коридоре, у самого выхода, и заметно смущаясь, сказала спасибо…
– Думаешь, настолько взрослые, что их можно оставить одних? – мама наконец-то расслышала папины слова.
– Думаю, настолько взрослые, что могут постоять за себя и за того, кто слабее. Даже если этот кто-то старше их в полтора раза.
Родители думали в этот момент об одном. О том, что стране требуются послы в Монголию сроком на один год. И о том, что на этот раз вряд ли удастся отказаться.
– Значит, да?
– Да.
Так мама и папа согласились уехать на целый год, а мальчиков решено было перевести в школу при Министерстве иностранных дел.
Индейцы не знали, плакать им или смеяться.
Радость, Тоска, Ожидание, Сомнение сменяли друг друга, как на карусели.
– Хорошо хоть, что они хоть меняются, – глубокомысленно заметил Младший. Иначе мы бы стали как стаканы, в которых чай, кофе, сок, кока-кола, соль и сахар одновременно.
– И бензин с порохом туда же не забудь…

***

Остудили пыл Индейцев, как ни странно, вступительные экзамены. Буря эмоций утихла, в головах прояснилось. Понимание того, что страна потеряет двух дипломатов, если они провалятся, придавало братьям сил, а их делу – государственную важность.
Старший, видя, что висит на волоске, умудрился прямо на экзамене вырвать страницу из учебника. Там было нужное ему доказательство теоремы о треугольнике, вписанном в круг.
Младший чуть не грохнулся в обморок на сочинении. Ясное дело – писал шедевр.
Индейцы прошли по конкурсу. Ровно через неделю их попросили прийти к городскому Дому Творчества, откуда их заберёт большой двухъярусный школьный автобус.
За день до отъезда, дома творилось невообразимое. Собирались и мама и папа и оба Индейца. Братья здорово поругались, пытаясь разобраться, где чьи вещи. Но, решив, что всё равно всё перепутается, стали складывать, как придётся. Младший плясал на крышке, старший застёгивал замок, когда в комнате появлялась мама, и, просканировав чемоданы не хуже аэропортовского рентгена, требовала аккуратно сложить заново.
– Точность и аккуратность отличает настоящих Индейцев, – говорила она. И так повторялось не менее четырёх раз. До тех пор, пока то же самое количество вещей не уложилось в четыре раза компактнее.


3. УЧИЛИЩЕ НА БЕРЕГУ МОРЯ
 
В ночь перед отъездом Индейцы почти не спали. Тревога и Трепет призраками бродили по комнатам. Братья шептались. В соседней комнате шептались родители.
Наутро мамины глаза были припухшими и красными, а лицо бледное, как молоко. Папа – непривычно строгий и сосредоточенный – вызвал такси до Дома Творчества. Ничуть не сомневался он в том, что проводит сыновей до самой школы.
Но взрослых в автобус не пустили.
– Родителям туда нельзя. Только по необходимости, и то заранее договариваться надо с Кирилл Юрьичем. – Дисциплина у нас ого-го, – с гордостью сообщал маме с папой долговязый рыжий Толя.
Братья познакомились с ним на экзаменах. Толя их не сдавал, потому что сдал в прошлом году, но помогал учителям раздавать листочки.
– Что ж, присядем, на дорожку? – папа хлопнул мальчишек по плечам.
Мама плакала. У неё больше не получалось сдерживать слёзы. Младший тоже готов был разреветься, но не мог себе позволить. Он не привык делать это прилюдно. Старший молчал и сопел. Прощание выходило неуклюжим.
Скоро мальчиков пригласили в автобус. Он действительно был двухэтажным. Сделанным на заводе фирмы «Мерседес».
Виталька чуть-чуть задержался на подножке. Мама, папа, когда он увидит их в следующий раз…
Водитель включил двигатель, дверь автобуса плавно закрылась, разделив Индейскую жизнь на «до» и «после».
– Начинается Новый День, – сказал Старший. – Ветреный и Солнечный. Он забрался на второй этаж – туда, где сиденье было высоким, как королевский трон. Младший устроился рядом.
За окошком – квартал за кварталом – пробегали пейзажи родного городка. Вот позади осталась прежняя школа…
Грусть расставания ещё не отпустила Младшего, но в нём уже разгоралась радость ожидания Нового! Шторы хлопали на открытых окнах, автобус летел, комок в горле таял, превращаясь в песню. «Происходит то, что давно должно было произойти, происходит то, что должно было случиться…».

Автобус гудит и мягко подпрыгивает на кочках. Дорога успокаивает. В пути приятно думать или мечтать, чем и занялся Старший, постепенно засыпая. Младший пробовал, было, читать, но тоже уснул, выронив книгу. Это была первая часть его любимых, читанных-перечитанных «Приключений Робинзона Крузо». Книга случайно открылась на той странице, где бирюзовая волна выносит потерпевшего кораблекрушение Робинзона, на незнакомый солнечный берег… с реликтовыми пальмами. И Старшему и Младшему снились эти пальмы. И каждый из них был в своём сне Робинзоном…
Резкий хлопок и последовавшая вслед за ним тишина вернули Индейцев в реальность. Автобус проколол колесо и остановился посреди поля как вкопанный.
Засидевшиеся школьники, перемахивая через ступеньки, высыпали наружу, и на секунду зажмурились от яркого света и одуряющего запаха степных трав. А после бросились в эту траву, по траве, вперёд – к речке. А в речке – раки! Маленькие – с пол ладошки. Их можно ловить кружкой, или консервной банкой. Благо, у каждого в сумке найдётся что-нибудь такое.
Для пойманных раков вырыли дом. Глубокий. Камешками огородили для надёжности. И люди толкаются, и раки… толкотня стоит у реки. Только рыжий Толя не принимает участие в водных процедурах. Он крутится вокруг водителя, разложившего на маленьком коврике свои блестящие инструменты. Дорого бы Толя отдал за то, чтобы самому поменять колесо в Мерседесе. Но ему поручили другое важное дело: собрать в автобус всех ребят, и не пустить туда ни одного рака.
С этим заданием Толя не справился. Стоило ему только подойти к берегу, как он тут же втянулся в организацию рачьих забегов. Раки пятились от своих дрессировщиков по совершенно немыслимым траекториям.
Младший в это время сидел под деревом и тихонько что-то рассказывал трём существам в пол-литровой банке. Старший хотел, было спросить, о чём речь, но не стал. Сам расскажет, если захочет. А если не захочет, значит, тайна. Тайны нельзя разбалтывать.
– Я попросил их меня запомнить, – сказал Младший.
Вот так. Очень просто. И не надо дурацких надписей вроде «здесь был Младший». Старшему понравилась идея, и он молча попросил того же самого у речки и облаков.
Из раздумий его вывел голос сопровождающего, который безуспешно пытался уговорить школьников пройти в автобус. Не помогало даже обещание викторины с призами для победителей, и упоминание о скором обеде, который они рискуют пропустить.
Раздосадованный воспитатель решился на последнюю меру, пригодную разве что для детсадовской малышни:
– Тогда мы уезжаем, – сказал он, и действительно сел в автобус. И автобус, действительно, поехал. Да быстро поехал, надо сказать.
Ребята в замешательстве вышли на трассу.
– Если всё время идти так, чтобы Солнце светило в правый глаз, то выйдем к дому, – задумчиво проговорил Младший, всё ещё прижимая к груди пол-литровую банку. Раков в ней уже не было.
Ребята вокруг засмеялись, хотя смех вышел невесёлым. Они ехали на автобусе четыре часа – сколько же времени потребуется, чтобы дойти пешком обратно?
– После обеда надо, чтобы оно светило в правый висок, а ближе к вечеру – в правый затылок, – поправил брата Старший.
– В правый затылок?! – Младший засмеялся и запустил в Старшего колючкой репейника. – Автобус-то возвращается!
– Едем? Или здесь остаётесь? – спросил бунтарей воспитатель.
– Едем, едем, – отозвались школьники с готовностью.
– Тогда раков – в реку!
– Да они итак уже там!
Это была правда. Раки испуганно прятались под камнями и хотели только одного: забыть поскорее о внезапном налёте. Только трое из них обещали помнить…

***

– А как же обещанная игра-викторина?
– Будет, будет вам викторина, – сказал воспитатель и взял в руки микрофон, чтобы его лучше слышали.
Вопросы оказались плёвыми. Самую большую гору, самую широкую реку и самый высокий водопад Индейцы назовут, даже если их разбудить ночью. Поэтому победа по праву досталась им. Но приз! Обычная футболка с гербом школы, в которой мальчикам предстояло учиться.
– Зачем нам футболка?! – возопили братья в один голос. Они уже знали, что за второе место полагается компас.
– И как её делить? Поперёк? Или по диагонали? Для девчонки приз! А для Индейцев – компас! Раз мы заняли первое место, то можем выбирать! – Младший выпалил всё это на одном дыхании, и от его разгорячённого, воинственного вида развеселились все вокруг.
Так Индейцы получили право выбора.
– Вот это вещь! – вымолвил Старший.
– Она как следует нам послужит…
Разглядывая волшебный предмет, братья ни на минуту не забывали о дороге. Зрение у них было как у лётчиков: с углом обзора в 180 градусов. Это позволяло внимательно следить за всем, что происходит в мире Нового.

***

Но вот и школа!
Тихая бухта, закрытая с двух сторон скалами, широкий пляж с золотистым песком, густой ярко-зелёный лес вокруг, и горы… Через дорогу от главного входа начинается горный хребет. Вершины сопок, будто волны, очень медленные волны, уходят из поля зрения далеко в бесконечность…
– Красота! – выдохнул Старший. Он смотрел на всё сразу и не мог оторвать глаз. Дух захватывало от этой могучей огромности.
– Там Северный Полюс, – Младший указал рукой в сторону гор, сверившись со стрелкой компаса. – А там – восток.
– Солнце прямо из воды подниматься будет…
– Глянь-ка какие лианы! Не лес, а настоящие джунгли! – Младший оторвал плетущуюся ветку лимонника и принялся её жевать. – Папа говорил, что это ягода охотников – прибавляет сил.
– Знаешь, Младший, пусть это будет не школа, а Училище? Мы здесь себя в настоящие Индейцы готовить будем, – сказал Старший.
– Я – за! – отозвался Младший.
– Значит, решено: с сегодняшнего дня мы – в Училище!
И братья будто ростом выше стали. Подтянулись, набрали в лёгкие свежего морского воздуха.
Место ощутимо пульсировало энергией Солнца и Моря, энергией древних племён. Индейцы не имели права потратить здесь хоть каплю времени и сил впустую. Предстояло многому научиться. Прежде всего, чувствовать себя в Море также уверенно, как в озере Пчелином. Потом – научиться плавать заново. Плавать так, как это делают дельфины – с лёгкостью переходя из воды в воздух, из воздуха в воду, из грусти – в радость, из дома в Училище, и наоборот.
– Посмотри-ка туда, – сказал Старший, – видишь, Остров?
– Да… Не доплыть.
– А мы плот построим!
– Целый флот плотов! И будем Индейцы-Синбады-Мореходы. А по выходным – пиратами!
– Точно! Но вот засада: неохота жить в общежитии! Здесь тепло будет до ноября месяца. Может, построим типи?
– Я – за!
– И я не против. Типи – настоящее Индейское слово: «ти» – «для», а «пи» – «жизни».
– Значит, дом для жизни строить будем?
– Да, но сначала выясним, кто здесь живёт.
И братья снова развернулись к группе приехавших вместе с ними школьников. Они отсутствовали, казалось, меньше минуты, но как всё изменилось! Школа превратилась в Училище, лес – в джунгли, и вдобавок ко всему намечалось Большое Строительство.
– Тссс…. Прошелестело по цепочке. – Кирилл Юрьич идёт.
– Тсс, папа идёт. Идёт наш директор.
– Почему «папа»? – Старший вовсе не был готов называть чужого дядю своим папой…


4. АЛИСА И СОВЕТ НАСТАВНИКОВ


Кирилл Юрьевич оказался высоким, худым человеком, с чёрными выразительными глазами, с длинными волосами, собранными в хвост на затылке. Он двигался легко и порывисто, как будто горел. Казалось, если подойти поближе, то непременно обожжёшься. Особой яркости загар делал его окончательно похожим на краснокожего.
– Доброго Времени! – поздоровался он неожиданно ясным и звонким голосом.
– Ещё бы ожерелье из ракушек на шею, и был бы совсем Индеец, – шепнул Младший на ухо брату.
– И раскраску, раскраску Индейскую! – Старший разглядывал директора так, словно тот был холстом для предстоящей картины.
Вместе с другими ребятами братья прошли в маленькую беседку, сплошь увитую виноградом.
– Я хочу рассказать вам о школе, – начал Кирилл Юрьич. Но для начала маленькая история.
Жил-был Человек на земле. Жил – не тужил, но понял однажды, что запутался. Не знает, кто он, куда ему идти, и, главное, зачем.
– Скажи, каков твой смысл жизни? – обратился тогда Человек к Дереву.
– Расти, – спокойно ответило Дерево.
– А твой? – спросил он у Реки.
– Течь, – рассмеялась Река.
– А твой смысл в чём? – спросил Человек у Солнца.
– Светить и греть, – ответило светило, и укатилось за горизонт.
Сразу стало темно и холодно. Человек поспешил домой, а по пути задал тот же вопрос соседскому мальчику.
– Играть! – закричал малыш, и Человек понял, что чужой смысл ему не подходит. Он лёг спать, а проснулся с мыслью, что надо искать свой смысл, своё предназначение. Утро улыбнулось ему, и Рассвет подмигнул по-приятельски. Человек встал, умылся, взял котомку и отправился на поиски. Он долго шёл по полям, по лесам, по дорогам, и вдруг в глубине себя услышал мотив, и стал его напевать. Сначала тихонько, еле слышно, а потом всё громче и увереннее… И вдруг он почувствовал, что всё вокруг замерло. Даже время остановилось, позволяя звукам песни течь, расти, играть и делать мир чуточку ярче.
Директор замолчал.
– Вы вроде о школе рассказать хотели, – прервал паузу Младший.
– Это и есть о школе, – сказал Старший. – Вы говорите о том, что мы будем искать здесь свою песню?
– Да. А мы, учителя, будем вам в этом помогать.
– Как помогать? Чем помогать? В чём помогать? – посыпалось со всех сторон.
– Я бы назвал эту помощь – созданием условий. Хочешь рисовать – вот тебе мольберт и краски. Хочешь танцевать – вот тебе учитель и зал с зеркалами, хочешь играть на скрипке – бери ее, и вперед. В общем, предоставляем вам полную свободу действий.
– Полную-преполную? – обрадовался Младший.
– В разумных пределах, конечно. Кое-что вам все-таки запрещается: заплывать на пляже за буйки, подниматься в горы без сопровождения и отправляться в город без предупреждения.
– А жить не в общежитии, а, скажем… в шалаше – мы свободны? – не унимался Младший.
– Сколько захотите. Главное, поддерживайте огонь в очаге. Другими словами – будьте здоровы. И сообщите местоположение вашего дома на всякий случай. А так… вся территория – ваши владения.
Директор продолжил рассказ о школьных традициях. Больше всего Индейцам понравилась идея Вечернего Огня, возле которого можно собираться каждый вечер, и делиться с другими тем, что успеешь узнать или сделать за день.
– Но пойдёмте, я покажу, где вы будете жить, – на этот раз перебил сам себя Кирилл Юрьевич. – А тех, кто собирается строить шалаш…
– Не шалаш, а типи!
– Типи? Индейский дом? Хорошо, и тех, кто собирается строить типи, тоже прошу идти за нами. Чтобы знать, куда перебираться в случае урагана, снегопада и прочих причуд природы. А то вдруг ваш типи унесет ветром?
Кирилл Юрьич провёл новичков на третий этаж, распахивая перед ними двери комнат.
– Добро пожаловать, располагайтесь! – сказал он, и исчез так быстро, словно его тут и не было.
Ребята ещё не успели разложить вещи по полочкам, как появился рыжий Толя – с повязкой дежурного на руке – и пригласил всех приехавших на обед.
– Обычно на обед зовёт звук гонга, – с важностью добавил Толя, – но первые дни вместо гонга буду я.

***

Обед был такой, словно наступил Новый Год или чей-то День Рождения. Килилл Юрьич поднял бокал бананово-молочного коктейля, и сказал:
– Поздравляю вас! Поздравляю с началом года.
Школьники принялись за еду.
– Кстати, на нас влияет всё, чем мы дышим, что думаем, что едим, –неожиданно прервал трапезу директор.
Разговоры, смешки и звяканья посудой прекратились. В воздухе повис немой вопрос. Ученики ждали продолжения. Но его не было. Видимо, о том, как на них влияет пицца с крабовыми палочками, ребятам предстояло узнать самостоятельно.
– У крабов же нет палочек?! – с деланным испугом отодвинул от себя тарелку Младший.
– Вот яблоко. Оно выросло на дереве, дерево на земле, земля со времён райского сада почти не менялась, и пиццы на ней не росли, – развернул тему Старший.
Братья огляделись. На них смотрели с интересом, но никто даже не пробовал улыбнуться. И возражать не стали, и поддерживать…
– Что такое? Неужели никто здесь не говорит по-индейски? – Младший вздохнул огорчённо. Он внимательно разглядывал соседей по столу.
«Однокашников», точнее, одношкольников было мало, и все они казались безнадёжно взрослыми. Может, ровесников Старшего, а уж тем более Младшего сюда отправлять боялись? Тогда и жалеть о них нечего. Настоящие Индейцы – самые самостоятельные люди в мире. И сейчас у них столько возможностей это доказать! И себе, и маме, и Кирилл Юрьичу…
Братья первыми встали из-за стола, и отправили грязные тарелки в посудомоечную машину.
– Ух ты, бронтозавр! – Младший попробовал помыть руки в машине, вместе с тарелками.
– Почему бронтозавр?
– По звуку!
– А я думал по колючкам на спине, между которыми едут наши тарелки.
Странный кухонный агрегат Индейцы обсуждали уже на ходу. Идти куда глаза глядят и куда несут ноги – любимое Индейское занятие. Конечно же, ноги их вынесли к Морю!
– Хейо! Дельфин! – крикнул Младший.
– И девочка…
Загорелая светловолосая девочка бросала оранжевый мячик большому доброму рыбозверю. А он играл с ним как двухмесячный котёнок с бантиком.
– Она ещё маленькая, чтоб тут учиться! – Младший удивился, что кто-то есть здесь младше него.
– Может, она тут живёт? Может, дочка кого-нибудь из Наставников?
– Может, здесь она живёт, может, здесь её гнездо… – передразнил брата Младший. – Я тоже хочу поиграть с дельфином!
– Сейчас надо строить типи. А знакомиться со всеми будем потом.
– Я не хочу потом, я сейчас хочу, – и Младший решительно двинулся вперёд.
– Привет, я – Младший Индеец, – сказал он. А ты – кто?
– А я – Алиса, – девочка, казалось, ничуть не удивилась такой странной манере знакомиться.
– А я Андрей.
Младший рассмеялся, переводя взгляд с брата на девочку, с девочки на брата. Ему нравилось имя Алиса. Алиса была в Зазеркалье и в Стране чудес…
– М-можно просто Лис, – добавила Алиса, смутившись. Она немного заикалась, но это делало её только красивее.
– Как ты сюда попала? Тебе же рано учиться в Училище?
– Раз-зве наша школа – Уч-ч-илище?
– Да, с сегодняшнего дня. Школа – Училище, учителя – Наставники, а лес – джунгли.
– Значит, мой папа – Н-наставник? Наставник йоги?
Братья переглянулись. «Я же тебе говорил», – явственно читалось в глазах Старшего.
– Нет, просто Наставник, или просто йог, – поправил Алису Младший.
– Йог? У нас будет такой предмет? – Старший заинтересовался.
– А бывает Индейский йог? – спросил Младший. – индийский бывает и русский бывает, раз её папа йог… А Индейский?
– Алиса, нам надо строить Индейский дом. С нами пойдёшь?
– Я не могу, я воспитываю дельфина. Видите, он совсем ручной. Заплывает в нашу бухту, когда тепло, а зимовать возвращается в тёплые страны…
– Когда вы достроите Индейский дом, – продолжала Алиса, – я приду, и выберу обои. Вот такие, как мой мяч, оранжевые.
– В Индейском доме нет обоев! Там стены убраны шкурами, листьями или соломой. Но ты всё равно приходи – поможешь нам выкладывать очаг. А пока что пока, мы побежали.
И Индейцев след простыл.
На всех парусах припустили они к ближайшему лесу, но шум, доносящийся из раскрытого окна кабинета директора, заставил их остановиться.

***

– А если они ничего не хотят?! Если им интересны только телевизор, компьютер и чипсы? – допытывался до истины суровый мужской голос в кабинете Кирилл Юрьича.
– Сначала будет именно так, как Вы говорите. Но очень скоро они изменятся. Здесь нет телевизоров, компьютеров, магазинов и пивных ларьков…
– Ничего себе свобода выбора, – шепнул Старший.
– Зато есть море, солнце, горы…– продолжал директор. – А ещё альбомы, ручки, краски, музыкальные инструменты, спортивные залы, и мы, наконец! Грош нам цена, если не сможем разбудить способности каждого. Даже не способности, а суть. Самое ядрышко. Вы наблюдали когда-нибудь, как из семечка разворачивается росток? Ему главное не помешать.
Нам нужно сделать всё, чтобы им было интересно! Пусть строят шалаши, воспитывают дельфинов. Пусть распускаются все цветы, как говорят пророки. А распустятся они быстрее, если им будет интересно всё. И солнце, и луна, и звёзды, и даже городской смог.
– Неужели ростку недостаточно одного солнца?
– В какой-то момент его обгонят другие – те, которые любят и тучи тоже. – Кстати, продолжил Кирилл Юрьевич, – завтра обещают циклон. Экскурсию в город придётся отложить на послезавтра.
– Ура!!! – выдал Младший себя и брата с головой.
– Кто это там? – Из окна появилась лохматая голова Кирилл Юрьича. – И почему «ура»?
– Потому что в Город! – Младшему ничего не оставалось, кроме как говорить правду.
– Мы тут мимо проходили… Слышим, совет Наставников… – Старший стоял, виновато опустив голову.
– Значит, братья-индейцы – длинные уши? До сих пор не построившие дом! Басню «Стрекоза и муравей» помните? Вечереет…
Братья сообразили, что разговор окончен, и исчезли так быстро, как могут только Индейцы.
– А забавно, что мы – цветы, – сказал Виталька
– Да, и, похоже, они всерьёз настроены нас удобрять и поливать.
– Старший! Ко мне опять слово прицепилось! Вот смотри: распущенность у цветов приветствуется, а у людей – нет. Почему?
Старший аж остановился от неожиданности. Он знал, что к Младшему слова «цепляются», но каждый раз это выходило как-то по-новому, и заставало его врасплох. На прошлой неделе брат решил, что злато, это зла ТО, а тотем, это ТО тем, и полдня приводил аргументы в подтверждение своей теории.
– Я бы заменил «распускаться» на «раскрываться», и тогда всё сложится.
– Ты бы заменил, ты бы заменил… – Младший соглашался нехотя. – Я и сам заменил уже.
– Но знаешь, если мы только и будем делать, что болтать, не видать нам типи как своих ушей.
– Да вот же! Я нашёл Место!


5. ВИГВАМ НА ОДУВАНЧИКОВОМ ПОЛЕ

       
На пригорке, укрывшись от посторонних взоров густым ельником, раскинулась полянка. В самом центре её образовался ровный, круглый лабиринт из одуванчиков. Сам вырос, или кто-то вырастил его как клумбу – братья понять не могли. Но кто же станет специально сажать одуванчики?
– Как будто Солнце в траве отражается, – сказал Младший.
– И цветут они второй раз за лето... Давай положим этот круг в основание нашего типи?
– Я – за!
– И я не против.
– За работу?
– Да.
И братья отправились на поиски жердей для постройки Индейского дома. Их нужно было ровно двенадцать. Тонких, прочных, без сучков и задоринок.
Сначала из трёх вяжется тренога. А остальные девять выстраиваются вокруг неё, по движению солнца, начиная от входа. А вход на восток смотрит. И если строит правильный индеец, то конструкция напоминает крылья, а если неправильный, то — веер, или пучок соломы.
В идеале, жерди обтягиваются шкурами, кожей или плотной тканью. Но на этот раз Индейцы обошлись еловым лапником.
Строили долго: до ужина и после. Устали, но жилище получилось что надо! Сверху маленькую откидную крышу приделали – из зонтика. Зонтик им здесь не нужен – хватит и плащей-дождевиков. Зато теперь можно развести огонь прямо внутри дома. А дым будет наружу выходить – вертикально вверх – к звёздам.
Дорогу Огня, по правилам, выкладывают камнями и проводят к выходу. Но пока на полу цветут одуванчики, а вокруг щебечет, стрекочет и благоухает нежное жёлто-синее лето – о каком очаге может идти речь?
– Постой! – сказал Младший, – надо заговор защитный, чтобы никто со злыми намерениями сюда не зашёл.
Старший на минуту задумался.
– Так пойдёт?

За щитом, за щитом дом –
Только друг может быть в нём.
Равнодушный, поверни прочь.
Любопытный, уходи в ночь.
Для злодея невидим дом.
Помоги нам, добрый друг, Бом.

– Здорово! Настоящее заклинание. Вот как раз оно и пригодится. Прячься, прячься Старший! За щитом, за щитом дом…
По тропинке от жилого корпуса к ним приближался Толя.
– Индейцы, Индейцы! Где же вы – строители вигвамов?
– Он нас не видит, – Старший сквозь щель в стене выглядывал на улицу.
Да, дежурный свернул на тропинку, которая обходила их полянку стороной.
– Он «повернул прочь»!
– А вон ещё один «шанс». Проверим?
На этот раз к ним приближался директор.
– Отменный типи. И кто же в нём живёт?
Братья сидели внутри, не шелохнувшись.
Кирилл Юрьич осторожно отодвинул еловые ветки, закрывающие вход, и, оставив мягкие теннисные туфли снаружи, зашёл в жилище.
– Мир вашему дому, – сказал он, – но почему же, когда я звал, никто не отзывался? Или Индейцы забыли о гостеприимстве своего народа?
Краска смущение залила лица хозяев.
– Кирилл Юрьич, нам нужно было проверить… – Старший замялся…
– Друг вы нам или нет, – пришёл на помощь Младший.
– И вы знаете способ? – директор смотрел на них с интересом.
– Да, понимаете, мы применили заклинание. Точнее, произнесли заговор.
– В общем, если бы вы не были другом, вы бы сюда не вошли.
– Или я друг, или ваш заговор не работает, одно из двух.
– Первое! – воскликнули Индейцы в один голос. И никто на всей планете не смог бы ответить, почему они сказали именно так.
– Ясно. Значит, Индейский дом с защитными чарами. Хорошая идея.
– Перс! Перс! Иди сюда! – директор выглянул из типи и тихонько свистнул. На его зов из темноты вынырнул большущий – размером с телёнка – лохматый чёрно-белый пёс.
– Вот вам ещё одна защитная чара, – сказал Кирилл Юрьевич.
– Перс, будешь охранять Индейцев?
Пёс то ли гавкнул, то ли рыкнул, словом, издал звук, очень напоминающий человеческое: «Да!».
– Жаль, у него аппарат голосовой не приспособлен, а то бы заговорил… И как бы заговорил… Правда, Перс?
Пёс, довольный вниманием к своей персоне, перестал робко мяться у входа и зашёл в типи целиком.
Братья Индейцы вжались в стены.
– Да что это вы? Он же ласковый! Перс, Персик, покажи, как ты лапку давать умеешь.
Пёс, смешно усевшись на собственный хвост, поднял обе передние лапы кверху. Поза была настолько умильной и настолько красноречиво говорила: «Я свой, я добрый, я вас люблю», что братья расхохотались.
– Персик, Персик! Иди сюда, – Младший бросился к собаке обниматься. – Хороший, хороший Персюша, – трепал он пса за ушами, не обращая внимания на то, что «персик» был выше него ростом и раза в два тяжелее.
– Ну, достаточно, – сказал директор. – Я вас оставляю, но хочу напомнить, что вечерний Совет Племени вот-вот начнётся. Огонь уже зажгли. Вам на сборы полторы минуты.

***

Братья чуть не опоздали. Самыми последними пришли к уже знакомой, увитой виноградом беседке. Рядом с ней горел костёр, вокруг которого на лавочках и лёгких плотных ковриках разместились ученики и Наставники. Разговор шёл о завтрашнем дне. Но Индейцы, утомлённые дальней дорогой и Большим Строительством, не имели никаких сил принимать в нём участие.
Закрыв глаза ладонями, как будто от дыма, и уперев локти в колени, Старший заснул. Его примеру последовал Младший. Словно сквозь дымку, приятно пахнущую благовониями, различали они голоса Наставников. Что-то о трамвайных вагончиках… и о внимании говорил Алисин папа.

***

Проснулись от шума. Огромные электронные часы над входом в учебный корпус потухли на мгновенье, и вдруг на них загорелось четыре нуля. Сбился и календарь. Теперь он показывал 01.01.00.
– Новый год, – ахнули школьники.
– И непонятно какой, – сказал Старший. Кто знает, что перед теми двумя нулями.
– Полночь… – вздрогнула Алиса.
– Полнолуние! – добавил масла в огонь Младший, – указывая на серые, клубящиеся облака, сквозь которые просвечивал тусклый лунный глаз.
– Ну да, самое время впадать в панику, – усмехнулся Кирилл Юрьевич. – Подумайте лучше, о чём это вам говорит…
– Андрей утром, когда в автобус садился, сказал, что начинается Новый День, – вспомнил Младший.
– Да, Солнечный и Ветреный…
– Новый День… – вздохнул директор. – Что ж, пусть будет так.
Чуть успокоенные ребята отправились к корпусу, а братья Индейцы стали осторожно пробираться в сторону типи. Впереди них гордо вышагивал Перс.


6. КОРАБЛИК В ЦЕНТРЕ ЦИКЛОНА

Новый день плавно перешёл в ночь. Спать в жилище из еловых веток Индейцам ещё не приходилось. От малейшего шороха они вскакивали со своих туго набитых сухой травой топчанов, выглядывали наружу, и повторяли: «За щитом, за щитом дом…».
Скулит кто-то… Уж не волки ли? Зря не развели костёр…
Перс, мирно лежащий снаружи у входа, всякий раз поднимал свою лохматую морду и удивлённо смотрел на братьев. Как будто спрашивал: «Что ж вы мне спать не даёте-то? Подумаешь, волки…».
Утром страхи исчезли. Какое всё-таки чудо – Свет! Быстренько одевшись, мальчики вышли на берег – посмотреть, что вынес им Океан.
Вот морская звезда – Младший бросил ее в море: пусть живет. Вот камешек – напоминает глобус. Можно бесконечно долго разглядывать его, но это называлось бы лениться.
– Смотри! Золотые ракушки! – воскликнул Младший.
На песке лежали две одинаковые золотые раковины – как будто специально для Индейцев. Старший сложил их в карман, но и он и Младший – оба чувствуют: не то, не то, не то…
Движутся дальше в поисках чего-то настоящего, и натыкаются на кусок пенопласта. Поломанный, просоленный, он чем-то привлёк их внимание, и, не сговариваясь, они начали строить из него… бригантину.
Но ровная плитка пенопласта распадается на две части. Строить два кораблика? Не хочется… Они берут каждый свою половинку, и наперегонки бегут к типи. Там остался кусочек медной проволоки, той, которой вчера связывали жерди. Из неё можно сделать скобки, и скрепить ими остов.
Дальше работа пошла веселее:
– Нужна мачта с веревочной лестницей, чтобы лучше видеть.
– Нужны легкие и прочные паруса.
– Вместо штурвала прикрепим мой магнит – тогда кораблик найдет Дорогу.
– На палубе… будет гореть свеча – чтоб его видели и с берега, и те, кто в Море.
– Отправлять ночью пойдем.
– В полночь.
Внутренняя дрожь охватила обоих, когда продолжили работу над кораблем. Он как будто включался в руках. Оживал с каждой минутой.
– У тебя есть мечта? – полушепотом спросил Старший.
Младший кивнул головой
– Тогда запиши ее на листочке… Или нарисуй. Потом сверни так, чтобы ни один человек не смог прочитать, даже если захочет, и сложи сюда – в тайник. Видишь, на корме…
На корме Старший прикрутил обрезанную пластиковую бутылку – получилось круглая чаша. Чаша для желаний…
– Сегодня обещали циклон.
– Уже начинается.
Ледяные порывы ветра увлекали за собой такие же ледяные волны дождя, и все это вместе напоминало розги. Люди попрятались в большие каменные дома – и только Индейцев не пугала погода. Уж они-то знали, как жить в гармонии с ней. Когда никто не видел, они чуть-чуть меняли мир. Самую малость. Сегодня, например, ровно настолько, чтоб постоянно находится в центре циклона…
Ближе к полуночи, накинув дождевики, они снова отправились к Морю. Слегка успокоив его, одновременно вошли в воду и одновременно же толкнули кораблик вперёд. Какое-то время плыли за ним – всё так же направляя от берега. Кораблик шёл по течению, которое выносило его из маленькой бухточки в Море. На палубе горела свеча.
Дождь кончился. Братья вышли на берег, и, обсыхая, провожали кораблик глазами. Он плыл. Свеча на палубе горела. А над их головами – на небе – рождалась Сверхновая…

***

На обратном пути Младший поделился важными сведениями:
– Завтра с директором в Город идём. Пешком и с факелами.
– Я знаю. Нас для этого обещали разбудить среди ночи, но ради факелов и Рассвета на набережной, можно и вовсе не спать.


7. ДЕТИ СОЛНЦА ИЩУТ КЛАД


Индейцы проснулись затемно. Услышали шаги Наставников, потом звук гонга, знаменующий начало дня. Им не нужно было ничего объяснять. Они уже заправляли топчаны выданными кастеляншей одеялами и натягивали на себя всё самое удобное. С наибольшим количеством карманов, по возможности. Мало ли какие находки ждут их в пути.
Индейцы никогда не видели Городов У Моря, а потому приплясывали в нетерпении возле школьных ворот и оглашали боевыми Индейскими кличами русские просторы.
Наконец, все были в сборе, не хватало только директора. Кирилл Юрьич появился не из жилого корпуса, откуда его ждали, а из столярки. Он нёс в руках охапку палок, с прибитыми к ним жестяными банками. Внутри каждой банки лежала отвратительно пахнущая пакля.
– Фу! – сказал Младший и чихнул. – Точно горючка.
Незажжённые факелы ему не понравились. Больно обыкновенно выглядели. И рейки, на которых держались банки, были плохо обструганы. Младший тут же вонзил себе в руку занозу – еле вытащил…
Но когда их зажгли! Когда у каждого в руках загорелся огонь! И когда маленький отряд ребят медленно двинулся вперёд по тёмному асфальту дороги, что-то ёкнуло в сердцах у братьев-Индейцев.
Их как будто отбросило на несколько столетий назад. Стало тихо и торжественно. Они – дети Солнца – идут в Город, чтобы очистить его от зла и болезней, а после – осуществить обряд поклонения Солнцу-Отцу.
Кирилл Юрьич как настоящий вождь племени шагал впереди. Он заранее предупредил, что путь будет неблизким.
– Спокойным шагом часа через три будем на месте. В Городе, на корабельной набережной, встретим Рассвет. Да сопутствует нам Удача!
– Да сопутствует нам Удача… – повторили ребята шёпотом. Они боялись ответить громко, боялись нарушить тишину, разрушить таинство ночи. Тёмное и тихое таинство.
Огни факелов не рассеивали мрак, а делали его гуще. Тьма всегда сгущается перед Рассветом…
Старший думал об этом, а Младший – нет, Младший чувствовал. Он даже ботинки снял, чтобы чувствовать лучше. Хорошо, что Кирилл Юрьич не видит.
Но Кирилл Юрьич видел. Видел, но не стал препятствовать. Вряд ли Настоящий Индеец поранит ногу на ровном и чистом асфальте Дороги. Тёмная, похожая на тоннель, пробитый в глухой стене сосен, она плавно переходила в освещённое шоссе.
– Скоро Рассвет, – сказал директор и прибавил шагу.
Город У Моря встретил гостей тёплым туманом. Таким густым, что не разглядеть даже кончиков пальцев, если вытянуть руку вперёд. Город не притворялся – был самим собой: Влажным, Ветряным, Верным…
Индейцы крикнули ему: «Здравствуй», и он склонил перед ними щербатую голову.
Ребята облюбовали смотровую площадку на вершине холма. Скрипящие деревянные ступени вели от него к Морю – огромному, взволнованному зеркалу, что звало посмотреть в себя, перед тем как исчезнет туман.
Поддавшись зову, Индейцы спустились. Зеркало обдало их солёным прибоем, и Младший, подняв руку вверх, закричал:
– Приветствую тебя, Стихия Воды, и всё живущее в тебе – видимое и невидимое!
– Здравствуй, Бродяга, – Море ритмично прогрохотало в ответ.
Вдруг со стороны набережной раздался звук горна. Это трубили подъём морякам. Одновременно со стихающими звуками стали таять последние струйки тумана…
Луч Солнца коснулся стен домов. Ребята и наставники замерли.
– Он как будто скользит по воде, взяв у Моря взаймы маленький участок суши, – задумчиво сказал директор. – Тушите факелы. Сделаем из них костёр.
Своим – единственным горящим – он поджёг все остальные, аккуратно сложенные на песке в виде пирамиды.
– Огонь очищает, превращая Тёмное в пепел…
Братья-Индейцы переглянулись. Похоже, директор тоже знал. Про обряд очищения и про поклонение Солнцу. Но как? Они же ему не говорили! Как странно он смотрит на горизонт. Или за горизонт?
– Гори, зонт! – крикнул Младший, к которому снова пристало слово. – Мы не будем прятаться от Солнца под зонтом!
На этот раз удивлённо повернулся к Младшему не только брат, но и Кирилл Юрьевич.
– Да ты поэт, – сказал он. – А знаешь, что этот Город называют Городом Поэтов? Только здесь можно встретить столько свободных людей с мольбертами, скрипками, красками или просто с травинкой в зубах.
– Город поэтов и кладоискателей, – влез рыжий Толя.
– Мой папа говорил, что раньше здесь было много ловцов жемчуга, – добавила Алиса.
– Ловцы жемчуга?! Клады?! Поэты?! – Индейцы поняли, что им пора.
– А где больше всего этих… кладов спрятано? – спросил Младший, как будто между прочим.
– Находили их и на дне Моря, и в Реке, и в каменных каналах метро, – ответил директор.
Всё. Больше братья не могли ждать. Им нужен был случай, чтобы уйти незамеченными.
Наставники собрали весь отряд вокруг костра.
– Здесь горит всё ненужное нам, всё плохое… Можете мысленно бросить в огонь все свои беды и обиды, если они есть…
Ребята притихли. Костёр горел жарко, и вот уже на песке остались лишь обгоревшие жестянки от банок. Их остудили водой и сложили в бумажный пакет.
– Я пойду мусорный бак найду, или место, куда закопать, – сказал рыжий Толя.
– А мы тебе поможем! – с готовностью вызвались Индейцы.
– Толя, а, Толя, нам нужно уйти, – сказал Старший, когда они свернули за угол.
– Мы пойдём клады искать, – выпалил Младший.
Толя повертел пальцем у виска:
– Вы же экскурсию пропустите… на катере.
– Да не хотим мы экскурсию, мы сами себе экскурсия, ты там скажи, чтоб не волновались.
– Хорошо, всё скажу.
– Только не сразу, чтоб не догнали, – крикнул ему Младший уже на бегу.
Быстрей! По лестнице! Наверх! в Город!
 Оп-па! А откуда здесь станция метро? Впрочем, было темно, могли и не заметить.
– Едем? Ты готов? – Спросил брата Старший.
– Готов, – ответил Младший.
Подземелье. Почти пустое. Турникеты, будто средневековые стражники, преграждают путь. Индейцы перепрыгнули через них, и оказались на эскалаторе.
Лестница. Движущаяся. Пустая. Второй раз за сегодняшнее утро лестница вниз. Внизу темно и страшно – того и гляди, появится дракон.
– Куда мы едем? – спросил Младший шёпотом.
– Сейчас разберёмся, – ответил Старший, и побежал вниз, обгоняя эскалатор.
Станция оказалась вовсе не тёмной, как виделось сверху, а наоборот, ярко освещённой. Прямо посередине, на полу, цветной кафельной плиткой выложен круг. На нём слова: «Место для песен, встреч, разговоров».
– Здорово мы попали. Очень похож этот круг на тот, на котором стоит наш типи, – сказал Младший, и попробовал, было, усесться в его центре, прямо на пол.
– Не, не похож. Наш под Солнцем, а этот скрыт от него тонной бетона, – отозвался Старший.
– Тогда поехали скорее к Солнцу!
– Поехали.
Как раз в это мгновенье подошёл поезд, и братья сели в первый попавшийся вагон.
У обоих внутри сладко заныло от предвкушения Нового. Индейцы прилипли носами к стеклу, пытаясь разглядеть в тоннеле клады. Но поезд ехал слишком быстро.
Тусклая лампочка под потолком мерцала и отбрасывала причудливые тени. Двери открылись. Повинуясь внутреннему зову, братья сделали шаг в неизвестность.
– Да.. похоже, это не станция, а полустаночек… – сказал Старший.
Первое, что бросилось им в глаза, это надпись: «Выхода нет». Но она была аккуратно перечёркнута крест-накрест, а рядом значилась другая: «Выход – рядом». И стрелочка… Индейцы пошли туда, куда указывает стрелка, и очень скоро оказались на огромном перекрёстке среди светофоров и полосатых пешеходных дорожек.
– Ты осмотри всё по левую сторону от этой реки, – Старший указал на пустынный пока ещё проспект. – А я посмотрю по правую. Встретимся на четвёртом по счёту перекрёстке.
– Хорошо.
– Да, и возьми для связи, – Старший вынул из сумки две золотые раковины – те самые, что нашёл вчера на берегу. Одну отдал Младшему, а во вторую прошептал: «Приём!».
– Алло… – отозвался Младший и рассмеялся.
– Ну вот, теперь ты можешь услышать меня или не услышать –
в зависимости от настроения.
Братья улыбнулись друг другу одними глазами, и Старший перешёл дорогу. Индейцы зашагали параллельно.
Младший первый раз в жизни был один в незнакомом городе! Расправил плечи, поднял голову, и с любопытством вертел ей по сторонам. Всё вокруг такое Новое!
Вот собака, бежит куда-то по своим собачьим делам, и теряет посреди тротуара ошейник. Вот фонтан, подсвеченный снизу разноцветными фонариками. Вот бронзовый конь с всадником. Ночью, наверное, слышен стук его подков… И невнятный, разносящийся эхом гул большого города. И люди, которые, действительно, здесь живут, которые всё-всё здесь знают. Тогда-то и вспомнил Младший слова директора: «Да ты – поэт». Тогда-то и захотел он по-настоящему стать поэтом. Чтобы суметь всё это написать. И чтобы другие тоже… почувствовали.
Однако додумать мысль Младший не успел. С фасада дворца ему подмигнул гипсовый атлант. Он оторвал руку от огромного, похожего на айсберг, балкона, едва не уронив его на мостовую. И махнул рукой в сторону маленькой арки.
Индеец сделал несколько шагов в указанном направлении, и замер. Он увидел её! Это была Книга. Она лежала на столе-стенде, среди множества других таких же, но только она одна была – Книга. Потёртая, в коричневом, кожаном переплёте, с застёжкой на срезе – она заворожила его.
– Манускрипт, – ахнул Младший, зажмурившись. Он стоял как истукан и не знал, что предпринять. Только отошёл чуть-чуть в сторонку, чтоб не сильно привлекать внимание. Но покупателей не было, и дядька-продавец решил сходить перекусить, а вместо себя оставил дочку.
Девочка была чуть старше Индейца: тоненькая и угловатая, похожая на мальчишку.
– Привет! – подошел к ней Младший. – Я очень хочу вот этот манускрипт, но у меня совсем нет денег.
– Тогда давай что-нибудь другое, – сказала девочка. Она не очень-то умела торговать.
– Но у меня ничего нет, – пошарил по карманам Индеец.
– Тогда отдавай куртку, – произнесла девочка, и любой нормальный человек решил бы, что торговать она всё-таки умеет. Куртка была настоящая, индейская, из Монголии. Но Младший уже стягивал её с себя, пока девочка не передумала.
Вытащил только из кармана золотую раковину, которую уже и к уху не надо было прикладывать, чтоб понять, что Старший трубит в неё изо всех сил.
– Добрая вещь… – погладил шершавую ракушку Младший.
Девочка тем временем заворачивала Книгу в пакет. Туда же Младший опустил и раковину. Отдал девочке куртку и задал стрекоча.
Сбился со счёту, пробегая кварталы, и наверняка заблудился бы, если б не Старший, из последних сил старающийся сохранять Индейское спокойствие.
– Стой! – тормознул он брата. – Кто это за тобой бежит?
Тяжело дыша, и расталкивая редких прохожих, за ними мчался продавец книг.
– Бежим! – крикнул Младший, и они, свернув в переулок, бросились к покосившейся пожарной лестнице, ведущей на крышу башни.
– Ты что натворил? – спросил Старший отдышавшись.
– Ничего. Ничего плохого, честное Индейское.
Старший знал, что Младший врать не будет. Раз ничего плохого, значит, ничего плохого.
– А куртка где?
– Поменял.
– На это? – Старший указал на пакет с эмблемой местного
супермаркета, который Младший бережно прижимал к груди.
– Да.
– Что там?
– Потом, ладно? Это пока тайна.
– Ладно, – согласился Старший. А сам подумал, что Младший уже совсем большой стал. Вон как секретничает.
Продавец книг остановился в растерянности – искал сбежавшего мальчишку. Он хотел куртку ему отдать, а книгу так подарить. Не большой-то нынче спрос на старые потрёпанные книжки. Больше года она лежала у него на стенде, а интереса до сих пор никто не проявлял.
Но… сбежал сорванец. Одёжку свою оставил, словно ящерица хвост, и сбежал.
– Одежда к переменам теряется, добрый знак, – сказал Старший.
Просидев на крыше ещё с полчаса, Индейцы осторожно спустились на улицу. Продавца книг нигде не было видно. Мальчики вздохнули с облегчением.
– Дальше пойдём? – спросил Старший.
– Конечно, не обратно же, – отозвался брат.
И они – свободные и довольные – пошли бродить по Городу у Моря.
У Старшего в карманах, помимо золотой раковины, нашлось целых пятьдесят рублей денег. Индейцы почувствовали себя богачами. Первым делом подошли к палатке с ароматной выпечкой и купили два круассана с крабом. На поверку краб опять оказался крабовыми палочками, но этот маленький обман почему-то совсем не расстроил.
–У крабов же нет палочек! – шутливо повторил Младший, так что на него стали оглядываться прохожие.
– Не хочешь, давай я съем, – сказал Старший.
– Ну уж нет – на безрыбье и хлеб – краб!
– Смотри, какой дом.
Серое здание перед ними, казалось, зыбко мерцало в воздухе.
– У меня смутное чувство, что этот домина сейчас исчезнет, и никто-никто этого не заметит… – сказал Старший,
– А что в доме?
– Там вывеска на двери…
На вывеске значилось «Детский компьютерный клуб «Паук»».
– Ну и названьице… Заглянем к пауку в пузо?
– Заглянем.
Большой стол у входа в зал был завален дисками с играми – выбирай что хочешь.
Младший не хотел ничего. Когда-то он умудрился просидеть за компьютером целые сутки. Родителей не было дома, а Старший занимался разработкой очередного летательного аппарата… Двадцать четыре часа Младший не ел, не спал, не шевелился. Голова его давно отключилась, а рука продолжала двигать мышкой. Перед глазами бились гладиаторы. Когда глаза закрывались, гладиаторы продолжали биться. Наутро, как рукой сняло. Больше он даже пасьянс на компьютере не раскладывал. Объелся.
– А я бы сыграл, я давно про эту игру слышал, – Старший ткнул пальцем в яркую обложку диска. – Говорят, её сделали по фильму, а фильм по книге. И ещё, смотри, здесь написано, что она задумана как симулятор для подготовки реальных спецназовцев. Давай сыграем, а? Вместе. По сети.
– Давай… – ответил Младший. Он был заинтригован.

***

Дисковод с характерным звуком скушал лазерную пластинку.
Хлоп! Свет на минуту погас, затем снова включился, но так, что трудно было разобрать светло теперь или темно. Сплошной сумрак
– Дальше пойдем? – раздался откуда-то издалека голос Старшего
       – Пойдем-те... – Младший аж запнулся от волнения. Брат предстал перед ним совсем взрослым и каким-то светящемся изнутри. Точно свечка.
 «А, понятно, тут можно выбирать свой образ», – догадался Младший и сделав шаг по направлению к брату, споткнулся о раскидистый корень.
– Осторожней, ты уже не в зале.
– А где?
– В Игре.
– Круто! А что я умею?
– Пока ничего.
– А я… как бы это сказать, положительный, или отрицательный?
– Пока никакой.
– Да что ты темнишь?
– Что ты сказал? Ты уверен, что именно темню?
– Я…
– Ладно, пойдём скорее, видишь пшеничное поле?
– Вижу, не слепой.
Спелые тяжёлые колосья создавали видимость моря. Море Младший
любил.
– Нужно перейти его.
– Хмм.. Жизнь прожить – не поле перейти?
– Именно! Но в поле можно узнать, зачем нужна жизнь. Эта,
компьютерная.
Старший нырнул в пшеницу и исчез.
Младший огляделся, хмыкнул ещё раз, и пошёл следом. Брата нигде не
было видно.
Колосья то ли щекотались, то ли кусались – так сразу не разберёшь.
Позже выяснилось, что они еще и разговаривали.
– Эвона, какой новенький, – говорили они. – Силенок нет совсем, даже собственного тела не чувствует.
Младший отлично чувствовал собственное тело, он вообще себя отлично чувствовал. Только вот говорящие растения…
– То ли ещё будет, – только и подумал он.
– Да, да, многое, – услышал в ответ. – Ты, главное, правее держись. Младший понял, что это говорят его ноги. «Не схожу ли я с ума», – подумал он, и вдруг увидел перед собой другого Младшего.
– Ты кто?? – спросил он.
– Я – твое тело. Ну ладно, ладно не пугайся! Я – твой двойник, если тебе так понятнее. Только в отличие от тебя, я совершенно лишён силы. Силу мысли я имею в виду, физической-то у меня предостаточно.
– А я что – обладаю силой мысли?
– Чудак-человек. Вон, видишь, зелёная травинка среди колосьев – маленькая еще?
– Вижу.
– Захоти, чтоб выросла!
– Хочу.
–Ух ты! Да это не травинка, а цветок-василёк, смотри, на глазах распустился!
– Слушай, Младший дубль два, а зачем я здесь?
– Нууу… Это мы скоро выясним…
– И ты темнишь!
– Понимаешь, сначала надо сил поднабраться и научиться кое-чему. Например, мысли читать, – сказал двойник.
– Чего?!
– Ну, с васильком же смог как-то а с мыслями и того проще. На ком бы нам потренироваться?
– На тебе.
– Не выйдет, я же твое тело, то есть – ты.
Младший устал сопротивляться естественному ходу событий, а потому
вопросов больше не задавал.
– Оп! Видишь, ящерка! А ну-ка прочитай, что у неё в голове! – сказал Младший дубль два.
– Булдак мацак ить болбый, а не лазом приструит, ё рац!
– Чегооо??? – не понял дубль.
– Рацнет она тебя, если…
– ААААА! Чего ж ты раньше не сказал?! Уже рацнула.
– Я говорил, ты не слушаешь
– Останавливай теперь мне кровь!
– Как?
– Булдак мацак, болбой!
– Ты хочешь сказать, что я должен захотеть, чтобы она остановилась?
– Именно! И силу приложи, силу. Да не физическую, булдак!
– Хмм.. Младший оглянулся, сосредоточился, на солнце посмотрел, а
Потом всю эту красоту направил на окровавленный палец второго Младшего. «Ведь похож на меня, как близнец – никак не могу привыкнуть…».
Ранка затянулась, «близнец» вздохнул облегченно
– Ну, теперь-то уж точно самая малость осталась. Заклинания защиты выучишь, и будешь как новенький.
– От кого защищаться? Здесь же нет никого страшней ящериц.
– А ты тут всю жизнь бродить собираешься? Скоро к делу приступать.
– К какому делу?
– Не знаю, у каждого своё, – уклончиво ответил двойник.
– Давай свои заклинания.
– Вот это от демонов: страха, обиды, гнева. А это от искусителей: безделья, чевоугодия…
– Чрево-чего?
– Чего, чего – от обжорства, говорю!
– А, ну так бы и сразу, а то слова непонятные…
Младший заучил тексты-заклинания, и тут же применил одно – против лени. И как быстро пошёл! Только пятки сверкали.
– Вот мы и добрались до края поля. Видишь избушку? Сдается мне, что тебе туда.
– А ты?
– А мне обратно. Ну, чтобы ты стал целый и невредимый, а не раздвоенный, усёк?
– Хорошо, – ответил Младший, и направился к виднеющемуся впереди домику.
Хилый заборчик окружал его, и, что удивительно, в заборчике не было калитки. Как же выходят его обитатели?
– А никак, – подсказал двойник. – Обитатель тут один, и он не выходил с тех пор, как здесь появился.
– Настоящая избушка на курьих ножках, – пробормотал Младший, перемахнув через забор.
Дверь в домик открылась и на пороге появился Старший!
– Наконец-то ты, я уже заждался!
Младший страшно обрадовался:
– Ты куда пропал, я тебя потерял! – говорил он. – И мне кажется, мы здесь уже слишком долго – давай выбираться.
– Я не знаю как. И мне постоянно вспоминается надпись на станции метро: «Выхода нет».
– Но ты не забыл, что было написано мелом?
– Помню. Но я не могу найти это «рядом».
– А где ты искал?
– В библиотеке. Здесь отличная библиотека, смотри. Я нашёл пять тысяч заклинаний, чтобы закрыть игру и теперь по очереди их пробую.
– Пять тысяч заклинаний?! В голове младшего не умещалась такая цифра. – А не проще ли просто взять и выйти?
– Выход за пределы дома ничего не меняет.
– Ну… а если эскейп нажать, щёлкнуть крестик в правом верхнем?
– Для этого нужно находиться снаружи. Мы с тобой, конечно же, и там есть, но мысли-то наши здесь – внутри.
– Да, все до единой…
– Надо связаться с кем-то, кто может выключить компьютер или закрыть игру без сохранения. Хотя, постой! Control-Alt-Delete – вызовет перезагрузку. Нам нужно найти такое место в игровом поле, которое соответствовало бы сочетанию этих клавиш.
– А дальше что? На этом месте попрыгать?
– Найти для начала, а дальше – или душа, или тело, или ящерка какая подскажут. Кстати, Control-Alt-Delete – в переводе значит: удалить альтернативный контроль. Вот только – контроль чего?
– Ума, может?
– Идея хорошая, но боюсь, что, удалив его контроль, мы останемся здесь навсегда.
Братья выбрались из дома, лихо перемахнули через забор – благо, в виртуальном мире прыгать намного легче – и оказались на улице.
Время года сменилось: летнее изобилие обернулось цветущей весной. Колоски пробивались тоненькими стрелами, а вокруг яркими каплями солнца, цвели одуванчики.
– Хорошо-то как! – воскликнул Старший, сладко потягиваясь. – Вперёд, нас ждут великие дела! Предлагаю на этот раз идти по асфальту…
Совсем скоро дорога прямо-таки упёрлась в знакомое уже серое здание, зыбко мерцающее в воздухе.
– Где-то мы его уже видели.
– Мы же в нём! Это же «Паук»!
– Отлично, значит, нам второй раз внутрь!
Хлоп! Свет на минуту погас, затем снова включился, но так, что трудно было разобрать, светло вокруг или темно. Сплошной сумрак.
– Где мы?
– В паутине!
Индейцы сидели за соседними компьютерами в полутёмном зале игрового клуба и сосредоточенно тёрли глаза. Вокруг них полтора десятка ребят в возрасте от восьми до пятнадцати лет боролись с монстрами, созданными больным воображением Хозяина Зала.
Все вместе они воевали против единого, в разных обличиях, Зла. А Хозяин Зала получал с этого дивиденды. Кроме денег, которые дети оставляли ему в «реальном» мире, он подпитывался и их эмоциями. Кормил «силу мысли», направляя её, опять же – на создание новых виртуальных монстров. Ребята боролись, казалось бы, против них. Но какой отборной бранью сопровождалась борьба! Индейцы уже отвыкли от такого в Училище.
– Младший, попробуй объяснить им самое простое: скажи, что их ждут дома, напомни велосипеды, любимые сказки, бабушкины пирожки, – дал указания брату Старший, а сам направился прямиком к Хозяину Зала.
– Отключи машины, – сказал он.
– Что? Мальчик, тебе нужен ещё час игры? Плати деньги, – непонимающе ответил детина.
– Отключи машины, кому говорят!
Рядом появился Младший.
– Control-Alt-Delete-Control-Alt-Delete-Control-Alt-Delete , – думал он так, что в висках трещало.
– Control-Alt-Delete! – сказал Старший вслух, и пока Хозяин Зала соображал, набрал заветную комбинацию клавиш на главном компьютере.
Свет в клубе погас в третий раз. Очнувшийся детина пытался за уши выпроводить Индейцев вон.
– Слушай меня! – опять напомнило о себе тело Младшего, и без всякого предупреждения ударило детину кулаком в лоб.
Через секунду Индейцы были на улице.
 – Таааак, – братья огляделись.
Скоро дверь открылась ещё раз и оттуда гурьбой высыпали ребята.
– Что это было? – спрашивали они друг у друга.
– Может, короткое замыкание?
– Я чувствую себя как после мясорубки.
– А я как после соковыжималки.
– Больше к пауку не пойдём!
– Лучше искупаемся!
Ребята ушли.
– Мы сделали это! – воскликнул Младший. Мы победили Игру! И очистили клуб от Зла. Похоже, это и было главное на сегодня дело. Осталось только клад найти.
– Не успеем. Глянь на Солнце. В Училище, наверное, уже обыскались, – сказал Старший. – Пойдём.

***

Не так-то просто найти дорогу назад, если вперёд идёшь во тьме и с факелом.
– Сначала нужно вернуться на станцию, потом проехать одну остановку в вагоне, – проверял память Младший…
– Да, но как это сделать без денег? Там сейчас полно народу.
Вопрос отпал сам собой. На этот раз они не перепрыгивали через турникеты, а проползали под ними. Никто не заметил. Индейцы, если надо, могут быть невидимыми и двигаться без шума.
В вагоне братья уселись напротив девочки с большим надувным зайцем. Рядом, под рекламным постером с надписью: «Что ты выбираешь?», читала книгу её мама.
Младший покрепче прижал свой драгоценный пакет к груди. «Это мой клад, – думал он, – я его всё-таки нашёл, поскорее бы открыть…».
– Нам пора выходить, – сказал Старший.
Индейцы обменивались впечатлениями о Городе, в то время как их ноги сами искали дорогу к школе. Не такая уж сложная задача для ног. Вон на асфальте кусочки не до конца сгоревшей пакли…
Но чем ближе подходили к Училищу, тем тягостней становилось на душе. Скрепя сердце, братья ожидали нравоучений. Однако их встретили скорее с облегчением. Не ругали, но наказали Старшего. Видимо, потому что он – старший, а значит, отвечает за двоих. Весь следующий день он должен просидеть в классной комнате на пятом этаже учебного корпуса. Дверь не запиралась, но с него взяли Настоящее Индейское слово, изменить которому Старший не мог.
Младшему поручили приносить брату завтрак, обед и ужин. Но разговаривать друг с другом им запретили.
Откуда знать взрослым, что Индейцы легко общаются без слов!
И все-таки Старший скучал. Особенно утром. С тоской смотрел он из окна на Младшего, играющего внизу с Алисой. Он пытался вникнуть в суть их игры, но из окна пятого этажа сделать это ох как непросто.
Видно только, что они по очереди кидают друг другу мяч. Да, но почему же Алиса бросает его так, как будто это раскалённая головёшка? А Младший ловит и долго-долго дует на руки? Потом они говорят друг другу несколько слов, после которых мяч превращается в лёгкое пёрышко. Алиса бросает его, едва-едва касаясь пальчиками… Потом он становится тяжёлым увесистым валуном, который поднять может только Младший, и то с трудом. А в итоге оживает и превращается в котёнка. Теперь мячик не бросают, а бережно передают из рук в руки…
– Эх, как бы я хотел оказаться сейчас рядом с ними, – вздохнул Старший. Я бы рассказал, как сделать фейерверк в домашних условиях, как из фанеры вырезать боевой доспех, как, не сходя с площадки под этим окном, отправиться в кругосветное путешествие…
– Кстати, а почему бы мне и не оказаться сейчас с ними? Я же могу. Только вчера, на Вечернем Огне, Алисин папа говорил, что если сильно захотеть и как следует сконцентрироваться, то можно видеть, что происходит совсем в другом месте. А уж если там твой родной брат…
Да, но что значит сконцентрироваться? На этот месте объяснений они с Виталькой вчера как раз заснули. Ну что ж придётся догадываться самому. Старший закрыл глаза, и стал изо всех сил думать про Младшего.


8. МАЛЕНЬКИЙ ЛЕКАРЬ


Младший в этот момент как раз думал, чем ещё может стать мячик. Не замечая, что делает, он уселся на него, словно на маленький стул.
– Стульчик! Мячик п-п-охож на ст-т-ульчик, – помогла ему Алиса. – Кидай мне его скорее!
– Я что – разбойник, в девочек стульями кидаться? Алиса, скажи лучше, почему ты заикаешься?
– П-п-росто… К-к-огда была маленькая, т-то не заик-к-калась.
Младший встрепенулся:
– А когда в первый раз с тобой случилось это?
– З-з-зачем тебе?
– Читал! Про то, что если вернуться в тот момент, когда заболел, и исправить там кое-что, то можно не заболеть!
– К-как это вернуться? Ты что к-колдун?
– Нет, я – Индеец, и меня здесь нет вообще, – Младший потихоньку начинал вскипать. – Алиса! Ты сосредоточься, вспомни, пожалуйста, когда в первый раз ты стала… заикаться.
– Вот, садись на стульчик, – Младший катнул ей мячик, а сам уселся рядом на траву.
– Да, вспомнила когда в первый раз…В детском саду. Нас фотографируют. Ус-с-саживают на один и тот же стул, причёсывают одной и т-той же рас-счёской и п-п-протягивают одну и ту же куклу – рыжую, нек-красивую. Держать её надо только так, как сказали, а не иначе. А я н-не хочу её держать.
– А о кукле подумала?! Ей же приятно, когда ты берёшь её на руки!
– Я? Её там всем на руки берут.
– Да если бы каждый из вас взял её как котёнка, она бы точно ожила. И стала бы красивой. Красивой и рыжей. Как наш рыжий Толя.
– Х-х-хорошо, возьму ккак котёнка.
Девочка улыбнулась, но через минуту опять стала грустной.
– Индеец, я вспомнила ещё. Это ччерез несколько дней п-ппосле куклы. Длинный серый коридор и много-ммного больных детей с родителями. Мои пплачут. Из-за меня…
Младший живо представил себе унылый серый коридор, и ему стало также плохо, как и Алисе. «Ещё чуть-чуть и мы вместе будем заикаться, – подумал Индеец, – надо срочно что-то делать. Что-то, чтобы слова появлялись легко…».
В этот момент Старший ощутил неясную тревогу. То ли за себя, то ли за брата, то ли за маму с папой, то ли за всех людей вообще… Ощущение было неуловимым, на него легко можно было не обратить внимания. Но… оно не исчезало.
Старший посмотрел в окно. Брат уже не играл с Алисой, а сидел рядом с ней, обхватив голову руками. Девочка тоже не выглядела весёлой.
– Похоже, у них неприятности, – пробормотал Старший и стал как можно громче думать… о шаре.
Это была их с Младшим тайна. Когда на улице холодало, они представляли себя в тёплом, летнем шаре, а когда, наоборот, жарило солнце, забирались в прохладное шарообразное облако.
– Стой, Алиса, я придумал! – воскликнул Младший. – Попробуй вспомнить своё самое-самое спокойное воспоминание.
Девочка молчала, а голубоглазый Индеец проживал одну картинку за другой. Это странно, потому что ни одного примера она не приводила, всматриваясь во что-то невидимое на зелёной траве.
– Нашла. Это з-здесь, у нас в школе, я на плоту… когда прибой, и запах соли…
Младший вздрогнул: слишком похоже. И у него с корабликом и Морем теперь очень много связано.
– И чайка…
– Вот! Теперь из всего, что видишь, слепи шар, такой, чтоб внутри пустой был…
– Шар?
– Ну да, представь себе большой шар. Главное из чего-то такого, что было тогда. Синее, солнечное – какое ещё? Да вон же оно – пошли к берегу!
– Готово! Я п-придумала шар. Большой п-переливающийся. Оранжевый!
– Теперь влезай в него.
– Как влезай? Ой, он исчез.
– Ну вот так, смотри: Младший взял Алису за руку и с ней вместе шагнул в большой Индейский шар. Тот, в который они часто забирались с братом.
– О! Получилось! – засмеялась Алиса, оглядываясь. Это же мой шарик – оранжевый – переливается.
– Да, а по-моему, он зелёный и немного перламутровый, – сказал Младший..
– А вот тут, вот тут, видишь, жёлтый замочек – как в палатке. – Вжик, раскрыт шарик, вжик – закрыт, – Алиса то открывала, то закрывала глаза…
– Самое главное, что теперь, когда ты в шаре, язык твой будет легко подвешен. Как у меня, смотри: А-А-А-а, – Младший высунул язык как лопату.
– Индеец, пошли прямо в нём по берегу погуляем?
– Пошли…
Алиса шла, крепко держа Младшего за руку, и с каждым шагом распрямлялась. Как листик, довольно долго пролежавший в кулаке, но не успевший ещё засохнуть. Младший с замиранием наблюдал за тем, что происходит.
Она двигалась медленно, останавливалась, как будто вспоминая что-то. Слегка раскачивалась, как на корабле. – Это плот, – догадался Индеец… А девочка вела его дальше…
Вдруг у них за спиной раздались звучные аплодисменты.
– С восхождением вас, – сказал откуда-то взявшейся Старший. Его наказание закончилось.
– Вокруг вас всё сияет… Это навсегда теперь, – сказал он Алисе.
Тут он заметил, что и сам светится. И Младший тоже. И мячик. И их излюбленный теннисный корт... Что-то поменялось в природе…
– И щебет без запиночки тоже навсегда! – радостно добавил Младший.
Алиса и впрямь болтала без умолку:
– Вы знаете, что завтра занятия начинаются? А вы знаете, что все мы будем в одном классе? Мой папа говорит, что это для того, чтобы старшие учили младших, а наставники могли отдыхать.
Индейцы засмеялись. Им уже объясняли эту систему. Взаимное обучение, при котором знания сжимаются как снежок перед снежным боем. В этот снежок за 1-2 года можно вместить весь школьный курс.
– А вы знаете, что сначала у нас будет биология, и что начинаться она будет всегда в живом уголке. Там черепахи, рыбы, кролики…
– Тихо, тихо, Алиса, – остановил её Старший, – не рассказывай нам все тайны разом. Пойдём лучше глазами на них посмотрим?
Кроме черепах и кроликов, в живом уголке жили обезьянки. Индейцы решили обязательно заметить момент, когда они начнут превращаться в людей…
– Наверное, это произойдёт к концу учебного года, – выдвинул версию Младший


9. МАТЕМАТИКА, МУЗЫКА, ЙОГА


– Захватите с собой ласты, маски, трубки, плавки. Урок будет проходить – в море, – сообщила ребятам биолог Елена Владимировна.
– Ух ты! – воскликнул Младший. Он не ожидал…
В прежней школе начало года знаменовалось белой рубашкой с галстуком, чёрными брюками и неизменным букетом в руках. Он ничего не имел против букетов. Однажды два месяца не ел обедов, чтобы купить маме цветы… Но не по расписанию же!
То ли дело здесь! Никаких галстуков и белых рубашек. И вообще –
 биология – в Море!
Подойдя утром к берегу, Индейцы увидели тему урока, написанную палочкой на влажном песке. «Обитатели глубин», – прочитал вслух Младший.
– Здравствуйте, начинаем урок, – поприветствовала ребят Наставница, облачённая в самый настоящий костюм водолаза.
– Первое задание: доплыть вон до того волнореза, – Елена Владимировна указала рукой на выступающий в море бетонный пирс.
– Метров двести будет, – прикинули расстояние Индейцы.
– Есть среди вас кто-нибудь, кто не умеет плавать? – перехватила их взгляд Наставница.
Таких в Училище не нашлось.
– Тогда вперёд!
Ребята не заставили себя ждать. Елена Владимировна зашла в воду последней.
Добравшись до волнореза, ребята присвистнули от удивления: настоящая учебная аудитория! Только вместо стульев пенопластовые валики.
Елена Владимировна достала из внутреннего кармана костюма завёрнутые в полиэтилен схемы и карты с изображениями глубоководных рыб. Урок начался.
– Теперь давайте посмотрим на одну из обитательниц глубин в естественной для неё среде, – сказала Наставница, когда содержимое наглядных пособий было усвоено.
Она первая окунулась в морскую пучину и через минуту вынырнула из воды с прозрачной медузой в руке.
– Смотрите, у неё тоже есть глаз. Достаточно сложно устроенный – похожий на наш – только она не способна им видеть, – говорила Елена Владимировна. – Точно также калькулятор, или счёты с костяшками, не могут воспользоваться модемом для подключения к сети. Свой глаз, медуза использует лишь для выяснения освещённости мира. Много света – значит, близко солнце и можно сгореть. Мало света – значит глубоко, и можно быть раздавленной толщей воды.
– Но, похоже, и среди медуз есть те, кто влюбляется в Солнце, – сказал Младший, подобравшись поближе к блаженно распластавшемуся у самой поверхности живому экспонату.
Он уложил уставшую уже медузу к себе на ладошку, и стал преданно вглядываться ей в глаз.
– Брось! Вдруг это медуза Горгона, и от её взгляда ты превратишься в камень! – посоветовал добрый Толя.
– Это не Горгона. Это кисель глазастый. Глаз есть, а соображения нету, почти как у наших обезьянок: ум вроде имеется, но что с ним делать они не знают, – отозвался Младший.
– Может быть, и у нас есть такой инструмент? Нужный для чего-то большего, а для чего, мы не можем пока понять… – спросил Старший. Может быть, и мы как эта медуза…
– Отлично! Молодцы! – хлопнула в ладоши Елена Владимировна. К этому я и хотела вас подвести. – А теперь выбирайтесь на берег, сушитесь, и отправляйтесь на математику.

***

Математик ввёл Индейцев в замешательство.
– Нет плюсов, нет минусов, есть только ноль – горячился он у доски. А сам в это время рисовал координатную ось и по левую и по правую сторону от волшебной точки.
– Нет прошлого, нет будущего – есть только сейчас, – говорил он, превращая координатную ось в линию времени.
– Как же нет, когда Вы сами рисуете…, – попробовал возразить Старший. – И ещё я помню, что было вчера, и могу предположить, что будет завтра.
– А разве Вы не видите, что все это уже есть вот здесь, в точке ноль – также как в зёрнышке содержится всё растение? – продолжал запутывать математик. – Однако вернёмся к нашим нолям: встречались ли вы с понятием «Ноль Абсолютный»?
– Это когда вода замерзает? – с умным видом уточнил Младший.
– Нет, это та температура, при которой материя перестаёт отдавать, энергию, сколько бы мы не морозили её дальше. При абсолютном нуле наступает состояние сверхпроводимости. Металлы не оказывают никакого сопротивления электромагнитным волнам. А пси-волны головного мозга имеют такую же электромагнитную природу.
– Значит, человек тоже может быть сверхпроводим? Значит, если убрать сопротивление, то я смогу быть проводником для волн? Но каких волн? Чьих волн? – Младший разволновался не на шутку.
– Моих, например, – предложил Старший.
– Или моих. Сейчас это актуальнее, – откликнулся математик. – А пока запишите тему: «Рациональные и иррациональные числа»…


***

Следующим уроком шла музыка. Вёл её директор. В знакомой уже, увитой виноградом беседке.
Он долго говорил о важности концентрации внимания, а потом перешёл непосредственно к практике:
– Сконцентрируйтесь, вслушайтесь, закройте глаза, чтобы не отвлекаться на видимое…
Шум волн, рокот моторной лодки, отдалённый, смешанный звук голосов, стрёкот цикад, пение птицы на соседней ветке, и… стук собственного сердца.
Кирилл Юрьич тихонько включил медиа-плеер. Так музыку Индейцы ещё не слушали. Она погружала, обволакивала. Ребята расслабились, и стали её… смотреть. Звуки не просто имели форму – они говорили.
У Младшего перед глазами было Море. Он плескался в нём, разбрызгивая разноцветных медуз.
Старший в это время мысленно спускался в тёмный, сырой и спокойный грот. Холодные серые стены его были испещрены едва заметным рисунком. Грот плавно переходил в тоннель, который заканчивался просторной залой. В центре её стоял стол с расставленными по нему чуть мерцающими амулетами и фигурками древних животных.
Внимание Индейца привлекло зеркало, ручка которого была обмотана тесьмой из странного, пластичного металла, который быстро нагревался от тепла человеческого тела. Блестящая, полированная поверхность зеркала, казалось, перенимала заряд. По ней побежала лёгкая рябь и зеркало сделалось полупрозрачным. Старший Индеец почувствовал, что проваливается в пустоту.
Казалось, его накрыло мощной звуковой волной, и потащило куда-то вниз и назад. Он опять был в пещере. Но сейчас она казалась просторной, светлой и обжитой.
Намертво закреплённые факелы освещали многочисленные изображения крылатых людей на стенах. Их лица портил недобрый оскал, но глаза – большие и яркие – казались необычайно приветливыми. Из-за плеч поднимались сильные перепончатые крылья…
Старший сделал осторожный шаг вперёд. Но голос Кирилл Юрьича вернул его в беседку:
– Будьте внимательны, сконцентрируйтесь, вслушайтесь, – говорил он, не догадываясь, что как раз этими словами помешал Старшему.
Вдруг звук стал расти не только из колонок – сзади, сбоку – отовсюду. Один звучонок вертелся возле Младшего, выделывая забавные пируэты. Второй двигался прямо на него пульсацией света. Младшему казалось, что он может дотронуться до него рукой. Возле Старшего в этот момент что-то мерцало – вихрем, смерчем, круговоротом…
Но ощущение быстро терялось. Одна посторонняя мысль, и музыка делалась самой обычной. Не помогали и настойчивые советы Кирилл Юрьича удерживать состояние. Долго удерживать его ребята ещё не могли.
– Однако замечательно для первого раза, – похвалил их директор. – Завтра сами попробуете создавать звук. В школе есть несколько электронных синтезаторов, если не будет дождя, подключим их прямо в беседке.

***

– Дааа, – сказал Младший после музыки. И это было единственное, что он сказал.
Следующей по списку шла йога. Она совсем не походила на физкультуру в обычной школе. Здесь физические упражнения соединялись с нефизическими, а преподаватель – Алисин папа – входил в класс на руках. Да, да, кверху ботинками. Он говорил, что таким образом даёт отдохнуть позвоночнику, на который в обычном положении постоянно давит вес тела. Хотя веса-то у его тела как раз и не было. Он был весьма невесомый йог.
На первом же уроке он показал ребятам позу павлина, который собирается клюнуть зёрнышко с земли.
Всё тело при этом зависает в воздухе, параллельно полу. И держится только на локтях. Мальчишки попробовали повторить, но то и дело утыкались носами в пол – «клевали зёрнышки». Йог заботливо подстилал им подушечки.
– С первого раза «Павлин» редко у кого получается, – сказал он. – Но «Поцелуй колен» должен получиться у вас уже сегодня.
«Поцелуй колен» – это компактная складочка вдвое. Ноги вытянуты, рёбра лежат на бёдрах, а кисти рук схватывают большие пальцы ног. Братья Индейцы – и так не очень большие, сложившись, стали совсем маленькими – хоть сейчас в чемодан.
А йог всё говорил. О том, что эта поза вырабатывает правильную осанку, предупреждает сахарную болезнь и болезни пищеварения. Но ребята не слушали: они то складывались, то раскладывались, то, сложившись, пробовали петь…
Потом Наставник стал учить их принимать такое положение в пространстве, при котором внешняя нагрузка как нагрузка не воспринимается.
– Главное при этом сориентировать все части тела под определённым углом друг к другу, – говорил он. – В таком положении даже хрупкая девушка сможет сдерживать натиск пятерых здоровенных мужчин. Попробуем?
Сначала отработали в парах, а потом вызвали Алису – самую маленькую – в центр зала, и на её худенькую, вытянутую вперёд ладошку мальчишки надавили своими ручищами… впятером! Алиса выстояла.
– Ничего себе… – сопел Младший, пытаясь столкнуть девочку с места. Она что, сильнее меня?!
– Дело не в силе. А ну-ка попробуй ты, – сказал йог. Младший тут же принял нужную позицию, и Наставник вместе с рыжим Толей и Старшим Индейцем не смогли сдвинуть его с места.
 – Таак, пробормотал, Младший. Мне срочно нужно выйти.
Он не верил. Ему необходимо было попробовать ещё один раз. До сих пор Старший Старший был сильнее, а сейчас… Младший подошёл к закрытой на ключ двери запасного выхода, встал в только что выученную позицию, и… хрясь! Дверь проломилась.
На звук прибежали остальные новоиспечённые «йоги».
Младший стоял красный, как варёный рак. Пауза затягивалась. Её хватило как раз на то, чтобы он успел понять значение слов: «хотел провалиться сквозь землю»…
Вдруг кто-то из ребят, не сдержавшись, покатился со смеху. Другие подхватили. И через секунду уже весь класс хохотал. Улыбнулся и Младший, правда, кривенько у него получилось.
– Простите. Я не хотел. Я починю эту дверь, сегодня же вечером.
– Знающий йогу – не демонстрирует йогу, – сказал Наставник.
И перед вами один из ответов на вопрос «почему». Есть и другие. Попробуйте найти их до следующего занятия.
– Скажите, а можно принять такое положение души, при котором нагрузка как нагрузка не воспринимается? И… И не будет ли это состояние похоже на состояние сверхпроводимости металла? – спросил Старший, когда все уже собрались расходиться.
– Именно! Очень близко. Только настоящая сверхпроводимость наступает при абсолютном нуле эмоций, желаний, чувств и даже мыслей.
– Это же смерть!
– Нет, это Жизнь. Открытая для всего Нового. – А законы физики, да, универсальны.

***

– Если он такой умный, почему Алиса так долго заикалась? – спросил брата после урока Младший.
– Я думаю, что учителям всегда времени не хватает на своих детей. Мы вот тоже с тобой не дипломаты. И по-монгольски не больно-то разговариваем. По-индейски всё больше. – Кстати, я научился на велосипеде кататься, как индейский йог! – похвастался вдруг Старший.
– Как это? – тут же загорелся Младший.
– Очень просто. Без рук.
– А как же без рук управлять??
– Легко! Отклоняйся вправо, если хочешь поехать вправо, а если надо влево, то делай наоборот. И веди велосипед ровно, по возможности, иначе быстро потеряешь силы. Все остальное так же как в жизни: сильно разогнался – тормози, тормозишь – разгоняйся.
Младший устал слушать, и поехал пробовать… по большому кругу.
– Могу!!! – закричал он, вернувшись. Только без рук разгоняться неудобно. Я педали не кручу, а сам замираю, оживаю только чувствами. Ты не знаешь, какой орган чувств отвечает… за восторг?
– Да... есть такой орган. Огромный, величиной с мир. Каждой
клеткой его в такие моменты чувствую.
– Клеткой Мира? – Младший засмеялся.
– Да, я и есть, наверное, клетка.
– И я тоже! Я – клетка Мира! А что? Мне нравится. Жаль только, что я в гору без рук не научился ездить. Некоторые вон умеют. И скорость при этом набирают, и высоту.
И тут они вместе поехали в гору. Младший – вцепившись руками в руль, и Старший – спокойно сложив их у себя за спиной. На следующем повороте Младший чуть не слетел с велика. Не вписался в поворот на скорости. Но не слетел! Удержался. Потому что Индеец

***

Так со скоростью летящего с горы велосипеда промчались две учебные недели. Днём Индейцам некогда было оглянуться, а вечером они никак не могли вспомнить всё по порядку, потому что столько было всего!
Однажды объявили общий сбор.
– Завтра в горы идём, – сказал Кирилл Юрьич. – Распределяю обязанности…
Индейцам он поручил быть замыкающими, и костровыми заодно.
 – Известное дело, впереди на маршруте всегда идут дети, собаки, больные собаки, а слоны идут в конце, – подшучивал рыжий Толя.
Он говорил правду. Замыкающий отвечает за всех, кто идёт впереди.
– Это они нас к дисциплине приучают, – раскусил замысел Наставников Старший. – Но мы и не собирались нарушать её в горах.



10. ПЕЩЕРА МЕЧТА


Утром вышли с первыми лучами Солнца. Тоненькая вереница учеников и Наставников среди огромной, доброй, созревшей тайги – спектакля Ранней Осени…
 Шли, шли, шли, шли. Гуськом – друг за дружкой. По сторонам некогда было смотреть – только под ноги. Только б не поскользнуться на мокрых камнях и корнях, которые лес подкладывал под ноги, только бы не упасть. Лес не злился: зачем ему злиться такому большому? Просто играл.
 «Но почему мне вдруг стало так легко? – подумал Младший. – Наверное, потому, что я иду след в след за Толей. И даже смотрю его глазами. Ему, а не себе под ноги смотрю».
– Толя, а Толя, ты знаешь, что я на твоей силе в гору иду! Только она у тебя не убывает почему-то, а, наоборот, прибавляется.
– Не выдумывай! Ты сам идёшь, но уже не боишься свалиться. А когда боишься, то трудно. Страх – самая тяжёлая ноша.
– Но и я и перестал бояться, потому что ты за меня под ноги смотришь, а я пока по сторонам…
– В следующий раз первыми пойдём, чтоб проверить…– сказал Старший. Он был самым-самым замыкающим.
– Посмотрите лучше, сколько вокруг всего Нового, – воскликнул Младший. – Лес так и рвётся с нами поболтать. Если прислушаться, можно различить его голос. У леса много голосов…
Звенят бабочки, сверчки, стебельки, облачки; и еще кто-то – громко-прегромко. Оп – водопадище!
Индейцы побежали вперёд, перестав быть замыкающими. Весь строй рассыпался. С высоты, с гладких желтовато-бежевых скал летел искрящейся поток чистоты и прозрачности. Если смотреть на него долго-долго, то кажется, что движется не он, а скалы. Всё вокруг приходит в движение: и камни, и деревья, и облака…
– Эй, стой на ногах крепче, – привёл Младшего в чувства рыжий Толя.
– А… А купаться здесь можно? – спросил Младший, очнувшись.
– Здесь не получится, – ответил директор. Напор воды настолько сильный, что сразу же снесёт вниз. По воде к скале никак не подобраться, но если мы спустимся чуть-чуть ниже… – директор перекрикивал шум воды.
– Что там?
– Там будет второй порог и рядом тихая заводь.
– Пойдём туда?
– Да, там и отдохнём.

Вот и заводь – бирюзовая чаша с живой водой. И листики кленовые в ней как золотые рыбки. Пили воду из сложенных рук, запоминали...
 Индейцы бросили в заводь монетки, чтобы вернуться. Монетки блестят на дне – как солнышки. Может быть, они и есть окошки, сквозь которые пробивается Солнце? Здесь оно – солнечное сплетение. Солнечное Сплетение Земли.

Потом все, кто хотел, стали купаться. И директор тоже. И Елена Владимировна. Индейцы прыгнули в воду и закричали. Она прозрачная и колючая, точно газировка. Тысячи иголочек забегали по коже. Не больно, скорее приятно. Нескольких минут хватило, чтобы наполнить летучестью тело. А Наставники – те даже будто помолодели… Все наполнились силой, и дальнейший путь показался необычайно радостным и лёгким.

Во время привалов и коротеньких остановок-передышек Кирилл Юрьич рассказывал ребятам легенды о здешних местах.
– Говорят, в незапамятные времена здесь жили летающие люди. Они назвали гору – «Камни, насыпанные Богом». Никто из ныне живущих не знает, как звучало это слово на их языке. Да и был ли этот язык, и были ли крылатые люди на самом деле…
– Были! – уверенно сказал Старший, но осёкся, поймав вопросительный взгляд директора. У Старшего не было никаких оснований утверждать, кроме обрывочных видений на первом уроке музыки…
Вдруг радостный крик: «Ура! Мы покорители гор!», – раздался откуда-то сверху.
– Хе-е-йо-о-о!!! – отозвались Индейцы-замыкающие.
С вершины видно всё: и Небо, и Море, и Город. А Младший вдруг увидел себя, и свои страхи, и то, какие они – страхи – маленькие. Как листик, который растёт на ветке, которая растёт на дереве, которое стоит на утёсе, который рождён от горячего камня. А камни насыпаны Богом, и помнят мудрость его.
– Камни образуют горы, а горы образуют волны. Целые цунами гор, –
Старший положил руку брату на плечо. – Горы – это самые плотные волны, а солнечные блики – самые не… Солнечные волны текут быстрее, а горные – медленнее. Ещё промежуточные есть. Например, огонь…
– Огонь – это полезные волны. На них можно еду готовить, – отозвался Младший. – Мы костровые сегодня, ты не забыл?
– А-а-а-а… – протянул Старший неохотно. Он сидел у самого обрыва, свесив ноги в пустоту. Индейцы любят высоту. Говорят, до сих пор в Америке на строительство небоскрёбов приглашают краснокожих… Они не знают, что значит бояться.
Однако чувство ответственности, усиленное голодом, возобладало. Братья решили сварганить тушёную картошку в большом, до блеска начищенном походном котле.
Костёр развели быстро, а вот с овощами пришлось помучаться. От лука у Индейцев сильно щипало глаза, и на помощь пришла Алиса. Когда в котле забулькало, заклокотало… да так, что картофелины стали вылетать наружу, словно пушечные ядра, Старший бросил в котёл грибы. Их девочки собирали по пути. А отделять съедобные от несъедобных помогала Елена Владимировна. Оставались мелочи: посолить, поперчить и разлить по чашкам.
Вдруг нечеловеческий крик: «А-А-А-А-А…», – огласил вершину. Младший Индеец волчком закрутился на месте.
– Что? Что случилось? – подбежали к нему брат и Елена Владимировна.
Младший одновременно открыл рот и ладошку, в которой сжимал стручок красного перца. Из глаз его лились слёзы.
Старший чуть не поперхнулся со смеху и протянул Младшему пластиковую бутылку с водой из водопада.
– Уф, – отфыркивался Младший. – Я хотел проверить, сколько его, перца этого, надо бросать…

И вот наконец-то ароматную, пахнущую дымком еду разлили по чашкам. Она оказалась такой вкусной, что ребят за уши оттащить невозможно было. Индейцев тут же прозвали создателями пищи богов. Братья засмущались:
– На горной вершине любая еда вкусная, – сказал Старший. – К тому же нам помогала Алиса.
– А вон, смотрите, ещё вершина! – Младший указал рукой на запад.
– Да. Её имя Многоликая. Если обойти скалу по периметру, то можно увидеть сто вырезанных из камня лиц, – сказал директор.
– Лики богов?
– Должно быть. Но сегодня мы посмотреть её не успеем. Кстати, нужно торопиться. Здесь чуть ниже по склону есть пещера Мечта. Пещера сквозная. Существует поверье: у тех, кто пройдёт её всю и выйдет на противоположной стороне сопки, мечта обязательно сбудется.
– Правда?! Так чего же мы сидим? – воскликнул Младший. – Айда собираться!
Дойдя до пещеры, ребята все как один полезли внутрь. За ними – Наставники.
– Теперь помолчим немного, выключите фонарики, – тихо попросил Кирилл Юрьевич.
Своды первого зала пещеры в форме идеального купола отражали и усиливали звук.
– Она не любит электричества…
Фонарики потухли.
Тишина и Темнота заполнили каждый миллиметр пространства. Тишина и Темнота были здесь у себя дома. Соединяясь вместе, они рождали безусловный, безмятежный покой. Покой и защищённость. Индейцы старались как можно тише дышать. Они сидели плечом к плечу, прижавшись спинами к прохладному камню. Вдруг раздался шорох и хлопанье крыльев. Братья вздрогнули.
– Не бойтесь, это летучая мышь, – успокоил их директор.
В любое другое время Младший бросился бы на разведку. Что за диковинный зверь летучая мышь!
Но не сейчас. Не здесь. Что-то случилось. Что-то изменилось в мире. Изменилось раз и навсегда. Младший не знал, когда и почему это произошло. Кажется, пёрышко… Белое невесомое пёрышко упало ему на плечо, и всё перевернулось. Громко-громко стукнуло сердце.

– Пора! – сказал Кирилл Юрьевич и включил фонарик. – Дальше вы пойдёте одни. Мы с Еленой Владимировной будем ждать вас у выхода с другой стороны. Тоннель длинный и непростой. Кто пойдёт первым?
– Я поведу, – сказал Старший. Он был уверен, что здесь уже не в первый раз. Стол резного дерева с амулетами, изображения летающих людей… Он должен их найти. Он должен посмотреть в зеркало.
– Да сопутствует вам Удача! – сказал директор.
Пещера была тесная, мокрая. Младший робел, но не подавал виду.
Сначала они могли идти в полный рост. Но чем дальше, тем уже становился проход. И вот они уже ползут на четвереньках, а коридор продолжает сужаться. Старший совсем лёг на мокрые камни и пополз по-пластунски.
– Стой, стой, подожди, Катя застряла, – передали ему по цепочке.
– Что делать? – заволновался Старший. Он знал, что головой отвечает за всех, кто идёт за ним.
Пока он лихорадочно соображал, рыжий Толя решил проблему сам. Он крикнул девочке, что сейчас ей пятку подожжёт, и угрожающе щёлкнул зажигалкой. Второй раз повторять было не нужно. Полненькая Катя рыбкой проскользнула сквозь узкое отверстие.
Кто-то из ребят засмеялся, но на него цыкнули со всех сторон. Не время!
Свет фонариков метался по скользким оплывшим стенам, отбрасывая странные тени.
– Крылатый человек! – воскликнул Младший.
– Где? – повернулся к нему Старший. Он искал, непрерывно искал следы его присутствия.
– Вон на стене, – шёпотом ответил брат.
Старший вздрогнул. На влажной, коричневой стене пещеры отчётливо проступала тень крылатого человека, висящего вниз головой. Крылья его были сложены, а лицо покрывала густая шерсть.
– Тьфу ты! Это же тень летучей мыши. А вон и она сама, – Старший посветил на зверюгу фонариком. Она зашевелилась, захлопала крыльями и улетела в самый тёмный угол коридора.
По цепочке пронеслась волна ропота.
– Скоро уже? – всхлипнула Алиса. – Я боюсь.
Старший, ничего не ответив, пополз вперёд. Он не знал, что сказать. Он не знал, скоро ли выход. Может быть, они вообще идут не туда. Дважды тоннель раздваивался и дважды из под ног у Старшего выскальзывала маленькая ящерка, сквозь полупрозрачную кожу которой можно было разглядеть сеточку кровеносных сосудов. Ящерка поворачивала каждый раз направо, и Старший шёл за ней. Другого ориентира у него не было.
Вдруг на стене одной высокой и просторной галереи Старший заметил отпечатки многочисленных рук.
– Стоп! Посмотрите! – сказал он ребятам.
– Что это? – спросил Младший.
– Не знаю…
Младший приложил свою ладошку к изображению, и по размеру они в точности совпали. То же стали делать и другие. Каждый искал руку, размером со свою. И каждый находил.
– Здесь нет других изображений? – спросил Старший, шаря лучом фонарика по стенам.
– Не видел… – отозвался Младший.
– Тогда идём дальше.
Воздух становился всё свежее, тоннель всё шире и шире.
– Кажется, выбрались…
И тут опять над головой заклокотало, зашумело, захлопало крыльями.
– Мама…! – закричал Младший.
– Не бойся, это голуби.
– Голуби?! Они же там, где люди, живут…
– Смотри. Только не спугни их…
На каменном настиле, возле самого выхода в уютном гнезде сидели нахохлившись два белых голубя. С голубятами!
– Какие затворники, забрались в пещеру…
– Тихо!
Совсем-совсем рядом раздались голоса Наставников.
Вышли. Под горой прошли. По природному нерукотворному тоннелю!
Казалось, провели внутри совсем немного времени, но Солнце уже далеко укатилось на запад.
– В пещерах время по-другому идёт, – пояснил директор. – Если находиться там долго, то организм перестраивается на 48-часовой суточный ритм. Дыхание и другие процессы в теле замедляются. Говорят, однажды семеро юношей пробыли в пещере 170 лет, и вышли, ничуть не изменившись…

***

– Как будто заново родился, – с наслаждением вдыхал свежий воздух Старший. – Очень необычно чувствую себя. И Солнце кажется таким необычным, и трава, и ветер…
– Руки видели? – с улыбкой спросил его Кирилл Юрьич.
– Да. Откуда они?
– С давних времён здесь проводили обряд превращения мальчиков в воинов. Это отпечатки их ладоней.
– Мы теперь – воины?!
Директор не ответил.
Спускались к Училищу молча. Покой и торжественность читались на лицах ребят.
– Видели б вы себя сейчас – кивнула им Елена Владимировна. И Старший снова вспомнил о зеркале. Кого? Кого он должен был в нём увидеть?

– Младший, есть идея. – Сказал он вечером, когда брат уже почти уснул. – Завтра нет занятий, пойдём плот делать?
– Готов… – отозвался Младший сквозь сон.
– И я расскажу тебе что-то Важное, – тихо добавил Старший.
Сон Младшего как рукой сняло. Полночи он ворочался с боку на бок, представляя, каким будет следующий день.


11. НА ПЛОТУ ЗА ЧУДО-ЮДОМ


Восход Солнца братья встречали на берегу. Это был ритуал. Непременный. Ежедневный. Они не договаривались заранее, не заводили будильник, не вносили ранний подъём в «список важных дел на завтра»… Индейцы встречали Солнце! И это было так же естественно, как дышать.
На расстоянии чуть меньше километра от берега виднелся Остров – тот, на который в самый первый день обратил внимание Старший. Наставники говорили, что Остров – необитаемый. Да и кому там жить – он же всего двести шагов в диаметре. Но Индейцы подозревали, что это неправда. Что Остров кишмя кишит дикими зверями и аборигенами. Может даже, там живут их соплеменники…
– Будем плот делать? – спросил Младший
– Да.
– И Поплывём на Остров?
– Да.
– Хейо!!! – обрадовался Младший. – Тогда давай разукрасимся? Я придумал набедренную повязку из папоротника!
Старший посмотрел на брата с удивлением. Он был непривычно строг и серьёзен сегодня. Говорил отрывисто, шагал быстро, лишних движений не совершал. Всем своим видом подчёркивал важность момента, на вопросы Младшего не отвечал. Да Младший и не допытывался – поумнел уже. «Кто знает, что в голове у шамана?», – бормотал он. Но вопросы не давали покоя…
Во-первых, Младший заметил, что с неба пропала звезда. Интересно, куда она делась? Во-вторых, когда же, наконец, они вернутся домой, или к ним приедут родители – он соскучился уже по маме с папой. В-третьих, что это за Училище такое: учебников нет, уроки то в воде, то в воздухе. Несколько домиков на поляне, Лес вокруг, Море, Горы… Старший, правда, не раз говорил, что они-то и есть настоящие Учителя, и что Младший просто не замечает занятий. Но как это всё понять?! Голова Индейца плохо справлялась с такими сложными вопросами, должно быть, поэтому так хорошо работалось руками.
Меньше чем через три часа плот был готов. Звонкий, прочный, легко и быстро управляемый.
– Ну что, пора отправляться? – спросил Старший.
– Погоди, надо удочки сделать, чтобы рыбу ловить и уху варить – прям на Острове!
– Дело говоришь.
Братья быстро срезали и очистили от кожицы два тонких, гибких прутика. Раздобыли моток лески в гараже и смастерили крючки из иголочек, которые в большом количестве водились у Алисы. Поплавки решили по пути сварганить – из буйков, которыми огорожен пляж Училища.
– Ни на что, кроме поплавков, они всё равно не годятся. Тоже мне, ограждения, – смеялся Старший.
– А на что рыбу ловить? – перебил его брат.
– На червяков, конечно. Или на змей. Червяки – это маленькие змеи, а змеи – это большие червяки…
– Брр, тебе бы всё шутить, – вздрогнул Младший. Он змей боялся.
– Ты что, трусишь? Ты Индеец или кто? Пойдём копать. Маленьких. Больших не тронем.

***

И вот, наконец, всё было готово!
Братья шагнули на плот и отчалили.
Младший отталкивался шестом от берега, а Старший в это время выбирал направление.
– Ветер попутный, – заметил Младший.
– Природа нам помогает, – отозвался Старший.
– Да… ей, похоже, не всё равно.
– Всё равно ей только тогда, когда нам самим всё равно. Всё равно делать это или нет. Вот, например, природе совершенно наплевать, какую оценку я получу за диктант в Училище. Но она очень сопротивлялась нашей с тобой прошлогодней попытке сигануть с пятиэтажки с воздушным змеем, вместо парашюта.
– Помнится, тогда целую неделю лил дождь и был совершенно непопутный ветер.

Сегодня ветер сопутствовал. И Море встречало приветливо. Двигались по солнечной дорожке, сияющей на воде. Солнечные блики, Солнечные зайцы, Солнечные звёздочки танцевали на спинах покладистых волн. Плот с ласковым плеском скользил с одной из них на другую… Все тише, все ярче, все звонче становилось вокруг.
– Ну вот я и рассказал тебе Важное, – произнес Старший, растянувшись на прогретых лучами брёвнах… Сегодня он сам сделал плот – из крепко связанных бревен. Он сделал его сам.
– Да уж, «рассказал», молчишь всё время, – буркнул Младший, но скорее уже по привычке. Он сосредоточенно всматривался в движение одуванчикового парашюта вдоль горизонта, норовя силой мысли подтянуть его к левой щеке…
 – А давай рыбу удить? – вдруг сказал он, – вспомнив ещё одну цель их морского путешествия.
– Давай.
Старший забросил удочку и сразу поймал маленькую блестящую рыбку, напоминавшую корюшку…
– Зачем она нам, на уху разве, но и в столовой покормят… – и Старший выпустил трепещущую рыбку в Море. – Не хочу я удить.
А Младший всё сопел, глядя на свой поплавок. Ему тоже хотелось рыбку. Пусть маленькую, пусть такую, как у Старшего – он её тоже выпустит потом. Но… не клевало.
Тогда он поднял поплавок повыше, насадил двух червей сразу, и закинул удочку поглубже.
– Ап! Леска натянулась, и кто-то сильный потянул плот с ребятами за собой.
– Нас тащит Чудо-Юдо-Рыба-Кит! – радостно кричал Младший, не замечая того, что Старший за его спиной чуть-чуть помогает рыбе шестом. А то вдруг она не справится…
Младший стоял на плоту как на мостике океанского лайнера, и гордо, с видом бывалого рыбака, держал прутик.
– Младший, твоя рыба ведёт нас далеко и от Острова и от Училища, может, вернёмся, а? Наставники заругают… – Старший, пользуясь случаем, решил устроить брату испытание.
– Как это вернёмся? Ты что, хочешь её бросить? Но мне надо узнать, куда она нас тащит!
– Ты хочешь её поймать? Тогда лови скорее.
– Хочу. Но ещё больше я хочу узнать, куда она плывёт. И почему так уверена, что ей именно туда. Я, может, у нее поучиться хочу.
Рыба, не меняя курса, плыла строго на север.
– Младший, мы на обед опоздаем! Теннис пропустим! – не унимался Старший.
Брат посмотрел на него с удивлением:
– Ты какой-то странный сегодня. Ведёшь себя как девчонка. Не видишь что ли, это – рыба! Большая рыба! И мы плывём за ней в дальние страны!
Пейзаж изменился. Так далеко Индейцы ещё не заплывали.

Младший легонько потянул леску на себя, и тут только заметил, что Старший толкает плот шестом.
– Ах, ты всё это время был вместо неё?!
– Ну как же я? Леска туго натянута, перед тобой, сам же видишь, – пробовал оправдаться Старший…
– Но это не Чудо-Юдо-Рыба-Кит, а самый обычный пеленгасик.
Теперь, в прозрачной, освещённой солнцем воде, его было хорошо видно.
– Провокатор ты, вот ты кто! Диверсант! Шпион!!! – Младший накинулся на Старшего с кулаками. Тот, не удержавшись, плюхнулся в воду. Но успел в последний момент ухватиться за ногу брата. И вот они уже оба в воде, а Младший всё норовит дать Старшему по носу, не выпуская при этом удочку из рук.
– Младший! Плот! – вдруг крикнул Старший.
Плот равнодушно уплывал по течению.
– Чудо-Юдо не поймал, а теперь ещё и плот уплывает?! Догоню, честное Индейское, догоню! – И Младший стал демонстрировать чудеса водоплавания. Он не только догнал плот, он его обогнал…
– Ай да молодец, – сказал запыхавшийся Старший, подплыв поближе.
Младший за это время выловил своего пеленгаса из воды, взял его в руки и начал просить прощения:
– Прости меня, рыба, – говорил он, – за то, что я поранил тебе губу. Я думал, удить – это забава, а у тебя теперь течёт кровь.
– Ты бы это, в воду его пустил… Ему же дышать нечем, – сказал Старший.
Младший отпустил рыбу в море, и она, как и прежде поплыла на север.
Сквозь прозрачную солоновато-зеленоватую воду, как сквозь увеличительное стекло, можно было видеть жителей подводного царства. Ленивые морские ёжики на камнях распустились как астры. Звёзды морские светились на дне, среди диковинных водорослей самых причудливых форм. Крабики маленькие сновали туда-сюда, шевелили усами креветки…
– Я виноват, – нарушил тишину Младший. – Рыба была не при чём. Главное – Дальние Страны! У нас теперь есть плот, Старший! Мы можем доплыть хоть до Марса!
– Куда скажешь, Младший Моряк? Только чур не кидать меня больше всолёную воду.
– На Север! – ответил Младший Индеец.

***

На обед в этот день они безнадёжно опоздали. Да и ужин чуть не пришлось пропустить. К берегу причалили одновременно с ударом гонга. На плоту сушились ценные Индейские трофеи: идеально круглые, стертые об песок камни и стёклышки, разноцветные раковины и ещё один кусок просоленного пенопласта.
– Хорошо попутешествовали, – сказал Старший.
– Да, столько Нового исследовали. Теперь можно карту составлять! – согласился Младший.
Сегодня они так и не доплыли до Острова. Но доплывут! Обязательно доплывут! Всем своим Индейским существом Старший чувствовал, что Остров им зачем-то нужен.

12. РАЗГОВОР С ЖАР-ПТИЦЕЙ

Так пролетели полтора месяца. За это время Старший сильно вырос. Младший теперь едва доставал ему до плеча, и это его расстраивало. Кроме того, частенько брат стал пропадать из Училища на пару дней. Просил Младшего прикрыть его, если что, перед Наставниками, и уходил, ничего не объясняя.
Вот и сегодня Младший лохматит босыми ногами золотистый песок и сосредоточенно всматривается в Солнце.
В Училище говорили, что смотреть на него не моргая, может только орёл.
– Значит, я – орёл, – проговорил Младший. Он смотрел до тех пор, пока в глазах не потемнело. Привычные краски меркли перед ослепительным сиянием Солнца.
– Ослепнешь! Стёклышко закопчённое возьми! – Рыжий Толя всегда был рад помочь.
Младший не ответил.
Сквозь Солнце, как сквозь волшебный кристалл, он мечтал рассмотреть, куда же подевался Старший. Сказал: «Труба зовёт», – и исчез. Куда зовёт? Чья труба?
И так Младшему стало одиноко и тоскливо, что он не удержался, и заплакал. Пошёл прочь от берега, размазывая по щекам слёзы …
– «Младший», и только «младший» – никто никогда не называет меня по имени, – всхлипывал мальчик, то разгоняясь, то замирая.
Сражённый Солнечным лучом, упал в траву. Свернулся калачиком возле осины. Дерево переплело свои корни так, чтобы обнять его потеплее. Родные ладони качали Индейца на покрывале из мха.
– И пусть говорят потом, что я слабак и девчонка, – плакал Младший.
Плохо ему было, а тут ещё над самой головой приземлилась, точнее приветвилась Кукушка, и напела ему совсем мало лет. Младший расплакался пуще прежнего.
На плач его стали стягиваться любопытные звери. Подошёл Кот, который гуляет сам по себе. Подошёл Перс, который днём возле столовой выпрашивает что-нибудь вкусненькое, а ночью охраняет Индейцев в их типи. Подошёл Бурундук, у которого Любопытство боролось с Опаской, и всегда побеждало.
Разобравшись в чём дело, с ветки спустилась Кукушка и уселась Младшему на плечо. Заклокотала насмешливо:
– Младший, у меня ведь и имени нет, также как у тебя. А значит, не кукую я, а просто пою.
Потом она задумалась и добавила очень серьёзно:
– Это так интересно знать всё, в том числе, сколько Младшему отмеряно лет. – Но я не научилась пока знать всё и всегда. Потому и ошибаюсь на каждой ветке.
– О том, что после смерти не умрёшь, – говорить не буду, сам знаешь, – продолжала кукушка. Индеец ведь в теле, как вода в ракушке. Ракушка разобьётся, а вода останется водой. И Индеец останется Индейцем… Навсегда.
– И ещё, Младший, я тебе пела и совсем другие песни. Недавно куковала до тех пор, пока голос не сел, так почему же ты услышал только сегодня? И какой смысл в твоих слезах, если я прилечу завтра и прокукую сто раз кряду. А потом охрипну и буду кукукать по полраза в день? Чему будешь верить?
Кукушка, которая оказалась и не кукушкой вовсе, а сказочной жар-птицей, задела Младшего крылом. Пером благословила, как мечом. Младший спал. Слёзы, от невнимания к ним, высыхали.


13. ПУТЬ К МНОГОЛИКОЙ ВЕРШИНЕ

Старший тем временем, едва касаясь ступнями верхушек травы, и развив скорость невероятную для человека – стрелой-невидимкой летел к подножию Многоликой горы.
Он любил это место, и, частенько прибегал, или скорее, прилетал сюда. Здесь отдыхал и подзаряжался как солнечная батарейка, точнее – как солнечно-звёздная. Светлое время почти всё уходило на восхождение-возвращение, а ночь Старший проводил на вершине – один на один со звёздами – которые рассказывали ему о многом.

Он никому, даже Младшему, не говорил, куда уходит. Младший обязательно попросился бы следом, а все остальные молча крутанули бы у виска: нельзя же… без наставников.
Индеец как раз пролетал мимо очередного указателя, на котором гигантскими красными буквами было написано: «Детям без сопровождающего взрослого подъём на вершину – запрещён!».
– Детям… – усмехнулся Старший. – Детям, конечно, запрещён. Горы детям не игрушки, – проговорил он, и рванул было по привычной, протоптанной кем-то первым тропе, но остановился как вкопанный. «Нет ли дороги короче», – задал он себе вопрос, и, не раздумывая долго, пошел с единственным ориентиром: «наверх».
Так он еще не поднимался! Восторг от скорости и высоты пути сменялся разочарованием и желанием вернуться обратно. А те снова превращались в восторг.
Заросли колючего кустарника под ногами уступили место сверкающим многогранникам насыпанных кем-то камней. «Камни, насыпанные Богом», – вспомнил Старший рассказы Наставников. Камни расстилались ступенями, но при неосторожном шаге такая ступенька может и раздавить. Хорошо, что Старший был Индейцем. Понимать, что ждёт от него камень, он мог также хорошо, как и то, что нашёптывает Солнце.
И только когда до вершины оставалось не более пятидесяти метров, он остановился. Влажное облако накрыло гору. Не видно даже пальцев на своей собственной руке, не говоря уж о соседнем камне. Ориентир «наверх» перестал работать.
Вдруг откуда-то подул освежающий ветер. Повеяло прохладой и тишиной. И в то же время что-то твёрдое как скала и незыблемое как Солнце появилось в душе Старшего Индейца. Радость и сила наполнили его. И очень захотелось крикнуть. Громко-прегромко – так, чтобы эхо сотрясло полмира. Индейское «Хейо!» показалось совершенно не подходящим для такого случая.
– Эге-гей!!! – крикнул Старший, и ветер поднял его клич до самого неба.
На звук из-за камня вышел парень-огонёк – иначе не назовешь. В алой, хлопающей на ветру рубахе, босой, дочерна загорелый… Он попросил спичек, и, получив их, указал направление:
– Там вершина, – сказал он и исчез так же быстро, как появился.
– Вот так-так! – подумал Старший. – Мир откликается! Ему не в первый раз уже, наперекор всем законам логики, приходил или приходило на помощь то, чего никак не могло быть в данном месте в данное время.
Вспомнил он стрелку, нарисованную мелом на стене станции метро, когда они с Младшим не могли найти выход в Город. Вспомнил учебник на экзамене по математике с нужной теоремой. Его оставила девочка, написавшая работу раньше. Вспомнил и маленькую, полупрозрачную ящерку, которая помогла ему вывести ребят из пещеры. Кирилл Юрьич потом говорил, что если бы они свернули в один из боковых коридоров, то угодили бы в лабиринт. Выход искать пришлось бы намного дольше.
Старший знал, что случайностей не бывает. И если кто-то или что-то ему помогает, то… То, значит, он поймал волну, поток, попутный ветер. Значит, он совсем-совсем уже становится Индейцем. Настоящим,взрослым Индейцем.
       
 ***

Следуя указаниям нежданного проводника, он в мгновение ока добрался до вершины.
– Приветствую тебя, Стихия Земли, – крикнул Старший, обняв камень как брата.
– Приветствую тебя, Стихия Воздуха, – крикнул Старший, подняв руки как крылья.
– Приветствую тебя, Стихия Огня, – воскликнул мальчик, глядя на Солнце.
– Приветствую тебя, Стихия Воды, – улыбнулся он, доставая из кармана фляжку с водой из ручья…
Попив немного и сжевав бутерброд с сыром, припасённый во время завтрака, Индеец занялся поиском дров для костра.
Сухого кустарника вокруг хватало, но разве это топливо? Спустившись чуть-чуть по склону, Старший нашёл на земле сухое дерево. Видимо, ветер уронил. Деревце было тоненьким, Старший без труда донёс его до места ночлега. Теперь тепла должно хватить на целую ночь.
 Наломав веток, и уложив их в виде шалашика, Старший отправился в знакомое ущелье.
Там рос его талисман – цветок, про который любой биолог с уверенностью сказал бы: таких растений не существует. Тем более не существует в холодном, почти северном климате горной вершины.
Внешне цветок походил на тропический вариант цикория – нежно-голубой, с сильным, полым стеблем, с листиками, покрытыми мягким, пушистым ворсом. Он прятался от глаз посторонних, так что увидеть его мог только Индеец.
Старший наклонился над растением, легонько погладил его листья и прошептал: «Здравствуй».
Потом также шёпотом стал рассказывать цветку обо всём, что накопилось на сердце, обо всём, что накипело… О тревогах за родителей, за брата. Об успехах и неудачах в Училище. О том, что «успехи» эти сам он считает провалами. А если и не провалами, то всё равно чем-то не тем… Он что-то искал, чего-то ждал, но сам не мог понять что… И спрашивал об этом у растения. Цветок слегка кивал. Старший слушал его молчание и успокаивался.
Напоследок Старший рассказал о девочке – о Девочке из Училища. Даже цветку он не решился назвать её имя, сказав только, что она делает самые красивые в мире клумбы…
– Должно быть, у неё рука лёгкая, – шепнул Старший.
И пожелав цветку спокойной ночи, вернулся к костру. Вдохнул полной грудью и внимательно посмотрел на небо. Младший говорил, что звезда исчезла – а это могло сулить неприятности. «Как можно увидеть исчезновение одной единственной звёздочки?», – спрашивали братьев в Училище. А они не знали, что ответить. Индейцы смотрят на небо по-другому. Они не считают звёзд, они видят небо сразу – как голографическую картинку.
Одной звезды действительно не хватало. Старший нахмурился, но, присмотревшись, вздохнул с облегчением. Там загоралась Сверхновая! Значит, Обновление! Значит, ничего страшного в мире не стряслось. Младший иногда нарочно забывает о том, что он Индеец, и пытается смотреть на небо, как остальные ребята. Тогда он или не замечает чего-то существенного, или, еще хуже, читает по звёздам наоборот.
– Надо будет поучить его, а ещё принести ему завтра отросточек моего растения – пусть заботится. А подрастёт ещё немного, и возьму его с собой. Слишком одиноко ему там, где никто не говорит по-индейски.
Старший улыбнулся, и, устроившись поудобней у костра, уснул.

       ***

Внизу, в долине, под осиной, спал совсем уже успокоившийся Младший.
Не слышал он, как тихонько, едва дыша, к нему подошли рыжий Толя и директор.
– Вот он, – сказал Толя, указывая на Младшего. Меня к нему Перс привёл, за штанину. Пёс утвердительно кивнул и махнул хвостом.
– А старший где? – спросил Кирилл Юрьевич.
– Андрей в фотолабаратории. Проявляет плёнку, ту, помните, когда мы в пещеру ходили…
– А… – сказал Кирилл Юрьевич. – Передай ему, что отбой, пора заканчивать дневные дела.
Бедный Толя весь день сочинял самые невероятные истории, чтобы выгородить Старшего. Даже из фотолаборатории пришлось отвечать Индейским голосом.
– Ну, завтра я ему всё скажу, – думал Толя, пока Кирилл Юрьевич бережно нёс Младшего Индейца к типи, и также бережно укладывал его на топчан.
– Перс, ты где? – позвал Кирилл Юрьевич.
– Охраняй Индейца, Перс, – сказал он собаке и пошёл к фотолаборатории.
Рыжий Толя, срезая путь, где только можно, бросился его обгонять. Ох уж ему эти индейские братья: то одного в лесу отыскивай, то за другого отвечай не своим голосом. Хорошо, что Старший заранее записал себя на диктофон. Несколько фраз, вроде: «Подождите, подождите, я проявляю, нельзя включать свет». Или: «Нет, нет, я не голоден, я не пойду на обед…».
В прошлый раз, когда он точно также удрал, ребята целый спектакль устроили. Сашка-актёр переодевался по пять раз на дню: то в свою одежду влезал, то в Индейскую. И мельтешил перед наставниками, сохраняя безопасную дистанцию, чтоб обман не открыли... Ему тогда и спать в Индейском типи пришлось, а в комнате вместо себя он положил Алисиного плюшевого мишку.
 И все же за Индейцев в Училище любой мальчишка не своим голосом ответит, если надо будет. С ними Толя не только в разведку отправился бы, он бы с ними и в кругосветное плавание пошёл, и в Индейские земли… Так что, наверное, ничего он не скажет завтра Старшему. Только бы с ним ничего не случилось.

***

Младший заворочался во сне и перевернулся на другой бок. Его цветные, ясные сны сменились очень реальным видением себя на высокой-высокой вершине. Он никогда не бывал на таких. Герой, покоритель Гор. Ему захотелось набрать полные лёгкие целебного горного воздуха, и закричать так, чтоб эхо сотрясло полмира.
Он крикнул, и услышал протяжный гул камня, и услышал мелодию, которую невозможно повторить ни в одном органном зале мира…
Младший стоял на выступе – узком – в полторы ступни. За спиной – идеально ровная поверхность скалы, впереди – бездна.
Вдруг…. Камни стали сыпаться у его ног. Сначала медленно, затем быстрее и быстрее… На мгновение Младший забыл, кто он и зачем – только смотрел и слушал…
Потом понимание вернулось с утроенной силой. Камни падали в бездну, и Младшему непреодолимо захотелось стать таким же, стать камнем, и, звуча, как они, лететь туда же – вниз…
– Я хочу домой, я уже почти не помню его, – бормотал Младший.
– Училище – не дом. Училище – для того, чтоб учиться, а я так и не понял чему.
Камни сыпались из под ног, и вот-вот обрушится последний. Мальчик стоял, даже не пытаясь держаться руками.
– Кто я? Я – Индеец. Я – Младший Индеец…
– Я не верю ни во что, даже в себя самого …
И тут он ухватился за слово «Индеец».
– Индеец остается Индейцем всегда – даже во сне.
И тут он ухватился за слово «Сон».
Если это Сон, то существует Другой Младший. Тот, который этот сон себе приснил. А если он придумал этот, то может придумать и другой…
– Хей! Я Могу! – крикнул Младший. – Я всё могу!
Да. Смог. Превратил. Неуверенность в силу. Осыпь в опору. И даже не проснулся ни разу.
Вот он – стоит на вершине Горы. Стоит уверенно, с высоко поднятой головой.
И вдруг, набрав полные лёгкие целебного горного воздуха, он крикнул так, что оживил полмира…
Мир сделался ярче. Ярче и медленнее одновременно. Мир дышал. Вдох, выдох, вдох, выдох… Откуда-то подул освежающий ветерок. Повеяло прохладой и тишиной. И в то же время что-то твёрдое как скала и незыблемое как Солнце появилось в душе Младшего. Радость и сила наполнили его…

***

Утром Старший, взяв для брата отросточек цветка нежно-синего цвета, отправился в обратный путь. Сначала шёл неуверенно – в первый раз он спускался по этому более трудному, но более прямому пути. Потом, опять нашёл общий язык с камнями и почти побежал по ним, играя. Камни то пружинили под его ногой, то, приглашая притормозить, останавливали.
Странные камни: будто высеченные кем-то многогранники – стоящие один на другом вопреки всем законам физики. Старший представил себе кубики из игры в кости, которые замерли вдруг, встав на ребро. Наверное, если из миллионов и миллиардов таких кубиков сделать одну большую гору, то самые верхние как раз так и встанут.
Но здесь были не только кубики. Попадались и шестигранники, и тетраэдры, и пирамиды самых разных форм. Были и такие фигуры, форму которых Старший не взялся бы определить…
От мыслей этих Индейца отвлек звук, похожий на шум реки. Но это воздух играл на органе из камня.
Некоторые участки Горы покрыты лесом. Их голос немного тише, так как каменный орган покрыт тонким, но очень плодородным слоем почвы. А под почвой тоже играет ветер.
Старший думал, что если кинуть в пустоту между камнями маленький мячик, то он обязательно выкатиться где-нибудь в самом низу – у подножия.
– Надо будет проверить догадку, – сказал Старший вслух. И остановился.
Он понял, что не знает, где находится. Такое случалось не часто. Речка, казалось бы, самый надёжный ориентир, она точно впадает в море. Да, но русла-то у неё два. А берегов, стало быть, четыре, и Индеец не раз переходил с одного на другой, с другого на третий…
Старший замер, прислушиваясь. Улыбнулся ласково, вспомнив странную неэвклидовость Младшего. Она бы ему сейчас пригодилась. В трех стройных, как березки, шестнадцатиэтажках Младший обязательно запутался бы. Но не в лесу. В лесу он ходит как живой самонаводящийся компас. Однако стоит дать ему в руки хоть что-то тяжёлое – как куда всё девалось. Руки у Индейцев в лесу должны оставаться свободными!
Посмотрев на свои, Старший аккуратно пристроил нежно-синий цветок за пазуху. Вот теперь намного легче. Старший уверенно направился вперед.
Младший еще и умыться не успел. Стоял весь взъерошенный и мокрый, со следами ярких снов на щеках. Занятий сегодня не было, и он проспал до полудня. Потом выбрался на солнце, зажмурился, и, пританцовывая, побежал умываться в меленький, берущий начало в Горах, ручеек. По ходу вспоминал всё, что с ним случилось. Во сне, конечно – где же ещё.
Вот благословляет его пером жар-птица, вот он стоит на вершине Горы, и желает с неё свалиться, вот он – победитель, остановивший обвал, а вот и костёр, у которого спит Старший.
– Похоже, я сейчас видеокамера… С самым сильным зумом. Километров на сто, а может, и дальше работаю.
Холодная вода смывала с лица сны. Их яркие краски делали воду цветной…
Вдруг чья-то рука легла ему на плечо. Брат вернулся!

***
       
Старший извлёк из-за пазухи цветок, и Младший, забыв вчерашнюю обиду, со всех сторон стал рассматривать это растительное чудо.
– На звёздочку похож, – заключил он. – Интересно, когда вырастет, даст семена?
– Если даст, то мы сможем вырастить много-много звёзд – целую галактику. – Мне давно кажется, что растения – это параллельная нам цивилизация. Очень дружественная, и очень цивилизация. Я часто с ними разговариваю, и они со мной тоже. И не имею права грустить, потому что тогда они вянут…
Младший посмотрел на брата вопросительно.
– А ты почувствовал, что Осень наступила? – спросил его Старший. – Теперь главное, чтоб наш росток за зиму не замёрз.




14. ПЕСНЯ СТАРШЕГО ИНДЕЙЦА


Осенью в долине Училища дует сумасшедший ветер. Крыши сносит, провода электрические обрывает и раскачивает из стороны в сторону. Люди проскакивают между ними: «фу, обошлось». Говорят, в Городе погибли двое – от упавших сверху листов кровельного железа.
Летишь по ветру, он на тебе одеждой хлопает, срывает ее с тебя – не укрыться. Не спрятаться. И не спрятать ничего, даже потаенные кармашки – и те выворачивает, не говоря уже о зонтиках: урны до краев полны поломанными, вывернутыми наизнанку – ребрами кверху. Шутит ветер, играет. Великий насмешник Ветрище. Или Ветруган – как его правильнее именовать? Любимый Индейцами, морской весёлый ветер! Крепкий, порывистый. Младший кричит в его солёное ухо, что тот ему нравится, а ветер аккуратно сажает его в лужу, дает подзатыльника, и смеётся в ответ. Говорит, что всё это телячьи нежности.
– Ну да, но ты же мне нравишься… – дуют вдвоём на ушибленное место.
– Вот бы полетать вместе, а, Ветер? Вот бы подружиться! И чтоб ты стал вдруг тёплым и ласковым…
Ветер молчал.
Зелёные листья превращались в золотые, золотые падали под ноги, шурша. А потом стало окончательно холодно, и в Училище замёрзло Море.
Обычно оно замерзает неровно – с наледями в виде шрамов и ушных раковин, выступающих на поверхность. Но в этом году от сильных холодов Море стало за один день. Стало прозрачным и звонким, как зеркало. С разных сторон стекались в него ручейки ребят на коньках.
Катком стал огороженный буйками пляж. Индейцы не любят ограждений. Пусть это всего лишь пенопластовые болванки, вмерзшие в лед... Они мчатся дальше. Искры летят от касания лезвий и Моря.
Едут нервно, неровно, не умея ещё как следует.
Но когда исчезает страх, рождается уверенность. И вот уже летят, повторяя движения всех, кого видят. Их собственный стиль меняется, превращается, делается чётче.
 И вот уже летят, догоняя преподавателя йоги. Легкость и полное отсутствие страха делают его действительно неуязвимым.
И вот уже летят, обгоняя… Обледенели рукава свитеров – потому что мороз минус тридцать, и жар, жар, жар внутри, и дыхания уже не хватает, и… И падает Младший. Споткнувшийся Индеец. Падает не просто так – а до искр от соприкосновения лба и Моря.
Упавшему на такой скорости, с двух сторон протягивают руки... Живой! Только брюки порвались, и голова раскалывается. Упекли его в лазарет.

***

Пока лечил Младший свои синяки и ссадины, брат его невероятным напряжением всех накопленных Индейских сил заставлял себя ничего не делать. Совсем-совсем ничего. Сидел один в комнате тёплого общежития, куда перебрались они с Младшим с наступлением холодов, и смотрел в окно неотрывно.
Алисин папа говорил, что это очень важное дело – ничегонеделание. И что его, как и всякое другое, нужно доводить до конца.
О практике молчания он тоже говорил. О том, что нет ничего более звучащего, чем тишина. О том, что в молчании многое можно услышать.
Результаты такой тренировки не заставили себя ждать. Кинетическая энергия медленно, но неотвратимо превращалась в потенциальную. Законы природы брали своё.
Андрей вытащил из ящика стола карандаш, который, вырываясь из рук, стал выписывать круги и крендели, пока не выхватил посередине странички его – бредущего по лесу, шуршащего палой листвой. А листья шептали… о том, каким было лето, и как они ждали, что теперь оно будет всегда. Но вдруг подул ветер. Непредсказуемый и сильный. Листва осыпалась, не выдержав напора – совсем-совсем ещё зелёная листва. Только два листочка чудом удержались – на тонкой, почти прозрачной паутинке. Паутинка не давала им упасть, сила тяготения – вернуться, и листочки доверились ветру, что подхватил и понёс, понёс, понёс их – к каким-то новым берегам – очертания которых видны всё более ясно…
Так листья шептались о летунах. Так подслушивал их Старший, и писал, писал, писал, писал.
Писал обо всём, что знал. О том, как дома, ещё до Училища, валялся в траве, смотрел на Солнце, и видел, как вертится вокруг него Земля. Потом смотрел на травинку, и понимал, что в ней тоже есть Солнца, вокруг которых тоже вращаются Земли. А вокруг травинки ползает жук, и он тоже чья-то Земля, наверное. И всё во всём подобно, и так… огромно.

***

Прорыв Старшего не ускользнул от внимания Наставников.
Уже появились в их школе музыканты, художники, изобретатели. И старший из упрямых, своенравных, но чутких и добрых братьев пришёл в редакцию школьной газеты со своими рассказами. Вот только с младшим пока не понятно…

А Младший, залечив ушибы, вдруг заскучал. Потому что холодно на улице, да и Старший всё время что-то пишет.
Младший и сам писать пробовал, дописывал истории в Книге своей, на свободных страничках. Но Старшего разве перепишешь! Не получалось у Младшего также хорошо. А потому подолгу он стал валяться на кровати, и почти перестал говорить. Вдобавок ко всему, выпросил у кастелянши второе одеяло – теплое, из овечьей шерсти, и махровую простыню – что уж совсем непозволительно для Индейца. Старший неодобрительно поглядывал на всё это, но до поры молчал.
А Младшему и самому худо было. Он ясно помнил своё состояние летом. Да и осенью. Да и в начале зимы… Оно было ярким и звонким, как спелый оранжевый апельсин. В теле – прыгуче, на душе – радостно, в голове – понятно всё. А теперь? Не апельсин, а клубок какой-то. Из ниток тёмно-серых. Младший так живо увидел их – клубок и апельсин – даже в руках ощутил, и попробовал пожонглировать.
– Ап! – клубок сразу же упал и укатился, а в ладошку, вместо воображаемого апельсина, лёг самый настоящий – реальный, и такой соблазнительно-спелый фрукт.
– Ух ты! – вскочил Индеец с кровати. В дверях стоял чуть насмешливый Старший, и держал еще несколько таких же фруктов – оранжевых...
– Подъем!! Пришла пора звёзды выращивать, ты готов?
– Готов! – подскочил Младший с кровати.
Наконец-то Старший оторвётся от своей скучной тетрадки, и они займутся настоящим важным делом! Про «скучную» – он, конечно же, слукавил. Скучными сказки брата ему не казались, и даже наоборот, чем дальше, тем живее и живее они становились. Младший заглядывал к Старшему через плечо, и не мог сдержать восторга:
– Бывают же такие Истории, в которых ни одного лишнего слова нет.
А Старший отмалчивался. Он вообще молчаливым стал – улыбался только… многозначительно.


15. ПРОРАСТАЮТ ЗВЁЗДОЧКИ

Да, пришла пора сажать звёздочки. Росточек, который Старший принёс из горного ущелья, превратился во взрослое, сильное растение. Когда цветы у него отцветали, на их месте образовывались плотные коробочки, полные семян.
Индейцы специально пошли в биолабораторию к Елене Владимировне, чтобы спросить, как правильно выращивать звёздочки. Но как они и ожидали, Наставница не знала, что ответить. «Таких растений не существует», – сказала она и развела руками. То же самое сказала и Алиса.
Оставался единственный выход: спросить у Кирилл Юрьича. Ни разу ещё не было случая, чтобы директор не смог ответить на заданный вопрос. Не подвёл он и на этот раз.
– Семена ваших звёздочек сначала нужно подержать на морозе. С недельку, примерно. Иначе скорлупка не раскроется. Совет этот много веков переходит из уст в уста… А растение и вправду странное.
Индейцы притихли.
Вокруг директора всегда облачком клубилась тайна.
– Много веков… Из уст в уста… – повторял Младший…
– Хорошо, что на улице холодно, успеем семена поморозить, – вернул брата на землю Старший.

***

Через неделю семена были готовы к посадке.
Только горшков для растений в Училище катастрофически не хватало. Видимо, не одни они такие – цветоводы.
Поэтому Старший приспособил под горшок хрустальную вазу, которая без дела стояла в холле, а Младший – деревянную коробочку, в которой хранились его богатства. Складной ножик с ручкой из прозрачного зелёного пластика, каучуковый мячик, большая медная пуговица с якорем, монетка, которую дважды переехал поезд, и рогатка, которую вырезал из дерева папа.
Коробочку тоже папа сделал, и выжигателем написал сбоку: «С Днём Рождения, Виталька!».
Без всяких сожалений Младший вытряхнул содержимое коробочки в карман чемодана и до краёв заполнил её землёй. Старший насыпал земли в хрустальную вазу…
Потом они одновременно проделали карандашиками углубления в центре своих «грядок» и посадили семена.
– Слушай, я заговор придумал. Чтобы лучше росло, – сказал Старший. – Вот послушай:

Прорастай, прорастай, Зерно!
Пробивай темноту, Росток!
Покажись, Появись на свет!
Тебя ждут семь сестёр – планет.

Развернись из ростка, цветок
За листочком листок: ток-ток!
Расцветай и встречай Рассвет!
Мы тебя очень ждём. Привет!

– Здорово! Только почему семь сестёр-планет?
– Ну, они же звёздочки! Значит планеты – их сёстры…
– А… И они их ждут… Ну тогда наши должны быстро появиться.
Так и вышло. Вечером, через четыре дня, выскочили обе. У Старшего в вазе – серебряная, а у Младшего в коробочке – с зеленоватым отливом.
Подрастут чуть-чуть, и можно будет их обживать.
Старший уже придумал: они с Младшим поселятся на его звезде, а на лето будут уезжать на звездочку Младшего. Серебряная больше подходила для работы. А без работы – без рассказов своих, песен и сказок – Старший жизни уже не представлял.
– Младший, наверное, тоже писать сказки будет. Фантазия у него – Индейская, правда, силы воли нет, и никакой концентрации внимания. Суетной он – Младший брат, – так подумал Старший, а вслух сказал:
– Когда моя звезда вырастет, она обязательно станет похожа на Землю.
– Только листики на деревьях будут серебристые, – заглянул в его вазочку Младший.
 – Да, и много-много живых зеркал. Зеркало воды – горизонтальное, а зеркало прямо перед глазами – вертикальное… Понимаешь, Младший?
 – Да, и два рабочих стола обязательно, – продолжал Старший, – для меня и для тебя. И любимая музыка…
– И одуванчики!
– И много-много хрустальных вазочек для выращивания новых звёзд. Ты о чем задумался?
– Думаю, как бы благоустроить свою Зелёную звезду, – ответил Младший. – Сначала я создам море – пусть вся планета будет морем. Потом появятся острова. Потом всплывут материки – и многие острова окажутся их частью… Потом материки обрастут цветами, появятся озёра, реки. А летом к нам на Зелёную звезду прилетят друзья, и останутся там жить. У них будут другие имена.
– Но Зелёную звезду надо будет населить разными существами, – не выдержав, вмешался Старший.
– Пиратами, например. И космонавтами. И мечтателями. Только злодеев я туда не пущу!
– Ну… зачем же злодеев? Да они и не смогут там остаться злодеями. Зелёная звезда уже наполнится твоими, как там математик говорил, электромагнитными волнами. Так что любой, кто окажется там, сразу станет тем, кем хочет, или, точнее, тем, кем может. Распустится в общем, как только что распустилась твоя звезда.
Мечтая так, Индейцы не заметили, что наступило Утро… Всю ночь они над звёздочками промечтали. А Утро… светло-фиолетовое… Весеннее совсем!
Младший открыл окно, и увидел, что снег идёт.
– Не верю! – Крикнул Младший. Он обладал удивительной способностью не верить в то, что видит. Зато в то, чего не видит, верил с лёгкостью.
Но поверить так сильно хотелось, что мальчик высунулся в окно по пояс, поймал снежинку на язык: ммм, сладко…
Снег падал белый, влажный, пушистый. Его можно было превратить, во что угодно.
– Пойдём в снежки играть? Вон уже и ребята повыскакивали.
– Пойдём!
Не успели они выйти на улицу, как тут же оказались атакованными со всех сторон.
– Стойте, стойте, снежный бой – это больно! – закричал Старший, прижимая руку к виску, куда ему только что залепили мокрым комом. – У нас с Младшим только что проросли звёздочки. Маленькие. Так что давайте лучше сделаем снежную оранжерею? Если слепить её тёплую, с бело-снежными стенками, которые хорошо отражают свет, то можно вырастить целую галактику, нет, даже вселенную!
Ребята подошли поближе к Старшему, но приготовленные снежки из рук не выпускали.
– Врёшь, небось, – сказал Сашка-актёр.
– Ты нам покажи звёздочку, – попросил рыжий Толя.
А Алиса захлопала в ладоши:
– Оранжерею, оранжерею, давайте делать снежную оранжерею. Я не знаю, что это такое, но слово очень оранжевое!
– Пойдёмте к нам, если не верите, – сказал Старший и повёл ребят наверх по лестнице.
Они громко топали, отряхивая на ходу ботинки. Снег таял, превращаясь в лужицы…
– Эврика! – воскликнул Младший. Когда снег растает, тогда стены у оранжереи тоже растают и весь мир станет оранжереей!
– А помнишь, директор летом говорил о цветах из зёрнышек?
– Так он тоже делает оранжерею?!
– Да, и тоже без стен, – ответил ребятам сам Кирилл Юрьевич, который всегда появлялся внезапно.
– В вашей снежной клумбе растения могут замёрзнуть. Может, лучше построить большой снежный типи? Такой, чтобы мы все могли туда поместиться и развести огонь. Соскучился я уже по живому пламени…
– И мы тоже, – вздохнули Индейцы… – А растения в типи вырастут?
– Раз там будет огонь, – ответил Кирилл Юрьевич, то вырастет всё, что угодно: хоть звездочка, хоть созвездия. – Покажите, кстати, кто у вас там проклюнулся?
И ребята вместе с директором отправились в Индейскую комнату на экскурсию.


16. МОРЯК-РЕНТГЕН

Через неделю Индейцы поняли, что больше не нужно напрягать слух, чтобы уловить приметы Весны.
Бегут ручьи, набухают почки. Теплая, толстая одежда снимается, и меняется на одёжку полегче. И заботы все снимаются, и тревоги. И маленький побег, согревая сугробы, тянется к большому сильному дереву, сквозь ветки которого видится Солнце. И Младший Индеец тянется к Старшему. И Старший к ещё более старшему… Они так похожи в этом стремлении: дерево, побег, подснежник. Андрейка, Виталька, Алиса…
А потом и совсем Весна наступила. Внезапно – как будто вспыхнула. Казалось, вчера ещё снег лежал, а сегодня уже зацвели одуванчики.
Младший проснулся, открыл глаза, и почувствовал себя выздоровевшим. Да так оно и было, наверное. Выздоровел от долгой, вялотекущей болезни с названием «зима». Солнце – Светило. И не только светило – оно ещё и грело по-летнему! Встал с кровати, оделся в улыбку, и – из дома, на Солнце, по лужам. Люди навстречу – тоже в улыбках – и все знакомые! Столько знакомых за один раз – ни в жизнь не видел. Знакомиться заново – здороваться.
А вот и Старший. Как всегда в живом уголке. И как всегда что-то пишет в тетрадке. Нет, не в тетрадке. На этот раз он пишет на черепаховом панцире! Черепаха при этом послушно щиплет одуванчики и не шевелится.
Младший заглянул через плечо брату, и обмер в изумлении. Даже рот забыл закрыть. Моргал часто-часто, потом отходил в сторону, и снова подходил – думал, померещилось. Ан нет! Ничего не менялось. Тогда он бросился со всех ног к общежитию – уточнить одну важную деталь.
Под кроватью, в самом дальнем углу был припрятан пакет с эмблемой городского супермаркета. В нём лежала Книга. Та самая – в коричневом кожаном переплёте, с застёжкой на срезе, и склеившимися кое-где страницами. Младший уже пять раз прочитал её от корки до корки. Книга рассказывала о жизни отважного Моряка. Но История не была закончена. В конце Книги оставалось много чистых листов, как будто специально для Младшего, который решится дописать. И он дописывал. По ночам, пока никто не видит.
Начал ещё в лазарете, но отчаялся, решив, что не справится. А потом, когда звёздочки расти стали, стала расти и уверенность Младшего. И его умение. И карандашные заметки на полях Книги тоже стали расти.
Младший Старшему подарок готовил. Хотел дописать историю про Моряка так, чтобы Старший узнал в нём себя. Даже второго героя в Историю ввёл – младшего. Старший Моряк и Младший Моряк бороздили просторы океана. Старший был – Моряком-Рентгеном. Только просвечивал он не внутренние органы, а внутренние мысли. И вместо волос у него анттеннки росли. Он дарил их всем окружающим, словно букеты цветов, но просил использовать строго по назначению: сориентировать определённым образом, сфокусировать их внимание…
Младший ещё не всё написал, что хотел, поэтому Книгу до времени от Старшего прятал.
И вот теперь на черепашьем панцире Старший большими буквами сам написал: «Моряк-Рентген». И ниже, более мелким шрифтом: «Рецепт приготовления шампуня, от которого на голове антеннки растут». А на панцире другой черепахи: «Просвечиваем внутренние мысли!».
Значит, читал Старший? Значит, забрался к Младшему в тайник? Но тайник был нетронут. Книга лежала на своём месте. И, кроме того, Младший тоже Индеец, хоть и маленький: он наложил на Книгу пять степеней защиты. Если бы кто-то открыл её без него – это бы не ускользнуло.
 Но сейчас Младшему легче было придумать тысячу способов, как обойти заклинание, чем поверить в возможность чтения на расстоянии, чтения книги без книги.
Младший слегка поежился. Кроме дополнений о Моряке, панцири черепашек пестрели подробностями из его – Младшего – жизни. Мальчик поёжился ещё раз, и вернул в коробку утащенные, было, оттуда конфеты. На всякий случай причесался, убрал мусор и поаккуратней заправил кровать. Вдруг и сейчас Старший пишет про него на панцире? Не очень-то уютно находиться каждый миг под чьим-то зорким взглядом.
Он прокрутил на замедленной съёмке всю свою жизнь, начиная с момента поступления в Училище. Пару раз покраснел, вспоминая всякое (тоже мне – Индеец!), пару раз задрал нос кверху, отметив успехи последних дней в стрельбе из лука. Потом ушёл в воспоминания о своей первой, и достаточно случайной победе на соревнованиях спортсменов-подводников, но спохватился: соревнования были до Училища! Старший тогда ещё не умел писать на панцирях. А, может, когда человек пишет, он становится пророком?
Поразмышляв так, Младший ощутил себя увереннее, и возвратился в живой уголок. Старший уже не был молчалив: счастливейшая Индейская улыбка плясала в его глазах. А черепашки – их было уже не меньше двенадцати – расползались в разные стороны. Каждая из них несла на своей спине послание.
– Старший, знаешь что, льда на море нет, давай на Остров сплаваем? – предложил Младший.
И тут внезапная догадка подбросила Старшего в воздух. Остров! Он понял, зачем нужен Остров, и почему он так долго не давал ему покоя. Правильно! Необитаемый!
– Младший, будем сегодня пиратами?
– Конечно, когда я отказывался?
– Тогда айда плот в порядок приводить!



17. УЗНИК ОСТРОВА ДВУХ ПИРАТОВ


Индейский плот зимовал в гараже Училища, так что морозы ему не повредили. Но подновить следовало. Покрасить, проверить, крепко ли брёвна соединены друг с другом.
Весь день братья занимались ремонтом – пиратский поход к Острову решили отложить на следующее утро.
Утром встали чуть свет, завязали себе по одному глазу, флаг чёрный на мачту повесили, и в Море вышли.
Тут-то Старший, будучи главным пиратом, и учинил над Младшим пиратский суд:
– Сегодня ты выпил весь ром на судне и проспал время вахты, из-за чего наш корабль чуть не пошёл ко дну! – сказал он Младшему.
– Вчера ты устроил бунт на корабле и вообще ужасно капризничал, – продолжил он обвинительную речь.
– Позавчера ты отказался выполнять долг пирата: носить сундуки с золотом с захваченного торгового судна, и, кроме того, отправил на корм рыбам мою заложницу. За всё это я приговариваю тебя к заключению на Необитаемом Острове. Будешь отбывать его целый год!
– Целый год?!
– Ну да, до ужина. Будешь сидеть один на совсем-совсем необитаемом острове.
– Ах ты! И Младший попробовал скинуть Старшего в воду. Но не тут-то было, и вскоре уже сидел он тихо, крепко связанный.
– Ты же сам на игру согласился, примирительно сказал Старший, – а я сегодня пират жестокий, каким и должен быть настоящий пират.
Рассуждая так, он уверенно направлял плот к Острову. Возле самого берега развязал Младшего и легонько подтолкнул его к тёплым камешкам. Младший хотел, было, тут же броситься в погоню, но пока разминал затёкшие от верёвок руки и ноги, плот с братом уплыл далеко-далеко…

***

Из оружия Старший оставил только карандаш и бумагу. Да ещё бинокль с одной выпавшей линзой, и компас, который Индейцы выиграли за свои познания в географии.
Но Младшему нечего было есть! И, кроме того, ему отчаянно хотелось плакать.
Однако Индейцу не пристало терять присутствие духа.
Прежде всего, Младший решил построить свой собственный маленький типи. Хоть и не такой настоящий, как у них со Старшим, но всё-таки Дом. Он поставил его лицом к Морю, чтобы брата не просмотреть.
Потом вытряхнул из бинокля единственную оставшуюся линзу и с её помощью собрал Солнечные лучи в один мощный пучок. Направив его на бумагу и сухие листья, разжёг костёр. Дальше дело пошло веселее. Нашёл на берегу большую ракушку, отмыл как следует, и сварил в ней вкусную воду с молоденькими листьями смородины.
– Ммм, хорошо, только откуда смородина на необитаемом Острове? Может быть, тут есть туземцы?
Поскольку Старшего рядом не было, Младший обратился с вопросом к костру. И костёр посоветовал как следует всё изучить.
– Только надо раскраску воина, для храбрости, – сказал Младший. Разукрасив лицо влажной, красноватой глиной, он отправился исследовать свои владения.
Остров оказался в диаметре не двести шагов, как говорили Наставники, а сто семнадцать. Младший обошёл его по периметру. Отметил, что почва каменистая, и что это, скорее всего, не Остров, а вершина подводной горы. Интересно, она когда-нибудь соединится с долиной Училища? И сколько там ещё под водой всякого? Младший вспомнил, что именно так и представлял появление и разрастание суши на своей Зелёной Звезде. А ещё он вспомнил, что у него есть карандаш и бумага.
– Полезные инструменты, – подумал Младший, – быстренько вернулся к костру и принялся писать брату послание. О том, что он – Старший Индеец – дурак. Потому что Остров тут, как оказалось, замечательный: бананы растут и кокосы, и хищников никаких нет, кроме львов – с которыми он уже подружился, и клещей – с которыми тоже договориться легче лёгкого. И что гораздо лучше было бы высадиться сюда вдвоём. И ещё, что честные пираты так не поступают. Они объявляют открытый бой, и дерутся до последнего. Или врагами становятся насмерть, или друзьями. И что когда он, Старший, тут, наконец, появится, пусть будет готов принять бой… рукопашный. И пусть захватит молока сгущённого, а то надоело пить кокосовое.
Дописав письмо, Младший сложил его в полый стебель бамбука, точнее камыша, запечатал соком каучукового дерева, точнее, жевательной резинкой, и отправил в открытое Море.
Ещё раз обошёл Остров по периметру. Подумал, какое же дать ему имя, и назвал его Островом Двух Пиратов. Потом уселся возле ручейка с пресной водой и стал смотреть на противоположный его берег. Там стоял большущий камень, на котором Младший тут же различил как будто кем-то вырезанный контур лица. Лицо было злым.
– Злой старик, – проговорил Младший, но взгляда от камня не оторвал. И вот чудо: лицо на камне стало делаться добрее по мере того, как у Младшего проходила обида на брата. «Ещё чуть-чуть и он мне улыбнётся», – подумал мальчик, который уже совсем-пресовсем перестал обижаться.
Да и некогда же! Каждую минуту нужно мужественно бороться со стихиями: с палящим солнцем, которое норовит ослепить, огромным морем, ждущим затопить, надоедливым гнусом, желающим выпить всю его кровь и порывистым ветром – несущим простуду.
Когда стихии начинали его одолевать, Младший вспоминал уроки любимого йога. Принять положение души, при котором внешняя нагрузка как нагрузка не воспринимается. Да, но как? С телом куда понятнее, встал в нужную позицию – и… сломал стену. А тут…
Младший обвёл взглядом пространство вокруг себя, и ещё раз изумился обилию причудливых камешков.
– Сад камней! – воскликнул Младший. Вот что мне нужно. Он оживил в памяти слова Алисиного папы: «Камни вроде бы беспорядочно расставлены, дорожки выложены камнями помельче. Тебе предлагают найти пятнадцать камней, но, пытаясь сосчитать, ты находишь только четырнадцать. Ты пересаживаешься, решив, что выбрал не ту позицию, снова считаешь. Снова пересаживаешься… и заканчиваешь опять в центре, как бы завершая цикл. Ты больше ничего не ищешь вокруг себя. Ты и есть пятнадцатый камень».
Младший быстро вырастил сад из четырнадцати влажных цветных валунов, и усевшись в самый его центр, лицом к Морю, стал искать пятнадцатый камень.
– Кто я? – спрашивал Младший.
– Я – Младший Индеец, – отвечал он сам себе.
– Но что значит, Индеец? – спрашивал он снова.
И чтобы ответить на этот вопрос и запомнить ответ, потянулся за карандашом и бумагой.

Я – Индеец и немножко Робинзон,
Мне не страшен ни медведь и ни бизон.
Моя кожа – крепче, чем комбинезон,
И вдыхаю я на Острове озон.

– Стихотворение! Сам! Написал! В рифму! Странно, кажется, до меня его писали миллионы и миллионы раз. Но я не слышал, честное Индейское, – тихонько бормотал себе под нос Младший. И продолжал:

Сад камней я выложил как йог,
И из веток сделать типи смог,
И от Острова мне точно будет прок,
Если выучу, как следует, урок.

Младший, поймав вдохновение, писал и писал и писал, не останавливаясь. Почти как Старший. Увлечённый работой, он не смотрел на горизонт, но слух Индейца не обманешь. К Острову приближался плот!
Первым, что увидел Старший на берегу, была записка. Предчувствие тяжёлого разговора наполнило Индейца тревогой. Спас положение звук гонга, приглашающий учеников на ужин. Чтобы поспеть ко времени, братьям следовало торопиться.
Младший залил костёр водой, собрал листочки и ступил на плот.
– Я тут рядом большую рыбу видел, хотел поймать, но не стал – очень уж у неё физиономия глупая была, – попробовал начать разговор Старший. Младший хмыкнул и сделал лицо поумнее. Но на контакт не шёл. Есть, наверное, хотел сильно...
Братья отталкивались шестами молча, не глядя друг на друга. Так в молчании и доплыли до Училища.


18. ПЕСНЯ МЛАДШЕГО ИНДЕЙЦА


После ужина Старший снова попробовал начать разговор:
– Что случилось? – спросил он в лоб.
Младший стоял, насупившись, опустив руки глубоко в карманы потрёпанных шорт, и говорил глухим голосом:
– Дело такое, я на Острове с туземцем познакомился по имени Одна Извилина. Он хотел исправить неровно растущее дерево, и топором срубил с него ненужный, как ему показалось, нарост. Дерево погибло.
– А я другого знаю, – парировал Старший. Он пират. И зовут его, кажется, Слёзы Жалости. Так вот, он с таким рвением взялся ухаживать за молодым побегом, что в прямом смысле утопил его в своей заботе. Побег не выжил. Я хочу сказать, что если только и делать, что квохтать вокруг тебя как курица, то ничего путного из тебя не выйдет.
– Значит, это нормально, когда брат высаживает брата на Остров на целый год?
– Ну, не на год, а только до ужина, – улыбнулся Старший. – И вообще, ты ничего не понял! Я же условия создавал! Помнишь уроки нашего йога? Практика молчания, концентрация внимания, прыжок дельфина…
– Я там сад камней построил! Так как он и говорил…
– Я видел, – сказал Старший и достал из кармана вторую линзу из бинокля. – И костёр твой видел. Жаркий костёр. Я же весь день за тобой наблюдал. С крыши школы хорошо видно Остров.
– Правда? – недоверчиво спросил Младший. – Значит, ты рядом был? Всё время? – Младший настороженно всматривался в лицо брата, и, поймав утвердительный кивок, рассмеялся с облегчением.
– А ведь ты прав оказался! Я тут написал вот…– он протянул Старшему ворох исписанных листков:

Я – Индеец, я на Острове один,
Будто в сказочной пещере Алладин.
Не боюсь я ни жары, ни холодин,
Я из Лампы сам себе Зелёный Джин.

Старший с улыбкой от уха до уха стал читать следующие четыре строчки:

Я – Индеец, и не Младший, а Большой.
Я – Виталька – имя связано с душой.
Не получится кормить меня лапшой!
Чашку Солнца было б очень хорошой.

– Сам написал? – поддел Старший. И теперь уже казалось, что у него не только глаза и губы улыбаются, но и уши, и волосы, и руки, и ноги тоже.
– А то кто же? Слёзы жалости что ли? Ты дальше читай.

А ещё скажу я вам, красиво здесь!
Солнце, Море и тетрадка есть.
Нарисую на листочках Остров весь
И отправлю с самолётиками весть…

– Андрей! Виталик! – Раздались вдруг рядом до боли знакомы голоса.
– Мама с Папой приехали!!! – закричали Индейцы, и наперегонки, обгоняя ветер, бросились в родные объятия.
– Осторожней, Осторожней, – смеялся папа, обнимая сыновей. – Не роняйте нашу маму. У нас с ней есть для вас новость, слушайте: совсем скоро у вас появится младшая сестра.
– Сестра? – Индейцы застыли на месте. Листочки вылетели из рук Младшего и разлетелись по ветру. Братья изумлённо переводили глаза с родителей друг на друга.
– Да, да, – сказала мама. Будьте готовы воспитывать. Вос-пытывать, вос-путывать…
– Сестра?!

Вокруг всё ещё не понимающих Индейцев с радостным лаем носился лохматый чёрно-белый Перс. Он уже заранее начал скучать по мальчишкам, потому что знал, что именно так каждый год начинаются Ка-Ни-Ку-Лы!