От автора:
Этот рассказ написан от имени девушки с необычными способностями, в котором она повествует о сложных лабиринтах своей жизни.
Итак, начнем…
Дневник Металлики
Предисловие
Меня зовут Металлика. Нет, конечно, это не настоящее мое имя, а лишь прозвище, но за долгое время оно успело стать для меня настолько родным, что я уже почти забыла, как меня звали раньше. До того, как я… изменилась. Я вообще плохо помню, что было со мной до этого, хотя нет, некоторые вещи я запомнила на всю жизнь. Такое забыть невозможно так же, как и держать в себе, а потому я решила поведать Вам историю моей недолгой жизни. Но, увы, когда любезные читатели пробегут взглядами по этим незамысловатым строкам, меня, скорее всего, уже не будет в живых.
История первая
Раньше я жила в одной из девятиэтажек на окраине Москвы вместе с мамой и младшей сестренкой Катькой, иногда еще к нам заезжал дядя Толя – мамин брат, а отец… отца у меня не было. Точнее, он когда-то был, но потом пропал. Смешно? По-моему не очень.
Я довольно отчетливо помню тот вечер, не смотря на то, что прошло предостаточно времени. Тогда мне было пять лет.
На дворе стояла зима, мела метель и завывал ветер, а у нас в квартире было тепло, горел свет и работал радио-приемник из которого лилась тихая и приятная мелодия. Удобно устроившись на подоконнике, я с восторгом смотрела на летящий снег, рядом в кресле сидела мама и кормила из бутылочки двухмесячную Катюшу, а отец только что пришел с работы и в это время ужинал на кухне. Когда, закончив вечернюю трапезу, он зашел в комнату, я спрыгнула с окна на пол и побежала к нему. Папа взял меня на руки и, подняв к самому потолку, начал кружить. Я залилась веселым смехом, засмеялся и отец. Мы так играли с пол-часа, когда зазвонил телефон. Папа поставил меня на землю и подошел к телефону. Я так и не поняла, кто ему звонил, тогда мне показалось, что он просто несколько минут “мычал” в трубку. После разговора папа стал какой-то не такой, угрюмый и задумчивый, а спустя еще пятнадцать минут сказал, что забыл купить сигарет, оделся и ушел. От нашего дома до палатки, где отец обычно покупал курево, было пять-десять минут медленным шагом, но прошел час, два, три, а папа все не возвращался. Пришло время мне ложиться спать, я долго упиралась, хотела дождаться отца, но мать настояла на своем, и сказав, что когда я утром проснусь, папа будет дома, мама выключила свет в моей комнате.
Но и на утро отец не появился. Я помню, как я плакала, помню, как мама обзванивала все больницы, отделения милиции и даже морги, но нигде не было никакой информации о моем отце. Его имени не было ни в списках живых, ни в списках погибших, ни в списках пропавших без вести. Его НИГДЕ не было! Человека с именем Лавров Эдуард Михайлович, тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения просто НЕ СУЩЕСТВОВАЛО!!!!!! Так мы стали жить втроем – я, мама и Катя. Мне еще очень долго не хватало папы. Не хватало того, как мы с ним играли, как он говорил о чем-то необычном, называл меня своей единственной надеждой на светлое будущее и читал мне сказки. А вот мать почему-то даже не скучала. Она всегда пыталась смешать его с грязью, подбирая для этого самые обидные слова. Так было всегда, до тех пор, пока он не исчез из нашей жизни.
Да…Было больно, было страшно, я хотела возвращения отца, но вскоре мне пришлось свыкнуться с его отсутствием, чтоб через много лет встретить его в самом неожиданном для меня месте – здесь.
История вторая
Итак, как я уже говорила, я жила с мамой и младшей сестрой. И чем старше я становилась, тем отчетливее я стала переживать события того февральского вечера, когда мы с Кэт лишились отца. Вы, возможно скажите, что потеря дорогого человека всегда отзывается болью до конца жизни, только потому, что он был дорог. В моем случае это было хуже раз в пять. Все дело было в том, что мать с отцом вообще не ладили и жили вместе, казалось, только ради нас, она была просто счастлива, когда он ушел. Я не понимала тогда, что послужило предметом ее ненависти. Дело было не в ревности, ни в том, что когда родилась Катя, отец даже не подарил маме и жалкой гвоздики. Нет, тут было что-то большее, а не бытовые мелочи, но что – я понять не могла. На протяжении того времени, пока я росла, мать всегда нелестно отзывалась об отце и, если хотела унизить меня, сравнивала с ним. Так было и в тот день, день, когда я изменилась.
Я прекрасно помню тот день. Вот как все было.
Был конец третей четверти, пятница. Вернулась из школы я в ужасном настроении (а когда я вообще возвращалась оттуда в хорошем?) Но на этот раз все было из рук вон плохо, еще одна двойка по поведению и меня просто исключат. Я забросила рюкзак в комнату и пошла на кухню обедать. Вскоре мне удалось утопить свои печали в тарелке позавчерашнего борща и я уже начала забывать о возможном исключении из этой проклятой школы, пусть исключают, я все равно не могла ее терпеть! Все испортила мама. Не успев переступить порог квартиры и повесить в шкаф свое занюханное пальтишко, она потребовала у меня дневник как, впрочем, всегда в конце недели. Мы прошли в мою спальню, (а точнее, в мою часть спальни, в другой спала Катя)
Я немного “оттяну” главный момент и позволю себе немного рассказать о скромном интерьерчике моей столь же скромной жилплощади. В нем нет ничего необычного: кровать, маленький стол у окна, стул и тумбочка – все, как у людей, если не считать того, что все мое “богатство” сделано из железа. Я с детства была неравнодушна к разного рода металлам, особенно к тем, которые легко примагничивались. В моем уголке все было из настоящего неокрашенного металла: железа, никеля, стали, а вместо постеров стены украшали обычные металлические щиты, которые легко найти на ”кладбище автомобилей” и прочих свалках. Нет, Вы не подумайте, я никогда особо не увлекалась рысканьем по помойкам в поисках металлолома, но найдя где-нибудь симпатичный, аккуратненький щиток, скажем, из “нержавейки”, без раздумий тащила его в дом. Мать, конечно, была от этого дела не в восторге, но я умело защищалась аргументом: “Ну должно же у меня быть какое-то хобби!”
Ладно, хватит картинных описаний и приступим непосредственно к делу.
Я показала маме дневник, и она, увидев очередную “пару” по дисциплине, начала вновь мешать меня с грязью. Но к этому я уже привыкла, а потому слушала ее в пол-уха. Но когда речь зашла о моем пропавшем, но все еще горячо любимом отце, я насторожилась.
- Ты вся в отца! – завелась мать. – Хочешь стать таким же ничтожеством, как и он?!
- Папа не ничтожество и никогда им не был! – вступилась я за честь отца.
- Но, доведенная до предела мать, словно не слышала меня.
- Ты катишься по наклонной плоскости! - тут мама назвала меня по имени. – Ты, ты однажды плохо кончишь!
С прогулки вернулась Катя и заглянула в комнату. Я знаками показывала маме, чтоб она наконец замолчала, но та рассвирепела еще больше.
Мать еще долго что-то кричала, я уже не помню, что именно, помню только, что все это: унижение перед младшей сестрой и эти гнусные мамины вопли заставили меня разозлиться не на шутку. Я до сих пор не могу понять, как случилось то, что было дальше, ровно так же как и забыть.Только вот что произошло секунду спустя. От невероятного гнева я почувствовала вдруг такую силу и еще что-то похожее на смесь радости и страха. Возможно, свободу, а возможно – власть. Я услышала, (нет, скорее, почувствовала) как металлические щиты, украшавшие комнату, вдруг сорвались со стен и, повинуясь некому буйному моему желанию, металл стал плавиться, превращаясь в немыслимые вещи и существа. Дальше началась земная оргия. Расплавленный металл серебряной рекой разлился у ног матери и, постепенно застывая, опутывал толстыми прутьями-змеями ее тело. Катюшка, наблюдавшая за всем этим, в ужасе убежала, умывая слезами свое ясное личико, я же спокойно смотрела на то, как беспомощная женщина пыталась противиться моему желанию, как крупные капли пота покрывали ее лицо, мне было ничуть ее не жаль, это была моя месть. Но я не убила ее. Это стало бы для нее счастливым, легким концом. Нет, я хотела ответить ей тем же, что она делала мне. Слегка ослабив прутья, сломя голову, захватив только первое попавшееся под руку тряпье, я покинула ставшую адом квартиру.
Память скрыла от меня то, как я оказалась в заброшенном доме в небольшой деревушке “Сталинка”, и каким образом познакомилась я с Петро Максимовым. Помню, он помог мне, подсказал, как жить дальше. Да… мы стали близкими друзьями, но я не знала, куда заведет меня дорога под названием “Ртуть” Но об этом расскажу в следущей истории.
История третья
Я довольно быстро освоилась на новом месте, а главное, мне ничего не пришлось искать. Бывшие хозяева оставили в доме кровать (хотя и немного сломанную), постели, одеяла, посуду и даже какую-никакую одежду. Все остальное я легко сделала из валявшегося в большом количестве в сарае железа. Стулья, столы, кресла и более пригодную для сна кровать, я сделала с помощью своих возможностей. Однако, реальность не изменить. Я стала таким же изгоем, о которых писала заграничная пресса, и над которыми смеялись в комиксах и кино. Через некоторое время я стала просто “прикалываться” со своими силами. Оказалось, это здорово! Я “лепила” из железяк статуи учителей и надоевших одноклассников, а потом медленно, но верно плавила их, превращая в бесформенную массу. В этом не было особого смысла, но доставляло радость. Вы не представляете, как это здорово – видеть, как твои недруги превращаются в ничто, пусть это даже их безжизненные копии! Иногда, хорошенько порывшись в шкафу и найдя подходящие шмотки, я переодевалась и выходила в ближайший магазин. Там мы часто виделись с Петро, ставшим для меня просто Петькой или Ртутью. Однажды он… не знаю, как сказать… то ли предал, то ли помог, то ли научил… В общем, неважно!
Было это в июле месяце. Петька пришел ко мне и, как всегда усевшись рядом на диван, начал свои бесконечные разговоры на тему: “А вот если бы…” Тут Петро, словно забывшись, взял меня за руку. Я почувствовала резкую, скоротечную боль, а дальше мое сознание белым молоком залил туман.
Когда я пришла в себя, обстановка едва не заставила меня вскрикнуть. Я находилась в тесной комнате, где кроме узкой кровати, на которой мне пришлось лежать, АБСОЛЮТНО ничего не было. Через маленькое окно в бетонной стене пробивался тусклый свет. Помещение напоминало тюремную камеру, а потому мне на ум пришла одна идея, которая тут же потерпела фиаско. Дверь оказалась пластиковой и была неподвластна моему дару, соответственно я была не в силах отпереть ее. Даже не утруждая свой мозг мыслями о том, как я попала в это ужасное место, я принялась неистово кричать, надеясь на освобождение, но, похоже, меня наотрез отказывались замечать, если было кому это делать. Я кричала долго и громко, пока мне хватало воздуха. Я уже потеряла надежду, когда дверь внезапно отворилась, и в темницу степенной походкой вошел пожилой мужчина. Он был высокого роста, серо-голубые глаза излучали какую-то пугающую уверенность, на не слишком высоком и загорелом лбу залегли глубокие морщины. “Гость” спокойно приблизился ко мне и велел подняться с пола. Я исполнила его просьбу… нет, скорее его слова больше напоминали приказ.
Он долго расспрашивал меня, кто я и откуда, и я честно отвечала ему. Мне нечего было больше терять. Не знаю почему, но мне казалось, что этот почтенный господин заранее знал все мои ответы, но все-таки продолжал испытывать меня своим холодным, безжалостным взглядом.
- Как твое имя? – спросил наконец он в конце разговора.
Я ненадолго задумалась, как мне представиться. Я не боялась ничего, но вот называть свое имя мне не хотелось.
- Металлика, - ответила наконец я, перебрав все возможные варианты.
Настоящее имя! – потребовал мой собеседник.
Я поняла, что мужчину не обмануть, и все мои старания бесполезны, поэтому я произнесла, как можно тише:
- Лаврова Ирина Эдуардовна… Ира…
- Хм, значит, я не ошибся в тебе! – усмехнулся он. – Пойдешь со мной, если, конечно, в твои планы не входит прожить всю оставшуюся жизнь в карцере!
Несмотря на то, что на губах моего собеседника заиграла легкая улыбка, он говорил про карцер на полном серьезе. Я встала с кровати и поспешила следовать за ним. С этого дня моя жизнь сделала крутой поворот на извилистую дорожку, а в книге моей судьбы открылся новый лист, перекрывший все былое.
История четвертая
Прошло немного времени, и вскоре мы очутились у огромных белых дверей с позолоченными ручками. Мой спутник легким движением распахнул их, и мы вошли в огромный роскошный зал, шикарно обставленный антикварной мебелью. Мне никогда раньше не приходилось видеть такой красоты! На диванах и креслах сидели люди, человек двадцать. И все немногим старше меня. Я едва скользнула взглядом по собравшимся, и тут же мой взор остановился на белокуром парне в голубом трико. Смутное сомнение закралось в мое сознание, я напрягла зрение. Нет! Этого не может быть!
“Петро Максимов! Петька!” – хотелось закричать мне.
Петро улыбнулся и поманил меня пальцем, окончательно развеяв последние мои сомнения. Я не знаю, что вдруг на меня нашло, но я, радостно завизжав, бросилась к нему через весь зал. Все собравшиеся, в том числе и тот, кто привел меня сюда, недоуменно уставились на мою персону.
- Садись, Металл! – пригласил Ртуть, не очень-то вежливо заставив подвинуться сидевшую рядом с ним девушку.
Я приземлила свой “фюзеляж” рядом с Петро и одарила его обиженным взглядом. В душе творилось что-то непонятное. Как же я была зла на него за то, что он меня так нахально подставил, и одновременно в сердце екнула обжигающая искра.
- Ну прости! – проныл Петька.
- Проехали! – лаконично ответила я.
- Тебе здесь нравится?
- Не поняла еще! – Внутри у меня все кипело. – Отстань!
- Ну ты же простишь меня? – напирал Ртуть. – Я же хотел, как лучше!
- От добра добра не ищут! – опять огрызнулась я.
- Прости!
- Отстань!
- Простишь? – Петька явно не собирался сдаваться.
Не знаю, сколько бы продолжался наш бессмысленный диалог с Петро, если бы к нам не подошел “седовласый”. Он велел мне встать лицом к собравшимся и показать все, на что я способна. Я пожала плечами. Он протянул мне металлический щит. Я взяла его и начала работу. Мне было трудно сосредоточиться, и металл поддавался плохо. Постепенно на щите, вразрез с моим желанием, выступили огромные буквы: “Петька Максимов, ты – КОЗЕЛ, но как же я тебя ЛЮБЛЮ!!!”
Когда я развернула щиток к “зрителям”, все засмеялись, просто “заржали”, особенно громко смеялся главарь всей этой организации – тот, что привел меня в особняк, а Петька показал мне пальцем у виска. Я сначала не поняла, к чему это, но как только взглянула на свою работу, мне захотелось провалиться под землю!
Слава Богу, все закончилось благополучно, мне удалось “замять” происшествие с текстом на куске железа прекрасным выступлением. Я сотворила металлические реки и лебедей, которые получились как живые. Хотя, по правде сказать, это стоило громадных усилий.
- Полагаю, это означает прощение? – спросил Петро, подловив меня на выходе.
Я ничего не ответила.
Я стояла перед огромным овальным зеркалом, стоявшем в углу отведенной мне спальни, и не узнавала себя. Вроде никаких внешних изменений в моем облике не произошло: все то же овальное лицо, карие, немного большие, глаза, чуть курносый нос, пухлые беловато-розовые губы, стелющиеся по плечам рыже-каштановые волосы и фигура неудавшейся фото-модели из рекламного журнала – все было на месте. Но мой взгляд… Я сама не узнавала его… Откуда взялся этот уверенный блеск, блеск металла в глазах? Нет… его раньше определенно не было. Я это знаю точно. Я вообще сильно изменилась, попав сюда, в “Братство свободных”. Магнус (ну, тот, что привел меня сюда) говорит, что я начала проникаться духом истинных “детей атома” – мутантов, гордящихся тем, что они такие.
“Люди говорят, что все мы – ничтожества!” – часто говаривал он мне. “Но ты не должна в это верить! Мы представители новой эры, эры Homo superios или, говоря простым языком, Человек превосходящий”!
Я кивала, хотелось в это верить, верить в то, что не мы, мутанты, ничтожества, а те люди, что осмеливаются нас так называть. Хотя, временами, Магнус и перегибал палку, утверждая, что надо или истребить смертных как можно скорее, или самим изолироваться от них, во многом он был прав.
История пятая
(только чувства)
Из глубокой задумчивости, как и много раз здесь, меня вывел Петро.
О, Боже, я никогда раньше не думала, что когда-нибудь так просто влюблюсь! Но Петька… он не такой, как все. Он…он прекрасен. Это полная чушь, но так и есть. У Ртути невероятное чутье, на то, когда мне плохо, и он всегда приходит ко мне на помощь.
Когда он был рядом, я хотела сброситься с моста, удавиться, утопиться, лишь бы только избавиться от этого ужасного жжения в груди, которое возникало вдруг у меня, и я чувствовала, что однажды не выдержу. Я много раз хотела его поцеловать, но нечто необъяснимое останавливало меня. Я почти реально слышала чей-то шепот: “Не делай этого, дура” – вещал неведомый голос. (и зачем я это пишу?) Возможно, голос – это лишь телепатическое вещание Вандюшки – сестры-двойняшки моего Петро. Нет… Я так больше не могла! Я НЕ МОГЛА больше оставаться лишь подругой Ртути, лишь Металлом, Иркой-дыркой! И он, я чувствовала, тоже едва держится, чтобы не повалить меня на кровать и сделать… Ну, как это назвать? Не устроить постельной сцены! Но почему? Что заставляет его быть паинькой со мной? Что мешает растерзать меня? Ну, ответьте, ЧТО?!!! Порой мне казалось, что он знает то, чего не знаю я! Что ты сделал со мной, Петро Максимов? Да… Мне и в карты не везет, и в любви. Ч-ч-черт! Петька!!!
Я жила лишь Петро, засыпала и просыпалась с мыслями о нем и чувством горького недопонимания и отверженности. Он, казалось, по началу любил меня, но потом что-то изменилось. Любовь осталась, но стала какой-то другой, непонятно запретной. Если б я знала тогда, кто есть Петро-Эрик Леншер…
Примерно в то же время, когда я поняла, что больше не представляю своей жизни без сына Магнуса, на горизонте моей жизни всплыл один пренеприятнейший субъект – старый, помешанный на страсти зооморф по кличке Саблезуб. Я возненавидела этого человека-животное с первого взгляда. «Какой черт дернул Магнуса связаться с этим ничтожеством-перебежчиком?» - не раз спрашивала я себя. Этот субъект смотрел на меня, как кот на сметану, раздевая меня своими, подернутыми белесой пеленой, глазами. Как же он мне был противен, меня от него просто тошнило, как же судьба бывает непредсказуема. Разьве я могла тогда предположить, что…
История шестая
Начало того дня мало чем отличалось ото всех других, я встала, позавтракала и отправилась на тренировку. Река жизни текла, как всегда, медленно и размеренно. После тренировки ко мне вихрем (в прямом смысле, он может развивать скорость равную звуковой) подбежал Петька.
- Привет, Металл! – окликнул меня он.
- О-у, какие люди! – воскликнула я с улыбкой. – Привет!
- Как делишки-ребятишки? – поинтересовался парень.
- Как всегда, - пожала я плечами. – Вот, гуляю тут от нечего делать.
- А-а-а, везет те, милая! – усмехнулся Петрыкин (я иногда так называла Петро) – А мне ты, случайно, не позволишь составить тебе компанию.
- Да пожалуйста, если тебе так хочется, - нарочно сделав безразличный вид, откликнулась я.
Так мы мерили шагами парк, болтая ни о чем, и нам было так хорошо, так легко вдвоем. Мы просто весело смеялись, вторя солнечным лучам. Но наша идиллия продолжалась недолго, к Петро подошел Магнус и, отозвав его в сторону, что-то негромко сказал. Тут же Петька подошел ко мне и сказал, чтобы я ждала его тут и никуда не уходила, уверял также, что скоро вернется в парк. Я смотрела в спину уходящего Ртути и недоумевала: “Что такого Магнит мог сказать сыну, что тот так поспешно оставил меня в одиночестве?” Но я довольно быстро откинула эту глуповатую мысль, мало ли какие неотложные дела могут быть у отца и сына? И я стала ждать, когда вернется Петро. Прошло пятнадцать минут, двадцать, пол-часа, час… А парень все не появлялся. Меня уже стало терзать смутное беспокойство, я не находила себе места. “Ну, что же могло произойти? Почему Петрыкин так долго не возвращается? Обычно за ним такого не водилось, если он говорил “недолго”, это означало пять-десять минут, а прошло уже…” – непрерывно думала я.
В конце-концов я просто не выдержала и отправилась на поиски Петро с тем, чтобы выяснить, что его так задержало. Я прямиком направилась в его комнату, больше чем уверенная, что он там, но проходя мимо комнаты Магнуса я услышала приглушенные голоса. Я остановилась и, просто так любопытства ради, прислушалась. Но тут же горько пожалела об этом. Хотя, может это и к лучшему, что я узнала об этом…
Ясно было, что я начала подслушивать где-то ближе к середине разговора, и услышанное потрясло меня и вывернуло наизнанку душу мою.
- Ну, так что ты на это скажешь? – услышала я твердый голос Магнита.
- Ничего, - откликнулся Петро. (Я на все сто была уверена, что это был именно он, голос Петьки я никогда не спутаю ни с чьим другим)
- “Ничего?” И это все, что ты можешь мне противопоставить? – голос Эрика Леншера был пугающе спокойным. - Ты ведь изначально знал про все. Так?
- Да.
- Тогда почему позволил себе реально увлечься ей?
- Я передернулась, мне показалось, что речь шла обо мне и, к сожалению, не ошиблась.
- Я не увлекся, ей, отец, но, кажется, она всерьез полюбила меня, - объяснялся Петро. - А я только не хочу разочаровывать ее… По крайней мере пока…
- Смотри, Петро, - уже с небольшой строгостью произнес Магнус. – Не забудься окончательно. Каждый раз, начиная заигрывать с Металликой, вспоминай, что эта девушка – твоя родная сестра!
Я в ужасе отскочила от двери. Слова “ Металлика – твоя родная сестра” тяжелым молотом опустились на мое изнеможденное сознание. Разлетевшиеся в разные стороны кусочки загадочной головоломки, которые я так старалась собрать воедино, наконец сложились в одну пугающую истину. Мы с Петро Максимовым не можем быть вместе ни под каким предлогом. Он – мой кровный брат. Глаза закололи тысячи невидимых иголок, и не сдержавшись, я разрыдалась. Весь мир, казалось, рассыпался в тысячи осколков разбившегося зеркала жизни. Я бежала в свою спальню, а слезы безудержно катились и катились из глаз.
Тут навстречу мне попалась Ванда Максимова.
- Что-то случилось, подруга-сестра? – спросила она. (Вандюшка всегда называла меня подругой-сестрой)
- Не называй меня так больше! – в сердцах крикнула я. – Ты все знала раньше и ничего не сказала мне!
- Ты о чем? – Эта дура Ванда, похоже, ничего не понимала.
Я лишь отмахнулась, стирая слезы тыльной стороной ладони, меньше всего мне сейчас хотелось что-либо объяснять, а тем более ей, Петьке или Магниту.
История седьмая
Метров через пять произошла еще одна неприятная встреча, я налетела на Саблезуба. Он поймал меня в свои лапы.
- Я вижу на твоем прелестном лице слезы, я их осушу. – сказал мне он, пытаясь сорвать с меня плащ.
Старый извращенец! Все сводит к этому! От него ужасно разило потом и виски. Он был мне омерзителен, но я не стала противиться его порыву, я была зла, отчаяна, разочарована, и если мои эмоции выйдут из-под контроля, весь штаб зальют реки металла. Моей злости нужен был другой выход. И отдаться ненавистному мне зооморфу было на тот момент единственным подходящим выходом. Он думал, что я буду сопротивляться, но когда я не стала играть с ним в “кошки-мышки”, располосовал на мне одежду. Саблезубый был до невозможности груб и дик во всех отношениях, а взгляд этого человека-животного заставлял стынуть кровь. Саблезуб неимоверно громко рычал, овладевая мною, а я лишь чувствовала себя загнанной в угол жертвой. Зачем мне все это, неужели я не смогла придумать ничего лучше? Но события прошлого не вернуть, даже если они произошли всего несколько минут назад. Что? Я сошла с ума? А как бы Вы поступили на моем месте?! Ну почему лучшие парни всегда оказываются родственниками?!
Я лежала в постели, в комнате был спокойный полумрак. Голова который день болела. Может, это из-за этого идиотского зооморфа? Да нет, пожалуй, не из-за него. Негромкий стук в дверь разорвал мое подсознание. “Ну, кого еще принес попутный ветер? Я больна, неужели не понятно?”
Настойчивый стук повторился. Потом еще и еще. “Сколько можно, а?!” Наконец до незванного гостя дошло, что дверь незаперта. Щелкнула ручка, раздался скрип несмазанных петель.
- Что-то случилось? – раздался мягкий и легко узнаваемый голос.
- А что, не видно? – ответила я, не отрывая голову от подушки.
- Скажешь, это я виноват? Ты ведь такая красивая, никто бы не удержался.
Я нашла в себе силы поднять лицо и посмотреть на Петро. Гад! Он стоял как ни в чем не бывало, делая вид, что беспокоится обо мне.
“Да пошел ты!” – хотелось ответить мне и приструнить… брата. Но я сдержалась и задала давно мучивший меня вопрос.
- Зачем ты так поступил со мной? Почему не рассказал все сразу?
- А ты бы поверила?
- Не знаю… В любом случае правда лучше такой лжи.
- А ты почему… почему… В общем, я не ожидал от тебя такого… Кто угодно мог бы… Но Саблезуб… Зачем тебе ОН? Ты же его ненавидишь!
- Какая тебе разница? С тобой я все равно не буду.
- Но мне не все равно, кем будет твой избранник… - пытался показать благие намерения Петро.
- Уйди! – вдруг, кажется теперь беспочвенно, вспылила я.
- Но…
- Ты не понимаешь человеческого языка?! – спросила я. – Я не желаю больше тебя видеть, лжец! Тварь безбожная!
Петро, видать, все понял и поспешил закрыть дверь со стороны коридора. Я в отчаянии швырнула ему вслед подушку.
История восьмая
Когда Петро покинул комнату, я опустила голову на простыню (вставать за, запущенной в Петьку, подушкой не хотелось) и уснула. Мне приснился отец, каким он был в тот день, когда покинул нашу семейную жизнь. Вот он кружит меня на руках, вот звонит телефон, вот папа собирается уходить…
Не уходи, папочка, не надо! Не уходи, или забери меня с собой! Папа, не бросай меня!” – со слезами восклицает маленькая девочка, которой я была когда-то.
- Я никогда тебя не брошу, Иришка, - слышу я вдруг голос отца.
Сначала я думала, что это тоже приснилось мне, но открыв глаза увидела сидящего на моей постели Магнита.
“Неужели он все слышал? Как же я опозорилась!” – подумала я.
Несколько минут прошло в абсолютном молчании, он смотрел на меня, а я на него. Теперь я старалась посмотреть на Магнита не как на главу “Братства свободных”, а как на отца, и сердце мое обожгло обидой. В его глазах больше не было ничего, что напомнило бы мне о прежней отцовской любви. Он смотрел на меня мягким взглядом, но скорее как на лучшую ученицу, на постороннюю, чем как на дочь.
- Как Вы проникли сюда? – задала я первый, пришедший мне в голову, вопрос.
- Дверь была не заперта, - ответил он. – Ты все уже знаешь?
- Да.
- И ты разьве не рада тому, что мы снова встретились?
- Обрадовалась бы, только вот Петро…
- Понимаю, ты любишь его, но могу лишь посочувствовать.
- Почему ты ушел тогда от нас? – решила я резко переменить тему, незаметно для себя переходя на “ты”
- Мне надо было, чтобы спасти себе жизнь.
- А мама? Ты любил ее?
- Я любил, но не ее, а когда она это поняла, расставаться было поздно, родилась ты.
- А кого ты любил?
- Единственная моя любовь – польская цыганка Магда, мать близнецов.
- А что с ней стало? Она?…
- Да, она погибла. А с твоей матерью я сошелся только потому, что она очень на нее похожа.
- А почему ты не забрал меня?
- Я хотел, но мне не позволили, - ответил отец, пресекая тему. – У меня к тебе просьба. Тебе будет тяжело ее выполнить, но ты – последняя моя надежда на спасение всех наших собратьев.
- Так уж и на спасение?! – усомнилась я. – В таком случае, я вся во внимании.
- Главную помощь мне, как ты знаешь, оказывают Тень и Саблезуб. Рейвен - по доброй воле, а Криду-старшему я до сей поры платил кругленькие суммы за содействие. Это меня не очень-то устраивало, но ты ведь сама понимаешь, как важно хладнокровие этого мутанта в нашем нелегком деле, да и его невероятная способность к мгновенной само-регенерации играет далеко не последнюю роль.
- И? – я вопросительно посмотрела на Магнита (ну не могу я назвать его отцом! До сих пор не могу, ей-богу!)
- До этого Виктор был вполне удовлетворен своим вознаграждением, но в последнее время этот наглец требует большего.
- Тебе что, денег жалко на процветание эры homo-superios, я правильно поняла, да? – недоумевала я. – Прибавь сумму вознаграждения, и делу конец.
- Но он требует не денег, - спокойно ответил Магнус. – Поэтому я и пришел к тебе.
- А что же он хочет? – спросила я.
Эрик Леншер не ответил, но еще сильнее впился в меня взглядом. Это заставило мой лоб покрыться испариной, я догадалась, что означает этот немой взгляд…
- Он хочет провести со мной еще одну ночь? – спросила я.
Магнит закрыл глаза и едва заметно отрицательно покачал головой.
- Но что еще надо ему от меня?!!!!
- Конкретно от тебя ничего, он хочет породниться со мной, женившись на одной из моих дочерей. И это будешь ты. – Магнит хладнокровно закончил фразу.
- Выйти замуж? За Крида? Но почему я, когда есть Ванда Максимова! Она тебе что, не дочь?
- С Вандой у меня не очень хорошие отношения, ведь она, собственно как и Петро, винит меня в смерти Магды. Я сразу предупредил тебя, что моя просьба трудновыполнима, но ты обещала исполнить ее.
- Извини, но обещала выслушать тебя и не более того, - поправила я.
Но Магнит знал, какую струну тронуть, чтобы я сделала для него все, что он попросит. И он сказал:
- Ты же не разочаруешь своего отца, Иришка? Пойми, ты – единственная моя надежда на исполнение моей цели, нашей цели. Если я получу от тебя согласие на столь ничтожное прошение, я смогу умереть со спокойной душой.
В глубине подсознания я отчетливо понимала, что слова Магнуса – жалкая уловка для того, чтобы я согласилась, и умирать он в ближайшее время явно не собирается, но что-то неведомое заставило меня сдавленно кивнуть в знак смирения со своей участью.
- Вот и хорошо, моя милая, - проронил отец, (ну надо же, я наконец осмелилась назвать вещи своими именами!) поднимаясь с моей кровати и направляясь к выходу. – Дату свадьбы мы обговорим с Виктором позже.
С тех самых пор жизнь моя стала адом ожидания, я не знала, что делать, как спастись и не верила в то, что я сама подписала себе почти смертный приговор.
История девятая
Несколько дней я ходила, как в воду опущенная, и только тренировки могли заглушить мою острую боль, но во всем происходящем был единственный плюс: моя беда помогла, а точнее заставила, нас с Петро помириться. Не то что бы я этого так страстно желала, но выбора у меня не было, к тому же, в душе я уже давно простила этого милого паренька, хотя и старательно не показывала этого. Но Петька, как я успела убедиться, не привык сдаваться и в очередной раз предложил мне свою помощь, и на этот раз я не могла на нее не согласиться.
Это было сразу после тренировки. Петро излюбленным способом подбежал ко мне и спросил:
- Я узнал о том, что отец хочет принести тебя в жертву ради “общего блага”?
- Да, - ответила я, не глядя на собеседника, - А ты, конечно же, “за”?
- Как у тебя только ума хватило так обо мне подумать?! Я даже наоборот против такого к тебе отношения! – оскорбился Петька. – И пусть ты ко мне охладела, узнав правду, я по-прежнему тебя люблю, хотябы как сестру и готов помочь.
- Помочь мне? И как? – невесело усмехнулась я. – Это уже невозможно, увы.
- Нет ничего невозможного, - опровергнул Ртуть. – Всегда есть какой-то выход.
- И что ты предлагаешь? – Я по-прежнему не обращала на слова Петро особого внимания и задала этот вопрос просто в знак того, что слушаю его.
- Сбежать! – ответил мне брат.
- Куда?
- Это уже не твоя забота, я все продумал заранее, - говорит Петро.
Я удивилась, как это он мог продумать все раньше, если даже не был уверен в моем согласии.
- Откуда ты знаешь, что я хочу этого? – задала я довольно глупый, но вполне актуальный, уместный вопрос.
- Кого ты пытаешься обмануть, Металлика? – ответил он вопросом на вопрос. – У тебя же все на лице написано. К тому же, всему “Братству свободных” известно, как ты относишься к Криду-старшему. Или ты хочешь сказать, что все они ошибаются?
- Нет, не хочу, но дело тут не в моем к нему отношении, а в том, что я дала слово и теперь не имею права нарушать его.
- Да брось ты это, разве ты никогда в жизни не нарушала обещаний, не врала?
- Только не отцу, - со вздохом ответила я.
- Это лишь потому, что его не было рядом с тобой, когда ты росла, - выдвинул аргумент Петька.
- Возможно, - ответила я. – Но так или иначе…
- Так ты бежишь или нет? – перебил меня сын Магнуса.
Я опустила глаза, словно пытаясь высмотреть что-то ценное в траве под ногами, и не спешила с ответом. Впервые я запуталась в паутине жизни настолько, что невозможно было выбраться, не пожертвовав чем-то важным. Раньше за меня все решало скупое стечение обстоятельств, требуя только ловко лавировать в нем, избегая препятствия и опасности подводных камней и мелей так называемого океана жизни. Теперь же судьба столкнула меня с жесткой потребностью выбора, самого сложного и самого важного. Возможно, всего лишь первого, а возможно – единственного, единственного во всей моей жизни. Образовавшаяся пауза начала до неприличия затягиваться, делая невыносимыми тишину и звуки собственного сердцебиения, дыхания. Петро, в ожидании моего ответа, переступал с ноги на ногу, насвистывая себе под нос мелодию, мне незнакомую.
- Я уже замаялся ждать, - одернул меня парень. – Так как ты относишься к побегу?
А в моем сердце продолжалась борьба, я не могла решить, что же выбрать: или сдержать слово и остаться, но обречь свою жизнь на крах ради призрачного “блага” организации “Братства свободных”, скрепив свою жизнь узами брака с Саблезубом, или сбежать с Петькой, спасти свою судьбу, имея реальную возможность избавиться от пожизненного общества старого зооморфа, но предать отца, хотя он и не был мне отцом в полном смысле этого слова, но все-таки… И я молчала. Долго молчала. Но, как только поняла, что медлить с ответом уже невозможно, тихо произнесла:
- Бежим, но я все же…
- “Все же” что? – спросил Петро тоном, граничившим с презрением. – Трусишь?
- Можно и так выразиться, - не стала препираться я. – Только не из-за побега, а из-за Магнуса. Он мне доверил спасательную миссию, а я его подведу. Если наш заговор о побеге будет раскрыт, гневу Эрика-Леншера и Саблезуба не будет предела. Тогда я пропала. И ты вместе со мной.
- Когда нас хватятся, мы будем уже далеко, потому что сбежим сегодня же ночью, а в том “убежище”, которое я для нас подготовил, нас точно не станут искать.
- Ну, что ж, попробуем… – нехотя согласилась я.
История десятая
Теперь я поняла, почему перед тем, как бежать, Петро попросил меня надеть плащ и высокие осенние сапоги. Мы с ним шли по какому-то туннелю, очень похожему на заброшенную подземку, совмещенную с канализацией. Под ногами хлюпала затхлая мутная вода, стены, выложенные кирпичом, покрывала зеленая плесень. И вообще, там было мерзко и противно.
- А есть более приятный путь, чтоб добраться до “убежища”? – проныла я.
Наш путь длился уже несколько часов, я очень устала, и у меня жутко болели ноги.
- В туннель-то морлоков? – усмехнулся Петро. – Этот еще не самый худший, так что не жалуйся!
- Что? – от его хамства я чуть не потеряла дар речи. – В туннель морлоков? Это его ты назвал нашим убежищем?!!!
Многим, наверняка, не понятна моя реакция, так я скажу, в чем тут дело. Я много слышала о морлоках – добровольных мутантах-изгоях, прячущихся в городских подземельях (не функционирующих метро и заброшенных шахтах, подобных этой). Они считают себя “слишком” мутантами, чтобы жить и скрываться среди “нормальных” людей, а еще у них ничегошеньки нет, кроме скудной еды и питья и оборванной одежды. По сравнению с туннелем тюремные камеры кажутся просто земным раем. И вот в ТАКОЕ место вел меня Петро, нет этого я не выдержу…
Постепенно воды стало меньше, проходы расширились, а потолок стал выше.
Мы вышли на большую площадку, по-видимому, служившую гостинной, от нее лучами отходили всевозможные дороги, непонятно куда ведущие. Она была освещена гораздо лучше других закутков и всевозможных коридоров, но свет все равно был тускловатым, а ветер продувал в не заделанные щели, отчего на площадке было холодно. Тут из всех закоулков и поворотов начали стекаться непосредственные хозяева – морлоки. Я даже на несколько мгновений зажмурила глаза, словно пытаясь таким образом защитить свое сознания от неприятного зрелища. На морлоков невозможно было смотреть спокойно, они нагоняли страх, словно нечто инородное и чужое. Я знаю, что морлоки – всего лишь мутанты, которым повезло немного меньше, чем прочим нашим собратьям, имеющим возможность растворяться в толпе и сливаться со “смертными”, но разум не мог заглушить трепетного страха.
Удивительней всего было то, что народ морлоков был изувечен безобразием, но лишь у немногих оно было врожденным, как следствие мутации; большинство же приобрело их, по-видимому, в битвах за некое главенство или во время вылазок наверх за едой, одеждой, медикаментами. Изгоев не допускали к работе, даже самой грязной, а потому им приходилось воровать самые необходимые вещи, за что они и получали по заслугам. Некоторые же были внешне очень даже ничего, но истощение и нужда делали их лица и тела жалкими и немощными. И среди таких людей, среди изгоев мне придется жить и не просто жить, а уподобиться им, дабы не стать жертвой. Это было настолько жестоким испытанием, что я засомневалась, что выбранный путь мне по силам. Но отступить тогда, когда добровольный мой выбор был уже сделан, не смериться с тем поворотом судьбы, на который сама же и пошла, было ниже, чем трусостью, самым низким из чувств, которому даже нет названия. Назад не вернуться, а впереди, возможно, тупик. Утешало одно – Петро будет рядом, не даст мне загнуться.
К нам с Петро подошла женщина с короткой черной стрижкой и повязкой на левый глаз.
- Калисто, королева морлоков, - представилась она. – Рада приветствовать Вас здесь. Нечасто в нашем племени прибывает таким образом. Двое новичков, конечно, - два лишних рта, но в той же мере и прибыль в боевой силе.
Петро как-то странно молчал, и его молчание насторожило меня. Обычно за такими вот паузами не следовало ничего хорошего. Помолчав так с минуту, Петька вдруг перебил королеву морлоков, жестко предав меня.
- Я – лишь проводник, и оставив с вами девушку – свою сестру, спешу подняться обратно наверх.
Я не поверила своим ушам. Петро решил оставить меня тут в полном одиночестве?!
“Нет, это, наверное, просто страшный сон. Нет ни туннеля, ни Калисто, ни морлоков. Нет, возможно, и Петро, и “Братства Свободных”. Я просто сплю в своей постели, сплю и вижу кошмар – плод своего усталого травмированного разума. Сейчас я проснусь, и весь этот ужас исчезнет вместе со страхом! И все.” – так думалось мне в этот проклятый момент.
Но, увы, это не было сном. Все происходящее вокруг меня – жизнь. Суровая и невыносимая жизнь, показавшая мне ту свою сторону, о которой я не смела и думать.
- Тогда Вы должны покинуть убежище немедленно! – услышала я голос Калисто сквозь пелену своих мыслей. (Она обращалась к Петро) - Морлоки не терпят чужаков, даже если они проводники.
Еще одно разочарование настигло меня, Петро, удовлетворенно кивнув, направился в обратную сторону.
- Подожди! – окрикнула его я. – До этого момента ты говорил, что это НАШЕ убежище, и ты будешь рядом со мной, не бросишь меня!
- Прости, Металлика, так надо, - ответил Петро. – Если я останусь здесь, в туннеле и не поднимусь наверх, мы вместе будем в большой беде. Я поднимаюсь так же для того, чтобы каждый день поставлять сюда пищу и не заставлять идти на воровство. К тому же, если я тоже останусь тут, то это вызовет подозрение. Сама подумай: два члена нашего “БС” пропали в один и тот же день. Версия первая – похищение, меры – поиск и наказание врагов. Но когда, за отсутствием разносторонних угроз со стороны предполагаемых похитителей, наши все-таки поймут, что мы покинули общество по своей воле, а не по принуждению, нас с тобой продолжат искать уже с другой целью – наказать нас за предательство. Наш план с треском провалится, и останется только посыпать голову пеплом, а потому, сестренка, чао! Не грусти, скоро мы увидимся.
Петро развернулся и уверенно направился к выходу. И сколько я ни пыталась остановить его, все было напрасно. Парень спешно удалялся, я со слезами и криками попыталась побежать за ним, но пара крепких парней-морлоков крепко схватили меня за руки, не давая шевелиться.
- Как он мог так со мной поступить?! Как он мог предать меня? – Я никак не могла взять себя в руки. – Петро!!!
- Отпусти его и забудь о наземном мире, - обратилась ко мне Калисто. – Ты теперь – одна из нас.
Наступило время ужина. Морлоки позвали меня к себе за стол, на котором практически ничего не было, только несколько заржавелых алюминиевых мисок со странной похлебкой, маленькие зачерствелые кусочки хлеба да по пол-кружки подкрашенной заваркой воды без сахара на брата, вот и все.
Я сидела на трехногой расшатанной табуретке и оглядывала окружающее меня пространство и окружающих меня “людей”. Очень хотелось есть и пить, но к своему скудному ужину я так и притронулась, даже не позволила себе пригубить воды из кружки. И это не потому, что не хотелось или не нравилось (хотя и это тоже), а потому что мне было жаль морлоков. Они отдали мне самую лучшую порцию, а ведь среди мутантов-изгоев были и дети, причем совсем маленькие. Я винила себя за то, что они из-за меня не получили своего кусочка хлеба. Если бы только Петро отважился сразу сказать, куда мы идем! Я бы прихватила с собой чего-нибудь вкусненького из особняка, ведь у нас там на кухне холодильник просто ломится от обилия еды!
Была уже поздняя ночь, а мне все никак не удавалось уснуть. Ночью в туннеле становилось почти невыносимо холодно, хотя на стенах и зажигали тусклые факелы.
Я лежала в отведенном мне уголке на старой порванной простыне, без подушки накрывшись тонким и проеденным молью шерстяным одеялом. Лежала и думала о своей жизни и дальнейшей судьбе. Отвращение и страх перед морлоками исчезли, (видимо потому, что я быстро ко всему привыкаю) осталась лишь жгучая жалость по отношению к этим бедным представителям эры Homo superios. И как я только могла раньше жаловаться на что-то? Ведь на самом деле у меня было все, чего можно желать, а если и не все, то по крайней мере я ни в чем никогда не нуждалась так сильно, как нуждаются ОНИ. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнились мать и Катька, и наша московская квартира, и школа вместе с учителями, директором и одноклассниками. Когда я очутилась в “Братстве свободных” мне показалось… я подумала, что никогда больше не вспомню и не буду думать о них, и этот внезапный наплыв воспоминаний встревожил меня. Я думала, что “БС” стало для меня надежным пристанищем, что там уж точно меня не предадут… Хотя, по большому счету, так оно и было, ведь я сама согласилась на предложение Петро бежать. Как говорится: “Из двух зол выбирают меньшее”, но я еще тогда не знала, являлось ли мое прибывание в заброшенной шахте, служившей пристанищем мутантам-изгоям, меньшим из этих самых двух зол. Но сейчас это уже не имеет значения…
История одиннадцатая
Вот и месяц прошел с тех пор, как поселилась я в туннеле. Я ждала Петро, но он не приходил уже где-то полторы недели. Еда, которую он принес в прошлый раз, неумолимо заканчивалась. Калисто уже подумывала, кого послать завтра наверх за провизией, даже не подумывала, а твердо решила отправить меня. Так что, если Петька не явится до шести утра завтрашнего дня, мне придется совершить первое в своей жизни воровство, а мне этого ой как не хотелось, но одновременно с этим мне не хотелось оставлять голодными более полусотни своих “сожителей”. Так что вся надежда была на обнаглевшего Петьку.
Пять часов утра, светало. Петро в прошедший день так и не появился. (ГАД!!!) Я уже начала раздумывать каким образом и под каким предлогом буду выпрашивать еду у прохожих на улице, когда услышала жуткий шум.
“Наконец-то Петро приперся, я уж от тоски иссохла вся!” – подумала я, направляясь к выходу из туннеля.
Когда я была близка к выходу, то увидела бегущего мне навстречу Петро, он явно был чем-то взволнован.
- Не показывайся на выходе! – крикнул он издалека.
- А в чем дело? – удивилась я, не послушавшись его подходя к самому лазу.
Петро не успел ответить, как я увидела, из-за чего брат так предостерегал меня. Стоило мне только высунуть нос из пристанища морлоков, как я увидела половину всего нашего “Братства свободных” во главе с отцом и Саблезубом.
- Так вот, значит, где ты пряталась, тварь! – прорычал Крид-старший. – Хотела обвести нас вокруг пальца? Ну, что ж, тебе это удалось… Но больше ты от меня не скроешься, милочка!
Зооморф отвратно заржал, всем своим видом показывая, что эта победа за ним. Затем он велел Селене оглушить меня мощным психо-паралитическим импульсом.
Я проснулась в одном из залов особняка, но не в своей комнате. Помещение было просто огромным и роскошным. Стены были нежно-розового цвета, на полу лежал светлый пушистый ковер, на окнах висели тяжелые шторы кремового цвета. Я лежала на огромной двухспальной кровати из светлой породы дерева со спинкой напоминающей башенки с позолоченной каемкой под “крышей”. Ложе было застелено белоснежной простынью, от наволочки на подушке пахло горькой свежестью моих любимых духов, одеяло было теплым и легким, словно облако. Напротив стоял туалетный столик с огромным зеркалом на кривых ножках. На нем лежала расческа, и стояли баночки и коробочки с косметикой. Рядом со столиком возвышался такой же светлый платяной шкаф. В отдаленном углу комнаты, в закутке находилась дверь, рядом со шкафом – еще одна. Это было похоже на сказку, на сон, но никак не на реальность.
Я встала и с удивлением обнаружила, что на мне одета легкая, почти невесомая, ночная сорочка, но волосы и кожа были не в лучшем состоянии. Да и самочувствие было поганое, словно меня всю ночь избивали. Решительно ничего не понимая, я подошла к двери, спрятанной в закутке. За ней оказались ванна и туалет, отделенные друг от друга занавеской. На крючках в ванной комнате висели два халата, один из которых почему-то был мужской и пара пушистых полотенец, а на полке под зеркалом я увидела пару зубных щеток, два флакона шампуня, мыльницу, гель для душа, пену для ванн, а так же пузырек не очень дорогого (если не сказать дешевого) одеколона, средства до и после бритья и многоразовый бритвенный станок.
“Это тут еще зачем?” – удивленно подумала я, разглядывая предметы мужской гигиены.
Но быстренько отбросив эту мысль, я с наслаждением приняла контрастный душ и вымыла голову шампунем с ароматом лавандового масла. Затем накинула халат и вышла. Только тут я поняла, что нигде нет моей одежды, точнее той, в которой я была все то время, пока находилась среди марлоков. Я подошла к шкафу и открыла его. Там были абсолютно новые вещи моего размера, но не было МОИХ, только форма нашей команды. Причем вещи были далеки от моего стиля. Это были или длинные платья, юбки и кофты с длинным рукавом или совсем вызывающие кожаные топики, колготки в сеточку и короткие до неприличия юбки, в которых нельзя было даже нагнуться, не показав, извиняюсь, трусов. В общем то, что я не одела бы никогда в жизни.
Недолго думая, я надела форму (хотя, странно было изнашивать ее в быту) и направилась к выходу из комнаты. Я попыталась открыть дверь и когда обнаружила, что она просто-напросто заперта, начала искать ключи. Я облазила все ящики, уголки и прочее, но нигде не было и следа ключей. Меня заперли в этой спальне нарочно!
Я так и думала, что тут что-то нечисто, не могли мне сделать такой, не скрою, роскошный подарок бескорыстно, но вот что они хотели со мной сделать, было тогда большой загадкой на небольшой промежуток времени!
Упав на кровать, я стала думать, как мне вообще выбраться отсюда и внезапно поняла, где нахожусь. Это - комната на третьем этаже особняка, которая почему-то всегда была заперта. Вокруг нее ходили небывалые легенды, как и над самим особняком. Говорили, что этот особняк раньше принадлежал только одному Магниту и его жене (теперь уже бывшей, вследствие своей гибели) Магде, матери Ванды и Петро, а здесь была их спальня, и именно по этой причине комната была постоянно под замком. Как же я раньше хотела попасть сюда, но видимо, правильно говорят: “Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться!” Теперь я тут, но что толку? Я заперта, в комнате нет часов, и я понятия не имею, сколько я проспала, какой сейчас день и который час. А еще мне ужасно хотелось есть и пить.
Тут раздался щелчок ключа в скважине, и, словно услышав мои мысли, в комнате возникла Глория с подносом в руках.
Глория она же Мистика-младшая, она же просто Гло, она же старшая дочь Мистики (Рейвен Даркхолм) стала тут моей самой близкой подругой. Она, как и мать, была перевертышем, т.е умела менять обличия, могла стать женщиной или мужчиной или даже любым животным. Возраст, пол, голос, рост и размер жертвы не имели значения. По-настоящему у нее были рыжие волосы, исчерна-синяя кожа и черные зрачки на фоне желтых белков глаз и фигурка что надо!
- Привет! – поздоровалась она, толкая дверь бедром. – Я тут принесла тебе поесть.
- Спасибо, - ответила я, снимая с подноса бутерброд с маслом и стакан апельсинового сока.
- Я так рада, что ты проснулась! – внезапно сказала Глория.
- А что, - удивилась я. – Могло быть иначе?
- Тебе сильно досталось от Селены, - покачала головой Гло. – Все уже всерьез беспокоились, сможешь ли проснуться после ТАКОГО!
- И долго я проспала? – спросила я, запивая бутерброд соком.
- Больше пяти суток, - лицо Мистики-младшей стало вдруг серьезным. – Знаешь, подруга, тебя сегодня ждет самое ужасное событие в твоей жизни, и никто тебе не сможет помочь. Я пыталась, поверь.
Внезапно Гло сжала пальцами виски.
- Прости, мне надо бежать, - сказала она мне, резко поднимаясь с кровати.
Она ушла, оставив меня в полном недоумении. Одно было ясно – кто-то ей “протелепатировал”, чтобы она ушла отсюда. Так я просидела еще немного времени, доедая завтрак. Тут дверь снова отворилась, и в нее вошел Магнит.
- Мистика-младшая сообщила мне, что ты наконец очнулась, - холодно улыбнулся он. – Ну как тебе нравиться свадебный подарок?
- Свадебный подарок?! – изумилась я.
- Ну да, - ответил Магнус таким тоном, словно это было прописной истиной. – Пока ты находилась в забытьи, в особняке вовсю шла подготовка к твоей с Саблезубом свадьбе. Мы с ним условились сыграть ее сразу же, как ты проснешься.
- Чего?! – в моем голосе прозвучали нотки похабности. – А ты мог хотябы дождаться моего согласия?
- Зачем? Ты дала его еще больше месяца назад, - ответ биологического отца был острым, как лезвие бритвы. – Так что, готовься!
История десятая
Теперь я поняла, почему перед тем, как бежать, Петро попросил меня надеть плащ и высокие осенние сапоги. Мы с ним шли по какому-то туннелю, очень похожему на заброшенную подземку, совмещенную с канализацией. Под ногами хлюпала затхлая мутная вода, стены, выложенные кирпичом, покрывала зеленая плесень. И вообще, там было мерзко и противно.
- А есть более приятный путь, чтоб добраться до “убежища”? – проныла я.
Наш путь длился уже несколько часов, я очень устала, и у меня жутко болели ноги.
- В туннель-то морлоков? – усмехнулся Петро. – Этот еще не самый худший, так что не жалуйся!
- Что? – от его хамства я чуть не потеряла дар речи. – В туннель морлоков? Это его ты назвал нашим убежищем?!!!
Многим, наверняка, не понятна моя реакция, так я скажу, в чем тут дело. Я много слышала о морлоках – добровольных мутантах-изгоях, прячущихся в городских подземельях (не функционирующих метро и заброшенных шахтах, подобных этой). Они считают себя “слишком” мутантами, чтобы жить и скрываться среди “нормальных” людей, а еще у них ничегошеньки нет, кроме скудной еды и питья и оборванной одежды. По сравнению с туннелем тюремные камеры кажутся просто земным раем. И вот в ТАКОЕ место вел меня Петро, нет этого я не выдержу…
Постепенно воды стало меньше, проходы расширились, а потолок стал выше.
Мы вышли на большую площадку, по-видимому, служившую гостинной, от нее лучами отходили всевозможные дороги, непонятно куда ведущие. Она была освещена гораздо лучше других закутков и всевозможных коридоров, но свет все равно был тускловатым, а ветер продувал в не заделанные щели, отчего на площадке было холодно. Тут из всех закоулков и поворотов начали стекаться непосредственные хозяева – морлоки. Я даже на несколько мгновений зажмурила глаза, словно пытаясь таким образом защитить свое сознания от неприятного зрелища. На морлоков невозможно было смотреть спокойно, они нагоняли страх, словно нечто инородное и чужое. Я знаю, что морлоки – всего лишь мутанты, которым повезло немного меньше, чем прочим нашим собратьям, имеющим возможность растворяться в толпе и сливаться со “смертными”, но разум не мог заглушить трепетного страха.
Удивительней всего было то, что народ морлоков был изувечен безобразием, но лишь у немногих оно было врожденным, как следствие мутации; большинство же приобрело их, по-видимому, в битвах за некое главенство или во время вылазок наверх за едой, одеждой, медикаментами. Изгоев не допускали к работе, даже самой грязной, а потому им приходилось воровать самые необходимые вещи, за что они и получали по заслугам. Некоторые же были внешне очень даже ничего, но истощение и нужда делали их лица и тела жалкими и немощными. И среди таких людей, среди изгоев мне придется жить и не просто жить, а уподобиться им, дабы не стать жертвой. Это было настолько жестоким испытанием, что я засомневалась, что выбранный путь мне по силам. Но отступить тогда, когда добровольный мой выбор был уже сделан, не смериться с тем поворотом судьбы, на который сама же и пошла, было ниже, чем трусостью, самым низким из чувств, которому даже нет названия. Назад не вернуться, а впереди, возможно, тупик. Утешало одно – Петро будет рядом, не даст мне загнуться.
К нам с Петро подошла женщина с короткой черной стрижкой и повязкой на левый глаз.
- Калисто, королева морлоков, - представилась она. – Рада приветствовать Вас здесь. Нечасто в нашем племени прибывает таким образом. Двое новичков, конечно, - два лишних рта, но в той же мере и прибыль в боевой силе.
Петро как-то странно молчал, и его молчание насторожило меня. Обычно за такими вот паузами не следовало ничего хорошего. Помолчав так с минуту, Петька вдруг перебил королеву морлоков, жестко предав меня.
- Я – лишь проводник, и оставив с вами девушку – свою сестру, спешу подняться обратно наверх.
Я не поверила своим ушам. Петро решил оставить меня тут в полном одиночестве?!
“Нет, это, наверное, просто страшный сон. Нет ни туннеля, ни Калисто, ни морлоков. Нет, возможно, и Петро, и “Братства Свободных”. Я просто сплю в своей постели, сплю и вижу кошмар – плод своего усталого травмированного разума. Сейчас я проснусь, и весь этот ужас исчезнет вместе со страхом! И все.” – так думалось мне в этот проклятый момент.
Но, увы, это не было сном. Все происходящее вокруг меня – жизнь. Суровая и невыносимая жизнь, показавшая мне ту свою сторону, о которой я не смела и думать.
- Тогда Вы должны покинуть убежище немедленно! – услышала я голос Калисто сквозь пелену своих мыслей. (Она обращалась к Петро) - Морлоки не терпят чужаков, даже если они проводники.
Еще одно разочарование настигло меня, Петро, удовлетворенно кивнув, направился в обратную сторону.
- Подожди! – окрикнула его я. – До этого момента ты говорил, что это НАШЕ убежище, и ты будешь рядом со мной, не бросишь меня!
- Прости, Металлика, так надо, - ответил Петро. – Если я останусь здесь, в туннеле и не поднимусь наверх, мы вместе будем в большой беде. Я поднимаюсь так же для того, чтобы каждый день поставлять сюда пищу и не заставлять идти на воровство. К тому же, если я тоже останусь тут, то это вызовет подозрение. Сама подумай: два члена нашего “БС” пропали в один и тот же день. Версия первая – похищение, меры – поиск и наказание врагов. Но когда, за отсутствием разносторонних угроз со стороны предполагаемых похитителей, наши все-таки поймут, что мы покинули общество по своей воле, а не по принуждению, нас с тобой продолжат искать уже с другой целью – наказать нас за предательство. Наш план с треском провалится, и останется только посыпать голову пеплом, а потому, сестренка, чао! Не грусти, скоро мы увидимся.
Петро развернулся и уверенно направился к выходу. И сколько я ни пыталась остановить его, все было напрасно. Парень спешно удалялся, я со слезами и криками попыталась побежать за ним, но пара крепких парней-морлоков крепко схватили меня за руки, не давая шевелиться.
- Как он мог так со мной поступить?! Как он мог предать меня? – Я никак не могла взять себя в руки. – Петро!!!
- Отпусти его и забудь о наземном мире, - обратилась ко мне Калисто. – Ты теперь – одна из нас.
Наступило время ужина. Морлоки позвали меня к себе за стол, на котором практически ничего не было, только несколько заржавелых алюминиевых мисок со странной похлебкой, маленькие зачерствелые кусочки хлеба да по пол-кружки подкрашенной заваркой воды без сахара на брата, вот и все.
Я сидела на трехногой расшатанной табуретке и оглядывала окружающее меня пространство и окружающих меня “людей”. Очень хотелось есть и пить, но к своему скудному ужину я так и притронулась, даже не позволила себе пригубить воды из кружки. И это не потому, что не хотелось или не нравилось (хотя и это тоже), а потому что мне было жаль морлоков. Они отдали мне самую лучшую порцию, а ведь среди мутантов-изгоев были и дети, причем совсем маленькие. Я винила себя за то, что они из-за меня не получили своего кусочка хлеба. Если бы только Петро отважился сразу сказать, куда мы идем! Я бы прихватила с собой чего-нибудь вкусненького из особняка, ведь у нас там на кухне холодильник просто ломится от обилия еды!
Была уже поздняя ночь, а мне все никак не удавалось уснуть. Ночью в туннеле становилось почти невыносимо холодно, хотя на стенах и зажигали тусклые факелы.
Я лежала в отведенном мне уголке на старой порванной простыне, без подушки накрывшись тонким и проеденным молью шерстяным одеялом. Лежала и думала о своей жизни и дальнейшей судьбе. Отвращение и страх перед морлоками исчезли, (видимо потому, что я быстро ко всему привыкаю) осталась лишь жгучая жалость по отношению к этим бедным представителям эры Homo superios. И как я только могла раньше жаловаться на что-то? Ведь на самом деле у меня было все, чего можно желать, а если и не все, то по крайней мере я ни в чем никогда не нуждалась так сильно, как нуждаются ОНИ. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнились мать и Катька, и наша московская квартира, и школа вместе с учителями, директором и одноклассниками. Когда я очутилась в “Братстве свободных” мне показалось… я подумала, что никогда больше не вспомню и не буду думать о них, и этот внезапный наплыв воспоминаний встревожил меня. Я думала, что “БС” стало для меня надежным пристанищем, что там уж точно меня не предадут… Хотя, по большому счету, так оно и было, ведь я сама согласилась на предложение Петро бежать. Как говорится: “Из двух зол выбирают меньшее”, но я еще тогда не знала, являлось ли мое прибывание в заброшенной шахте, служившей пристанищем мутантам-изгоям, меньшим из этих самых двух зол. Но сейчас это уже не имеет значения…
История одиннадцатая
Вот и месяц прошел с тех пор, как поселилась я в туннеле. Я ждала Петро, но он не приходил уже где-то полторы недели. Еда, которую он принес в прошлый раз, неумолимо заканчивалась. Калисто уже подумывала, кого послать завтра наверх за провизией, даже не подумывала, а твердо решила отправить меня. Так что, если Петька не явится до шести утра завтрашнего дня, мне придется совершить первое в своей жизни воровство, а мне этого ой как не хотелось, но одновременно с этим мне не хотелось оставлять голодными более полусотни своих “сожителей”. Так что вся надежда была на обнаглевшего Петьку.
Пять часов утра, светало. Петро в прошедший день так и не появился. (ГАД!!!) Я уже начала раздумывать каким образом и под каким предлогом буду выпрашивать еду у прохожих на улице, когда услышала жуткий шум.
“Наконец-то Петро приперся, я уж от тоски иссохла вся!” – подумала я, направляясь к выходу из туннеля.
Когда я была близка к выходу, то увидела бегущего мне навстречу Петро, он явно был чем-то взволнован.
- Не показывайся на выходе! – крикнул он издалека.
- А в чем дело? – удивилась я, не послушавшись его подходя к самому лазу.
Петро не успел ответить, как я увидела, из-за чего брат так предостерегал меня. Стоило мне только высунуть нос из пристанища морлоков, как я увидела половину всего нашего “Братства свободных” во главе с отцом и Саблезубом.
- Так вот, значит, где ты пряталась, тварь! – прорычал Крид-старший. – Хотела обвести нас вокруг пальца? Ну, что ж, тебе это удалось… Но больше ты от меня не скроешься, милочка!
Зооморф отвратно заржал, всем своим видом показывая, что эта победа за ним. Затем он велел Селене оглушить меня мощным психо-паралитическим импульсом.
Я проснулась в одном из залов особняка, но не в своей комнате. Помещение было просто огромным и роскошным. Стены были нежно-розового цвета, на полу лежал светлый пушистый ковер, на окнах висели тяжелые шторы кремового цвета. Я лежала на огромной двухспальной кровати из светлой породы дерева со спинкой напоминающей башенки с позолоченной каемкой под “крышей”. Ложе было застелено белоснежной простынью, от наволочки на подушке пахло горькой свежестью моих любимых духов, одеяло было теплым и легким, словно облако. Напротив стоял туалетный столик с огромным зеркалом на кривых ножках. На нем лежала расческа, и стояли баночки и коробочки с косметикой. Рядом со столиком возвышался такой же светлый платяной шкаф. В отдаленном углу комнаты, в закутке находилась дверь, рядом со шкафом – еще одна. Это было похоже на сказку, на сон, но никак не на реальность.
Я встала и с удивлением обнаружила, что на мне одета легкая, почти невесомая, ночная сорочка, но волосы и кожа были не в лучшем состоянии. Да и самочувствие было поганое, словно меня всю ночь избивали. Решительно ничего не понимая, я подошла к двери, спрятанной в закутке. За ней оказались ванна и туалет, отделенные друг от друга занавеской. На крючках в ванной комнате висели два халата, один из которых почему-то был мужской и пара пушистых полотенец, а на полке под зеркалом я увидела пару зубных щеток, два флакона шампуня, мыльницу, гель для душа, пену для ванн, а так же пузырек не очень дорогого (если не сказать дешевого) одеколона, средства до и после бритья и многоразовый бритвенный станок.
“Это тут еще зачем?” – удивленно подумала я, разглядывая предметы мужской гигиены.
Но быстренько отбросив эту мысль, я с наслаждением приняла контрастный душ и вымыла голову шампунем с ароматом лавандового масла. Затем накинула халат и вышла. Только тут я поняла, что нигде нет моей одежды, точнее той, в которой я была все то время, пока находилась среди марлоков. Я подошла к шкафу и открыла его. Там были абсолютно новые вещи моего размера, но не было МОИХ, только форма нашей команды. Причем вещи были далеки от моего стиля. Это были или длинные платья, юбки и кофты с длинным рукавом или совсем вызывающие кожаные топики, колготки в сеточку и короткие до неприличия юбки, в которых нельзя было даже нагнуться, не показав, извиняюсь, трусов. В общем то, что я не одела бы никогда в жизни.
Недолго думая, я надела форму (хотя, странно было изнашивать ее в быту) и направилась к выходу из комнаты. Я попыталась открыть дверь и когда обнаружила, что она просто-напросто заперта, начала искать ключи. Я облазила все ящики, уголки и прочее, но нигде не было и следа ключей. Меня заперли в этой спальне нарочно!
Я так и думала, что тут что-то нечисто, не могли мне сделать такой, не скрою, роскошный подарок бескорыстно, но вот что они хотели со мной сделать, было тогда большой загадкой на небольшой промежуток времени!
Упав на кровать, я стала думать, как мне вообще выбраться отсюда и внезапно поняла, где нахожусь. Это - комната на третьем этаже особняка, которая почему-то всегда была заперта. Вокруг нее ходили небывалые легенды, как и над самим особняком. Говорили, что этот особняк раньше принадлежал только одному Магниту и его жене (теперь уже бывшей, вследствие своей гибели) Магде, матери Ванды и Петро, а здесь была их спальня, и именно по этой причине комната была постоянно под замком. Как же я раньше хотела попасть сюда, но видимо, правильно говорят: “Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться!” Теперь я тут, но что толку? Я заперта, в комнате нет часов, и я понятия не имею, сколько я проспала, какой сейчас день и который час. А еще мне ужасно хотелось есть и пить.
Тут раздался щелчок ключа в скважине, и, словно услышав мои мысли, в комнате возникла Глория с подносом в руках.
Глория она же Мистика-младшая, она же просто Гло, она же старшая дочь Мистики (Рейвен Даркхолм) стала тут моей самой близкой подругой. Она, как и мать, была перевертышем, т.е умела менять обличия, могла стать женщиной или мужчиной или даже любым животным. Возраст, пол, голос, рост и размер жертвы не имели значения. По-настоящему у нее были рыжие волосы, исчерна-синяя кожа и черные зрачки на фоне желтых белков глаз и фигурка что надо!
- Привет! – поздоровалась она, толкая дверь бедром. – Я тут принесла тебе поесть.
- Спасибо, - ответила я, снимая с подноса бутерброд с маслом и стакан апельсинового сока.
- Я так рада, что ты проснулась! – внезапно сказала Глория.
- А что, - удивилась я. – Могло быть иначе?
- Тебе сильно досталось от Селены, - покачала головой Гло. – Все уже всерьез беспокоились, сможешь ли проснуться после ТАКОГО!
- И долго я проспала? – спросила я, запивая бутерброд соком.
- Больше пяти суток, - лицо Мистики-младшей стало вдруг серьезным. – Знаешь, подруга, тебя сегодня ждет самое ужасное событие в твоей жизни, и никто тебе не сможет помочь. Я пыталась, поверь.
Внезапно Гло сжала пальцами виски.
- Прости, мне надо бежать, - сказала она мне, резко поднимаясь с кровати.
Она ушла, оставив меня в полном недоумении. Одно было ясно – кто-то ей “протелепатировал”, чтобы она ушла отсюда. Так я просидела еще немного времени, доедая завтрак. Тут дверь снова отворилась, и в нее вошел Магнит.
- Мистика-младшая сообщила мне, что ты наконец очнулась, - холодно улыбнулся он. – Ну как тебе нравиться свадебный подарок?
- Свадебный подарок?! – изумилась я.
- Ну да, - ответил Магнус таким тоном, словно это было прописной истиной. – Пока ты находилась в забытьи, в особняке вовсю шла подготовка к твоей с Саблезубом свадьбе. Мы с ним условились сыграть ее сразу же, как ты проснешься.
- Чего?! – в моем голосе прозвучали нотки похабности. – А ты мог хотябы дождаться моего согласия?
- Зачем? Ты дала его еще больше месяца назад, - ответ биологического отца был острым, как лезвие бритвы. – Так что, готовься!
История десятая
Теперь я поняла, почему перед тем, как бежать, Петро попросил меня надеть плащ и высокие осенние сапоги. Мы с ним шли по какому-то туннелю, очень похожему на заброшенную подземку, совмещенную с канализацией. Под ногами хлюпала затхлая мутная вода, стены, выложенные кирпичом, покрывала зеленая плесень. И вообще, там было мерзко и противно.
- А есть более приятный путь, чтоб добраться до “убежища”? – проныла я.
Наш путь длился уже несколько часов, я очень устала, и у меня жутко болели ноги.
- В туннель-то морлоков? – усмехнулся Петро. – Этот еще не самый худший, так что не жалуйся!
- Что? – от его хамства я чуть не потеряла дар речи. – В туннель морлоков? Это его ты назвал нашим убежищем?!!!
Многим, наверняка, не понятна моя реакция, так я скажу, в чем тут дело. Я много слышала о морлоках – добровольных мутантах-изгоях, прячущихся в городских подземельях (не функционирующих метро и заброшенных шахтах, подобных этой). Они считают себя “слишком” мутантами, чтобы жить и скрываться среди “нормальных” людей, а еще у них ничегошеньки нет, кроме скудной еды и питья и оборванной одежды. По сравнению с туннелем тюремные камеры кажутся просто земным раем. И вот в ТАКОЕ место вел меня Петро, нет этого я не выдержу…
Постепенно воды стало меньше, проходы расширились, а потолок стал выше.
Мы вышли на большую площадку, по-видимому, служившую гостинной, от нее лучами отходили всевозможные дороги, непонятно куда ведущие. Она была освещена гораздо лучше других закутков и всевозможных коридоров, но свет все равно был тускловатым, а ветер продувал в не заделанные щели, отчего на площадке было холодно. Тут из всех закоулков и поворотов начали стекаться непосредственные хозяева – морлоки. Я даже на несколько мгновений зажмурила глаза, словно пытаясь таким образом защитить свое сознания от неприятного зрелища. На морлоков невозможно было смотреть спокойно, они нагоняли страх, словно нечто инородное и чужое. Я знаю, что морлоки – всего лишь мутанты, которым повезло немного меньше, чем прочим нашим собратьям, имеющим возможность растворяться в толпе и сливаться со “смертными”, но разум не мог заглушить трепетного страха.
Удивительней всего было то, что народ морлоков был изувечен безобразием, но лишь у немногих оно было врожденным, как следствие мутации; большинство же приобрело их, по-видимому, в битвах за некое главенство или во время вылазок наверх за едой, одеждой, медикаментами. Изгоев не допускали к работе, даже самой грязной, а потому им приходилось воровать самые необходимые вещи, за что они и получали по заслугам. Некоторые же были внешне очень даже ничего, но истощение и нужда делали их лица и тела жалкими и немощными. И среди таких людей, среди изгоев мне придется жить и не просто жить, а уподобиться им, дабы не стать жертвой. Это было настолько жестоким испытанием, что я засомневалась, что выбранный путь мне по силам. Но отступить тогда, когда добровольный мой выбор был уже сделан, не смериться с тем поворотом судьбы, на который сама же и пошла, было ниже, чем трусостью, самым низким из чувств, которому даже нет названия. Назад не вернуться, а впереди, возможно, тупик. Утешало одно – Петро будет рядом, не даст мне загнуться.
К нам с Петро подошла женщина с короткой черной стрижкой и повязкой на левый глаз.
- Калисто, королева морлоков, - представилась она. – Рада приветствовать Вас здесь. Нечасто в нашем племени прибывает таким образом. Двое новичков, конечно, - два лишних рта, но в той же мере и прибыль в боевой силе.
Петро как-то странно молчал, и его молчание насторожило меня. Обычно за такими вот паузами не следовало ничего хорошего. Помолчав так с минуту, Петька вдруг перебил королеву морлоков, жестко предав меня.
- Я – лишь проводник, и оставив с вами девушку – свою сестру, спешу подняться обратно наверх.
Я не поверила своим ушам. Петро решил оставить меня тут в полном одиночестве?!
“Нет, это, наверное, просто страшный сон. Нет ни туннеля, ни Калисто, ни морлоков. Нет, возможно, и Петро, и “Братства Свободных”. Я просто сплю в своей постели, сплю и вижу кошмар – плод своего усталого травмированного разума. Сейчас я проснусь, и весь этот ужас исчезнет вместе со страхом! И все.” – так думалось мне в этот проклятый момент.
Но, увы, это не было сном. Все происходящее вокруг меня – жизнь. Суровая и невыносимая жизнь, показавшая мне ту свою сторону, о которой я не смела и думать.
- Тогда Вы должны покинуть убежище немедленно! – услышала я голос Калисто сквозь пелену своих мыслей. (Она обращалась к Петро) - Морлоки не терпят чужаков, даже если они проводники.
Еще одно разочарование настигло меня, Петро, удовлетворенно кивнув, направился в обратную сторону.
- Подожди! – окрикнула его я. – До этого момента ты говорил, что это НАШЕ убежище, и ты будешь рядом со мной, не бросишь меня!
- Прости, Металлика, так надо, - ответил Петро. – Если я останусь здесь, в туннеле и не поднимусь наверх, мы вместе будем в большой беде. Я поднимаюсь так же для того, чтобы каждый день поставлять сюда пищу и не заставлять идти на воровство. К тому же, если я тоже останусь тут, то это вызовет подозрение. Сама подумай: два члена нашего “БС” пропали в один и тот же день. Версия первая – похищение, меры – поиск и наказание врагов. Но когда, за отсутствием разносторонних угроз со стороны предполагаемых похитителей, наши все-таки поймут, что мы покинули общество по своей воле, а не по принуждению, нас с тобой продолжат искать уже с другой целью – наказать нас за предательство. Наш план с треском провалится, и останется только посыпать голову пеплом, а потому, сестренка, чао! Не грусти, скоро мы увидимся.
Петро развернулся и уверенно направился к выходу. И сколько я ни пыталась остановить его, все было напрасно. Парень спешно удалялся, я со слезами и криками попыталась побежать за ним, но пара крепких парней-морлоков крепко схватили меня за руки, не давая шевелиться.
- Как он мог так со мной поступить?! Как он мог предать меня? – Я никак не могла взять себя в руки. – Петро!!!
- Отпусти его и забудь о наземном мире, - обратилась ко мне Калисто. – Ты теперь – одна из нас.
Наступило время ужина. Морлоки позвали меня к себе за стол, на котором практически ничего не было, только несколько заржавелых алюминиевых мисок со странной похлебкой, маленькие зачерствелые кусочки хлеба да по пол-кружки подкрашенной заваркой воды без сахара на брата, вот и все.
Я сидела на трехногой расшатанной табуретке и оглядывала окружающее меня пространство и окружающих меня “людей”. Очень хотелось есть и пить, но к своему скудному ужину я так и притронулась, даже не позволила себе пригубить воды из кружки. И это не потому, что не хотелось или не нравилось (хотя и это тоже), а потому что мне было жаль морлоков. Они отдали мне самую лучшую порцию, а ведь среди мутантов-изгоев были и дети, причем совсем маленькие. Я винила себя за то, что они из-за меня не получили своего кусочка хлеба. Если бы только Петро отважился сразу сказать, куда мы идем! Я бы прихватила с собой чего-нибудь вкусненького из особняка, ведь у нас там на кухне холодильник просто ломится от обилия еды!
Была уже поздняя ночь, а мне все никак не удавалось уснуть. Ночью в туннеле становилось почти невыносимо холодно, хотя на стенах и зажигали тусклые факелы.
Я лежала в отведенном мне уголке на старой порванной простыне, без подушки накрывшись тонким и проеденным молью шерстяным одеялом. Лежала и думала о своей жизни и дальнейшей судьбе. Отвращение и страх перед морлоками исчезли, (видимо потому, что я быстро ко всему привыкаю) осталась лишь жгучая жалость по отношению к этим бедным представителям эры Homo superios. И как я только могла раньше жаловаться на что-то? Ведь на самом деле у меня было все, чего можно желать, а если и не все, то по крайней мере я ни в чем никогда не нуждалась так сильно, как нуждаются ОНИ. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнились мать и Катька, и наша московская квартира, и школа вместе с учителями, директором и одноклассниками. Когда я очутилась в “Братстве свободных” мне показалось… я подумала, что никогда больше не вспомню и не буду думать о них, и этот внезапный наплыв воспоминаний встревожил меня. Я думала, что “БС” стало для меня надежным пристанищем, что там уж точно меня не предадут… Хотя, по большому счету, так оно и было, ведь я сама согласилась на предложение Петро бежать. Как говорится: “Из двух зол выбирают меньшее”, но я еще тогда не знала, являлось ли мое прибывание в заброшенной шахте, служившей пристанищем мутантам-изгоям, меньшим из этих самых двух зол. Но сейчас это уже не имеет значения…
История одиннадцатая
Вот и месяц прошел с тех пор, как поселилась я в туннеле. Я ждала Петро, но он не приходил уже где-то полторы недели. Еда, которую он принес в прошлый раз, неумолимо заканчивалась. Калисто уже подумывала, кого послать завтра наверх за провизией, даже не подумывала, а твердо решила отправить меня. Так что, если Петька не явится до шести утра завтрашнего дня, мне придется совершить первое в своей жизни воровство, а мне этого ой как не хотелось, но одновременно с этим мне не хотелось оставлять голодными более полусотни своих “сожителей”. Так что вся надежда была на обнаглевшего Петьку.
Пять часов утра, светало. Петро в прошедший день так и не появился. (ГАД!!!) Я уже начала раздумывать каким образом и под каким предлогом буду выпрашивать еду у прохожих на улице, когда услышала жуткий шум.
“Наконец-то Петро приперся, я уж от тоски иссохла вся!” – подумала я, направляясь к выходу из туннеля.
Когда я была близка к выходу, то увидела бегущего мне навстречу Петро, он явно был чем-то взволнован.
- Не показывайся на выходе! – крикнул он издалека.
- А в чем дело? – удивилась я, не послушавшись его подходя к самому лазу.
Петро не успел ответить, как я увидела, из-за чего брат так предостерегал меня. Стоило мне только высунуть нос из пристанища морлоков, как я увидела половину всего нашего “Братства свободных” во главе с отцом и Саблезубом.
- Так вот, значит, где ты пряталась, тварь! – прорычал Крид-старший. – Хотела обвести нас вокруг пальца? Ну, что ж, тебе это удалось… Но больше ты от меня не скроешься, милочка!
Зооморф отвратно заржал, всем своим видом показывая, что эта победа за ним. Затем он велел Селене оглушить меня мощным психо-паралитическим импульсом.
Я проснулась в одном из залов особняка, но не в своей комнате. Помещение было просто огромным и роскошным. Стены были нежно-розового цвета, на полу лежал светлый пушистый ковер, на окнах висели тяжелые шторы кремового цвета. Я лежала на огромной двухспальной кровати из светлой породы дерева со спинкой напоминающей башенки с позолоченной каемкой под “крышей”. Ложе было застелено белоснежной простынью, от наволочки на подушке пахло горькой свежестью моих любимых духов, одеяло было теплым и легким, словно облако. Напротив стоял туалетный столик с огромным зеркалом на кривых ножках. На нем лежала расческа, и стояли баночки и коробочки с косметикой. Рядом со столиком возвышался такой же светлый платяной шкаф. В отдаленном углу комнаты, в закутке находилась дверь, рядом со шкафом – еще одна. Это было похоже на сказку, на сон, но никак не на реальность.
Я встала и с удивлением обнаружила, что на мне одета легкая, почти невесомая, ночная сорочка, но волосы и кожа были не в лучшем состоянии. Да и самочувствие было поганое, словно меня всю ночь избивали. Решительно ничего не понимая, я подошла к двери, спрятанной в закутке. За ней оказались ванна и туалет, отделенные друг от друга занавеской. На крючках в ванной комнате висели два халата, один из которых почему-то был мужской и пара пушистых полотенец, а на полке под зеркалом я увидела пару зубных щеток, два флакона шампуня, мыльницу, гель для душа, пену для ванн, а так же пузырек не очень дорогого (если не сказать дешевого) одеколона, средства до и после бритья и многоразовый бритвенный станок.
“Это тут еще зачем?” – удивленно подумала я, разглядывая предметы мужской гигиены.
Но быстренько отбросив эту мысль, я с наслаждением приняла контрастный душ и вымыла голову шампунем с ароматом лавандового масла. Затем накинула халат и вышла. Только тут я поняла, что нигде нет моей одежды, точнее той, в которой я была все то время, пока находилась среди марлоков. Я подошла к шкафу и открыла его. Там были абсолютно новые вещи моего размера, но не было МОИХ, только форма нашей команды. Причем вещи были далеки от моего стиля. Это были или длинные платья, юбки и кофты с длинным рукавом или совсем вызывающие кожаные топики, колготки в сеточку и короткие до неприличия юбки, в которых нельзя было даже нагнуться, не показав, извиняюсь, трусов. В общем то, что я не одела бы никогда в жизни.
Недолго думая, я надела форму (хотя, странно было изнашивать ее в быту) и направилась к выходу из комнаты. Я попыталась открыть дверь и когда обнаружила, что она просто-напросто заперта, начала искать ключи. Я облазила все ящики, уголки и прочее, но нигде не было и следа ключей. Меня заперли в этой спальне нарочно!
Я так и думала, что тут что-то нечисто, не могли мне сделать такой, не скрою, роскошный подарок бескорыстно, но вот что они хотели со мной сделать, было тогда большой загадкой на небольшой промежуток времени!
Упав на кровать, я стала думать, как мне вообще выбраться отсюда и внезапно поняла, где нахожусь. Это - комната на третьем этаже особняка, которая почему-то всегда была заперта. Вокруг нее ходили небывалые легенды, как и над самим особняком. Говорили, что этот особняк раньше принадлежал только одному Магниту и его жене (теперь уже бывшей, вследствие своей гибели) Магде, матери Ванды и Петро, а здесь была их спальня, и именно по этой причине комната была постоянно под замком. Как же я раньше хотела попасть сюда, но видимо, правильно говорят: “Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться!” Теперь я тут, но что толку? Я заперта, в комнате нет часов, и я понятия не имею, сколько я проспала, какой сейчас день и который час. А еще мне ужасно хотелось есть и пить.
Тут раздался щелчок ключа в скважине, и, словно услышав мои мысли, в комнате возникла Глория с подносом в руках.
Глория она же Мистика-младшая, она же просто Гло, она же старшая дочь Мистики (Рейвен Даркхолм) стала тут моей самой близкой подругой. Она, как и мать, была перевертышем, т.е умела менять обличия, могла стать женщиной или мужчиной или даже любым животным. Возраст, пол, голос, рост и размер жертвы не имели значения. По-настоящему у нее были рыжие волосы, исчерна-синяя кожа и черные зрачки на фоне желтых белков глаз и фигурка что надо!
- Привет! – поздоровалась она, толкая дверь бедром. – Я тут принесла тебе поесть.
- Спасибо, - ответила я, снимая с подноса бутерброд с маслом и стакан апельсинового сока.
- Я так рада, что ты проснулась! – внезапно сказала Глория.
- А что, - удивилась я. – Могло быть иначе?
- Тебе сильно досталось от Селены, - покачала головой Гло. – Все уже всерьез беспокоились, сможешь ли проснуться после ТАКОГО!
- И долго я проспала? – спросила я, запивая бутерброд соком.
- Больше пяти суток, - лицо Мистики-младшей стало вдруг серьезным. – Знаешь, подруга, тебя сегодня ждет самое ужасное событие в твоей жизни, и никто тебе не сможет помочь. Я пыталась, поверь.
Внезапно Гло сжала пальцами виски.
- Прости, мне надо бежать, - сказала она мне, резко поднимаясь с кровати.
Она ушла, оставив меня в полном недоумении. Одно было ясно – кто-то ей “протелепатировал”, чтобы она ушла отсюда. Так я просидела еще немного времени, доедая завтрак. Тут дверь снова отворилась, и в нее вошел Магнит.
- Мистика-младшая сообщила мне, что ты наконец очнулась, - холодно улыбнулся он. – Ну как тебе нравиться свадебный подарок?
- Свадебный подарок?! – изумилась я.
- Ну да, - ответил Магнус таким тоном, словно это было прописной истиной. – Пока ты находилась в забытьи, в особняке вовсю шла подготовка к твоей с Саблезубом свадьбе. Мы с ним условились сыграть ее сразу же, как ты проснешься.
- Чего?! – в моем голосе прозвучали нотки похабности. – А ты мог хотябы дождаться моего согласия?
- Зачем? Ты дала его еще больше месяца назад, - ответ биологического отца был острым, как лезвие бритвы. – Так что, готовься!