История двенадцатая
Для многих девушек свадьба – самый счастливый день в жизни, для меня же он равнялся смертной казни.
Я стояла перед зеркалом в спальне и терпела то, что творила с моими волосами Селена. На мне было пышное платье красного цвета, лицо закрывала вуаль, в руках – букет сирени. Это было единственным, что мне удалось “выбить” у “папули”. Он хотел, чтобы все было как можно традиционнее, но одеть белое платье и сверкать весь день лучезарной улыбкой я наотрез отказалась. Это был своего рода протест. Да, я выхожу замуж за Виктора Крида, но путь все видят, что это мне далеко не по душе. Ему и так повезло, что я не оделась в черное и не взяла в виде букета четное колличество красных гвоздик.
“И как только отец мог додуматься до того, чтоб мы с Саблезубом венчались в церкви?” – так думала я, когда Магнит под звуки “Марша Мендельсона” вел меня к алтарю. Саблезубый ведь ни в Бога, ни в черта не верит, а для меня это было только очередным унижением.
И вот теперь эта, не побоюсь сказать, мразь по имени Виктор Крид, поджидал меня у алтаря, улыбаясь своей жуткой улыбкой, больше походившей на звериный оскал. Наверное впервые в жизни на нем был приличный костюм черного, как полагается, цвета, а волосы хоть как-то расчесаны.
Во время всей свадебной церемонии я стояла окаменев, словно это все происходило не на яву и не со мной. Я очнулась лишь тогда, когда священник спросил меня, согласна ли я взять в законные мужья Виктора Крида и, убитым голосом ответив “да”, я снова погрузилась в небытие своих скверных мыслей. Самым же трудным для меня на свадьбе стал кульминационный момент, когда по обряду святой отец спросил собравшихся на церемонии, знает ли кто-нибудь причины, препятствующие нашему с Кридом союзу, и, выслушав в ответ тишину, объявил нас с Саблезубом мужем и женой. Но ведь и я, и все собравшиеся в тот день на венчании прекрасно знали множество причин, по которым этот брак не должен был состояться. Знали все, но никто не сказал и слова… Я теперь была обречена…
Неофициальная часть праздника, т.е после церемонии бракосочетания и росписи в загсе, прошла просто ужасно. Мой новоиспеченный муженек напился вдрызг и совершенно потерял ориентацию во времени и пространстве, лишенный банального самоконтроля, а ведь впереди был еще “медовый месяц” – месяц наедине с этим чудовищем! Месяц ада на земле, а перед этим первая брачная ночь, которая до сих пор видится мне в ночных кошмарах.
Все закончилось, и мне хотелось скорее упасть на кровать и забыться глубоким нездоровым сном и больше никогда не просыпаться. Виктор был настолько пьян, что я имела основания надеяться, что у него не хватит сил что-либо со мной сделать. Но я ошиблась. Когда все гости разошлись (а было это около трех часов ночи), Саблезуб затащил меня в спальню, принадлежащую когда-то Магниту и Магде, и запер дверь на три оборота ключа. Он начал надвигаться на меня, а я прижалась к запертой двери, трепеща от ужаса. Однажды я уже позволила Криду-старшему овладеть мною, но тогда я была опьянена горем и болью, желая лишь заглушить эти ощущения чем угодно. Тогда не было ни страха, ни сознания, тогда были лишь пустота и боль… Сейчас же я была абсолютно трезва, и сознание мое чисто, как стеклышко, ведь на празднике я не позволила себе сделать и глотка шампанского, не говоря уж про напитки “покрепче”. И теперь я, кажется, начала жалеть об этом, надо было последовать примеру своего полу-дикого супруга и надраться до потери пульса, тогда бы мне было уже все равно, что со мной происходит! Но нет, я не сделала этого, не облегчила себе жизнь несколькими стаканами паленого виски, не захотела покончить со всеми проблемами раньше… точнее, не додумалась.
- Ну что, попалась птичка в клетку? – прорычал Крид-старший, нависая надо мной, как скала над морем. – Сейчас мы повеселимся!!!
- Не трогай меня! – завопила я в ужасе, вспомнив вдруг про заколку в моих волосах. Она была металлической.
- Не трогать? – зверски захохотал Саблезуб. – Ты не хочешь, чтоб я прикасался к тебе? Ну, так слушай, детка, ты теперь – моя собственность!
- Ты меня и пальцем больше не тронешь! – крикнула я, бросая ему в лицо заколку, превращавшуюся на лету в остро заточенный дротик.
Когда дротик попал Криду прямо в лицо, я поспешила оплавить его. Масса из расплавленного металла облила обличность Саблезуба, тот завопил от нестерпимой боли, и эти несколько мгновений легкой заминки дали мне возможность достать у него из-за спины ключи. Но лишь только я открыла дверь и сделала один шаг за порог, как почувствовала, что Виктор схватил меня за руку. Он втащил меня обратно и отнял ключи. На его роже не осталось и следа моей атаки. Конечно, что ему ожог всего лица, когда его способности самоисцеления позволяют почти мгновенно залечивать ТАКИЕ раны, как разрыв артерии?!! Но после моей попытки мятежа Крид-старший озверел еще больше.
- Бежать снова вздумала, дрянь?! – прорычал он, со всей дури швыряя меня поперек кровати. – Но у тебя ничего не выйдет!!! Ты теперь моя!
Я была в шоке, от толчка такой силы у меня заболела голова, а ощущение страха и незащищенности стократно увеличилось. Саблезуб всем своим телом обрушился на меня. Угрожая и грозно рыча, он рвал на мне платье до тех пор, пока оно не превратилось в жалкие полосы ткани, затем, так же безжалостно, он принялся раздирать мое тело чуть не до первой крови, и только когда я была уже в наполовину бессознательном состоянии от ужаса и боли, он принялся за дело, хотя я не в силах была и шевельнуться.
История тринадцатая
(Два года спустя)
Я проснулась рано, когда на улице еще даже не рассвело. Подойдя к окну, я распахнула его, с наслаждением вдохнула предрассветный воздух, и мимолетная радость наполнила мое сердце. Мимолетная, снова мимолетная. Я уже даже не помню, когда была по-настоящему и долго счастлива. Кажется, это было больше двух лет назад… Тогда я только пришла сюда и жила на правах обычной участницы “Братства свободных”, тогда я еще и не подозревала о том, что вся моя жизнь – сплошная ложь, тогда я была беззаботной и веселой, тогда я не была замужем… Даже описанный выше туннель Морлоков не сравнится в кошмаре с моей нынешней жизнью… Да и можно ли это вообще назвать жизнью? Можно ли назвать жизнью постоянные упреки и побои, вечные исполнения желаний моего ненормального мужа-зооморфа? Можно ли? И зачем я задаю себе эти вопросы, если уже давным-давно нашла на них все ответы? Зачем? Смешно, но я с каждым днем все больше убеждаюсь, что у меня в мыслях осталось одно только это слово, одно только избитое “Зачем?”
Два года замужества превратили меня практически в ничто! В моих волосах уже начала появляться седина, несмотря на то, что мне было всего лишь двадцать лет… Вам трудно в это поверить? Конечно, всем трудно поверить в такой абсурд, однако высшие силы, если они вообще существуют, совсем не пожалели меня. Если еще два года тому я могла сравниться с моделями на обложке “Космополитэн”, то теперь не тянула даже на посудомойку.
Эти дни можно было назвать более или менее спокойными, потому что Саблезуб вторую неделю был на очередном задании, что бывает крайне редко. Лишь в такие дни я могу позволить себе слегка расслабиться, забыться, пообщаться с друзьями, которые с каждым днем все больше от меня отдалялись. Да, собственно говоря, были ли они мне друзьями раньше? Из всех, с кем мне когда-либо приходилось общаться в “БС”, со мной “остались” лишь Гло и Петро и то Глория в последнее время куда-то пропала. Селена была откровенной прихвостнью моего папаши, Надин никогда не была способна к сочувствию, а остальных я никогда и не считала друзьями.
Я надела форму и пошла во двор. Чудесно пахло розами и росой, пели птицы, постепенно начало розоветь на востоке. Тут меня кто-то окликнул, я обернулась на голос и увидела совершенно незнакомую женщину.
- Я чем-то могу Вам помочь? – спросила я слегка удивленным тоном.
- Можешь, - ответила женщина. – Развей мою скуку.
Я сначала ничего не поняла, но приглядевшись, просияла улыбкой.
- Гло, ты вернулась! – воскликнула я.
- А ты как думала? – улыбнулась Глория, принимая свой собственный облик. – Ну, как ты тут без меня?
- Терпимо, - по-привычке ответила я. – Ничего нового…
- Крид еще не вернулся?
- Слава Богу, нет!
Мы с Глорией направились в особняк на завтрак, как вдруг у меня закружилась голова, и я чуть не потеряла сознание.
- Эй, подруга, ты в порядке? – взволнованно спросила Гло.
- Д-да, - соврала я, прислонившись к дереву. – Это просто от того, что я сильно проголодалась!
- Ну, тогда пойдем быстрей!
“И кого я обманываю? Со мной точно что-то не в порядке. Я еще не знаю, что именно, но что-то точно есть”. – так думала я, возвращаясь с завтрака.
Тот приступ внезапного головокружения, который случился в саду, был не первым. Это началось еще до отъезда Саблезуба, около месяца тому назад. Я никому об этом не говорила и не хотела обращаться к врачу. Да и времени у меня не было, чтобы думать о каких-то там головных болях и приступах! Прошло и ладно!
Шла очередная тренировка. Мы все, по условиям боя, должны были разбиться на пары и показать свое мастерство в рукопашном бою – самый кайф для меня! Я никогда еще не давала никому спуска, но в этот день все шло наперекосяк. Я была очень рассеяна, позволила даже пару раз опрокинуть меня на обе лопатки. Когда все было закончено, я вдруг почувствовала, что теряю сознание…
История четырнадцатая
Вечером я очнулась в нашей с Кридом спальне и никак не могла вспомнить, что же со мной произошло, и почему так раскалывается голова. Первое, что я увидела было лицо склонившегося надо мной врача из ближайшей больницы и обеспокоенная Глория.
- Что со мной? – спросила я полушепотом. – И что Вы тут делайте?
- Рад, что Вы очнулись! – улыбнулся доктор. – Но не могли бы Вы полежать спокойно, я должен закончить осмотр.
- Осмотр? Какой осмотр? Что со мной произошло? – настаивала я на ответе.
- Вы упали в обморок, - ответил врач. – Лежите спокойно!
Несколько минут прошли в тяжком ожидании, я боялась самого худшего – онкологии. Наконец обследование было окончено, и врач провозгласил:
- Могу Вас порадовать, у Вас будет ребенок!
- Что?!! – я была повергнута в шок. – Это точно? Ошибки быть не может?
- Исключено, - произнес врач, собрав свой реквизит и направляясь в выходу. – Еще раз поздравляю!
Я так и осталась лежать с открытым от удивления ртом, а Гло сочувственно взглянула на меня.
М-да… Ситуация сложилась не из лучших, еще раз повторю: “Зачем мне все это?!”. Хотя сейчас я уже ни о чем не жалею, в первый момент мной завладело отчаяние и даже легкий страх. Ребенок, новая маленькая жизнь, зародившаяся во мне и развивавшаяся в моем теле, не радовала тогда, а вызывала жалость. Я жалела ее (его), думая как же плохо быть нежеланным ребенком от нелюбимого человека, с которым живешь лишь по внутреннему принуждению и ненавидишь всеми фибрами души, что еще до конца не выжжена ненавистью. Я сама была таковой, и жалела о своем появлении на свет и никому не желала такой жизни.
Еще несколько часов я просидела, размышляя над случившимся, прежде чем решилась испробовать один действенный метод, прежде чем о моем положении узнают в команде, а это может случится очень-очень скоро.
Я зашла в ванную и, пустив горячую воду, начала ждать пока она наполнится. Сердце мое терзали сомнения, но другого выхода, казалось, не было. Я смотрела на текущую воду и морально готовилась взять на душу очень большой грех.
Ванна наполнилась чуть больше половины, от поверхности воды пахло паром, и страх неизвестности постепенно пересилил тот первый. Я, глубоко вздохнув, разделась и, когда была уже полностью готова сесть в кипяток и покончить с той жизнью, что была во мне, в ванную комнату ворвалась Глория и с криком: “Не смей!!!” схватила меня за локоть, не дав вступить в воду.
- Отпусти меня! – завопила я, стараясь вырваться из цепких пальцев подруги.
- Опомнись, Металлика! – Глория сжала мою руку еще крепче. – Что же ты делаешь?!
- Спасаю душу человеку! – ответила я. – Будет лучше, если этот ребенок никогда не увидит свет, чем будет жить, как живу я! Опусти, я тебе говорю!
- Ну уж нет, подружка, - возразила Глория, буквально вытаскивая меня из помещения ванной комнаты. – Я не позволю тебе совершить такую большую глупость! Остынь сначала.
Глория завела меня в комнату и, заставив лечь в постель, просидела со мной до тех пор, пока я не заснула.
История пятнадцатая
Прошло несколько недель, я немного остыла и уже благодарила Бога, что Глория не дала мне совершить опрометчивый поступок. Ощущение того, что я скоро стану матерью стало придавать мне некой уверенности, стало казаться, что именно ребенок спасет меня от этого кошмара, и после долгого дождя наконец выглянет солнышко. Светлое и яркое солнышко, возможно посланное мне во спасение…
Все хорошее однажды заканчивается, закончилась и мое временное освобождение. За окном послышались звуки заглушаемого мотора и, позже, захлопывающейся машинной двери, я выглянула на улицу и поняла, что не ошиблась в своих предчувствиях. Вернулся Саблезуб. Сейчас он поднимется и войдет сюда. Кровь заранее начала стынуть в жилах, ведь один черт знает, в каком мой супруг настроении.
Иногда он был не таким уж и жестоким по отношению ко мне, даже старался изобразить некое подобие нежности, любви и заботы, но Саблезуб есть Саблезуб. Его личность навеки расколота на три части.
Первая часть – те чувства, которые он пронес через всю свою жизнь, доминирующим из которых была ненависть к отцу, который не упускал случая поиздеваться над ним. Я как-то залезла в базу данных и прочла этот факт в его, Крида, биографии. Получается, всю свою жизнь он как бы доказывал отцу, что тоже чего-то стоит, что он – не ничтожество. (Хотя на мой взгляд, доказал лишь обратное). Вторая часть сознания – животное. Ничего кроме инстинктов, низких животных инстинктов, присущих хищникам. Третья часть сознания проявляется крайне редко, лишь в моменты немощности, когда две другие части сознания находятся в естественном или искуственно созданном блоке – Себлезуб-человек (в значении личность, разумеется). В этой части сознания хранятся притупленные и почти уничтоженные чувства. Такие, как например, сострадание, жалость или любовь.
В совокупности всего мы получаем маньяка, практически не способного показать, что мутант или не мутант, но он прежде всего – ЧЕЛОВЕК, а не МОНСТР, но чаще всего мне приходится переворачивать эту фразу, чтобы точно описать своего мужа. МОНСТР, а не ЧЕЛОВЕК!
Крид зашел в комнату и зыркнул мне в спину своими белыми, лишенными зрачков, глазами. Такой взгляд, как обычно, заставил меня оглянуться и отойти от окна.
- Ну, здравствуй, женушка! – оскалился он. – Рада меня видеть?
- Очень, - еле слышно пробормотала я.
- Ну разьве же так встречают любимого мужа? – продолжал морально издеваться Виктор. – Я думал, кинешься мне в обьятия, зацелуешь до изнеможения…
Он гадостно заржал и притянул меня к себе.
- Разбежался! – не знаю почему осмелела я, оттолкнув Саблезуба.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – рыкнул он, кинув мне в руки короткое бордовое платье, которое молниеносно достал из шкафа. – Одевайся! Мы идем в ресторан, а после я тебя в очередной раз оприходую!
- Но… но я не хочу! – возразила я, вспомнив о своем положении.
Одним прыжком Саблезуб приблизился ко мне и, подняв мою голову за подбородок, взглянул прямо в глаза.
- Тебе напомнить кто ты для меня?! – сквозь зубы процедил он. – Мне это труда не составит!
Он, не замахиваясь, но сильно ударил меня по лицу, затем еще и еще. Я старалась уворачиваться от ударов, но это не всегда получалось. Один толчок, и я упала на кровать. Крид с каждой долей секунды становился все яростнее и наносил удары все сильней и сильней. Он бил уже не только по лицу, но и по всему телу. Я уже изнемогала от боли, но я сама была в этом виновата, ведь прекрасно знаю, что бывает за неповиновение мужу.
- Не надо… - прошептала я, желая остановить эти муки. – Я все сделаю, как ты хочешь, только не бей!
- Тогда одевайся! Живо! – крикнул Саблезуб, оставляя меня в покое – Чтоб через десять минут была готова!
Муж вышел, громко хлопнув дверью, а я с ужасом смотрела ему вслед, лежа на боку и безмолвно плача.
История шестнадцатая
Ничего себе – ресторан! А что еще я, собственно говоря, могла ожидать от Крида-старшего? Шикарного обеда в уютном ресторанчике на окраине города, где легко можно затеряться в толпе мирно сидящих и счастливых ЛЮДЕЙ? Конечно нет! Поэтому, когда Саблезуб привел меня в грязный бар на самой окраине Мутант-квартала, это не вызвало у меня особого удивления, просто стало очень неприятно от всего этого сброда.
К Виктору подошел здоровенный громила и басом спросил:
- Чего пить будешь, Сабель? (видимо, мой муж тут частый гость)
- Крепкий виски со льдом, а для моей спутницы – стакан “Кровавой Мэри”! – заказал Крид, бросив на деревянный стол пригоршню монет. - А из жратвы – два жаренных цыпленка!
- Будет сделано! – сказал официант и удалился выполнять заказ.
Я сидела молча, ни на кого не смотря и ничего не чувствуя, погруженная в свои мысли. Кругом были пьяные рожи и девочки легкого поведения. Именно девочки, многих из них я не раз видела в Мутант–квартале, и некоторым было намно-о-ого меньше восемнадцати.
Принесли заказ. Я с неким отвращением посмотрела на тарелку с, лежащей на ней, откровенно непрожаренной курицей-гриль. А когда посмотрела на стакан “Кровавой Мэри”, меня едва не стошнило, и не из-за моего “положения”, а из-за того, что в напитке плавал здоровенный ТАРАКАН!
“Интересно, это они специально его туда бросили, или это – признак полной антисанитарии? – подумала тогда я.
Из размышлений меня вывело рычание Виктора:
- Чего не ешь? – спросил он.
- Не хо-чу! – по слогам ответила я. – Не с голодного края сбежала, чтоб есть подобную дрянь! Даже у морлоков “угощение” и то лучше! (Ну, про морлоков я, может, и преувеличила, но травиться полусырой едой я не собиралась.)
- ЗажрАлась ты, Ирина, - прорычал Сабель, вставая с места. – Подарок мой не принимаешь? Хорошо, тогда можешь подниматься на сцену голодной!
- Что? – не поняла я.
- Ты должна показать всем “собратьям” все свои прелести! – приказал муж.
Тут я уже не выдержала, я могла выдержать все, но дома, в “БС”, а не на людях.
- Повтори, что ты сказал? – спросила я, вскакивая с места. – Хочешь ночную бабочку из меня сделать? Не выйдет! Я готова пойти на все, но опустить меня еще ниже, чем ты меня уже опустил, я не позволю.
- Не позволишь?! А я вот попытытаюсь тебя “уговорить”! – Виктор замахнулся на меня, но я успела ловко увернуться от его лап.
Не знаю отчего, но я вдруг осмелела и поняла, что больше не могу терпеть. Я вскочила, и на столе запрыгали пивные кружки в металлических подстаканниках, монеты и все, что было металлическое. Все это обратилось в иглы и шипы, полетевшие в мерзкую физиономию моего мужа. Он орал нецензурной бранью, корчась от боли. Исцелившись от ран, он попытался меня задушить, но я успела вырваться от него, пустив еще одну порцию игл и, воспользовавшись его некоторым замешательством, выбежала из бара.
Я бежала долго, не разбирая дороги, и выглядела, наверное, сумасшедшей в глазах немногочисленных прохожих. Добежав до ближайшего таксофона, я позволила себе немного отдышаться.
“Что же мне делать?” – подумала я. “Вскоре Саблезуб очнется, и начнет преследовать меня. Если уже не начал.”
Тут мне в голову пришла одна мимолетная идея, которую я успела “схватить за хвост”. Я дернула на себя трубку телефона и непослушными от страха пальцами застучала по кнопкам. Раздались длинные гудки. Мгновения стали казаться нескончаемыми.
“Ну же, ну же, скорей!” – подгоняла я, казалось, застывшее время.
Наконец на том конце провода раздался спасительный голос:
- Алло!
- Петро! – сказала я отчаянным голосом. – Петро, помоги мне!
- Металл, ты? – спросил Ртуть. – Что случилось? Ты откуда звонишь?
- Нет времени объяснять! Забери меня, помоги! – тараторила я в трубку сумасшедшим шепотом.
- Хорошо, хорошо, успокойся, - говорил Петька. – Ты где?
- Где-то в Мутант-квартале, у таксофона.
- Это там, где почта? – спросил меня он.
- Д-да, - ответила я, оглядевшись вокруг и заметив недалеко от себя голубое здание почтового отделения.
- Хорошо. Жди. Я скоро. – по моему слуху ударили резкие короткие гудки.
История семнадцатая
Я вжалась в стенку телефонной будки, и стала ждать, дрожа от страха. Нет, я не трусиха, просто мне реально было, чего бояться. И, хотя я отлично знала, откуда исходит опасность, я не могла ничего сделать. Время текло так медленно, а сердце словно готово было выпрыгнуть из груди, настолько учащенно оно билось.
“Девушка, вы скоро?” – обратилась ко мне пожилая женщина, уже минут пятнадцать стоящая в очереди и ждавшая, когда я окончу свой разговор.
Я поняла, что дольше не могу прятаться тут, испытывая терпение людей, которым, может быть, действительно нужно позвонить, поэтому, коротко ответив: “Уже закончила”, я вышла из будки. Но как же невовремя я это сделала! Стоило мне только высунуться, как я увидела Саблезуба, который тут же заметил меня.
“Вот она!” – донеслось до моего слуха, и в ту же секунду Виктор начал открытое преследование. Я знала, надо было бежать и где-то укрыться от этого старого зооморфа, но тогда Петро не найдет меня… Тогда я решила петлять. Я бежала дворами и переулками, стараясь запомнить направление, чтобы после вернуться.
Тут послышались раскаты приближающегося грома, полыхнула фиолетовая стрела молнии, а вскоре небо разразилось пугающим ливнем. Ветер в миг стал настолько сильным, холодным и пронизывающим, что сковывал тело, мешал дышать… Я с каждой секундой ослабевала, платье намокло и прилипло к телу, волосы мокрыми сосульками спадали на лоб и глаза, это очень мешало, но я не могла позволить себе остановится. Я бежала вперед и только вперед, словно это что-то изменит. Не знаю зачем, и не знаю от чего я бежала и спасалась. Только я внезапно поняла, что больше не имею сил терпеть. Я боялась только одного, что меня догонят. Я хотела только убежать. Я хотела попросить Петро увезти меня подальше от особняка “Братства Свободных”, но не к туннелю морлоков, а туда, где меня не найдут. Куда-нибудь подальше отсюда. Возможно, вообще из города, где я постараюсь слиться с многоликой толпой.
Когда силы мои были уже на исходе, я стала задыхаться и поняла, что мне не спастись, меня чуть не сбила черная машина. Я бежала, а она “летела” мне навстречу с огромной скоростью, и когда я уже подумала, что мне пришел конец, автомобиль внезапно остановился в нескольких сантиметрах от меня. Дверца машины молниеносно отворилась, и из салона раздался голос Петро: “Запрыгивай, Металл!”.
Я быстро села в авто и резко захлопнула за собой дверцу.
- Трогай! – сказала я Петьке, нервно ерзая на сидении. – Увези меня подальше отсюда, только не в “БС”, а куда-нибудь еще!
- ОК! – ответил Петро, до упора надавив на газ.
Машина дернулась и резко тронулась с места. Из-за дождя и, как следствие, мокрой дороги, мы не могли ехать на большой скорости, что в данной ситуации, мягко говоря, не устраивало меня.
- Ты не можешь ехать побыстрее? – торопила я брата. – За мной же гонятся!
- Быстрее нельзя! – ответил Ртуть. - Я и так выжимаю предельно-допустимую в таких условиях скорость! А что все-таки случилось? Кто и почему тебя преследует?
- Саблезуб! - ответила я. – За то, что я отказалась ему повиноваться.
- Ты и отказалась? – невесело усмехнулся Петро. – Да что же этот мерзавец хотел заставить тебя сделать, что даже ТЫ, со своей ангельской покорностью решила поднять бунт?
- Показать стриптиз в “Грязных играх”! (так назывался тот бар) – призналась я и тяжело вздохнула. – Зря я не послушалась…
- И ничего не зря! – Петро резко взглянул на меня. – Чем больше ты ему подчиняешься, тем больше он от тебя требует! Не позволяй Саблезубу вытирать о тебя ноги, Металлика.
Я замолчала, не зная, что ответить. В глубине души, или даже на самой ее поверхности, я знала, что Петро прав, и в случае с Виктором я поступила правильно, но, за долгое время привыкнув к безмолвному и беспрекословному повиновению воле Саблезуба, я невольно начала искать доказательство того, что мой бунт – всего лишь каприз молодой неблагодарной девушки, а не всплеск давно cкопившихся обиды и злости.
- Но… Ведь я применила против него свою силу в людном месте, - выдвинула я некое подобие аргумента. – Что обо мне подумают?
- А, что о нас только не думают! – махнул рукой Петька. – Ты в Мутант-квартале, Металлика, здесь никто не смотрит где и в каких ситуациях кто-то использует свой дар, а уж в “Грязных играх” и подавно, поверь мне!
- Да, - согласилась я, опустив голову и расправляя замызганное во время перепалки с мужем и мокрое от дождя, платье.
Кажется, оторвались. Я начала было успокаиваться, перестала требовать от Петро прибавления скорости, и даже забыла о предстоящей расправе, грозящей мне, если только Сабель до меня доберется, как вдруг увидела в зеркале заднего вида такси, вылетевшее из-за угла. Сердце сдавило, я поняла, кто находится за рулем.
- Петро! – закричала я, стуча по спинке водительского сидения. – Петро, дави на газ! За нами авто, за рулем которого Виктор!
- Ты уверена? – спросил Петро.
- Посмотри в зеркало заднего вида, - ответила я. – Сам убедишься!
- Да, - кивнул Петька. – Вижу!
- Тогда, что же ты медлишь?
- Дорога мокрая, разгоняться нельзя, - сказал Петро. – К тому же, впереди перекресток!
- Нам нужно запутать Крида, - сказала я. – Иначе, нам не оторваться!
- Ира, - Петро впервые назвал меня по имени. – Мы можем вылететь на встречку, попасть в аварию, разбиться. Это опасно. Лучше не рисковать.
- Для меня это уже неважно, я потеряла слишком много сил и времени, чтобы теперь упускать свой, возможно единственный, шанс обрести свободу от Крида, отца и непосильных обязательств, которые я в свое время водрузила на свои хрупкие плечи. Если этот маневр удастся, и мы уйдем от погони, ты увезешь меня из города, а там уже вместе подумаем, что делать дальше… Если же нет, и нам не повезет на скользкой дороге, значит, такова судьба, значит, так суждено. Мне нечего терять, и если я умру, то ТАМ мне будет лучше, а ЗДЕСЬ никто и не заплачет обо мне.
- А как же я? – спросил Ртуть. – Меня тебе не жаль?
- А что ты? – я безразлично пожала плечами. – У тебя есть супер-скорость! Как только поймешь, что авария неизбежна – откажут тормоза и ты не в силах будешь больше справляться с управлением – беги. Беги даже в последний момент, а обо мне не думай. Ты понял?
Петька, помедлив, кивнул.
“Будь что будет!” – подумала я, когда Ртуть сильнее нажал педаль газа, и авто понеслось с головокружительной скоростью.
Такси все так же не отставало от нас, но мы смогли немного оторваться. Мы доехали до поворота, но машина внезапно не вписалась в него. Мы, как и предсказывал Петро, вылетели на встречную полосу, машину завертело, послышался лязг тормозов, скрип шин по мокрому асфальту, я в ужасе закричала и больше ничего не помню…
История восемнадцатая
Уже месяц лежу в роддоме на сохранении, сюда меня отправили сразу после выписки из больницы. Удивительно, но я практически не пострадала в аварии, отделавшись лишь парой ссадин и ушибов, ну и легким закрытым переломом. Врачи говорили, это потому что я сидела сзади, и основной удар на себя принял Петро, что действительно правда, но свою роль сыграл и естественный инстинкт самозащиты. В момент столкновения я случайно применила свою силу, расплавив бампер встречной машины, и это смягчило столкновение. Петьке повезло намного меньше, чем мне, помимо сложных переломов он получил осколочные ранения лица и почти всего тела. В общем в “Братство свободных” братишка вернется не скоро, но не будем об этом.
Тут очень скучно, и мне морально тяжело. Нет никакого доступа к внешней информации и возможности узнать, что происходит за бетонным забором клиники, и о ситуации с мутантами. Телевизора в больнице нет, как и антенны вообще, из газет вырваны страницы с новостями, радио-приемники запрещены – так нас, якобы, берегут от стрессов. И мне остается только строчить в дневнике. За спиной скрипнула дверь, в палату зашел Магнит. Странно, что он решил навестить меня. Зачем ему это? В общем-то, это не важно. Выставить его за дверь я не имею права.
- Здравствуй, - тихим голосом произнес он. – Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи?
- Все хорошо, - ответила я, - насколько это возможно после аварии. А что ты здесь делаешь?
- Просто пришел навестить тебя, - ответил глава Братства свободных. – Я же твой отец.
- Генетический отец, - поправила я. – Чисто генетический.
- Зачем ты так, Ира? – спросил он мягким голосом. – Разве ты не помнишь… не знаешь, что я тебя люблю?
- Быть может, раньше ты любил меня, тогда… Но теперь от этой любви ничего не осталось.
- С чего ты решила?
- Тот, кто любит, так не поступает, – ответила я хриплым голосом. - Любящий отец НИКОГДА не поступится счастьем дочери ради личной выгоды! Если бы ты любил меня, не выдал бы замуж за Крида-старшего!
- Металлика, я же хотел как лучше… - начал оправдываться Магнит. – Если бы ты не артачлась, потерпела немного, не взбрыкнула в самый ответственный момент и не сбежала бы тогда, в первый раз, я бы усмирил Саблезуба, заставил его уважать тебя и относится по-нормальному, но ты сама все испортила. Ты просто взбесила его.
Чем дольше он говорил, тем невыносимее становилось у меня на душе, потому что я знала, в словах Магнита есть большая доля истины. Наконец, чаша моего терпения лопнула и оно, подобно вулканической лаве, излилось в гневный монолог. Пришла пора Магнита выслушать мою точку зрения на происходящее.
- Хотел, как лучше??? – воскликнула я, не выдержав. Это ты называешь “Лучше”? Посмотри на меня! Мне всего-то двадцать один год, всего двадцать один, а в моих волосах уже блестит седина. Ты помнишь, какой я пришла сюда?! Все парни сворачивали шеи, заглядываясь в мою сторону! И кем я стала после замужества?!! Кем, скажи мне, кем?!! Я превратилась в ничтожество, в чучело! За последние года полтора я не помню ни одного дня, когда бы я не подвергалась побоям. Разьве что здесь… Посмотри, посмотри во что превратило меня твое “лучше”! Видишь? Я готова была простить тебе все: ложь, муштру, безразличие и даже то, что ты ушел от нас однажды шестнадцать лет назад, но то, что ты отдал меня, свою родную дочь, кровь от крови, в лапы этого проклятого зооморфа лишь бы только он продолжал работать на тебя, этого я простить никогда не смогу… Когда я только пришла в “Братство свободных”, я была открыта для нового как школьная тетрадь первоклассника, я с упоением внимала все твои “истины” и “идеалы”. Я видела в тебе освободителя нашей рассы и готова была бесприкословно исполнять твою волю, беззаветно верила тебе, но ты меня предал. Кто знает, если бы не вся эта история с замужеством, возможно, я бы стала твоей лучшей последовательницей, особенно, узнав о нашем родстве. Я бы даже смерилась с тем, что Петро – мой брат, и продолжала бы жить дальше. Кто знает, что бы я могла сделать в эти два года для процветания эры Homo superios, не будь я пленницей, да-да, другого слова не подберешь, Виктора Крида? И не было бы в моей жизни ни лишений среди морлоков, ни этой треклятой аварии!
- Но не было бы тогда и твоего будущего ребенка, - попытался остановить меня Магнит. – И успокойся, тебе нельзя волноваться.
Но я уже завелась ни на шутку.
- Не затыкай мне рот! – крикнула я. – Не надо! Что, сложно тебе хоть раз в жизни выслушать мое мнение и мироощущение! Я просто устала молчать, почти три года я не говорила тебе ни слова жалобы на свою жизнь, заметь, НИ СЛОВА! Но теперь я больше не могу молчать, и скажу все, как есть, даже если ты и знаешь правду, изволь выслушать ее лично из моих уст, неумаленную и не приукрашенную, а такую, какая она есть! Каждый день Сабель избивал меня, он прямо говорил о том, что я для него – собственность, кукла, игрушка, и он волен делать со мной все, что хочет, как тебе это, а?
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить свою тираду, как вдруг почувстовала боль в животе. Я сразу догадалась – начались роды. Преждевременные. Я громко вскрикнула и, согнувшись в три погибели, схватилась за живот. Магнит участливо спросил, что случилось, и, получив ответ, помог мне дойти до кровати и лечь. Я хотела нажать на кнопку вызова дежурного врача, но она не работала, тогда Эрик Леншер сам побежал за доктором.
Вот наконец я и дома. Если это место вообще можно назвать домом. Несмотря на то, что роды случились на три месяца раньше срока, мой малыш, мое солнышко, родился на удивление крепким и здоровым. Я точно не помню, как проходили роды, после меня напичкали снотворным и успокоительным, а они здорово влияют на память. Точно помню, что со мной рядом в родильной палате стоял папа. “Папа”. Как давно я не произносила этого по-детски простого слова. Не знаю, достоин ли вообще Магнит этого слова, после всего, на что он меня обрек. Но в тот день именно он сжимал мою руку, и между приступами несказанной, нестерпимой, нечеловеческой боли, я слышала его тихий спокойный голос с оттенком легкого холода и гордости, шептавший что-то успокаивающие, и убеждавший меня в том, что я сильная, я справлюсь. И мои губы невольно шептали “папа”.
Как ни странно, Магнит стал на удивление хорошим дедушкой, он души не чает в маленьком Никки. И меня иногда посещает такое чувство, что этот самый малыш и был смыслом фарса под названием “Брак с Саблезубым”, жертвой которого я стала. Все оказалось до прозаичности просто. Всего лишь скрещение определенных геномов, и как следствие – Никки. Мой сын и смысл жизни.
История девятнадцатая
Целый год не притрагивалась к дневнику – было не до того. Уход за ребенком и усилившиеся тренировки занимают слишком много времени, и для ведения дневника сил не остается. Единственное, на что меня хватает поздними вечерами – лечь в кровать и уснуть. Но вот выдалось несколько свободных минут, и я тут же сняла с полки свою запылившуюся от времени книгу. Столько всего случилось за прошедшее время, столько всего надо написать! Не знаю, успею ли я, или все это снова придется отложить на неопределенный срок.
Начнем с хорошего. Через несколько месяцев после того, как я родила Никки, Петро выписали из больницы. В Команду он вернулся не сразу, но восстановление пошло в гору, “Родные стены лечат” – говорят в России, и в этих словах есть доля правды. Сейчас они с Глорией готовятся к свадьбе, я так и знала, что их дружба этим закончится, уж слишком давно у них наклевывались романтические отношения. На самом деле, я за них рада! Пусть хоть кто-то в “БС” будет счастлив! А говорят еще, что метаморфам не везет в любви!
Моя жизнь тоже начала налаживаться. Помирилась с отцом, Саблезуб стал относится ко мне по-ч… по-нормальному. Не то что бы он стал белым и пушистым, или я влюбилась в него без памяти, но все же. Теперь наши отношения уже не лютая война, скорее, мирный нейтралитет, но в нашем случае это уже хорошо. Я стараюсь больше ему не сопротивляться, но и ноги об себя вытирать тоже не позволяю. Знаю, Саблезуб – зооморф, три личности в одной, и требовать от него ласки так же нелепо, как просить собаку мяукать. Теперь, когда я вижу что Виктор не в настроении, стараюсь не провоцировать его, и вообще не попадаться на глаза, а ухожу гулять с Ником. Если такой возможности нет (плохая погода или самочувствие), веду себя тише воды ниже травы. В общем, все терпимо.
А вот обстановка в мире оставляет желать лучшего… Люди как взбесились с тех пор, как в правительстве появился новый сенатор – ярый противник нашей рассы! Регистрация и вакцинация мутантов, запрещенные более десяти лет назад, вот уже месяц как восстановлены. Все адреса и телефоны в городе, если не во всем Штате, усиленно контролируются, За последние месяца три, под предлогом освобождения места под строительство школ, детсадов, интернатов и детских домов, спортивных и торговых комплексов, разрушены многие мутант-кварталы города, а все их обитатели или переселены на задворки самых бедных обычных кварталов в дома, в которых крыша может в любой момент провалится на голову обитателей этих неблагонадежных построек, и с таким контингентом “коренного населения”, какой не даст спокойно жить нашим собратьям, называя их как угодно, оскорбляя и избивая до полусмерти (применять силу в оживленных местах стало совсем небезопасно), или, по разным причинам, сосланы в Геношу или обычные тюрьмы. Раскрываются и расформировываются многие мутантские организации, как легальные и вполне мирные, так и такие, как наша. По всему Штату идут ответные марши протеста, многие наши собратья выходят на улицы, требуя восстановления к ним нормального отношения, представители команды “Икс-мен” под предводительством старого друго-врага отца – профессора Чарльза Ксавье, сильнейшего телепата на Земле, мутанта шестого уровня, ведут переговоры с правительством, пытаясь разрешить ситуацию мирным, “бескровным” путем, но разьве же их слушают?!! Нет. Практика давно показала, что люди не хотят иметь с нами дела по-хорошему. Они просто не хотят понимать, что МЫ отличаемся от НИХ лишь одним геном в крови, и все… И это ни столько сами граждане нас ненавидит, сколько это дебильное правительство. В любом случае миром все не решить, увы. Бесполезно говорить с тем, кто не хочет слушать! Все мы хотим избежать генетической войны, но однажды это станет неизбежным. Точнее, война уже началась, но никто не хочет назвать происходящее страшным, но истинным именем – “война”.
“Зачем мне писать это в своем дневнике?” – могут спросить читатели. Отвечу. Это не может не беспокоить меня. Уже пострадали многие представители эры (расы) Homo superios, и кто знает, когда какие-нибудь “Друзья Человечества” или любой другой людской десант доберется до нас?! Сейчас каждый, даже самый законопослушный, мутант не может чувствовать себя в безопасности, не то что члены нашего “Братства свободных”… Больше всего я боюсь за Никки. Мой мальчик не обычный человек, но его способности еще не раскрылись, и он еще слишком мал, поэтому не сможет даже защитить себя, если что. Конечно, мой отец, я и, даже, может быть, Сабель будем рядом с ним и постараемся сделать все, чтобы никакая тварь не причинила ему вреда, но кто знает, что может произойти в наше неспокойное время… А я чувствую, что-то должно случиться…
На город опустился вечер, стрелки часов упорно двигаются к полуночи. Никки сегодня что-то никак не уснет, крутиться в кроватке, хнычет, смотрит на меня своими большими черными глазками и не спит. Я уже рассказала ему все сказки и спела все колыбельные, которые знала, а малыш все не желает успокаиваться. Его что-то тревожит, понять бы, ЧТО.
И вообще, в доме сейчас царит большая напряженка, несмотря на все наши методы конспирации, люди все-таки добрались и до нас. Уже закрыт клуб “Грязные игры”, снесены несколько домов, обитатели которых в большинстве своем были убиты или вакцинированы, так как не желали покидать родные места, другие выселены, судьбы третьих и вовсе неизвестны. Многие из них жили тут с раннего детства, еще когда это место не было мутант-кварталом, и от этого ситуация кажется еще более трагической. Если даже они были сломлены людской армией, то все указывает на одно. Мы – следующие. Это – лишь вопрос времени. Наверное, именно поэтому Магнит, Саблезуб, Мистика, Глория, близнецы Максимовы и Селена – ударная сила нашей команды собрались сейчас внизу в гостинной и обсуждают план действий на случай внезапной атаки “Друзей Человечества”. Как только заснет Ник, я тоже присоединюсь к ним. Честно признаюсь битвы не мой конек, не люблю тратить силы попусту, если знаю, что можно поступить хитрее. Это только в бытовой (семейной) жизни я такая импульсивная и готовая крушить все вокруг из-за горькой обиды, а в бою – совсем другая. Там или ты, или тебя, таков закон. Но сейчас другой случай, крайний. Хитрость и изворотливость уже не помогут, нет ни времени, ни смысла использовать их, здесь надо идти “в открытую”.
Ну вот, Никки наконец уснул… Тихо, чтобы не разбудить его, я собираюсь покинуть спальню. Тут раздается грохот, дверь распахивается настеж под ударом сапога, в помещение врываются личности в военной форме с автоматами в руках. Впереди них стоит высокая блондинка со стрижкой карэ и в очках в тонкой серебристой оправе, одета она в белый медицинский халат. Женщина посмотрела на меня прямым холодным взглядом и обратилась жестким довольно низким голосом:
- Ирина Крид, я полагаю?
- Да, - ответила я, стараясь соблюдать предельно возможное спокойствие. – Что вам от меня нужно?
Тут заплакал сын, и мне пришлось взять его на руки.
- Мое имя – Сильвия Тайрон, я представительница органов опеки и попечительства, отдел по устройству детей в государственные дома для сирот, - представилась дама, - нам стало известно, что Вы – незарегистрированный мутант, а значит, не можете обеспечить своего сына должной заботой. Всвязи с этим фактом, я, как представительница государственного учреждения, опираясь на новое постановление правительства Соединенных Штатов Америки, требую от Вас добровольно отдать ребенка на опеку государства.
- ЧТО?!! – вышла из себя я. – Какое, к черту, “постановление”?! Какая, к черту, “государственная опека”?!! Вы что, сошли с ума?!
- Обойдемся без истерик, миссис Крид, - заявила Сильвия, - так будет лучше для всех. Отдайте мне мальчика, и мы благополучно покинем помещение.
- Что? Что Вы сказали? Я не собираюсь отдавать вам своего ребенка! – еще раз повторила я. – УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА ВМЕСТЕ СО СВОИМИ ГОЛОВОРЕЗАМИ! ВОН!!!
- Значит, Вы отказываетесь подчиняться представителям закона и не хотите отдать ребенка?
- Нет
- Как хотите, мы не хотели применять силу, - ответила гос служащая, и подала знак отряду. Те зарядили оружие.
- Я тоже не хотела, - процедила я сквозь зубы, кладя плачущего Ника в кроватку и поцеловав его. – Знаете, в чем мое преимущество над вами? Вы не в силах предугадать, что я сделаю в следующий момент! А знаете, в чем ваша ошибка? Вы не догадались использовать пластиковые ружья, вместо металлических!
С этими словами я, до боли знакомым движением, притянула к себе черные стволы солдатских автоматов. По мере приближения к моим рукам, они размякали, затем совсем расплавились, превратившись в вязкую, почти кипящую массу. Когда она почти достигла моих ладоней, я сильной струей, даже потоком, направила ее от себя прямо в лица непрошенным гостям. Те кричали и старались увернуться, но не всем это одинаково хорошо удавалось. Добрых семьдесят пять процентов отряда получили сильные ожоги, некоторые даже несовместимые с жизнью. После жидкого металла я перешла на обычный. В соперников полетели иглы, стрелы, шипы и прочие острозаточенные предметы. Еще пара солдат оказалась на полу. Сильвия Тайрон от греха подальше решила покинуть поле битвы. Крыса! Я готова была праздновать победу, как один из бойцов незаметно вынул из-за спины шокер, а когда я это заметила, было поздно. Секунда – и я на полу.
Я пролежала без сознания недолго, всего минут десять, если судить по часам. Поднявшись с пола, я первым делом метнулась к постели Ника, но она была пуста, его пуховое одеяльце тоже исчезло. В кровати остались лишь простыня и подушка, Прогоняя подальше от себя плохие мысли и все еще надеясь, что Ника забрал из комнаты кто-то из “своих”, я сломя голову побежала в гостинную. Но там меня ждала еще более ужасная сцена.
Обои были наполовину содраны, картины, украшающие стены, покосились, стекла были выбиты, а их осколками был осыпан весь пол. Посторонних там уже не было, как и отца.
Некоторые из наших лежали на полу без сознания. В глаза мне бросилась девушка с огненно-рыжими волосами, распластавшаяся возле дивана. Сначала я подумала, что не знаю ее, и она – кто-то из наших врагов, но, приглядевшись повнимательнее, я ужаснулась, узнав в ней свою лучшую подругу, Глорию. В секунду переметнувшись к Гло, я присела перед ней на корточки и пощупала пульс. Она была ранена, но жива. Вспомнив все курсы по оказанию первой помощи, изученные мной здесь, я порвала на полосы свою белую хлопковую ночнушку, в которую была одета, и перевязала кровоточащие раны Мистики-младшей. Только проделав это, я обратила внимание на то, что из предплечья ее правой руки торчит небольшой тонкий шприц-пуля с остатками серебристой жидкости в нем. Мои худшие подозрения подтвердились – Глория была вакцинирована, и препарат уже всосался в кровь, раз и навсегда разрушив в ней “икс-фактор” – ген, делающий нас мутантами. Теперь она – такая, как все. Теперь она ЧЕЛОВЕК, “СМЕРТНАЯ”. Это ничего не изменит между нами, мы останемся подругами, но для нашей рассы она потеряна навсегда… И, кто знает, возможно, вскоре будет потеряна и для Homo sapiens, вакцинированные, как правило, живут на порядок меньше рожденных людьми.
- Где ты была, пока мы разбирались с этими людишками?! – услышала я за спиной рык мужа.
- Наверху, в спальне, - ответила я. – Они проникли и туда, но я сумела разобраться со многими, прежде чем меня вырубили…
- Если они понесли большие потери, считай, ты выиграла свою битву!
- Выиграла, но не совсем… - выдохнула я. – Эти гады забрали Никки…
- Сама виновата! Не надо было зевать! Если бы ты не позволила отключить тебя, его бы не забрали! – сказал Саблезуб. – Но он – небольшая потеря.
- Как ты так можешь?! Он же наш сын! – начала я, но быстро успокоилась. – Ладно, закрыли тему. Где отец? Его не забрали?
- Нет. Он считает нужным провести переговоры с икс-менами. Думает, это поможет.
- Но разьве мы не по разные стороны баррикад? – удивилась я. – Они же просто человеколюбы!
- Мне тоже это не нравится, - впервые согласился со мной Виктор. – Но когда надо спасать свои шкуры, союзников выбирать не приходится. Он просил, чтобы на переговоры пришли все, кто уцелел.
- А как же Гло? Ей нужна помощь! Она же может погибнуть!
- Вот с ней мы как раз-то теперь по разные стороны баррикад.
История двадцатая
В переговорах не участвую, просто наблюдаю за происходящем со стороны и скорописью вывожу строчку за строчкой в порядком потрепанном дневнике. Зачем я взяла его с собой? Не знаю. Всегда таскаю эту книжку под плащом возле сердца. Он, как мне кажется, защищает меня.
Мое внимание привлекла молоденькая девушка лет восемнадцати. Темные волосы развевал легкий ветер, движения были резки и быстры как стрелы. Ее звонкий, но в то же время вкрадчивый голос то и дело раздается на поле переговоров, грозящее вот-вот превратиться в поле битвы. Она о чем-то упорно твердит то профессору, то моему отцу, при этом часто закусывая нижнюю губу, словно пытаясь сдержать в себе боль.
Я раньше много слышала о ней, младшей дочери Ксавье и его последней жены Татьяны. Кажется, девушку зовут Виктория и она – сильный манипулятор или телепат, а может, и то и другое, не было возможности узнать. Ее история очень отличается от моей, но в то же время чем-то похожа. Только не спрашивайте, откуда я это знаю. Ответа на свой вопрос Вы все равно не получите. По крайней мере, пока. Стоп. Кто-то, кажется Петька, допустил тактическую ошибку, забыл про дипломатию, и вообще зачем сюда пришел. Я услышала плач (да-да именно плач) Виктории. Завязалась драка. Все вокруг затряслось, земля стала уходить из под ног, искривились и расплылись изображения деревьев и солнца. Что же она творит? Нет. Оставаться в стороне больше нельзя. Я не хочу встревать в битву, но видимо, другого выхода нет. Спешу на помощь!
Ай! И вновь я получила удар в спину и покатилась по земле. Обидно получить такой удар от человека, на порядок старше тебя. На меня с наскоком обрушился некто по прозвищу Росомаха. Я уже лежала почти без физических сил, настолько измотала рукопашная, но тут мой противник здорово ошибся. Когда, прижав меня к земле, он приставил мне к горлу три своих адамантиновых когтя (кто не знает, скажу, что адамантин или адомантий – металл, который составит успешную конкуренцию титану в прочности. Подчеркиваю слово МЕТАЛЛ) Тут-то я и обрела над ним власть… Изогнув его когти-ножи под немыслимым углом, я сильно оттолкнула его коленом в живот и, отлетев, он приземлился в лапы моего неизвестно откуда тут появившегося мужа. Дальше была уже не моя забота. Бывшие друзья-соратники самостоятельно выясняли отношения.
- Остановитесь! – раздался над нами голос Ксавье. – Вы все что, забыли зачем сюда пришли?
- Но твои ученики-человеколюбы сами ринулись бить нам морды! – прорычал Сабель, отправляя в нокаут еще одного икса. – Мы своей части договора не нарушали.
- Неправда! Все видели, что драку затеял кто-то из Братства! – вскричала неожиданно для всех я. - К тому Ксавье прав, мы пришли сюда, на нейтральную территорию не для того, чтобы устраивать кровопролитие, а для того, чтобы решить общую нашу проблему – проблему мутантов!
Все обратили на меня свои взгляды, и мне пришлось продолжать. Впервые за свою жизнь я говорила, то что чувствую и знала, меня слушают. Поэтому мысли легко выстраивались в эмоциональную речь и текли легко, словно вода в реке.
- Каждый представляет мир по-своему, и каждый борется именно за свой мир. Вы хотите, чтобы люди признали нас, мы – тоже, а люди хотят сделать нас своими рабами, считая, что мы опасны для их жизней. Никто не хочет войны, стараясь избежать ее каждый своими методами, но никто не желает понять, что пока между всеми нами не будет единства, вооруженный конфликт и отношения “на штыках” неизбежны, уж простите, - говорила я. – Я понимаю – люди. Они так давно вбили себе в головы идеи правительства о том, что наша расса – опасность в последней инстанции, что уже не хотят понять и принять нас как равных себе или даже выше. Считают нас изгоями и сотнями тысяч отправляют на тот свет, Я понимаю. Но мы, МУТАНТЫ, представители одной рассы с одним и тем же требованием нормального к себе отношения, почему мы не можем договориться между собой и быть единой силой, единым разумом в борьбе за свое выживание? Почему мы действуем против друг-друга, создавая дополнительные проблемы? Не мы ли в первую очередь мешаем людям поменять к себе отношение, лишь доказывая им их правоту? Чего мы этим добились? Того, что нас вакцинируют от собственной сущности как от болезни, от какого-то смертельного вируса, отнимая тем самым у нас свое индивидуальное “Я”? Того, что у матерей отбирают родных детей, которых они холили и лелеяли? Лишают крова старых и малых? Разьве этого мы все хотим? Разьве ради этого идем на бои? Разьве ради этого сотни мутантов проливают кровь, и еще неимоверное их колличество лежит ныне в холодных сырых могилах, и их тела, для кого-то когда-то такие родные, служат пищей для червей? Разве ради этого?
- И что же ты предлагаешь? – явно заинтересованно спросила Виктория.
- Потребовать от людей уважения! Собраться вместе всем мутантам нашей огромной Земли в один день и час, и поставить все точки над “I” или над “Ё”, как говорят в России, дело тут не в выражениях, а в их смысле. Собраться и показать им – мы есть! Мы – как они. Чувствуем боль, грусть, усталость и тоску, мы так же как и они умеем любить и ненавидеть, нуждаемся в пище, тепле и заботе, в крыше над головой и лечении, так же радуемся солнцу и новому дню, поддержке близких и так далее. Показать, объяснить. А если ОНИ не поймут, значит, говорить бесполезно. Надо платить им той же монетой. Надо сделать Homo superios – нас – господствующей рассой.
- Нет – это не выход! – сказала младшая дочь Ксавье. – Когда такие, как ты решили мстить и убивать, не поступились ничем, чтобы только любой ценой сделать нашу рассу господствующей, погибла моя мама. Десять лет назад ее убили Злыдень и Апокалипсис, если бы не ее сопротивление, некторые сами развязали бы войну за господство. Ведь и его надо отвоевывать.
- Значит, она просто зря нырнула под удар. Когда идет битва сильнейших, тем, кто ниже лучше не вмешиваться. Она поплатилась за лишнюю храбрость!
- Не смей даже думать так о моей матери! – крикнула юная мисс Ксавье. – Она погибла героической смертью, защищая мир от таких вот лже-миротворцах, как ты! И никто не смеет осквернять ее память незаслуженным осуждением.
- Я не осуждаю, лишь констатирую факты. – бросила я безразлично. - Я слышала о твоей матери – женщине с огненной пантерой. Она не раз била отца, вместе со всем его окружением, одна или с единственной подругой сражалась с тем же Апокалипсисом, да и Злюк был для нее не помеха. Единственное отличие – то были рядовые битвы, а эта произошла за власть и свободу мутантов. А она пошла против своих. Излишняя смелость – вот, что ее сгубило. Смелость и непокорность. Возможно, когда-то они сгубят и меня, если я не буду осторожна!
- НЕ СМЕЙ! – закричала Викки. – ЗАМОЛЧИ! ЗАТКНИСЬ!
- Правда глаза колет?
Зря я это сказала! Ой зря! В тот же миг пространство вокруг меня начало будто бы сжиматься в кольцо, хоть все мы и находились на открытом пространстве. Еще через несколько мгновений я ничего уже не видела, кроме зеленных изумрудов глаз профессорской дочки. В лучах ее разгневанного взгляда померкло даже солнце, и мир для меня погрузился в кромешную тьму. В ушах свистел ветер и тысячи призрачных голосов, твердивших, что это – конец, я вспомнила все плохое, вспомнила мать, беспомощно вырывающуюся из плена металлических змей, созданных мною. Но я не сдавалась, мои глаза смотрели все так же прямо. Я наскакивала на маленькую соперницу, стараясь задушить ее и показать – я властелин в своем сознании. Она начала ослабевать, силы были на равных. На физическом уровне Виктория начала задыхаться, я тоже. В ее глазах на миг мелькнула слабость, как и в моих. У меня тоже почти не осталось сил на сопротивление, мы обе чувствовали, если не разорвем связь наших разумов, то обе будем обречены на гибель. Мне вдруг стало жаль, не себя, я все потеряла, ее, поэтому я прохрипела
- Хватит, прошу, остановись! Мы же погибнем! Я ж и тебя за собой на тот свет утащу!
- Знаю, но уже не могу прекратить! Сила достигла неконтролируемого придела! Давай ты!
- Я не могу! – опять прошептала я, - у меня их наоборот мало!
- Тогда, объединимся!
И я не могла не согласиться. Мелькнула белая вспышка.
(слова Петро)
Я – Петро Максимов, тот самый Петька, о котором так много писала Металлика. Нашел этот дневник на поле битвы. Она происходила настолько стремительно, что никто не понял, как все произошло. Но, как ни прискорбно это осознавать, моей сестрички Иришки-Металлики больше нет в живых. Некоторые страницы этой книжечки формата “Б-четыре” обгорели и строчки невозможно было прочитать, но я без труда узнал в ней Иришкин дневник.
Я знаю, у меня нет права читать его, а тем более, что-то добавлять от себя, просто хочу сказать, жизнь Ирины Крид (бывшей Лавровой), вошедшей в организацию “Братство свободных” под кодовым именем “Металлика”, действительно оказалась очень короткой. Но ее безвременная кончина – знак неимоверной верности своим убеждениям и идеалам. Мне жаль, что ей пришлось пережить столько горя, сколько пришлось вынести, ведь, отчасти, в этом есть и моя вина. Если бы тогда я не бросил ее у морлоков или не подвел еще в каких-то вещах, да обратил бы внимание на происходящее во время этой проклятой битвы, возможно, Металлика, моя младшая любимая сестричка, была бы сейчас жива и строчила бы вечерами в этом дневнике своим быстрым, похожим на прыжки кардиограммы почерком, но судьба распорядилась иначе.
Что я моу сказать о ней? Ира – боевая и смелая девчонка, способная положить на обе лопатки любого, даже самого накачанного пацана. Другая бы ни за что не покинула родной дом ради того, чтобы уйти в никуда, а она сделала это. И уже за свой поступок достойна восхищения. А ведь еще был брак с Саблезубым, который она почти безропотно выносила три или четыре года, перенесла тяжелейшую аварию, после которой меня-то, довольно крепкого парня, собирали по косточкам, а ей – ничего. Были другие вещи, о которых она тут не написала, за что она удостаивается отдельного респекта.
В общем, хорошая была девушка. И всем нам будет не хватать ее бесконечного задора. Прощай, Иришка! А я обещаю, во что бы то ни стало, я найду Никки, и мы с Гло воспитаем его. А я держу свое слово!