Будто шар или глобус моя нежность к тебе – голому, к тебе – спящему, к тебе – мальчику с поджатыми ногами и носом, зарытым в подушку: к твоему спросонному, обиженному мычанью, когда тормошат, к потерянному миганью, к горестно поднятым включенным светом бровям (совершенный образ насилия над невинным), - нежность, которую не проглотить: она горло сжимает слезами.
Здоровый, сильный мужчина, который одною рукою меня днем подбросит, как в танце, заслоняет плечом – его смех над моей головою к миру выставленными зубами, управляется, будто играя, с навалой тупых, непокорных, упрямых предметов (автомобиль, скальпель, кузов дров, гора непомытых кастрюль...), - распростертый, укрывшись, всею длиною безвластного, теплого тела,
то ль в согласном сопеньи, иль свернувшись горестно беззащитным клубком (поворачиваясь к стене, ограждаясь лапой, как пес: не тревожьте, прошу вас...), - являешь ты мне напоказ
беззащитную сущность породы людской: ее хрупкость.
Улитка без панцыря – тонюсенький стебель, проросший на танкодроме – без присмотра коляска, в которой оставлен младенец – кроткий идиот, что, в людском пониманьи, всем дарит улыбки –
безногий посреди трассы – женщина ночью дорогой пустою – зародыш в утробе перед абортом –
плачущая от прикосновения кожа лепестка – глаз на свету, лишь одною слезою прикрытый –
каждый из нас в каждый миг бессознательно спящий мужчина.
Март-2006