Поначалу мы с ним ужасно не нравились друг другу.
Я была сердита, что он занял в моей жизни место шумной, суетливой, недоступной и поэтому невероятно привлекательной Москвы. Я не могла понять его: после яркого южного солнца и бесконечно гостеприимных, светящихся радушием, людей Средней Азии, создавалось впечатление, что тебя окружает плотная стена серых спин на фоне обшарпанных серых стен.
А Город был занят своими проблемами: закрывались огромные промышленные предприятия, некогда известные всему миру; горожане были озлоблены бесконечными очередями за всем на свете, включая хлеб и молоко. Это было смутное беспокойное время начала перестройки – коммерции и спекуляции; спонтанно возникающих палаточных рынков, утопающих в мусоре; опьяняющего воздуха призрачной свободы и откровенного хаоса. Люди судорожно скупали ваучеры и так же нервно и спонтанно вкладывали их в искусственно раздутые общероссийские аферы.
А американские жвачки, сигареты, батончики «Марс» и «Сникерс»? Дело доходило до абсурда. Тогда на практике в больнице мне довелось увидеть трехлетнюю девочку, которая весила двадцать пять килограммов. Оказалось, что ее папа-коммерсант решил сделать круто и в течение нескольких месяцев ребенка кормили исключительно «Сникерсами», чтобы впечатлить знакомых и друзей. Бред? Нет, реальность. Сопровождаясь беспрерывной чередой личных трагедий, она, то есть эта самая реальность, в зависимости от ситуаций, приобретала ярко выраженные оттенки драмы, трагедии или фарса. Поэтому через пять лет, уезжая из Города, я торжественно поклялась, что даже в завещании своим потомкам укажу: этот Город слишком серый и злой, и жить в нем людям противопоказано.
Судьба проявила редкое чувство юмора и теперь мне довольно часто приходится бывать в Городе. В течении длительного времени я внимательно наблюдаю, как меняется его лицо – новые здания, яркие вывески, дорогие магазины, шикарные машины…Порой мне кажется, что он так же внимательно следит за мной, подмигивает исподтишка, и прячет в пышных усах скверов и парков легкую усмешку. Все-таки он намного, намного старше и, конечно, мудрее.
Что ни говори, у городов - свои понятия о времени и людях.
24.07.2007