Леший
авантюрный роман
ГЛАВА 25
Из записок профессора Лиховцева:
«Минувший день, безусловно, войдёт в историю мировой науки! Наконец я с полным правом могу констатировать, что возглавляемая мной экспедиция достигла замечательного, беспрецедентного успеха!
Вечером вернулась поисковая группа, которую утром я направил для разведки местности.
Поход оказался чрезвычайно удачным. Логово снежного человека наконец найдено!
Многочисленные материальные свидетельства существования лешего, обнаруженные доцентом Подковыровым в земляной яме, делают бесконечные предположения о возможности существования реликтового гоминоида неоспоримым фактом!
К сожалению, в силу некоторых обстоятельств, группа не смогла задержаться возле логова в полном составе, но уважаемый Акакий Сидорович, выполняя моё поручение, остался в болотах сторожить пещеру. У меня есть самые серьёзные основания полагать, что леший в ближайшие дни может появиться там. В этой связи было бы непростительной ошибкой упустить шанс если не поймать его, то хотя бы зафиксировать на фотографическую плёнку. Надеюсь, Подковыров справится с поставленной задачей.
Жаль, что я самолично не смог принять участия в этой знаменательной поездке. Но кто-то ведь должен координировать деятельность подчиненных! Тем более что состав участников экспедиции, к сожалению, не является профессиональным. По разным объективным причинам мне пришлось укомплектовать поисковую группу людьми, не имеющими достаточной научной подготовки. Это, естественно, не относится к уважаемому доценту Подковырову, чья репутация серьёзного учёного является неоспоримой. Прежде всего, я имею в виду Фукса, который в последние дни ведёт себя вызывающе и вместо того, чтобы выполнять свои непосредственные обязанности, обеспечивая экспедицию техническими средствами, материальными ресурсами и устройством достойных условий быта, всё больше старается лезть не в своё дело, вмешиваясь в процесс руководства научными работами, что ставит под угрозу успех моей экспедиции. Только уважение к его прежним заслугам удерживает меня от увольнения этого господина!
По счастью, у Фукса хватает мудрости изредка прислушиваться к моему авторитетному мнению. Чтобы хоть завтра этот чересчур энергичный молодой человек не мешал ходу научной работы, я поручил ему заняться некоторыми хозяйственными делами. Надеюсь, эти занятия отнимут у него достаточное количество времени и сил, что, в конце концов, принесёт пользу…»
28 июня 2003 года, суббота
Характер хозяйственных дел, о которых упомянул Илья Фомич в черновике своих будущих мемуаров, Фукс, разумеется, определил себе сам. Во-первых, Марат взялся за починку повреждённой хозяйской изгороди. Для этого он привлёк силы своих соратников: Мензуркина и Колышкина. Втроём они ещё до обеда справились с поставленной задачей, после чего на «Газели» отправились в соседнюю деревню. Целью этой поездки являлось восполнение утраченного поголовья кур.
Деревня Бахарево стояла на северном побережье Печевского озера. От Пёлдушей она отстояла на два с небольшим километра. Дорога до Бахарево оказалась сносной, и «тимуровцы», как остроумно назвал себя и своих помощников Марат, достигли цели в считанные минуты.
Наведаться в Бахарево Фуксу посоветовал Кондрат, который с утра уплыл на лодке с братом рубить берёзы. По его словам, в этой деревушке было несколько зажиточных дворов, где, сторговавшись с хозяином, можно было купить требуемое количество домашней птицы, а при желании, даже свинью или лошадь.
По лошадиному ржанию «тимуровцы» и нашли нужный двор. Хозяином оказался трезвый коренастый мужичок лет пятидесяти. «Крепкий хозяйственник», - определил Фукс породу мужичка и без предисловий приступил к торгу. Купленных кур «тимуровцы» погрузили в фургон, а полутушу только что заколотой свиньи упаковали в полиэтиленовый мешок и бросили на пол – в кабину. За последние дни тушёнка успела надоесть всем, а парная свинина призвана была существенно улучшить рацион участников экспедиции.
- Вечером сделаю шашлык! – объявил единомышленникам технический директор и, попрощавшись с «крепким хозяйственником», отправился в обратный путь.
На протяжении всего времени, пока Марат Арнольдович занимался хозяйственными делами, Лиховцев не отходил от рации. Указания Фукса на этот счёт были самыми строгими.
- Подковыров может выйти на связь в любой момент, профессор, - акцентировано поведал Марат этнографу. – И услышать его сможете только вы. Так что не отлучайтесь от прибора ни на секунду. У доцента может оказаться очень мало времени, и, вполне вероятно, он не сможет вторично выйти на связь. Понимаете, насколько ответственное дело вам поручено?
Илья Фомич поморщился. Он даже хотел напомнить техническому директору, кто на самом деле является руководителем экспедиции, и объяснить, что поручать задания – это его, Лиховцева, исключительная прерогатива, но, как обычно, замялся и упустил момент.
Оставленная без родительского присмотра Любаша резвилась, как могла. Её неугомонная натура настоятельно требовала новизны ощущений, но условия сельской местности накладывали значительные ограничения на выбор средств развлечения. Перепробовав всё: от купания, до плетения венков из лютиков, Люба заскучала. Отдых на природе измотал девушку. Она перебрала в памяти все события минувших дней и не нашла ни одного, которое можно было бы занести в актив. Хуже всего, Люба не видела никаких перспектив для кардинальной перемены ситуации. С экспедицией надо было срочно завязывать. Усевшись на грядку, Любаша запрокинула голову, подставив солнцу лицо для загара, и задумалась. В голове её начал созревать план.
К обеду в лагерь вернулась благотворительная экспедиция Фукса. Новые курочки пролили животворящий бальзам на иссохшееся сердце бабы Нюры. На радостях она изготовила обед для своих постояльцев.
После трапезы Марат приступил к выполнению своих обязательств перед племянниками деда Евсея. Колышкин вновь занял место за рычагами управления «Дельфина», и болотоход на всех парах направился к лесорубам. Нынешний день Фукс объявил «днём оплаты по счетам».
Мензуркин остался в лагере и сразу попал в коварные руки Любаши.
Пользуясь тем, что отец накрепко привязан к рации, Люба бесстрашно взяла Егора в оборот. Наивному юноше она отвела одну из ведущих ролей в своём деструктивном плане. Слепить из Егора единомышленника ей было не труднее, чем фигурку зайчика из комочка пластилина.
Натянутый характер отношений между молодыми людьми исчез уже после первой минуты общения. Люба болтала языком без умолку, говорила о всяких пустяках и вообще вела себя настолько непринуждённо, как будто и не было вовсе того вопиющего конфуза на можжевеловой сопке. Егор растаял как мороженое. Уже к десятой минуте беседы не было у лицеиста лучшего друга, чем Люба Лиховцева.
- Не понимаю, чего мы тут делаем – в этой глуши! – рассуждала Люба, покусывая сорванную травинку.
- Подковыров на болоте лешего караулит, - несмело сообщил Егор.
- Ну и пусть себе караулит! – возмущённо откликнулась девушка. – Я-то здесь причём? Или вот ты, к примеру… Нужен тебе этот леший?
Мензуркин пожал плечами. До сих пор он не задавался столь принципиальным вопросом. Леший нужен был Фуксу, и этого было достаточно для того, чтобы он, Егор, присутствовал в этой глухой деревне.
- Мне здесь надоело, - продолжала капризничать Любаша. – Скука жуткая! Я взяла с собой четыре вечерних платья. К чему я их надену? Перед кем тут красоваться? Перед курами, или, быть может, перед этой жуткой псиной, которая меня чуть не съела? Ну, вот скажи, куда здесь можно пойти?
Егор огляделся.
- Направо можно, - глупо сообщил он.
- Вот именно! – фыркнула Люба. – Всего-то и развлечений, что «направо» или «налево»! А как же культурный досуг? Куда бы ты мог пригласить здесь девушку? Ну, скажи мне…
Мензуркин почесал в затылке. Вариантов, по его мнению, было немного. Однако в кусты можжевельника он не пригласил бы девушку уже точно.
- Что же делать? – простодушно поинтересовался он.
- Надо ехать в Питер! – объявила профессорская дочь.
Егор испугался.
- А как же экспедиция? Фукс не позволит. Да и твой отец тоже не бросит эту затею. Я уж не говорю об Акакии Сидоровиче…
- Фукс не позволит! – гневно воскликнула Люба. – Да кто он такой, твой Фукс? Главнокомандующий? Президент? А, может, рабовладелец? Мы свободные граждане свободной страны! Захотим – уедем, и спрашивать никого не станем. Вот!
- Но как же мы доберёмся сами до Питера? – удивился Мензуркин. – Трамваи здесь не ходят…
- Потребуем, чтобы нас отвезли хотя бы до ближайшего цивилизованного поселения, где автобусы ходят. Должны же они прислушиваться к нашему мнению? Ну, что же делать, если мы не хотим ловить этого чёртова лешего? Пусть ловят, если им так надо, а я хочу в кино, на дискотеку, по магазинам, в конце концов, прошвырнуться…
Мензуркин молчал. Перед ним встал сложный выбор. С одной стороны, он в чём-то был согласен с доводами подруги, считая, что в Пёлдушах и впрямь недостаточно мест для проведения культурного досуга. Но, с другой стороны, он не мог даже в мыслях отважиться обратиться к шефу с таким заносчивым требованием. Егор знал, что всё, что делал Марат на протяжении тех трёх месяцев, что они были знакомы, он делал во имя единственной цели, и цель эта находилась отнюдь не в Питере, а тут – в топких болотах окрест деревни. И теперь, когда цель была близка как никогда раньше, было бы непростительным свинством бросать шефа ради того, чтобы уехать развлекаться в город. Да и развлечения, предложенные Любой, казались Егору весьма сомнительными. Если походы в кино или на дискотеку ещё как-то укладывались в представления лицеиста об отдыхе, то перспектива хождения с Любочкой по магазинам вызывала в сознании юноши самые отвратительные ассоциации.
Дочь профессора отвела взгляд от кислой физиономии будущего сантехника. Ей стало ясно, что Мензуркин ещё далёк от того, чтобы сделаться её союзником в поставленной задаче. Люба решила не форсировать события.
- Ладно, подождём ещё денёк-другой, - компромиссно сказала она. – Посмотрим, что дальше будет.
- Действительно, не надо торопиться, - просветлел Егор.
- Но долго терпеть это безобразие мы не будем. Верно?
Егор, довольный полученной отсрочкой, радостно кивнул. Переговоры, таким образом, завершились провозглашением декларации о намерениях. В переводе с языка дипломатов это означало, что стороны, хотя ни о чём не договорились, но, по крайней мере, и не подрались. Успех был налицо.
Егор пошёл на озеро удить рыбу, а Люба, сославшись на головную боль, укрылась в своей баньке. Однако вместо того, чтобы принять лекарство и завалиться в постель, девочка принялась докучать дежурившему возле рации отцу своими капризами. Своё недовольство условиями быта Любаша втолковывала этнографу маленькими порциями. При желании она, кончено же могла закатить грандиозную истерику, и любящий родитель, поворчав для порядка, неизбежно подчинился бы капризу любимого чада. На следующий день Люба была бы уже в Питере. Но такой расклад не привлекал девушку. Она непременно хотела, чтобы инициатива исходила именно от Мензуркина. Только так она могла отомстить Фуксу.
Превратить союзника своего врага в его противника – что может быть прекраснее? Лелея эту мечту, Люба, в конце концов, уснула.
Гордей и Кондрат повалили такое количество леса, что «Дельфину» пришлось шесть раз пересекать акваторию Печевского озера, что составило три полноценных ходки. Фукс и Колышкин освободились только к полуночи. Егор уже поймал двух карасей и, гордясь собой, уснул сном праведника. Илья Фомич спал прямо на рации. Марат решил не будить его до утра, полагая, что Акакий Сидорович вполне сможет продержаться ночь в своей землянке на оставленных запасах пищи. К тому же, у него имелся неисчерпаемый запас кедровых орешков.
- Вадим Ерофеич, завтра в шесть утра отбываем на кедровый остров. Так что встать придётся хотя бы в половине шестого, - сказал инженеру Фукс перед сном. – Аппарат готов?
- Аппарат всегда готов, - зевая, заверил командора Колышкин и мгновенно уснул.
Вечер плавно перешёл в ночь. Экспедиция так и осталась без намеченного шашлыка. Марат спрятал парное мясо в пенопластовый контейнер, выпил нарзану и лёг спать.
29 июня 2003 года, воскресенье
Против обыкновения утро началось не с петушиного крика, а с колючего вопля Ильи Фомича.
У этнографа защемило нерв. Этот неприятный инцидент случился по вине неортопедического устройства рации, на корпусе которой учёный уснул в крайне неудобной позе. Лиховцев проснулся от нестерпимой боли. Во сне у него свело шею и челюсти, причём рот профессора был широко раскрыт, отчего он не мог произносить внятных слов, но зато прекрасно кричал.
Соратники пробудились дружно, и через минуту весь лагерь уже был на ногах. Люба, первая подоспевшая к терпящему бедствие отцу, панически перебирала аптечку, когда в баню влетел готовый к действиям Марат. Вслед за командором несмело вошли Колышкин и Мензуркин.
Этнограф уже оторвался от рации и сидел на стуле с перекошенным лицом. Из гортани больного продолжали исходить звериные звуки.
- Что здесь происходит? – нервно спросил Фукс.
- Папу переклинило! – голосом, близким к истерике, прокричала Любаша. – Я не знаю, что ему дать! Может, валидол?..
- Думаю, эта мера преждевременна, - заявил Марат Арнольдович, несколько успокоившись. – Сейчас я его расклиню…
Путешественник приблизился к этнографу со спины, положил одну руку на левую ключицу, а другой объял нижнюю челюсть больного. Лиховцеву показалось, что его поместили в слесарные тиски. Стальные пальцы Фукса точечно вдавились в перекрестья нервов, и профессор отчаянно вскрикнул. Но это уже был совсем другой крик – крик здорового человека. Боль отпустила. Илья Фомич замолчал и углубился в анализ своего анатомического состояния.
- Ну как, легче? – с участием спросил Фукс.
- Да, как будто легче, - пробормотал Лиховцев. – Спасибо.
- Не за что.
- Папа, как ты меня напугал! – посетовала Любаша, обняв спасённого родителя.
- Я и сам-то как напугался, - вынужден был признать Илья Фомич. – Что-то челюсть вдруг так свело, я думал, задохнусь…
- Марат Арнольдович, а что вы такое сделали, что профессора расклинило? – бестактно спросил Егор.
- Ничего особенного, - скромно ответил Фукс. – Так, короткий, но показательный сеанс мануальной терапии…
- Здорово! – восхитился Мензуркин.
- Эффективно, - заметил Вадим Ерофеевич почтительно.
Гармония чувств в коллективе была временно восстановлена. Чудесное исцеление Лиховцева породило во всех участниках экспедиции чувство взаимной симпатии и доверия.
- Ну, раз уж мы всё равно проснулись, предлагаю позавтракать, - сказал Фукс. – Скоро половина пятого. А в шесть мы должны уже выехать. Профессор, за время вашего дежурства Подковыров не выходил на связь?
- Определённо – нет! – твёрдо заявил Лиховцев. – Но я сейчас попытаюсь связаться с ним. Что я должен ему сообщить?
- Скажите, что мы подъедем к нему в районе восьми утра. Привезём питьевую воду, провизию, тёплые вещи, запасной аккумулятор для рации и батарейки для фонаря.
Илья Фомич аккуратно записал слова технического директора в блокнотик.
- Так, - сказал он, поставив в блокноте жирную точку, - ещё что-нибудь?
- Спросите об этом у Акакия Сидоровича, - посоветовал Марат. – Пусть скажет, что ему нужно.
- Хорошо, - кивнул этнограф. – Кстати, Фукс, я хочу поехать с вами. Это возможно?
Просительный тон начальника экспедиции удивил и порадовал Марата.
- Не вижу препятствий, - сказал он добродушно. – Тогда Егор пусть останется дежурить у рации. Егор, ты не возражаешь?
- Могу и у рации, - легко согласился ассистент.
- Решено! – подвёл итог дискуссии Фукс и отправился на двор готовить на костре завтрак.
Колышкин вёл болотоход, почти не пользуясь навигационными приборами. Дорогу до кедрового острова он помнил в мельчайших подробностях. На протяжении всего пути Лиховцев молчал.
Словообразованию препятствовали сразу несколько обстоятельств: во-первых, болели мышцы лица, во-вторых, давили на психику неизгладимые впечатления от преодоления страшных чавкающих трясин, и наконец, в-третьих, голова профессора была занята разными мыслями, делиться которыми он не желал ни с Колышкиным, ни с Фуксом. Мысли эти были слишком разрознены и интимны, чтобы посвящать в них неподготовленную аудиторию. Пользуясь молчанием этнографа, Марат дремал на заднем сидении.
Акакий Сидорович, готовясь к встрече, забрёл на самый край острова. У него давно закончилась питьевая вода. Мучимый жаждой, доцент попытался процедить болотную жижу через снятый с ноги носок. Посуды у криптозоолога не было, но он проявил находчивость и разобрал бинокль на части. Одна из деталей устройства напоминала обыкновенный стакан.
Подковыров решил использовать этот резервуар для отфильтрованной воды. Нацедив за полчаса грамм сто пятьдесят, Акакий Сидорович понюхал напиток. Процеженная вода пахла не только болотной гнилью, но и носками. Выругавшись, доцент выплеснул непригодное питьё на землю и посмотрел на часы.
Хронометр показывал ровно восемь часов утра.
- Опаздывают, - пробормотал о уныло и тотчас встрепенулся, услышав знакомый механический гул.
Криптозоолог быстро вскарабкался по скользкому откосу и посмотрел вдаль. С противоположной стороны острова к нему двигался «Дельфин».
- Ура! – сипло прокричал доцент. – Я здесь!..
Встреча соратников носила пламенный характер. Жарких поцелуев Подковырова удостоился каждый из прибывших. Особенно радовался ласкам доцента Илья Фомич. Он немедленно потребовал показать ему убежище реликтового гоминоида. Акакий Сидорович выпил пол-литра воды и пошёл откапывать из тайника верёвочную лестницу. Марат принялся выгружать из «Дельфина» привезённые припасы.
В ожидании лестницы Лиховцев нетерпеливо топтался подле входа в пещеру, стараясь заглянуть как можно глубже. Мыслями он был уже там, на самом дне этой рукотворной ямы. Чувствуя свою сопричастность к великой сенсации, Илья Фомич млел и пританцовывал. Остров казался ему воплощением земного рая.
Экскурсия в подземелье заняла не более четверти часа. Смотреть там, в сущности, было не на что: Подковыров под чистую выгреб из пещеры все свидетельства пребывания лешего.
Зато, выбравшись на поверхность, учёные затеяли длительный научный диспут. Марат пожалел, что не взял с собой газету или книгу. Слушать концептуальные рассуждения этнографа и криптозоолога ему было скучно.
Ближе к обеду Фукс поинтересовался:
- Илья Фомич, может, вы останетесь здесь, с доцентом? Тогда мы с Вадимом Ерофеевичем, пожалуй, поедем…
Этнограф опешил. Смысл сделанного техническим директором предложения не сразу дошёл до его затуманенного научными гипотезами сознания. Наконец, сообразив, о чём идёт речь, Лиховцев испуганно замотал головой. Марат чудом успел поймать слетевшие с профессорского носа очки.
- Возьмите, профессор, это ваше, - сказал Фукс.
- Благодарю, любезный Марат Арнольдович… Нет, я поеду в лагерь. Не забывайте, у меня там остался ребёнок, практически без присмотра…
- Тогда полезайте в кабину. Мы уже отправляемся.
- Да, да, конечно, - торопливо проговорил Илья Фомич и наскоро попрощался с криптозоологом.
«Дельфин-2» въехал на деревенскую дорогу. До двора бабы Нюры оставалось около ста пятидесяти метров, когда Марат неожиданно крикнул Колышкину:
- Стоп машина!
Инженер послушно надавил на тормоз. Илья Фомич по инерции нырнул вперёд и с трудом поймал свои очки. Марат вгляделся вдаль. Со стороны Бахарево, поднимая сухую пыль, мчался легковой автомобиль. Это была серебристая «десятка».
- В чём дело, Фукс? – раздражённо спросил Лиховцев.
- Всё в порядке, профессор. Езжайте в лагерь. Я подойду позже…
С этими словами Марат выскочил из кабины и направился навстречу приближающейся легковушке. То, что это была Вероника, Фукс не сомневался. Он почувствовал это сердцем.
Сердце общалось с путешественником крайне редко, но никогда не обманывало его. Не стал исключением и нынешний случай. К нему действительно приехала Вероника. Осадив машину в метре от возлюбленного, девушка вышла из кабины. Выглядела она взволнованной.
- Ника, девочка, что случилось? – с беспокойством спросил Марат, заключая любовницу в объятия.
- Здравствуй, милый, - прошептала Вероника. – Я тебя напугала? Извини…
- Ничего. Главное, ты жива-здорова. Остальное, что бы ни случилось, пустяки. Как ты отважилась на такую дальнюю поездку? И как ты меня нашла?
- Что ж тут такого сложного? Карту Ленинградской области можно купить в любой книжной лавке… Садись в машину. Отъедем куда-нибудь, а то я всю дорогу перегородила.
- Вряд ли твоя машина кому-то помешает. Движение на этой дороге не слишком интенсивное.
- Да?
- Ага. Раз в два года проедет кто-нибудь на телеге… Впрочем, давай подъедем к озеру. Я знаю здесь чудесный пляж, тебе понравится.
- Поехали.
Пляж Веронике понравился. Она даже пообещала Марату непременно искупаться, но только после серьёзного разговора.
- Случилась какая-нибудь коммерческая неприятность? – предположил Фукс.
- Да, - с горечью подтвердила Вероника. – Наш бухгалтер в Калуге исчез.
- Ага, - задумчиво произнёс путешественник. – Надо полагать, исчез он совместно с деньгами?
- Ты совершенно прав. С деньгами. Я бы даже сказала, с деньжищами.
- Какова сумма ущерба?
- Почти шесть миллионов.
- Ого! Не хило… Что ж, этого следовало ожидать. Хорошо, что это не произошло раньше. У нас остались какие-нибудь средства?
- На счету ещё вчера утром был ноль. Но перечисления граждан продолжают поступать, ты же понимаешь. Вот только распорядиться этими поступлениями без бухгалтера мы не можем. Надо ехать в Калугу. Кстати, закупку товара осуществлять не на что. Склады не сегодня-завтра опустеют, придётся приостанавливать деятельность филиалов. Кстати, зарплату сотрудникам за эту неделю я ещё не перечисляла.
- Наличные у нас остались?
- Семьсот сорок две тысячи. Это, не считая моих личных сбережений.
- Твои личные сбережения к деятельности фирмы отношения не имеют, - строго сказал Фукс. – Ладно, что-нибудь придумаем. А пока отдохни с дороги. Можешь искупаться, а я пойду пожарю шашлык. Ты любишь шашлык из парной свинины?
- Вообще-то я не ем жирной пищи, мне бы лучше что-нибудь вроде овсяной кашки…
- Будет тебе кашка, - пообещал Марат.
Приезд Вероники оказал значительное влияние на политическую ситуацию в стане искателей снежного человека. Колышкин высоко оценил красоту ножек нежданной гостьи и на какое-то время даже отвлёкся от своих инженерных мыслей. Егор обрадовался приезду доброй знакомой, несмотря на неприятные вести, привезённые Вероникой. Если бы не дежурство у рации, он непременно увёл бы Веронику в сторонку и подробно рассказал бы ей о ходе экспедиции. Но юношу опередил Илья Фомич. Лиховцев, по выражению Мензуркина, «нашёл свободные уши» и, пока Фукс жарил на шампурах мясо, докучливо одолевал девушку рассказами о своих научных достижениях.
И только профессорская дочь не была рада пополнению коллектива. В её стратегических планах произошёл революционный переворот. С приездом Вероники Люба сразу отказалась от своих первоначальных замыслов. Теперь, когда соперница была рядом, о срочном отъезде в Петербург не могло быть и речи. Уважающий себя воин не бежит с поля боя. Азарт борьбы вспыхнул в малолетней красавице с новой силой.
За обедом Любочка, одетая в самое открытое своё бикини, нагло втиснулась между Маратом и Вероникой. На протяжении всей трапезы она любезно ухаживала за Фуксом, то подавая ему соус, то вытирая салфеткой губы. Присутствие Вероники Люба не замечала демонстративно.
Егор смотрел на Любашу дурными глазами. Он не понимал, что с ней происходит. Такой заботливой и покладистой он не видел соседку ни разу в жизни. В ленивом до собственных мыслей мозгу будущего сантехника произошли значительные шевеления. Анализ ситуации давался Мензуркину с трудом, но результат мучительных раздумий оказался неожиданным и шокирующим. «Нарочно пакостничает, мерзавка, чтобы досадить Веронике! - догадался Егор. – После обеда всё расскажу Фуксу».
Наевшись и наговорившись о погоде и грядущих научных достижениях, Лиховцев занял пост у рации. Егор, как и замыслил, отвёл Марата за черту лагеря, чтобы поведать о коварных кознях Любы Лиховцевой.
Девушки остались мыть посуду.
- Ну, чего ты выделываешься? – сказала Вероника неожиданно.
- Ты это о чём? – наивно хлопая ресницами, спросила Любаша.
- Чего ты к Марату липнешь как репейник?
- Ревнуешь, что ли? – хохотнула Люба.
- У меня с ним всё серьёзно, а ты лезешь как заноза в задницу. Не порти нам жизнь, прошу тебя как человека.
- А с чего ты взяла, что Фукс тебя любит? – перешла профессорская дочь в контратаку. – Посмотри на себя: кожа да кости – скелет на ходулях. За что тебя любить-то? Другое дело – я. Гляди: кровь с молоком!
- Большое вымя не компенсирует недостатка ума, - спокойно возразила Вероника. – Ты не просто дура, а ещё и эгоистка. Оставь Марата, по-хорошему тебя прошу. Пойми, тебе он нужен на один раз, а мне, может быть, на всю жизнь…
- Кто из нас дура, это мы ещё поглядим. А насчёт одного или десяти раз, так это не твоё дело. Сколько захочу, столько и поимею твоего красавчика. И ты мне в этом не помеха. И вообще, чего ты сюда припёрлась? Катилась бы в свой офис, деньги заколачивать. С большими деньгами можно мужиков хоть по Интернету любых заказывать… На всю жизнь он ей, видите ли, понадобился, ха! Нужна ты ему на всю жизнь, как же! Да у него таких как ты по всей стране – сотни, если не тысячи! Такие как Марат не женятся. Ясно?
Обмен любезностями не привёл к сближению позиций конфликтующих сторон. Каждая из соперниц осталась при собственном мнении. Довольная тем, что последнее слово осталось за ней, Любочка ушла в баньку, оставив Веронику домывать посуду в одиночку.
Егор, тем временем, нашёптывал шефу о своих наблюдениях. Марат снисходительно улыбался. Коварные игры профессорской дочери не были для него откровением, и доклад ассистента Фукс выслушал спокойно.
- Не переживайте, мой друг, - посоветовал он Мензуркину. – Сложившаяся ситуация характерна как для данного конкретного случая, так и для всего человеческого сообщества. У вас, Егор, впереди целая жизнь, и на протяжении этой жизни вам представится ещё не один случай убедиться в моей правоте. Людям свойственно пакостить друг другу. На том и зиждется прогресс.
Мензуркин не понял глубокой мысли командора, но на всякий случай запомнил его слова.
Егор собирался прожить долгую жизнь, и был уверен, что на протяжении этой жизни сентенция Фукса ещё найдёт своё практическое подтверждение.
Пока Вероника намывала скопившуюся за несколько дней посуду, Марат поднял капот «десятки», проверил уровень масла в двигателе и от нечего делать почистил свечи.
Егор сообразил, что шеф ждёт Веронику и тактично удалился в палатку, чтобы поболтать с Колышкиным обо всяких хитроумных изобретениях и прочих технических пустяках. Вероника наконец завершила хозяйственные заботы и подошла к возлюбленному.
- Не могу понять, как ты умудрилась доехать досюда на «Жигулях». Мы с трудом добрались сюда на «Газели», - произнёс Марат удивлённо.
- Нормально доехала, - сказала Вероника. – Вы, наверно, выбрали короткую дорогу – через Лаврово, да?
- Разумеется, - подтвердил Фукс. – А как же иначе?
- А иначе – это в объезд, через Винницы, Кармановскую и Лукинскую. Я так и ехала.
- Но это же крюк километров шестьдесят…
- Семьдесят пять, я посчитала. Но зато дорога ровная. Меньше сорока километров в час я не ехала нигде. Да и тряски меньше…
Марат посмотрел на девушку восхищённым взглядом.
- Поразительно: до чего же разумными бывают женщины. И это при полном физиологическом отсутствии логики! Непостижимо!..
- Спасибо за сомнительный комплимент, - улыбнулась Вероника. – Скажи лучше, что ты решил делать?
- В каком смысле?
- В самом широком.
Марат почесал волосы под бейсболкой. Лицо его в этот момент не отражало никакой мыслительной деятельности, но Вероника по опыту знала, что это впечатление обманчиво.
Мозг шефа работал на пределе своих возможностей, подобно шахматному компьютеру перебирая в уме варианты возможных ходов. Наконец Фукс принял решение.
- Мы выезжаем немедленно. Вечером будем в Питере, и я куплю билет в Калугу на ближайший рейс. Необходимо нанять нового бухгалтера.
- А сбежавшего как ты намерен искать? – поинтересовалась Вероника.
- Никак не собираюсь. Коллега поднял небрежно брошенный капитал и исчез, ничем не испортив репутации фирмы. Я не вправе его винить. Виноват я сам, потому что это моя техническая недоработка оставила несчастного бухгалтера наедине со столь значительным соблазном. Уверен, сейчас его нестерпимо мучает совесть.
- Ну конечно, совесть! – хмыкнула Вероника, немало удивлённая столь миролюбивой реакцией шефа. – Ну, хорошо, сейчас мы уедем. А как же твой леший? Справятся эти дети без тебя?
- Во-первых, я намерен обернуться быстро, а во-вторых, помимо двух малолеток, в состав экспедиции входят ещё трое вполне взрослых мужчин.
- Учёные и изобретатели ещё хуже детей, - возразила Вероника.
Марат с ней согласился, однако намерений своих не изменил.
- Пойду, доложу о своём решении Лиховцеву. Надеюсь, он не закатит истерики. Кстати говоря, у нас заканчивается запасы солярки. Так что всё равно через пару дней мне пришлось бы отлучиться, чтобы закупить топливо. Чем не дополнительная причина для отъезда, а?
Вероника пожала плечами.
- Тебе видней, - сказала она. – Кто поведёт машину?
- Ты сильно устала?
- Вроде уже отдохнула, так что могу и я порулить.
- Порулить придётся обоим, - сказал Фукс. – Поедем на двух машинах. Ты на «десятке», а я на «Газели».
- Почему не на одной?
- Обратно я поеду один. Это, во-первых. А, во-вторых, не забывай, мне надо будет купить топливо для генератора и болотохода. Это четырнадцать двадцатилитровых канистр. На легковушке такой груз не увезёшь.
- Я поняла. Давай, улаживай формальности. Я подожду тебя у машины.