Мягкий электрический свет струится по золотистым шелковым шторам. Там, за окном, мрак и тридцатиградусный мороз. Март в Сибири не весенний месяц. Скоро полночь. Тишину изредка нарушает натужное гудение автомобильного мотора — дорога под окном почти уснула.
В небольшой спальне тепло и как-то особенно уютно. Негромко покряхтывает старый диван, на котором я готовлю себе постель. Выключаю бра и стараюсь поудобнее угнездиться на диване: важно, чтобы знакомая пружина не слишком упиралась в ребра. Вот так... Замираю с довольным вздохом. Темнота подступает со всех сторон, плотная, черная, с привкусом приятного детского страха. Сами собой смеживаются веки, меня охватывает приятное чувство полного покоя; покой омывает, убаюкивает меня, течет через комнату, струится сквозь стены... Спать... спать... Нарастает и постепенно вновь затухает шум проходящей машины. Как тихо... хорошо... И — совершенно не хочется спать!
Промучившись некоторое время, дергаю за шнурок бра и невольно щурюсь от вспыхнувшего света. Подпихиваю под спину подушку, устраиваясь с максимальным комфортом, и беру с тумбочки книгу. Неяркий желтоватый свет преломляется в хрустальных пластинах бра и придает белым книжным страницам кремовый оттенок. Причудливо раскинулись по стенам пятна теней, в которых запутались крохотные радужки, отбрасываемые хрустальными гранями.
Изящный томик Акутагавы Рюноскэ устроился на моих коленях, и я медленно и с удовольствием просматриваю оглавление, предвкушая чтение. 0! это особенное сладострастие истинного читателя!.. Когда ты готов перейти Рубикон и погрузиться в совершенно иной мир — мир чужой души, незнакомых тебе мыслей, и переживаний. Посвященные знают: это особый вид счастья.
Я вижу напечатанные на белой бумаге магические значки, — буквы, — которые, складываясь в слова, затем плавно перетекают в предложения и абзацы. А в воображении уже возникает легкий рой образов, почти бесплотных поначалу, но все уплотняющихся по мере чтения, обрастающих плотью и наполненных живой кровью. В какой-то неуловимый миг они становятся реальнее реальности: и вот уже я — Акутагава Рюноскэ, и я вижу его глазами, слышу его ушами, чувствую его чувствами. Я грежу наяву — я читаю.
Перед моим мысленным взором разворачивается действие рассказа и одновременно где-то на периферии сознания, словно едва слышимое эхо, возникает видение Снежной страны из повести Ясунари Кавабаты. Сюжет повести давно забылся, но остались блеск снега на залитых лунным светом горах, игра закатных красок на заснеженных склонах и какое-то щемящее и печальное чувство, которое невозможно выразить словами, но которое все же возникает в душе непонятным образом.
Не существует больше ни этой комнаты, ни Новосибирска, ни тридцатиградусного мороза за окном — я в Японии начала века. Впрочем, уже не существует и меня...
Но мало-помалу в ощущение полного душевного комфорта вторгается легкое душевное неудобство. Оно нарастает, становится все отчетливей и вот уже сквозь приятное внутреннее равновесие проступает непонятное раздражение, которое постепенно нарастает и становится все более явственным и тревожным. Когда оно начинает причинять настоящее беспокойство, я откладываю книгу в сторону — спать.
Мрак похож на краткое безвременье. Потом из него проступает проем окна; на задернутых шторах мне видится изысканный черный рисунок, который образовали ветви растущих под окном деревьев. Своей изысканностью он напоминает мне старинную японскую ширму. Я прислушиваюсь к себе: во мне больше нет той чудесной душевной гармонии, которой я наслаждалась перед чтением Акутагавы. Нервная, напряженная до предела атмосфера его рассказов разрушила ее — так, вдруг запевшая диссонансом скрипка способна разбить стройное звучание целого оркестра. Мной все сильнее овладевают непонятное беспокойство и все нарастающая тревога, для которых нет никакие видимых причин. Какие-то неопределенные, смутные и неоформленные чувства выплывают из глубин психики и рождают неприятное, с оттенком угрозы, внутреннее напряжение. Мое подсознание напоминает осиное гнездо, в которое ткнули палкой, — внутри слышен грозный гул и резко возрастает ощущение опасности. Волевым усилием я пытаюсь справиться со взбудораженными чувствами, подчинить и укротить их с помощью разума. Через какое-то время это вполне удается, и я постепенно успокаиваюсь.
Неслышно подкрадывается дрема... Расслабленное тело утрачивает свою дневную четкую форму и срастается с диваном в единое причудливое целое. Сознание балансирует на грани сна и бодрствования и уже готово полностью скользнуть в мир сновидений. И тут вдруг раздается странный звук. Громкий, отчетливый, мелодичный, он не похож ни на что известное мне. Пока он длился — секунд двадцать-тридцать — я пребывала в полном оцепенении, уставившись в направлении его источника. Пожалуй, за всю свою жизнь мне не доводилось испытывать такого всеобъемлющего, невыразимого ужаса. Звук оборвался столь же внезапно, как начался. И в наступившей затем мертвой тишине я лежала неподвижно, ощущая себя загнанным в ловушку зверьком, — только где-то у самого горла надрывно бухало мое сердце.
Сковавший меня ужас трудно передать словами. Передо мной было что-то непонятное, непостижимое, сверхъестественное, чему в человеческом языке и понятия-то не найдено. Тем не менее, этот звук нельзя было назвать неприятным или же отталкивающим. По-своему он был даже красив, протяжный, мелодичный, вибрирующий, плавно изменявшийся по высоте, со странными щелкающими вкраплениями. Было в нем нечто от крика ночной птицы: какая-то загадка, мистика и — угроза. Смертельная угроза, которая тотчас передалась всему моему существу. Мыслей не было. Только страх, один только страх. Рассудок молчал, столкнувшись с чем-то для себя непостижимым, но зато резко обострилась интуиция. Я знала, что в изножье дивана возле трюмо сейчас находится порождение иного мира. Оно вполне реально и смертельно для меня опасно.
Собравшись с силами, я включила бра. Там не было никого. Но каждая клеточка моего тела трепетала и сигнализировала: оно здесь! оно невидимо! оно несет угрозу!! Бра отбрасывало на стены замысловатые тени, которые казались мне живыми. Волны страха накатывались на меня, то практически парализуя волю, то слегка ослабевая. Я была совершенно беззащитна перед незримым пришельцем из иных миров, чей магический зов привел меня в ужас. Однако, как это ни парадоксально, сквозь страх и смятение проступали также любопытство и даже самоирония. Рассудок напрочь отказывался верить в реальность происходящего. Галлюцинация... Убеждал меня мой разум. Ну, быть может, домовой шалит... Мне требовалось любое, самое невероятное объяснение!.. Особенный ужас вызывало напряженное ожидание: вот сейчас, сию секунду этот крик повторится и тогда... тогда... Не знаю, возможно я бы просто лишилась рассудка.
Сущность, находившаяся сейчас в комнате, не была моим домашним духом: ее присутствие ощущалось как враждебное с домовым же у нас давным-давно вполне дружеские отношения. Но постепенно страх притупился, мне надоело таращиться в пустое пространство, я снова легла и, не без внутреннего содрогания, выключила свет. И тотчас бесформенный ужас надвинулся на меня со всех сторон, ожили и зашевелились черные сгустки тьмы — нестерпимым стало ощущение угрозы. Сжавшись в комок, я всматривалась и вслушивалась в окружающий меня мрак. Он постепенно редел. Вот показались контуры окна и на шторах, подсвеченных уличными фонарями, образовался черный узор теней. Этот причудливый узор буквально гипнотизировал меня и внезапно сложился в скелет доисторического ящера — и страх, животный, неконтролируемый, буквально затопил все мое существо. Мной овладела настоящая паника, я с трудом нашарила шнурок бра и зажгла свет.
Тьма шарахнулась от света и попряталась в углах. Внимательно, буквально сантиметр за сантиметром, я обследовала комнату взглядом: пожившая, знакомая до последней царапины мебель; французский барометр начала века, приобретенный еще моим дедом; семейные портреты и пейзажи на стенах... Комната была совершенно пуста, и тем не менее все ее пространство словно вибрировало от незримой угрозы.
Из гостиной заявилась кошка Бася. Она явно была напугана. Животные способны видеть э т о... Проскочила непрошеная мысль, и по моему позвоночнику прошел озноб страха. Я поднялась с дивана и зажгла верхний свет. Яркая лампочки вспыхнула под золотистым абажуром словно крохотное солнце; побледнели и пропали тени, ослабла и мертвая хватка страха. Все вроде бы как обычно... обычно... Не когда я стелила постель — в коридоре кто-то ходил! Я тогда подумала: кошка. Но почему-то выглянула в коридор — кошки там не было. Да! мне сделалось не по себе, однако я упрямо повторила: кошка! — так было удобнее рассудку. Стало быть, в коридоре ходила не кошка... Эта мысль снова разбудила дремавший во мне ужас. Он взвился крещендо. В панике я буквально выскочила из спальни и бросилась в гостиную. Включила большую люстру, настольную лампу, телевизор и буквально упала в кресло. Нервы мои окончательно сдали. Я не знала, что предпринять. Мне нужно было любой ценой “заземлиться", ухватиться за реальность, чтобы хотя бы немного прийти в себя.
Как назло ночной эфир мог лишь усугубить мое состояние: по каким-то мрачным закоулкам города бродил в поисках жертвы маньяк-убийца... из могил вылезали ожившие мертвецы... замок Дракулы тоже не вдохновлял... Наконец на одном из ночных каналов я набрела на эротическую комедию, непритязательную историю двух невезучих любовников, и уцепилась за нее как за последнюю соломинку. Молодая парочка умудрялась заниматься любовью в самых неприспособленных для этого местах и постоянно попадала в дурацкие ситуации, а я усиленно пыталась следить за их приключениями. Хотя внимание мое вроде бы было занято их проблемами, какая-то неподвластная рассудку часть меня напряженно сканировала пространство комнаты, буквально пронизанное, мощными силовыми линиями невидимого поля, которое я явственно ощущала. Время от времени телевизионное изображение вдруг начинало дергаться, экран шел продольными полосами, и это весьма нервировало меня. Посреди паласа сидела кошка, и не сводила с меня свои яркие желтые немигающие глаза — она ходила за мной как привязанная .
Уставившись на экран и следя за перипетиями сюжета комедии, я одновременно и даже как бы против собственной воля пыталась отыскать в случившемуся хоть какую-то рациональную подоплеку. Вот... телевизор барахлит... и кошка беспокойная... Думалось мне. Это указывает на повышение геофизической активности... Всплеск космического излучения вызвал в атмосфере Земли магнитную бурю и... И в такие именно дни о н и могут проникать в наш мир! Да нет же! Нет!! Мне показалось!!.
Мой разум, столкнувшись с Неведомым, метался как попавший в капкан зверь, пытаясь доказать, что все случившееся мне привиделось, показалось, пригрезилось. И одновременно какая-то малоизвестная мне самой часть меня с полной достоверностью знала: нет! не пригрезилось, не показалось. О, я уже поняла все, но не хотела пока в этом признаваться даже самой себе. То, что произошло, не лежало в плоскости привычной логики. Волею случая моя обычная реальность пересеклась с иной — магической — так полно описанной в книгах Кастанеды. Непостижимым образом мистический мир мексиканских магов вторгся в мою земную действительность, смяв и едва не разрушив ее. Ведь тот запредельный, таинственный звук, который я слышала, — звук, напоминавший крик мистической ночной птицы, — это был зов олли, обитателя иных миров. И не случайно он раздался от зеркала: зеркало — дверь в иные миры.
Шло время — больше ничего не происходило... Мало-помалу мой страх потерял свою интенсивность и, наконец, я позевывая выключила телевизор и возвратилась в спальню. Аккуратно расправила постель: автоматические действия всегда успокаивают — и легла. Лежала какое-то время, не решаясь выключить свет, а потом отчаянно дернула шнурок бра. Тьма и Страх. И тишина... Вот выплывает из мрака оконный проем. Вот уже явственно виден на шторах сложный рисунок от веток деревьев -но теперь он напоминает мне написанные черной тушью японские иероглифы. Какая невыносимая, давящая тишина!.. Наконец слышится шум едущего по дороге автомобиля. Я перевожу дух: знакомый городской звук возвращает мне утраченное было чувство незыблемости и реальности бытия. Страх еще живет во мне, но постепенно отступает и так же постепенно расслабляются напряженные, наполненные адреналином мышцы тела. Я начинаю дремать, и сквозь поверхностный неглубокий сон все слушаю и слушаю приходящие из окружающего меня мира звуки: негромкое гудение батарей парового отопления... мужской надрывный кашель наверху... гул проезжающей машины... Привычные, родные, человеческие звуки...
Прошло около двух лет, и этот, столь поразивший мое воображение случай, практически забылся. Он как бы перестал казаться реальным, словно это был сон, а не явь, и произошло не со мной, а с кем-то еще. Снова наступила холодная сибирская весна, больше напоминающая зиму. Сидя на диване в спальне, я читала при свете бра. Уютная, спокойная атмосфера родного дома убаюкивала и рождала чувство полной защищенности. Я не замечала времени, хотя было уже далеко заполночь. И вдруг — это всегда случается вдруг! — началось нечто невообразимое.
Одна из стен моей комнаты граничит с черной лестницей. В вечернее и ночное время, если по какой-либо причине отключают лифты, по ней поднимаются припозднившиеся жильцы и тогда до меня явственно доносится шум шагов или звяканье металлических перил, на которые налетает не слишком трезвый человек. Но теперь происходило что-то непонятное. Со стороны черной лестницы в мою стену будто кто-то ломился. Впрочем, "ломился" —не то слово. Что-то, обладавшее нечеловеческой силой, словно пыталось пробиться ко мне сквозь каменную кладку. Это не были стук или же удары — это было как бы все усиливавшееся и охватившее довольно большую площадь стены давление. Словно со стороны черной лестницы приставили какой-то гигантский механизм и этот механизм давил со все возрастающей силой. В испуге и совершенной растерянности я глядела на стену, не понимая что происходит. У меня создалось впечатление, что от этого адского, и все возрастающего давления стена сейчас не выдержит, пойдет трещинами — и наконец разрушится. Меня охватил панический ужас. Голова была абсолютно свободна от мыслей. Я смотрела на стену, не в состоянии отвести от нее взгляда, ничего не понимая. И вдруг, также внезапно как началось, все прекратилось. И — тишина. Абсолютная. Страшная.
Еще примерно с минуту я смотрела на стену, пребывая в полном оцепенении. Э т о продолжалось несколько секунд. Точнее сказать не могу. Двадцать-тридцать, не больше. Обретя наконец способность двигаться, я встала с дивана, прошла на кухню и выкурила одну за другой несколько сигарет, постепенно приходя в себя. Я пыталась осмыслить случившееся, но моему человеческому разумению оно не поддавалось. Я просто не могла понять, что же э т о было. Ни до, ни после происшедшего я не слышала ничьих шагов да и никаких других звуков тоже. Кроме того, человек физически не в состоянии воздействовать на стену с такой невероятной силой, — да и зачем? Спустя какое-то время я немного оклемалась от пережитого стресса, вернулась в спальню и легла. Самое удивительное, что мне довольно быстро удалось заснуть.
И только через несколько дней, когда это невероятное событие немного отошло в прошлое, меня внезапно осенило. Да ведь это же... Конечно!.. Я снова пытаюсь понять э т о, исходя из реалий нашего привычного мира, на ведь о н о опять навестило меня, появившись о т т у д а . Припомнилось то место из книги Карлоса Кастанеды " Второе кольцо силы",где он описывает вторжение олли. Я нашла это место. "На дверь напирало что-то тяжелое, дверь скрипела... Дверь была готова распахнуться в любой момент. Ударов по ней не было, было именно ужасное давление и не только на дверь, но и везде вокруг дома.” Если бы Кастанеда и Ла Горда не переместились в другую реальность — олли бы уничтожили их. Разительное сходство с "моим случаем " бросалось в глаза.
Так, значит тот олли, печальный, красивый и одновременно угрожающий крик которого я когда-то слышала, не оставил меня окончательно. И то, первое, происшествие, не было случайностью. Судя по всему, эта опасная сущность из иного мира опять посетила меня. Но зачем? Почему?! Чем именно я привлекаю его внимание?..
У меня нет ответов на эти вопросы. Испытываю ли я страх перед новым посещением олли? Нет. Хотя, если встреча все же состоится, — я навряд ли останусь в живых. По Кастанеде, подготовленный маг должен "бороться" с олли, победить и подчинить его, чтобы затем пользоваться его силой в своих целях. Все эти таинственные вещи находятся вне моего человеческого опыта, вне моего разумения. У меня не было учителя среди мексиканских магов — толтеков. Победивший олли маг приглашает его поселиться в тыквочке-горлянке, которую затем носит на своем поясе. Тыквочка, размером с большой палец, готовится специально. Если олли переходит в горлянку — она исчезает из нашего мира и становится невидимой. У меня нет тыквочки-горлянки. Я не испытываю ни малейшего желания общаться с олли. Даже оставшись в живых я стану перед дилеммой: что с ним делать?..
Снова другая реальность коварно бросилась на меня из-за угла. Я совершенно беззащитна перед нею. Я не знаю, что мне делать и можно ли, вообще, что-либо предпринять. А пока я жду... Быть может “мой" олли навсегда покинул наш мир и ушел в свои недостижимые для людей измерения. А, быть может, когда-нибудь он все же настигнет меня. Я уже не боюсь. Я совершенно спокойна. Ведь это будет наша третья и, наверное, последняя встреча.