Вернулись в тот раз мы очень поздно и на ужин опоздали настолько, что нас сегодня уже и не ждали. Умывшись и немного приведя себя в порядок, мы с Идрисом направились к столовой, надеясь хоть что-то перекусить. Столовая была обычной армейской палаткой, в которой стояли самодельные деревянные столы со скамейками. Усадив Идриса за один из столов, я отправился на поиски повара. У полевой кухни я нашёл повара, который предложил нам немного подождать, пока он что-нибудь для нас приготовит. Вернувшись в столовую, я сел напротив Идриса и мы молча наслаждались тишиной, стоявшей вокруг.
Уставшие за день, мы с удовольствием просто сидели. Вскоре повар принёс хлеб, столовые приборы и миску свежей горчицы, которую услужливо поставил перед нами.
Ожидая, пока повар принесёт ужин, я налил в кружки немного разведённого спирта и одну из кружек пододвинул к Идрису. Выпив спирт, мы прислушивались, как тепло разливается по уставшему телу. Взяв кусок хлеба, я круто намазал его горчицей и посолил. Передвинув миску с горчицей Идрису, я ел свой бутерброд, а мой изголодавшийся напарник, не привыкший ещё к нашим разносолам, принял горчицу за гороховую кашу, набрал её полную ложку и отправил себе в рот.
Крепкая горчица моментально исказила лицо Идриса, обильный пот и слёзы появились на его лице. Отплёвываясь и кашляя, он выбросил миску с горчицей из палатки, а вслед за ней и сам выскочил наружу. Приведя себя в порядок после ложки горчицы, Идрис вскоре вернулся к нашему столу, но принесённый поваром ужин мы ели без горчицы.