I. Когда рождается ливень.
Белые капли лазурно-серого неба стекали по стеклам вагона метро. Поезд входит под землю, но дождь до сих пор отбивает дробь по крыше. Вагон пуст, лампы светят тускло. И никаких звуков, кроме звука дождя…
Я открываю глаза. Чистый небосвод, красное солнце через бордовые очки слепит глаза не так сильно, как без них. Становится жарко… Я медленно встаю, расправляю плечи и делаю шаг.
Удар…
Удар о мягкий пружинистый матрас, теплые объятья старого сиреневого пледа, уют подушки, набитой гусиными перьями…
Закрываю глаза… Надо поспать.
- Пойдем в фонтан! – она тащит меня за рукав кофты к водяным струям и брызгам.
- Я не хочу, - отвечаю на автомате, а сам думаю, что надо снять эти желтые очки и посмотреть в глаза истинным краскам мира.
- Почему ты так серьезно к этому всему относишься? – она остановилась, даже руку мою отпустила. Лицо выражало легкое недоумение. – Ведь жизнь… Жизнь – это игра! – она чуть ли не кричала.
- Я могу себе это позволить, - пытаюсь снять очки… Здесь что-то не так, но я не могу понять, почему не выходит.
- Жить? Или что?
- Быть серьезным… - я в тупике, мне кажется, что объяснение – вот оно, в левом кармане джинсов, но никак не могу отыскать его среди груды других, ненужных, в принципе, вещей.
- М… круто. Ну, а несерьезные люди не парятся, - улыбнулась она, затем развернулась и добежала до фонтана. Прыгнула и начала плескаться…
Брызги попадают мне на волосы, щеки, оставляет свои влажные отпечатки на глазных яблоках.
И только тогда я понимаю, что очков на мне попросту нет…
Я открываю глаза. С желтого потолка идет дождь, он разбивается о мое не успевшее выспаться тело, обломками стекая по кровати и убегая дальше через щели паркета.
Стучат в дверь.
Накидываю халат, открываю.
- Вам посылка. Распишитесь здесь.
Я расписываюсь, курьер дает мне коробку и уходит.
Внутри я увидел желтые очки и записку. «Чтобы твоя серьезность научилась менять цвета…»
Надев очки, я выхожу из дома…
Мы сидим в кафе, за окном, как обычно, идет дождь.
- Я вижу, тебе понравился подарок, – она снова улыбается.
- Да, - отвечаю и закуриваю новую сигарету. Пепельница заполнена почти до конца.
- Давай сыграем как-нибудь, а? – ее глаза блестят.
- Не получится, - теперь улыбаюсь уже я.
- Почему? – она готова заплакать.
- Потому что… Потому что «когда у тебя на руках будут все козыри, я предложу тебе сыграть в шахматы».
- Откуда это?
- Я не знаю…
Тушу сигарету, делаю глоток чая, закрываю глаза и откидываюсь на спинку влажного от дождя кресла. Я снова дома.
Дождь теряет свою силу, а я медленно иду мимо высотных домов, время от времени смотря вниз, где, словно много разноцветных лент, едут и едут поезда, то ныряя под землю, то выныривая из нее. Я шагаю по лужам, а дождь нашептывает, всем и каждому, что скоро он закончится.
«Сегодня кто-то должен умереть», - думаю я.
Сажусь на корточки и смотрю в отражение лужи. Оно улыбается мне.
-Значит, пора…
Я делаю шаг – и иду вниз… Вода обволакивает меня, освобождая душу от тела и даря свободу…
Дождь усилился и превратился в ливень. Я лечу вниз мириадами капель, наслаждаясь полетом…
Она выходит под дождь и смотрит в небеса. Светло-зеленые, но теперь с оттенком желтого.
Она улыбается, когда капли падают ей на лицо.
-Я тоже тебя люблю…
II. Погремушка из дождя.
Ты только посмотри на дождь!
О, Боже, как к лицу тебе
Холодный свет пустых дворов,
Моя любовь.
Кошка Сашка
Знаете, интересно смотреть на мир одновременно из тысячи мест, смотреть вверх, и вниз из-за угла дома или со дна бездонного блюдца.
Струйки воды текут вверх, она же едет поперек ветру, двигаясь в такт метро. Напротив сидит девочка, грустная, с блестящими от слез глазами.
Она вспоминает свое детство, вздыхает… И вот уже домик в центре озера, сиреневые небеса мерцают бежевыми блестками.
В руках погремушка, новая, недавно слепленная из дождя. Не многие могли так сплести тугие краски с невесомой небесной водой…
Но на ней нет лица, а, значит, игрушку предстоит еще доделать.
Летний душ освежил воспоминания.
- Шарик. Желтый, - она смотрит с радостью… Это уже не детство, но еще и не период, когда придется принять в себя дождь.
- Это мой любимый цвет, - я улыбаюсь в ответ, а сам смотрю на серое небо.
Цвет мира приходит сам, от нас здесь не зависит ничего, это наша расплата перед небом. Но это не значит, что мы не можешь любить цвета. И каждому предмету давать свой.
Для нее он был светло-зеленым, но она поняла меня в тот момент.
- Извини, - я беру шарик и вожу по нему ослепительно-белым карандашом.
- Что это? – в глазах любопытство, в душе… Я до сих пор не знаю, что было там.
- Это… Это… Кошка. Да, Кошка, - мы мало знаем о животных, так как не видели их ни разу… Но мы слышали.
- Спасибо... – она берет из моих рук шарик…
А я снова оказываюсь на промокшем от дождя кресле, впитавшем память влаги многих лет.
Край бирюзового солнца показался из-за фундамента высотки, ветер начал задувать сильнее.
Она заходит в квартиру, разувается, но оказывается в доме на озере.
-Зачем я здесь? – вопрос прогнившим доскам потолка и треску поленьев золотого огня.
Белый росчерк рассек погремушку, оставив чье-то изображение…
Я то взлетаю вниз, то падаю вверх, но пока я могу видеть цвета и слышать мир, я смотрю на нее не отрываясь. Я не могу забыть, пока жива память.
Мертвая петля нашего сознания, сквозняком сбивается моя мысль, меня штопором закручивает вглубь водоворота…
Я вижу как она плачет, и голос ее слез перебивает шум дождя. Я вижу у нее под ногами разбитую погремушку. Она закончена, и по черному силуэту моего лица идут трещины, вода впитывает в себя уже отлетевшие кусочки детской игрушки.
Капля падает ей на щеку, смешиваясь со слезами.
- Прости…
Всхлип.
- Прости…
Я никогда не думал, что дождю бывает больно.
- Прости…
III. Цвета истины глаз.
Нет такого понятия, как фантастика.
Все, о чем мы подумали, рано или поздно осуществляется.
Чарльз де Линт, «Покинутые небеса»
Оранжевые сумерки накрывают город, запах просмоленных оконных рам продирает ноздри.
Я лежу, а салатовые лучи слепят мне глаза. Она сидит рядом и курит шалфей, музыка дождя придает картине металлический отблеск.
Это было давно, а правда или нет не скажет сейчас никто. С каждой выпущенной на волю каплей моя память затирается, еще чуть-чуть, и она исчезнет там, где-то за поворотом.
- Ты хотел поговорить, - она не волнуется, волнуюсь я.
- Мы вроде оба этого хотели… – я забиваю шалфей, цвета кофе с молоком бетон впитывает малиновый свет бредущих справа облаков.
- Задай вопрос, я отвечу, - она смотрит вдаль, свесив ноги вниз. Я не могу рассмотреть цвета ее глаз.
- Иногда задавать вопросы куда сложнее, чем давать на них ответы…
Я встаю, закрываю лицо руками и проваливаюсь в тяжелый сон покрывшегося льдом матраса.
«Утро взорвалось с нами…» Я не знал, что дождь может видеть сны.
Я только сейчас понимаю, что живем мы только потому, что раскаялись в содеянном перед небом.
Нам никогда не узнать, сколь много мы тогда потеряли, лишь по отсветам на потолках крыш мы знаем крупицы правды.
Но мы знаем, что лишнее теперь отброшено, а истина живет внутри наших глаз.
Я смотрю на ее желтый зрачок, до сих пор влажный, и на погремушку, что вот-вот растворится и станет частью дождя…
Она лежит, облокотившись на угол стены; на окне в потолке остаются тяжелые капли темно-зеленой влаги, что, собираясь в ручейки, ползет наискось, просачиваясь через щели в досках в дом и дальше, вливаясь в воду озера.
Она держит погремушку и смотрит на мой силуэт. Она понимает, что выбор сделан. Но в этом мире всегда есть те, кто не хочет принимать свою судьбу…
Каждый из нас имеет право выбора, но далеко не каждый знает об этом…
- Не будет ничего. Я не хочу, - ее серьезность меня успокоила, я понимаю, что выбор сделан не с пустого места.
- Как скажешь. Это твой выбор, - серым днем тогда мой мир перевернулся, исказив некоторые краски, потеряв часть старых и получив щепотку новых.
- Выбор, который ты делаешь, всегда будет правильным. Как минимум для тебя.
Она закуривает, прикрывает глаза, и дождь с ветром тут же уносят ее вдаль. Я впервые видел, как она переходит. Значит, она приняла в себя дождь. Значит, она стала взрослой…
Искры восхода мерцают разноцветными огоньками, облака время от времени сталкиваются, дабы пойти вместе в одном направлении, вверх или вниз.
Последний кусочек пазла встает на свое место, я вижу свое прошлое полностью, четко, как на хорошего качества черно-белом снимке.
- Привет, - я улыбаюсь, она тоже улыбается мне в ответ.
- Привет.
Они были похожи, как две капли дождя. Та же манера говорить, те же привычки, мимика… Но, как и у капель, у них было одно сильное отличие. Глаза. Ее были светло-зеленого цвета…
Она тоже понимала мою симпатию к желтому, а вскоре в ее глазах я увидел любовь - истину, к которой она пришла.
- Я тоже тебя люблю, - последнее, что она сказала мне, когда я стал дождем...
Ветер набирает силу, вот-вот начнется гроза. Я уже почти оставил свое прошлое, а, значит, времени осталось совсем мало.
Миг – и мои капли падают на серое с желтым кресло в моей бывшей квартире. Она смотрит в небо, а светло-зеленые глаза излучают счастье.
Она тоже понимает, что сейчас я умру. Надев желтые очки, она подходит к распахнутому настежь окну, в десятке метрах под которым течет ручей.
Она смотрит на желтое с светло-зеленым небо.
- Мы скоро будем вместе, - радостно крикнув, она с улыбкой прыгает вниз.
- Навсегда, - шепот дождя, который закончится через мгновение и сменится новым, полным красок и любви ливнем…
Погремушка полностью впиталась в мокрый пол вагона метро, поезд все выше поднимался под землю.
Она посмотрела в окно и увидела вспышки серых, желтых и светло-зеленых цветов, настолько ярких, что, если бы люди могли ослепнуть, так бы наверно с ней и случилось.
- Я рада, что у тебя теперь все хорошо.
Она вздыхает. Одной рукой берет клубки самый разных красок, другой – нити прозрачной дождевой воды, и начинает медленно плести… Она делает свою новую игрушку. Она делает свой выбор.
Я знаю, что она будет счастлива.