Леший
авантюрный роман
ГЛАВА 36.
Из дневника Любы Лиховцевой:
«Что-то давно не открывала я свой дневник. А столько событий, меж тем, случилось, - как бы чего не упустить!
Во-первых, в связи с переездом меня перевели в новую школу. Это можно считать моментом положительным. Старая школа опостылела хуже горькой редьки! Да и отдельная квартира, хоть в ней и не вывести никак клопов с тараканами, не в пример лучше нашей бывшей коммуналки с пропитыми желчными рожами хамов-соседей. А папашка-то как преобразился!
Опять на учёного стал похож, на работе стал меньше задерживаться - спешит домой.
Примчится, мне - мороженое сунет, а сам давай по квартире носиться: дверьми хлопает, шкафы двигает – ловушки для тараканов расставляет, умора…
Егорка вчера в гости заходил. Чай пил (пряники свои принёс – типа взрослый), с папой разговаривал насчёт намечающейся зимней вылазки за снежным человеком. Фукс, говорит, такой занятой – придти не смог: готовит, мол, экспедицию. Так он, Егорка-то, дескать, вместо него пришёл доложить обстановку. Такая важность – что ты! Я чуть со смеху не померла!
А в школе новой – так себе. Класс попался уродский. Девицы – дуры набитые, куклы размалёванные, а в глазах у каждой – тупость и похоть. Против меня всем своим гадюшником сразу ополчились, прям кипят от зависти и страха. Завидуют, естественно, моим внешним данным (что вполне естественно), а боятся, как бы я у них парней не отбила. А вот это уже смешно. Нужны мне эти индюки-молокососы, как же! Буду я с одноклассниками шуры-муры крутить – с моей-то внешностью! Ей-богу, умора да и только.
А про Фукса я уже и забывать как будто начала. Ну, не то чтобы совсем из головы выкинула – нет, но как-то страдать, как прежде, времени что ли не было, а, может, повода, не знаю сама… Наверно, всё оттого, что не видела его давно. Такое впечатление, что сто лет, и былую страсть вроде размыло что ли… В общем, ощущения странные. Вот так пороешься в глубине своей души и поймёшь: нечего и пытаться понять себя: женская душа – потёмки! А, может, я такая ветреная по натуре? Интересно в кого?»
15 сентября 2003 года, понедельник
- Со времён закладки первого рельса Байкало-Амурской магистрали страна не знала такого энтузиазма в проведении строительных работ! – эйфорически восклицал Марат Арнольдович, расхаживая по помещениям будущего салона практической магии. Следом шёл чародей Налбадян и постоянно, в знак согласия, кивал головой. От запаха краски и органических растворителей ему было дискомфортно.
Фукс был крепче телом и духом. Озарённый вдохновением взгляд путешественника блуждал по сторонам, выхватывая из общей радостной картины капитального ремонта наиболее приятные детали: ценные элементы декора, яркие, возбуждающие краски, умеренные, но крайне волнующие полутона, бронзовый блеск полированных дверных ручек, стайки трудолюбивых маляров в забрызганных краской рабочих комбинезонах, группки не знающих усталости матёрых штукатуров. Повсюду встречались аккуратные стопки отделочных материалов, приготовленных к применению, которые приятно было обходить, а также лежащий на полу специфический инструмент, переступать через который являлось сплошным удовольствием.
Марат Арнольдович пребывал в прекрасном расположении духа и без передышки докучал компаньону ни к чему не обязывающими замечаниями.
- Ты только посмотри, маэстро! – дёргал он за рукав Клементия Четырнадцатого. – Ведь это же истинный интернационал! Маляры – белорусы, штукатуры – молдаване, электрик, хоть и хохол, но спец - высочайшей квалификации! И все прекрасно уживаются на нежилой площади в сто двадцать шесть квадратных метров. А паркетчик – клад! Твой земляк, между прочим… Ну, скажи, разве это не мечта марксиста-лениниста? Тебя это обстоятельство не восхищает?
Кивком раскалывающейся от мигрени головы Клим Арутюнович подтвердил своё восхищение.
Марат временно удовлетворился.
- Если темп реконструкции сохранится, думаю, через неделю можно будет праздновать новоселье, - сказал путешественник, подводя итог проведённой ревизии. – Как считаешь, Нострадамус?
Налбадян поморщился. Ему не нравилось, когда его называли «Нострадамусом», и в обычных обстоятельствах сразу же закипал. Но ссора с инвестором не входила в планы коммерсанта.
Проглотив обиду, чародей осторожно заметил:
- Нужно ещё оборудовать главный зал специальным оборудованием и конструкциями.
- Кстати о конструкциях. На меня работает один квалифицированный инженер. Талантливый изобретатель, между прочим… Скажи, дружище, ты знаешь, что такое «перпетуум мобиле»?
- Вечный двигатель, - голосом, лишённым эмоций, ответил Налбадян.
- Вот именно. Блестящая эрудиция, приятель! – Марат хихикнул и дружески похлопал прорицателя по плечу. – Так вот «перпетуум мобиле» - это единственная вещь, которую инженер Колышкин не в состоянии изобрести, да и то по весьма уважительной причине: такая конструкция невозможна по определению. Аксиома!.. Ну, пойдём, выйдем на свежий воздух…
Помимо химических запахов, господствующих в атмосфере салона, волшебника тяготило ещё одно обстоятельство: нарастающая тоска по дому. Он скучал по семье: по маленьким шалунам-детишкам, декоративному хомячку Аре, и даже по зануде жене. В тайне от компаньона Клим Арутюнович накануне отправил в Москву телеграмму утешительного свойства: «ДОРОГАЯ ЭЛЕЧКА ЖИВ ЗДОРОВ НАХОЖУСЬ ДЛИТЕЛЬНОЙ КОМАНДИРОВКЕ ПЕТЕРБУРГЕ СКУЧАЮ ПУПСИК». И хотя обратный адрес в телеграмме был указан расплывчатый, прорицатель страшился возможных последствий.
Ещё утром он собирался признаться во всём Фуксу, но смалодушничал и промолчал. Чувствуя свою вину, медиум старался выглядеть покладистым, и компаньону ни в чём не перечить. В любом случае, на улицу он вышел с удовольствием.
- Так вот, - сказал Марат серьёзно, - сегодня я собираюсь навестить инженера. Составишь мне компанию? Обрисуешь ему ситуацию, поставишь техническую задачу, загрузишь его гениальный мозг работой. А то он наверно уже совсем спился в деревне…
- В какой деревне? – рассеянно спросил Клементий Четырнадцатый.
- Пёлдуши. Там у него временная мастерская. Трудится над созданием самоходной тележки по моему заданию. Должен уже закончить…
Где находятся Пёлдуши, и зачем гениальному инженеру изобретать телегу, Налбадян не знал, но с предложением инвестора безропотно согласился.
- Поедем на «Газели», - сказал Марат. – Возможно, из мастерской придётся везти какой-нибудь инструмент. Точно не знаю, но лучше быть готовым ко всему. Так ведь?
- Конечно.
- Тогда – поехали.
Экспедиционная «Газель» стояла посреди тесного ухоженного дворика. Вокруг неё крутились возбуждённые ребятишки младшего школьного возраста. Царящим вокруг машины оживлением умело заправлял студент «финэка» Егор Мензуркин. С раннего утра, решившись на прогул скучных лекций, он поставил себе задачу произвести влажную уборку салона. Трудился Егор, не спеша. Ведро с водой, щётка, губка и флакончики с чистящими средствами стояли на асфальте и дожидались своего часа. Бортмеханик, вальяжно расположившись в водительском кресле, игрался с CD-магнитолой. Малышня крутилась подле «Газели», задавала бестолковые вопросы технического характера и упрашивала Егора поставить диск «Рамштайна». Мензуркин важничал. За «Рамштайн» он требовал вымыть резиновые коврики, и почти преуспел в этом тонком дипломатическом ходе, когда во дворе появился шеф со своим магическим компаньоном. Строгим рявканьем Мензуркин эффективно разогнал тучку ребятишек.
- Бездельничаем? – быстро вник в ситуацию Марат Арнольдович. – А как же академические знания? Вас больше не интересуют теоретические основы наращивания банковского капитала?
Егор покраснел.
- Сегодня всего две пары, - смущённо произнёс он. – Да и те – фуфло: история, да физра…
- Ладно. Учиться или жениться – личное дело каждого. Не стану читать вам нотаций, решайте сами. А чем занята Вероника Дмитриевна?
- А, - махнул рукой Мензуркин, довольный тем, что легко отделался, - дома она. Занавески купила, сидит, подшивает края на машинке.
- Хорошо. Дама при деле. Не будем ей мешать. Егор, мы с Климом Арутюновичем едем в Пёлдуши. Надо забрать Колышкина. Хотите с нами?
Мензуркин просиял.
- Конечно, хочу!
- Тогда убирайте быстренько санитарный инструмент. Поедем на «Газели».
- Я мигом! – пообещал бортмеханик. – Жаль, что я «права» дома оставил, а то мог бы повести…
- Главная цель бортмеханика не забывать о своих обязанностях, - пошутил шеф. – А о правах должно думать руководство. Вот что, Егор, погрузите-ка в машину три комплекта походной экипировки. Основной упор сделайте, разумеется, на резиновые сапоги.
- Зачем резиновые сапоги? – удивился волшебник.
- Мы едем в деревню, - исчерпывающе объяснил Фукс.
- Там нет дороги?
- Трудно судить. Боюсь, даже твоего таланта прорицателя недостаточно, чтобы предсказать это со стопроцентной вероятностью. Во всяком случае, направление я тебе обещаю.
- Любопытно, - задумчиво произнёс магистр и занял место в заднем ряду сидений.
Хмурые разлапистые ели тянулись макушками к небу. Вековые хвойные гиганты с двух сторон стискивали просёлочную дорогу, заслоняя солнечный свет почти круглые сутки. Даже самым засушливым летом здесь было влажно, и многочисленные грязные лужи заполняли глубокие рытвины на дорожном полотне. В одной из таких луж – по самые оси – сидела экспедиционная «Газель».
- Дальше пойдём пешком, - объявил Марат. – Прошу переобуться. Бортмеханик, выдайте экипажу резиновые сапоги и накомарники.
- А накомарники зачем? – удивился чародей.
- Скоро сам поймёшь, - пообещал путешественник.
Чародей поверил компаньону на слово и, не капризничая, надел сапоги и накомарник.
- А машину не угонят? – спросил он сквозь москитную сетку. – Может быть, лучше кому-нибудь остаться покараулить?
- Я вижу, ты не любитель пеших прогулок, - догадался Фукс. – Не переживай, до деревни – рукой подать. За полчаса дойдём. А машину отсюда угнать можно только с помощью трактора. Ближайший – верстах в пятидесяти отсюда. Так что прошу всех на выход…
Десантироваться из полузатопленного автомобиля даже в резиновых сапогах оказалось непросто. Сто тридцать килограммов живой материи, составлявшей физическую сущность медиума, глубоко – по самые колени – погрузились в вязкую глинистую жижу.
- Я могу двигать только руками, - пожаловался чародей.
- Примени практическую магию, - посоветовал Фукс с усмешкой.
Егор, чей вес вместе с одеждой не составлял и половины массы волшебника, не без труда выбрался из лужи. Стряхнув с сапог налипшие комья глины, он с любопытством уставился на Клементия Четырнадцатого, гадая, какое заклинание тот применит, чтобы выбраться из естественной природной ловушки. Клим Арутюнович громко выругался по-армянски. Мензуркин выдержал паузу, и понял, что заклинание не действует.
- Без трактора не вылезет, - сказал он шефу.
- Марат, забери меня отсюда! – взмолился практикующий маг. – Комары жопу рвут! Прямо сквозь штаны прокусывают, гниды. Они меня так и вовсе обескровят!
Марат Арнольдович весело рассмеялся, вошёл обратно в лужу, обнял толстяка за мясистые бёдра и, поднатужившись, выдернул тело из застрявших в грязи сапог.
- Ладно уж, сиди в машине, - снисходительно разрешил путешественник и водрузил компаньона на заднее сиденье. – Закройся на кнопочку и не впускай комаров. Мы скоро…
Путь до деревни занял у путников чуть больше часа.
- Вы только посмотрите, коллега, - обращаясь к Мензуркину, вдохновенно восклицал Фукс. – Какая красотища! Электрические провода тянутся к самой деревне. Лишь только начнёт смеркаться, и плафоны уличных фонарей зажгутся киловаттными огнями! Разве не соответствует это представлениям любого деревенского жителя о коммунизме?
- Не знаю, - устало отвечал Егор.
- Скажите мне, юноша, что вы чувствуете? Я имею в виду витающие в атмосфере ароматы…
- Не знаю. Гнилью какой-то пахнет, сыростью…
- Вы не романтик, Егор. Скажу вам по секрету: это запах осени! Так пахнет только осень – прекраснейшее достижение природы. Оглядитесь вокруг... Ну, разве это не рай?
- Помнится, вы говорили, что рай это необитаемый остров с бухтой и пальмами, - язвительно заметил уставший от быстрого шага студент.
- Остров это другой рай – мой личный. А осень – рай общественный, открытый для каждого страждущего. Если б вам повезло быть страждущим, Егор, то и для вас он был бы распахнут настежь… Ну, наконец-то мы пришли…
За поворотом провинциальной дороги показались примитивные деревенские строения, среди которых ярким алмазом на фоне искусственных самоцветов выделялся новенький железобетонный ангар, крытый металлическим шифером. Ярко-оранжевые бока гигантского строения резали глаз.
- Где он достал такую ядовитую краску? – удивился Фукс.
- Наверно, и в полной темноте светится, - предположил Мензуркин.
- Полное отсутствие художественного вкуса! Хорошо, хоть в технике разбирается…
Инженера на рабочем месте не оказалось. Ангар был заперт на висячий замок.
- Заперто снаружи, следовательно, Колышкина в ангаре нет, - дедуктивно рассудил Фукс. - Где же он может быть? У вас на сей счёт есть какие-либо соображения?
- А с кем он может в деревне выпить? Только с племянниками деда Евсея – больше не с кем. Значит, у них и есть, - высказался Мензуркин.
- Либо отсыпается у бабы Нюры после вчерашнего, - добавил Фукс. – Что ж, пойдем, навестим славных вепсских витязей Кондрата и Гордея.
Поэт не может жить без своих стихов, астроном – без звёздного неба, сталевар не мыслит своего существования отдельно от литейного цеха, без систематических взяток не ощущает полноценного счастья государственный чиновник. Представитель каждой профессии невидимой метафизической нитью привязан к своему делу. В соответствии с этим законом природы инженер Колышкин не мог обходиться без регулярных изобретений.
Реконструкцию «Дельфина» он закончил ещё в середине прошлой недели, и немедленно затосковал по интеллектуальному труду. В первый день вынужденного простоя спасла водка.
Следующие сутки Вадим Ерофеевич посвятил восстановлению пошатнувшегося от чрезмерных возлияний здоровья. Этому процессу способствовало козье молоко, украденное у бабы Нюры.
Молоко закончилось, наступила депрессия. Чтобы не сгинуть от тоски, требовалось срочно что-либо изобрести. Инженер задумался и очень скоро нашёл предмет приложения своих творческих сил. Выбор изобретателя пал на парализованного деда Евсея.
- Техническая мысль должна служить человечеству! – помпезно заявил Вадим Ерофеевич племянникам ветерана двух мировых войн.
Но поскольку служить всему человечеству, находясь в Пёлдушах, не было ни технической, ни политической возможности, Колышкин был согласен довольствоваться малым. Задумка инженера была гениальной, но отнюдь не простой.
- Я облегчу вам уход за больным! – пообещал он племянникам строго.
Кондрат заволновался. Гордей почесал затылок.
- Вот, скажите, дедушка как в туалет ходит?
- Куды ходит? – удивился Гордей.
- Он уж давно никуды не ходит, - напомнил Кондрат.
Колышкин нервно подёргал ползунок логарифмической линейки.
- Ну, я говорю, нужду он как справляет? В судно?
- Известно как: под себя и справляет, - сообщил Гордей. – Мы ему только простынку меняем.
- Ага! – вдохновился изобретатель и, не попрощавшись, выскочил из избы.
Вернулся Колышкин так же внезапно, как и исчез. С собой он приволок пачку свежих чертежей, слесарный инструмент, отрезки металлопроката различного профиля и сечений, моток электрического кабеля, банку с болтами, гайками и шайбами, электродрель, паяльник, сварочный аппарат и бутерброды с сыром. Работа закипела.
Презентация изобретения состоялась в воскресенье. Оценить полёт инженерной мысли собралась вся деревня. Перед неискушённой публикой предстала страшная картина: лежанка печи, на которой дед Евсей провёл безвылазно четверть века, была пуста, а сам больной располагался на койке, собственноручно собранной неугомонным инженером. Конструкцию Колышкина даже сложно было назвать кроватью. Скорее, это был механизм. Сложная система рычагов, противовесов и поворотных шарниров окружала дощатое ложе с матрацем. Матрац был покрыт свежей простынёю, поверх которой, туго обвязанное несколькими ремнями, лежало тело парализованного старика. Ремни посредством сложной паутины из стальных тросиков сообщались с рычагами и шарнирами механизма. В изголовье больного располагался пульт управления, который состоял из жестяной коробочки с двумя кнопками. Со стороны Евсей выглядел коконом бабочки, запутавшимся в паутине свирепого паука. В глазах старца читался ужас.
Ознакомившись с нововведением, племянники прослезились. Баба Нюра тихо запричитала.
Бабки Матрёна и Клавдия, истово крестясь, завыли как на похоронах. Вадим Ерофеевич терпеливо ждал тишины. Наконец благоприятный момент настал. Инженер взял слово:
- Товарищи, вы напрасно рыдаете. Изобретение очень полезное и, главное, совершенно безопасное. Оно призвано облегчить вам хлопоты, господа… Весь процесс полностью автоматизирован. Аппарат сам определяет, когда нужно менять простыню. Под ней как раз располагается датчик намокания – два электрических контакта. Как только ткань становится влажной, цепь замыкается, срабатывает реле, включающее электродвигатель. Далее механизм приподнимает больного над лежаком, удаляет испачканную простынь и укладывает новую, затем опускает пациента на место. Всё! Вам остаётся лишь вовремя класть в лоток чистые простыни, да стирать использованные.
Лица слушателей выражали недоверие. Самолюбие инженера было уязвлено.
- Начнём испытания! – сказал он решительно и нажатием кнопки привёл механизм в состояние готовности.
Стали ждать. Ничего не происходило. Изобретатель нервничал, ходил кругами и поминутно смотрел на часы. Старик отчаянно терпел. Утомлённые пустым ожиданием, племянники принялись уговаривать старика справить нужду. На глазах Евсея навернулись слёзы. К просьбам мужчин присоединились старухи. В итоге, под напором коллективной воли ветеран сдался.
- Пошло! – радостно воскликнул Колышкин, услышав характерный щелчок реле. – Смотрите, сейчас начнётся…
И тут действительно началось…
Как объяснил потом Вадим Ерофеевич, произошёл пробой в обмотке реостата. Возникло короткое замыкание, в результате чего сила тока вышла значительно за рамки расчётной.
Через мокрую простынку электричество проникло в организм пациента. Седые волосы старца сложились на темечке в панковский гребешок. Механизм, однако, не пришёл в негодность окончательно: отдельные его звенья продолжали работать исправно. Шарниры завращались, рычаги пришли в поступательное движение. Технологический процесс, правда, был отчасти нарушен. Мощные стальные зажимы выдернули простыню из-под наэлектризованного тела с такой чудовищной силой, что лежак рухнул на пол. Дед Евсей остался висеть на ремнях.
Электрическая цепь разомкнулась.
- Мать её етить! Мракобесово пекло, тудыть её в ендову! – зычно прокудахтал ветеран.
Свидетели презентации остолбенели. Испугавшись собственного голоса, заточённого многолетним недугом, затих и Евсей.
- Заговорил, - благоговейно произнёс Гордей, первым пришедший в себя. – Мать честная, забалагурил!
- Святые угодники! - шепнула баба Нюра.
- Мистика, - шепнул Вадим Ерофеевич.
Весть о чудесном исцелении старца неведомым образом достигла окрестных деревень. Уже вечером того же дня в Пёлдуши потянулись ходоки: безногие, беспалые, культяпистые, инсультники и подагрики, циррозники и хронические алкоголики, - все шли к «целителю Вадиму» за чудесным исцелением. Здоровые тоже шли – посмотреть на «божьего посланца».
Дом деда Евсея стал местом настоящего паломничества.
Вадим Ерофеевич поначалу пытался скрыться, но, обнаруженный страждущими, был на руках перенесён к своему механизму. Инженер начал поспешно и путано оправдываться. Но народ свято верил в своё заблуждение и объяснениям Колышкина не внимал. Пришлось смириться с новым амплуа народного целителя.
- Приходите на следующей неделе! – твёрдо потребовал инженер, сославшись на
необходимость ремонта «целительного аппарата».
Кондрат и Гордей встали на сторону целителя. Народ нехотя разошёлся. Вадим Ерофеевич вздохнул с видимым облегчением, собрал остатки механизма в кучу, подмёл пол и ушёл к себе, чтобы лечь спать. С тревогой думал он о заботах грядущего дня. Ясно было одно: с этого момента ему придётся привыкать к тяжкому бремени славы.
Утром Колышкин пришёл навестить больного. К своему медицинскому подвигу он относился неоднозначно. Воспитанный жизнью в чётких традициях инженерного творчества, Вадим Ерофеевич к разработке методик врачевания относился с опаской. Задачу исцеления недугов человеческого организма невозможно было описать посредством математических формул, и это отпугивало изобретателя от приобщения к основам самой гуманной профессии.
Племянники ветерана встретили «целителя» в сенях.
- Ну, как он? – спросил Колышкин виновато.
- Почивает, - устало сообщил Кондрат.
- Пришлось опять на печь положить, - сказал Гордей смущённо. – Уж ты не серчай, барин. Кушетка-то твоя совсем развалилась…
- Да бог с ней, с кушеткой. Как дед-то, разговаривает?
- Всю ночь навылет балагурил – соскучился, поди, за стольки лет!
- Вот уж поистине, пути господни неисповедимы, - философски заметил Колышкин. – И о чём рассказывал Евсей?
- Да покуда токмо матершинит, - откровенно поведал Кондрат. – Да и нехай его. Придёт час, и другие слова вспомянет…
- Если бы его ещё ходить научить… - мечтательно произнёс Гордей.
- Я бы, конечно, мог прибавить току, - сказал инженер, - но, боюсь, сердце у деда не выдержит нагрузки.
- Хрен с ним, пущай лежит лучше, - решил Кондрат. – Почём знать, что у старого на уме? Возьмёт полено, да как взгреет, куды ни попадя!
Изобретатель с доводами племянников согласился. Перенёс инструмент обратно в мастерскую, взял у бабы Нюры лукошко и ушёл в лес по грибы, рассчитывая на лоне природы разобраться в сложных чувствах, внезапно наполнивших душу.
- Здорово, аборигены! – крикнул Марат Арнольдович через плетень.
Кондрат и Гордей сидели на завалинке и курили махорку.
- Здрасьте вам, господа хорошие! – ответили братья синхронно.
- Вадим Ерофеич, часом, не у вас?
- На заре приходили. А чичас нету, - сказал Гордей.
Кондрат добавил:
- В лес ушёл, по грибы, видать.
- Трезвый? – спросил путешественник, нахмурив лоб.
- Аки стёклышко.
- Ну и то хорошо, - вздохнул Фукс. – Ну, а вообще, как жизнь в деревне? Процветаете?
- Да вот, вчерась Вадим Ерофеич чудо сделал, - важно сообщил Гордей. – Вы-то, небось, ишо и не знаете…
Марат Арнольдович насторожился. Мензуркин, предчувствуя важную новость, навострил уши.
- Ну, рассказывайте, - предложил Фукс, присев рядом с племянниками деда Евсея.
Клементий Четырнадцатый наконец-таки справился с комарами. Последнюю жужжащую особь он раздавил на потолке, оставив на светлой обшивке кровавое пятнышко. Битва с москитами отняла у практикующего мага два часа времени и уйму килокалорий собственной энергии. Налбадян почувствовал голод и залез в сумку с провизией. Двухлитровый термос с чаем, жареная курица, десяток варёных яиц, нарезной батон, палка «докторской» колбасы и два пакета пряников – составляли аварийный продовольственный запас экипажа. Паёк был рассчитан на три персоны, но Клим Арутюнович легко справился с ним один.
Утолив голод, чародей принял горизонтальное положение, подложил под голову опустевшую сумку и попытался уснуть. Но сон не шёл. Вместо него в голову лезли разные мысли.
Ностальгическая тоска по брошенному семейству перестала беспокоить оккультиста. В нём опять возобладал трудолюбивый практик. Азартное чувство неминуемого коммерческого успеха приятно покусывало волшебника в области подбрюшья. Хотя, возможно, так переваривалась съеденная курица.
Налбадян верил в Марата. Особо впечатлял размах этого незаурядного деятеля. Таких щедрых инвесторов магистру встречать ещё не доводилось. По примерным подсчётам волшебника в капитальный ремонт служебного помещения Фукс вбухал уже около двадцати пяти тысяч долларов, а ведь ещё предстояли значительные траты на профессиональный реквизит, оборудование и наём персонала. Но более всего удивляло Клементия Четырнадцатого то обстоятельство, что компаньон не разу не побеспокоил его вопросом о возможной рентабельности затеянного предприятия. Такое поведение могло говорить о ветреной сущности и непрактичности характера. Но заподозрить в подобных качествах человека, уже добившегося значительного финансового успеха, было невозможно. Налбадян терялся в догадках и с удовлетворением наблюдал за ходом инвестиций.
Сытый и довольный жизнью, Клим Арутюнович погрузился в состояние полудрёмы. Мысли волшебника стали принимать легкомысленную направленность. «Неплохо бы завести какую-нибудь кралю посочнее, - мечтал оккультист, плотоядно чмокая губами, - какую-нибудь пухленькую студенточку… Если принять такую пышечку на работу, то не пришлось бы тратиться на цветы, конфеты и бижутерию. Получилась бы неплохая экономия…»
Развитию интимных планов Налбадяна помешал настойчивый стук в форточку. Прорицатель нервно вскочил и посмотрел в окошко.
- Кто здесь? – испуганно спросил он.
Крохотная сгорбленная старушка с длинной кривой клюкой стояла чуть поодаль от автомобиля (на самом краю лужи) и в упор смотрела в заспанные глаза магистра. Очевидно, этой самой клюкой она и колотила в стекло.
- Что вам нужно, бабушка? – спросил волшебник, справившись с волнением.
- Скажи-ка, сынок, далеко ль до Пёлдушей будет?
- Километра два-три, наверно…
- А что, правду говорят, будто там чудотворец объявился, все хвори электрической машинкой и заговорами лечит?
- Не знаю, - удивлённо сказал Налбадян. – Я там не был.
- Ну, спасибо, сынок, - поблагодарила странная путница и поковыляла дальше.
В последующие полтора часа ещё с десяток паломников обратились к волшебнику с аналогичными расспросами. Потомственный маг был заинтригован. «Если в этой глуши и впрямь действует такой знаменитый целитель, неплохо бы заполучить его для нашего салона», - подумал Клементий Четырнадцатый и впервые пожалел, что не отправился в деревню.
- Марат Арнольдович, поймите, это же чистейшее совпадение, - оправдывался Колышкин. – Откуда я мог знать, что так получится…
- Не вижу причин для расстройства, дружище! – утешал инженера Фукс. – Вот если бы дед Евсей двинул кони, тогда сидели бы вы сейчас на нарах и довольствовались теоретическими изысканиями. Возможность практического применения изобретений представилась бы вам в лучшем случае лет через десять. Но старик, на ваше счастье, оказался живучим. Результат обнадёживает: вы теперь знаменитость районного масштаба. Светило нетрадиционной медицины! Гордитесь.
- Вовремя вы всё-таки приехали, - вздохнул инженер. – Если бы я сейчас из деревни не удрал, калеки бы из меня все соки выпили.
- Вон, кстати, ещё пациенты идут, - заметил Мензуркин, показав вперёд пальцем. - Хорошо, что они не знают вас в лицо. А то бы фиг отделались…
По узкой грунтовой дороге навстречу концессионерам шли двое: седой старик на деревянной ноге и косоглазая женщина неопределённого возраста. Тщательно обходя топкие места, они двигались чрезвычайно медленно. По всему было видно, что страдальцы преодолели немалый путь. Поравнявшись с калеками, Марат душевно поздоровался.
- До Пёлдушей далеко? – задала женщина традиционный вопрос.
- Близко, - сказал Фукс. – А вы, надо полагать, к знахарю направляетесь?
- К чудотворцу, - поправил путешественника одноногий.
- А вам, папаша, чудотворец вряд ли поможет. Новая нога всё равно не отрастёт. Да и дамочке вашей лучше бы обратиться к окулисту. Толку больше бы было.
- На чудотворце том десница божия возлежит! – сердито ответил старик и, взяв косоглазую спутницу под руку, продолжил движение.
Марат Арнольдович поправил лямки рюкзака, в котором лежала механическая лебёдка, и обратился персонально к Вадиму Ерофеевичу:
- Видите. Фанатизм в любом его проявлении делает людей тупыми, бездумными рабами идеи. Запомните этот факт, и никогда не допускайте подобной ошибки.
Колышкин принял к сведению.
Завидев экспедиционную «Газель», Егор прибавил шаг. Он сильно проголодался и мечтал как можно скорее выпить горячего чаю с пряниками. Между тем, Колышкин уже издали приметил подходящую ёлку, к стволу которой следовало прикрепить трос лебёдки. Ему не терпелось поскорее уехать.
- Это и есть ваш знаменитый изобретатель? – спросил Мензуркина чародей. – Залезай быстрее, да закрывай дверь, а то комаров напустишь. Чего это они с Фуксом делают?
- Лебёдку закрепляют, чтобы из лужи машину вытянуть, - объяснил Егор, обводя голодным взглядом салон. – А где сумка с припасами?
- Господи, тощий-то какой! – презрительно фыркнул прорицатель, наблюдая в окошко за инженером. – У него, наверно, глисты…
- Клим Арутюнович, я спросил: где сумка с едой?
- Сумка?.. Сумка – вот она, только без еды.
- Как это?
- А что мне было ещё делать? – с вызовом спросил Налбадян. – Вы там где-то шляетесь целый день, а я сиди тут один в запертой машине… Ещё и поесть нельзя, да?
- Вы что, всё съели? В одно жало? – чуть не плача, спросил Егор.
- Выбирай выражения, мальчик, - гордо вскинув подбородок, потребовал практикующий маг. – Что значит: «в одно жало»? Культурные люди так не говорят. А ещё собирается получить высшее образование! Фи!..
Мензуркин всегда очень болезненно воспринимал проявления несправедливости к собственной персоне. Испытав очередное разочарование, он перелез на переднее сиденье и демонстративно отвернулся от прожорливого оккультиста. Понесённая обида утроила чувство голода.
- Надо было больше еды брать, - ляпнул чародей в своё оправдание. – В такую даль-то…
- Вот Фуксу об этом и скажете! – мстительно произнёс Егор.
Уколотый репликой бортмеханика, Клим Арутюнович притих. «Газель» дёрнулась – разок, другой, - и рывками поползла из ямы. Лебёдка сделала своё дело. Марат Арнольдович сел за руль. Колышкин долго отряхивался от прилипшей к одежде грязи, но, так толком и не почистившись, влез в кабину.
- Клим, познакомься с инженером, - предложил Фукс. – Вадим Ерофеевич Колышкин.
Непревзойдённый изобретатель сложнейших механизмов, а со вчерашнего дня - ещё и медицинский новатор мирового масштаба!
- Клементий Четырнадцатый, - чинно представился Налбадян.
- Вадик, - смущённо произнёс инженер. - Можно просто Вадим Ерофеевич…
- Учту.