=1=
Я жила в Питере и училась во дворцах...
Я каждое утро вырывалась из метро на помпезный Невский ночной и нарядный как новогодняя ёлка. Я неслась по Малой Садовой такой уютной и почти совершенной. Замирала на мосту через Фонтанку и бежала дальше, спасаясь от щемящей своей величественностью готики. Бежала мимо дорогущих магазинов, на которые стыдно даже смотреть, в тот самый дворец Юсуповых на Литейном, куда не водят экскурсии.
Я училась огромных залах с пыльной лепниной под потолком и помпезными окнами с видом на Литейный, где голос лектора обретает пару в виде будоражащего воображения эха... Я училась и в малюсеньких аудиториях-коробках, с низким потолком и грязными окнами во двор.
Я училась и в другом дворце, на другой стороне грязной Невы, на углу Малой Посадской. Я видела там широкие лестницы, подобные тем, что рисуют в книжных иллюстрациях к "Войне и миру", но и там были учебные комнатки под самой крышей душные и невообразимо тягостные.
И никак не могла понять почему за перевёрнутым глянцем обложки оказывалась дешёвая газетная бумага...
=2=
Я той же дорогой каждый вечер плелась домой. По тому же глянцевому центру, слегка тускневшему уже без своего ночного паспарту. Я пряталась в метро и, переворачивая книжные страницы, оказывалась уже в Озерках... И там мимо строек и типичных панельных, мимо широких пустых дорог, мимо снующих мимо маршруток (на которые всё равно нет денег) и плетущихся трамваев (которых всё равно никогда не дождешься) брела до своей общаги с оббитыми ступеньками и заколоченными фанерой окнами. Мимо извечной таблички "Лифты не работают" по жутковатым лестничным пролётам до 13 этажа в комнату из одиннадцати квадратных метров, где помимо меня ещё две подружки-лесбиянки и нечем дышать.
Бросить одежду и пойти курить на кухню, где из восьми конфорок, слава богу, сегодня работают три, мусоропровод забился и запах не из приятны Курить стоя у окна, смотреть на постепенно наряжающийся к ночи город, и думать, что наша общага далеко не самая ужасная в этом месте.
А рядом девчонки-соседки носятся, курят, готовят и щебечут, что Питер - это столица, что Питер - это культура, что ради Питера на всё, а туда, обратно ни за что и ни за какие... Я говорю им, что подниматься по эскалатору, идущему вниз можно с переменным успехом, но до определенного времени. Они останавливаются и смотрят удивлённо, а я затягиваю в себя спасительный дым, гашу подступающий к горлу кашель и мечтаю лишь о том, чтоб оказаться где-нибудь подальше отсюда.
=3=
... Я жила потом в комнате, ещё меньше общажной. Где кроме шкафа и нескольких старых тумб, за место стола, лишь кровать холодильник. И если встать посреди комнаты и раскинуть в сторону руки, то кончиками пальцев коснёшься стен. Зато до потолка почти четыре метро, да за окном лишь невероятно близкие окна соседнего подъезда. Где, поднимаясь ночью домой по тёмному подъезду, перестаёшь верить в литературу и географию и лишь боишься услышать крик старушки и столкнуться со сбегающим вниз Раскольниковым. Третий от дороги двор-колодец, 15 минут пешком от Маяковки, ни одного нормального продуктового магазина, ванна на кухне... Центр. И как полюбить город, куда приезжая в июне, слышишь поучительное: "Вы - неместная? Ну и как уже узнали что такое белые ночи?" И я виновато опускаю глаза в пол и лепечу еле слышное: "Только я и знаю..." А в душе надрывающимся криком: ваши белые ночи лишь слепой отголосок нашего полярного дня, завёрнутый для туристов в упаковочную бумагу. Приезжайте следующим летом ко мне! Я занавешу вам окна, чтобы вы смогли поверить в темноту и заснуть.