Без бутылки не…
Хорошо живём! Точно, как
по Аркадию Райкину: вроде бы
всё есть, а чего-то – не хватает!
- Где тебя черти носят, Сивцов?! – Возмущённо выговаривал другу Кузнецов. – Тут такие дела творятся, а его и след простыл!
- Дела? Какие дела? – Как-то без особого интереса к жизни спросил Сивцов.
- Да ты чё, Сивцов?! Мировой хит всех времён и народов “Ты упал с Луны” уж, не с тебя ли написан? С натуры, так сказать… Всем стоять по стойке “смирно”! – Вдруг взревел Кузнецов. - Докладаю! У нашего начальства – новая секретарша! Внял? И я выяснил, что она училась в школе, которую моя коза закончила. Ну, дело понятное, гораздо раньше… Усёк?
- Не вполне. Куда Оленька-то делась?
- Ай, да молодца! Наконец-то вспомнил-не-забыл! – С возмущённым восхищением воскликнул Кузнецов. – А кто Ольге на последней вечеринке сказал, что, скорее Волга потечёт вспять и, наконец-то утопит всех тупых начальников “от Москвы, до самых, до окраин”, чем ты женишься на красивой девушке? Я, что ли? Где, Сивцов, ты в последний раз видел длинноногую девушку, которая считает себя не красивой? А?
Кузнецов вздохнул, переводя дух и, уже несколько спокойней, продолжил:
- В общем, Сивцов – упустил ты своё счастье! Сегодня Оленька, с горя, выходит замуж за старшего лейтенанта Серёгу Заскина, поклянётся ему в вечной любви и будет всю оставшуюся жизнь с наслаждением наставлять тебе рога при помощи своего законного мужа. Мы приглашены на это зрелище.
- А при чём здесь мои рога? – Искренне удивился Сивцов.
- А при том. - Назидательно начал Кузнецов. – Что всё, просвистевшее мимо меня, как женатого человека, есть моё упущение, вполне восполнимое в домашних условиях, а всё, что смогло увернуться от тебя, как холостяка, является невосполнимой потерей, перерастающей в рога.
- Ну, ты загнул! – Восхитился другом Сивцов. – Я обязательно запишу всё это дело, но, боюсь, без бутылки здесь не разобраться!
- Золотые слова! – Оживился Кузнецов. – До свадьбы время есть, да ещё и когда там нальют чего-нибудь крепче шампуня. А у меня после пятой бутылки шампанского с самого детства изжога начинается.
- Бедненький! – Посочувствовал Сивцов. – А это подойдёт?
Сивцов поставил на стол бутылку без наклейки, наполненную прозрачной жидкостью и заткнутую обыкновенной бесцветной пластмассовой пробкой. Кузнецов, с подозрением разглядывая сосуд на столе, осведомился:
- У Вас там наверху, что, мода на самогон пошла? Или это ацетон?
- Вот сейчас, как раз и проведём экспертизу. – Усмехнулся Сивцов. – И протокол оформим, как положено. По органолептическим и токсическим свойствам исследуемой жидкости.
- А сами-то дровишки откедова? – Задал вопрос Кузнецов, извлекая из ящика стола дежурные стаканы.
- Да меня начальство на нашу астраханскую ликёро-водку посылало. Там и отоварился.
- Какое замечательное у тебя начальство! Мне бы такое! Я б его круглосуточно любил!
Сивцов плеснул в стаканы жидкости из бутылки, себе поменьше, Кузнецову чуть больше и, поставив бутылку на стол, поднял стакан.
- А чего это такая дискриминация?! – Нахмурился Кузнецов. – Себе – вон сколько, а мне – вот сколько? Надеешься, что яд, в малых количествах, не так опасен?..
- Да я уже на заводе вдоволь надегустировался! – Отмахнулся Сивцов. – Да и не люблю я его…
- Кого? – Насторожился Кузнецов. - Кого ты не любишь? Мышьяк?
- Пейте, капитан, когда старший по званию приказывает! И не пытайтесь затянуть экспертизу и свести её к словесной перепалке!
Кузнецов осторожно понюхал содержимое своего стакана, наморщил лоб, ещё раз втянул носом воздух, медленно выпил, с шумом выдохнул и удивлённо уставился на бутылку.
Никак не отреагировав на Вопрос Сивцова:
- Ну и… - Кузнецов взял бутылку со стола, внимательно осмотрел донышко, неопределённо покачал головой, откупорил, понюхал горлышко бутылки и, только тогда, наливая себе и Сивцову по второй, заявил:
- Джин! Очень высокого качества! Где взял это чудо? Наши разливают?
- Не совсем… - Сивцов закурил и, выпустив струю дыма под потолок, добавил. – А взял я эту бутылку на складе стеклотары… Пустой, разумеется.
- Опять мухлюют-наживаются на народном горле? Погоди… Как это – пустой? Да такой джин надо сургучом опечатывать! И хранить соответственно…
Сивцов затянулся сигаретным дымом и согласно кивнул:
- Ну, кругом ты прав, капитан! И джин – высший класс, и храниться он должен на складе готовой продукции. Ан, нет! Оказался он на складе стеклотары, в бутылках с полным отсутствием этикеток, запечатанный именно так… - Сивцов кивнул на бутылку. – …Пластмассовыми пробками и вызвал паралич в работе завода, и нездоровый ажиотаж среди начальников.
- Ни черта я что-то не понял…
- А-а! – Махнул рукой Сивцов. – Не ты один… Ни кто, ни черта понять не может! Технолог завода - в удивлении, у главного инженера хорошо, если не инфаркт, про директора точно не знаю, не видел, но сильно сомневаюсь в том, что он в стороне остался. Мало того, что линия разлива встала… Ну, сам понимаешь: невозможно в полные бутылки водку разливать… Так ещё ФСБэшники набежали, людей взбаламутили и потребовали утилизировать этот джин, как “неизвестную спиртосодержащую жидкость”… Перегнать, то есть… Начальство завода, понятное дело, за голову схватилось: такие деньги в самогонный аппарат залить придётся! А ФСБэшники упёрлись, как…
- Ну и кто кого победил? – Заинтересованно спросил Кузнецов.
- А победила, как всегда, дружба! Водочные начальники дружно пьют валерианку. На территории завода вонь от неё, как в баре для котов… А сотрудники славного ФСБ весело, с песнями, грузят ящики с упомянутым джином в грузовики и вывозят их в неизвестном народу направлении.
- Во, как! – Восхитился Кузнецов. – Волокут, значит, что хорошо лежало! А джин-то, откуда взялся?
- Ну, тут ты не прав! – Не согласился с другом Сивцов. – Не волокут, а прячут. От греха подальше. А джин… - Сивцов вздохнул. – Тебе скажу. Но, сам понимаешь, не для прессы…
- …Разобраться в ситуации на ликёро-водке меня послал… Не особо важно кто меня послал… - Начал свой рассказ Сивцов, но был немедленно прерван Кузнецовым:
- Конечно “не важно”, господин секретный агент! Не врут, значит, люди! Выходит, что он существует – Отдел Самых Секретных Материалов! И ты в нём начальник. А я здесь…
- Ты слушать будешь, или стонать? Мне ведь разглашать такую информацию, никакого интереса нет. Расстройство одно. И “курильщик” обидеться может…
Кузнецов схватил себя за горло одной рукой, другой зажал себе рот, немного поборолся сам с собой, а потом схватил со стола стакан и с криком:
- Утоплю заразу! – Влил в себя добрую порцию джина и, сделав длинное глотательное движение, преданно посмотрел на Сивцова:
- Прошу Вас, продолжайте, экселенс. Я его прикончил.
Сивцов одобрительно кивнул:
- Хорошо бы Вас обоих утопить… Так вот! На завод я приехал, когда там уже вовсю шуровало ФСБ. Однако на проходной меня пропустили без проблем. Похоже было, что у охранника уже в глазах рябило от красных “корочек”. Он только зыркнул осоловелыми глазами на удостоверение, поморщился, как от зубной боли и махнул рукой:
- Ваши у тарного склада…
Но на склад я, естественно, сразу не попёрся. Там, думаю, “конторщики” и сами справятся, а мне информация была нужна. При чём, желательно, без домыслов и вымыслов. А где это можно раздобыть без особого труда? Правильно! В курилке…
Через полчаса мне было известно почти всё. По крайней мере, сильно сомневаюсь, что ФСБ, за то же время, нарыло больше моего…
Утром кладовщица приступила к работе и начала выдачу бутылок на мойку линии разлива. Водитель автопогрузчика, подцепил первый поддон с ящиками и поинтересовался у кладовщицы, что это такое налито в бутылки. Кладовщица его тормознула взглядом и вызвала технолога, но ещё до его прихода водила снял пробу с жидкости и поставил верный диагноз, который технолог смог лишь слегка уточнить: ВСЕ бутылки на тарном складе, должные пребывать пустыми, были заполнены высококачественным джином и запечатаны пластиковыми пробками.
Далее механизм сработал по обычной схеме. Главный инженер завода, срочно вызванный на склад икающим, от избытка чувств, технологом, обладал, как это и положено по должности, определённой фантазией и деловой хваткой. Более-менее разобравшись в ситуации, он моментально мысленно присобачил на бутылки этикетки, заменил пластиковые пробки на более соответствующую укупорку, отлакировал всё акцизными нашлёпками и прикинул, во что это выльется в мелкой монете. Результат вычислений потряс его до основания, и он немедленно позвонил по сотовому директору завода.
Дело понятное, черти, они тоже, не дремали. То ли кто оперативно звякнул, то ли у ребят с улицы Свердлова органы чувств какие-то особенные, но наследники Железного Феликса примчались к складу чуть-чуть позже директора и в миг, буквально в двух словах, доказали всем толпящимся у ворот склада, что они не правы, правы не они и, что просто ни-з-зя! Не ограничившись лёгким внушением, предельно вежливые ребята на счёт: “Раз!” построили всех присутствующих, включая ночных сторожей, в ровные шеренги, а на: “Два!” - рассортировали и допросили.
Выяснилось следующее. Сначала всё было хорошо, и бутылки на складе были пустыми. Утром бутылки оказались полными, и всё стало, как теперь. При этом кладовщица постоянно путалась в показаниях и не могла точно сказать, сколько было пустых бутылок, были ли бутылки пусты, когда она открывала склад, а проспиртованный ночной сторож, хотя и сознался, что прикорнул на пару часиков на посту, но упёрся в плане того, что склад поутру сдал в полном порядке.
К тому времени, как Сивцов попал на завод и пропитался окружающей атмосферой, следствие пришло к тому, что кто бы ни совершил данную диверсию – своей цели он достиг: линия разлива водки без пустой посуды стояла, как вкопанная. А более сильного удара по доходам завода, бюджета и состоянию здоровья народов России, нанести было попросту невозможно.
Но, где-то там, на Олимпе, в мягких креслах, нашлись светлые головы. Поступило указание: “Немедля перегнать неизвестную спиртосодержащую жидкость, обнаруженную на тарном складе, в спирт-ректификат с дальнейшей переработкой в дорогую русскому сердцу водку”.
- Чем мне всегда импонировали юные дзержинцы, так это своей исполнительностью. – Продолжил повествование Сивцов. – Наши бы сто вопросов задали “что”, “как” и “почему”, а эти в миг пригнали трактор со здоровенной бочкой на прицепе, и давай в шесть рук поить горловину цистерны из бутылок. Тут же и акт уничтожения нарисовался. Осталось лишь объёмы указать и подписаться.
В общем льют они, считают… Директор завода отметил, что такими темпами, “литейщики” до вечера провозятся… Следующей недели, понятно. Склад-то – он большой. Плюнул он в сердцах и ушёл по своим делам. Главный инженер остался. Мрачно бормотал что-то, но не уходил. У технолога, красивейшей женщины, от вида такого безобразия из глаз слёзы ручьём полились! Какие слова она этим варварам говорила!..
…Сивцов встал со стула, прошёлся по комнате, нагнулся и извлёк из-под стола большой цветочный горшок с землёй и останками неведомого растения. Сняв пробку, он перевернул бутылку вверх дном и вылил в горшок добрых триста грамм джина, оставшихся после органолептической экспертизы. Сухая земля жадно впитала дорогой алкоголь.
Кузнецов, внимательно наблюдавший за действиями Сивцова, ни движением, ни звуком не выдал своего отношения к происходящему. Лишь когда земля в горшке впитала последние капли, а Сивцов поставил, пустую бутылку на стол, он шумно выдохнул, печально посмотрел Сивцову в глаза и очень спокойно, каким-то чужим голосом, сказал:
- Я понимаю, что ты удручён мерзкой выходкой непостоянной Оленьки. Понимаю, так же, что ты пользуешься отсутствием в моих руках подходящего оружия…
- Пистолет висит у тебя под мышкой. – Напомнил Сивцов.
- Щаз! Стану я о тебя пули марать! Я говорил о топоре. О тупом и ржавом топоре… Слушай, … …, на фига ты это сделал?! Я ребятам расскажу, так они ж тебя в сортире утопят!
- Вот! Примерно такими словами и сыпала рыдающая технологичка… Ясен пень, исключая твой бред о топоре. Потом инженер отвёл её немного в сторону, она опёрлась о ящики с уже опустошёнными бутылками и с ней сделалась истерика, плавно перешедшая в сердечный приступ. Скорую помощь вызывали, между прочим… Что это там, за окном?
- Где? – Оглянулся Кузнецов и, когда повернулся назад, увидел перед собой полнёхонькую бутылку с прозрачной жидкостью, укупоренную всё той же бесцветной пластиковой пробкой.
Кузнецов взял бутылку в руки, повертел, разглядывая, и восхитился:
- Ну, ты Куперфильд! Когда подменил?..
…Сивцов как раз успел определить, среди толпящихся у склада людей, кладовщицу, когда последовательно раздались крик и нервно-истерический смех технолога завода:
- Смо-отри-ите-е-э!!!
Используя возникшие замешательство и неразбериху, Сивцов, с лицом “а*ля булыжник”, протиснулся к складу и обратился к кладовщице:
- Я майор спец-уаин-омир-ки-илов жу-х-га по особо важным делам. Где сторож, что ночью дежурил?
- Где ж быть ему, если всем уходить запретили? – Как-то не особо ласково отозвалась кладовщица. – Забодали Вы уже всех своими допросами-вопросами…
- Мне сторож нужен. И Ваша фамилия… - С безразличным лицом процедил Сивцов сквозь зубы.
- А я что? Я – ничего! – Забеспокоилась вдруг кладовщица. – Вон он, у меня в бендежке кимарит. Всю ночь человек не спамши…
Когда Сивцов был уже у самых дверей “бендежки”, его уши уловили приглушённое бормотание кладовщицы:
- …Фамилию ему… …Не тридцать восьмой…
Сивцов усмехнулся и открыл дверь. Как он и предполагал, сторож не спал. Сгорбившись, он сидел на топчане и настороженно смотрел на пришельца. В его позе ощущалось какое-то напряжение, и Сивцов вдруг понял, что старик сторож и не собирался спать, а, с тех самых пор, как только от него отстали с вопросами, сидел здесь и ловил, доносящиеся от ворот склада, обрывки фраз, пытаясь составить картину происходящего снаружи.
- Ничего не сказал им? – Сивцов мотнул головой в сторону двери.
- А я что? Я всё, как на духу! Не скрыл ничего. Спал на посту, это было. Но на складе всё тип-топ… - Зачастил сторож.
- Ну да. – Согласился Сивцов, усаживаясь на табурет. – Всё тип-топ и от джина потоп. И, главное, что ты здесь совершенно ни при чём! Как та жаба на болоте. Верно, говорю?
- Ваша, правда, гражданин начальник! Я здесь…
- Брось врать! – оборвал сторожа Сивцов. – Ты здесь был, с тебя всё и началось. Значит, слушай сюда, дед: я не чекист, я мент. Разницу уловил?
- Д-а-а уж… - Протянул сторож, потирая поясницу.
- Замечательно! – Сивцов поудобнее устроился на шатком табурете. – Так вот! Мне скальп твой не нужен. Я только хочу понять, что здесь произошло. Есть два варианта наших отношений. Первый… Ты рассказываешь мне всю правду… Всю! И мы мирно расстаемся счастливые, и довольные друг другом. И вариант второй: я выхожу недовольный тобой и слегка намекаю чекистам, что ты что-то знаешь, и молчишь, как рыба об лёд… Ты, видать, в курсе, чем такие дела кончаются. Думай сам!
Сторож думал не очень долго.
- Знаешь, мил человек, однажды мне такую фанаберию уже построил один… Я оглянуться не успел, как “червонец” отхватил и весь его топором на лесоповале отстучал. От звонка – до звонка… Э-эх! Поздоровше я тогда, правда, был, да и время было другое…
Сивцов терпеливо молчал.
- Тут без бутылки нам с тобой никак не разобраться. Примешь со мной капель от головной боли? – Как-то не очень уверенно предложил сторож и стрельнул в Сивцова хитрым глазом. – Тогда, ежели что, всё на пьяную болтовню спишем… Аль ты при исполнении?
- А-а! Наливай! – Легко согласился Сивцов. – Пусть будет “пьяная болтовня”, мне это как-то без разницы. Но учти, мне ещё работать…
- Учтём! – Откликнулся враз повеселевший дед, извлёк из-под стола уже знакомую бутылку с блёклой пластиковой пробкой и быстро разлил джин по выщербленным чашкам. – Только не обессудь: чем богаты, тем и рады! Водки у меня нет. На разлив щас никак не попадёшь, а здесь… Что уж получилось… Ну, давай за знакомство! Опаньки!
Влив в себя содержимое чашки и с хрустом, и удовольствием закусывая предложенным огурцом, Сивцов спросил:
- А как оно получилось-то?
- Ин-планетяне! – Со значением заявил сторож и оценивающе-вопросительно посмотрел на Сивцова. – Что? Не веришь?
- От чего ж? – Неопределённо отозвался Сивцов. – Факт – на лицо, а уж кто всё это натворил… Кто ж, кроме тебя, знает?
- Верно, понимаешь! И факт есть, и знаю только я… Я его между штабелями ящиков, во время обхода, обнаружил. И враз понял, что он – ин-планетянин. А чего ж мне было не догадаться-то? – Удивился дед несообразительности и явному скепсису Сивцова. – Он же весь какой-то несуразный был, расстроенный и зеленоватый. Всё башкой своей лысой качал и ныл, ныл, ныл… Я, понятно дело, поначалу спужался малость. Не без этого… Думал, что и мой черёд пришёл чертей меж ящиками гонять, но потом прикрикнул на него: кто таков, мол, как и с какою-такою целью проник на вверенный мне объект?!. А он, сердешный, на колени предо мной бухнулся, как перед иконой: “Не губи, господин!” – Причитает. – “Не по злому умыслу, по не счастью! Отработаю!..”
Ну, как есть - ин-планетянин! Придурок! У нас на заводе не так давно сокращение штатов было… Очень он мне нужен тут со своим: “Отработаю!” Гастарбайтер зелёный!
Но пожалеть его - я пожалел. А как же! Ночь-пол-ночь, а он тут по полу на коленях ползает, слюни испускает! Поднял я его с бетонного пола, мусор обтряхнул, повёл сюда, в бендежку к себе. Здесь усадил, думаю, успокоить надо ин-планетянина-то. Налил ему водки, нашей астраханской, полную чашку… А что я, собака на сене, что ли? “Пей!” – Говорю. – “И не плач, чудо зелёное”.
Он, ничего, молодец! Компанейский. Высадил водку из чашки, глаза на меня вылупил, ждёт чего-то. “Извиняй!” – Говорю я ему. – “Бананьев у нас тута нема! Огурчиков маринованных, тожеть, нету. Не производим, потому и пьём без закуси и просыпу”. Он кивнул… Я говорил, что на нем комбинезон смешной, такой, был? Волосатый… Смешной-то, смешной… Да и карманов в этой его одёжке я не заприметил… Но ведь трёхлитровую банку огурцов он откуда-то достал? Душа его ин-планетная! И бутылку воды минеральной…
А так – нормальный мужик оказался. Когда выпили ещё по одной. Но, видать, потрясение ин-планетянин испытал серьёзное! Д-а-а… Время-от-времени плакал горькими слезами, и всё в словах путался. Я так понимаю, что или его забыли у нас по запарке, или, скорее всего, тарелка его в аварию попала и разбилась, а он, бедолага, всё путал…
- Разбилась… – Лопочет. – …Моя бутылка… И пробку я потерял…
Разбилась – это, я думаю, тарелка, а вот, что он там потерял… Может пульт управления какой? Ну, как у челевизера?
На всякий пожарный случай я ему свою пробку предложил, винтовую от водки. Он только глянул на неё и расплакался:
- Бездомный я теперь!..
Ну, БОМЖак по нашему…
- А здесь у Вас столько хороших бутылок и ни одной пробки!..
Сплошное расстройство у ин-планетянина. Вот тогда я разлил остатки водки по чашкам и советую ему, что, мол, не рыдать надоть, а искать. Раз здесь нужных тебе бутылок, как грязи, значить где-то и пробки нужные должны кучей лежать. Всегда ж так бывает!
Ин-планетянин чашку свою высосал, сопли подобрал, подумал о чём-то своём ин-планетянском и, как завернул!
- Мудростью сочатся твои слова, как сочатся сладким соком спелые плоды смоквы! И в словах твоих живёт истина!
Вот так прямо и застегнул! Я аж опешил:
- Ну, ты, чудик, загнул! Тут, ведь, без бутылки не разобраться!
Ин-планетянин оживился, ну прямо ожил!
- Хочешь… – Это он мне. – Много этой волшебной огненной жидкости?
А сам на пустую бутылку пальчиком своим, волосатым, кажет. Смех тут меня разобрал.
- Комета ты бесхвостая! Сам-то понял, чё сказал? Это ж АЛВИЗ! У меня тут под боком она, родимая, рекой, как Волга-матушка, течёт, не кончается! А ты – много!
Он, вроде, завял поначалу, а потом, видать из кармана, достал бутылку с какой-то коричневой бурдой. Плеснул мне в чашку.
- Пробуй! – Говорит.
Я пригубил. Ну, слушай, мерзость! Крепкая, правда. На манер нашего самогона с дёгтем, или ещё чем очень похожим… Ин-планетянин уловил, что не попёрло мне, другую бутылку из кармана тянет:
- А эта как?
Ну, вкус этой ты уже знаешь. Вроде, как нашей родимой махнул стакашку и в след Новогоднюю ёлку сожрал вместе с крестовиной.
- Более-менее буквально! – Оценил я.
- Чего, думаю, ин-планетянина обижать? Вторая ж лучше первой пошла? И ин-планетянину приятное сделал. Он, сердешный, в ладоши захлопал!
- Быть по сему! – Говорит. – Сделано!
Радуется! Пришельская его рожа! А меня в сон клонить начало. Помню только, что ин-планетянин ещё про то говорил, что, мол, в этом мире, хотя бы здесь, у меня на складе, бутылки не должны так разбиваться, а пробки – теряться. Ещё что-то бормотал о счастье… Смутно помню махнул я ещё чашку этой ёлочной композиции и всё! Дальше – мрак кромешный…
- Проснулся я перед рассветом. Это в меня давно и крепко вбили. Сколько не доспал, сколько перепил – дела твои, а по статье - работа!
Ин-планетянина уже не было. На поиски, небось, отправился. Пробку свою искать. А склад… Ну, это ты уже сам видел…
- Видел. – Согласился Сивцов. – А бутылка с дегтярным настоем где, говоришь?
- Да вот же она! Я её за досочку сховал…
Сивцов понюхал жидкость в бутылке, пригубил чуток и прополоскал рот…
- Виски. – Негромко констатировал он. – Бутылку эту я забираю!
- Забирай, дорогой! Забирай! И ёлочный настой, его тоже прихвати.
- Так на проходной от…
- На какой-такой “проходной”? Эт кто ж с работы нашей через проходную ходит? – Хитро удивился сторож. – Бери больше, кидай дальше. Выведу я тебя с завода, не сумлевайся, а там извиняй! Я тебя не видел, ты меня не знаешь…
- …И ведь вывел, пень старый! Без всяких проблем!
- Дорогу покажешь? – Деловито осведомился Кузнецов и, оценив ответный взгляд Сивцова, вздохнул. – Значит, нет. Тоже мне, друг называется…
- До машины я добрался, таблетку проглотил, что бы мозги промыло. Ещё машину вести надо было… Ну, а за одно, в засаде посидел малость.
- Одна вещь мне не очень понравилась: когда мы уходили из бендежки, за воротами, снаружи, вдруг звон битого стекла раздался, ругательства, а потом мёртвая тишина наступила и смех какой-то странный. Булькающий… Сторож выглянул наружу, а я его и спросил, что там происходит.
- Хана! – Ответил он мне. – Они бутылки разбили! Теперь точно вывозить всё будут. С обыском. А анжинера, кажись, инфаркта за сердце схватила…
- …Прав сторож оказался. Как в воду глядел, старый! Часа не прошло - с завода куда-то фуры колонной потянулись. Под хорошей охраной. Следить за ними я не стал. Без разницы мне… Я, к тому времени, отъехал в сторонку, опыт поставил со стеклотарой. Ну и более-менее понял, что произошло на АЛВИЗе и с какого рожна чекисты всё это добро вывозить надумали.
- И я тоже понял! – Заверил друга Кузнецов. – Это ж незаменимая в хозяйстве вещь! При осторожном обращении – ещё внукам достанется!
- Да уж, достанется… - Согласился Сивцов. – Эта, кстати, твоя бутылка.
- Серьёзно! Ну, спасибо! Ну, удружил! Не забыл! Давай её сюда!
- Сейчас. Хотел показать только… Куда бы вылить?
- В банку! – Засуетился Кузнецов и откуда-то из глубины стола извлёк литровую стеклянную банку. – Только в банку! Зачем же вот так, в землю? У меня прошлый раз аж сердце остановилось! Ребятам пригодится. Ты чего!...
Сивцов прикрыл пустую бутылку газетой и резко ударил по ней рукояткой табельного “макарова”. Бутылка со звоном разбилась. Правая рука Кузнецова метнулась к левой стороне груди и прижалась к области сердца, как если бы он пытался его удержать от побега, но смотрел он на Сивцова очень не добро, а его пальцы ласково гладили кобуру пистолета.
- Ты че-че-чего делаешь?!!
- Что? Сердечко прихватило? - Участливо поинтересовался Сивцов и добавил с укоризной в голосе. – Выходит из-за бутылки ты готов пристрелить старого товарища?
Кузнецов со свистом втянул воздух, помотал головой и выдавил из себя:
- Так не из-за одной же…
- А-а-а! Тогда оно, конечно! Смотри! – Сивцов рывком приподнял со стола газету.
На столе лежала целёхонькая и полная бутылка, заткнутая пластиковой пробкой.
- Ну, ты, Кио хренов! В цирке тебя бы давно зрители убили! За издевательства… – Кузнецов смахнул со лба пот. – По твоей милости я сейчас мог бы вполне за инженером отправиться. В одну палату. А нам ещё с тобой на свадьбу надо идти… Хотел Оленьке сказать, что она малость поторопилась… Не-е-ет! Правильно она от тебя, садиста, за лейтенанта Заскина спряталась…
…Уже спускаясь по лестнице вниз, Кузнецов спросил:
- Слушай! А под каким же это соусом ребятки со Свердловой такую красоту с завода вывезли?
- Да всё проще простого! Верняк, объявили, что жидкость в бутылках отравлена врагами народа мощным токсином… “…Говорят, шпиёны воду отравили, вроде ядом…” Как у Высоцкого. Ну, и подлежит всё это дело уничтожению вместе с посудой. И усё…
- Постой! – Насторожился Кузнецов. – А не получится, что ФСБэшники правы и то, что мы с тобой сейчас пили и есть травленый буржуями джин? Не настоящий?
- Да нет, Серёжа! – Уверенно ответил Сивцов. – Судя по всему, Джинн-то, как раз, был самый, что ни на есть, настоящий! Я так и доложил…