Голосистый недомерок Дирибас считал себя королём подъезда, поскольку среди всех жильцов с первого этажа по пятый только он был собакой. Натуральной, причём, довольно редкой породы – абсолютно дикая помесь дворовой болонки с комнатным дятлом. Нет, клюва, конечно, у него не было, но до чего же он задолбал! Изо дня в день, выбегая на прогулку и возвращаясь обратно, утром, днём, вечером он наматывался жильцам на уши своим отвратительным, истеричным тявканьем. Если кто встречался ему на лестнице, Дирибас заходился от злости таким противным фальцетом, какого не удалось бы издать даже самому Майклу Джексону, да не просто так, а, уцепившись зубами за вырывающуюся штанину (хотя, если, уцепившись не за штанину, а, например, за колготки, то может, и Джексону удалось бы).
Продолжалось это до тех пор, пока в квартире на втором этаже не сменились жильцы. Почуяв там присутствие неизвестного, "левого" пса, Дирибас обнаглел пуще прежнего. Всякий раз, проходя мимо этой квартиры и в ту, и в другую сторону, он демонстративно задирал заднюю лапу и на правах хозяина прилегающей территории испражнялся под самой дверью, испытывая терпение новосёлов на предельную величину. Очень скоро в подъезде поселился стойкий запах собачьего туалета, а терпение все-таки лопнуло даже у двери. Однажды она открылась именно в тот момент, когда Дирибас, как обычно горланя, возвращался с прогулки и, потеряв всякий нюх, вознамерился нанести ей очередное оскорбление набором непристойных жестов, действий и символов.
Из-за двери вышла здоровенная, лохматая псина неведомой породы. Её раскрытая варежкой пасть впечатляла до ужаса. Из пасти к самому полу свисали две противные, слюнявые тянучки, которые тут же приклеились Дирибасу на морду. От страха и отвращения он осрамился прямо на коврике, где застукали. Тявкать при этом было вовсе уж глупо и Дирибасу пришлось заткнуться таким жалким, жиденьким "аф" да, поджав под себя хвост, затаиться на полусогнутых. Псина перешагнула его, не заметив, и направилась вниз по лестнице.
– Повезло ещё, что легко обделался, – сообразил Дирибас, пулей взмыл на пятый этаж, прорвался к себе в квартиру, забился под ванну и не высовывался пока не погасили свет. Поздно ночью он тайком выбрался в разведку и даже отважился на всякий пожарный пометить порог своей входной двери, предварительно долго-долго принюхиваясь – нет ли в этом какой опасности?
Утром следующего дня его выволокли гулять на верёвке. До второго этажа он скулил и упирался, как плуг, а там рванулся мустангом, стащив поводыря по лестнице кубарем до самого выхода. Нагулявшись вдоволь, Дирибас долго не решался возвращаться домой, куда, в конце концов, его пришлось загонять пинками.
С той поры в подъезде он больше не тявкал, а мимо двери лохматой псины пробирался только ползком, оскаливаясь в беззвучном рычании низложенного величества.