Мертвый город

Это был город. Мертвый город.
Я помню, как впервые...
или не впервые?..
очутился здесь.
Я проснулся.
А может быть, родился?


Круг 1

I

Сначала была боль. Так больно, словно меня тащили по коридору из лезвий и игл. А потом вдруг боль отступила, и я очутился в воде. Стало невыносимо холодно. Я очнулся.
Сознание напомнило, что я живое существо и способен двигаться. Я сел, обхватив плечи руками. Окоченевшие пальцы сжали грубую ткань длинной рубахи — единственной моей одежды. Промокшая насквозь, она не грела, скорее наоборот. Дикий холод!
Хлестал ливень, а я почти голый сидел на ледяном каменном... «Стоп! Где я?» Протерев ладонью заливаемые потоками воды глаза, я осмотрелся. Оказалось, что я сижу на уложенной булыжниками мостовой посреди небольшой площади. По краям ее высились черные монстры домов, при виде которых стало жутко. Ни в одном из них не горел свет, и создавалось ощущение, что жители давно их покинули... «Или мертвы?» Вообще сам город вокруг выглядел как-то мертво: темные улицы пусты, словно после чумы, повсюду царит полумрак — ни фонарей, ни оконного света. Лишь сверху город слегка освещало серое, затянутое тучами небо, и мутным голубоватым светом мерцал Кристалл.
Ах да, там еще был Кристалл! Это странное сооружение в центре площади втыкалось в небо подобно толстой гигантской игле. Я настолько замерз, сидя съежившись под потоками ливня, что решился подняться и пройтись вокруг него. «Быть может, так хоть немного согреюсь? К тому же надо ведь что-то делать, не сидеть же тут вечно. Так и до смерти окоченеть недолго. В первую очередь нужно выяснить, где я нахожусь и как тут очутился».
Кристалл оказался шагов двадцать в диаметре и вблизи походил на широченный столб. Обойдя его, я вернулся на прежнее место. Хотя, может быть, и не совсем туда же, так как со всех сторон площадь окружали абсолютно одинаковые темные дома и во все направления убегали похожие друг на друга мрачные переулки. Попробуй тут сориентируйся.
Я еще несколько раз обошел Кристалл. Остановился, с опаской глядя по сторонам. Меня почему-то не покидало странное чувство тревоги. При этом мне казалось, что опасность исходит именно от Кристалла. Мне отчего-то хотелось поскорее уйти от этой титанической призрачной иглы. И вскоре я понял причину. Дело в том, что, когда я смотрел на его блестящую поверхность, у меня возникало странное чувство, будто оттуда меня также изучает чей-то посторонний взгляд. Всмотревшись в Кристалл повнимательнее, я вздрогнул: к моему удивлению и почти ужасу, там действительно оказался человеческий силуэт! Незнакомец по ту сторону Кристалла, видимо, тоже заметил меня, потому что мгновенно шарахнулся в сторону и так же, как и я, теперь стоял в нерешительности, сверля меня взглядом.
Шло время. Человек по-прежнему молча и нерешительно рассматривал меня, глядя сквозь прозрачную толстую голубоватую стену Кристалла. Я тоже не спешил предпринимать каких-либо действий. «Мало ли что у него на уме?» Зато в течение этой передышки я смог получше рассмотреть его. Точно так же, как и я, незнакомец оказался почти голым — все его одеяние состояло из длинной, ниже колен, плотной мешковатой серой рубахи. Ноги босы. Лицо ото лба до подбородка закрывала серая маска с прорезями для глаз и отверстием для рта.
— Эй! — сказал я, делая первый осторожный шаг к контакту.
Губы человека дрогнули, но он не проронил ни звука. Тогда я медленно пошел вокруг Кристалла. Незнакомец двинулся в обратном направлении, видимо, не желая встречаться со мной.
— Погоди! — окликнул я его, подняв руку.
И тут меня поразила догадка. Ведь незнакомец поднял руку одновременно со мной! Я взмахнул другой рукой. То же самое проделал и человек по ту сторону стены. «Отражение? Да, но этого не может быть!» Ведь мой «близнец» должен был повторять все мои действия зеркально: я поднимаю правую руку, он — левую. Этот же все делает так, словно другой я стоял по ту сторону Кристалла. «Быть может, этот незнакомец просто дурачит меня?» Я сделал несколько неожиданных, на мой взгляд, движений и отметил, что даже если там кто-то действительно всего лишь потешается надо мной, делает он это просто мастерски!
Тогда я крикнул: «Эй ты, а ну, стой!» и со всех ног рванул вокруг Кристалла. Потусторонний человек тут же пустился наутек. Я резко сменил направление, тот ловко проделал то же самое.
Уж не знаю, сколько я мог гоняться за своим отражением, но мои сомнения неожиданно разрешились. Поскользнувшись на мокром камне, я рухнул на мостовую. Поднявшись и растирая разбитое колено, я краем глаза заметил, что по ту сторону Кристалла точно так же сидит «неуловимый шутник» и бережно трет на коленке точно такую же болячку. «Только псих станет падать на камни ради шутки! Да и вероятность того, что рана окажется на том же самом месте, невероятно низка». Делать нечего, пришлось признать, что я все-таки принял за живое существо свой собственный фантом.
«Хоть и странное, но всего лишь отражение! — врезалась полная отчаяния мысль. — Выходит, я один? Один посреди этого мертвого города!»
Я снова взглянул на свое второе «Я», на этот раз уже как на себя самого. «Если на моем отражении маска, значит...» Подняв руку к лицу, я почувствовал под пальцами холодную скользкую поверхность. «Кто я?!» Эта мысль возникла впервые. И если на вопрос «где я?» можно было просто предположить: «в каком-то городе, на какой-то площади», ответить на «кто я?» могла лишь память. Да только в памяти оказалась пустота. Между тем логика тут же подкинула еще пару загадок: «откуда я взялся?» и «зачем я здесь?»
— Что тут происходит? — вскричал я в отчаянии и с силой ударил по Кристаллу. И сразу же отпрянул, ощутив такую боль, что упал, схватившись за руку. Ее словно прожгло огнем. Когда жжение немного стихло, я взглянул на ладонь и с удивлением обнаружил, что она невредима. И все же урок я усвоил: Кристалл трогать нельзя!
Ливень сменился противной моросью, но легче не стало. Холод все усиливался, а я так и не решил, что же мне делать. Обведя взглядом дома, я подумал, что меньше всего хочу идти к ним. Да только оставаться на площади я тоже не мог. Ведь рано или поздно я просто-напросто замерз бы у этой призрачной глыбы. Так что был лишь один путь — в город. И я медленно побрел в сторону ближайшего переулка.
Вблизи дома оказались не столь пугающими, какими выглядели от Кристалла. Это были одинаковые, похожие друг на дружку двухэтажки. Причем похожие настолько, что, пройдя немного, я стал путаться в направлениях. Лишь спасительный Кристалл все так же призрачно мерцал в конце черного коридора улицы. Я осторожно шел, ступая по лужам, а город подхватывал эти тихие всплески и множил их в выбитых окнах домов. Город выглядел действительно покинутым, причем очень-очень давно. О том, что здесь когда-то жили люди, напоминали лишь груды мусора, прибитые временем к бордюрам тротуаров. Кое-где сквозь пасти окон с клыками остатков стекол высовывались длинные языки ободранных штор. За ними чернели пустые квартиры с полуразвалившейся в труху мебелью. Подъезды гостеприимно разевали покосившиеся, скрипящие на ветру двери.
Я долго продвигался вглубь города, но так и не повстречал ни души. При этом, несмотря на то, что город выглядел абсолютно пустым, меня не покидало чувство, что за мной кто-то наблюдает. Я постоянно ощущал на себе чьи-то пристальные взгляды. Да только, как я ни пялился по сторонам, так и не смог никого увидеть. «Должен же тут быть хоть кто-нибудь, кроме меня? Тот, кто способен дать ответы на вопросы: «как я сюда попал? Для чего?», «как отсюда выбраться?» А главное — «кто я?» Последний вопрос особенно мучил меня. Я усиленно копался в памяти, но не находил никаких воспоминаний, словно вся моя жизнь началась в этом городе у Кристалла.
И вдруг я увидел свет! Слабые маячки возникли высоко в небе одновременно с разных сторон. Я пригляделся к одному из них и понял, что огонек сияет на башне, практически скрытой пеленой дождевой мороси. Он мерцал тусклым оранжевым светом и слегка раскачивался в разные стороны так, словно кто-то размахивал факелом или фонарем. «Быть может, это люди на башнях подают друг другу какой-то сигнал?» Впрочем, для меня было неважно, кто и с какой целью сигналит на башнях. А важно лишь одно — я не один! В городе, кроме меня, еще кто-то есть!
Я ускорил шаг и свернул в переулок, выбирая направление к ближайшей башне. Я даже перестал следить за Кристаллом, который все это время использовал как ориентир, и вскоре потерял его из виду. «Зачем он мне теперь? Ведь где-то там есть люди. А если это так, я должен их найти!»
Чем дальше я забредал в черные закоулки, тем выше и роскошнее на вид становились дома. Окна обрели арочные формы и гигантские размеры, фасады стали украшать колонны, увенчанные причудливыми капителями, а чтобы подойти к подъезду, теперь приходилось взбираться по лестницам с резными перилами. И все же эти дома так и оставались брошенными серыми норами. Чем ближе я продвигался к башне, тем больше нависали надо мной эти грязные кирпичные исполины. Меня беспокоило то, что их гигантские изваяния все чаще прятали от меня заветную башню. И наконец они скрыли ее совсем. Конечно, я мог бы подняться на одно из зданий, увидеть башню и прикинуть, куда идти, да только меня пугала сама мысль о том, что нужно войти в один из этих холодных темных монстров. Потому я продолжал слепо идти все дальше и дальше, интуитивно придерживаясь направления. До тех пор, пока не заблудился.
Я понял, что сбился с пути, когда, пройдя довольно много, как мне казалось, в правильном направлении, так и не вышел к башне. Я решил, что взял слишком влево, повернул. Башни и так не увидел. Тогда я попытался вернуться к исходной точке и... заплутал окончательно.
— Эй! Кто-нибудь! — Жалкая попытка быть услышанным.
Я крикнул еще раз, с надеждой глядя на темные дыры окон. Дома захохотали в ответ размноженным эхом моего же голоса. Они окружали меня со всех сторон, отчего возникало мерзкое чувство, будто я заперт в гигантской коробке. Вот сейчас некто огромный захлопнет крышку, и... Они словно давили меня своими стенами. Еще мгновение, и мой разум расплющит этот страшный монстр — черный покинутый город.
«Назад! Нужно назад!» — билось в голове. И я поспешил обратно с надеждой снова выйти к Кристаллу. Еще недавно так пугавший меня, теперь он мне казался таким родным и желанным. Я уже укорял себя за то, что вообще ушел так далеко от него. Однако обратной дороги я найти уже не мог. Я брел по лабиринтам мрачных переулков, постоянно ощущая на себе все тот же злобный голодный взгляд. Казалось, город играет мной. Так хищник забавляется жертвой... Перед тем как проглотить!
Давление стен стало невыносимо. В отчаянии я побежал, теперь уже особо не выбирая направления. Да только быстро выбился из сил. Споткнувшись, я упал в лужу и долго лежал, не обращая внимания на сводящий с ума холод. Едва сдерживая рыдания, я открыл глаза и вдруг заметил у обочины дороги что-то светлое. Подполз ближе к этому странному предмету, провел рукой по его скользкой поверхности, стирая грязь, и тут же отпрянул. Это оказалась груда костей. Причем настолько старых, что уже невозможно было определись, кому они принадлежат — человеку или животному. Глядя на эти полуразложившиеся останки, я подумал вдруг, что точно такая же участь ожидает и меня.
«Неужели конец?» — слабо размышлял я, лежа на дороге, разбитый отчаянием и смирившийся с судьбой, уверенный, что будущего нет.
И все же упрямый инстинкт самосохранения снова взял верх. Я приподнялся, сел на бордюр рядом с гнилыми останками того, кто, возможно, точно так же упал когда-то, но не смог подняться. «Ну уж нет! Не дождетесь!» Я напряженно соображал: «Ведь выход есть всегда, нужно лишь понять, где его искать! Только для начала нужно подыскать хоть какую-нибудь одежду, иначе холод убьет меня раньше».
С трудом поднявшись, я направился к ближайшему дому. Осторожно заглянул в подъезд, прислушался. Тишина. Только скрип ржавых петель покосившихся окон и дверей да свист ветра среди покинутых стен. Набравшись храбрости, я вошел в одну из квартир. «Должно же там остаться хоть какое-нибудь тряпье!» Да только, даже обшарив все углы, я не нашел ни лоскутка. Видимо, прежние жильцы не думали, что какой-то изгой вроде меня станет тут побираться. В одной из комнат я все же обнаружил брошенную одежду, но та оказалась настолько ветхой, что рассыпалась в труху от одного лишь прикосновения. В других жилищах я также увидел лишь лохмотья полуистлевших в сырости вещей. В итоге я просто сорвал чудом уцелевшую штору и закутался в нее. «До лучших времен сойдет. Может, позже мне повезет больше?» Ведь я полагал, что путь предстоит долгий.
Я уже покидал столь не щедро принявший меня дом, как вдруг услышал... голос! Я даже не сразу понял, что это — человеческая речь. Просто мой слух, привыкший к унылым шорохам и скрипам вымершего города, неожиданно уловил какие-то посторонние звуки. Я замер, прислушался. Звуки повторились, и мое сердце заликовало: это было не то бормотание, не то стон. Но эти звуки явно издавало живое существо!
Я заметался по подъезду, прислушиваясь на каждом шагу, и вскоре слух привел меня к нужной двери. Толкнул ее. Заперто. Тогда я припал ухом к замочной скважине.
— Зам-кну-у-ут... — Я едва различал протяжный хрипловатый шепот. Зато теперь уже сомнений не возникало: это человек! Впервые в этом городе я услышал людскую речь!
— Эй, слышишь меня?! Открой, я — друг! — прокричал я.
Ответом мне было все то же невнятное бормотание.
— За-ам-кну-у-ут... — повторял кто-то за дверью.
«Быть может, это такой же заблудившийся странник, как и я, затерявшийся в чужом городе и лишившийся всякой надежды найти выход? Тогда мы вместе найдем его!»
— Эй! — повторил я, а сам уже пытался открыть дверь.
Та оказалась не просто запертой изнутри, а даже заваленной каким-то хламом. Я поднажал, и дверь наконец поддалась. В образовавшемся проеме я увидел человека. Тот сидел съежившись в углу и, словно затравленный зверь, смотрел на меня. Он оказался худ до уродства: из-под грязной светлой рубахи свисали костлявые руки, похожие на обтянутые кожей сучья. На лице такая же, как и у меня, серая маска.
— Здравствуй, друг! — улыбнувшись, воскликнул я.
Незнакомец какое-то время смотрел на меня. И вдруг прыгнул. Да так резко и с ловкостью, противоречившей его худобе. От неожиданности я не успел увернуться, он сбил меня с ног. Падая, я почувствовал, как тонкие пальцы вцепились мне в горло. Я ощутил удар по голове и отключился...

II

Я очнулся. Голова жутко трещала, зато я был все еще жив!
Вспомнив странного человека, который напал на меня, поразился: «За что он так? Ведь я же ему не сделал ничего плохого! Быть может, он так долго блуждал по этому жуткому городу, что попросту сошел с ума? Еще бы. Ведь если я не повстречаю тут нормальных людей, меня, наверное, тоже ждет подобная участь!..»
Тут я заметил, что штора, в которую я завернулся, исчезала. На мне, как и прежде, была лишь серая рубаха. Приподнявшись на локтях, я посмотрел по сторонам. Меня снова окружали темные двухэтажки — я лежал на площади у Кристалла. «Похоже, кто-то перенес меня сюда. Неужели напавший на меня безумец?»
Вдруг раздался топот. Точнее, я не сразу понял, что это топот, сначала мне просто показалось, что отовсюду нарастает странный гул. А потом я увидел людей. По примыкающей к площади улице бежала толпа. Сначала я обрадовался, вскочил на ноги и принялся размахивать руками. Однако быстро сообразил, что рано радуюсь. Бегущие ревели и выглядели явно агрессивно, а у них в руках я разглядел оружие. Я рванул за Кристалл, но и с другой стороны заметил толпу: люди бежали со всех трех примыкавших к площади улиц. Встречаться с ними мне совершенно расхотелось, и единственное, что пришло в голову, — укрыться в одном из домов. Добежав до ближайшей двухэтажки, я прыгнул в разбитое окно.
Осторожно выглянув из своего укрытия, я заметил выбежавшего на площадь человека. Он был одет так же, как и я, — в длинную светлую рубаху, только маска его оказалась не серой, а черной. Человек остановился, с опаской озираясь по сторонам, и, видимо, поняв, что выхода нет, обреченно опустился на колени. Вскоре площадь заполнили люди. На них были темные рубахи и штаны, у многих даже кожаные куртки с нашитыми на них металлическими пластинами. Я отметил, что у всех этих людей, как и у меня, лица закрыты серыми масками. Правда, у некоторых поверх них оказались надеты темные матерчатые шапки, а порой даже кожаные шлемы. В руках люди держали оружие, сделанное из всякой всячины: выломанные у столов и стульев превращенные в дубинки ножки, палицы с торчащими во все стороны ржавыми гвоздями. Некоторые потрясали топорами, копьями и ножами, лезвия которых изготовили из обломков стекол.
— Ну что, попался, ашуд? — раздалось сразу несколько голосов, после чего толпа пустила в ход все свое импровизированное оружие.
Закончив расправу, толпа утекла обратно в город. Тела несчастного на площади не оказалось, лишь по булыжникам мостовой следом за вооруженными людьми тянулся размываемый потоками дождя кровавый след.
Я не сразу решился выбраться из своего укрытия. Теперь я окончательно понял, что в этом городе вовсе не рады чужакам. Возможно, этот несчастный точно так же, как и я, случайно оказался здесь и блуждал по улицам, надеясь разыскать людей. Разыскал!..
Для меня, похоже, опасность миновала, а потому, дождавшись, когда гул толпы окончательно стихнет вдали, я все-таки выбрался наружу. И тут, к своему удивлению, заметил лежащее у Кристалла тело. Человека в черной маске! «Странно, я-то думал, что толпа забрала его с собой...»
Приближаясь к избитому, я был уверен, что тот мертв: «Его наверняка забили до смерти». Однако незнакомец поразил меня просто нечеловеческой живучестью: он вдруг застонал и шевельнулся. Я тут же подбежал к нему и поддержал. Он попытался встать, но сил у него хватило лишь сесть. Тут я заметил, что на его теле ни кровинки, а рубашка цела и чиста. Словно его и не били вовсе! Но я-то видел, как толпа беспощадно орудовала дубинками. «По все видимости, тело избитого все-таки забрали, а это уже другой человек. Да только откуда он взялся? Ведь на площадь больше никто не входил...»
Незнакомец какое-то время сидел молча, обхватив голову руками, словно приходя в себя. Наконец он взглянул на меня и тихо с усмешкой сказал:
— Мир замкнут!
— Чего? — не понял я.
— Замкнут! — повторил незнакомец.
— Кто ты?
Губы под черной маской скривились в усмешке.
— Я ашуд! — ответил он.
— Я видел, как здесь били человека...
— Это был я.
«Все-таки он? Но почему тогда одежда цела? И где побои?»
— За что они тебя так, ашуд?
Я в страхе окинул взглядом пустынную площадь.
— За то... — помолчав, ответил он и, опустив голову, произнес: — За то, что я понял суть бытия!
— Ты можешь сказать, что это за место?
«Наконец-то я нашел хоть одно разумное существо в этом городе, способное пролить свет на мое нынешнее положение!»
— Это — замкнутый мир! — ответил ашуд.
— В каком смысле?
— Во всех смыслах. Этот мир замкнут: во времени и в пространстве!
— Что-то я не пойму?..
— Что же тут непонятного? Вся наша жизнь движется по замкнутому кругу. Рождаемся, чтобы умереть. Умираем, чтобы возродиться вновь. Уходим вправо, чтобы рано или поздно вернуться слева. Лезем вверх, чтобы снова свалиться вниз с желанием вновь карабкаться вверх. Замкнутый мир!
— Интересная теория, — пожал я плечами, поняв, что мой собеседник тоже изрядно тронут умом. Видимо, и он давно обитает в этом городе. Наверное, тут все рано или поздно сходят с ума. «И все же это человек! Пусть сумасшедший, зато способный говорить. А значит, от него можно добиться какой-никакой информации».
— Вот ты говоришь, что жизнь замкнута и все люди движутся по кругу… — Я постарался поддержать разговор, чтобы плавно перевести тему в нужное мне русло. — Во-первых, лично я не верю в жизнь после смерти, а потому твое утверждение, что мы умираем, чтобы возродиться вновь, считаю не более чем предрассудком. Так что в этом плане жизнь уже не замкнута!
Ашуд на это лишь усмехнулся.
— Ты считаешь иначе? — усмехнулся я. — Тогда покажи мне хоть одного человека, который умер и родился вновь.
— Он перед тобой.
— Ты хочешь сказать, что уже умирал и возрождался?
— Тысячи раз.
— Чем ты можешь это доказать?
— Убей меня — и убедишься!
Я растерялся от такого предложения. Взглянув на ашуда, я понял: «Он находится на такой стадии безумия, что действительно способен покончить с собой ради доказательства какой-нибудь истины».
— Во-вторых, — продолжал я уже мягче, чтобы своими рассуждениями ненароком не прикончить собеседника, — в твоей теории нет логики. Суди сам: человек — существо непредсказуемое. Он постоянно ходит в разных направлениях, совершает всегда разные поступки, а значит, один его день не похож на другой. К тому же сколько людей — столько и поступков. И все они ходят каждый своим путем: если один идет налево, есть тот, кто пойдет направо. Более того, люди постоянно взаимодействуют друг с другом, еще больше снижая вероятность повторов. В итоге каждый живет своей собственной индивидуальной жизнью. Так что мир не замкнут, ашуд. Он — разнообразен!
— Ошибаешься, — с улыбкой прервал эти рассуждения мой безумный собеседник. — Все мы ходим друг за другом и по следам друг друга! И поступки одного — это пройденные пути другого, а также будущие тропы третьих. Это система! Замкнутый круг!
— Такой системы просто быть не может! — Я стал терять терпение, внутренне огорчаясь, что этот человек безумен настолько, что из него вряд ли получится вытянуть хоть что-то разумное. — А если кто-нибудь сделает что-нибудь не так, тогда рухнет вся твоя система. Кольцо разорвется!..
— Не сделает, потому не разорвется! — Ашуд хрипло засмеялся. — Никто не поступит иначе, потому что мыслят все одинаково. Потому-то из этого города и нет выхода! Ведь мы все одно и то же: Гзом, дораны, ниовы, тиднабы... Я — это ты! Ты — это я! Все мы — одно!
— Как же мы тогда с тобой беседуем, если ты — это я?
Меня начала бесить странная философия этого человека. «В этом городе — что, живут только психи?»
— Слушай, может, нам куда-нибудь уйти отсюда? — сказал я, вспомнив о недавних «гостях».
— Зачем? Это самое безопасное место в городе.
— Да уж… — Я с опаской посмотрел по сторонам. — Уже заметил.
— Если ты про тех людей, это были ниовы. Обычно они охотятся на доранов ближе к башне, — пояснил ашуд. — Сюда они теперь не скоро явятся.
— Откуда ты знаешь? Потому что мы все — одно и то же? — усмехнулся я.
— Потому что они приходили за мной!
Повисла пауза. Ашуд сидел опустив голову. Я смотрел по сторонам, размышляя, куда же я все-таки попал. Одни кидаются на людей без повода, другие бьют толпой лишь за то, что человек несет чушь. Да еще и эти дурацкие маски...
— Кстати, почему тут все ходят в этих штуках?
Сказав это, я подошел к Кристаллу и, взглянув на свое отражение, быстрым движением сорвал маску с лица. Реакция ашуда на это оказалась неожиданной: он упал на колени, весь сжался, закрывая глаза руками.
— Никогда, слышишь?.. Никогда не делай этого! — хрипел он, трясясь, словно лихорадочный.
Я пожал плечами и вернул маску на место, решив, что лучше не стоит прилюдно экспериментировать с этим. Быть может, у них с масками связано какое-нибудь местное табу?
Тут я заметил, что в Кристалле что-то происходит. Сначала внутри него возник какой-то неясный силуэт, затем он прямо на глазах обрел человеческую форму, а еще спустя мгновение из Кристалла буквально выпал человек в серой рубахе и в маске.
— Привет! Ты кто? — поразился я.
Услышав мой голос, выпавший из Кристалла мгновенно оказался на ногах и, не говоря ни слова, без оглядки умчался прочь, растворившись в темных переулках города.
— Что это было? — спросил я, ошарашенно посмотрев вслед убежавшему.
— Такой же доран, как и ты, — ответил ашуд.
— Доран? — переспросил я.
Тот промолчал.
— И что, в городе много людей?
— Множество. Дораны, ниовы, тиднабы. Дораны пожирают друг друга, ниовы и тиднабы пожирают доранов. Есть еще Гзом. Правда, все эти люди безумны и не понимают, что на самом деле их не существует по отдельности. Все они — одно и то же!..
— Извини, конечно, но, по-моему, безумен ты, — сказал я и повернулся лицом к городу. — Слушай, а как отсюда выбраться?
— Ты меня вообще слушаешь? — с раздражением воскликнул ашуд. — Из этого города нет выхода — он замкнут! Куда бы ты ни пошел, всегда рано или поздно вернешься в первоначальную точку. Это ни хорошо и ни плохо. Это просто факт — закон, который изменить нельзя!
— Что ты заладил: «Замкнут! Замкнут!» Выход есть всегда, если, конечно, его искать, а не рассуждать и трепаться. Так ты идешь или нет?
— Зачем, если все равно ты скоро вернешься. — Ашуд рассмеялся. — Ну, ступай. До встречи.
Я ничего не ответил и направился к ближайшему переулку.
— Эй!
Я обернулся.
— Остерегайся ниовов! Это не смертельно, зато ужасно больно!
«Интересно, кто такие эти ниовы? — размышлял я по пути. — Видимо, это те парни с палками, что недавно лупили ашуда. Кстати, они были одеты и вооружены, а это какой-никакой признак цивилизации. Возможно, если с ними вступить в контакт, они смогут побольше рассказать, чем этот сумасшедший ашуд».
Я долго брел не сворачивая. Правда, лишь до тех пор, пока не услышал окрик позади.
— Эй! Смотрите, вон один!
Обернувшись, я увидел группу этих самых ниовов. Заметив меня, те побежали в мою сторону, потрясая дубинками, цепями и ножами. У меня тут же пропало всякое желание вступать с ними в контакт. «Ниовы! Они охотятся на доранов!» — вспомнил я предупреждение ашуда. И еще одно утверждение: «Ты такой же доран, как и он!» Видимо, доран — это тот, кто в лохмотьях и без оружия. Как я!
Я рванул в ближайший переулок. Ниовы устремились следом. Я бежал так быстро, насколько хватало сил. На счастье, ниовы оказались довольно медлительны и вскоре отстали. По крайней мере, я так решил поначалу. Свернув еще за пару поворотов, я в полной уверенности, что ушел от погони, остановился, переводя дух.
«Повезло!»
И только я так подумал, как рядом раздался громкий голос:
— Попался наконец!
В этот момент и из-за угла появились пятеро. Они шли не спеша с полной уверенностью, что я никуда не денусь. Я в панике взглянул по сторонам и увидел лишь стены. Единственный выход оказался у них за спиной!
«Западня! — в отчаянии подумал я. — Загнали, словно зверя!»
А в следующий миг мне на голову обрушилась дубинка.


III

Мне снова повезло — я был все еще жив. Да только я опять оказался у Кристалла!
«Выходит, меня, как и в прошлый раз, сначала избили до полусмерти, а потом приволокли обратно на эту дурацкую площадь, — поразился я. — Но за что? Быть может, я зашел в какой-то запретный район? Так могли бы просто объяснить, а не бить. К черту этих безумных обитателей города. Так и сам рехнешься. Надо поскорее выбраться отсюда!»
Я уверенно встал на ноги. Я знал, что надо делать. «Я пойду не сворачивая. Ведь если идти только прямо, не сходя с пути, куда-нибудь да придешь!»
Я так и заявил ашуду:
— Не бесконечен же этот город!..
Я шел долго и, едва раздавались чужие шаги, сразу же прятался. Ведь я понимал, что если меня поймают ниовы, снова сначала изобьют, а потом отнесут обратно к Кристаллу. А мне во что бы то ни стало нужно найти выход!
«Ясно, что они нарочно относят меня обратно, — размышлял я по пути. — Вопрос лишь: с какой целью? Может, они таким образом просто выпроваживают меня? Но куда? Я и сам с удовольствием покинул бы их ужасное место обитания, если б только знал как».
Я шел и шел, а вокруг все также простирался одинаковый мертвый город. Казалось, нет ему ни конца ни края. Я разглядывал глубокие трещины, покрывающие стены, словно морщины тело старика. Большинство дверей в домах вывалились, подобно сгнившим зубам. Распахнутые форточки скрипели на ветру, как больные суставы. Разбитые темные окна походили на гигантские погасшие глаза, в которых застыли усталость и тоска, а также печаль о потерянных днях — ведь им никогда больше не увидеть былой увядшей красоты улиц. Город походил на недавно скончавшегося старика. При этом его холодный труп продолжал жить какой-то вялой, мрачной загробной жизнью, битком набитый людьми, словно падальщиками и паразитами. Впрочем, это уже и не жизнь вовсе, а скорее так — разложение!
«А город-то не всегда был мертв! Ведь он когда-то появился на свет. Чьи-то заботливые руки расчистили под него место, и, возводя все эти стены, люди планировали здесь долгую и счастливую жизнь, — думал я, всматриваясь в некогда великолепную, а теперь рассыпающуюся в прах архитектуру, явно созданную не этими пожирателями трупов доранами (я уже заметил, как эти жалкие существа в страхе разбегаются и прячутся в щели, еще издали увидев меня). Да и не этими варварами-ниовами, размахивающими дубинами. — Кто или что убило это место?»
Я брел так, погруженный в мысли, и сам не заметил, как снова вышел... к Кристаллу! Ну а там меня улыбаясь ожидал... «Ашуд?! Но как? Я же шел только прямо! Нет! Этого просто не может быть! Это другой Кристалл. А этот человек — не ашуд!»
— Что, уже вернулся? — с улыбкой спросил он. — Я же тебе говорил.
Я повернулся и быстро пошел в другую сторону. Да только вскоре опять очутился у Кристалла. Ашуд оказался и там!
— Глупец, как ты не поймешь? Этот мир замкнут. Куда бы ты ни пошел...
Я не слушал его. Я уже бежал, свернув на третью примыкающую к площади улицу. Я бежал, уже не заботясь об осторожности, лишь бы оказаться подальше от Кристалла и этого безумца. Я практически выбился из сил, когда впереди снова увидел призрачный шпиль Кристалла. Задыхаясь, я приполз к нему и упал.
— Теперь тебе ясно? — раздался голос ашуда надо мной. — Куда бы ты ни шел, выхода нет. Это замкнутый мир!
Я лежал, выдохшийся от бега, затравленный безнадегой, с желанием...
— Хочешь умереть? — словно читая мои мысли, спросил ашуд. — Я, может, огорчу тебя, но это тоже не выход. Я же тебе говорил: в этом мире нет смерти! Если здесь кто-то родился, значит, где-то кто-то умер.
— Чушь, — выдохнул я и снова поднялся.
Мой взгляд остановился на виднеющейся вдали башне. Там снова зажигали огонь.
— Хочешь залезть на башню? — заметил ашуд.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — усмехнулся тот. — Ты хочешь забраться на башню, чтобы посмотреть. Ты думаешь, что оттуда дальше видно. Не ты первый... Ну что ж, пойди и убедись, что выхода нет.
— Кто живет в тех башнях? — спросил я, глядя на возвышающиеся над домами шпили.
— В башне, — поправил ашуд. — Там живет Гзом — правитель всего. По крайней мере, он думает, что правит всем. На самом деле там живешь ты, и правишь всем тоже ты.
— Я?
— Конечно. Ты, я, любой доран или ниов. Ведь все мы...
— И в той башне, — перебил я, указав в другую сторону, — там тоже Гзом?
— Там такой же Гзом, как и везде. Потому что мы все — одно и то же!
— Был бы я на самом деле правителем всего, изменил бы этот скверный мир, — хмуро произнес я, глядя на одну из башен.
— Не успел бы. Потому что жизнь Гзома слишком коротка.
— Откуда ты знаешь? Потому что ты — это он?
— Вот видишь, ты и сам способен ответить на этот вопрос, — улыбнулся ашуд.
Я не стал слушать его бредовые теории, а направился к башне, которая показалась мне ближе остальных. Дойти до нее оказалось непросто. Чем ближе я к ней становился, тем чаще мне встречались вооруженные группы ниовов. Я прятался, завидев их еще издали, но с каждым кварталом это становилось все сложнее. Когда же я приблизился к самой башне, понял, что попасть в нее нереально. У ее подножия оказался развернут гигантский лагерь ниовов: повсюду горели костры, блуждали патрули. Несколько раз мимо окна, в котором я укрылся, проходили группы вооруженных людей, видимо, охотники. Одни шли от башни в город, другие возвращались, волоча за собой трупы доранов.
«Мимо такой орды мне точно не проскочить, — сдался я. — Что ж, может, у другой башни мне повезет больше».
Я выбрался из своего укрытия и поплелся обратно к Кристаллу.
Пройдя несколько кварталов, я вдруг услышал топот множества ног. Оглянувшись, увидел толпу ниовов, человек десять-пятнадцать. Я ринулся было в противоположном направлении, но и оттуда бежал немаленький отряд.
«Ну все, конец! — мелькнула мысль. — Опять западня!»
Я шарахнулся к ближайшему дому и прижался к стене, понимая, что, скорее всего, мой маневр заметили и вот-вот меня настигнут. Однако я ошибся. Преследовать меня никто не собирался. Я осторожно выглянул из-за угла и увидел поразительную картину: обе группы ниовов остановились на небольшом расстоянии друг от друга, угрожающе потрясая оружием. А потом с диким ревом ринулись вперед. Завязался кровавый бой. Я вжался в стену, когда двое ниовов сцепились прямо около того места, где я прятался. Недолго думая я заскочил в ближайшее окошко. Когда же я выглянул из него, один из противников уже лежал, истекая кровью, а второй побежал искать себе нового врага.
Бой быстро закончился. Выжившие принялись стаскивать с поверженных одежду и собирать оружие.
«Ведь это шанс!» — вдруг подумал я, и снова выглянул в окно.
Тело убитого ниова все так же лежало неподалеку, причем так близко, что только руку протяни. Что я и сделал. Подцепив за одежду мертвеца, я быстро потащил его к окошку. Он оказался невероятно тяжелым. Я надрывался, пытаясь втащить труп в окно, в страхе поглядывая на ниовов: «Вот сейчас кто-нибудь глянет в мою сторону и...» Однако сил мне явно не хватало. Я понял, что мой план провалился, и уже намеревался бросить мертвеца, как вдруг почувствовал, что тащить стало намного легче. Оглянувшись, я заметил, что мне помогает какой-то доран. Работая сообща, мы довольно быстро и проворно втащили тело в комнату.
— Спасибо, — сказал я, переводя дух.
И тут, к моему удивлению, только что помогавший мне доран набросился на меня.
— Это мое! Мое! — хрипел он, обнажая гнилые зубы. — Мое!
Я отбивался как мог, но этот щуплый с виду доран со звериной ловкостью очутился у меня за спиной, его скрюченные пальцы впились мне в горло. Я с трудом поднялся на ноги и попытался сбить дорана со своих плеч, несколько раз ударив его о стену. Бесполезно. Его пальцы все сильнее сжимали мне горло. У меня перехватило дыхание, закружилась голова. И тут мой взгляд упал на тело ниова. Собрав все силы, я рванулся к нему и выхватил торчащий из-за пояса мертвеца нож. Едва в руках у меня оказалось оружие, доран с визгом бросился наутек.
Больше мне мешать никто не стал. Теперь я смог получше рассмотреть свои трофеи. Зажатый в моей руке нож оказался куском острого стекла, перемотанного красной тряпкой на манер рукоятки. Так просто, но смертельно опасно! Я быстро стянул с мертвеца одежду: штаны, рваную вязаную кофту, кожаную куртку, усиленную металлическими пластинами на манер доспеха. Все оказалось ветхим и подгнившим, во многих местах зияли дыры от порезов. «Интересно, сколько человек умерло в этом рванье?» — мелькнула мысль. И все же это была настоящая одежда! Не то что висящая на моих плечах серая мешковатая тряпка.
И тут я поразился: когда я снял с ниова всю его амуницию, под ней оказалась точно такая же, как и у меня, серая мешковатая рубаха и точно такая же маска. Раздетым он походил на обыкновенного дорана.
Я снова выглянул на улицу. Ниовы ушли, прихватив с собой парочку трупов. Теперь на месте недавнего боя, захлебываясь в крови, пировали выползшие отовсюду дораны. Они ногтями и зубами разрывали тела мертвецов, дрались между собой. Когда я вышел на улицу в одеянии ниова, вся эта перепачканная кровью орава в страхе бросилась врассыпную и попряталась в окнах, щелях и подвалах. Я побрел в сторону, противоположную той, в какую ушли победители. «Мало ли, вдруг кто-нибудь из них узнает шмотки своего убитого собрата?»
Пройдя квартал, я обернулся. Дораны снова выбрались из щелей и продолжили свой кровавый пир.

IV

Несмотря на то, что я сменил облик, к другому лагерю ниовов я пробирался с той же осторожностью, как и к первому: мало ли что? И все же, когда до башни оставалось совсем чуть-чуть, я вдруг лицом к лицу столкнулся с небольшим отрядом.
— Эй! Стоять! — окликнул меня ниов, когда я торопливо пытался забраться в окошко.
Я замер, медленно обернулся. Ладонь машинально сжала рукоятку ножа. Ниовов было трое. Я заметил, что они тоже схватились за оружие. Прикинул шансы — сражаться бесполезно: у меня лишь нож, у них же — дубины да копья.
— Ты кто такой?
— Я?.. — Голос мой дрогнул, но я тут же попытался придать ему как можно больше уверенности. — Я ниов!
— Сам вижу, что ниов. Чей?
Тут уж я решил идти до конца. Будь что будет! И нагло заявил:
— Ваш!
Сработало! Я заметил, что ниовы опустили оружие.
— Чего тогда прячешься?
— Думал, враги, — пожал я плечами.
— Правильно, — заметил другой ниов. — Тут того и гляди на какого-нибудь тиднаба нарвешься. Поодиночке лучше не ходить. Пойдем с нами, поможешь нам добычу дотащить.
Я не спеша направился к ним, по пути размышляя, заметно ли со стороны, как трясутся у меня поджилки. С трудом сдерживая отвращение, я схватил за руки истерзанный труп дорана и потащил в сторону башни. Ниовы, волоча еще пару тел, направились следом.
Когда мы приближались к лагерю, мне казалось, что от волнения сердце вот-вот лопнет у меня в груди. Да только, к моему удивлению, никто не обратил на меня никакого внимания. Казалось, раз я выгляжу как ниов, значит — свой.
«Видимо, тут даже никто и подумать не может о том, что по лагерю станет разгуливать доран в шмотках ниова», — заключил я.
И все же, бросив добычу у ближайшего костра, я постарался как можно быстрее покинуть своих спутников и затеряться в толпе. Мало ли, какие расспросы могут начаться?
Я решил не терять времени и сразу же направился к своей главной цели, ради которой затеял всю эту авантюру, — к башне. У входа в нее оказались два ниова. Да только, похоже, находились они там скорее для вида, нежели для охраны. Когда я прошел мимо охранников, те так и остались сидеть в расхлябанных безразличных позах.
Наверх вела длинная, узкая освещенная факелами винтовая лестница.
«Идти или нет? — вдруг засомневался я. — Что будет, если меня там обнаружат? На этот раз могут не помиловать...»
Однако я тут же упрекнул себя: «Раз пришел — иди до конца!»
И я шагнул на серые ступени. Поначалу продвигался довольно медленно, останавливаясь и прислушиваясь на каждом шагу. Однако понял, что даже если кого-то и встречу, на лестнице все равно негде спрятаться, а потому лучше как можно быстрее добраться до верха. Голые стены да трепещущие факелы тянулись практически на всем протяжении моего восхождения: ни выступов, ни окон. Лишь однажды мне повстречалась дверь. Я задержался у нее и припал ухом к ее толстым доскам. Судя по голосам, за ней проходило какое-то совещание. Кто-то что-то объяснял, кто-то что-то доказывал.
— Пришла пора наконец стереть с лица города всех врагов нашей башни! — торжественно объявил самый громкий властный голос. — Так вперед, мои верные йореги!
Ответом ему был восторженный ропот, после чего дверь неожиданно распахнулась, из-за нее высыпала толпа людей в серебристых шлемах. Я едва успел заскочить за поворот и прижаться к стене. Однако, на мою удачу, все эти люди направились вниз. Я же не стал больше испытывать судьбу и, перепрыгивая разом по две-три ступеньки, бегом устремился вверх.
Лестница вдруг оборвалась невысокой аркой, и я едва не рухнул вниз: от выхода до пропасти оказалось едва ли пять шагов. Небольшая площадка на верху башни была лишена каких-либо бордюров или ограждений. Став на четвереньки, я осторожно приблизился к краю и взглянул вниз. С такой головокружительной высоты костры лагеря внизу походили на скопление звезд. Я заметил, как высыпали из башни те люди, которых я повстречал на лестнице: их серебристые шлемы, словно блестящие горошины, заскользили среди суетящихся темных голов ниовов. Вообще, люди отсюда выглядели каким-то скоплением жалких насекомых.
«Хлопни ладошкой — и нет всей этой отвратительной массы паразитов, — возникло сладостное желание. Я поймал себя на мысли, что башня внушает какое-то чувство превосходства. — Интересно, о чем, стоя здесь, думает гзом, который живет тут постоянно?»
Тут я вспомнил, зачем сюда пришел, и посмотрел вдаль. Увиденное сжало мне сердце. Город тянулся от горизонта до горизонта, сколько хватало взгляда.
«И ведь нет гарантии, что там, за серой дымкой тумана вдали, он не продолжается бесконечно долго!»
Дома, дома, дома... Внизу разбегались и сплетались темные улицы, образуя огромные шестиугольники, из-за чего город выглядел как гигантские соты. По углам этих шестигранников над зданиями возвышались призрачные иглы — Кристаллы. От них тянулись улицы, смыкающиеся в центрах сот у подножий башен. Сотни, а может, даже тысячи башен! Таких же, как и та, с которой я сейчас взирал на этот мрачный со всех сторон одинаковый мир.
«Ничего… — Я старался не терять надежды. — Какими бы длинными ни были эти улицы, я все равно найду выход из города. Они не могут быть бесконечны!..»
И, словно чтобы доказать самому себе правоту этой мысли, а может, чтобы посмеяться над сумасшедшей теорией ашуда о замкнутости мира, я снял со стены один факел. Когда я снова оказался на краю и взглянул вдаль, поразился: на всех башнях вспыхнул свет — тусклый маленький оранжевый огонек.
«Быть может, как раз в это время подают с башен сигналы?»
Я с опаской посмотрел по сторонам. На крыше я был один! Тогда я подошел к краю и взмахнул факелом. На всех башнях огни затрепетали.
«Это люди с других башен отвечают на мой сигнал? — подумал я. И тут же возникла безумная мысль: — А вдруг ашуд прав и город действительно замкнут? Вдруг сигнал подаю я сам? Но ведь такого не может быть!.. Или может?»
У меня бешено забилось сердце. Был лишь один способ проверить теорию ашуда. Я замахнулся посильнее и швырнул факел. К моему ужасу, со всех башен одновременно полетели вниз огоньки!
— Мир замкнут! — раздался голос позади.
Я оглянулся и остолбенел. Над аркой выхода возвышался толстый шпиль. К нему оказался прикован человек в черной маске.
— Ашуд?! — поразился я.
— Мир замкнут! — повторил ашуд и скрипуче засмеялся. — Замкнут! Замкнут! Замкнут!..
Мне стало не по себе от его пронзительного, полного отчаяния и боли взгляда. Я забежал за угол. К моему удивлению, там тоже оказалась лестница с аркой выхода, а над ней прикованный к шпилю человек в черной маске. Точно такой же! Или... тот самый?
— Замкнут! Мир замкнут!.. — орал он.
Заткнув уши руками, я побежал по кругу, но ашуды были прикованы со всех сторон. И все они в один голос кричали:
— Замкнут! Мир замкнут!
«Это ведь не может быть один и тот же человек! — билась в голове мысль. — Ведь если это так...»
Я замер на краю крыши.
«Если это так и город действительно замкнут, значит... Значит, выхода действительно нет!»
— Этот мир замкнут! — раздался властный голос позади.
Я оглянулся. Под аркой выхода стоял человек в золотом шлеме и золоченой одежде.
«Гзом!» — догадался я, встретившись глазами с его ледяным взглядом.
— Давай! — сказал Гзом. — Вперед!
Это прозвучало как приказ.
Я взглянул вниз. Он прав. Вот выход!
И я шагнул...

V

Весь мир — сплошная безнадега! Я снова выжил, но теперь уже не мог назвать это удачей. Скорее уж проклятием. «Мир замкнут!» — продолжало стучать у меня в голове. Я открыл глаза и снова увидел Кристалл.
— Я же тебе говорил, — сказал склонившийся надо мной ашуд. — Этот мир...
Я не дал ему договорить. Вцепившись в его горло, я душил до тех пор, пока тело не обмякло под моими пальцами. Когда волна ярости схлынула, я вдруг осознал, что натворил, и в ужасе отполз от мертвеца.
— Убедился? — раздался голос у меня за спиной.
Я оглянулся и остолбенел. Там оказался... ашуд! Тот самый, только что убитый мною ашуд, труп которого еще не остыл у Кристалла.
— Это не ты! — закричал я. — Ты другой ашуд! Того ашуда я убил!
— Конечно, ты его убил, — спокойно ответил ашуд живой. — Ты себя убил! Ведь мы все здесь — одно и то же.
Я снова с ужасом взглянул на мертвое тело.
— Только не стоит переживать по этому поводу. В этом городе нет смерти. Так что это, как ты, я думаю, понял, тоже не выход!
Неподалеку раздался шорох. Я оглянулся и увидел, как какой-то доран тащит тело убитого мною ашуда в сторону домов.
Я долго сидел, сдавив виски руками, словно пытаясь сдержать сжимающую меня тисками реальность. Больше всего меня пугала мысль, что ашуд прав. Ведь если в этом закольцованном городе нет даже смерти, значит... Значит, нет никаких шансов покинуть этот мир!
Между тем из Кристалла выпал очередной полураздетый человек. Он очнулся, испуганно посмотрел по сторонам и, вскочив на ноги, побежал прочь, скрывшись в лабиринте улиц мертвого города.
«Значит, где-то кто-то умер», — возникла мысль, и от нее мне стало жутко.
«А может, город и не замкнут вовсе? — вдруг подумал я. — Может, кто-то просто дурачит меня, разыгрывая весь этот спектакль, и хохочет (на башне!), глядя, как я думаю, будто бегаю по кругу? Вдруг это чья-то игра?..»
Был лишь один способ проверить эту догадку. Я решил медленно пройти от одного Кристалла к другому.
«Если город действительно замкнут в пространстве, — размышлял я, — то рано или поздно я должен повстречать самого себя!»
Я пристально вглядывался вдаль, но улица была абсолютно пуста. Я не видел, а скорее чувствовал скрывающихся в городских щелях доранов, но, кроме этих полных страха взглядов и ритма моих собственных шагов, покой улицы не нарушало ни одно живое существо.
В какой-то момент я услышал позади торопливые шаги. Уже выработавшийся рефлекс толкнул меня к ближайшему подъезду, и вскоре мимо пробежал какой-то испуганный доран. Я осторожно выглянул. От кого он убегал, я так и не понял: погони за ним не было.
«Похоже, это очередной новичок проверяет город на замкнутость», — мелькнула мысль.
Не успел я выбраться из укрытия, как шаги послышались вновь: по противоположной стороне улицы навстречу мне пробежал еще один доран. Или тот же самый?..
Я быстро пошел дальше.
До следующего Кристалла оставалось, как мне показалось, совсем немного. Я уже начал посмеиваться над собственной глупостью: «Как можно повстречать самого себя? Ведь это же абсурд!» И вдруг я заметил вдали медленно крадущуюся фигуру. Я остановился и оглянулся. До Кристалла за моей спиной расстояние оказалось почти таким же, как и до того, что впереди. Идущий мне навстречу человек тоже остановился и теперь смотрел прямо на меня. Мы осторожно пошли навстречу друг другу. Это был с виду обычный доран, но когда бы я ни взглянул на него, он тоже смотрел на меня.
«Неужели это все-таки я?»
Чтобы проверить это, я перешел на другую сторону улицы. Доран сделал то же самое. Я махнул рукой, тот — тоже. Прыжок в сторону — тот прыгнул одновременно со мной. Мы синхронно делали одни и те же движения. Со стороны это выглядело, наверное, очень глупо.  В том, что тот человек — я сам, у меня уже не осталось сомнений. В принципе в этом городе я уже ничему не удивлялся.
Наконец мы встретились. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, мы долго тупо разглядывали сами себя, думая об одном и том же. Наконец я решился и, протянув руку, коснулся шеи другого себя. Я одновременно ощутил под пальцами холодную плоть и такое же холодное прикосновение к собственной шее.
«Поразительно, ведь сейчас я могу даже набить сам себе морду!» — От этой мысли мне стало смешно. Впрочем, делать это я, конечно же, не стал.
И тут мне в голову пришла безумная мысль. Я протянул руку к его-своему лицу и коснулся маски. А потом, решившись, осторожно потянул за край.
— Нет! — крикнула маска.
Это был мой собственный голос! Это закричал я!
И я не оглядываясь побежал прочь. Бежал и знал, что где-то там, за моей спиной, точно так же убегаю я сам. Убегал от себя!

VI

Когда я вернулся к Кристаллу, безнадега надолго пригвоздила меня к месту. Мне не хотелось вставать, куда-то идти, что-то делать. «Какой в этом смысл, если я обречен вечно скитаться по кругу в этом мрачном мире?»
«И все-таки, даже если это так и мир действительно замкнут, не могу же я целую вечность сидеть на одном месте? — наконец рассудил я. — Раз уж мне суждено тут жить, нужно постараться понять этот мир, как-то приспособиться».
— Расскажи мне об этом городе, ашуд, — попросил я.
— На самом деле мне нечего рассказывать. Ты знаешь все, что знаю я. Ведь мы — одно и то же. Но если ты что-то забыл, могу тебе напомнить. Спрашивай.
— Я видел человека, прикованного к шпилю.
— Это был ты.
— Так, давай пропустим рассуждения о том, что все мы — суть одно, — скривился я. — Мне нужны факты. У того человека была такая же черная маска, как у тебя. Почему?
— Потому, что это и был я.
— Ты хочешь сказать, это был один из вас — ашудов?
— Ашуд — лишь временное воплощение. Неважно, какая на человеке маска, важно — кто под ней.
— И все-таки, кто это?
— Ты видел создателя, — вздохнув ответил ашуд. — Того, по чьему образу и им же сотворен этот мир.
— Если он создатель, почему же тогда он прикован к шпилю, а правит всем гзом?
— Это гзом прикован! Прикован я, ты, он...
— Ну тебя с твоей философией! — не выдержал я.
Поняв, что от ашуда ничего толкового не добиться, я решил самостоятельно исследовать этот мир. Я покинул Кристалл и побрел, особо не задумываясь о направлении.
«Какая разница, куда идти, если все равно движешься по замкнутому пространству? — обреченно размышлял я. — Да и для чего вообще идти, если выхода нет? Если даже смерть не выход...»
Во мне росла пустота. Я чувствовал, как с каждым шагом все больше рассыпаются в прах все мои надежды, принципы и понятия и ничего не появляется взамен. Остается лишь безнадега.
«Если этот мир замкнут и все мы просто движемся по кругу, зачем тогда жить? В чем смысл существования?»
Проходя по одному из переулков мрачного города, я услышал топот позади. По привычке бросившись к ближайшему дому, я скрылся в окне. Осторожно выглянув наружу, я увидел бегущего посреди улицы дорана. Я знал, от кого он убегает, — такую картину я наблюдал множество раз. Охотники не заставили себя ждать. Увидев людей с оружием, доран замешкался, оглянулся по сторонам в поисках убежища, но удар убийц был быстр и точен. Видимо, унести добычу целиком двум охотникам-ниовам оказалось не по силам. Тогда они отрубили от трупа несколько частей и ушли, бросив остальное.
Едва ниовы скрылись из вида, тут же со всех сторон — из окон, дверей, разломов — выползли дораны. Они бросились к останкам своего собрата и принялись жадно их рвать на части. Доранов сползалось все больше и больше. Они уже походили на большую живую окровавленную массу. Насытившиеся отползали в стороны. Перепачканные кровью и довольные, они опять, словно звери в норах, скрывались в недрах безумного города. Их место у трупа тут же занимали другие — еще голодные и злые.
Я неоднократно видел подобные кровавые пиры, но лишь теперь понял их суть.
«Вот он — смысл жизни! Вот ради чего живет этот мир! Голод!»
Все это время он рос и во мне. Рос и все больше заполнял ту пустоту, что зовется безнадегой. Я смотрел, как превращается в груду костей растерзанное тело дорана, и видел в нем себя. Я смотрел на кровавый пир обезумевших от голода жалких существ, и в них я тоже видел себя. Ашуд был прав: я — это они, они — это я. Я — пожиратель, и я же — пища. Вот суть этого мира!
«Ну уж нет! Я не позволю себе стать частью этой голодной борьбы! Я смогу победить голод! Как можно съесть человека? Это же — Человек! Да только что делать, если, кроме людей, никого больше нет? Умереть с голоду? А если смерти тоже нет?..» — так думал я, запершись в комнате какого-то дома. Я отгородился от мира, завесив окно и завалив дверь каким-то хламом.
«Ничего. Голод — это всего лишь чувство. Любое чувство можно контролировать!»
Я сел в углу на пол и решил просто переждать эту голодную ломку.
«Все дело в привычке, — рассуждал я, вцепившись дрожащими пальцами в волосы. — Организм свыкнется с тем, что еды нет, и это дикое чувство исчезнет!»
Однако, как оказалось, я ничего не знал о голоде. Не о том голоде, который приводит к смерти, а о том, который продолжает нарастать за ее порогом. Голоде, который все больше требует и, не получая корма, начинает пожирать тебя изнутри. Остановить это невозможно, ведь смерти нет!
«Зато есть воля! — думал я, стиснув губы, чтобы не вцепиться зубами в собственное тело. — Есть воля, способная сдерживать голод до тех пор, пока тот не станет привычным. Организм сдастся, ведь голод — чувство подконтрольное!»
Я не знаю, сколько времени провел там. Мне казалось, что я высох, словно мумия. Но я продолжал терпеть. Обессилев, я уже не мог сидеть и лишь лежал на холодном бетонном полу своей добровольной тюрьмы. Для меня смешались часы, дни, недели, жизнь и смерть. Я уже с трудом осознавал, что я человек, и думал лишь об одном: «Я победил! Голода не стало!» Быть может, он все еще сидел во мне, да только где-то глубоко-глубоко. Смирившись с тем, что пищи не будет, он продолжал пожирать мой организм. Но то безумное чувство больше не терзало меня. Оно исчезло!
«Я смог! Смог его контролировать! — ликовало мое едва теплящееся сознание. — Это победа!»
Дверь неожиданно скрипнула, и в мой склеп с потоком свежего воздуха ворвался свет. Сощурившись, я разглядел на пороге человека. Тот протянул руку и что-то сказал, но я оказался быстр. Вернее, мой голод. В себя я пришел уже на полу. Я лежал перепачканный кровью рядом с истерзанным трупом. Сытый и счастливый.
И тут я заметил в дверях кого-то еще. Это оказался ашуд. Я с трудом узнал его, а узнав, улыбнулся ему кровавой улыбкой. Ашуд опустил голову, повернулся и ушел. Я же в этот момент вдруг понял, что именно сказал тот человек. Он сказал... «Здравствуй, друг!»
Я проиграл!

Круг 2

I

Я не знаю, сколько прожил в городе. Да это и неважно, ведь время там, как и жизнь, не имеет смысла. Я стал как все. Низко пригибаясь, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимания, я существовал в дырах этого мертвого города, не упуская ни единой возможности урвать кусок падали. Голод научил меня добывать еду всеми возможными способами, а чувство самосохранения обучило забираться в щели и находить самые укромные места, чтобы самому не стать пищей. Я сполна постиг науку получать те крохи, что способно подобрать существо, находящееся на самом дне пищевой цепочки этого чудовищного места.
Меня окружали такие же ничтожества, как и я. Мы ненавидели друг друга, ведь каждый из нас был помехой другому: лишал его самого главного — смысла жизни. Пищи! Чем больше было нас, тем меньше оставалось еды, тем голоднее и злее мы становилось. И все же нам приходилось объединяться в стаи, потому что одиночки довольно быстро сами превращались в добычу. К тому же в стае безопаснее. Даже вооруженные ниовы порой обходили стороной слишком большие сборища доранов. Да и охотиться удобнее сообща (хоть и охотились мы друг на друга — отлавливали таких же доранов, как и мы сами). Так и жили, держась друг друга и ненавидя.
И все же больше, чем своих соплеменников, я ненавидел город. Ненавидел так, как жертва может ненавидеть маньяка. Ненавидел каждый камень, каждую щель, каждое существо в нем. Я видел, что я не одинок в своих чувствах — его ненавидели все. Город был для нас как плохая мать: он дал нам жизнь, поддерживал ее, но и истязал, не отпуская от себя ни на шаг. Разве можно любить за такую заботу? Больше всего бесило то, что нет никакой возможности покинуть это место. Этот замкнутый город походил на гигантский котел, до краев наполненный ненавистью, в котором кипела жизнь, хотя каждому жителю смерть казалась слаще.
Признаться, я мог бы существовать среди доранов вечно, потому что город и есть вечность! Я давно понял: «Если нет смерти, значит, нет и жизни. Зачем жить? Если нет выхода, не может быть и дороги. Куда идти? Есть только город и голод! Мы — часть этого гнусного мира, который питается нами, пожирая и переваривая нас с потрохами...»
Но все это кончилось в один миг, когда я увидел нечто такое, что выбило меня из ставшего привычным образа существования. Я уж и не думал, что в этом городе что-то способно меня потрясти. Однако то, что предстало моему взору, повергло меня в шок.
Как-то я отбился от стаи и бродил по городу в поисках новой. Какой именно — не имело значения, ведь все они одинаковы. Одна стая отличается от другой лишь количеством. Так, блуждая, я случайно вышел к Кристаллу. Там оказался ашуд — один из тех безумцев, что силой воли борются с голодом и проповедуют свои странные взгляды на сущность бытия. Ашуд долго сидел опустив голову напротив Кристалла, а потом вдруг встал и шагнул прямо в него! При этом он не издал ни звука, хотя я даже представить не мог, какую дикую боль он испытывает. Я бы согласился тысячу раз быть съеденным ниовами, чем один раз пройти через такое!
— Это все равно не выход, — раздался голос позади.
Я оглянулся. Там стоял другой ашуд.
— Зачем он это сделал? — воскликнул я.
— Чтобы не знать! — ответил тот. — Он познал суть мира и теперь жалеет об этом. Он сдался, решив, что выхода нет, и предпочел знание незнанию — уж лучше стать таким, как ты...
— По-твоему, выход есть?
— Находит лишь тот, кто ищет.
— Я же искал! Я же шел бесконечно долго и взбирался так высоко, как только смог!
— Идти — еще не значит искать, — ответил ашуд и, повернувшись, побрел в темную чащу переулков.
«Ведь он прав, — вдруг подумал я. — Была бы жизнь, а смысл для нее найдется! Да и дорога не всегда должна вести к выходу. Почему я решил, что бегство — единственно верный путь? Конечно, этот город — не самое лучшее место для существования. Да только именно мы, жители, делаем его таким! Но что, если изменить этот мир? Сделать его таким, чтобы в нем захотелось жить! Быть может, тогда и бежать станет незачем?..»
Пошел дождь. Мне вдруг показалось, что это первый дождь в моей жизни. Он смывал с меня кровь и грязь городских подвалов и подворотен.
— Хватит! — закричал я, глядя в хмурое, затянутое тучами небо. — Я устал быть мясом! Этим стадом — пожирателем падали и вечным кормом прожорливого города! Я сам стану хищником, доберусь до вашего гзома, и тогда посмотрим, каков на самом деле этот мир! Я изменю его!
Неподалеку раздался всплеск. Я оглянулся и увидел, что в луже у Кристалла неподвижно лежит человек. В отличие от других обитателей города, он не вскочил и не бросился прочь, стараясь поскорее скрыться в темноте переулков. Он еще не знал, где он оказался и что выживание здесь зависит от того, насколько быстро ты бежишь и прячешься. Он пока еще глуп и наивен. Ведь он только что родился!
«Ашуд вернулся», — с усмешкой подумал я и, повернувшись, побрел прочь: навстречу к выходу — к переменам!

II

Я застонал и приподнялся. Ниовы были уже далеко, и все-таки один из них, тот, что шел последним, настороженно остановился и окинул округу внимательным взглядом. Я снова припал к земле, но от глаз опытного охотника не ускользнуло это мимолетное движение. Вытащив нож, ниов пошел прямо на меня. Тогда я снова приподнялся и, держась за перепачканный кровью бок, быстро пополз к ближайшему дому. Ниов прибавил шаг, но не побежал. Видя, что я смертельно ранен, он вел себя словно хищник, играющий с жертвой, понимающий, что она все равно обречена.
Взгляд мой упал на дыру у основания дома. За ней подвал! Заметил ее и мой преследователь. И когда до спасительной щели оставалось всего несколько шагов, ниов резко бросился вперед и наступил мне на грудь. Его губы под серой личиной маски растянулись в самодовольной улыбке. Ведь он еще не знал, что через мгновение умрет!..
Я резко извернулся и, схватив ниова за ногу, опрокинул его на мостовую. Моя ладонь нащупала выроненный противником нож. Глаза ниова расширились от удивления, и прежде, чем я вонзил лезвие ножа ему в горло, он успел прошептать: «Тиднаб!»
— Тиднаб! — с гордостью повторил я.
Раньше это слово внушало мне лишь страх. Теперь же... Да, теперь я сам стал тиднабом! Так называли либо поднявшихся из грязи и взявших в руки оружие доранов, либо сброшенных ниовов, которые не захотели вернуться к башне, а снова стать доранами, ясное дело, уже не могли. Кто ж вернется в клетку, если ощутил вкус свободы?
«Тиднабы — это бывшие дораны! — вдруг поразила меня догадка. — Это ведь логично! Все тиднабы, скорее всего, тоже когда-то голыми ползали на брюхе в грязи до тех пор, пока не надели броню и не встали в полный рост! А если это так, то и ниовы, и йореги... И гзом, возможно!..»
Эта неожиданная мысль еще больше придала мне уверенности в правильности избранного пути.
«Если гзом когда-то так же, как и я, родился у Кристалла, что же мешает мне занять его место?» — От таких мыслей мне стало радостно.
Я быстро переоделся в шмотки убитого ниова, заткнул за пояс нож, поднял утыканную гвоздями дубину. Затем я устроил себе настоящий пир из останков ниова. Впервые за все время существования в мертвом городе у меня одного оказалось столько еды. Объедки я великодушно оставил доранам, которые со страхом наблюдали за моей трапезой из окон и щелей соседнего дома.
«Возможно, среди них есть кое-кто из моей прежней стаи», — с усмешкой подумал я.
— Эй! Я теперь не с вами! — гордо заявил я.
От звука моего голоса дораны настороженно присели, приготовившись в случае чего дать деру в спасительную темноту.
— Слышали? Я теперь не с вами! — Мне доставляла удовольствие каждая произносимая мной фраза. — Я — тиднаб!
С этого момента у меня началась совершенно иная жизнь. Теперь, в отличие от доранов, я перестал испытывать вечный голод и мог есть столько, сколько захочу. Единственное неудобство, пожалуй, было в том, что я не смел поджаривать пищу на костре, как это делали ниовы, хоть и давно уже раздобыл кремни. Ведь дым от костра тут же выдал бы меня ниовам, которые время от времени устраивали рейды для уничтожения таких, как я. А самому становиться пищей мне уже не хотелось.
Я довольно быстро научился охотиться на доранов. Это оказалось проще простого: находишь укромное местечко, кидаешь заранее припасенный кусок мяса, прячешься и ждешь. А потом главное — не промахнуться. Когда я впервые пришиб таким образом дорана, с невольной улыбкой вспомнил, сколько раз сам попадался на подобную приманку. Только сейчас понял: халявного мяса в мертвом городе не бывает!
Я перестал жить в щелях и подвалах, а подыскивал для ночлега только самые ухоженные квартиры с лучше всего сохранившейся мебелью. Порой ради комфорта я пренебрегал безопасностью.
«Но ведь я же тиднаб! — думал я, валяясь на мягких остатках кровати в полуразрушенной комнате. — Могу себе это позволить!»
Очень скоро я узнал, что в городе полно и других тиднабов. Они почти не общались друг с другом, но между ними существовал ряд негласных правил. Оказалось, каждый тиднаб обычно контролирует территорию одного-двух домов, там же и охотится. Другим тиднабам в такие места соваться запрещалось: убить дорана на чужой территории означало открыто бросить вызов местному тиднабу. Правда, не возбранялось убить самого тиднаба и присвоить его владения. Ведь город хоть и замкнут, но количество домов в нем ограниченное, потому там не прекращалась борьба за территории. И я тоже вступил в эту борьбу за владения. Потом я даже обучился прикармливать в тех местах, где жил, своих собственных доранов, чтобы они не уходили обитать в другие дома. Удобно — пища под боком.
Иногда, как я уже сказал, ниовы устраивали на нас облавы. Видимо, это случалось, когда тиднабов становилось слишком много. Во-первых, мы представляли для них угрозу, во-вторых, были их главными конкурентами в добыче пищи. Ведь убитые хоть и возрождались у Кристалла, да только сразу же терялись в дебрях города. Потом попробуй догони! «Почему бы их не ловить сразу же у Кристалла?» — спросите вы. На этот счет у жителей мертвого города существовало строгое табу: на площади люди неприкосновенны! Охотиться разрешалось лишь в городе. Убить на площади могли разве что ашуда... Я не знал никого, кто бы нарушил это правило, да и сам его придерживался. Ведь и я не раз после гибели просыпался у Кристалла. Не думаю, что мне понравилось бы, если б меня растерзали, едва я распахнул глаза.
Так и текла моя новая жизнь день за днем. Хотя сутки в мертвом городе — понятие довольно условное. Небо там всегда выглядело одинаково серым, никаких солнц или лун. Иногда случались дожди, но лили они бессистемно, когда попало, так что не годились для времяисчисления. Обычно жители города ориентировались по сигналам, которые подавались с башни Гзома. Эти периоды прозвали «циклами». Как-то я решил вести нечто вроде календаря, чтобы иметь хоть какой-то ориентир во времени: я стал делать засечки на дубинке. Цикл — засечка. Однажды за этим занятием меня застал ашуд.
— Ты занимаешься ерундой, — сказал он. — Разве ты так до сих пор не понял, что времени здесь нет? Оно замкнуто, как и пространство. Что мгновение, что день, что год — все одно.
— Мое дело, — пробурчал я, делая очередную засечку.
Однако я все же бросил это занятие, после того как мое оружие полностью покрылось рубцами. А потом я и вовсе потерял эту дубинку после очередной смерти.
Да, и меня убивали! Причем неоднократно. Каждый раз я, как и прежде, возрождался почти голый у Кристалла. Впрочем, я недолго оставался на дне. Вернувшись в город, я довольно быстро находил какого-нибудь растяпу-ниова или другого тиднаба и отбирал у него одежду и оружие. Потом я и вовсе приспособился делать тайники. Так что, возникнув после гибели у Кристалла, я спешил в потайное место, брал все необходимое и возвращался к привычному образу жизни.

III

Однажды в одной из комнат я обнаружил уцелевшее зеркало. В памяти вдруг всплыл тот случай, когда, будучи дораном, я снял маску. Я припомнил также и то, с каким ужасом тогда бросился от меня ашуд.
«Что его так напугало? — подумал я. — Мое лицо?»
Вообще, ношение масок в этом городе — какой-то негласный закон. Я и сам настолько привык к этому, что поначалу мысль о возможности снять ее показалась мне просто безумной.
«А все-таки, что если...»
Я подошел к зеркалу, взглянул на свое мутное отражение. Затем быстро с опаской посмотрел по сторонам: голые серые стены с отваливающимися остатками обоев, кровать, шкаф, окно, сквозь которое вливается вечный полумрак. Никого! Сердце в груди забилось так, словно я собирался совершить жуткое преступление. Я снова посмотрел в зеркало. Оттуда на меня глядела серая блестящая маска с двумя темными колодцами глаз.
«Была не была!»
Помедлив секунду, я все-таки схватился обеими руками за маску и потянул. Та, казалось, воспротивилась подобному обращению, будто не желая покидать моего лица. Боль оказалась такой сильной, словно с меня сдирали кожу. Будто эта маска уже стала частью моего лица. Частью меня!
«Странно. Ведь в первый раз, тогда, у Кристалла, она снялась легко и без боли», — мелькнула мысль.
Маска продолжала сопротивляться. Задохнувшись от боли, я уже почти сдался и хотел оставить эту затею. И вдруг маска соскочила с лица и оказалась у меня в руках. В этот момент я ощутил себя словно голым.
Оказалось, снять маску было не самым сложным. Не меньшим шагом для меня стало после этого заставить себя взглянуть в зеркало. Все мое существо воспротивилось этому, будто я собирался совершить нечто постыдное. А ведь когда-то меня это совершенно не волновало. Я долго стоял перед зеркалом, не в силах решиться взглянуть на свое отражение. Даже хотел вновь надеть маску, да только понял: если это сделаю, второй раз не хватит духу. Решайся! Я резко поднял голову и остолбенел.
Несомненно, я знал это лицо. Я видел его множество раз раньше, точно так же — в зеркале. Правда, понятия не имел, когда именно это было.
«Быть может, я не всегда жил в этом городе и не всегда носил маску?»
Я внимательнее рассмотрел свое лицо. Меня обрадовало то, что я вовсе не урод, каким боялся себя увидеть. Скуластый, сероглазый, темноволосый, не старый.
«Если я не урод, так что же тогда так напугало ашуда? Может, сама мысль о том, что маску можно снять?»
Я размышлял так, разглядывая свое лицо, как вдруг резко распахнулась дверь — и на пороге возник человек. Глядя в зеркало, я встретился с ним взглядом. И вдруг, словно очнувшись, быстро вернул маску на место.
— Ашуд, чтоб тебя! — в ярости заорал я. — Какого хрена врываешься без стука?
— Я хотел... — начал было тот.
— Он хотел!.. Пошел вон отсюда, ублюдок, мразь!
Я схватил с тумбы какую-то коробку и швырнул в него. Следом полетел стул, затем рука нащупала нечто стальное, холодное... Ашуд тут же пропал. В этот момент я понял, что я схватил. Это оказалась увесистая боевая цепь.
Я опустился на кровать, закрыв лицо руками, сам поражаясь этой вспышке внезапной ярости.
«Да, но он же не должен был...» — вертелось в голове.
И тут же новая мысль: «Не должен был что? Чего он такого сделал?»
Ответ испугал меня: «Он просто увидел меня без маски! Увидел мое лицо!»
Немного придя в себя, я вышел в подъезд. Ашуд опустив голову сидел на ступеньках. Я присел рядом.
— Почему все в этом городе носят маски? — спросил я.
Ашуд молчал.
— Ты извини, что я на тебя так...
— Да нет, не в этом дело, — наконец сказал ашуд. — Просто когда-то я тоже пытался снять маску. И знаешь, когда меня застали без нее... У меня была такая же реакция!

IV

Как-то раз ко мне заглянул ашуд. Честно говоря, к тому времени я уже и сам не мог понять, один и тот же это человек или все они разные. Ашуды всегда говорили одно и то же, с одинаковой интонацией, вели себя словно братья-близнецы, да только появлялись всегда в разных самых неожиданных местах. И часто умирали.
В общем, как-то раз ко мне заглянул ашуд. Я в тот момент уплетал только что пойманного дорана.
— Угощайся, — предложил я ему.
Тот мотнул головой:
— Ашуду еда ни к чему.
— Чем же вы, ашуды, питаетесь?
— Ничем, — ответил тот. — Жизнь ашуда настолько коротка, что он не успевает проголодаться.
— Жизнь коротка, — усмехнулся я. — Жизнь тут бесконечна — не вы ли мне это твердили с самого рождения?
Ашуд не ответил.
— Есть ты не хочешь. А чего пришел-то? — спросил я, с наслаждением впиваясь зубами в сочный кусок.
— Как твои поиски истины? — робко спросил тот. — Ты ведь ради этого перестал быть дораном.
Кусок застрял у меня в горле.
— Ищем, — ответил я, потупив взгляд. Сам же подумал: «Город мертв — вот и вся истина! Выхода все равно нет. А раз так, можно хотя бы существовать тут не как быдло...»
— Я пришел тебе кое-что показать, — сказал ашуд.
— Ну и?..
— Это не здесь. Нужно пройти.
Я обглодал кость, вытер об себя окровавленные руки и лениво поднялся.
— Что ж, веди.
Ашуд вывел меня на улицу, и мы подошли к перекошенной двери.
— Туда? — поразился я. — Это ведь вход в подвал!
В последний раз я спускался в подвал в то время, когда еще был дораном, так что теперь меня аж передернуло от отвращения. Однако обидеть ашуда мне не хотелось, ведь отчасти благодаря его советам я выбрался из доранов. И вот я снова спустился на самое дно города и съежился, ощутив на себе колючие взгляды доранов, которые прятались там в каждой щели. Я чувствовал, как они презирают меня за то, что я больше не такой, как они.
«Презирать вам нужно только себя, — зло подумал я. — Презирайте собственное бессилие, не дающее вам отваги выйти наверх!»
И все же тут они были в силе, ведь я оказался на их территории. Моя ладонь покрепче сжала рукоять дубинки на случай, если вся их злоба обрушится на меня живой лавиной.
— Вот, пришли, — наконец объявил ашуд.
— Я ничего не вижу, — ответил я, с опаской озираясь по сторонам.
— Да вот же. Тут. Внизу.
С этими словами ашуд наклонился и прикоснулся к зеленому ростку, торчащему из-под камня.
— Что это? — удивился я.
— Это трава! — сказал ашуд так, словно совершил великое открытие.
— Я вижу, что трава! — Я начал терять терпение. — Ну и что? Я сам ее видел тысячи раз, пока был дораном.
— Ты видел ее столько раз, но так ничего и не понял? — с блаженной улыбкой воскликнул ашуд. — Снаружи ведь нет травы?!
— Нет. И что с того?
— Но, может быть, когда-то была!
— Ты притащил меня в этот гадюшник, чтобы показать какую-то зеленую дрянь? — рассвирепел я.
— Это не дрянь! — вскричал ашуд. — Это важно!
— Знаешь что?.. — взревел я, до боли в костяшках пальцев сжав дубинку. А потом повернулся и быстро зашагал к выходу, боясь, что не сдержусь и обрушу свое оружие на голову этого недоумка.
«При всем моем уважении к ашуду, это уже слишком!» — покидая вонючий подвал, думал я.
Этот случай я вспомнил много циклов спустя, когда однажды от нечего делать в одной из комнат копался в уцелевшей рухляди. Там мне под руку попалась странная тетрадка. Сначала я просто отбросил ее, но она распахнулась, и на пожелтевшей от времени странице я увидел надпись: «Сочинение». Написано это было размашистым корявым почерком, и складывалось ощущение, что писал ребенок...
«Ребенок?!.»
Странное воспоминание шевельнулось где-то глубоко-глубоко в сознании.
Я поднял тетрадь. Дальше шел текст такого содержания:
«Тема: Я люблю свой город!
Мой город — самый лучший. Мне нравится гулять в его парках, по прекрасным широким улицам и набережной. У меня тут много друзей. Мы все такие разные, но все равно нам очень интересно вместе...»
Я задумался.
«Видимо, речь идет о каком-то другом городе», — заключил я и стал читать дальше.
Следом шли восторженные описания о катаниях на аттракционах, купаниях на пляже, сборе ягод и грибов в парке. Сердце мое сжалось. Я посмотрел в окно, за которым темнела серая унылая улица мрачного города.
«Что если ашуд прав и город действительно когда-то был похож на сказку? — подумал я. — Просто фантастика!»
Тут я заметил, что в самом конце дописан еще один абзац. Правда, уже другим, более твердым и ровным почерком:
«Это все ложь! Тупые фантазии! Здесь нет парков, нет пляжей, нет набережных! Кабаки и клубы тут однообразны. Люди скучны и предсказуемы. Развлечения — пьянство да драки. От однообразия можно свихнуться! Мир — дерьмо! Так порой и охота залезть на одну из башен, что видны на горизонте, и набить морду этому чудику, который непонятно зачем там посажен...»
«Башня на горизонте! — мысленно повторил я. — Нет, это точно о другом городе. Между нашими башнями чуть больше километра! Если, конечно, город не уменьшается в размерах...»
Я снова открыл тетрадь, нашел на полу карандаш и дописал:
«Город умирает! Мир — обречен!»
Когда я писал, заметил, что рука у меня дрожит, словно у старика.

V

Я никогда не забуду тот миг, когда меня внезапно разбудил ашуд.
— Вставай! Опасность! — тряс он меня за плечо.
— Кто там? Что такое? — спросонья начал я, но тут же замолк, встретившись взглядом с человеком, заглядывающим в щель между досками заколоченного окна.
— Смотрите, кто у нас тут! — раздался с той стороны насмешливый голос.
Я вскочил на ноги и рванулся к двери, да только на лестнице уже мелькала чья-то тень. Обложили! Тогда я вбежал обратно в комнату, опрокинул на дверь тумбу и, выхватив дубинку, твердо решил, что дорого продам свою жизнь: «Пусть со мной у Кристалла проснется как можно больше этих ублюдков!» С той стороны двери слышалось множество голосов, но дверь пока не ломали.
— Послушай, тиднаб, — раздался все тот же голос со стороны окна. — Выходи сюда, разговор есть!
— Ага, уже вышел, — тяжело дыша ответил я и еще крепче сжал оружие, так, что побелели пальцы.
«Ну вот, опять подниматься с самого дна, — билось в голове. Я уже мысленно перебирал в памяти все тайники с оружием, которые запасал на подобный случай, чтобы подъем был не так долог. — Как же меня достало все это! Многое отдал бы хоть за несколько дней спокойной жизни...»
— Эй, тиднаб! Правда есть разговор! Выходи, поговорим. Я — йорег!
Я насторожился.
«Наверняка врет! Что делать йорегу в такой дыре?»
Раньше я только слышал о них, а воочию видел один лишь раз — тогда в башне на лестнице. Йореги — персоны важные. Говорят, именно они правят ниовами и стоят подле самих гзомов!
— Чем докажешь? — все же поинтересовался я.
В ответ послышалась усмешка. Затем одна из досок отогнулась, и в комнату заглянул человек в стальном серебристом шлеме. Ниовы такого точно не могли себе позволить. Даже кожаные шлемы носили единицы, а обычно для защиты ниовы заматывали головы тряпками. Я вспомнил, что тогда в башне на йорегах были серебристые шлемы.
«Выходит, точно один из них!»
— Ну так что, выйдешь? — спросил человек за окном.
Поразмыслив, я бросил:
— Говори так!
— Ладно, — с усмешкой ответил йорег. — Мы видим, что ты отличный воин, и предлагаем тебе стать одним из нас.
— Стать ниовом?.. Мне?!
— Почему бы нет? Может, хватит постоянно бегать и оглядываться, как недобитый доран? Ты давно уже доказал себе, что выше этого стада, что копошится там, внизу. Так не пора ли присоединиться к стае? Ты ведь знаешь, что ниовы редко умирают, а даже если и гибнут, им не нужно снова пробивать себе путь наверх, делать тайники и воевать с другими тиднабами за территории. Они просто возвращаются в стаю. Вот что значит — удел избранных!
Я растерянно взглянул на ашуда. Тот покачал головой.
— Это не выход, — прошептал он. — Так ты только еще больше отдалишься от истины!
— Кто это там с тобой? — прервал его йорег. — Ах да, ашуд! Хорошего ж ты наставника себе нашел. Хочешь в итоге, как и он, таскаться по городу без куска мяса в горле и нести чушь о том, что и так очевидно?
Я промолчал.
— В общем, тебе цикл на размышление, — заключил йорег. — Между прочим, когда я сам был тиднабом, согласился! Подумай. Мы вернемся.
Ниовы и йорег ушли. Я опустился на кровать. Последние слова запали мне в душу. Я уж и позабыл ту мысль, что когда-то так обрадовала меня: «Если сам йорег когда-то был тиднабом... Значит, и я могу!»
— Ну что ты на меня так смотришь? — закричал я на ашуда. — Ты искал выход? Вот он, рядом! А как, по-твоему, еще изменить этот мир? Уж точно не таскаясь по городу, проповедуя всякую чушь!
Я запнулся. Ашуд опустил голову.
— Извини, — сказал я.
Ашуд молчал.
— Пойми же ты! — Я вскочил и заходил по комнате. — Если йорег действительно когда-то был тиднабом, то и гзомы, возможно!
— Ты — моя надежда, — перебил меня ашуд. В его голосе сквозило отчаяние. — Нет, не именно ты конкретно... Вы все! Те, кто сумел выкарабкаться из грязи. Стать ниовом... Неужели ради этого ты выбрался из этой массы существ, которые только и делают, что пожирают друг друга? Пойми, сейчас ты на распутье: познать мир и найти выход или влиться в новую массу, которая только выглядит лучше, на самом же деле точно так же, как и дораны, пожирает друг друга, только еще с большей жестокостью. Ты погрязнешь среди них точно так же, как только что рожденный у Кристалла теряется среди доранов!
Весь отпущенный мне на размышление срок я не сомкнул глаз, не пошел на охоту, не ел. Лишь думал, думал, думал... И с каждым мгновением во мне все больше росла уверенность, что йорег прав. Словами мир не изменить!
На следующий день, как и обещали, явились ниовы. Я вышел им навстречу и объявил, что согласен. Йорег не обманул. Мне тут же выдали новые оружие и одежду, а йорег лично надел мне на голову кожаный шлем. В этот момент я заметил, что за мной со всех щелей наблюдают дораны. В их глазах читались зависть и страх. Также я увидел ашуда. Тот стоял в конце улицы на краю площади и печально смотрел в мою сторону.
— Ну что, пойдем? — весело сказал йорег. — Нас ждут великие дела!
И мы, ниовы, потекли по улице смертоносной грозной волной. Ашуд провожал меня таким взглядом, словно я для него умер. Впрочем, мне было на это наплевать, ведь я шел к своей мечте — к возвышающемуся над городом шпилю башни! Когда мы дошли до поворота улицы, я еще раз обернулся. Ашуда позади уже не было. Лишь призрачным светом мерцал Кристалл. Начался дождь.

Круг 3

I

Мы долго шли по городу. Молча. Я периодически поглядывал на своих спутников, но за масками и шлемами ничего не мог прочесть на их лицах.
«Куда меня ведут? — все больше тревожила меня мысль. — Вдруг это ловушка и я сам добровольно иду на убой?»
Признаться, выгляди ситуация в тысячу раз рискованней, я все равно бы пошел за йорегом. И даже если бы меня действительно привели в ловушку, а позже йорег снова позвал, я и тогда бы пошел. Меня настолько измотала жизнь тиднаба с ее вечным напряжением, когда даже во сне прислушиваешься, с борьбой за место под небом и частыми смертями, что я готов был уцепиться за любой шанс изменить свою судьбу.
К моему удивлению, мы пришли вовсе не к башне. Йорег остановил свой отряд у какого-то здания. На вид оно выглядело пустым, как и все дома этого города. Йорег подошел к двери, и его пальцы выбили на ее поверхности необычный ритм — видимо, условный знак.
«Сейчас меня заведут внутрь и...» — мелькнула тревожная мысль.
По ту сторону двери раздались шаги. Через мгновение она скрипнула, пропуская нас в прохладную темноту. Мы прошли мимо угрюмого человека, который тут же снова запер дверь, погрузив все во мрак. В конце темного коридора виднелся светлый прямоугольник выхода, а за ним — лестница.
«Странно, я всегда считал, что ниовы живут открыто и у башни, — размышлял я. — К чему такая скрытность?»
На третьем этаже еще один ниов распахнул перед нами двухстворчатые двери, и мы вошли в просторное помещение, такое большое, что, скорее всего, оно занимало целый этаж.  Там оказалось полно народа. Люди располагались небольшими кучками в разных частях этой гигантской комнаты. Я не заметил ни факелов, ни костров, и все же по грудам обглоданных костей понял, что эти люди живут тут уже давно.
«Раз не жгут костры, значит, боятся быть обнаруженными». — Я знал это по опыту.
Я отметил также, что одеты эти люди не лучше простых тиднабов. Кожаные куртки и шлемы далеко не у каждого. То же касалось и оружия: у многих самодельные ножи и дубины из стекол, обломков мебели и костей. Мало у кого я заметил металлические булавы или цепи. Мои спутники между тем растворились в толпе. У двери, помимо меня, остались еще двое, как я догадался по их озадаченным взглядам, так же как и я, только что завербованных.
— Эй, молодняк! — Сидящий у окна человек махнул рукой. — Чего стали? Привыкайте, это теперь ваш дом!
Добродушно рассмеявшись, он помахал куском мяса:
— Подходите, угощайтесь. Голодные, небось?
Мы переглянулись и все же неуверенно пошли к нему.
— Что это вообще за место? — осторожно спросил я.
— Да кто ж его знает, — ответил новый знакомый, уплетая мясо. — Я тут уже четыре цикла. Когда меня вербовали, говорили, что стану ниовом. Похоже, затевается что-то серьезное.
— Просто йорегу снова понадобились люди на убой, — сухо сказал сидящий неподалеку человек. — Что, ни разу еще не участвовали в подобных делах? Неплохой, кстати, шанс кому выбиться в ниовы, а кому и просто поживиться отличными доспехами и оружием.
Судя по интонации, этот человек вовсе не горел желанием стать ниовом. Взглянув на него, я отметил, что одет он довольно роскошно для тиднаба, а достоинство, с которым он держался, выдавало в нем бывалого воина.
— А кому-то подобная авантюра просто повод развеять скуку, — с усмешкой добавил тот, заметив мой любопытный взгляд.
В этом странном здании я прожил еще несколько циклов. Мы выбирались наружу лишь для охоты, да и то мелкими группами. Все остальное время сидели без дела. Мне казалось, что я выспался на всю оставшуюся жизнь. Несколько раз в дверях показался йорег в компании, видимо, таких же новобранцев, как и мы. Я отметил, что некоторые вливались в наше общество с такой простотой и уверенностью, словно возвращались домой. Видимо, не впервые попадали в такие сборища. Хотя было немало и тех, кто, подобно мне, долго мялся у двери, испуганно озираясь по сторонам.
И вот наступил долгожданный момент, когда йорег, видимо, решив, что людей достаточно, вышел в центр зала и приказал всем построиться.
— Бывшие ниовы есть? — спросил он, окинув нас суровым взглядом.
К моему удивлению, едва ли ни половина строя сделали шаг вперед. Вместе с ними шагнул и тот человек в роскошной одежде.
— Ниовы бывшими не бывают, — хмуро прокряхтел он.
«Выходит, остальные тиднабы?» — подумал я, взглянув на оставшуюся часть строя.
— Отлично, — сказал йорег, смерив опытных бойцов задумчивым взглядом. — Вы станете мой личной дружиной. Теперь ваша основная задача — как можно быстрее из этих, — кивнул он в нашу сторону, — сделать воинов.
— А мы кто, по-вашему? — раздался голос.
Его поддержали множество недовольных возгласов. Мой в том числе. Еще бы, ведь мы не первый цикл в городе и дубинки держать умеем.
— Кто сказал? — Глаза йорега сверкнули. — Выйти из строя!
Я неуверенно шагнул вперед и, посмотрев по сторонам, понял, что вышли все. Никто не хотел признать себя слабаком.
— Ты, ты и ты, — ткнул йорег пальцем в нескольких опытных бойцов. — Покажите этим, чем отличается ниов от тиднаба.
Против меня встал тот самый в роскошной одежке.
— Что ж, ничего личного, — пожал он плечами, вынимая кистень.
Мы окружили эту горстку ниовов кольцом, готовясь сбить с них спесь. Я, помню, подумал тогда, что гордиться-то особенно нечем, ведь нас было раз в пять больше, чем их, — легкая победа. Что произошло дальше, я помню с трудом. Знаю лишь, что очнулся на полу и услышал голос йорега, доносящийся словно издалека:
— Стоп! Без жертв! У нас каждый воин на счету.
Я с трудом разлепил глаза и увидел своего соперника, нависающего надо мной с окровавленным кистенем, готовым для решающего удара.
— Надеюсь, не сильно зашиб, а? — спросил он дружелюбно, подав мне руку.
Я встал самостоятельно, стараясь не смотреть ему в глаза. Моя же самооценка упала ниже подвалов доранов.
— Переходим к следующему вопросу. — Йорег прошелся вдоль нашего изрядно побитого строя. — У кого из вас есть дополнительные комплекты защиты и оружия?
Повисла тишина. Я перебрал в памяти свои тайники, но выдавать их не торопился.
«Может, в этом и есть суть западни? Отличный ход разом лишить кучу тиднабов всей их амуниции».
— Повторяю вопрос. У кого есть оружие? — Йорег остановился, рассматривая нас пронзительным взглядом. — Вы хотите стать ниовами или нет?
Его громкий возглас повис в тишине.
— Хотим, — тихо пробормотал кто-то.
— Раз хотите, так доставайте ваши хреновы куртки и дубинки. С этого момента вам после смерти больше не придется тащиться от Кристалла к своим ничтожным тайникам, не придется воевать за территории и прятаться при приближении силы. Потому что вы теперь и есть сила! Да только сильны вы лишь тогда, когда вместе! Ну, так у вас есть оружие?
— Чердак у красного здания, — неуверенно сказал кто-то. — Под балкой со стороны площади.
— Хорошо. Возьмешь с собой людей и покажешь, — приказал йорег. — У кого еще?
И я выдал свои заначки.
Спустя полцикла собранные по тайникам одежда и оружие бесформенной кучей громоздились в углу нашего жилища. Мы гордо расхаживали в самом лучшем, что смогли отобрать из этого барахла. А потом начались изнурительные тренировки, и длились они много циклов. За это время я понял, что раньше был слишком высокого мнения о себе. Да, я имел кое-какую защиту и оружие, да только мог разве что пугать доранов видом своей огромной дубины. Я понятия не имел о способах ведения боя и тем более о тактике. Теперь же я становился бойцом. Впрочем, мы понимали также, что нас неспроста одевают и учат драться. Нас явно к чему-то готовили. Среди нас было немало таких, в основном из бывших ниовов, кто явно уже не раз бывал в подобных местах. Однако на все наши вопросы те отвечали лишь снисходительными усмешками, мол, скоро сами все узнаете.
— Ну ты-то хоть можешь объяснить, для чего все это? — как-то спросил я прямо своего тренера — того самого тиднаба в роскошной одежде, что некогда приложил меня кистенем.
— Не переживай. Уже скоро пойдем, — ответил тот.
— Куда?
— Куда-куда? К башне!

II

Мы ворвались в лагерь одновременно с четырех сторон. Оккупировавшие башню тиднабы настольно не ожидали такого внезапного нападения, что даже не успели схватить оружие.
— Враг! — успел закричать один из них. А в следующий миг я разбил ему голову и, схватив во вторую руку его же шипастую дубинку, побежал дальше, разя всех на своем пути.
Не прошло и пары мгновений, как вся территория у башни оказалась под нашим контролем и вверх, к шпилю, полетел наш победный клич.
— Смотрите, Гзом! — крикнул кто-то.
Все тут же устремили взгляды вверх. На балкон, что возвышался почти у самой вершины, вышел правитель этого мира: в ослепительной одежде и сверкающем позолотой шлеме. В руке он держал золоченый жезл.
— Приветствую вас, воины мои! — властным громовым голосом объявил он. — Я рад, что наконец-то нашлись герои и освободили эту обитель от гнета нечестивых тиднабов!
«Так вот для чего йорегу понадобились такие, как я, — мелькнула мысль. — Ему просто не хватало людей для освобождения башни! Но мне-то это оказалось как нельзя кстати. Теперь я — ниов!..»
— В знак признательности и дабы почтить ваш подвиг, — продолжал Гзом, — я дарую вам сегодня лучшую пищу этого города! Со своего стола! Ашуда!
— Ашуда? — поразился я.
— Конечно, это самая высокая награда, — ответил стоящий рядом ниов. — А что тут удивительного? Ашуд — королевская еда!
— Почему именно ашуд?
— Не знаю, — пожал тот плечами. — Традиция!
Похоже, тот сам никогда не задумывался об этом.
— Ашуда, значит, ашуда! Че пристал? — рассердился ниов. — А кого тут Гзому жрать-то? Это быдло доранов или тиднабов? Еще отравишься... Ниовы и йореги — его верные слуги. Да и вообще, Гзом не будет жрать человека, он выше этого!
— А ашуд разве...
— Ашуд — мразь, а значит, не человек! Так что, поедая его, ты не ешь человека! Понял?
Я не понял. Но дальше расспрашивать не стал. В каждом обществе свои законы. Ашуда так ашуда... Просто для меня оказалось странным вот так сразу принять подобный факт. Ведь я столько времени считал ашудов кем-то вроде наставников. И тут я вдруг задумался: «За что вообще их стоит уважать? Ходят и побираются????? по городу, несут всякую чушь, отчего и создают вокруг себя ореол некоторой таинственности. На самом же деле это всего лишь кучка бездельников и неудачников, которые просто не могут найти свое место в обществе, потому и прикрываются этой ширмой — типа они мудрее всех». Чем больше я об этом думал, тем больше во мне вспыхивала злоба на ашудов. «Я-то всегда считал, что ашуды наставляют меня на истинный путь, на самом же деле они лишь сбивали с него! Расскажи мне один из них еще тогда, когда я впервые появился у Кристалла, как жить в этом мире, я б уже давно стал ниовом, а не искал абстрактные «выходы», которых, скорее всего, и вовсе нет! Теперь-то мне ясно, почему ашуды скрывали от меня правду. Они просто боялись, что на одного ниова станет больше, потому и пудрили мне мозги! Ведь я не раз видел, как эти немощные безумцы удирают от сильных ниовов. Ну ничего, больше я за них не заступлюсь!»
Так начался новый виток в моей судьбе — жизнь у башни и ради нее! Жизнь ниова — сплошной бой. Мы никогда не сидели на месте. Отряд постоянно нуждался в пище, приходилось часто охотиться. Иногда мы отлавливали ашудов для Гзома. Как выяснилось, не все тиднабы живут поодиночке, некоторые объединяются в отряды и даже в небольшие армии. Нам довольно часто приходилось отправляться в рейды, чтобы устранять эти угрозы. Время от времени группировки тиднабов атаковали башню, и порой им даже удавалось ее захватить, нам же приходилось как можно быстрее возвращать ее обратно. А я-то раньше думал, что ниовы целыми днями сидят у костров перед башней и лопают жареное мясо! Впрочем, я быстро вошел в азарт боевой жизни, и мне постоянно хотелось кому-нибудь намять бока.

III

Ниовы гибли в основном в бою. Хотя бывали исключения...
Помню, как меня впервые подтащили к краю — и я с ужасом взглянул вниз, туда, где у подножия башни горело множество костров и расположившиеся вокруг них ниовы с интересом смотрели вверх, наблюдая очередную казнь.
— Пожалуйста, я ведь ничего плохого не сделал! — вопил я. — Я искуплю вину...
Жалкая попытка избежать наказания.
— Конечно же, ты искупишь, — мягко произнес йорег и ударил меня ногой между лопаток.
Край башни выскользнул у меня из-под ног, и я стремительно понесся вниз...
Признаться, я не мог согласиться с тем, что стоит так строго наказывать за такую мелкую провинность. Шутка-то оказалась совершенно безобидной!
Дело в том, что во время очередной охоты на доранов мы повстречали ашуда.
— Глядите, вон там тварь! — закричал я, заметив в переулке его тощую фигуру. — Давайте проучим ничтожество!
Ашуд, заметив нас, в страхе побежал. Мы, весело крича, пустились следом и долго гоняли его по городу: сбивали с ног, пинали, вытаскивали из щелей, когда ему удавалось спрятаться. Но он все равно поднимался и бежал, пока наконец не выскочил на площадь. Ашуд замер в нерешительности у Кристалла, а потом, поняв, что бежать больше некуда, упал на колени, закрыв лицо руками.
— Не хочется умирать, быдло? — усмехнулся я, обрушивая дубинку ему на голову.
Ну а потом мы дали волю своим ногам, кулакам и оружию.
И тут кто-то вспомнил, что в погоне за ашудом мы совершенно забыли про доранов — главную цель нашего похода. Ведь мы шли на охоту! А если нет доранов — значит, нет пищи! На поиски добычи времени не осталось, заканчивалось время нашего рейда, так что пришлось возвращаться к башне с пустыми руками. Йорег был в ярости и долго разбираться не стал. Узнав, что погоня за ашудом была моей идеей, он тут же вынес приговор.
Жизнь у башни потому и прекрасна, что скреплена суровыми законами и порядками. Лагерем ниовов всегда управляла строжайшая дисциплина. За любую провинность в наказание сбрасывали с башни — с того самого выступа, на котором когда-то давным-давно, еще будучи дораном, я размахивал факелом. Казни были явлением нередким, и из-за того что с башни время от времени падали приговоренные, приближаться к ее основанию было опасно. Я и сам не раз видел подобные казни. Признаться, мне это зрелище даже нравилось. Особенно тем, что можно содрать одежду с мертвого ниова. Но сейчас... Конечно, я не боялся умереть — ведь смерти в мертвом городе нет! Однако перед падением я с сожалением вспомнил, какая амуниция на мне надета и какое оружие торчит из-за пояса, а также с каким трудом все это было добыто...
...Быстро приближалась земля. Удар!
Очнулся я у Кристалла. Раздетый и замерзший. И вдруг я понял, что в городе у меня не осталось ни одного тайника. «Зря я их выдал йорегу! — зло подумал я. — Еще бы, ведь я решил, что отныне навсегда останусь ниовом!» В общем, я понял, что оказался в положении только что выбравшегося из грязи дорана — в рубахе и без оружия.
«И что теперь? — в отчаянии думал я. — Снова становиться на путь тиднаба?»
Тут я вспомнил обещание йорега: «Если ниовы и гибнут, им не нужно снова пробивать себе путь наверх. Они просто возвращаются в стаю!..»
И я решил рискнуть. В любом случае выбора у меня не было. Я долго пробирался к башне щелями и подворотнями — мне не хотелось снова стать добычей. В таком виде я ничем не отличался от доранов — голый и слабый.
Мне повезло, я дошел. Да только, увидев лагерь ниовов, я опешил.
«А как я им докажу, что я — ниов?» — Мысль вогнала меня в ступор.
Я целую вечность сидел за выступом дома неподалеку от лагеря, размышляя, как можно объяснить своим соратникам, что я — один из них. Мои сомнения разрешились сами собой, когда один из сидящих у костра ниовов вдруг меня заметил.
— Эй, доран! — крикнул он.
«Может, убежать?» — мелькнула мысль. И тут же ей ответила другая: — «Ага, вперед! Сейчас убежать — значит снова вернуться к прежней жизни...»
— Где ты увидел дорана? — сказал я, выходя на свет, стараясь придать своим словам как можно больше жесткости и уверенности.
— А кто же ты? — усмехнулся тот. — Ниов, что ли?
— Ниов! — твердо сказал я.
Сидящие у костра ниовы загоготали.
— Так если ты ниов, чего же тогда прячешься, как последний доран?
Я понял, что он издевается, но отступать было поздно. И, отдавшись воле судьбы, я направился к костру. Ниовы, ухмыляясь, подвинулись. Мне дали кусок мяса. Я твердо держался, силясь понять, действительно ли эти ниовы принимают меня как своего или они просто от скуки решили позабавиться над слишком дерзким дораном.
Только потом я узнал, что йорег и правда не обманул: сброшенный ниов долго не задерживается среди доранов. Он просто приходит к башне и говорит, что он — ниов. Его тут же без вопросов принимают, потому как знают: он не врет. Ведь ни один доран или тиднаб не решится на такое! Я с досадой подумал, что, едва родившись у Кристалла, мог просто прийти к башне и заявить, что я ниов. И меня бы приняли! «Если бы дораны знали этот секрет, в городе бы не осталось добычи, кругом были б одни охотники!» — с усмешкой подумал я.
— Ну что, — сказал наконец один из ниовов, когда я закончил обгладывать кость, — давай наведи-ка тут порядок.
И он кивнул в сторону горы потрохов, оставшихся от тела недавно съеденного дорана. Я вспомнил, что это самая унизительная работа, и на той же ноте, с какой подошел к костру, заявил, что если ему надо, пусть сам и выгребает. Он меня отделал так, что я несколько часов даже подняться не мог. Он не собирался меня убивать, вовсе нет. Я же ниов, а не доран какой-то! Однако мне ясно дали понять, по каким законам живет это все еще новое для меня общество.
У ниовов оказалась довольно простая иерархия, которая определяла, кто идет на охоту, кто готовит еду, кто следит, чтобы горели факелы в башне, кто охраняет покои самого Гзома, а кто должен копаться в грязи и убирать потроха. И, конечно же, только что вернувшийся от Кристалла оказывался в самом низу этой иерархической лестницы. Ведь он был гол, слаб, а потому выполнял самую ничтожную работу. Однажды я даже видел, как одного вернувшегося от Кристалла просто разделали на мясо — охота выдалась неудачной. И все эти унижения возвращенцу приходилось терпеть до тех пор, пока он не получал одежду и оружие. А добыть их можно было лишь одним способом — отнять. В принципе закон ниовов был прост: кто сильнее, тот свободнее. А сильнее тот, кто лучше одет и вооружен! Если у тебя есть тряпье — ты сильнее голого. Если есть кожаные доспехи — сильнее замотанного в тряпки. Если есть шлем — сильнее неошеломленного. Все просто. Но еще в большей мере положение в обществе определяло наличие оружия. Если у тебя есть хотя бы нож, ты всегда разденешь того, у кого нет даже ножа. Однако владелец ножа всегда должен помнить о том, что у кого-то может оказаться, например, дубинка. И, конечно же, тот, у кого есть только нож, приложит все усилия, чтобы стать обладателем дубины. Потому, несмотря на то, что я стал ниовом, умение быстро бегать и часто оглядываться осталось чуть ли не главным качеством в жизни. Именно тогда я понял, что верить можно только себе. При этом к более сильному испытываешь больше доверия, чем к более слабому. Потому что, если сильный и заставляет тебя делать то, чего не желает сам, он, по крайней мере, не мечтает вогнать тебе нож в спину.
Погибнуть можно было не только у башни. Несмотря на то, что ниовы держали город в железных тисках, улицы таили множество опасностей. Стоит отбиться от отряда — и запросто можно столкнуться с группой тиднабов или оказаться разодранным стаей обезумевших от голода доранов. Однажды я и вовсе купился на уловку: попытался добить раненого дорана, а тот оказался недавно сброшенным тиднабом. В тот момент я получил посмертный урок: «Не все дораны — дораны!» А ведь я и сам когда-то провернул такой же трюк!
В тот период жизни я понял, что все в городе делятся на две категории: тех, кто жил у башни, и тех, кто еще ни разу не жил около нее. Ко второй относятся дораны и тиднабы. Они ведут норный образ жизни, скитаясь в основном в поисках пропитания. Да только продолжается это лишь до тех пор, пока они не оказываются среди ниовов у башни. После этого вся их жизнь обретает единственный смысл — вернуться к башне. Я и сам, погибая неоднократно, лез из кожи вон, лишь бы вновь оказаться у ее подножия. Бывало, я даже пытался вновь стать тиднабом, однако надолго меня не хватало. Башня словно манила. Она стояла у меня перед глазами. Теперь, будучи тиднабом, я выходил на крышу дома и часами смотрел на ее манящий шпиль. И если какой-нибудь залетный йорег не вербовал меня в ниовы, я сам шел к башне и вливался обратно в стаю. Иначе я жить уже не мог. Да и не хотел.

IV

Однажды у подножия башни я увидел недавно сброшенного ниова. Я тут же бросился к нему, чтобы забрать себе его лучшие вещи, пока не набежали другие. Наклонившись над телом, я остолбенел: мое внимание привлек нож, торчащий у него из-за пояса. Это был кусок стекла, перемотанный красной тряпкой. Я сразу узнал его – это оказался тот самый нож, который я присвоил вместе с вещами убитого ниова. Это случилось в то время, когда я, еще будучи дораном, первый раз проник в башню.
«Вот мы снова и встретились, — подумал я, поднимая нож. — Судьба!..»
Я сунул оружие себе за пояс и, уходя, заметил, что труп уже раздевает какой-то голый, видимо, недавно вернувшийся от Кристалла, ниов.
Именно тогда я впервые задумался о природе вещей в мертвом городе.
«В этом небольшом замкнутом пространстве, скорее всего, существует не так уж и много предметов. И они постоянно переходят из рук в руки, — размышлял я. — Ведь мы отбираем их друг у друга, не задумываясь о том, кто и когда этот предмет создал. И если кто-то мастерит что-то новое, оно тут же входит в этот круговорот». Впрочем, новое появлялось крайне редко, потому как незачем создавать что-либо, если это можно просто у кого-нибудь отнять. На мне была кожаная латаная-перелатанная куртка, штаны, шлем. «Сколько хозяев сменили эти вещи? И скольких сменят еще после моей гибели?..»
Вскоре после того, как я поднял перемотанный красной тряпкой нож, в одном из переулков мы столкнулись с довольно большой бандой тиднабов. Перевес был явно на нашей стороне. Ударами дубины я загнал одного из противников в угол и уже предвкушал победу, как вдруг мне показалось, что из окна ближайшего дома за нами кто-то наблюдает. Я отвлекся лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы мой противник этим воспользовался. В следующий миг удар пришелся мне точно по затылку. Перемотанный красной тряпкой нож так и остался на моем поверженном теле. А спустя несколько дней в одном из уличных боев я снова увидел его же за поясом одного из тиднабов...
Весь мир — сплошное дежавю!
С той поры мне стали мерещиться события. Они преследовали меня. Мне постоянно казалось, что я везде вижу не просто одни и те же предметы, но и вообще все одно и то же! Куда бы я ни шел, что бы ни делал, меня постоянно терзали сомнения, что это со мной уже случалось раньше. Я ловил фразы, детали одежды, обстановки...
«Быть может, круговорот одних и тех же вещей в ограниченном пространстве навевает мне эти мысли?» — думал я.
Дальше — хуже. Цикл от цикла мне все больше казалось, что я совершаю одни и те же поступки. Некоторые, как я заметил, со мной происходили уже по три-четыре раза. И не только со мной! Я был уверен, что вокруг меня в разное время уже по нескольку раз одни и те же действия повторили и другие люди. Складывалось ощущение, что все мы движемся по какому-то однообразному кругу, наступая самим себе на пятки. Конечно, жизнь ниова не блещет разнообразием: охота, бой, кормежка, лагерная жизнь... Возможно, в этом причина того, что я вижу одни и те же события. Или... Или мир настолько замкнут!
Я медленно сходил с ума!

Круг 4

I

Тиднабы напали на башню столь внезапно, что мы не успели даже схватить оружие. Они появились сразу со всех сторон и били нас нещадно. Но удача не покинула меня в тот момент. Я вовремя заметил подкравшегося сзади врага, успел увернуться от удара и остался жив. Метнув взгляд по сторонам, я понял, что наш отряд полностью разбит. Тиднабы бегали по лагерю и добивали безоружных ниовов.
Тут я заметил йорега, который вырвался из общей свалки и поспешно скрылся в ближайшей подворотне. Недолго думая я побежал следом. Ждать милости от тиднабов бесполезно, а йорег был хоть каким-то шансом удержаться среди ниовов.
«Зажрались, — думал я на бегу. — Совсем потеряли бдительность. А завтра что? Нас живьем сожрет стадо доранов?..»
Йорег заметил наконец, что я бегу следом, и, махнув мне, мол, сюда, повернул в подъезд ближайшего дома. Мы вбежали в одну из квартир и быстро зарылись в какой-то хлам. За окном раздался топот множества ног. Мимо.
— Кажется, оторвались, — сказал йорег, выглянув в окно.
Теперь стало ясно, что из всего отряда в живых остались только мы вдвоем.
— Надо возвращаться к башне, — встревожился я.
— К башне? — ухмыльнулся йорег. — Нас там ждут с распростертыми объятиями!
— А как же Гзом?..
— Гзом... Гзом для них божество! Они даже пальцем не посмеют его тронуть!
Я уловил в его голосе странные нотки.
— Это ведь были тиднабы? — осторожно спросил я.
— Тиднабы, тиднабы... А кто же еще?
— Тогда почему их вел йорег?
— Кто?!.
— Йорег! Я видел его, когда убегал из лагеря. В серебристом шлеме... Это же был йорег?
— Возможно...
— Скажи честно, это были не тиднабы? Так? — Это прозвучало скорее как утверждение, нежели как вопрос. Я и сам поразился своему тону, вспомнив, с кем разговариваю. Да только я был в таком возбуждении после разгрома и преследования, что откинул этот факт и остался на повышенной ноте. Да и что он мне сейчас может сделать? Убить? Так я снова вернусь! Но я должен знать!..
Йорег оценил мою воинственную позу насмешливым взглядом. Потом устало опустился на пол и сказал:
— Тиднабы... Кто против тебя, тот и есть тиднаб!
И тут я задал тот самый вопрос, что мучил меня с самого первого дня, как я оказался среди ниовов.
— Йорег, скажи честно: мы ведь сражаемся сами с собой?
Я выпалил это на одном дыхании, и в тот момент, когда йорег изучал меня долгим холодным взглядом, я думал, что он вот-вот рассмеется мне в лицо. Однако он не рассмеялся, а только как-то странно улыбнулся и сказал абсолютно серьезно:
— Да.
Я давно уже все понял, я догадывался. Но, как выяснилось, все это время мне не хватало именно этого вот «да». И после того, как это слово сорвалось с уст человека «с башни»!..
— Дурак... Я же знал!.. Знал, что так будет! — Йорег ударил кулаком по стене. — Так глупо влипнуть!
— Ты знал, что нас сегодня атакуют? — Я аж приподнялся от возмущения.
— Сегодня? — повторил йорег. — Всегда! Я думал, ты все понял, раз задаешь такие вопросы. Но раз все еще не понял, так пойми. Все эти битвы, штурмы, атаки... поражения! Все это происходит по одной-единственной давно спланированной схеме.
— Кем? Гзомом?
— Гзомом! — Йорег снова ударил кулаком по стене.
— Разве это возможно? — поразился я.
— Существует множество сценариев битв. Замечал, небось, что места действий периодически повторяются? То ты в этих битвах побеждаешь, то проигрываешь... На самом же деле все ваши действия — всего лишь игра сильных мира сего.
— Ты хочешь сказать...
— Именно! Все ваши победы и поражения были спланированы заранее. И этот погром у башни — тоже.
Я ошарашенно смотрел на него, пытаясь уловить в его словах хоть капельку лжи. Да только с каждым мгновением во мне черной язвой разрасталось понимание, что он говорит правду.
— Йорегов всего шесть, — продолжал мой собеседник раскрывать гнусные секреты этого мира. — Каждый из нас руководит одним отрядом ниовов. Маневры этих отрядов спланированы так, чтобы в мирной жизни друг с другом они почти не встречались. Только в бою.
— Выходит, каждый раз сталкиваясь с группировкой тиднабов, на самом деле мы бились с другим отрядом ниовов? И они точно так же были уверены, что тиднабы — мы!
— Какой ты догадливый! — усмехнулся йорег.
Я молчал. Слушая внезапно разоткровенничавшегося йорега, я чувствовал, как во мне все больше закипает злоба. Еще бы, ведь в то время, как мы честно и самоотверженно бросались на врага с криками «За башню!» и «За Гзома!», даже не подозревали, что исход сражения уже предрешен. И на нас шел враг с теми же лозунгами на устах, с тем же чувством патриотизма и осознанием того, что борется за башню, Гзома и правое дело!
— Но как это возможно? — тихо спросил я.
— Как-как?.. Каждый день в башне у Гзома проходит военный Совет. Думаешь, что там решают, как захватить другую башню? Да она ведь одна! Единственная! Мир-то — замкнут! На этих собраниях йореги докладывают Гзому, к какому отряду сколько примкнуло ниовов, а затем вместе решают, какой отряд куда послать. Главное, чтоб не сидели без дела. У кого мало людей — какое-то время могут пускать только на рейды против тиднабов-одиночек. У кого стало слишком много — случается поражение или победа с большими потерями. Лишь бы число воинов в каждом отряде оставалось под контролем да чтобы люди в ниовах слишком подолгу не засиживались, периодически попадая к Кристаллу. Если ниовов становится совсем мало — вербуем тиднабов...
— Стоп! Как их может остаться мало, ведь они рано или поздно все равно возвращаются?
— Сложно сказать… — Йорег пожал плечами. — Да только факт остается фактом: численность ниовов постепенно сокращается.
— Куда же они пропадают?
— Кто-то устает от бесконечных битв и оседает среди тиднабов. А кто-то... В общем, исчезают совсем. Может, даже уходят из города.
— Куда? — Я почувствовал, как бешено забилось сердце.
— Куда-куда... — Йорег горько усмехнулся. — Да кто ж их знает? Знал бы куда, уже давно б ушел!
Какое-то время мы молчали. Я все пытался принять новость о том, что все это время сражался всего лишь за то, чтобы выдержать установленный кем-то баланс сил. Только и всего!
— Но зачем все это? — наконец произнес я. Собственный голос казался мне чужим.
— Ради движения мира, — ответил йорег. А потом, стиснув зубы, добавил: — По крайней мере, так считает Гзом!
Я понял, что сам он иного мнения. Так ведь и можно-то по-другому!
— Понимаешь, — продолжал йорег, — есть мнение, что если остановить движение масс, то в городе наступит хаос. Народ должен чем-то заниматься, к чему-то стремиться. Пока доран мечтает стать тиднабом, тиднаб — ниовом, а ниов — напялить на себя доспехи покрепче да взять дубину побольше, у них в жизни есть цель! Есть ради чего жить! Даже желание обладать ножом или дубинкой наделяет жизнь смыслом. Убери все это, раскрой людям правду — и им станет не к чему стремиться. Как, например, тебе сейчас...
Я бросил на него быстрый взгляд.
— А разве не так? — спросил йорег. — Вот ты теперь знаешь, как устроен этот мир. Как собираешься жить дальше? Для чего?
Я задумался: «А ведь правда, как я теперь смогу вернуться к башне? К одной-единственной башне, на вершине которой живет один-единственный Гзом, у подножия которой живут люди, которые суть — одно и то же, хотя и бесконечно воюют друг с другом. И правят этими людьми йореги, которые знают правду. Так вот о чем говорили мне когда-то ашуды!..»
— Но раз ваша схема так идеально работает, почему тогда ты сам здесь? — спросил я.
— Потому что, как и ты, задавал много вопросов, — насмешливо ответил йорег. — Тот, кто ладит с Гзомом, — всегда среди победителей, кто нет — среди проигравших. Моя же ситуация, так — урок! Чтоб знал свое место!
Йорег устало стащил с головы шлем. Под ним оказалась простая серая маска. Я взглянул на серебристый шлем, зажатый в его руке, и тут же в голове мелькнула дерзкая мысль: «А что, если?..»
Йорег, перехватив мой взгляд, улыбнулся:
— Мечтаешь стать йорегом?
Я отвел глаза.
— Плох ниов, который не мечтает стать йорегом. Однако ты прав. Стать йорегом — вот теперь твоя мечта, твоя жизненная цель!
Он помолчал и вдруг сказал:
— Слушай, а твоя мечта не так уж и несбыточна. Тем более, как я погляжу, ты уже неплохо понимаешь суть этого мира. Городом на самом деле правит не тот, кто самый сильный или умный, а тот, кто познал его устройство — систему!
Йорег встал и продолжал, прохаживаясь по комнате:
— Ты спрашиваешь, почему я здесь? Да потому что я вижу, что наш город — яма, наполненная мясом! И это мясо бесконечно пожирает друг друга. И единственный, кому выгодно такое положение вещей, это... — Он поднял указательный палец вверх. — Да, это Гзом! Он заставляет нас постоянно резать друг друга, объясняя, что иначе мы бы сошли с ума от скуки. А на самом же деле все это сделано лишь для того, чтобы мы поменьше думали, о том, для чего нам вообще нужен Гзом!
Я подумал в тот момент, что за такие заговорщицкие речи его давно б уже сбросили с башни. И серебристый шлем бы не помог. И более того, я никак не ожидал услышать такое от самого йорега! Впрочем, я сразу понял, к чему он клонит.
— Для того чтобы сместить Гзома, нужна армия! — заметил я.
— Да уж… Без армии я не йорег! — Боевой пыл моего собеседника сразу же заметно поутих.
— Слушай, а если призвать тиднабов-одиночек? — вдруг осенило меня. Я вспомнил, как сам в свое время стал ниовом. — Сформируем из них армию.
— Тиднабы в большинстве своем — необученный сброд. — Йорег махнул рукой. — А сбродом башни не взять!
— Да, но у большинства из них есть то, чего нет у ниовов: мечта оказаться у башни! Я знаю, каждый из них в душе мечтает стать ниовом, а те, кто уже был ниовом, мечтают вернуться к башне. И они сделают все, чтобы осуществить эту мечту. А зажравшиеся ниовы слишком уверены в своей непобедимости!
— В твоих словах есть толк, — подумав, сказал йорег. — Конечно, мы никода не вербовали тиднабов в таком количестве... И все же, если побродить по окраинам, собрать огромное ополчение да приставить к ним инструкторов-ниовов, которые научат их держать оружие в руках... Правда, на это уйдет уйма времени.
— Но время в этом городе — ничто! Ведь так? Все равно нам уже нечего терять!
— Хорошо. — Йорег решительно хлопнул меня по плечу. — Поможешь мне сместить Гзома — назначу тебя йорегом!

II

На подготовку армии ушло гораздо больше времени, чем мы рассчитывали. И все же нам удалось собрать приличный отряд, обучить его и более-менее вооружить. А потом мы отыграли тот же самый сценарий с захватом башни, какой неоднократно проворачивал Гзом. С той лишь разницей, что на этот раз атака не была спланированной заранее, а настоящей.
Мы подошли к башне одновременно с разных сторон. Зная схемы движения отрядов, йорег рассчитал время атаки таким образом, чтобы у башни было как можно меньше людей. Горстка ниовов спокойно дремала у костров, когда наш отряд с ревом ринулся в бой. Никто из них даже не успел схватить оружие. Пока у подножия башни шла жестокая резня, мы с йорегом устремились вверх по лестнице.
— Жди меня здесь, — бросил йорег и скользнул под арку, ведущую на крышу.
Я заметил, что за спиной он сжимает тот самый стеклянный нож, перемотанный красным куском ткани. Жизнь — кольцо!
На лестнице между тем раздались торопливые шаги. Я осторожно взглянул вниз: ниовы спешили на помощь к своему Гзому!
 «Ну, где же?» — волновался я, прислушиваясь к доносящимся с крыши звукам возни. Крики на лестнице стали совсем близки. Вот уже появился одни из противников.
— Стой, предатель! — вскричал он, заметив меня, и взмахнул дубинкой. За его спиной показались еще четверо.
«Все! Провал!» — мелькнула мысль.
В жалкой попытке отсрочить миг возмездия я устремился на крышу и в арке столкнулся с человеком в золоченом плаще. Гзом! Я замер. За моей спиной также растерянно остановились мои преследователи.
«Удалось или нет?» — с надеждой подумал я, вглядываясь в глаза Гзома, словно мог прочесть ответ на его скрытом сверкающим золоченым шлемом лице.
— Кто ты таков, что посмел ворваться в чертоги повелителя? — властно спросил он.
«Видимо, все-таки провал!»
— Я увидел, как заговорщики ворвались в башню, и поспешил на помощь к моему Гзому, — быстро сказал я, склонив голову. Мои преследователи аж опешили от такой наглости.
Гзом долго изучал меня холодным взглядом.
— Что ж, похвально, — наконец произнес он, положив мне руку на плечо.
Я с облегчением вздохнул: «Сработало! Йорегом мне не стать, так хоть у башни останусь...»
— Все в порядке, — сказал Гзом преследовавшим меня ниовам. — Заговорщики повержены.
Те успокоились и, убрав оружие, направились вниз. Гзом двинулся следом. Ему теперь традиционно надлежало выйти на балкон, чтобы успокоить своих людей. Когда он проходил мимо меня, я почувствовал, как что-то легло мне в руку. Опустив голову, я поразился: это оказался серебряный шлем.
— Держи, — шепнул мне Гзом. — Заслужил!

III

На Совете Гзома присутствовало шесть йорегов. Мы стояли вокруг большого треугольного стола — карты города. В верхнем его углу возвышалась башня, в двух нижних — Кристаллы. Остальное пространство занимали полоски нарисованных улиц и прямоугольники домов. «Так вот как на самом деле выглядит этот мир!» На карте также располагалось шесть фигурок. Две из них стояли около башни, остальные — в разных частях города. Я понял, что это отряды ниовов. Я также узнал район, в котором находилось мое собственное подразделение.
Все с нетерпением ждали, что скажет Гзом. Но больше других этого ждал я. Ведь я-то знал, кто на самом деле скрывается под золотой маской!
Гзом молчал.
«Ну, давай, — мысленно говорил я. — Покажи им! Измени этот мир!..»
— Какие будут предложения? — наконец спросил Гзом.
Я не поверил собственным ушам. Он ведь не собирается действовать по прежней схеме?..
— В этом районе большое скопление тиднабов, — доложил один из йорегов. — Позвольте мне со своим отрядом выбить их оттуда.
Гзом почесал подбородок и сказал:
— Действуй.
Затем Совет йорегов предложил столкнуть между собой два слишком многочисленных отряда. Командир одного из них должен был привести своих людей в назначенный переулок, мне же поручили устроить там засаду. Я узнал те места, ведь я несколько раз сам сражался там. Только теперь мне стало ясно, что все те битвы и правда развивались по одному сценарию. Я также вспомнил, какими разгромом это закончится для моего врага. Мне же выпало выйти из битвы победителем, хоть и с большими потерями. И все-таки победителем! А значит, я у нового Гзома на хорошем счету.
Пока шло собрание, во мне все больше росло негодование. «Гзом! Что он говорит? Как это понимать? Ведь еще совсем недавно, будучи йорегом, он отважно высказывался, что вся эта система гнила и ее нужно ломать на корню».
В конце Гзом добавил:
— Пришла пора наконец стереть с лица города всех врагов нашей башни! Так вперед, мои верные йореги!
«Он что — издевается? — размышлял я. — Выходит, все эти пламенные речи — ложь? И единственной его целью было занять место на вершине башни?»
Однако все осталось неизменным и на следующем собрании, и на всех остальных. Да, с тех пор как я стал йорегом, жизнь у меня не просто изменилась к лучшему. Я обитал в хорошо охраняемом красивом доме неподалеку от башни, спал в чистой постели и ел только хорошо приготовленную еду. И, что главное, я совершенно позабыл, что такое падение. Но мир-то вокруг остался прежним! Дораны пожирали друг друга, ниовы воевали между собой, йореги наслаждались жизнью у башни, а Гзом... Гзом оставался Гзомом! Более того, со временем Гзом позабыл, кому именно обязан своим возвышением, мой отряд перестал быть привилегированным.
В какой-то момент терпение у меня лопнуло. Задержавшись после собрания, я высказал в глаза Гзому все, что о нем думаю. Тот молча меня выслушал, а потом сказал:
— Но что я могу сделать? Это система, таков этот мир! Мы не в силах что-либо быстро изменить! Ведь нельзя же вот так, в один миг разрушить то, что создавалось эпохами!
— Ты говоришь, как последний ашуд! — не выдержав, крикнул я. И, прежде чем хлопнуть дверью, добавил: — Раз ты не можешь нарушить систему, это сделаю я! Впредь я отказываюсь выполнять твои приказы! Мой отряд остается у башни!
Возмездие за неповиновение последовало мгновенно. Когда мои ниовы сидели у костров у подножия башни, со всех сторон появились вооруженные люди. Нападение произошло столь внезапно, что мой отряд не успел даже схватить оружие...

Круг 5

I

Я знал, что все получится. Потому что получалось до этого у других множество раз. Но я знал также, что впредь получаться не будет. Потому что пришла пора разорвать этот замкнутый круг. Пришла пора разрушить систему!
Я вспомнил один разговор с ашудом — давно, еще в дни своего рождения.
— Ты говоришь, что мир замкнут. Но если кто-нибудь сделает что-нибудь не так? — спросил я тогда. — После этого рухнет вся твоя система! Кольцо ведь нарушится!..
— Не сделает, потому кольцо никогда не разорвется, — ответил Ашуд. — В любой ситуации никто не поступит иначе, чем поступали до него, и будут поступать так впредь. Потому что мыслят все одинаково! Вот поэтому-то из этого города и нет выхода!
Как же он был прав! Нельзя искать выход в замкнутом пространстве. Но если в нем пробить дыру...
Я прохаживался по комнате, а один-единственный ниов раскрыв рот вслушивался в мои пламенные речи.
— Ты спрашиваешь, почему я здесь? Да потому что я вижу, что наш город — яма, наполненная мясом! И это мясо бесконечно пожирает друг друга. И единственный, кому выгодно такое положение вещей, это... — Я поднял указательный палец вверх, и тут же мне показалось, что я уже когда-то слышал собственную речь. Кровь ударила в голову, я ни разу не испытывал настолько сильного дежавю за все мое существование в этом городе. Я взглянул на ниова, и мне вдруг показалось, что если я сорву с него маску, то увижу свое собственное лицо!
«Конечно! Ведь иначе и быть не может, — подумал я. — Ведь это — система! Здесь все предсказуемо, и, зная схемы этого мира, можно предсказывать будущее!»
Признаться, в тот момент я впервые был рад тому, что мир замкнут. Ведь тысячи раз отработанная схема являлась залогом и моего успешного восхождения на башню. «Сработало раньше, сработает и сейчас! — думал я. — Эх, знал бы подобные схемы сидящий передо мной ниов, он наверняка сам давно бы стал Гзомом. Но он-то этого не знает. Зато знаю я! Правит не тот, кто сильнее, а тот, кто знает устройство мира! Впрочем, я буду последним, кто воспользуется этой схемой. Потому что очень скоро этот мир станет другим!»
Я продолжал:
— Да, это Гзом! Он заставляет нас постоянно резать друг друга, объясняя, что иначе мы бы сошли с ума от скуки. А на самом же деле все это сделано лишь для того, чтобы мы поменьше думали о том, для чего нам вообще нужен Гзом!..
— Для того чтобы сместить Гзома, нужна армия! — сказал ниов.
Еще бы, ведь он не мог сказать иначе...
...Пока у подножия башни шла жестокая резня, мы с ниовом мчались вверх по лестнице.
— Жди меня здесь, — бросил я и ворвался на крышу, сжимая нож — кусок стекла, перемотанный красной тряпкой.
Гзом стоял на краю и смотрел вдаль. Я даже не дал ему возможности оглянуться — мой удар был точен, как никогда. Властелин мира рухнул к моим ногам.
«Ну вот я и на башне!» — триумфально подумал я.
Стянув с бывшего Гзома шлем и золоченую одежду, я поразился: теперь бывший повелитель лежал у моих ног в простой серой маске и грубой рубахе и выглядел не краше дорана.
«Что, давно не просыпался у Кристалла?!» — усмехнулся я про себя.
Однако Гзом застонал, шевельнулся.
«Ну надо же, какой живучий!»
В этот момент мой взгляд упал на шпиль. Ашуда там не оказалось! Выходит, Гзом его отпустил.
— Пожалел изгоя? — презрительно сказал я. И тут мне в голову пришла забавная идея: — Так стань же им сам!
Подняв поверженного Гзома, я прислонил его к шпилю, вложил его руки в оковы и захлопнул застежки. Затем взял со стены факел и поднес к его лицу. Маска тут же покрылась черной копотью.
Облачившись в золоченый плащ, я наконец сорвал с себя серебряный шлем и торжественно опустил на голову золотой.
Вернувшись на лестницу, я едва не столкнулся со своим союзником. Я знал, что того, как и меня когда-то, преследуют ниовы. И я знал, о чем тот думает. Я специально подольше выдержал паузу, глядя в его испуганные глаза. «Да-да, ведь он не уверен, что я — это я!»
Наконец я вложил в его руку серебряный шлем йорега.
— Держи, — шепнул я ему. — Заслужил!

II

— Смотрите, Гзом! — раздались снизу крики.
Я стоял на балконе, приветствуя свои войска. С такой высоты отдельные лица были неразличимы — под моими ногами в темноте суетилась серая людская масса: радостно вопящая, потрясающая оружием, приветствующая своего властелина.
«Радуются, — думал я, — и даже не догадываются, кто именно скрывается под золотой маской!»
И тут же иная мысль:
«Да, но ведь и я не знаю, кто именно стоит передо мной! Совсем недавно у подножия башни закончился бой. Но где гарантия, что среди победителей не скрываются недавние враги? Кто-то мог прикинуться раненым и примкнуть к одержавшим верх. Ведь выглядят все одинаково! Впрочем, какая теперь разница? Что побежденные, что победители — все одно! Все они теперь — ниовы, мои подданные!»
— Приветствую вас, воины мои! — Мой голос гремел, размноженный коридорами улиц. — Я рад, что наконец-то нашлись герои и освободили эту обитель от гнета нечестивых тиднабов!..
Покинув свои войска, я торжественно прошествовал в комнату Совета. Йореги уже окружили треугольную карту города и терпеливо ждали, что же сегодня скажет им их предводитель.
«Они даже представить себе не могут, что именно я им скажу!» — подумал я, с трудом сдерживая улыбку под золотым шлемом.
Я подошел к столу, окинул командиров отрядов долгим взглядом и заметил, что один из них смотрит на меня как-то особенно, с какой-то трепетной надеждой. Да, это он! Тот, кто знает! Также смотрел и я когда-то на Гзома, который меня предал. Кольцо замкнулось. Да, это всего лишь одно из звеньев той самой цепи, которую мне суждено сегодня разорвать!
Я открыл было рот, чтобы начать свою речь, призванную повергнуть в прах все, на чем ныне строится этот мир... И вдруг понял, что не знаю, о чем говорить! Что я им скажу? Да и вообще, каким образом я планирую разорвать эту цепь? Ведь все это время я думал лишь о том, как взойти на башню, и ни разу не задумался, что стану делать дальше. Я просто знал, что систему нужно менять. Но как именно — вот вопрос!
«Нужен какой-то план, какая-то свежая мысль, — в панике соображал я. — Не могу же я вот так прямо сказать в лицо йорегам, что отныне у всех нас начинается иная жизнь. Да они ж меня на куски разорвут! Им же нужен только повод столкнуть Гзома с башни и занять его место! Каждый из них не упустит шанс заполучить золоченый шлем. Ведь кто в шлеме — тот и Гзом!»
Йореги между тем начали нервничать. Я не мог больше молчать!
«Мне нужно время, — наконец решил я. — Время подумать. Я должен быть осторожным и постепенно аккуратно воплощу свои идеи в жизнь. И тогда они даже сообразить не успеют, как мир изменится, как цепь событий порвется».
А пока что я вспомнил, что обычно говорил на Совете Гзом, и произнес:
— Какие будут предложения?
Раздавая обычные приказания, я постоянно ощущал на себе полный недоумения взгляд. Конечно же, я знал, кто так смотрит и почему. Ведь я и сам так когда-то смотрел! Когда же Совет закончился, я заметил задержавшегося в дверях йорега.
— Ты что-то хотел? — стараясь придать своему голосу как можно больше властности, спросил я.
— Как это понимать? — спросил тот.
— Понимать что? — Мой вопрос был нелеп. Ведь я прекрасно знал, о чем он.
— Не от тебя ли я слышал пламенные речи, что систему нужно менять? — зло сказал йорег моими собственными словами. Словами прежнего меня!
— Но что я могу сделать? — вскричал я. — Это система, таков этот мир! Мы не в силах что-либо быстро изменить! Ведь нельзя же вот так, в один миг разрушить то, что создавалось эпохами!
Я выпалил это на одном дыхании и тут же понял, что именно сказал. Ведь то же самое мне ответил Гзом, прежде чем я, будучи йорегом...
— Ты говоришь, как последний ашуд! — резко ответил тот. — Раз ты не можешь нарушить систему, это сделаю я! Впредь я отказываюсь выполнять твои приказы. Мой отряд остается у башни!
Когда за йорегом захлопнулась дверь, я обреченно опустился на стул. Предо мной простиралась треугольная карта с разбросанными по ней фигурками. «Отряды ниовов! Неужели я сам лично отправил их воевать друг с другом? — пульсировало в голове. — Я, призванный разорвать этот круг, только что самовольно в очередной раз замкнул его. Проклятие!»
Я в ярости ударил по карте, и фигурки отрядов покатились по нарисованным улицам мертвого города.
«Мир замкнут!» — мелькнуло в голове. Фраза, которую так любят повторять ашуды.
«Мы называли их безумцами, — с горечью подумал я. — На самом же деле безумцы все мы! Ведь именно нашими делами замыкается круг!»
Я сам не свой бродил по залу Совета.
«Неужели я продолжаю оставаться лишь марионеткой системы?» — размышлял я.
Впервые в мертвом городе я ощутил давление времени. Ведь, раз система работает, значит, скоро круг в очередной раз замкнется, и тогда...
«Нет! Нужно как можно быстрее каким-то образом разорвать цепь событий! А чтобы разорвать ее, необходимо сделать что-то такое, что противоречит устройству этого мира. Но что?»
И тут у меня возникла весьма странная идея: «Ашуд! Вот звено! Он всегда прикован к шпилю. Вот почему предыдущий Гзом освободил его! Он понял, как разорвать цепь, а я по своей глупости снова заделал эту брешь, вернув ашуда на место».
Только теперь я с удивлением понял, что мой предшественник вовсе не предал свои идеалы. Он так же, как и я, все-таки пытался изменить этот мир. Просто он не мог сделать это мгновенно. И, быть может, не свергни я его, у него получилось бы! Он тоже надеялся, что как только жители города увидят, что ашуд исчез с башни и над городом больше не парит его обезумевший от боли взгляд, даже самый последний доран поймет: мир изменился!
Я взбежал на крышу и замер. На краю башни стоял человек. Заметив меня, тот оцепенел от ужаса.
— Этот мир замкнут! — грозно сказал я, подтвердив его мысли, и приказал: — Давай! Вперед!
Человек на мгновение заколебался, а потом, решившись, шагнул вниз, чтобы вскоре проснуться у Кристалла и убедиться, что смерти нет.
«Достали эти недавно рожденные, — зло подумал я. — Лезут и лезут на башню, чтобы убедиться, что город замкнут, вместо того чтобы разомкнуть его!»
Я быстро поднялся к шпилю и расстегнул сковывающие запястья ашуда оковы. Его обмякшее тело рухнуло в мои объятия.
— Замкнут, замкнут!.. — шептал тот, едва шевеля губами.
Я поднес его к краю.
— Ты свободен, ашуд!
И отпустил.
И в этот момент я все понял.
«Стоп! Нет! Этого не может быть!..»
Но поздно. Кусок стекла, перемотанный красной тряпкой, предательски вонзился мне в спину...
...С высоты башни мне казалось, что я парю над городом. Точнее, над тем маленьким клочком, на котором я когда-то существовал.
Этот город мертв. Несмотря на то, что там, внизу, суетится серый народ, я знаю, что он мертв. Вопрос лишь в том, знают ли они об этом! Они думают, что живы, лишь потому что существуют. Глупцы! Они лишь тени этого замкнутого мира. Замкнутого только потому, что эти жалкие существа бесконечным потоком мчатся по кругу, наступая друг другу на пятки. Именно благодаря им все вокруг происходит так, а не иначе!
С высоты башни я видел Кристалл. Я видел, как вошел в него уставший от бега не понятый никем ашуд и как через мгновение выпал из него же новичок, полный сил и надежд. Я видел, как тот долго блуждал вокруг Кристалла, а потом все-таки решился и побрел в пока еще неизведанный им мир — мертвый город. Я не видел, но знал, что, а точнее, кто ждет его в одном из домов: обезумевшее от голода существо — он сам немногим позже.
С высоты башни я видел доранов, выползающих из нор и пирующих на останках своих собратьев.
С высоты я видел, как идет к башне раздетый ниов, чтобы влиться в общество, думая, что приобщается к сильным мира сего. Я видел бесконечные бои в разных частях города, а после них снова толпы голых ниовов, возвращающихся к башне.
Наконец, с высоты башни я видел толпу тиднабов, ведомых восставшим йорегом...
С высоты башни я видел себя!
И вот на крышу вышел человек. Он подошел к краю, испуганно озираясь. Сразу видно — он недавно родился, еще не знает, чем живет этот мир. Конечно же, я сразу понял, кто это. Ведь это же я! Человек взял в руки факел, подошел к краю и взмахнул им. Все отражения башен, что виднелись вдали, ответили ему таким же оранжевым отблеском.
— Нет! — простонал человек и опустился на колени.
— Мир замкнут! — с усмешкой произнес я.
Человек испуганно оглянулся, встретился со мной взглядом.
— Замкнут! — закричал я. — Мир замкнут!
Меня начал разбирать истерический смех. Я уже не мог остановиться.
— Замкнут! — кричал я. — За-а-мкну-ут!..
Вдруг мой крик прервал властный голос:
— Этот мир замкнут!
А потом:
— Давай! Вперед!
И я увидел, как шагнул с башни человек. Как шагнул с башни я!
«Замкнут!» — сорвав голос, уже стонал я, когда Гзом расстегнул сдерживающие меня у башни оковы. Он на руках поднес меня к краю и отпустил. Последнее, что я услышал: «Ты свободен, ашуд!»

Круг 6

I

Я бежал. Куда? Зачем?
Я бежал, потому что должен бежать. Потому что так устроен мир. Потому что бежали до меня и будут бежать впредь. Я бежал гонимый страхом. Нет, не страхом того, что со мной сделают преследователи, когда догонят. А они догонят, потому что всегда догоняли, — так устроен мир! Страх этот бушевал во мне, оттого что каждый из преследователей — я сам. Я бежал от себя! Я слышал хохот позади и топот десятка ног. Им весело, они развлекаются, думая, что загоняют в угол сумасшедшего. Они не знают пока, что на самом деле загоняют в ловушку самих себя!
Все. Стоп. Я там, где должен быть. Я — ваш!
Я терпеливо выдержал все удары судьбы и остался лежать на мокром асфальте. Я знал, что мои преследователи, довольные погоней, уйдут. Я сам не раз участвовал в подобных играх. И я знал также, кто теперь подойдет ко мне, чтобы протянуть руку помощи. И когда еще молодые сильные пальцы прикоснулись к моему истощенному телу, я взглянул на только что рожденного в мертвом городе человека и прошептал:
— Мир замкнут!
Да, пора тебе узнать суть этого мира! Конечно, ты скоро пойдешь по кругу и все поймешь сам. Но я все равно стану тебе объяснять. Я все равно буду заставлять тебя искать выход. Для чего? Ведь рано или поздно ты проголодаешься, рано или поздно насытишься плотью себе подобного, рано или поздно станешь карабкаться на башню и, когда заберешься, окажешься на самой ее вершине, чтобы потом упасть и бежать, бежать... Но я все равно буду направлять тебя. Потому что, пока я это делаю, во мне самом не угасает надежда. Надежда на то, что мир можно изменить, что хоть кто-нибудь сможет прожить эту жизнь иначе. И все же я знаю, что сейчас ты, как и многие до тебя, спросишь меня:
— Кто ты?
И я обязательно отвечу:
— Я — ашуд!

Круг замкнулся

Кристалл мерцает тусклым голубоватым светом. Я стою перед этой воткнутой в небо призрачной громадой и знаю, что это и есть последнее звено цепи.
Почему меня никто не слышит? Неужели никто не хочет ничего менять?
А может, именно потому меня и не слышат, что я сам часть этой системы? Я — часть кольца, называемого «существование». И все, что мне остается, — замкнуть его, войти в Кристалл и породить новое существо, которое будет, по сути, — мной. Породить новое существо, чтобы оно, как и я когда-то, бродило по мертвому городу в поисках выхода, а в итоге снова вернулось сюда: опустошенное, неуслышанное и с осознанием того, что выхода действительно нет.
Я смотрю на мерцающий Кристалл. Он мне дал жизнь, он же ее и заберет. И я войду в него без страха!..

...Это был город. Мертвый город. Я помню, как впервые... или не впервые?.. очутился здесь. Я проснулся. А может быть, родился?..