Вот удивительно, Сергей... и руки изранены, и руководитель - .....,
а чувствуется, что все СОЗИДАЛИ. Или я в чём-то не прав?
Затосковавший по другу.
Геннадий Рудягин 31.08.2007 09:52 •
Брату Серёжке в День его рождения.
Ты помнишь Серёжка, как мы с тобой дрались
Безбашенно, как карачарские парни,
Под крики и свист, победить мы старались,
Среди раскладушек, в Архызской пекарни.
Как радостно было лупить без оглядки,
Не чуть не жалея, при этом, друг друга,
Доверив всю силу удара перчатке,
И встречный удар получить по заслугам.
Ты помнишь поросшие елями горы,
Медвежие тропы, скалистые склоны,
В долине девятого века соборы,
И грецких орехов обширные кроны.
Как ты засмотревшись на эти красоты,
Цепляясь за корни, катился в стремнину,
И чудом свалился, икая до рвоты,
На ветки самшита, как в чью-то перину.
Ты помнишь, как всем стройотрядом орали.
Когда Джону Брауну песню сложили!
Как лихо сгущёнку из банок глотали,
И, крякая, водку стаканами пили.
Как чистили улицы древних аланов,
Ища черепки и осколки от склянок.
Как клал циклопической кладкой Шарганов,
А Чибисов резал лопатай медянок.
Как известь проела нам руки до крови.
Как звезды на нас очумело глядели,
Когда доедали, дорвавшись на воле,
Большую кострюлю ухи из форели.
Как радостно было под солнцем Архыза!
В руках мастерок, в животе вечный голод.
Мы свод опираем на камни карниза,
Храм древний, а каждый из нас очень молод.
Работали дружно, растворы месили.
Девчёнок не видели целое лето.
Махорку из трубок пиратских курили,
Мы помним, Серёжка, с тобой, и про это.
Прохладу несли зеленчугские воды,
С седых ледников Тиберды и Домбая.
Мы были свободны, мы знали свободу!
Мы верные дети Архызкого края!
Пётр Шарганов.
Все эти события произошли летом 1968 или 1969 года, точно не помню...
Содержание:
Глава 1.
Дорога. Голод. Док. Шутка командира
Глава 2.
Свод.Форель.Фронтон.Лестница.
Глава 3.
Вредная привычка.
Глва 4.
Известь. Гадюка. Gloria, halleluiah.
Глава 5.
В тесноте да не в обиде.
Глава 6.
Казбек.
Глава 7.
Яичница с помидорами.
*******
*
Глава 1.
Дорога. Голод. Док. Шутка командира
Из Черкесска нас везли автобусом. Гор не было особенно видно. Привезли нас глубокой ночью. Разместились кое-как. Утром выйдя на свежий воздух охренели от фантастического горного пейзажа, такого мы не видели никогда!
Что толку описывать, словами не передать, и даже фотки и фильмы не дадут того чувства,
когда видишь горы живьём. Кто бывал в горах поймёт меня, а кто не бывал, тем советую, хоть раз в жизни прикоснуться глазами и душой к исполинской, фантастической, потрясающей красоте гор.
Буду по честному прозаичным и всё таки скажу:- Долго находиться в горах в одном и том же месте становится скучно, ведь горный пейзаж не меняется; пройди ты по долине, хоть пять километров, все окружающие горы останутся на месте и даже ракурс свой не изменят; они как тучи, только застывшие на небе навечно
Это был мой первый в жизни стройотряд. Труда я не боялся, мосводопровод закалил меня, как надо. С первого курса в это лето никто не решился пожертвовать каникулами. А я рассудил: -На халяву побываю на Кавказе, да ещё и заработаю. Увидел объявление в холле архитектурного, Аланская цивилизация, реставрация из руин храмов тысячелетней древности. Это было ещё зимой. Пол года мы проходили по вечерам обучение в Росспецреставрации. А потом весна, экзамены позади, вокзал, весёлая дорога. Мы с гордостью выходили на станциях в своих фирменных зелёных формах, на рукавах красовались собственноручно изготовленные лейблы с названием отряда «Архыз». На станции Кропоткин, нас догнал Ленинградский поезд весь наполненный стройотрядовцами, тоже в зелёных формах, но с другими знаками на рукавах, у них ещё куртки и на спине были разрисованы. ( ну мы это тоже потом наверстали, так куртки свои разрисовали, вслед нам смотревшие, долго рот не могли закрыть.) Питерские песню пели классную, под гитару хором прямо на перроне, типа, знай наших. « Трудно было человеку десять тысяч лет назад, он пешком ходил в аптеку, на работу в зоосад ….и т. д.» Узнаёте песню?! Впервые вот так её тогда услышал, пока ещё никого не встретил, кто бы лучше тех неизвестных ребят эту песню сделал, не обижайтесь на меня известные и раскрученные ансамбли.
После того, как шок от увиденного пейзажа стал проходить, стали думать, что неплохо бы и позавтракать, но когда выяснилось, что столовая закрыта, а магазинов вблизи этих развалин и не было никогда, мы внезапно почувствовали страшный голод.
Больше всех разволновался наш Док (доктор). Он тоже был в стройотряде впервые, после второго кажется курса, и впервые под его опёкой находились двадцать пять живых мужиков и одна девушка Таня, тоже очень живая. К (,наверное,) сожалению Дока мы были абсолютно здоровы, а ему наверняка так хотелось найти применение своему таланту и умениям. Док был поначалу одинок в этом отряде, как и я. У студентов медиков есть такая беда, их посылают в стройотряды по одному, зачем держать медбригаду в небольшой куче здоровых мужиков. Но Док ещё в дороге сдружился с нами и был в доску своим, правда имени его я не запомнил, потому, что по имени мы его и не звали, мы его так прямо и называли- Док.
Узнав, что есть нечего, а не вовремя принятая пища- прямая угроза нашему здоровью, Док понял, что пришло его время… Где он разыскал несколько больших банок томатной пасты, мы так никогда и не узнали. Мы размешали пасту в воде из горной реки Зеленчук, вскипятили на костре и остудив в той же бурной реке, мгновенно выпили невероятно вкусный томатный сок. Кроме этого томатного сока нам ничего больше не подавали, но завтрак мы признали шикарным, по крайне мере мне, как видите, он запомнился на всю жизнь.
Жили мы в большой, старой, одноэтажной сакле. Все мужики в одной большой комнате, командир и комиссар в отдельной, а Татьяна в комнатушке сразу за командирской
Перед сном мы играли в одну довольно грубую, но снимающую напряжение рабочего дня игру: Кто-то из ребят по жребию произносил почти шёпотом любое пришедшее на ум слово, сосед должен был произнести это слово чуть громче и т. д., пока громче уже невозможно. Проигравшему доставалось ботинком по голому заднему месту от каждого по разу. Петька Шарганов пустил по кругу, да простите меня уважаемые читатели, слово жопа. Когда очередь дошла до меня, все с плотоядной улыбкой уставили на меня свои рожи, Тимофея Громова, только что издавшего нечеловеческий вопль, наверняка потрясший, сквозь каменные стены долину Аланов, и наверняка потревоживший духи их предков, вряд ли можно было перекричать. Но они не слышали ещё настоящего голоса Серёги Чибисова, думают я только песенки задушевные петь могу под гитару. Я набрал в лёгкие воздуху, сколько смог и ещё немного,… и в этот момент в комнату вошла Татьяна:
-Вы меня звали ребята?-
После паузы, похожей на ту, которую делает батальон на параде перед тем, как крикнуть «Ура», мы грохнули, из глаз текли слёзы, некоторые сели на кровати и схватились за животы, опасаясь, что они лопнут от смеха.
Мы сразу поняли, что Татьяне не был слышан наш крик через комнату командира, это командир Гришенчук решил подшутить над нами и сказал Татьяне:
- Иди, там тебя ребята зовут, меню на завтра, что ли хотят уточнить.-
Но Татьяна, так и не узнала, отчего мы чуть не умерли со смеху увидев её.
**
Глава 2.
Свод.Форель.Фронтон.Лестница.
Работа у нас была тяжёлая. Фактически мы как на машине времени перенеслись в Аланское царство и работали так же как древние аланские строители. Даже известь сами гасили. Храм был сильно разрушен. За тысячу лет сколько землетрясений прошло, чудо, что хоть что –то от храма осталось. Прямо под местом, где был купол, разбирая руины, мы нашли отлично сохранившийся великолепный бронзовый крест.
Мы сами делали кружала, по которым выкладывали своды. Две бригады по 8 человек каждая шли навстречу друг-другу, одна Серёги Терехова, другая Толика Шошина и как на Эльбе на вершине арочного свода (, что над порталом,) встретились. Ох мы это дело и отметили! Сторож по отчеству и одноимённой кличке Ильич, наловил форели и сварил ведро ухи. Но саму форель, только мы с Петькой Шаргановым попробовали, она на самом дне ведра лежала. Когда все напились и валялись где попало, Петька мне и говорит пойдём Серый ушицы ещё поедим. (Петька здоровый был и толстый, всегда есть хотел). Я то есть не хотел уже, но за компанию пошёл. Мы ведро всё доели, и забыли, что там на дне форель была, съели её,как простую краснопёрку.
А утром Ильич спрашивает:
-Ну как форель?-
Все на него глаза вытаращили, уха была, а форели никакой не видели. Я честный пацан во всём признался, чтоб честь Ильича не очеренить.
-Кто хотел,- говорю,
- тот поел, со дна поддевать надо было, не лениться, и водки поменьше жрать!-
Приезжал к нам архитектор реставратор из Москвы, как барин. Встанет перед фронтоном руки скрестит на груди, как Наполеон, и долго так стоит, думает вроде. Потом вздохнёт и произносит:
-Что-то итальянщиной попахивает, давайте в нижний ряд камни побольше положим,-
Ему хорошо говорить, а у нас от известкового раствора все руки в бинтах окровавленных, вот уж где док оттянулся. Ну хрен с ним переложить, так переложить, мы не гордые, реставрацию всё же делаем, не хухры-мухры. А он зараза через месяц приехал:
-Ой!-
говорит,
-Раньше лучше было-
И опять нам всё перекладывать.
Камни вдоль ручья искали, ох и красивое ущелье было, даже описать трудно, какое красивое было, жаль времени на любование мало было, камни обтёсывли, по заранее сделанному эскизу, на каждый камень, если камень не лопнет, шли за пацанами, человек восемь надо было, что бы камень перетащить, а они заразы лопались часто.
Потом мы грех на душу взяли из руин города камни стали носить, камни уже обтесанные там были, аланами, ещё тысячу лет назад, и руины прямо рядом с храмом были.
Нас даже на раскопки, как –то подрядили.
Мне с Петькой Шаргановым досталось лестницу, что к храму вела раскопать. Роем- роем, а лестницы и близко не видно. Археолог, худой такой, чуть постарше нас был, то и дело, очки на носу поправляя, всё говорил:
-Ищите, ищите ребята, должна быть!-
Измучились мы с Петькой порядочно. Я Петьке и говорю,
-Что мы ему, служебно-розыскные собаки, что ли, давай эту лестницу долбанную запроектируем и выложим, её годы землетрясений так перекорёжило, не угадаешь! Архитекторы мы или нет, и чем мы хуже тех аланов?-
Сложили мы ту лестницу, какие камни на месте оставили, какие, чуть повернули, какие подложили….
Подходит археолог, а мы ему:
-Кажись нашли-
Лицо его расплылось в радостной улыбке,
-Ну я же говорил! Моя правда! Была тут лестница!
***
Глава 3.
Вредная привычка.
Однажды, мы решили бросить курить, всем стройотрядом, пожали друг другу руки и бросили, у Серёги Терехова оставались ещё сигареты, Толик Шошин об этом знал, и предложил,
-давай сначала Серёгины сигареты докурим, а потом уж бросим. У Сереги оставалась, почти полная пачка болгарских сигарет без фильтра «Солнышко». Как раз каждому по сигарете почти досталась, мы с Новопавловским одну на двоих скурили.
Сигареты кончились, в радиусе 50 км торговых точек не было, транспортного сообщения тоже, так мы всем отрядом бросили курить. Мы очень гордились нашей коллективной силе воли, пока не вернулся из командировки командир отряда Мишка Гришенчук.
Смотрите, что я Вам привёз, сказал маленький такой Гришенчук, улыбаясь в свои большие, чёрные, густые усы, держа в руках большой, коричневый чемодан.
Он поставил чемодан на большой камень, стоящий у входа в портал, и движением фокусника открыл его. Чемодан до верху был наполнен моршанской «Примой».
Мишка не понял почему мы не бросаемся к чемодану, по его расчёту у нас давно уже должны были кончится сигареты, Мишка-то не знал, что мы бросили курить…
Первым подошёл к чемодану Терехов Серёга, потом Игорь Новопавловский, потом потянулись остальные, никогда в жизни я потом не испытывал, такого кайфа от дымка сигареты… Не закурил только Петька Шарганов, он бросил курить действительно на всю жизнь.
****
Глва 4.
Известь. Гадюка. Gloria, halleluiah.
Работали мы точь-в-точь, как древние Аланы, и также как они тесали камни, и раствор известковый готовили, даже известь сами гасили. Страшно опасная яма была, без ограждения, ограждение только, через месяц сделали, когда Прядихин Володя, едва по пьяни туда не свалился, растворился бы в извести, как сахар рафинад, Ковалёв Серёга его едва успел схватить за ноги, слава Богу, рядом оказался! Мы бросили все дела и тут же сделали ограждение, и сделали себе заметку на всю жизнь, - важные дела не откладывать.
Работали мы обнажёнными, в плавках. Поначалу обгорели, облезли, а потом красиво покрылись коричневым загаром, работа подтянула нас и стали мы красавцы, хоть куда!
Жаль только кроме Танюхи, больше никто из девушек не смог полюбоваться нашими загорелыми телами, так как женщин в обозримом пространстве мы не видели, как и они нас.
Аланы наверное цивилизованнее нас жили, знали, где какая опасность в этих местах подстерегает. А мы до всего доходили методом проб и ошибок.
Однажды, собирая каменюки для кладки, присели мы на одну такую каменюку, перекурить перед тем, как тащить её к храму. Дуван говорит,
-Эх! Пивка бы сейчас! И вспомнили мы Москву, пивной ларёк на «Пол горы», так мы его называли он, кажется, на Звонарском, переулке стоял, или на Сандуновский, (забыл уже), пивко по 22 коп. кружка….
Перекурили, встали вокруг камня, подняли… и вдруг!!! Нас охватил леденящий душу ужас, под камнем свернувшись клубочком, наверное, отдыхала, также как и мы гадюка. Мы оцепенели, но к нашей гордости, никто из нас не бросил камень, это возможно было сделать, только разом, по команде. Гадюка видимо всё поняла, усмехнулась, как нам показалось и элегантно потягиваясь, как бы позируя своим красивым телом, всем своим видом, говоря:
-Мужики, я же такая красавица, и Вами давно уже незаметно любуюсь, чего Вы меня боитесь, так уж я и бросилась на вас!
Медленно и спокойно распрямившись, она ушла в незаметную глазу расщелину.
Потом мы часто видели змей, и не только гадюк. Но с той поры, мы не снимали кирзовые сапоги, которые раньше предпочитали более лёгким кедам.
Мы слегка отворачивали голенища, как мушкетёры, и наш вид после этого стал ещё более мужественным, и теперь, работая, мы стали ощущать на себе восторженные взгляды красавиц гадюк.
А однажды Прядихин ни с того ни с сего предложил строем вернуться на базу, чеканя шаг сапогами.
Танюха сказала, что это было зрелище ого-го! Весь немногочисленный штат базы был в шоке.
Парад древнего войска, да и только!
Строго чеканя шаг тяжелыми сапогами, поблескивая загорелыми телами в усталых лучах заходящего солнца, мы хором пели. И наши грубые мужские голоса, наша победная песнь, тысячекратно умноженная горным эхом, расплескалась по всем уголкам сказочной долины:
-Мы идём на Ричмонд тёмно-серою стеной
Звёздные полоски мы несём перед собой.
Тело Джона Брауна лежит в земле сырой,
Но в сердцах он как живой.
Gloria, Gloria, halleluiah,
Gloria, Gloria, halleluiah,
Gloria, Gloria, halleluiah,
Но в сердцах он, как живой.
*****
Глава 5.
В тесноте да не в обиде.
Однажды нам выдали зарплату по тридцать рублей на человека. В нашей долине Аланов тратить эти деньги было совершенно негде, и мы решили в конце рабочей недели отправиться в ближайший к нам населённый пункт, чтобы сходить в кино.
Нас таких неленивых набралось девять человек вместе с Татьяной. До первого висячего пешеходного моста было 7 км. Переправа по висячему мосту- это мероприятие не для слабонервных. Особенно дрожат коленки на самой серединке, когда мост непредсказуемо раскачивается, а внизу бешено бурлит вода горной реки. Но нужно, огромным усилием воли преодолевая страх, перебирать руками по тросу, а ногами по настилу и во что бы то ни стало двигаться, иначе так и будешь жить, скованный страхом на середине этого, уходящего из- под ног мостика. Когда мы вышли на дорогу, уже смеркалось.
Проезжавший мимо верхом на коне черкес, сказал нам, что автобусы тут не ходят, надо ловить попутку . Несколько редких грузовиков, даже не остановились, они уже были с попутчиками. Остановился грузовой трёхколёсный мотороллер , с крохотной грузовой кабинкой. Решили посадить в неё Татьяну и её фаворита Славу Новикова (пусть хоть двое из нас посмотрят кино). Но в кабинке ещё оставалось место.
- А можно ещё кто- ни будь влезет,-
спросил водителя Прядихин Володя.
-Да хоть все залезайте, если влезете-
И тут нами овладел азарт максимально заполнить пространство кабинки. Мы стали размещаться на корточках друг на против друга, вставляя коленки между коленками визави, по типу, расчёска в расчёску. И надо же, влезли все, кроме толстого Петьки Шарганова. Опечаленный, он завистливо посмотрел на нас, и опустив голову, грустно стал растворяться в темноте по направлению к висячему мосту.
-Петька, стой! Тут есть место!-
Вдруг крикнула вслед ему Татьяна.
-Где?-
удивились мы.
- Он поместится, если сумеет втиснуться к нам на колени в единственно остававшееся свободным пространство, между нашими головами и коленями-
Что-то типа этого сказала Татьяна.
С помощью водителя Петька втиснулся. Водитель закрыл дверцы на ключ и мы поехали.
Кромешная тьма, духотища, жуткая тряска по раздолбанной дороге. Но мы ещё шутили:
Отвезёт нас в далёкий какой ни будь аул, и зарэжэт. Или мотороллер занесёт на повороте, и свалимся мы с кручи в бурлящий поток на скалы в готовом уже братском гробу.
Но водитель доставил нас прямо к дому культуры. Кино правда закончилось, но танцы были в разгаре. Когда из крохотной кабинки вылез пятым Толик Шошин, толпа наблюдавшая за нашим прибытием раскрыла рты,(казалось невероятным, как туда влезли пять человек!) но когда, последней девятой вылезла Татьяна, сделала реверанс, картинно развела руками и сказала:
- Оп-па!-
Толпа закрыла рты, и разом сглотнула…
Какой-то джигит стоявший рядом, с, ну очень кавказским, акцентом сказал:
- Алико, смотри, цирк приехал!-
******
Глава 6.
Казбек.
Димка Рогозин был очень умным. В свободные минутки перекуров от тяжелейшего труда каменотёсов и каменщиков он находил в себе силы, лазить по храму и замерять в нём что-то, Помогал ему в этих обмерах в основном я. Помогал потому, что по жизни безотказный, да плюс единственный, кто был в этом отряде после первого курса, типа молодой. Димка же был единственный в этом отряде, кто был после третьего курса. Основной отряд состоял из второкурсников. С Димкой мы подружились. Ему нравилось, что я его всегда внимательно слушал, а знал он действительно много, и мне честно говоря интересно было слушать об истории таинственной аланской цивилизации, о которой Димка много читал, и поехал потому, в этот отряд, что был счастлив прикоснуться к подлинным следам этого древнего народа. Обмерял он храм, чтобы найти в его пропорциях золотое сечение. Эта пропорция, которую применяли ещё древние греки, увлекался ею и Леонардо да Винчи. Сам её принцип удивительно прост: Целое делиться на две части так, чтобы большая доля относилась к меньшей, как всё целое к большей доле, примерно пять к трём получается (похоже на заповедь ветхого завета, типа относись к человеку меньшему так, как бы ты хотел, чтобы к тебе больший относился:). Я вспоминаю, как в последствии Брунов Николай Иванович, читавший нам потрясающие лекции по истории архитектуры, на которых мы гады спали, потому, что они были первыми и читались в темноте с показом слайдов, говорил нам о золотом сечении две лекции по два часа, и в основном он говорил о цифрах, о том, как эти цифры превращались умом человека в фантастику настоящей архитектуры, говорил он о том, что существует ещё много других пропорциональных принципов, и что мы должны овладеть искусством сочетания разных пропорциональных принципов, как художник искусством гармоничного сочетания различных красок…
Однажды, в один из выходных, Димка предложил мне подняться на гору, у подножия которой располагался аланский город,
- наверняка на вершине должно быть, что-то интересное-
Рано утром, прихватив с собой по куску хлеба, и по фляжке с водой, мы приступили к восхождению. Гора была не такой уж известной и большой, но всё равно, гора!
- Умный в гору не пойдёт!-
шутили мы, поднимаясь по её склону, покрытому ярко зелёным лесом. Мы потом осознали, как сильно рисковали, без подготовки, и без снаряжения, никого не предупредив, ринувшись на склон. Молодость не понимает опасности, и, как это не парадоксально, не ценит жизнь, и именно тогда, когда она вся впереди. Увы, понять, что уйти из жизни не изведав всех её чудес, обидно и нелепо, можно, только прожив эту жизнь.
Гора была густо покрыта лесом, и была довольно крутой, однажды мы едва не свалились с небольшого обрыва, который незаметно оказался прямо у наших ног, мы стали осторожней, но это не избавило нас от опасного сюрприза на самой вершине. Вершина оказалась плоской, как будто и горы никакой нет, здесь мы нашли развалины часовни, сквозь которые густо росли деревья. С высоты открылся сказочный вид на нашу долину. Мы представили себе монаха, который жил в этой часовне, молился богу за свой аланский народ, и не сводил взгляда с севера, пристально всматриваясь, не виднеются ли там полчища врагов, как он ударял в колокол, когда видел в дали пыль поднимаемую тысячами конских копыт, и как он жалел, что не имеет права спуститься вниз, взять оружие и встать в строй со своими братьями аланами….Он должен был молиться и просить у бога победы для своего народа. Изучая площадку вокруг часовни, мы совсем забыли, что находимся на вершине горы. Когда мы залезли в заросли, какого-то кустарника, сердце моё обомлело от ужаса… Вдруг , кустарник внезапно кончился, и моя нога повисла над пропастью у которой, буквально не было дна. Пропасть была видимо с отрицательным уклоном и дно, где-то там в километре внизу возможно и было…
-Димка, стой! Пропасть!-
заорал я, что есть мочи, и вовремя, близорукий очкарик Димка двигавшийся в пяти метрах от меня параллельным курсом, её точно бы не заметил. Любопытство, всё же взяло верх, и мы нашли прогал, через который увидели нечто, что мне запомнилось на всю жизнь.
Площадка была такой ровной, с такой простой среднерусской полянкой, с обыкновенными простыми деревьями, тёмнозелёными от окутавшей их тени, а сквозь темные простые стволы и такие же тёмные простые узоры ветвей, проступала панорама фантастических, ослепительно снежных гор, вид на которые, как раз и закрывала эта гора, на которую мы взобрались. Наверное, в эти снежные горы и ушли аланы по своим, только им ведомым тропам, оставив свою уютную долину полчищам татаромонгол.
Одна из гор выделялась особо, и красиво изгибающимся силуэтом, и величиной.
Долгими зимними вечерами в общаге у Калужской заставы в Москве, анализируя карту тех мест, мы предположили, что это была гора Казбек.
*******
Глава 7.
Яичница с помидорами.
Дни летели один за одним, по выходным нам стали устраивать экскурсии. Возили на строющуюся неподалёку Архызскую обсерваторию. Грандиозное сооружение возводилось на плато, на довольно большой высоте, где уже не росло ни кустика и разреженный воздух не должен был искажать долетавшие до земли остатки света далёких галактик. В один из выходных побывали мы на турбазе Архыз, послушали рассказы альпинистов об их, полном опасностей спорте, сами сходили на какой-то перевал, где прикоснулись к краю какого-то колоссального ледника, пофотографировались в плавках на снегу, а я даже снялся и без плавок.. Много было интересного за два с половиной месяца прожитых в этом интереснейшем месте…Но всему подходит конец…
И вот наступил день, в который мы уходили из этой долины древних аланов. Душа уже рвалась у каждого из нас, хоть на несколько оставшихся от каникул дней побывать дома, увидеть своих пап и мам. Но чувство, какой-то щемящей тоски не покидало нас последние несколько дней, всё таки каждый из нас оставлял здесь кусочек своей души…
Денег мы в этом отряде почти не заработали, расценили наш труд по строительным расценкам, а ведь мы делали реставрацию, да ещё в раскопках помогли. Получали мы небольшой аванс, а остальное у нас вычли за питание. Билеты нам правда всем купили, кто куда заказал и дали по десять рублей на еду и доехать до Минвод.
Чтобы добраться до ближайшей железнодорожной станции, поймали попутку- грузовик. как только мы выехали из долины, водитель остановил машину и потребовал с нас деньги (мы то думали он нас так довезёт, кузов пустой у него был всё равно, и ехал он, как раз на эту станцию) Денег у нас не хватило и он потребовал, чтобы мы освободили кузов. Тогда Серёга Терехов отошёл в сторонку и о чём –то недолго побеседовал с водилой. Хмурый и недовольный он завёл машину и мы поехали.
-Чё ты ему сказал?-
спросили мы.
-Сказал, что если не повезёт за сколько дадим, мы сами на его машине доедем без него.-
На станции, какие-то бывалые мужики подсказали, что доехать можно до Минвод, только на проходящем мимо станции товарняке, который тут не останавливается, но идёт медленно, и на него садиться надо на ходу.
Товарняк шёл не так уж медленно, Но тем не менее, почти все на него вскочили, только нам с Шошиным не удалось. В последнем вагоне была тормозная площадка, но состав шёл уже достаточно быстро и прыгать на него мы не решились. Следующий состав должен был идти утром.
Стемнело. В страшных, уныло однообразных домах стали один за одним загораться квадратики окон. Каждый квадратик скрывал чью-то судьбу, чью-то чужую, далёкую от нас жизнь.
Повеяло прохладой. Стали придумывать, куда бы приткнуться на ночь. Денег ни копья, всё отдали тому водиле, да и вряд ли в этом богом забытом местечке было хоть, что-то похожее на гостиницу. Мы подождали пока совсем стемнело и погасли окна на серых пятиэтажных параллелепипедах. Зашли в один из них потихоньку (в те времена подъезды не запирали) и улеглись на лестничных площадках, Шошин между первым и вторым этажом, а я между вторым и третьим. Ночью Шошин поднялся выше меня на этаж, чем ниже, тем было холоднее.
Рано утром наши свернувшиеся калачиком тела, растормошила, какая-то толстая тётка, страшно нас испугавшаяся. Зато мы не проспали свой товарняк, и вскоре счастливо слушали грохот колёс, любуясь из совершенно открытой площадки, проносящимися мимо пейзажами.
В аэропорту было многолюдно и шумно. Серебристые самолёты взлетали и садились.
Мне надо было лететь в Воронеж, а Шошину в Куйбышев (Самару). Как мы выяснили оба наши рейса задерживались не менее, чем на сутки.
Мы поднялись на второй этаж, где с огромной террасы можно было любоваться, как взлетают и садятся воздушные лайнеры. С террасы можно было войти в ресторан, откуда доносились обалденные запахи. Мы вспомнили, что давно не ели. Стали рыться по карманам и наскребли какую-то мелочишку. С важным видом мы сели за столик покрытый белоснежной накрахмаленной скатертью и стали изучать меню, любезно поданное смуглым упитанным официантом. Единственное, на что у нас хватало денег, так это на тарелку борща.
-Официант-
Повелительным тоном подозвали мы толстячка. Медленно и гордо, с полотенцем на руке, в которой он держал раскрытую записную книжку он подошёл к нам, другой рукой приблизил к записной книжке, видавшую виды, шариковую ручку и приготовился записывать наш заказ.
-Две полпорции борща-
произнёс Шошин голосом, как наверное он думал произнёс бы это племянник Рокфеллера.
-По пол порции не подаём-
ответил официант, глядя куда-то мимо нас в сторону, только что совершившего посадку лайнера.
-Ну тогда одну целую порцию-
и вздохнув добавил:
-И две ложки.-
Когда мы мгновенно съели борщ, честно и по очереди черпая его, каждый своей ложкой, мы поняли, как сильно голодны.
И тут Шошин вспомнил, что где-то в Пятигорске живёт грек Пашка Тузанов, один из немногих, кто не поехал в отряд, какие-то были у них семейные дела.
Через некоторое время электричка привезла нас в Пятигорск. Адреса Тузановых у нас не было, мы просто спрашивали, где живут тут у вас греки, и не знаете ли вы где тут дом Тузановых. Один из греков, на какой-то улице, глядя на наши уже занюханные студенческие куртки стройотрядовцев, спросил:
-Это не те ли Тузановы, у которых сын в Москве на архитектора учится-
Радость вспыхнула в нашем сердце, когда он назвал нам улицу и куда примерно надо идти, номер дома он не помнил.
Идя по указанной улице мы увидели во дворе одного из домов Пашку в кругу своей многочисленной семьи.(они собирались праздновать день рождения Пашкиного старшего брата.) Во дворе стоял празднично накрытый стол, как буд-то ждали только нас… Пашка нам страшно обрадовался, да и родители его тоже с гордостью усадили нас за стол, после того, как мы весело фыркая, по пояс, прямо во дворе вымылись под умывальником. Одно из блюд, которое подавали, было простое древнегреческое кушанье, яичница жаренная с помидорами, которую мы запивали домашним вином. С той поры- это моё любимое блюдо, которое я всегда готовлю сам. Это очень просто: кусочки помидоров слегка обжариваете на подсолнечном масле и заливаете яйцами, солите по вкусу, через три минуты блюдо готово.
На фото меня щёлкнул "Сменой" (был такой маленький дешёвенький походный фотик) Димка Рогозин, мы с ним в воскресенье полезли обмеры делать, Димка хотел доказать, что в пропорциях храма присутствует золотое сечение.
P.S.
В интернете много написано про Аланское царство. Храмы эти были построены в ту пору, когда аланы имели историю своего государства такую почти, как сегодня Россия. Было время, когда они занимали обширную территорию между Каспийским и Чёрным морем. В истории аланов было много войн с соседними государствами, но долгое время они искусством дипломатии и отвагой своих воинов сохраняли своё государство и свою культуру. Связи и дружеские отношения с Византией сделали аланское царство православным. в последствии, окрепшие и создавшие мощное государство, кочевники монголы вытеснили аланов в горы. А после того, как был перекрыт торговый путь через Архызское ущелье, город и храмы пришли в упадок. Это время примерно совпало с татаромонгольским игом на Руси. Мне помнится руководителем реставрации храма в ту пору был архитектор Бородин, не помню его имени и в интернете ничего о нём не нашёл. В интернете нашёл в записках молодого реставратора В. Кузьмина упоминания об археологе В. Кузнецове, длительное время руководившем раскопками города, возможно это и был тот молодой "очкарик", которому мы немного помогали в раскопках у храма. Если, что раскопаю ещё, отредактирую текст в интернете. <http://www.proza.ru/2007/10/08/103>
Это воспоминание об отряде, ныне московского писателя Петра Германовича Шарганова.
Здравствуй Серёга!
Фото есть, надо сканировать. Пришлю, чуть позже.
Так же, как и ты, помню немного имён.
Женя Гришинчуг – командир отряда. Мы его прозвали Гришинчуг-Зеленчугский.
Андрей - комиссар (Царство ему Небесное).
Бородин – руководитель реставрационного проекта. И.О. не очень помню. Кажется – Борис Михайлович?
Иван Ильич – местный житель, рабочий.
Татьяна Сорокина – девчёнка.
Питижева – девчёнка. («Присижева и Доходова»)
Додохова – девчёнка.
Олег Овсий на курс младше.
Дима Рагозин на курс или два старше.
Сашка Фёдоров на курс старше.
Владимир Прядихин (Пряд).
Дима Алпатов, градо. (Царство ему Небесное). Алпатыч.
Матвеев Александр??, градо. (Царство ему Небесное).
Сын полка – 16-ти летний парень
Док - не помню как зовут.
Чибис – ты.
Конченко Сергей, градо
Пичугов Владимир, градо.
Нажмудин Магометович фамилию не помню.
Пушкарёв Сергей, градо.
Я.
Вспомню – пришлю ещё.
Пишу наспех, извини, друг дорогой.
Гимн отряда - песня - Джон Браун боди, лис амодинг индзе грей (билиберда). Слова придумали. Пели припев хором: Алилуйя, алилуйя! И пр. (слова помню, до сих пор напеваю).
На рассвете после подъёма бегали чистить зубы и умываться, на берег горной речки. Вода – скулы сводит, но кристально чистая, прозрачный снег. С горных вершин.
Когда шли на работу по долине, быстро окунались в Зеленчук. Страсть как холодно, но освежало. И весело было!
Огромные три дерева у бывшей монастырской кухни, где мы жили, – груши, с различым вкусом. Все объели зелёными, не стали дожидаться, как созреют.
Карагач повалило в грозу. Красное дерево горит при темп. в 1000 гр. – так говорил многоопытный Иван Ильич. Он же надоумил использовать поваленный ствол в народном творчестве. Нарубили из него трубки, чудовищных форм и размеров. Ну, кто как мог. (мундштук для трубки изготовлялся из кустарника - ириса, ствол с мягкой сердцевиной). Набивали махоркой. Воображали себя – то ли хеменгуэями, то ли пиратами.
День строителей. Пригласили нас отметить местные строители (РСУ, где мы числились). В громадных котлах варились, тут же зарезанные бараны. Водки – залейся. Даром - баранина, помидоры с огурцами, огромные караваи с хлебом - для нас пир. Сразу наелись, до отвала. Валялись на берегу Зеленчука. Дурачились. Пели под гитару коронный свой репертуар. Помнишь?:
«Солнцем палимы, идут по земле пилигримы», «Фонари свисают – ешь ни хочу, как бананы в Сомали». Много лет спустя узнал я, что слова актёра Леонида Филатова. И многие другие песни.
Собственно, с этим репертуаром, а также с лекциями по архитектуре (Д.Рагозин и др.) ездили по воскресениям по окрестностям: в Верхний Архыз, в Тиберду, в Дамбай, в турбазы. Довали концерты.
Кто-то из копателей нашёл серьгу в виде ажурной сферы. Археолог обрадовался забрал себе. Единственная находка. Зачем могилы разоряли???
Алыча ветвистая, старая, у Северного храма, кислая, ещё не спелая. Ждём когда поспеет. Пробуем каждый день. Топографы пришли. Говорят: спилим мешает мерить. Иван Ильич против: «позову студентов, их 20-ть рыл, они вам спилят…» Мы, как позвал – сразу пришли. Топоры, лопаты в руках. Топографы передумали пилить. «Померяем с двух углов» - говорят – «время есть».
Мы с тобой и ещё с кем то, уехали, однажды, в воскресение, куда глаза глядят (с дуру), на попутке. Подвыпили, пообедали со вкусом, в сельском ресторане в Нижней Ермоловке. Пошли в кино на двухсерийный фильм «Мёртвый сезон». Как сели – вмиг соснули. «Перестаньте храпеть!» - шикали со всех сторон. И, всё же, мы выспались, отдохнули хорошо в кинотеатре. Как обратно добирались не помню. На следующий день на собрании ругали. Гришенчуг вкатил устный выговор и последнее предупреждение. Оказывается - ходил в горы нас искать.
Пошли, как то, я и Олег Овсий, на САО. На гору, где располагалась знаменитая обсерватория. Выше, на 1500 метров Архыза. Выходит на 3000 м. над уровнем моря. Шли, тяжело по тропе в 45 градусов, опосались встретить медведя, рысь, а встретили комиссара (Андрея) с женой. Она приехала к нему на пару дней, скучала. Буквально наткнулись на них. Они выскочили из-за кустов. Точнее, один Андрей, жена только приподнялась. Тоже, подумали – медведь идёт. Уединились молодые в горы, от лишних взглядов! Думали мы их не найдём!
Кажется, ты писал о «плотниках». Так вначале работ, мы называли сачков. У основной массы стройотрядовцев была тяжёлая, копательная работа. Помнишь - мы с тобой на пригорке разбирали плитняк. Освобождая основания жилищ от земли, пыли и всякого мусора. Жарко было и муторно. Другие копали могильники вокруг собора. А небольшая групка плотничали – мастерили кружала для арок и сводов. Точнее, всё делал Иван Ильич – он был профессиональный плотник. «Плотники» из наших, придерживали доски и гвозди подносили.
Вначале, ковыряли землю. Вроде, раскопки шли древнего городища. Потом, раствор месили лопатами. Затем, повысили квалификацию – клали циклопическую кладку. Появились студентки педучилища. В помощь нам, как бы на практику, из Невиномысска, кажется. И, тут, пошёл высший пилотаж. С одной из них познакомился я, и ходил с ней на сухое русло подыскивать (якобы) нужный плитняк, для замковых мест. Далеко вверх по склону горы бродили. Интересно беседовали, но застенчиво. Напарник мой, Олег Овсий с пониманием относился, прикрывал от начальства. Переписывались с девицей год, после того.
Я, как-то, в один день, простудился и с большой температурой слёг. Даже не ходил обедать - просто не мог. В этот злополучный день весь отряд отравился и к вечеру все раскладушки скрипели от вскакивающих студентов. Один за другим бегали в туалет, отдыхали с полчаса и, снова бежали по нужде. Док – студент пятого курса мединститута, приданный нашему отряду – тоже бегал. А в промежутках, мужественно, с зелёным лицом и стетоскопом в ушах, обходил всю братию, слушал, щупал животы и обильно кормил антибиотиками. Потом признался, что очень был напуган, думал – дизентерия! Боялся, что начнётся массовый «падёж» - летальный исход. Но всё обошлось. Лучше всех было мне, пропустившему злополучный обед. Я быстро поправлялся, с философской мордой лица, наблюдая мучение отряда - каждому своё.
Вообще, Серёга, можно вспоминать ещё и ещё - много было чего забавного. На сегодня всё. Обнимаю.
Используй мои тезисы для новых глав, если хочешь. Стих пришлю позже, если найду.