Возвращение Аватары - Книга 1, часть 2 - Степь

Дэвид Нездешний
Книга 1 "Бегство" Часть 2 "Степь"

На хвосте висит погоня,
Впереди засада ждёт…
Не поймают, не догонят,
Если друг не подведёт!

Вранги

Ещё один день изнурительного пути. Насколько хватало глаз видна одна только трава, колышущаяся в нежном дыхании полуденного лёгкого ветерка. Жаркое дневное светило нещадно палило, обжигая кожу и заставляя пересохшее горло стонать от жажды. Как водится летом в полуденных землях Британии, дни выдавались сухими и знойными, а ночи, напротив, прохладными и влажными, словно природа заставляла путников из дальних уголков мира в очередной раз удивляться её переменчивости.
Ближе к вечеру на виднокрае показалась тёмная полоска леса. Приближались владения вольных липофов, а значит предстояло быть на стороже – местные кочевники ревностно хранили свои земли.
Пару раз Ланс мерещились какие-то странные звуки, очень похожие на волчий вой, но странница решила, что это лишь плоды усталости и жажды, и ничего не сообщила спутникам. Да и съеденные на заре незнакомые ягоды никто, кроме неё, так и не решился отведать.
На ночлег устроились прямо в поле, под открытым небом, как и полагается уважающим себя странникам. Олвину такая постель не очень-то нравилась, но, за неимением лучшего, он согласился довольствоваться мягкой зелёной травой и походным мешком в роли подушки. Джеофу же, казалось, все равно где и как спать, хотя бы стоя под дождём. Несмотря на толком незажившие раны и изодранную в клочья рубаху, здоровяк оставался бодр и полон сил. Он добровольно вызвался караулить первым, но только его спина коснулась нагретой за день земли, верзила мигом забыл обо всём и вскоре дрых без задних ног, однако, резво вскакивая каждый раз при приближении очередного сверчка или мыши-полёвки, посмевших своим громким топотом нарушить покой бдительного стража.
Эту ночь, как и две предыдущих, друзья провели без приключений, если не считать громового храпа Джеофа, заставлявшего его несчастных спутников, а так же прочих обитателей степи непрерывно вздрагивать и ворочаться с боку на бок.
Погоня либо далеко отстала, либо сбилась со следа, что было как нельзя кстати на руку троим беглецам. В густой траве совсем неплохо спать – словно на мягкой перине, если умело подмять её под себя. Но спрятаться от погони в открытой степи было почти и негде.
К следующему полудню друзья заметили вдалеке тоненькую струйку дыма, навевавшую мысль о жарком камине, в котором готовилось что-то наверняка вкусненькое и ароматное. Но, поскольку ветер дул с восхода полудня, странники не могли услышать запах серых облачков пара и им оставалось только мечтать, представляя своему воображению самые аппетитные блюда из кухни старика Мерлина.
Как бы то ни было, путники решили повернуть к нему. Холодная солонина с сухариками, на которую ушли последние сбережения странников, успели быстро приесться, да к тому же, осталось их всего дня на три, не более. Потому беглецы понадеялись на лучшее, приняв дымок не за чей-нибудь незаурядный костерок (кому понадобится разводить огонь в степи в такую жару?), а хотя бы за небольшое селеньице или стоянку пусть даже тех же липофов. И трое друзей смело направились на закат полудня.
Смеркалось. До слуха златовласки вновь донёсся протяжный и тоскливый вой, звучавший уже немного отчётливей.
- Вы тоже это слышали? – спросила она друзей, ловя насторожившиеся взгляды.
- Да, похоже на волчий, - Джеоф инстинктивно погладил рукоять меча, - Но откуда б им здесь взяться?
- Может это из того леса? – предположил юный алхимик.
- Не думаю, по-моему значительно ближе… версты две, - после продолжительной паузы Громила добавил, - Да, здесь становится опасно.
- А если волки нас почуют, можно избежать встречи с ними?
- Когда они сыты надежда есть, - губы Пройдохи расплылись в очаровательной улыбке, - Но ты не беспокойся, Олвин. Если мы поймём, что обречены, прикончим тебя раньше, чем это сделают свирепые хищники.
- Угу, утешила, - взгляд Олвина сделался каким-то отрешённым, ещё более, чем обычно. Он нервно схватился за небольшую суму на поясе и крепко сжал кулаки, - Лучше нам поторопиться.
Не сговариваясь, путники дружно ускорили шаг.
К счастью, к ночи друзьям удалось добраться до перелеска, маячившего на закате полудня. Обложив лагерь костром из местного лапника и прошлогоднего хвороста, странники почувствовали себя в относительной безопасности – звери, как известно, до смерти боятся огня.
Ужинали молча, стараясь производить как можно меньше шума, дабы, упаси Высшие, не привлечь внимания кровожадных хищников. Вообще-то, лето для них пора довольно сытная, но всё же не худо бы лишний раз охраниться.
Мало-помалу тревожное оцепенение спало, уступив место оживлённой беседе у тёплого костра. Люди порой ведут себя очень противоречиво. И если поначалу трое уставших путников считали лучшей своей защитой тишину безмолвия, то раз её нарушив, принялись болтать безумолку, в надежде отпугнуть громкими в наступающей ночи голосами всякого, кто дерзнёт посягнуть на их жизни.
Говорили обо всём: о жизни, о дороге, о погоде в степи. И, конечно, о погибшем Мерлине, так и не отправившемся с ними в путь. Обо всём, кроме волков. Никто не хотел тревожить сумеречную неизвестность, тёмной пеленой окружившую лагерь. В узком круге костров царило радостное, а порой и грустное оживление и вдохновляющая гармония с природой. А за ним начиналась Ночь, мрачная и опасная, творящая свои коварные замыслы где-то в глубине неопределённости. И ощущение её близости заставляло одушевлять саму Темноту, укрывшуюся даже от дерзких лучей Аверса, и с благоговением вдыхать её первозданную свежесть, принесённую осторожным ветром откуда-то издалека, из-за весело потрескивающих бликов огня.
Но поутру наваждение спало, вокруг вновь раскинулась бескрайняя степь, да небольшой лесок, оказавшийся на деле лишь отростком великого Полуденного Леса, когда-то простиравшегося на многие версты к закату, восходу и к полуночи отсюда, и почти сливавшегося с не менее громадным Полуночным Лесом. Но те времена давно прошли, и ныне на месте суровых дебрей красовались обширные пастбища, распаханные поля и просто девственные долины, вытеснившие из своих владений как лес, так и людей.
Яркий свет Ока Митры осветил уставшие лица Ланс и Джеофа – ночь они провели из рук вон плохо. Посменно оберегая сон молодого алхимика, оба не раз слышали протяжное завывание совсем недалеко, в версте от уютного костерка. Но ближе звери подойти так и не решились. Пока…
Олвин, напротив, выглядел бодрым и отдохнувшим, хотя бы этим порадовав бдительных друзей.
Наскоро позавтракав, беглецы снова двинулись в путь. Хищники вроде бы ничем не выдавали своего присутствия, разве что отдельными жуткими завываниями как бы и вдалеке, но в тоже время и совсем близко. Возможно, это был лишь обман слуха – после такой зловещей и тревожной ночи всякое могло померещиться.
Дальше шли по опушке. Если добраться до источника замеченного вчера дыма за день не удастся, то на ночлег лучше останавливаться там, где без труда можно добыть сушняк для костра. К тому же так они не сильно-то отклонялись с пути. Впервые путники засомневались, не стоило ли подольше поискать потерянных лошадей.
Дымок куда-то внезапно пропал, но развитое за годы службы умение Джеофа запоминать  направления помогло друзьям не сбиться с дороги. Где-то около полудня странница сбросила походный мешок с усталых плеч и изнеможенно рухнула на мягкий травяной ковёр.
- Нужно передохнуть. Ноги у нас, без сомнения, выносливые, но вот желудкам точно требуется усиленная тренировка.
- Я бы предпочёл остаться без обеда, чем самому стать обедом, - недовольно проворчал Джеоф.
- Ах, оставь, - с безразличным видом отмахнулась Ланс, но по спине её пробежала предательская дрожь, - Волки слишком трусливые создания, чтобы осмелиться нападать днём, в чистом поле. К тому же нам необходим отдых – слабые ноги далеко не унесут!
Здоровяку, хоть и с неохотой, пришлось с ней согласиться. Что касается его собственных ног – они могли прошагать ещё много вёрст безо всякой устали. Но при взгляде на Олвина, непривыкшего к долгой ходьбе, верзила понял, что привал им просто необходим. Да и златовласая красавица выглядела не намного лучше, хотя о скрытых в её с виду хрупком теле возможностях оставалось только догадываться.
Надолго не задержались. Слегка перекусив и дав передышку натруженным мускулам, друзья двинулись в дальнейший путь. Шли опять молча. Каждый думал о своём, но все вместе – о приближающейся опасности. Присутствие волков уже стало слишком явным, что бы пытаться не обращать на него внимания. Пока что они старались держаться в безопасном удалении, но беглецы твёрдо знали – стоит лишь спуститься на землю предательским сумеркам, как вся свирепая стая набросится на них с хищной яростью, стараясь разорвать на куски ароматно дымящуюся сытную плоть.
Но наступления темноты дожидаться хищники почему-то не стали. Вскоре на виднокрае показалось стремительно увеличивающееся чёрное облачко, а протяжный заунывный вой становился всё громче и отчётливей.
Вместе с тем звери, преследовавшие их небольшой отряд ещё с самого утра, внезапно испарились, и даже след их простыл. Не то решили убраться  с дороги более сильной и многочисленной стаи, что мало походило на это свирепое племя, не то по каким-то ещё причинам. Но из прежних преследователей вокруг не осталось ни единого волка.
Вскоре облачко превратилось в ораву огромных свирепых зверей, неутомимо приближающихся к почти что отчаявшимся путникам. Их было слишком много, что бы справиться со всеми, а спасаться бегством не имело смысла – всякому известно, что охотящийся волк непременно догонит человека, как бы быстро тот ни бежал.
Впервые спутники увидели в руках подруги её необычное оружие, припрятанное прежде в голенищах сапог. Оно походило на обычный пест, которым толкли свои травы алхимики, только более тонкий и сделанный из металла, а вместо плоского навершия с обеих сторон венчался заострённым выступом длиной в полпальца. Два таких “когтя”, как назвала их Ланс, блеснули в её сжатых ладонях.
Беглецы остановились. Все трое понимали, что далеко им не уйти, а значит лучше поберечь силы для боя.
Дикая стая замерла в дюжине шагов от приготовившихся к смерти друзей. Не менее гросса огромных, свирепых, брызжущих голодной слюной волков смотрели на них с ожесточённой злобой. Но было в их кровожадных глазах что-то такое, что сразу насторожило Ланс. Ярость, не та, что присуща каждому хищнику, а какая-то особая, человеческая ярость. Их взгляд был осмысленным взглядом воинов, а не охотящихся за добычей зверей.
И, к невыразимому изумлению путников, самый здоровенный и могучий волк, видимо вожак стаи, вышел шагов на пять вперёд, злобно оскалил морду и самой, что ни есть настоящей человеческой речью прорычал:
- Вы, у-у-у, вторрррглись в земли свободного наррррода, вау-у-у! В наказание вас сожру-у-ут!
Вся стая разом заскандировала:
- Нгвау-у-у!
Вожак обернулся и яростно рыкнул на них, заставив притихнуть даже самые звучные голоса в этом неестественном сброде.
- Мы, у-у-у, - продолжил волк, - отпу-устим взррррослых, в-вау-у, но отду-увайте детё-уныша без дрррраки!
В небесно-голубых глазах Ланс застыло выражение неподдельного ужаса, как будто она увидела и узнала свою смерть, размахивающую неуклюжей, но меткой косой. Олвин со страхом смотрел на спутников, ожидая их действий. А Джеоф, как-то быстро оправившийся от естественного потрясения, молча взвесив в руке полуторник графа, угрожающе выступил вперёд, прикрывая могучей фигурой женщину и ребёнка.
- Ещё посмотрим, кого сожру-у-ут! – яростно бросил он вожаку.
- Я, гррр, дав-ав-ал в-вам у-у-уйти! В-вы, р-рау-у, упу-у-устили…
Олвин понял, что пришёл его черёд решительно действовать. Пусть его спутники и превосходные бойцы, но против свирепой, кровожадной стаи говорящих волков им не выстоять. Юноша быстро вытащил из-за пазухи что-то, напоминающее узкий металлический сосуд, с торчащей из плотно закупоренной пробки промасленной верёвкой, затем извлёк из котомки огниво и со второй попытки подпалил коротенький шнур.
- Лягай! – крикнул он, бросая сосуд в самую гущу хищников и опрокидывая с ног обоих друзей.
Не успели они дружно рухнуть на землю, как раздался оглушающе громкий удар, эхом разлетевшийся по всей округе и скрывшийся где-то вдали,  за виднокраем. Следом за ним последовал второй, потом третий, и так раз шесть-семь. Громоподобные звуки сразу смешались с истошными воплями волков и громким треском занявшегося огня.
Люди ощутили крепкий удар, вжавший их в сырую, но тёплую землю. Когда очухались, пожар уже полыхал вовсю, а оставшиеся в живых хищники стремительно уносились прочь, поджав хвосты и жалобно поскуливая.
Сквозь плотную пелену удушающего дыма друзья увидели искорёженные тела зверей, разбросанные повсюду части их тел и внутренностей и взвившийся до небес огонь, хрустящий как-то обнадёживающе и успокаивающе. Земля повсюду оросилась кровью, в воздухе пахло её густым металлическим запахом и палёным мясом. Хаос вокруг царил такой, словно пламя Судного Дня рухнуло на греховную землю как раз в этом месте.
- Бежим, скорее, - одёрнула Ланс завороженных спутников, - пока не сгорели в этой пылающей исподней!
Все трое разом бросились бежать. Огонь полыхал повсюду, и густая серая завеса дыма мрачным крылом опускалась на землю, стараясь прижать к ней отчаянных беглецов, пробраться вовнутрь и острым ножом распороть их маленькие тела так, что бы даже ветру нечего было развеивать.
Друзья уже думали, что не выберутся, что им конец, ещё более зловещий и страшный, чем от стаи свирепых хищников… Но вдруг оказались на обочине пожираемого огнём участка степи. Полной грудью вдохнув свежего воздуха и немного восстановив израсходованные силы, путники втрое ускорили бег, всё дальше и дальше уходя от смертельного, жуткого пожара. И хотя пламя распространялось довольно быстро, им, всё же, удалось спастись.
Уже остановившись и переведя дыхание, друзья оглянулись назад и увидели несущихся в противоположную сторону немногих чудом уцелевших волков. Подпаленные хвосты и ободранные шкуры враз избавили полноправных хозяев степи от показного величия.
- Вот и всё… конец! – радостно провозгласил Олвин, - Мы их побили!
Но звучало это так, будто победил именно он, что было чистейшей правдой. Ни могучему здоровяку Джеофу, ни быстроногой ловкачке Ланс не удалось бы справиться с целой стаей свирепых хищников. Только молодому алхимику, обычно избегавшему драки, кучка дикого зверья оказалась по зубам.
- Нет, - задумчиво ответила Пройдоха, - Мы всё ещё находимся в огромной опасности. Возможно теперь даже в большей, чем прежде. Нескольким врангам удалось уйти, а значит они вернуться. И приведут подмогу…
- Пусть возвращаются! – весело воскликнул конопатый юноша, - “Серый айвенго” справится с кем угодно!
- Что это было, Олвин, - Ланс шумно опустилась на высокую траву, - Чем ты умудрился вызвать такое потрясение? Я не заметила хоть какого-либо, даже слабенького всплеска ню.
- Да, парень! – добавил Джеоф, - Что это за волшба, которой ты распугал целую свору хищников и спас наши шкуры? Если б не ты, лежать бы нашим останкам нынче в их вонючих утробах!
Олвин, явно нехотя, вынул из заплечной сумы ещё один сосуд, оказавшийся сделанным из глины, но обитый множеством мелких пластинок из серебристого металла.
- Дедушка просил никому про них не рассказывать. Как бы не привело к великому злу, окажись они в руках плохих людей. Но, похоже, пришла пора раскрыться, и я надеюсь только на ваше молчание.
- Не беспокойся, - уверила Ланс, - хранить тайны я умею, думаю наш большой друг тоже. Раз уж мы идём вместе, то должны знать возможности друг друга. Путь не близкий, и кто знает с чем нам ещё придётся столкнуться в дороге…
За очень недолгое, но весьма насыщенное событиями время их знакомства, Олвин успел довериться друзьям настолько, что ни мгновения не сомневался в их слове. И юноша начал:
- Смотрите, - он вытащил пробку, обнажая содержимое сосуда. Посреди него уходила ко дну деревянная трубка, заполненная дурно пахнущим маслом, а между ней и стенками сосуда всё заполнял тёмно-серый порошок, - это “серый айвенго” – чудесный порошок, который, загораясь, с громовым треском разлетается вокруг, поражая всё на своём пути. Его приготовили где-то в далёких землях на восходе полуночи. Когда дедушка путешествовал по миру, он познакомился с одним мудрым гремлином, открывшим ему тайну этой убийственной пыли. В Джеломе он много работал с ним и ему удалось многократно усилить смертоносную мощь порошка. Но дедушка не стал открывать эти знания Королевству, тревожась, что люди ещё не готовы к такой страшной силе.
Друзья слушали раскрыв рты. Ланс прежде считала, что такая разрушительная мощь доступна только всесильной магии, а Джеоф не верил даже в неё.
- Я об этом страшном оружии знаю немного, - продолжал тем временем юноша, - значительно меньше дедушки. Думаю, тайна его приготовления так и ушла с ним в Долину Скорби, лишив людей навсегда самой мощной не волшебной силы, но, вместе с тем, и оградив от неё. Хотя гремлины его, наверняка, ещё помнят…
Олвин молча перевёл дух и вынул из котомки ещё по одному сосуду, которые отдал обоим друзьям.
- Возьмите, но используйте их лишь в крайней необходимости. У меня осталось только пять… но на стаю волков, как вы видели, вполне хватает одного. Просто подожгите шнур и кидайте в самую гущу врагов.
Теперь пришла пора Ланс удивить своих друзей. Она медленно поднялась, огляделась вокруг и мрачно сказала:
- Нет. Второй раз они так не попадутся. Эти твари слишком уж быстро учатся избегать опасности. Так что лучше нам делать отсюда ноги, и чем быстрее, тем лучше!
- Остынь, - махнул рукой Джеоф, - Ты же видела, как они бросились наутёк. Неужели ты думаешь, что другой раз на них будет трёхслойная драконова шкура или обмотка из прочной стали?
- Вполне возможно, - без тени улыбки ответила златовласка, - Хотя, вернее всего, они просто пойдут вразнобой.  Пока они ещё боятся, но скоро вернуться за нами – их сердца полны гнева и жажды мщения.
- Ланс, - Олвин несмело положил руку на её плечо, - Если кто-то научил этих тварей говорить по-человечьи, это вовсе не значит, что они думают и чувствуют как люди.
- Ты не прав, значит! Вы оба ошибаетесь, думая, что это были волки. От волчьего в них остался только внешний облик.
- Не волки? А кто тогда? Оборотни? Волкодлаки? – усмехнулся верзила, - Не спорю, они крупнее и жилистей прочих волков, но это всего лишь порода. Их проклятые глотки даже толком не могут выговорить людские слова!
 - Эти твари намного страшнее обычных волков, - Ланс махнула рукой, говоря, что пора двигаться, - Издревле они слыли прославленными тактиками и знатоками военного ремесла. Я расскажу вам о них в дороге, топтаться на одном месте слишком опасно… Они способны мыслить, как люди, сражаться организованно, выискивать слабости противника и… вынашивать планы мести! Даже их годовалые детёныши сильнее, выносливее и искуснее в бою многих людей. Это раса закоренелых воинов. В месте, откуда они родом, их называют “вранги”!
 



История волков

«Когда-то, давным-давно, далеко к полудню, люди решили сделать казавшееся невозможным – приручить волка. Домашние псы с незапамятных времён были верными помощниками людей. Они вместе охотились, стерегли жилище, находили разбойников по следам и защищали хозяина в бою. Но пёс обычно не слишком силён и в настоящем сражении от него мало проку. Поэтому люди Созарии взялись за это на вид непосильное дело. Очень уж им хотелось иметь такое подспорье в частых в то время войнах со всеми соседями.
Диких созданий природы откармливали, ухаживали за ними, обучали и, в конце концов, созарийцам удалось вывести новую породу кровожадных хищников, а скорее даже нового зверя – “вранга”.
Они выросли в полтора раза здоровее обычных волков и намного сильнее. Вранги отличались исключительной чернотой шерсти, а так же проворством, подвижностью, выносливостью, а главное разумом, способным мыслить людскими мерками. Люди Созарии научили их думать, оценивать ситуации и принимать групповые решения. Так случилось, что наибольших успехов вранги достигли в военном ремесле. “Новые волки” быстро освоили организацию, тактику, разведку и даже научились переговорному искусству. Со временем им удалось освоить общение на языке людей. Вранги всё более и более приспосабливались к жизни подле человека и им находили всё широчайшее применение.
Много лет созарийцы жили бок о бок с врангами в союзе и благоденствии. Они стали незаменимыми помощниками, отличными воинами и верными друзьями. Но однажды случилось так, что в уже тихую и мирную к тому времени Созарию явился некий воитель по имени Кратор. К своей беде жители Созарии сочли его другом и приняли с теплом. Он выглядел странноватым, мало общался с людьми, но как-то быстро нашёл общий язык с бесхитростным и воинственным племенем врангов. Кратор использовал их честность и верность, чтобы подчинить этот гордый народ себе. Слишком поздно Созария обнаружила в своих рядах ядовитое семя раздора...
Всё больше и больше времени проводили вранги со своим новым “соратником”, несущим им “освобождение” от  рабской доли слуг людей, совсем забросили все дела и обязанности. Когда же люди потребовали от врангов вернуться к работе, очеловеченные звери подняли восстание, возглавленное Кратором. Он понимал, что незабытая дружба и чувство благодарности людям не позволит им жестоко расправиться со своими прежними хозяевами, поэтому предатель увёл их с собой на полночь, в надежде дождаться следующего поколения врангов и воспитать из них преданных только ему убийц. Мёртвые тела родителей этого племени еще долгое время спустя находили в созарийских лесах. А позже люди узнали, что принятый ими одинокий странник, коварный предатель Кратор – один из бессмертных, блуждающих по свету в исполнении своих неведомых целей и замыслов.
За несколько поколений ему удалось собрать огромную армию вновь одичавших врангов. Но дикость их стала иной – не хищный инстинкт охотника, а кровожадная злоба закоренелых убийц, беспощадных и равнодушных ко всему, что осмелиться встать на их пути. Опираясь на этих свирепых воинов, Кратор напал на Созарию, возжелав безграничной власти над прекрасным древним мирком…
Но под тяжёлым ударом общего врага, люди и их давние заклятые недруги, гоблины, объединили силы и наголову разгромили чёрные полчища свирепых тварей, взращённых под тёплым и уютным крылом Созарии.
К несчастью, самому Кратору удалось бежать. Много лет он бился над тем, как побороть непреклонную честность врангов, но тщетно. Использованное им когда-то, казалось, совершенное оружие, теперь обернулось против него самого. Вранги ушли, поняв, что люди не простят свершённые ими кровавые злодеяния и не примут обратно. Но вместе с тем служить неудачнику дальше они не желали – в этом свирепом племени прежде всего признаются сила и умение побеждать. А павших владык они не терпят. Кратору ещё повезло, что бывшие соратники не посмели на него напасть – иначе даже его бессмертие не помогло бы злобному лиходею. А об ушедших на полночь люди Созарии никогда больше не слышали – они затерялись в безвестности.
Прошло много лет, прежде чем Кратору удалось собрать другую орду и теперь уже не врангов, а новых, ещё более сильных и свирепых чудовищ – волоруков. Он вывел эту породу из немногочисленных оставшихся с ним врангов, потомков первого племени очеловеченных волков. Но в них уже не было той неизменной честности и верности, граничащей с благородством, так как хозяин и создатель обучал их только тем сторонам людской природы, которых сами люди чураются и стараются подавить в своих изменчивых сердцах. Коварство, злоба, ненависть, жадность и похоть – вот что стало залогом человечности нового племени четвероногих убийц.
Множество поколений спустя, когда кратко-живущие уже и думать забыли о страшных побоищах у берегов Магены или в Закатной Лощине, Кратор, все эти годы таивший злобу и копивший небывалую мощь, вновь пошёл войной на Созарию. И не одни лишь волоруки и вранги стояли в рядах его бессметного войска. Были там также и восходные орки, и тролли, и созданные им с помощью чар ужасные чудовища – орфы, двуглавые вранги и беры, отличавшиеся особой кровожадностью и яростью в схватке.
Но вновь надежды злодея не оправдались, ибо коварство его созданий обернулось против него же, как прежде благородство и верность врангов. Волоруки предали своего господина, бросив его на поле боя в тот миг, когда прочие захватчики гибли на длинных копьях рыцарей Созарии и под ятаганами отважных гоблинов.
Потерпев второе поражение Кратор осознал, что ему никогда не покорить земли Созарии, и бежал на полночь, захватив с собой немногочисленных уцелевших врангов. Но что стало с этими тварями, ведомо лишь Высшим, в чьих руках все миры и судьбы! Я думаю, что мы столкнулись как раз с потомками тех древних воителей, перемешавшихся с обычными волками в раздолье британских земель…»
- А что сталось с волоруками? – спросил заинтригованный юноша.
- Они разбрелись по всему миру. И, скорее всего, передохли поодиночке или выродились в подрастающих поколениях.
- А где это, Созария? – задал наивный вопрос Джеоф.
- Неужели непонятно, - просто ответила Ланс, - Это название существовало много лет назад, когда не было ещё никаких городов и лордов Британии. Я прочла это в древних рукописях!
Звучало убедительно, но было в глазах Пройдохи что-то странное, что-то, чего никак не мог уловить Джеоф. Он едва удержался от вопроса о том, где и когда она прочла эти самые рукописи, но только молча потупил взгляд и, после продолжительной паузы, буркнул:
- Значит мы столкнулись именно с врангами?
- Я в этом уверенна. И, если мы хотим остаться в живых, нам лучше поторопиться и поскорее делать ноги, благо, вроде есть куда!
Ближе к вечеру беглецы опять услышали заунывный жуткий вой. И снова появился озорной дымок, манивший к себе и как бы говоривший: «Давайте быстрее, поторапливайтесь! Ужин уже стынет на столе!».
Оказалось до него оставалась всего верста-две, и вскоре друзья уже стояли на пороге большого, но какого-то несчастного в одиночестве этой обширной степи, дома. Казалось странным, что вдруг здесь, в глухой дали от людских селений, потеряло это отнюдь не заброшенное жилище. Какой неведомый хозяин решил поселиться в окружении лишь густой травы и диких зверей. И кто считал себя достаточно храбрым, чтобы не бояться свободно разгуливающей в этих краях стаи свирепых врангов.
Сперва долго никто не открывал, но потом, когда Джеоф от злости пнул со всей дури ногой в дубовую, выдержавшую бы и мощный таран дверь, она, наконец отворилась. Послышалось грозное недовольное ворчание – похоже, хозяин только что проснулся, и на порог тяжёлой поступью вышел…
 




Клифорд

…Хозяин дома!
Прежде Олвин слыхал о подобном только в красочных историях Мерлина и, возможно, ещё давным-давно в вечерних сказках матери, которую парень почти не помнил. Джеофу и Ланс уже приходилось сталкиваться с подобными… но не столь невероятными созданиями.
Кожа, а вернее сказать шкура одинокого жителя степи блестела тёмно-зелёным, болотным и вместе с тем изумрудным лоском. В лиловых, изогнутых глазах светилась искорка простодушного веселья, остановившая друзей от сиюминутного нападения на странное существо. Широкий рот, из которого торчали два крепких острых клыка, растянулся в приветливой улыбке. Большой нос-картошка, с раздутыми темными провалами ноздрей служил отличным дополнением его внешности. Хозяин дома оказался невероятно мускулистым и, кроме того, имел широченную крепкую грудь, а так же защитный чешуйчатый покров на высокой шее и гордо расправленных плечах, тускло поблескивающий всеми цветами радуги в лучах заходящего Ока Митры.
Но более всего бросались в глаза два мясистых отростка, неизвестно для чего торчащие из чётко выдающихся вперёд скул и гармонично подрагивающие в такт дыханию чудища. А так же выпирающие из локтевых суставов оголённые кости, покрытые серым хитином, чем-то напоминающие когти хищного зверя. Выглядели они как-то неуклюже, но друзья не сомневались, что в случае необходимости они окажутся страшным смертоносным оружием.
Да, природа создала это существо надёжно приспособленным к жёстким условиям выживания. Такой не пропадёт ни в холодных лесах дикой полуночи, ни в горячих вулканах Проклятых Гор, ни, даже, на загадочных и смертельно-опасных утёсах Полуночной Гряды. Он, как будто специально был создан для того, чтобы пройти все эти испытания и с грохотом рухнуть на мир, поразив всех своей мощью и крепостью духа, читающейся на его суровом лице.
Облачилось это невероятное создание лишь в грубые потёртые портки, почти сливавшиеся с кожей, да кроваво-алые повязки на руках и ногах, одетые, скорее, лишь для красоты или различия.
Не растерялась только Ланс. Смело приблизившись к существу, она протянула ему руку и быстро произнесла на неизвестном, скрипучем языке:
- А гра Ланс! О гра ва вхарек. У сэйтре ара!
- А гра Клифорд! Ы стриктре ог тахр , - прохрипело в ответ чудище, взглянув на странницу удивлёнными глазами.
Зеленокожее существо повернулось боком и сделало приглашающий жест мускулистой рукой. Олвин и недоверчивый Джеоф вопросительно переглянулись, ожидая разъяснений от спутницы.
- Его зовут Клифорд, - Ланс мило улыбнулась, показывая друзьям, что доверяет этому чуду природы, - И он приглашает нас в свой дом.
- Да, а на обед сегодня будем мы под мышиным соусом? – опасливо взглянув на хозяина дома поинтересовался Джеоф.
- Думаю, в его жилище мы будем в безопасности. Проходите, Клифорд никого из нас не обидит.
Громила недоверчиво посмотрел на чудовище. Ещё мгновение назад казавшийся могучим непобедимым воином, он уже превратился в сутулого хиленького уродца, склонённого к земле не только годами, но и суровым жарким климатом, к которому он явно не был приспособлен. Да, вряд ли такой сможет чем-нибудь обидеть здоровяка Джеофа, способного отправить его в путешествие по Долине Скорби одним крепким ударом.
Хозяин дома попытался улыбнуться, от чего его клыкастая пасть стала казаться ещё омерзительнее. Но в малиновых глазах искрились благодушие и доброжелательность, поэтому верзила, хотя и с большой неохотой, проследовал в дом за спутницей и юным алхимиком.
- Пусть только он держится от меня подальше, - предупредил он Ланс, - Ты только взгляни на его кровожадную пасть!
Хижина оказалась на редкость уютной, хотя ей было далеко до ставшей родным домом лачужки Мерлина, но всё же троим друзьям она понравилась.
Страх Олвина перед зеленокожим капризом природы быстро сменился на дружелюбие, особенно после сытного ужина, от которого Джеоф не отказался только по суровому настоянию Ланс. Сытная мясная похлёбка с овощами и ломти ароматного свежего хлеба очень порадовали верзилу. Но, несмотря на проявленное хозяином гостеприимство и постоянную ужасную улыбку, он продолжал поглядывать на Клифорда с опаской, каждый миг ожидая какой-нибудь подлой выходки.
За ужином златовласая красавица завела с хозяином долгую беседу на незнакомом языке. Откуда она его знала, друзьям было неведомо – их голубоглазая спутница хранила немало тайн. Позже она перешла на британский, видимо, чтобы Олвин и Джеоф не чувствовали себя лишними.
- Здесь много опасно, - Клифорду британский давался с трудом, но из вежливости он все-таки подхватил беседу на нём, - Клифорд могу дать вас помощь.
- А почему мы должны доверять тебе? – в голосе Джеофа звучала не просто подозрительность, а даже скрытая угроза.
- Клифорд рассказав себя, Клифорд взяв гости в дом, Клифорд не знав зла большой человек! И Клифорд ждав доверять!
Джеоф смущённо потупил взгляд, нервно покручивая в руках ореховую ложку. Чудище было право – кроме отталкивающего облика в хозяине дома не было ничего, вызывающего подозрения. Верзила молча кивнул головой, не решаясь посмотреть в глаза Ланс, укоряющий взгляд которой прожигал его насквозь.
- Позволь я расскажу, - перебила чудовище Пройдоха, - мне проще изъяснятся на британском, я попытаюсь передать своим друзьям то, что ты поведал мне. Клифорд – гоблин. Да, теперь они выглядят совсем иначе. Но нынешние гоблины, потомки его рода, когда-то основавшего это племя, сильно изменились. Очень давно они выглядели именно так. Как гласит легенда, один из Высших, Туманный Лис, забрёл на Мглистый Перешеек, куда редко заглядывает Око Митры и где царит извечный полумрак, и  создал там первого гоблина, великого Зульджина, прародителя всех гренгов, как называли их люди Созарии… а также первого орка и тролля, основателей двух других доживших доныне рас. Землепашцы тролли мало изменились за многие лета, да и орки несильно отличаются от своих далёких предков… и гоблины были бы ныне такими, как Клифорд, не случись на то воля судьбы, уничтожившая весь его род! Гренги славились искусными ремесленниками, одними их лучших в мире, но вряд ли кто из этого племени дожил до наших дней. Рангары и файны, нолды и твирты – все, кого ныне относят к гоблинам, родились от союза трёх первых Туманных Племён и прочих народов. Но другого истинного гоблина вам вряд ли когда доведётся встретить во всём мире.
Ланс лукаво взглянула на спутников, как бы спрашивая: «Как вам история?». Да, если она начинала разговор о временах дальних, то обязательно говорила возвышенно, подражая сказателям саг и легенд. Возможно, это было ещё одной её загадкой, но друзья привыкли, что когда беседа заходит о древних летах, придётся выслушать длинный рассказ в духе «Когда-то, давным-давно…». Поэтому Джеоф пропустил мимо ушей всю ерунду про Высших и прародителей гоблинов и спросил только:
- А кто постарался очистить мир от этих самых гренгов?
- Народ Клифорда истребила кровожадная орда Кратора… и лишь его родителям удалось спастись…
- Кратора? Но ты рассказывала, что эта война была так давно…
- Давно… Отец и мать  Клифорда тогда только-только вышли из младенчества… поэтому и смогли удрать от кровавой расправы.
- Сколько же лет живут эти твари? – верзила, казалось бы, совсем забыл, что гостит нынче у одной из них.
Ланс бросила на него сердитый взгляд, заставив замереть с раскрытым ртом и чувством изничтожающего стыда.
- Неужели больше никто не выжил? – осторожно спросил юноша.
- Народ Клифорд любив сидеть дома, - пояснил гоблин, стараясь скрыть за весёлой улыбкой нахлынувшую грусть, - Клифорд не как все… странный.
- Всё племя гренгов жило вместе, по соседству, несколькими большими селениями, - Ланс дружески хлопнула гоблина по плечу, - Сочувствую твоей утрате, Клифорд, но ушедшего не вернуть…
Джеоф молча продолжил ужин. Гнетущее чувство вины вызывало лёгкое смущение. В конце концов,  если на время забыть об отталкивающем облике гоблина, он казался вполне дружелюбным. Верзила в глубине души даже сочувствовал ему, ведь он и сам никогда не знал своих родичей, а этот зеленорожий уродец навеки потерял их всех.
Здоровяк ощутил на себе мимолётный взгляд Олвина. Парнишка, похоже, тоже укорял его за проявленную неприязнь к добродушному хозяину дома. Тем не менее, никто ничего не сказал, и, закончив трапезу, друзья тут же улеглись спать. Ланс и Олвин возле очага на любезно предоставленных Клифордом циновках, а Джеоф с не меньшим удовольствием растянулся на полу ближе к порогу. Сам хозяин дома устроился у дальней стены. Громила ещё долго слушал его негромкое сопение, потом быстро уснул и сам захрапел на всю округу, пугая всё ещё разыскивающих их врангов.

Ночью Ланс проснулась от какого-то странного недоброго предчувствия. Джеоф уже давно перестал храпеть и теперь мирно дремал, неслышно и бесчувственно, как бревно.
Златовласка тихо поднялась, набросила на плечи серую накидку и осторожно, словно мышь, прошмыгнула к двери. Неподалёку от домика раздавались странные звуки, похожие на заунывный вой. Иной человек принял бы их за невинные игры ветра в ночи, а невнятное бормотанье назвал бы шелестом колышущейся листвы на опушке Полуденного Леса. Но опытную странницу не так-то легко провести. Её тонкий слух и неизменно верное предчувствие беды подсказали близость угрозы. Не иначе, как вранги напали на след и теперь подбираются к уютному жилищу дружелюбного гоблина. Но появиться внезапно у них вряд ли получится!
Пройдоха шагнула назад, решив, что надо разбудить друзей, но вдруг щёлкнуло что-то внутри неё, и Ланс, резким рывком распахнув дверь, вынырнула на улицу.  Холодный свет заходящего Аверса тускло пробивался сквозь плотную завесу серых туч. Похоже, завтра колышущаяся степь отдохнёт от нестерпимой жары и природа даст волю разыграющемуся дождю. А нынешняя ночь оказалась темнее тёмного, но осторожно пробирающейся в высокой траве разведчице окружающий мрак был нипочём. Она, почти как кошка, прекрасно различала всё вокруг – высокий ольшаник, тенистый борей, нежные лепестки незабудок и диких роз… и чёрные силуэты приближающихся врангов!
Ланс затаила дыхание, прячась в плотной завесе густой травы. Стае оставался до неё ещё гросс шагов, но трепетный полуночный ветерок уже доносил до слуха странницы их недовольный рык. И голос…
- Стойте! Я повелеваю вам остановиться!
Златовласка с удивлением узнала созарийскую речь, а, высунувшись повыше, увидела невдалеке сутулую фигурку Клифорда.
- Р-р-р! Это ты, Стррранник! Уйди с доррроги и не мешай нам!
Вранг ответил на том же языке, почему-то без обычных «у-у-у».
- Ты знаешь, кто встал на твоём пути? – в голосе гоблина звучала угроза.
- Да, Стррранник, я слышал о тебе. Стая не хочет ссоррриться с тобой!
- Зачем вы преследуете этих людей?
- Это наша охота, и мы не должны отвечать тебе, Стррранник! – в голосе вранга звучало лёгкое изумление и… страх.
- В моей земле я решаю, кому охотиться, а кому нет! Против моей воли никто не смеет убивать здесь! Так сказал я, Странник!
- Ты не ведаешь, кого берррежёшь от заслуженной гибели! С ними идёт великое лихо!
- Я не позволю напасть на моих гостей! Пусть вперёд выйдет тот, кто осмелится оспорить моё право решать здесь!
Вранги свирепо рычали, глядя на сгорбленного гоблина злобными, но трусливыми глазами. Никто из них не решился выступить, а некоторые даже медленно попятились назад. Но вожак и бровью не повёл, остался стоять на месте, смело глядя в глаза Клифорду.
- Уйди, Стррранник! Я не хочу смерррти моих бррратьев, но если ты встанешь у нас на пути, мы будем сррражаться. Пусть погибнут многие, но этот щенок должен умеррреть! И даже тебе, Стррранник, не одолеть всех, кто жаждет его смерррти!
- Это ты говоришь мне?! – в глазах Клифорда полыхнул огонёк боевой ярости. В его руках не было никакого оружия, но Ланс, почему-то, уверилась, что маленький сутулый гоблин без труда справится со всей этой свирепой, брызжущей злобной слюной сворой.
Вранги осторожно, всё ещё боясь Клифорда, которого они, почему-то, звали Странником, взяли его в кольцо, готовясь к смертельной схватке. Вожак грозно прорычал, немигающим взглядом уставившись в глаза гоблина:
- Даю тебе последний ррраз уйти с нашей доррроги. Иначе здесь пррррольётся много крррови!
В этот момент в глазах у Ланс потемнело, разум затуманили какие-то давние и странные воспоминания. Сама не осознавая, что делает, странница выскочила из своего укрытия и медленной величавой походкой приблизилась к невозмутимому Клифорду.
- Как ты, в порядке? – спросила она на созарийском.
- Да, я справлюсь. Мои гости могут спать спокойно, этой своре тявкающих шавок  не одолеть меня.
Вожак оскорблёно оскалил зубы и угрожающе сделал шаг вперёд.
- Ты забываешься, Стррранник! Стая не воюет со Спасителем Степи, но ты сам бррросил нам вызов!
- А ну молчать! – рявкнула Ланс, да так, что вранг во страхе отшатнулся назад, - Как ты смеешь угрожать в моём присутствии тому, кто дал мне ночлег и пищу в пути?! Ты, жалкое отродье дворовой шавки и облезлого волка! Как ты посмел оказаться под моими ногами!
Слова эти звучали с таким презрением и царственной уверенностью в силе, что Пройдоха даже сама не узнавала себя. Она стала похожа на деву битвы из древних сказаний, на всесильную королеву воинов, державшей когда-то во страхе земли далёкой и древней Созарии. Небесно-голубые глаза полыхали огнём праведного гнева, золотистые волосы развивались по ветру, делая хрупкую красавицу похожей на прекрасную, но злобную ведьму. Тонкие нежные пальцы до боли сжались в кулак, и разъярённая Ланс почувствовала могучий приток крови к готовой ударить руке.
- Т-т-т-ты? – взгляд вранга уже не скрывал охватившего его страха, к которому прибавилось немалое удивление и растерянность, - Владычица..! Прррости, что сррразу не узнал тебя!
- Ты, тварь! На брюхо! – гордый и свирепый вожак безвольно покорился хрупкой женщине, - Лежать, собака! Лежать, как подобает вашему предательскому отродью! Отвечай на мои вопросы, быстро! Кому служит твоё паршивое племя?
- Прррости, Владычица, мы не знали… Вррранги не служат никому, мы вольный нарррод! У нас один хозяин – рррок. Мы охотимся по своей воле…
- Лжёшь, тварь! Отвечай, кто твой хозяин!
Остальная стая уже давно упала на брюхо, стараясь не гневить ещё более разбушевавшуюся Ланс. Никто из них не проронил не звука, лишь один, самый смелый хищник решил поддержать вожака.
- У стаи нет иных господ, кррроме тебя, Владычица!
- Заткнись, паршивая шавка! – златовласка махнула рукой в сторону наглеца, и с кончиков её пальцев сорвалась серебристо-голубая молния, ударившая выскочку. Зверь тут же сгорел на месте, не успев даже взвыть на прощание.
- Клянусь мы не лжём, - залепетал вожак, - Мы почуяли на челе мальчишки, что идёт с тобой, печать беды, великой беды! Его необходимо убить!
- Кто дал вам право решать судьбу того, кто идёт со мной! Или ты думаешь, что я не знаю, кто этот парень?!
Вранг трусливо пополз назад. На него было жалко смотреть – из могучего вожака стаи он превратился в забитую шавку, дрожащую при виде сердитого хозяина.
- Мы не знали, что он идёт с тобой… Прррости нас, Владычица, нарррод врррангов впррредь не повторррит такой ошибки!
- Проваливай! Исчезни с глаз моих, паршивый пёс! И запомни: как только я тебя увижу вновь – убью на месте, как назойливую муху! Так же, как и любого из вашего трусливого племени предателей!
Вранг резким скачком впрыгнул на все четыре лапы и, что было силы, задал стрекача, стараясь удрать как можно быстрее, пока «Владычица» не передумала и не пустила ему вдогон смертоносную молнию. Вся стая таким же стремительным дёром рванула за ним. Но Ланс, ещё в запале ярости, всё же прикончила двух самых медлительных хищников, от страха лишившихся прыти.
Из высокой травы, в полутора дюжине шагов от странницы, показалась кудрявая голова Олвина. Следом за ним всунулся и Джеоф. Вид у обоих был более, чем изумлённый. Глаза, ещё слипавшиеся от сладкого сна, так бесцеремонно нарушенного появлением незваных гостей, увеличились до размера полновесных серебряников.
- Кто ты? – здоровяк смущённо приблизился и, потупив взгляд, смотрел куда-то в сторону, не в силах встретиться глазами с разъярённой и величественной воительницей, которой сей миг казалась Ланс.
Но рассвирепевшая красавица уже, похоже, очухалась и теперь только отстранёно поглядывала вслед удирающим хищникам. От жгучего яростного гнева, охватившего недавно всё её существо, не осталось и следа. Теперь в её глазах читалась лишь уверенность и чувство лёгкого недоумения.
- Почему они назвали тебя «Владычицей»? – на лице молодого алхимика отражалось подозрение.
- Да, объясни нам, какого зорна эти бестии припустили во весь пыл при одном твоём слове?
- Не знаю… Это… вырвалось само. Я не понимаю, что это вдруг на меня нашло и сама удивлена не меньше вашего… Но одно можно сказать точно – больше они нас не потревожат!
- Ещё бы! Эти лохматые твари драпали так, что и трава не успевала пригибаться под их лапами! – Джеоф явно был в восторге от увиденного и решил не требовать лишних объяснений, -  Мы проснулись, когда ты выходила из дому, и отправились следом. Но, как вижу, могли бы спокойно дрыхнуть дальше!
- Пойдёмте досыпать эту ночь, чувствуется мне – завтра предстоит тяжёлый день, - Ланс как-то странно посмотрела на Клифорда, - Благодарю, Странник, одна бы я не решилась.
- Ты очень храбрый для женщина, - отдал должное голубоглазой красавице гоблин. И, уже проходя мимо Ланс, тихо добавил на созарийском, - Я твой верный друг, Владычица!
Ночь проводила четвёрку до домика Клифорда, нагло ухмыльнувшись вослед, и продолжила творить свои тёмные дела, ведомые, наверное, лишь Высшим.

Утро пробилось в окно назойливым радостным светом. Чёрные тучки на виднокрае говорили о приближении дождя, но над скромным жилищем гоблина небо было ясным и доброжелательным. Яркое Око Митры довольно улыбаясь, взошло над миром, весело подмигнуло просыпающимся жителям степи и вдруг, заметив троих бессовестно дрыхнущих друзей, нагло вломилось в ставни, расталкивая и распинывая уставших людей.
Рассвет казался таким трепетно воодушевляющим, и как будто ничто не напоминало о событиях минувшей ночи, превратившейся в мыслях в дурной, навязчивый сон. Какой-нибудь магинцийский художник, наверное, тут же бросился бы писать картину, расписывая всё ярко-голубыми и нежно-зелёными тонами, но троим не выспавшимся, постоянно опасающимся погони путникам было не до того. Они бы с радостью плюнули на восходящее утро и провалялись в кровати до полудня, если бы не появление Клифорда, покинувшего дом ещё далеко до рассвета.
- Вставав! Вставав! Спав нельзя! – суетился гоблин, расталкивая своих гостей, - Опасно ходив здесь! Быв плохо! Время уходив!
- В чём дело, Клифорд, - недовольно перевернулась с боку на бок Ланс, - Неужели нельзя нормально выспаться! Вранги больше не помеха, так почему б не отдохнуть, как следует…
Хозяин дома бесцеремонно вылил на голову гостьи чан холодной, бодрящей воды и неугомонно продолжил:
- Опасно! Смерть быстро ходив здесь! Смерть искав вы! Клифорд спасав от смерть, если три лентяй не спать!
Тут же весь небольшой отряд оказался на ногах. Олвин ещё протирал заспанные глаза, а в руке Джеофа уже лежала рукоять клинка. Другой он искал массивную палицу, видимо, забыв, что потерял её ещё в Эриданне.
- Что случилось, Клифорд? – Ланс тоже не нужно было повторять дважды. Спрашивая гоблина, златовласка на скорую руку собирала походный мешок, - Вранги? Клинки? Толстый Джек?
- Смерть… страшнее Жирный Джек! Берсеркеры… этины!
Олвин сел. Странница выронила из рук пухлую котомку. Ладонь верзилы крепче, до боли в костяшках, сжалась на рукояти меча.
- Зорн! – Ланс в сердцах выругалась, - Эти-то откуда взялись?!
- Хейдер говорив – этины прислав в погони. Он видев пара дюжины в восемь-девять дюжин вёрст на полночь.
Никому даже не пришло в голову спросить, кто такой Хейдер. Ланс молча завязала суму, перебросила её через плечо и двинулась к выходу. Джеоф, тоже готовый, поспешил за ней. Последним подорвался юный алхимик, всё ещё смутно понимающий, что происходит.
- Давав на закат полудня, - предложил гоблин, закрывая дверь, - Клифорд знав хороший прятать там.
- Ты идёшь с нами? – Ланс удивлённо воззрилась на хозяина дома. Зачем ему рисковать своей шкурой – ведь охотникам, если неизвестный Хейдер не ошибся, нужны были трое друзей, а вовсе не сутулый гоблин-отшельник, живущий вдали ото всех, в степи.
- Клифорд друг, - его откровенный чистый взгляд встретился со взглядом Пройдохи.
- Тогда пошли! Надеюсь, мы успеем добраться до твоего убежища раньше…

Выступили сей же миг. Несмотря на одолевавший всех сон и утреннюю вялость, друзья смогли преодолеть разжиженное состояние и двинуться в путь бодрячком, будто бы со свежими силами. Конечно, всем до смерти хотелось спать, но жгучее чувство опасности, разыгравшееся в крови, как-то мгновенно придало сил и упорства усталым ногам.
Вчерашних туч и след простыл, словно их вовсе не бывало. День выдался жарким, пот в три струи катился с изнеможённых тел троих людей, не говоря уж о толстокожем гоблине, которому летний полуденный зной казался кошмарнее всех мучений, способных родиться в его сознании.
После зенита с полуночи повеяло лёгкой прохладой, и друзья с радостью вознесли хвалу Повелителю Ветров за оказанную благосклонность. Но не прекращавшая терзать их жара всё же сказалась на скорости продвижения. Ноги будто бы сделались ватными, и четверо беглецов плелись, как в подвязке обоза, не в силах выжать из себя большего. Ланс, однако, заметила, что широкоплечему Джеофу давящий зной вроде и нипочём, но здоровяк старался поддерживать общий подавленный вид и даже умудрился скорчить мученическую физиономию в тон запыхающемуся Олвину.
Парню пришлось туже прочих. Хотя он и был уроженцем этих жарких мест, ему не приходилось прежде много путешествовать, а за время недолгого странствия ноги молодого алхимика ещё не успели окрепнуть и смириться с предоставленной участью.
- И за что нам такой почёт? – возмущался Джеоф, - Кому мы успели так насолить, что нас травят этинами?
- Наверняка, это Толстяк! – уверенно ответила Ланс, - Тролль и любезный граф Анденус, если ему и удалось выбраться, слишком мелки для такого. Скорее всего, наш жирный друг обратился к своим друзьям из разбойничьего логова!
Клифорд только молча хмыкнул. У него было совершенно иное предположение.

Ближе к вечеру объявился Хейдер. Огромный орёл, гордый хозяин гор, неизвестно каким капризом судьбы заброшенный в полуденные равнинные степи. Под одним крылом этого воистину господина неба могли свободно укрыться от палящих лучей Ока Митры пять-шесть человек. Мощным, аршинным клювом он мог, несомненно, без труда раздробить толстую каменную стену, а крепкие, острые, как сабли, когти разорвали бы на части кого угодно. Ко всем прочим достоинствам, благородный хозяин поднебесья был невероятно сообразителен для птицы, как описал его Клифорд, и даже имел собственную речь, понятную, однако, одному гоблину.
- Хейдер говорив Клифорд, этины попав в дождь и потеряв след время, - перевёл зеленокожий спутник пронзительный крик орла, - Но быстро снова набросившись на наша путь.
- Хейдер, - обратилась Ланс к великолепной птице, глядя в её умные ярко-коричневые глаза, - Далеко они? Скоро нас нагонят?
Гордый хозяин неба ответил звонким, режущим уши криком. Оказалось, он прекрасно понимал и людскую речь.
- Хейдер говорив, этина далеко, ходив быстро. Два день и два ночь они догнав.
- Двое суток… До Темницы Змей не менее полутора лун, - Ланс внезапно остановилась и рухнула на траву, - А как далеко до твоего укрытия, Клифорд?
- Больше пол-луны дорога.
Джеоф, не понимая, почему остановилась его спутница, тоже растянулся на тёплой земле.
- Ясно. Бежать дальше нет смысла. Лучше отдохнуть и набраться сил перед схваткой.
- Пол-луны, - растерянно пробормотал Олвин, - Пол-луны…
- Клифорд, - Ланс выговаривала каждое слово по слогам, - Есть где-нибудь поблизости, не далее, чем в двух днях пути, надёжное убежище, где этины до нас не дотянутся?
- Клифорд не знав такое место… - гоблин растерянно посмотрел на орла, - Может знав Хейдер?
Гордая птица, расправив крылья и угрожающе раскрыв клюв, громко гаркнула в ответ.
- Хейдер знать, в лесу есть спрятать люди и Клифорд. Но много приятно столкнуться с этина, а не с жизнь леса. Лес страшна, много страшна, чем этина.
Орёл сделал ещё круг над остановившимися странниками и вновь что-то прокричал.
- Хейдер говорив, он дравшись, - перевёл гоблин, - Хейдер умев убивать этина, когда их немного. Клифорд тоже дравшись и убивав проклятый этина!
- Драться с ними бессмысленно. По-моему, лучше укрыться в лесу, - предложила странница, - Там, хотя бы, неизвестно, что нас ждёт. А вступив в схватку, мы обречены на погибель.
- Хейдер говорив, лес опасна и Клифорд соглашавшись. Демона лесу разорвав мы на части и вкусно поужинав. Друины взяв рабом наша души и мы творив много зло. Клифорд знав, лес опасней этина.
- Что за бред ты несёшь, Клифорд, - хмыкнул Джеоф, - Демоны, друины – бабушкины сказки. Видал я одного демона, так тот во все лопатки улепётывал, аж ветер свистел! Я, конечно, не из робкой дюжины, но против такого большого отряда этинов нам не выстоять. С демонами как-нибудь справимся, а вот с этими отродьями исподней… навряд ли. Давайте лучше рванём в лес, там, как-никак, поспокойнее.
- Клифорд умев дравшись. Много хорошо этина. Клифорд надо много этина убив его.
Джеоф недоверчиво посмотрел на сутулого гоблина. Ему вспомнился тот внушительный мужественный облик, когда он увидел его впервые. Но это казалось наваждением, созданным, скорее всего, обманчивым рассудком, отказывавшимся принимать такой каприз природы. Но когда верзила постепенно обвыкся с гоблином, он привык к его слабому, тщедушному облику, и поверить, что он сражается лучше легендарных этинов, казалось просто невозможным.
- Клифорд дравшись и бив этина, если большой человек помогав хорошо.
- Нет, вдвоём, - Джеоф взглянул на спутницу и кружащего над их головами орла, - Даже вчетвером нам не одолеть такую ватагу этих отродий. Я прежде с ними не сталкивался, но слышал, что каждый этин способен сразить не менее дюжины лучших воинов. К тому же, ты безоружен, и вряд ли тебе окажется под стать мой меч.
Здоровяк хотел сказать, что у гоблина просто не хватит силёнок сражаться таким оружием. Но тот лишь гордо ухмыльнулся и сказал.
- Клифорд имев свой оружие!
Что случилось дальше, до конца никто так и не понял. Гоблин снял с пояса тяжёлую боевую палицу. Джеоф, как и остальные, готов был поклясться, что мгновение назад её там в помине не было. Рукоятку, сделанную из неизвестного хорошего, крепкого дерева, сковывала двойная шипованная окольцовка. Один конец венчал стальной шар с такими же, острыми как жало шмеля, шипами. Другой украшал инкрустированный тремя переливчатыми, неимоверной красоты камнями металлический набалдашник с цепочкой для крепления к руке. Чудесное оружие появилось как будто бы из воздуха. И слабо прощупывалось исходящее от него такое знакомое Ланс давление ню.
- Волшба! – ошарашено пробормотал Джеоф, - Чур меня!
Но по-настоящему удивилась только Пройдоха. Ей-то хорошо было известно, что гоблины от природы лишены всяческих способностей к чарам. Они просто не способны чувствовать ню и никак не могут колдовать.
А Клифорд невозмутимо поднял чудесную палицу над головой и воскликнул так громко, как только позволяли его легкие, в надежде, что эхо его гласа докатится до преследующих их маленький отряд этинов:
- Эхр торонго молдер Этор!1
Облик Клифорда вмиг изменился, вновь сделав его похожим на могучего воина, какого друзья видели при первой встрече. Теперь на месте дохленького горбатого гоблина стоял доблестный витязь, исполненный силы и мужества. Выпрямившись во весь свой немалый рост, он стал похож на героя древних сказаний и мифов. Ланс даже сказала бы, что пред ней вылитый Зульджин – великий прародитель рода гоблинов.
И при взгляде на этого зеленокожего богатыря у троих людей неожиданно стало так спокойно на сердце от ощущения того, что он не даст их в обиду. Джеоф даже усмехнулся про себя: ведь ещё совсем недавно он мог бы поклясться, что пришибёт этого хилого гоблина одним ударом кулака. Но теперь от преобразившегося Клифорда исходило ощущение великой, несокрушимой силы.
Ласковый луч Ока Митры отразился от блестящей головки палицы, вырывая спутников гоблина из оцепенения, и, смеясь, устремился в закатном направлении, нарушая все порядки природы, следуя которым он должен был исчезнуть в поднебесной выси.
- Этор говорив, мы ходив на закат.
Внезапно иллюзия пропала, Клифорд вновь превратился в сгорбленного гоблина, руки его опустились и будто бы стали короче, плечи ссутулились, голова поникла и весь его облик стал тщедушным и дохленьким. Спутники долго ещё гадали, привиделся им могучий воин из древней сказки, или это преображение случалось на самом деле.
Однако одно не оставляло сомнений в реальности. Загадочная палица в руке Клифорда никуда не исчезла, гоблин всё ещё продолжал сжимать её в опущенной ладони.
Клифорд, заметив изумление спутников, не стал дожидаться вопросов, а сам поспешил объяснить.
- Мой оружие звав палица Этор. Этор быв великий герой, его палица ковав большой маг. Этот хорошее палица быв на мой пояс, вы не можно видев его. Таков чары палица.
- Откуда она у тебя? – Ланс немного обрадовалась, узнав что не ошиблась относительно чаротворческих способностей гоблинов.
- Я заслужив этот палица в честный драться!
В памяти гоблина вновь всплыл тот страшный бой, тёмное подземелье, разящее могильным смрадом… Потрошитель, укутанный в тряпки мертвец, явившийся из Долины Скорби за сердцем смельчака, отважившегося нарушить священный покой гробницы Этора. Кошмарная битва, в которой Клифорд едва не погиб от руки проклятого отродья, если бы не чудесное и ужасное воскрешение бренных останков Этора… О! Этого он не забудет никогда! Смертельный бой во мраке подземелья… Обыкновенный, заплутавший гоблин против кровожадного бессмертного демона! И из широкого нетленного гроба невозмутимым, полным ледяного спокойствия взглядом мёртвых глазниц  на них взирало полусгнившее тело великого воителя. Потрошитель почти одолел его и уже приготовился праздновать победу, когда гоблин изловчился зашвырнуть противника в гроб… Где демон навсегда остался лежать в крепких объятиях мертвеца… Да-а, Клифорд тогда бежал так, как никогда прежде не бегал. И остановился лишь у самого подножия воистину Проклятых Гор.
- Этор? Ты говоришь эта палица принадлежала раньше ему? – вопросительно взглянула Ланс на зеленокожего спутника, вырывая его из глубин воспоминаний, - А кто такой Этор? Никогда прежде не слышала этого имени…
- О-о! Ладан Этор, великий герой! Победитель Гудбек Лэгис и Комада Рэсис…
Но новые имена также ничего не сказали никому из троих людей. Олвину вспомнился отголосок какого-то давнего рассказа Мерлина, о котором он почти забыл. В нём пару раз появлялось имя Рэсис, но юноша решил не терзать свою память понапрасну. Что за герои и что за злодеи – значения не имеет. Одни из многочисленных великих людей, так и не вошедших в историю Британии, или забытые за пологом лет, не так важно. Главное – Клифорд завладел, похоже, каким-то мощным артефактом прошлого. Возможно, сам гоблин даже и не догадывается, какая сила волей судьбы оказалась в его руках. Ну ничего, подумала Ланс, разберёмся. А нынче нужно скорее решать, что делать с уверенно идущими по их следу этинами. И открывшаяся тайна Клифорда пока только давала надежду на лучшее.
Ещё немного поспорив, друзья всё-таки решили продолжить путь в степи и попытаться оторваться от этинов. В дороге Клифорд много рассказывал о сражении с Потрошителем, о странствиях Ладана Этора, о злодействах Рэсиса и многом другом, случившемся неизвестно где и когда. Хотя гоблин повествовал об этом так, будто бы присутствовал при всех этих событиях лично, однако, не отрицая, что все они произошли очень давно, когда его родителей ещё не существовало и в замыслах.
Путники так увлеклись рассказами Клифорда, что даже не заметили, когда их покинул Хейдер, долго ещё круживший над их головами.
Постепенно с восхода надвинулась ночь и беглецы устроили привал. Благо, в домике гоблина нашлось чем запастись, и походные мешки путников ломились от еды и питья.
Наутро люди с ужасом обнаружили исчезновение Клифорда. Наверное, невозможно описать чувства, обуявшие Джеофа, который и прежде не очень доверял зеленокожему проводнику, а теперь уверился, что гоблин всё же струсил и поспешил убраться, оставив троих друзей на растерзание этинам.
Однако Ланс и Олвин думали иначе. Уверившись, что Клифорд отправился в разведку, они преспокойненько сели его дожидаться, ничуть не волнуясь за судьбу гоблина. Но прошло время, а проводник всё не спешил возвращаться. Яркое Око Митры уже высоко поднялось над виднокраем, возвещая, что четверть пути им уже пройдено, а Клифорд так и не объявился. Наконец друзья приняли решение отправиться в путь без него. Если он жив и здоров, то с помощью Хейдера без труда сможет найти их в степи. А о том, что он мог броситься на встречу этинам, или столкнуться с кем пострашнее, беглецы предпочли не думать. Кроме того, Джеоф продолжал стоять на своём:
- Говорю вам, этот зеленорожий сдрейфил и поспешил сделать ноги! Сразу он мне не понравился, но эти его фокусы с палицей притупили мою бдительность!
- По-моему, притупился твой рассудок, - оборвала Ланс бурные потоки словоизлияния спутника, - Если он хотел нас покинуть, то зачем вообще отправился с нами в это безумное путешествие. Мог бы спокойно остаться в своём уютном домишке, где ему никто и ничто не угрожало. Так что, Громила, заткнись и прибавь ходу, парнишка и тот вон драпает бодрее тебя!
День снова выдался невыносимо жарким и душным. Маячившая на полудне гроза, похоже, приближаться не спешила, а дождевые тучи, как будто назло, обходили их стороной. Порою дул невыносимый сухой ветер, несущий вместо свежей прохлады густой летний зной и облака пыли. Ланс прежде и не представляла, что лето может быть столь отвратительным и неприятным. Хотя, может быть, сказался безумный темп ходьбы и тяжёлый груз за плечами. Вдобавок к тому, покрытая пылью и пропитанная потом одежда источала столь неприятные запахи, что нестерпимо хотелось искупаться, хотя бы и в каплях дождя.
А в голой бескрайней степи даже негде было укрыться от палящих лучей безжалостного Ока Митры. Даже мелкие полевые животные, всякие пташки и грызуны, попрятались по своим уютным норкам и в тенистых гущах шелестящей зелёной травы. Насколько хватало глаз, был виден лишь изумрудный колышущийся ковёр, ставший неотъемлемой частью жизни троих беглецов в последние дни. Казалось, в мире более нет ничего, кроме этой бескрайней зелёной равнины, уже ставшей сниться друзьям по ночам. И даже могла бы создаться иллюзия, что вся их прежняя жизнь – только красочный сон, если бы не две туманных полоски лесных опушек на полудне и полночи, разбивавших этот мираж вдребезги.
День близился к вечеру, а Клифорд так и не появлялся. Пару раз высоко в небе промелькнул тёмный силуэт, но был ли то Хейдер, или другая птица оставалось загадкой.
На следующее утро наконец-то захлестал долгожданный дождь. Неизвестно откуда взявшаяся тучка, будто специально остановилась над головами странников. Огромные невидимые руки выжали её до нитки, излив потоки свежей, прохладной воды на головы троих обрадованных беглецов. Промокшие, озябшие, но очень довольные путники радостно прыгали под летним ливнем, как дети, не задумываясь над тем, что выглядят в этот момент очень смешно и глупо. Даже Ланс, прежде и в мыслях не допускавшая подобной забавы, прыгала вместе с друзьями, предаваясь всеобщему праздному веселью.
Но дождь закончился, и снова вылезло палящее, безжалостное Око Митры, быстро иссушившее одежду и волосы путников. Вернулась тягостная реальность, ощущение близкой погони и смерти. Иллюзия беззаботности и благополучия растаяла, как туманная дымка на заре, и все текущие неприятности тяжким грузом вновь рухнули на плечи беглецов, заставив их взять руки в ноги и делать ходу, что есть сил.
Дневное светило уже проползло две трети пути по чистому голубому небосклону, когда беглецы заметили неутомимых преследователей. Они появились так неожиданно, что трое друзей тут же невольно ускорили бег, в тщетной попытке оторваться.
Судя по всему, этины старались подобраться незаметно, сгибаясь в три погибели и прячась в невысокой траве. Но долго бежать в таком положении оказалось не под силу даже этим выносливым воинам, и время от времени они разгибались, переводя дух, чтобы потом снова спрятаться.
Всего в какой-то версте от бежавших во всю прыть путников, преследователи поняли, что их заметили и, выпрямившись во весь свой немалый, с косую сажень Джеофа рост, разом ускорили бег. Впервые все трое увидели этина вживую во всей красе. Огромные плечи, не поддающиеся описанию мускулы, широченная грудь. Шеи не было в помине, казалось, сплющенная, совершенно лысая голова бирюзового цвета утопала в бугристых плечах. Узкие щелочки глаз придавали безносому лицу довольно жутковатый вид, а безгубый узенький рот делал его ещё кошмарнее. Тёмно-розовая кожа, создававшая резкий контраст с головой, оставляла загадкой, почему этинов относят к народу зеленокожих троллей. Крепкие руки, венчавшиеся массивными кулаками, сжимали тяжёлые шипованные джаги . Тренированные, похожие на столбы ноги неутомимо несли своих хозяев вперёд, всё увеличивая темпы бега.
Охотники быстро настигали дичь.
 



Поляне

- Ланс, - Джеоф внезапно остановился, шумно переводя дыхание, - Ланс, я попытаюсь задержать этих уродцев! У вас будет время оторваться!
- И не вздумай! – странница тоже прекратила безумное бегство, - Спасаемся все вместе, или все вместе примем бой!
- Сегодня не до геройств, - верзила уже опирался на меч. Калёная сталь тускло играла в беззаботных лучах Ока Митры, - Вспомни, мы обещали Мерлину сберечь его ученика. Так что, давайте руки в ноги, а я постараюсь дать вам побольше времени…
Да, её спутник был немного простоват, но храбрости ему не занимать. Порой, в такие моменты, какой наступил ныне, Ланс не могла не восхищаться им. Рядом с этим добродушным могучим здоровяком можно было чувствовать себя в полнейшей безопасности. Мало кто из людей мог тягаться с ним в силе и умении сражаться. Но то из людей, а этины…
- Джеоф, не дури, ты попросту погубишь себя! Нам в любом случае не оторваться, и твоя смерть лишь чуть-чуть отодвинет нашу! Так что придётся драться…
Олвин, похоже, умудрился заснуть на бегу. Юноша давно потерял контроль над своим обессилившим телом. Ноги безрассудно продолжали нести его вперёд, всё равно куда, лишь бы подальше от надвигающейся, дышащей в затылок смерти.
- У нас ведь ещё есть «серый айвенго»! – внезапно вспомнил Громила, - Не всё ещё пропало, и, пёс подери, кому-то нынче придётся солоно!
Преследователи заметив, что жертвы остановились, тоже замерли в полуверсте от них, о чём-то совещаясь и оживлённо споря.
- Никак почуяли западню, уроды, - Джеоф приготовил свой разрывной сосуд и теперь мучился с огнивом, - Подойдите поближе, посмотрим кто кого…
- Олвин? – Ланс пыталась поднять свалившегося-таки юношу, - Олвин, очнись! Мы хотим воспользоваться твоим порошком!
Юноша стонал, пытаясь что-то сказать, но из пересохшего горла вырывался лишь сдавленный хрип.
Этины, наконец, закончили разговор и снова бросились к изнеможённым погоней беглецам, продвигаясь уже не так быстро и более настороженно, несомненно, ожидая подвоха. Джеофу, наконец, удалось справиться с кремнем и в его руке затеплилась горящая лучина. Верзила молча выжидал.
Пройдоха всё же сообразила влить в иссушённое горло Олвина прохладной, бодрящей воды. И юноша, немного придя в себя, скомкано пробормотал:
- Не надо… «Айвенго»… Не причинит… вреда…
- Это мы ещё посмотрим, - воскликнул Джеоф, поджигая шнур, - Получайте, гады!
Смертоносный сосуд, брошенный умелой рукой Громилы, устремился навстречу этинам, тут же бросившимся врассыпную... Громкий грохот, чьи-то дикие крики, треск занимающейся огнём травы... Ожидающие в страхе беглецы ещё плотнее прижались к земле.
Мощный взрыв, казалось, никак не затронул преследователей. Из густого, плотного дыма одна за другой вынырнули фигуры неодолимых воинов. Двоим всё же не посчастливилось попасть в самый центр разразившегося хаоса, и теперь их могучие тела, исковерканные и изломанные нечеловеческой силой, распростёрлись на полыхающей жарким пламенем земле. Остальные же отделались царапинами и ушибами и только более рассвирепели от тщетной попытки людей расправиться с ними.
Джеоф поднял меч и приготовился к смертельной схватке. Рядом ощерилась своими «когтями» Ланс…
- Смотрите, - воскликнул Олвин, когда этинам оставалось до друзей несколько дюжин шагов, - Орёл!
Пронзительный крик и хлопанье крыльев над головой возвестило о прибытии Хейдера. Великолепная птица, гордый хозяин небесных просторов, плавно кружа, опускался к земле. Его появление принесло с собой и надежду. Несмотря на изнеможённость дорогой, друзья внезапно ощутили прилив сил. Клифорд всё-таки их не бросил и, наверняка, скрывается где-то поблизости, готовя неожиданный сюрприз неугомонным преследователям. Все трое тут же воспрянули духом, ожидая если и не счастливого, то по крайней мере достойного конца своих приключений…
Что случилось дальше, ожесточившиеся, приготовившиеся к смерти путники сразу не смогли разобрать. Казалось, сама степь встрепенулась и обрушилась на их преследователей всей своей небывалой мощью. Трава колыхалась так, словно в гуще её вольно разгуливал бойкий ветер. Один за другим этины падали наземь, сбиваемые, как показалось беглецам, длинными и острыми, как ножи, стебельками травы. Упавшие тут же утопали в движущейся зелёной массе полевых растений, так и оставаясь лежать там, в густой, полной ароматной свежести траве.
Продолжал потрескивать занявшийся пожар, теснимый и прижимаемый живой зелёной гущей. К резкому запаху гари добавился плотный, режущий ноздри вкус свежей крови, обильно орошающей тёплую землю. Оставшиеся в живых этины яростно отбивались от свирепо атакующих изумрудных потоков. Внезапно сорвавшимся камнем с неба ударил Хейдер, огромным крепким клювом размозживший бирюзовую голову одного несчастливца и опрокинувший его наземь могучими лапами. Тут же орёл развернулся и устремился ввысь заходя на новый удар.
Присмотревшись внимательней, друзья различили снующих в густой траве людей, с ног до головы облачённых в зелёные одежды. Они будто бы вырастали из земли, так хорошо сливаясь с окружающей степью. Дюжины отважных воинов бросались в смертельную схватку с безумными, свирепыми этинами. И среди этой буйствующей массы зелёных людей мелькала так хорошо знакомая фигура Клифорда…

Последнего этина точным рубящим ударом сразил подоспевший Джеоф. Всё было кончено, в живых не осталось никого из кошмарных преследователей. Плотная туманная завеса над степью уже почти улетучилась, а разыгравшееся пламя совсем угасло стараниями странных зелёных людей. Победу одержали неизвестные друзья Клифорда, так вовремя пришедшие беглецам на помощь. Но каких жертв она стоила! Повсюду, вперемешку с остывающими этинами, валялись исковерканные тела степных жителей. Сломанные кости, разбитые черепа, раздробленные останки и кровь… реки багровой крови, дурманящие своим запахом, заставляющие прикрывать ладонью нос и отводить взгляд, дабы не впасть в безумие, навеваемое этим кошмарным зрелищем.
Непривыкший к таким жутким картинам Олвин поспешил убраться подальше от места кровавого побоища и опорожнить желудок. Впервые в жизни ему стало дурно от запаха крови и вида мёртвых, искорёженных тел. Никогда прежде юному алхимику не доводилось видеть, чтоб старуха Смерть приходила к своим жертвам в таком ужасном, жутком обличие. Нет, легенды не преувеличивали силу беспощадных тварей. Несмотря на огромное численное превосходство людей, каждый этин унёс с собой в Долину Скорби по нескольку жизней.

Клифорд, поговорив о чём-то с одним из зелёных людей, подошёл к Джеофу и Ланс, всё ещё переваривающим последствия случившейся трагедии.
- Сегодня поляне теряв много жизни, - в голосе гоблина звучала ярко выраженная нотка сочувствия, - Этина сильный враг и победа тяжёлый.
- Кто эти люди? Откуда они взялись?
- Племя поляне приходив на помощь бегущий от этина, ибо так велев люди из леса.
- Люди из леса? – чем больше Ланс хотела узнать, тем меньше она понимала.
- Люди из леса всегда прав. Они дав волю поляне искать вы, спасав от любой угроза и приводив к люди из леса.
- Кто они такие?
- Белая человека много спрашивав и мало понимав, - прервал гоблин дальнейшие расспросы, - Время приходив и вы всё узнав.
- Хм, коротко и ясно, - хмыкнул Джеоф.
Клифорд задумчиво смотрел на распростёртые на земле тела. Разум его вновь захлестнула волна воспоминаний.
- Давно, давно народ этина дравшись за Клифорд…
- Ты сражался вместе с этинами? – удивился Джеоф
- Этина быв мой лучший воин! Я брав неприступная крепость с три дюжина этина… жив не оставшись никто враг!
Беглецам возразить на это было нечего – они видели этинов в бою. Клифорд мрачно ухмыльнулся и пошёл прочь, помогать полянам искать раненных и собирать тела погибших.
- Ну, Громила, - усмехнулась Ланс, - ничего не хочешь сказать?
- Хм, - верзила виновато потупил взгляд, - похоже я был не прав в отношении этого гоблина.
- Благодаря Клифорду мы всё ещё живы, - подвела итог Пройдоха, - Признайся, тебе не по себе от сознания того, что ты обязан своей шкурой зеленорожему уродцу, которого ты счёл трусом?
- Да… я в нём ошибся… Похоже, этот малый заслуживает доверия…
Ланс одарила могучего спутника премилой улыбкой и, изящно развернувшись на кончиках носков, лёгкой походкой зашагала к суетящимся полянам.

Путь до деревни степного народа занял довольно много времени. Дважды устраивались на ночлег под открытым небом, прежде чем вся компания добралась до небольшого, разбитого на самой опушке леса, селения.
В Охице их встретили только женщины и почти грудные младенцы, всё мужское население, и стар и млад, отправились спасать троих беглецов. С прибытием отряда деревню огласили дикие стоны и плач причитающих матерей, дочерей и жён. Слишком много мужчин вернулись домой на щитах и слишком многие потеряли в этом бою своих близких.
На следующий же день устроили общинные похороны, изрядно расширившие старое кладбище в двух верстах от селения. Воины отдали честь погибшим товарищам гордым молчанием и только редкие печальные возгласы женщин нарушали воцарившуюся тишину.
Ланс не могла назвать полян гостеприимным народом, но нечего было ожидать радушия и дружелюбия тем, ради кого племя лишилось стольких доблестных мужей. Повсюду их встречали сухим равнодушием и молчанием. И только чудом выживший вождь, Элион Эк Бёрн, позволял себе краткий обмен словами со спасёнными племенем людьми.
Позже Клифорд объяснил, что поляне сами никогда не ринулись бы в такой страшный бой. Племя исполняло данное ему поручение людей леса, которым степные люди во всём подчинялись и чтили их, почти как Высших. От Хейдера гоблин узнал, что люди Эк Бёрна рыщут в степи неподалёку. Он поспешил им на встречу, дабы попытаться уговорить их спрятать беглецов в лесу, пока позволяло время, хотя и не верил в успех такой затеи. Но оказалось, они уже разыскивали троих путников и были готовы вступить за них в бой с кем угодно, даже с жуткими этинами – такова была «просьба» лесного народа. С помощью Хейдера им удалось подготовить засаду, в которую безжалостные преследователи так удачно попали. «Серый айвенго» едва не спутал все планы, благо Джеоф метнул смертоносный сосуд во много шагов в сторону от укрывшихся в траве воинов, иначе жертв могло быть намного больше.
Друзья чувствовали, что бесцеремонно и нагло вторгаются в размеренную жизнь полян. Их приняли, дали им приют, отдых и пищу, а Джеоф впервые за много дней смог соскрести изрядно проросшую щетину и сменить изодранные лохмотья на потёртую волчовку мехом наружу, подаренную вдовой одного из павших воинов. Но за версту чувствовалось холодное отношение к ним, так и давившее на плечи троих путников. Хмурые взгляды мужчин и откровенно обвиняющие женщин ясно говорили о том, что случайным гостям здесь не рады. Однако, никто не осмелился сказать ни единого грубого слова. Видать, указ загадочных людей леса и вправду чтился меж этими людьми высоко.
Ланс попыталась поговорить с вождём, выразить сочувствие гибели его соплеменников. Но вечно угрюмый, суровый Эк Бёрн лишь загадочно ответил:
- На всё воля Высших. Мы поклоняемся Повелителю Света, Светлоокому Митре, дарящему нам свет и тепло. Возносим мольбы Повелителю Туч, орошающему наши поля и пастбища потоками живительной влаги, почитаем Отайру-Лучницу, помогающую нам прокормиться в тяжёлые времена неурожая и засухи. И исполняем священную волю людей леса, защищающих нас от лиха глухих дебрей и позволяющих охотиться в своих владениях. Смерть моих братьев печальна, но она не пропала даром. Все когда-нибудь уходят за Серый Предел. И в Сером Чертоге Высшие судят умерших. Милуют тех, кто жил правильно и карают лихих и трусливых людей. Мы молимся за души наших погибших и верим, что им будет дарована беспечная жизнь за Долиной Скорби, ибо не дрогнули они в бою и смогли защитить своё племя!
Выслушав тираду, странница поняла, что вождь слепо верит в загробную жизнь и справедливый суд Высших. Что ж, наверное, оно и к лучшему. Поляне, как и многие дикие народы, принимали смерть, как событие печальное, но неизбежное. Возможно потому и не боялись её, как жители больших городов и замков. Их философия оставалась до боли смешной и первобытной, но было в ней нечто такое, что помогало им выжить. Смерть, свершившаяся «во благо» племени воспринималась, как подвиг, и было в этом что-то схожее с безрассудной храбростью и верностью долгу рыцарей Королевства. С той только разницей, что поляне, тем не менее, равно оплакивали как погибших в бою, так и сражённых болезнью и старостью, а арии воздавали почести лишь «доблестно павшим». Однако, почему спасение незнакомых странников они считали защитой своего племени – для задумавшейся Пройдохи осталось неясным. Возможно эти люди леса, кем бы они ни были, не только помогали полянам, но и сурово карали за ослушание. Настолько сурово, что гордые степняки были готовы пасть в неравном бою, но выполнить их наказ.
Клифорд, как выяснилось, и отдалённо не был другом полян. Они восхищались Странником, уважительно относились к его силе и мужеству, почти преклонялись перед его умением драться, но другом его не считали. Скорее хорошим знакомым, от которого лучше держаться подальше, а если уж он здесь, оказывать ему должный почёт. Несмотря на то, что гоблин нередко помогал этому племени и даже порою сражался на их стороне.
Особенно Ланс поразило то, что поляне отдавали должное мудрости Клифорда и нередко обращались к нему за советом. Странница и предположить не могла, что их зеленокожий спутник отличается ещё и великой рассудительностью, хотя, конечно, жизненного опыта ему было не занимать. Но облик простоватого гоблина сильно расходился с тем седовласым старцем, которого рисует фантазия большинства людей при слове «мудрец».
Олвин все дни, которые трое друзей прожили у полян, шатался по деревне, не в силах найти себе занятие. Юношеская неугомонность не давала спокойно сидеть без дела. Чтобы не было совсем уж скучно, молодой алхимик пытался загрузить расспросами Клифорда, и гоблину невольно приходилось избегать бдительного взора любопытного мальчугана. В конце концов он нашёл себе увлечение в том, что привязался к местному травнику, которому, хотя и с большой неохотой, пришлось поделиться своими знаниями с настойчивым юношей. Олвин же всё схватывал на лету, и вскоре невольный учитель не мог нарадоваться на нового ученика. За три четверти дюжины дней он успел освоить больше, чем иные не за одну луну. И по истечении этого срока измотанный травник с гордостью сказал:
- Вот перед вами будущий знахарь! Хотя обучению его ещё длиться и длиться, он уже знает достаточно, чтобы не дать умереть раненному или немощному, пока к нему не приведут опытного целителя!
Ланс же старалась не тратить время впустую, и пыталась разговорить-таки жителей Охицы. Однако те постоянно отвечали на её вопросы уклончиво и зачастую вовсе уходили от разговора. И тем не менее Пройдоха старательно стремилась удовлетворить своё любопытство. Поэтому доставалось опять же Клифорду.
Джеофу повезло больше других. Несмотря на холод и недружелюбие, которым его встретили в деревне, поляне отнеслись с уважением к его огромной силе и особенно отметили в нём умение не задавать лишних вопросов. А на второй день после похорон верзила предложил свою помощь местному кузнецу. Тот сперва отказался, но после настойчивых уговоров Джеофа, всё-таки дал ему в руки молот. Выяснилось, что здоровяк далеко не из последних в кузнечном деле, и старый деревенский оружейник глухим одобрительным ворчанием признал его работу. Джеоф принялся чинить всё подряд, от металлических инструментов и различных креплений до поломанного оружия воинов. Работал в три пота, с утра до вечера, отвлекаясь только на обед. А местный кузнечных дел мастер продолжал одобрительно ворчать и радоваться, с каким усердием выполняется его работа.
Таким образом неутомимый Джеоф оказался единственным из троих друзей, кто заслужил хоть какое-то признание полян. И кроме того, единственным, по их мнению, от кого может быть хоть какой-либо толк.
В благодарность за помощь кузнец позволил своему временному подмастерью воспользоваться его кузней, чтобы выковать оружие для себя. Клинок графа изрядно надтреснул, когда он рассёк его лезвием огромную тушу этина. А лёгкая сабелька не представлялась Джеофу серьёзным оружием, скорее так, игрушкой про запас, которую можно использовать в бою только в крайних случаях.
Работа отняла у верзилы весь последний день, зато клинок вышел на славу. Грубоватый, обоюдоострый полуторник, возможно, тяжёлый для среднего человека, но вполне приемлемый Джеофом. Таким, в случае чего, и надвое перерубить можно, и череп проломить, если потребуется. Конечно, не совсем то, чего хотелось бы верзиле – всё-таки времени в обрез, да и железа путёвого у деревенского кузнеца не нашлось, пришлось ограничиться переплавкой сломанного меча графа и сабельки, благо оба клинка были сделаны из добротной эриданнской стали. Но, всё-таки, оружие по руке у Громилы вновь было.
Кузнец тоже остался вполне доволен: большой человек не только выполнил огромную работу в столь малый срок, но ещё и справил новую наковальню, которую он давно собирался заменить, да никак руки не доходили.

Ланс уже порядком наскучило сидеть в тихой деревне, где за хлеб не приходилось драться. В отличие от Олвина, Джеофа и Клифорда, ей приходилось днями напролёт бесцельно слоняться по окрестностям, искать пятый угол и допытывать жителей Охицы своими надоедливыми расспросами.
Из обрывочных сведений, с большим трудом добытых ею, странница поняла, что племя полян, одно из немногочисленной народности липофов, живёт в этой степной глуши уже без малого два гросса лет. Во времена Ледяной Войны предку нынешнего вождя, Эману Эк Бёрну посчастливилось натолкнуться на поселение загадочного лесного народа, который милостиво согласился встать на защиту малочисленного племени и укрыть его в непроходимых лесных чащобах. Позже лесные люди научили кочевников возделывать землю и собирать пчелиный мёд. Так они и стали полянами, поселившись на опушке под присмотром таинственных покровителей и со временем отстроив здесь селение, ставшее богатым базаром между степными народами, а так же торговцами с восхода и полуночи. Постепенно привязанность степняков к своим учителям и защитникам переросла едва ли не в поклонение, и нынешние собратья Эк Бёрна безоговорочно выполняли все «просьбы» загадочных жителей леса. В целом – жизнь в Охице мирно текла своим чередом, за исключением редких набегов лесных дикарей, которых местные называли просто «псами». Но тем никогда не удавалось одержать победы над гордыми отважными полянами и их неизвестными, но, судя по всему, очень могущественными покровителями. Частые когда-то стычки с кочевниками давно прекратились, когда Клифорд, которого здесь так же величали Странником, установил свои порядки в этой части степи. Хотя, как одинокому гоблину удалось заставить своенравных степняков признать его право указывать – тоже оставалось загадкой. Охотники добывали дичь с милостивого разрешения лесного народа, пахари взращивали хлеб и рис на обширных полях, пастухи выгуливали стада овец и коз, а пасечники добывали мёд. Иногда торговали с редкими в этих местах караванами или другими племенами. Жили в достатке и сытности, и редко когда в этой благодатной земле случались голодные времена. Хотя, как говорили, купцов становилось всё меньше, а последние лета и вовсе почти не стало, видать, закатные кочевники вновь принялись безобразничать. Только с восхода, из Королевства продолжали ходить в Охицу за мёдом и шерстью, в обмен на железо, глиняную посуду и украшения для женщин.
Нынешняя битва стала для полян серьёзным ударом. Подобных сражений они не видали со времён Ледяной Войны, и даже самые жестокие схватки с соседями или псами венчались потерей не более полутора дюжин воинов. Поэтому женщины племени почти открыто перешёптывались о страшном знамении, о грядущих плохих временах, о скорых кровавых битвах. Тогда как мужчины старались об этом умалчивать, хотя тоже видели в кошмарном сражении с этинами предвестье недобрых времён.
Услышав всё это, Пройдохе ещё более не терпелось повстречаться, наконец, с загадочными лесными жителями, так ловко и умело сумевшими завладеть судьбой целого племени. Но доблестный вождь, отчего-то, откладывал эту встречу, ссылаясь на то, что так «просили» люди леса.

Без одного дюжинный день пребывания в племени ознаменовался исполнением изнурённого ожидания. В полдень, когда Яркое Око Митры, добравшись до самой вершины небосклона, замерло на мгновение, пытливым взором оглядывая мир, и устремилось вниз, к благословенной земле, вождь, окончивший дневную молитву, неожиданно завил:
- Люди леса говорят, что вы можете прийти. Они готовы к встрече.
Поляне, сопровождавшие троих беглецов, попросили дозволения завязать им глаза. Джеоф наотрез отказался, но, когда Клифорд первым нацепил на себя плотную кожаную повязку, верзиле ничего не оставалось, кроме как согласиться. Ланс поняла, что это требование на гоблина не распространялось, однако, зеленокожий спутник решил подать пример, чтобы друзья не чувствовали себя оскорблёнными.
Шли довольно долго. Сперва по лугу около четверти суток. Потом ещё столько же по лесу. Когда путников вывели на какую-то большую поляну, как определила Ланс по отдалению шелеста деревьев и смене растительности под ногами, уже стояла глухая полночь. Здесь процессия остановилась и замерла в ожидании. Вскоре послышалось слабое шевеление. Друзья, не имея возможности видеть, тщательно вслушивались в окружающие звуки, но смогли разобрать только то, что рядом появился ещё кто-то неизвестный.
Беглецы не успели опомниться, как их подхватили чьи-то лохматые и необычайно длинные руки и понесли дальше. Они вновь углубились в зловещую тишину леса. Внезапно все четверо почувствовали взлёт и опять сумасшедший бег. Видимо, существа, тащившие их, скакали по деревьям. Джеофа охватило возмущение от такого обращения с ним, но ему пришлось проглотить пьянящую ярость. Трезвый рассудок вовремя подсказал, что, попробуй он сопротивляться, мигом свалится на землю. А о том, какой была высота, оставалось только догадываться.
Трое людей и гоблин тряслись на спинах проводников ещё столько времени, за которое городничий Джелома со всей своей свитой вкусят обеденную трапезу в банкетном зале городской ратуши.
Наконец, сумасшедшее путешествие окончилось, и путников вновь опустили на твёрдую землю. Однако глаза им развязывать отнюдь не спешили. Лёгким тычком подсказав направление, проводники потребовали следовать за ними.
По неразборчивому ворчанию, Ланс поняла, что ведут их какие-то звери. Возможно, очень умные, хорошо обученные, но всё-таки звери.
Внезапно процессию остановили. Где-то рядом появились люди. Они что-то быстро скомандовали провожатым и тут же послышался лёгкий топот удаляющихся ног, или, вернее, лап. Кто-то плавно подхватил друзей под руки и повёл вперёд. Вскоре послышался шелест раздвигающихся створок шатра и мягко повеяло тёплым домашним уютом. Путники прибыли в обиталище загадочных людей леса.
 


Лесной народец

- Добро пожаловать в Эларэну, последнее пристанище благословенного народа!
С людей сняли порядком надоевшие им повязки. Освещался шатёр тускло, и привыкшие к темноте глаза быстро вернули способность к зрению.
- Приветствую вас, друзья мои! Простите, что нам пришлось так сурово обойтись с вами, но осторожность никогда не бывает лишней. Слишком уж много врагов ныне у Перворождённых.
Голос доносился из глубины шатра. Он звучал так звонко и мелодично, будто бы журчал весенний ручеёк по камням. Казалось, обладатель его очень юн, почти ребёнок, однако, внутреннее чутьё Ланс подсказывало, что это не так. Трое людей тщательно вглядывались в густой полумрак шатра, развеваемый лишь тусклыми свечами, но различали только тёмный силуэт, лицо которого оставалось за пологом темноты.
- И мы рады приветствовать тебя, Мудрейший! – ответил за всех Клифорд, - Благо ли идут дела у лесного народа?
Как ни странно, на этот раз гоблин выразился совершенно чётко, не коверкая и верно выговаривая слова. Видимо эту фразу он давно заучил наизусть.
- Благодарю, друг мой, дела наши текут своим чередом, хотя, чуется мне, недолго этому длиться, - голос выждал недолгую паузу и продолжил, - До нас дошли слухи, что вы вступили в поединок со слишком серьёзными силами?
- Ну… если считать серьёзными силами сынка одного городничего, непомерно разжиревшего от безнаказанности разбойника и продажного служаку… - проворчал Джеоф.
- Это не совсем так, - перехватила инициативу Ланс, - Просто мы стараемся уберечь свои шкуры, а многие, непонятно почему, жаждут их разодрать!
- Однако, это вам наступали на пятки безудержные наёмники. И, кроме того, один из вас сумел обратить в бегство стэктила…
Джеоф кожей чувствовал, как тёмная фигура в глубине шатра сверлит его взглядом. Ланс даже показалось, что её здоровый друг немного покраснел.
- Честно говоря, я надеялся, что прикончил ту тварь!
Отчего-то и Джеоф и Ланс сразу сообразили, что стэктилом загадочная фигура обозвала того демона, отправившего старика Мерлина в Долину Скорби.
- Почти убил. Но злодею удалось скрыться и залечить свои раны. Наверное, ты великий воин, коли сумел совладать с самим Эхо Логолло!
- Ты знаешь этого гада? – неожиданно вспылил Олвин, - Где он? Его нужно добить!
- А ты, видимо, ученик почтенного Мерлина? – обратилась фигура к юноше, - Скорблю вместе с тобой о его преждевременной кончине, он был хорошим человеком.
Почему-то Ланс показалось, что сочувствие незнакомца звучит не очень-то искренне.
- Нет, я не знаю, где скрывается Эхо Логолло, слышал лишь, что он жив, хотя схватка с вашим могучим другом обошлась ему очень дорого.
- И откуда тебе всё так хорошо известно? - подозрительно спросил Джеоф, - Кто ты такой, что так много знаешь о нас и ищешь встречи с нами?
- У лесного народа есть свои способы узнавать то, что ему необходимо знать, - с этими словами скрывавшийся в тени силуэт лёгкой походкой выдвинулся в центр шатра, представ перед беглецами во всей красе.
Он был невысок, едва доставал могучей груди Джеофа. Ярко-голубые раскосые глаза на юном лице, смотревшие на людей из-под кустистых бровей полнились далеко не юношеской, скорее даже старческой мудростью. В волнистых прядях густых золотистых волос местами промелькивала предательская седина. Стройное, подтянутое тело прекрасно сохранило былую осанку и, судя по виду, физическую силу. Тонкие губы приветливо улыбались, и слегка подёргивались выступающие из густой шевелюры изящные, заострённые сверху кончики ушей. Перед изумлёнными, не верящими своим глазам людьми, без сомнения, стоял самый настоящий эльф.
За долгое время странствий Ланс научилась ничему не удивляться. Вряд ли её могли шокировать самые невероятные и небывалые приключения. Но эльфы…
- Я думала, вы все давно вымерли! – воскликнула она с изумлением.
На Джеофа и Олвина хозяин шатра должного впечатления не произвёл. Ни тот, ни другой представления не имели о том, как подобает выглядеть эльфу, а необычную форму ушей сочли простым уродством.
- Ты заблуждаешься, Ланс, нас всё ещё терпит этот бренный мир. И наше племя далеко не единственное в Британии, хотя остальные, в основном, полукровки. Ты сама встречалась с сидами, нашими далёкими родичами. Есть ещё несколько племён на полдень и на полночь. Некоторые прячутся, как мы, другие живут бок о бок с людьми. Дело в том, что чистокровные остались только здесь, в Последнем Пристанище, поэтому мы стараемся пресекать всякие россказни и слухи о нас.
- Ты с ним знакома? – шёпотом спросил Джеоф у спутницы.
- Нет, но знаю кто он. Друзья, знакомьтесь, перед вами самый настоящий сказочный эльф!
- Эльф? Что за чушь ты несёшь?
- Не стоит удивляться, друзья мои, - усмехнулся хозяин шатра, - Британия хранит столько тайн, что существование эльфов покажется, в сравнение с ними, ничем не примечательным и даже обыденным. Если бы вы знали всё то, что ведомо мне, наверняка замерли бы навеки от изумления. Просто принимайте всё, как есть, и всегда будьте готовы к встрече с неожиданным. Жизнь – это не размеренная череда событий, а вечный поиск чего-то нового и неизведанного. Добро пожаловать в сказку! Меня зовут Эрандил.

Трое друзей, в сопровождении гоблина и эльфа, прошествовали в другой, более вместительный шатёр, названный Эрандилом пиршественной залой. Там ожидал шикарный обед, или, вернее, завтрак, поскольку Яркое Око Митры ещё только-только восходило над виднокраем, начиная неутомимый бег по небесному своду. Лишь теперь путники вспомнили, что целые сутки у них и маковой росинки во рту не было. Не говоря уж о добротной, сытной еде.
В пиршественном шатре компанию приветствовали ещё трое эльфов, приглашённых Эрандилом по особому случаю. В Эларэну редко заглядывали гости, и появление людей и считавшегося здесь своим гоблина воспринялось, как знаменательное событие.
- Знакомьтесь, это Даролтин, один из старейшин нашего народа, - указал эльф на собрата, юное лицо которого сияло свежестью, и лишь редкие сединки в волосах выдавали его несоразмерно огромный возраст.
Насколько известно было Ланс, время почти не властно над эльфами, и если уж представителя этого народа тронула седина, он был очень стар, так стар, что всё человечество казалось в сравнение с ним молодым. Присмотревшись к сидевшим за широким дубовым столом, странница поняла, что здесь собрались самые старые и умудрённые долгой жизнью.
- Ангвил, заслуженно считается лучшим лучником Эларэну, - представил Эрандил следующего эльфа.
Тот склонил голову в лёгком поклоне.
- Элронд, - продолжил Эрандил, - учёный муж, посвятивший себя вечным поискам гармонии и духовного совершенствования.
- Благословенен восход, ярл Эрандил, - приветствовал Даролтин собрата, а Элронд и Ангвил тут же повторили его.
- Рады видеть тебя, Странник, - кивнули старейшины гоблину, - Благословенен восход для тебя, друг.
Приветствовать людей, похоже, никто и не собирался. Эльфы только на мгновение прикрывали глаза, когда Эрандил представлял их, давая понять, что запомнили имя.
Наконец, хозяева и гости приступили к долгожданной трапезе. Джеоф чувствовал себя голодным, как целая стая волков, и даже опасался, что не сможет сдержать себя в руках и набросится на пищу, как обезумевший дикарь. Но, к его великому удивлению, хватило лишь слегка перекусить ароматным хлебцем и странноватого вида салатом, да пригубить прохладного бодрящего напитка из высокого хрустального бокала, и Громила почувствовал себя вполне насытившимся. Поэтому хорошо прожаренную, сочную куропатку он жевал уже преодолевая себя, дабы не смутить гостеприимства хозяев.
Ланс и Олвин чувствовали нечто подобное. Разве что не стали насильно заставлять себя жрать, а, признавшись, что сыты, отстранились от стола, ожидая, когда Мудрейший соизволит начать беседу.
На гоблина чудесные эльфийские яства, казалось, не действовали. Он с наслаждением уписывал за обе щёки ароматно дымящиеся блюда, хватая жирное мясо руками и ничуть не заботясь об этикете и прочих формальностях. Эльфы поглядывали на него с весёлым умилением. Всем было хорошо известно, что гоблины совершенно не умеют и не желают соблюдать правила приличия и застольного этикета. Поэтому откровенное нахальство Клифорда вызывало лишь радушные улыбки.
- Итак, - заговорил ярл, окончив трапезу, - У вас, несомненно, есть уйма вопросов? Спрашивайте, возможно, на некоторые из них я смогу дать ответы.
- Зачем мы здесь? – опередила Ланс спутников.
Эльфы загадочно переглянулись. На лицах более молодых Ангвила и Элронда читалось изумление. Взгляды их небесно-голубых глаз как будто спрашивали ярла: «Ты им не сказал?». Эрандил же отделался лёгкой улыбкой и таинственно ответил:
- Этого я вам сказать не могу, поскольку ожидание ещё не исполнилось, и Светлоокий не дал мне верного знака.
- Хорошо, тогда надолго мы здесь?
- А вы торопитесь покинуть наше пристанище? – вопросом на вопрос ответил Эрандил.
- Нет, но рано или поздно нам придётся уйти.
- Когда ожидание исполнится, мы дадим вам знать, - подал голос Даролтин. Несмотря на то, что лицо эльфа выглядело очень юным, в раскосых глазах читалась стариковская отрешённость.
- Я вижу, так мы ни к чему не придём, - Эрандил откинулся на плавную спинку стула, - Попробуем по-другому. Пусть каждый из вас задаст один вопрос, волнующий вас более других. Я постараюсь ответить и утолить ваше любопытство. Не стесняйтесь,  спрашивайте о чём угодно, от Перворождённых сокрыто весьма немного тайн.
Милая дружеская беседа превращалась в потешный балаган с гадалками. Для чего Мудрейший повернул разговор в такое русло, оставалось только догадываться, но представление обещало быть увлекательным. И появился удачный шанс проверить, так ли много знает этот хвастливый провидец. Вот только попытка будет всего одна…
- Существует ли загробный мир? – опередил товарищей Олвин.
Эльфы испуганно переглянулись. Бессмертные явно не были готовы к такому вопросу. Невозмутимым остался лишь Эрандил.
- Тебя интересует, что сталось с твоим учителем после смерти, не так ли, друг мой, - ярл сочувственно взглянул в глаза юноши, - Хорошо, постараюсь ответить на твой вопрос. В понимании моего народа жизнь после смерти, это пребывание в Тенётах Ожидания, благословенном лесу, где уставшие от мирской суеты души эльфов наконец-то обретут покой. Подгорный народ считает, что загробная жизнь представляет собой бесконечное застолье в Последнем Чертоге, где терпкий эль течёт рекой и никогда не кончается, а стол всё время ломится от яств, чудесным образом пополняющихся, как бы быстро их не съедали. Гоблины же верят, что их освободившиеся от плотских оков души стекаются к родному дому, далёкому и по-своему прекрасному Мглистому Перешейку, где жизнь их будет безоблачной и сытной, где каждый обретёт свой дом с угодьем и сможет мирно жить, ни в чём не ведая нужды. Верно ли я говорю, Клифорд?
- Да, Мудрейший. Мой народ знать, что хороший гоблин умереть и получать хороший жизнь.
- Но, - продолжил Даролтин, - Каждый народ также верит и в то, что на том свете каждому воздастся по заслугам. У нас, эльфов, жившему неправедно и творившему много зла нет места в Тенётах Ожидания, такой обречён вечно скитаться по бренной земле и никогда не сможет умереть, ибо загробный мир его не примет. Вы, люди, считаете, что после смерти человек попадает в Долину Скорби, где ожидает Справедливого Суда, на котором Высшие решают, отправить его в Исподнюю или в Вирий. У гоблинов, орков, подгорного народа и прочих племён есть своя исподняя, где мытарствуют свой срок заблудшие души.
- Мне доводилось слышать о верованиях разных народов, - прервал юноша словоизлияния эльфа, - Но я так и не получил ответа на свой вопрос: существует ли загробный мир?
- Он существует в сознании, в верованиях каждого народа, - вновь взял слово Эрандил, - Для чего нужна эта вера? Согласись, мой друг, она необходима не мёртвым, а живым. Ушедшим уже всё равно, но нам, оставшимся жить, надобно верить в то, что каждому на том свете достанется по заслугам. Мы надеемся, что наши родные, близкие и друзья обретут после смерти долгожданный покой. Мы верим, что когда придёт наш черёд, и нам воздастся по деяниям нашим, и потому стараемся прожить свой срок достойно, дабы заслуженно уповать на местечко в Тенётах Ожидания, в Вирии, в Последнем Чертоге, или в других прекрасных местах. Так стоит ли задаваться вопросом, есть ли загробная жизнь на самом деле? Если вы в неё верите, значит она есть, и не стоит допытываться правды, рискуя потерять надежду. Потому что надежда – первое из всего, что заставляет нас жить.
- Существует ли загробный мир? – голос Олвина почти сорвался на крик. Он стал похож на ребёнка, который упёрся на своём «дай» и не задумывается над тем, принесёт ли ему пользу то, чего он так настойчиво требует.
- Я не могу ответить на этот вопрос, - эльфийский ярл виновато опустил глаза, - Определённо одно – Тенёта Ожидания существуют, как существует и реальный мир. Сложно объяснить это человеку, ни разу не бывавшему в Астрале, но постарайся поверить мне на слово. Я не видел их собственными глазами, ибо нельзя живым увидеть то, что доступно лишь мёртвым. Но я знаю, что они есть, как знает это любой эльф, хоть раз заглянувший в глубины Междумирья. Но ваш, людской Вирий остаётся для меня такой же загадкой, как и для вас самих, ибо после смерти у каждого народа свои судьбы, и не мне о них ведать. Возможно и вам отведено где-то тёплое местечко, возможно вас ожидает иной путь… Но ты ведь хочешь знать, не исчезает ли человек насовсем после смерти? И я отвечу – нет. Он остаётся жить в своих твореньях, в памяти тех, кто был ему дорог и кто любил его. И пока ты будешь помнить славного Мерлина, он будет жить в тебе, как и в других, кто искренне скорбит о нём и поминает его добрым словом.
Олвин понуро склонил голову, прижавшись лицом к крепко сжатому кулаку. Юноша с большим трудом сдерживал слёзы, вспоминая о приёмном дедушке, единственном близком ему человеке.
- Путь спросит следующий, - вновь подал голос Даролтин, - Думаю, здесь уже всё сказано.
Ланс вежливо уступила первенство своему могучему другу. Неприхотливый Джеоф не стал долго раздумывать. О своей собственной судьбе вопросов накопилось так много, что никаким эльфам их не расхлебать. А если уж почтенный ярл решил устроить потешное зрелище, то надобно ему подыграть. Поэтому Громила задал довольно простой, и в то же время заковыристый вопрос, над которым массы лет бились многие мудрецы, так и не найдя ответа.
- Скажи мне, Мудрейший, - из уст Джеофа это слово звучало, как насмешка, хотя верзила и не думал смеяться над ярлом, - Вот если ты и вправду эльф, то ты живёшь в этом мире уже очень долго, быть может даже массы лет. И тебе, наверняка, удалось найти ответ, в чём кроется смысл жизни?
- Ты прав, земля меня носит долго, мне гроссы масс лет. И я не могу сказать тебе, в чём соль жизни, ибо мой народ живёт лишь для того, чтобы жить, не вдумываясь в смысл нашего существования. Чтобы каждое утро встречать рассвет, радуясь восходящему Оку Митры. Чтобы есть, пить и спать. Чтобы вдыхать свежий лесной воздух, насыщенный ароматами прекрасных цветов и запахом деревьев. Чтобы любить наших прекрасных дев. Чтобы растить и обучать наших детей, которые когда-нибудь придут на смену нам. Мы просто живём, не задаваясь вопросом: зачем нам жизнь? Живи, человек, и радуйся каждому прожитому дню, ибо жизнь твоя и так коротка, не в пример короче нашей. И время, отведённое тебе, слишком мало, чтобы тратить его на поиски ненужных ответов.
Сказанное, если и не удовлетворило Джеофа, то заставило его призадуматься. Эльф явно озадачил бесхитростного Громилу, и к простоватому выражению лица верзилы добавилась ещё и глупая рассеянность. Слова Эрандила звучали так рассудительно, что здоровяк невольно поразился: действительно, зачем мудрецы ищут смысл жизни, когда жизнь и так хороша, безо всякого смысла. Поэтому Джеоф решил не забивать свою голову ерундой, а оставить суждения и домыслы умудрённым старцам.
- Ну, красавица, твой черёд, - подоткнул здоровяк сомневающуюся спутницу, - может ты найдёшь, чем озадачить доброго эльфа. Ты ведь из нас самая хитрая.
- Благодарю, мой огромный друг, - улыбнулась Ланс, - я не знаю, с чего начать…
- Спрашивай, - поторопил гостью эльф, - тебя волнуют твои спутники?
- Да, - решилась златокудрая красавица, - Но спросить я хочу о другом. Когда нас преследовали вранги…
Ярл знаком велел ей остановиться. В глазах остальных эльфов застыло напряжённое ожидание. Как будто Перворождённые знали, что должно случиться что-то страшное, и никак не могли это остановить. Эрандил медленно поднялся и обратился к спутникам Ланс:
- Будьте добры оставить нас наедине. Ваша подруга может сказать то, что вашим ушам лучше не слышать.
Джеоф недовольно хмыкнул.
- Не думайте, что она таит дурные мысли, - Эрандил поспешил развеять назревающие сомнения верзилы, - Просто ей известны тайны, которые смертным знать не положено. Прошу, позвольте нам поговорить с глазу на глаз. Поверьте, так будет лучше и для вас и для вашей спутницы.
Джеоф, скорее для вида скорчив гримасу недовольства, встал из-за стола и молча направился к выходу. Олвин и Клифорд поспешили за ним. Выйдя наружу, здоровяк заметил, что мимо него с изумлёнными физиономиями проплывают низкорослые фигуры Элронда и Ангвила, выпровоженные безмолвным указом ярла. Эльфов поразило, что правитель отнёсся к ним с таким пренебрежением. Прежде все вопросы обсуждались в присутствии старейшин племени, а в этот раз Эрандил ясно дал понять собратьям, что хранит тайны и от них.
- Итак, о чём ты хотела спросить? – обратился ярл к гостье, лишь только створка шатра закрылась за спиной второго эльфа.
- Вранги назвали меня Владычицей… И Клифорд тоже…
- А почему ты не спросила об этом Странника? Наверняка он знает, раз из его уст вырвалось это слово.
- Он какой-то… скрытный. Не думаю, что он скажет. Я дважды пыталась заговорить с ним об этом в деревне полян, но гоблин оба раза уходил от ответа.
- Да, Странник редко отличался разговорчивостью… Но ты ведь сама догадываешься, почему тебя назвали Владычицей? Не так ли, принцесса Ланселотта?
Златовласка застыла в испуге. Неужели здесь, в этом загадочном, полном нераскрытых тайн мире уже стало известно о том, что обтрёпанная и бойкая странница Ланс - наследница трона... впрочем, неважно какого трона.
- Нет, - ответил на её мысли эльф, - Никто не сообщал мне об этом. Я даже представления не имею, кому из правителей посчастливилось стать твоим отцом. Но твоя королевская осанка, изящная походка, плохо скрываемые светские манеры - всё это, как многое другое, выдаёт в тебе знатное происхождение.
- А поскольку ты хорошо образованна, - добавил прежде молчавший Даролтин, - и, к тому же, в твоих жилах течёт кровь великих чародеев, можно предположить, что ты из древнего, оделённого огромной властью рода. Но так как ты не умеешь пользоваться своими способностями, вряд ли тебя можно считать одной из высоких магов Лунного Сияния или Волшебного Двора в Мальвине. Скорее ты принадлежишь к роду британских Лориков, или Лиров, что испокон лет правили Вальянтом. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.
- Видишь – никакого колдовства, простой ход рассуждений, - улыбнулся ярл, после чего вдруг вмиг посерьёзнел и сбавил голос, - Но на этом бы и остановился любой проницательный человек, сочтя тебя наследницей одного из правящих родов Британии. Даже среди эльфов мало кому знакомы черты каждого из них…
- Но откуда ты знаешь, что я наделена способностями к магии, - резко перебила Пройдоха, - И тем более – с чего ты взял, что я не умею ими пользоваться?
- Естественно не умеешь. Вернее не умеешь так, как делают это по-настоящему хорошие чародеи. Иначе ни этины ни вранги не стали бы угрозой для тебя и твоих спутников. Тот небольшой арсенал известных тебе чар, среди которых, не сомневаюсь, есть и боевые, не даст тебе серьёзных преимуществ в поединке, скажем, с каким-нибудь самоучкой из Лунного Сияния. И ты не умеешь произносить «тихих» заклятий, твою волшбу за много вёрст заметит любой, более-менее знакомый с магией.
Переглянувшись с сородичем, ярл добавил.
- Не знаю, от кого и почему ты скрываешься, но тебе известно, что преследователь может отследить твои чары. Потому ты и не прибегала к ним даже тогда, когда твоя жизнь висела на волоске.
- Снова простой ход рассуждений? Обидно, прежде магия не раз меня спасала. Но какой-то инстинкт заставил меня отказаться от неё теперь, когда мне и моим друзьям действительно грозила опасность…
- Хорошо, что тебе хватило ума не прибегать к чарам, - одобрительно кивнул Даролтин, - Не знаю причин, которые заставили тебя покинуть отчий дом и отправиться в странствия по свету, и не знаю, кто преследует тебя. Но если ты себя обнаружишь для здешних сил, которые слишком могущественны и опасны, может случиться непоправимое. Запомни – стоит тебе поддаться соблазну прибегнуть к чарам, тебя найдут тут же, мгновенно. И тогда за твою жизнь никто не даст и медяшки, как говорят у людей.
- Да кому здесь может быть до меня дело? – отмахнулась Ланс.
Эрандил недоверчиво посмотрел на неё, вглядываясь и сверля взглядом, словно силился понять, на самом ли деле эта чужестранка так наивна, или попросту хорошо притворяется.
- Ведь ты сама удивилась, что тебя назвали Владычицей, не так ли? – вдруг спросил ярл.
- Удивилась, да, но на это я и рассчитывала, - спокойно ответила Пройдоха, - Мне хорошо известна история врангов. Потому я и разыграла перед ними этот балаган, в надежде, что они поверят и отступятся. Но от Клифорда я этого не ожидала, хотя его поведение тоже вполне объяснимо – не я одна могу знать созарийские легенды. Вот что меня действительно поразило – так это молнии, срывавшиеся с моих рук. Ведь я точно знаю, что не плела никаких чар, а просто ткнула пальцем в наглецов, чтобы усилить игру. И едва не выдала себя, растерявшись, когда это случилось. Вот о чём я и хотела спросить тебя, Мудрейший…
Эльфы снова настороженно переглянулись. Похоже, гостья только что подтвердила худшие их опасения.
- Поэтому я и попросил остальных удалиться, - медленно начал Эрандил, - Как я уже сказал, твоё королевское происхождение вполне очевидно внимательному наблюдателю. И хотя нам известны все древние правящие семьи Британии, эльфы очень давно не покидали Последнего Пристанища, могли появиться новые, перемешаться и дать те черты, которые есть у тебя.
- Но именно история с врангами не даёт нам покоя, - продолжил Даролтин, не отрывая глаз от златовласой красавицы, - Ведь мощь поразивших их чар была столь велика, что разнеслась до самых удалённых уголков Британии. Тогда мы и решили вмешаться…
- А ваш рассказ лишь укрепил наши опасения, - ярл перешёл почти на шёпот, - Ударить такой силой там, где хватило бы во много крат меньшей, мог лишь тот, чья мощь неизмеримо выше людской… Такая молния легко испепелила бы и гору, восстань та на её пути!
Однако, Ланс ничуть не впечатлили испуганные, но в то же время немного восторженные слова эльфа.
- Я не знаю, какой великий чародей помог мне и что его на то подвигло. Но как с тем связанно моё происхождение, о котором вы твердите? Ужели у меня здесь объявился неведомый союзник?
- О нет, дитя, - отрицательно покачал головой Даролтин, - ты плохо представляешь себе эту мощь. Никакой чародей, будь он самым великим, не способен на такое. Твоих недругов поразил никто иной, как сам Повелитель Молний…
Эрандил укоризненно взглянул на сородича, как бы упрекая того в излишней громкости. После чего наполнил опустевшие кубки неизвестным страннице, но очень приятным напитком из кувшина, и продолжил.
- Предания гласят, что этот Высший не только повелевает огнём и молниями, но так же хранит исполнение клятв и карает нарушивших их. Даже на нашей памяти не сохранилось подобного. Но я не вижу, как ещё объяснить такое вмешательство Высшего… Тьма лет минула с тех пор, как творцы являли свою неописуемую мощь миру. И даже в последние войны обходились лишь силами слуг и последователей…
- Есть очень старое предание, - начал Даролтин, отхлёбывая из своего кубка, - В нём говорится, что когда-то один род взмолился Повелителю Молний, жалясь на нарушение клятвы. Но тот лишь осерчал на них и вопросил, отчего они сами не спросят с обидчика. Тогда представители рода устыдились и собрали силы против предателей. Не раз и не два тщетно пытались они осуществить правосудие. Дальнейшее история умалчивает, возможно справедливый Высший заключил с ними сделку, возможно проявил милосердие, узрев их смятение и исправление. Но с той поры за родом сохранилось право истребовать возмездия для отвергших данную ему клятву. Если просящий не в силах сам покарать отступников или ему грозит неминуемая гибель от их рук. Правда, не осталось даже слухов, чтобы это право было кем-то использовано…
- А причём здесь я? – нетерпеливо перебила Ланс. Она любила слушать древние сказания, но эльф был слишком плохим рассказчиком.
- Род, сгинувший в тьме несчётных лет, - вновь взял слово ярл, - Даже само это предание забылось, и лишь мы двое ещё помним его обрывки. Чьих бы владык ты не наследовала, в их жилах течёт кровь того потерянного рода…
- И кому-то это очень не нравится, - подвёл итог Даролтин.
Ланс задумчиво смотрела на расписанную яркими красками стену шатра. Врождённое чувство опасности отчего-то в последний миг заставило её отказаться от магии и погасить уже готовые, жгущие руки чары, когда она выполняла поручение сидов в поместье Разгона. То же предчувствие не дало ей воспользоваться своим умением в бою с порождением мрака, погубившим несчастного Мерлина. И эта же загадочная, но ни разу не подводившая странницу интуиция, остановила побуждение прибегнуть к помощи чар в сражении с Клинками, в краткой стычке с одичавшими врангами, перед лицом серьёзной угрозы гибели под ударами свирепых этинов. Значит, она чувствовала, что магия может выдать её врагам. Но кто они, эти неведомые, о которых странницу предупреждают уже второй раз? Кто так сильно жаждет её смерти и охотится за ней? Неужто некромант до сих пор преследует её, не зная, что ставелит давно в руках сидов? Это оставалось самой главной загадкой.
- Кто мой враг? – наконец решилась спросить она.
- Ты забываешь, что я обещал ответить только на один вопрос, - ярл слегка покачал головой и добродушно улыбнулся, - Но ответил бы и на этот, если б мог. Я не знаю твоих врагов, как не ведаю и их умыслов и целей. Но проявление могущества Повелителя Молний не обернётся добром для этого мира. Кто бы за тобой не охотился прежде, теперь ты привлекла внимание слишком многих. Возможно даже других Высших! Не умудрилась ли ты насолить всесильным владыкам? Не потому ли оставила родной дом?
- Кто они, эти Высшие? Насколько я слышала, одни в них верят, другие считают их выдумкой. Мерлин говорил так, будто сам сталкивался с ними. И ты, вижу, следуешь его примеру.
Ярл даже не стал напоминать об одном вопросе. Похоже, игра в гадания уже закончилась и разговор давно перешёл в серьёзное русло.
- Высшие это… Высшие! Они Создатели, Творцы! Этот мир сотворён их руками. И ошибаются те, кто считает их выдумкой, ибо нет ничего более реального!
- Но как они выглядят? Такие же, как и мы, из плоти и крови?
- Высшие могут принять любой облик. Лесной Бродяга, например, блуждает по свету в обличье лисицы, за что сородичи Клифорда и прозвали его Туманный Лисом. Митра, Повелитель Света царствует в небе, озаряя своим Оком бренную землю внизу. Великий Дуб произрастает в Полуденном Лесу, давая приют несчётной жизни, суетящейся в его дуплах, корнях и кронах. Для Высших нет границ и запретов, ибо мир этот – их детище и они в нём полноправные хозяева.
- Тогда как смогли люди одолеть одного из Создателей в Ледяной Войне?
- Его одолели не люди! Другие Высшие остановили своего обезумевшего собрата. Ибо не для того создавали они этот мир, чтобы держать его под суровой пятой, а для того, что бы радоваться своему детищу и дарить радость своим созданиям!
Выслушивая эту тираду, Ланс думала, что либо эльфийский ярл одержим, либо пытается одурманить её рассудок. Как бы то ни было, нужно быть поосторожнее, пока, наконец, она не разберётся, что же в самом деле есть эти Высшие, в которых так свято верили жители Британии. На её родине поклонялись Айдарам, создателям сущего. Возможно Высшие были чем-то подобным здесь, в этом странном мире. И что там Эрандил говорил о её даре? Прежде принцесса не замечала за собой особой силы. Да, прекрасно умела творить мелкие заклятья, даже знала кое-что из арсенала боевой магии. В основном - лёгкая ворожба, какой учили при дворе королевские ворожеи. А могущество, приписанное ярлом её роду, оставалось для неё за семью печатями. Но прежде Ланс и не стремилась добиться великих успехов на этом поприще. Хотя, Перворождённому, наверняка, виднее. И, если у неё есть дар, надо постараться его развить.
- Благодарю, Эрандил, ты просветил меня. Надеюсь, наш разговор останется в тайне?
- Естественно! О том, откуда ты родом, не должен знать никто в Британии. Иначе может случиться непоправимое! Забудь о том, где ты родилась и кто твой отец. Забудь свою прежнюю жизнь и постарайся избавиться от королевских повадок, иначе запросто рискуешь себя обнаружить. Теперь ты просто Ланс, уроженка полуночи. Твоей новой родиной станет… скажем Бухта. Ты никогда не бывала в этом месте? Запомни название. Теперь, кто бы ни спросил, отвечай, что твоя родная деревня Бухта. И не вздумай использовать магию, иначе рискуешь обречь на смерть себя и тех, кто будет с тобой рядом!

Пол-луны жизни в деревне эльфов пронеслись незаметно. На все вопросы ярл Эрандил отвечал неизменно: всё прояснится, когда ожидание исполнится. И друзьям приходилось довольствоваться уклончивыми ответами прочих обитателей Эларэну.
Эльфы, в отличие от полян, оказались на редкость дружелюбны и гостеприимны. Они охотно соглашались побеседовать с людьми, избегая, однако, многих запретных тем. Как выяснилось, основную часть племени составляла молодёжь. Хотя трудно назвать молодыми тех, кому уже давно перевалило за массу. И тем не менее, стариков, с проседью в волосах, насчитывалось весьма немного.
Чтобы не слоняться совсем без дела, Джеоф и Ланс убивали время на стрельбище неподалёку от деревни. Под руководством Ангвила, лучшего охотника племени,  прекрасная странница и её здоровенный друг изрядно подналовчились в стрельбе, однако не могли даже приблизиться к меткости прославленных эльфийских лучников. Хотя Перворождённые и не обладали такой уникальной способностью к обучению – то, чему они обучались годами, люди могли достичь в считанные дни. Но всё же сказывалась природная чуткость эльфов, и двоим беглецам никак не удавалось с ними сравняться. Однако, даже ворчливый Ангвил не мог не признать заслуг новых учеников и их умения схватывать всё на лету.
Олвин же, мало интересовавшийся военным ремеслом, проводил дни в обществе Элронда, пытаясь освоить азы медитации и духовного совершенствования. Обучение продвигалось медленно и зачастую болезненно, но постепенно пожилой эльф начал гордиться новым учеником. Как-никак, трудные дни кропотливой работы не прошли даром, и Олвин, наконец, начал проявлять первые успехи.
По вечерам юноша вместе с Ланс засиживался в хранилище эльфийских знаний – единственном полноценном здании из дерева и глины – копаясь в древних пожелтевших манускриптах и пытаясь проникнуться великой мудростью многих поколений старейшего народа. Правда, пронырливая Пройдоха искала в них не столько мудрости, сколько подробностей из истории и описание земель и народов этого незнакомого ей мира. Кто знает, какие ещё неожиданности подстерегают в пути, и далеко не все из них могут оказаться так благодушно настроены.
Часто Эрандил приглашал гостей к себе. Он подолгу говорил с ними о том и о другом, нередко углубляясь в горячий спор с любознательной странницей. Спрашивал, чему они успели обучиться у эльфийских наставников и объяснял, если что-то было им непонятно. Однако о самом главном, о цели их пребывания в Эларэну, ярл говорить не хотел, на все расспросы отвечая однообразно: «Будет день – будет пища».
Клифорд тоже старался избегать этой темы, утверждая, что Мудрейший сам ответит на все вопросы, когда ожидание исполнится. Нужно учиться терпению, ибо терпение есть благо жизни. Но время шло, а ожидание всё не спешило исполняться.
Ланс частенько подолгу просиживала у вечернего костра и внимательно наблюдала за эльфами. В среднем, представители древнего народа оказались маленькими, заметно ниже среднего человека, не очень сильные. Без исключений, светловолосые, очень похожие на неё саму золотистым оттенком длинных волнистых кудрей. Перворождённые постоянно улыбались и их лица выражали такое простодушие и беззаботность, что они становились очень похожими на играющих детей-подростков. Словно не видели ещё всего коварства жизни и радостно встречали каждый рассвет, чтобы потом так же весело и непринуждённо проводить за грань мира Яркое Око Митры, чей ослепительный свет едва-едва пробивался к их жизнерадостным лицам сквозь плотный навес широких зелёных листьев, обильно обрамляющих кроны высоких деревьев. Порою странница сомневалась, действительно ли эти бесхитростные коротышки обладают таким могуществом и великой мудростью, как говорят о том сказания и легенды. Но все сомнения рассеивались, когда её глазам представлялось, как стрела Ангвила пронзает далёкую, едва заметную мишень, а его светловолосые ученики меткими выстрелами одна за другой расщепляют древко предыдущей. Даже Клифорд, не в первый раз встретившийся с дивным народом, порой, проходя мимо, широко раскрывал рот и изумлённо произносил:
- Во кошкоглазые дают!
Это прозвище, судя по всему, давно закрепилось за эльфами, ибо Перворождённые ничуть не обижались на такое обращение и только весело улыбались. Действительно, их ярко-зелёные, как два изумруда, слегка раскосые глаза походили на кошачьи, особенно, если встретишь их в темноте, где они жутковато поблескивали малахитовым мерцанием, позволяя своим обладателям видеть ночью не многим хуже, чем днём.
Несмотря на то, что женщин в деревне обитало довольно мало, основную часть племени составляла именно молодёжь. Позднее Эрандил объяснил, что многим юношам и девушкам уже давно перевалило за массу, так как Перворождённые живут несоизмеримо дольше людей, хотя и не вечно, как утверждают легенды. И, хотя рождение среди эльфов было явлением довольно редким и знаменательным, почти каждая женщина уже неоднократно становилась матерью. Большинство взрослых мужчин, тех кому не одна дюжина масс лет, и стариков, вроде ярла и Даролтина, погибли в бесчисленных войнах, не раз обуявших мир на протяжении его истории. Отчасти поэтому эльфы решили укрыться и старались не сообщаться с внешним миром, за редкими исключениями, вроде вождей полян и нынешних гостей.
Джеоф не задавался ненужными вопросами. Ему нравились эти смешные коротышки, их необычное селение, гостеприимность и дружелюбие. Верзилу мало заботил их возраст, как и то, чего им посчастливилось  повидать и где они успели побывать. Громила видел, что эльфы умеют стрелять, делать хорошую одежду и луки, находить потаённые тропки в лесу и удачно охотиться. Он понимал, что они обладают силой. Не той, которую искала Ланс, постоянно выспрашивая и выведывая, чем они так прославились. А иной, силой понимания природы, умением жить с ней в согласии. Искусством, очень близким к мастерству доблестного воина, коим надеялся стать когда-то маленький Джеоф. Мастерством охотника, лесного следопыта, чувствующего себя среди гигантских древесных исполинов и обилия суетящейся живности как в родном доме. И Джеоф учился. Учился, наблюдая за каждым движением эльфов, за их повадками, их впитанным с молоком матери умением, так сильно отличающим Перворождённых от людей, стремящихся уничтожить всё вокруг себя.
Олвин тоже искал знаний себе по сердцу. Когда юноша был свободен от занятий с Элрондом, а вечер был ещё слишком далёк для углубления в старинные манускрипты, он проводил время с Даролтином и его учеником Далагасом, постигая тайны сущего мира и радостно впитывая захватывающие истории старого эльфа. Иногда мудреца навещала и Ланс. Кроме истории и науке о бытие, он обучал также землеописанию Британии, очень заинтересовавшем странницу. Олвину же не было интереса слушать, где находится такая-то гора, река или деревня, всё это ему рассказывал дедушка Мерлин. Но искушённый Даролтин украшал свои повествования красивыми историями, описаниями самых бурных событий, происходивших в той или иной области мира, так заинтриговавшими мечтательного юношу. Эти истории хотя и сильно затягивали время урока, зато изящно скрашивали его, придавая огромный интерес. Эльф и не торопился – куда спешить, когда у тебя в запасе такая уйма времени, что начинаешь жалеть, почему прежде, в молодости всегда говорил так скомкано и сжато.
- Запомни, человек, - говорил как-то Даролтин юному алхимику, - Магия есть великая сила! Как и всякая сила, она может служить как добру, так и злу. Только здесь мостик между ними гораздо тоньше. Стоит слегка оступиться и тебя вмиг проглотит беспросветный мрак. Мой собрат обучает тебя магии, смотри, не используй её в корыстных чёрных целях, ибо жадность есть чистое зло, зло, которое неминуемо ведёт к гибели! Не той гибели, когда умирает бренное тело, а к иной, когда пропадает твоя душа. Стерегись, юноша, ибо гибель души куда страшнее телесной смерти!
Позже эти слова ему повторил и Элронд.

- А почему вы так редко пользуетесь чарами? – спросила как-то Ланс у Эрандила, - легенды гласят, что ваш народ настолько искушён в этом искусстве, что средь людей едва ли наберётся дюжина-другая равных вам? Отчего вы не применяете волшебства в повседневной жизни, оно изрядно облегчило бы труд?
- Отчасти ваши сказки не врут, мы действительно сильны в чарах, и в нашей деревне почти каждый ребёнок не уступит прославленным магам Лунного Сияния. Но и люди вовсе не так слабы, как думают, ибо действительно способных среди нас очень мало, хотя они и превосходят большинство ваших чародеев. Другое дело, мы рождаемся уже готовыми к магии. И наших детей с младенчества учат обращаться с ню.
Ярл задумчиво посмотрел на стену шатра и вдруг к тусклому блеску свечей прибавилось невероятно яркое мерцание, исходившее, казалось, из самого воздуха. Перед глазами Ланс проплыла кружка доброго эля, мягко опустившаяся в ладонь эльфа. Эрандил продолжил:
- Когда-то мы пользовались ей везде. Она заменяла нам руки и ноги, мысль была единственным нашим орудием из всех, что предоставили нам милостивые Создатели. В итоге – взгляните во что мы превратились. Ведь когда-то мы были ничуть не слабее людей! Ныне эльфы не ищут лёгкой жизни. Отсутствие труда привело к тому, что наши тела стали слабы и почти беспомощны. Ты, наверное, заметила, что я и другие старики ростом и мускульной силой намного превосходим молодых, ибо мы родились ещё в те времена, когда эльфы так же, как и люди каждый день боролись за жизнь, доверяясь лишь своему собственному телу и рукам верных товарищей. Магию же мы используем в крайних случаях, когда без неё не обойтись, в основном – во время войны. А в мирное время стараемся всё делать сами, дабы не дать нашим телам зачахнуть и превратиться в бессильные кучки кожи и костей.
- А музыка? Об этом легенды тоже не лгут?
- О чём? Что каждый эльф приходит в свет прирождённым поэтом и бардом? Сущий вымысел! Хотя есть у нас и непревзойдённые таланты, но таких весьма немного. Кстати, ты умеешь играть на лире?
- Нет, а что?
- А я давно мечтаю научиться… Этот серебристый звук освежает память и заставляет сердце биться чаще… Не смейся, это вы, люди, считаете, что мы рождаемся с лирой в руках, а я вот, например, за свою немалую жизнь так и не успел к ней пристраститься, наверное, таланта нету. Всё же это несправедливо, кому-то нужна всего лишь луна, чтобы освоить этот чудный инструмент. А я за массы лет так и не нашёл  времени заняться им всерьёз!
Последние слова заставили Ланс серьёзно задуматься. Она привыкла думать, что впереди ещё уйма времени, и всё можно успеть. А ведь кому-то не хватило и тьмы прожитых лет на пустяковое, казалось бы, дело.

Э-э-элла-а-а! Гэль-Галад!
Поём мы эту песню о тебе!
Когда нагрянет полуночный ветер,
Поём мы эту песню о тебе!
Когда мы соберёмся у тёплого огня,
Поём мы эту песню о тебе!
Когда холодной ночью жмёмся у костра,
Поём мы эту песню о тебе!
И то ли это чёрный мрачный ворон
Взмахнул своим крылом, навеяв Тьму!
И то ли змей ползучий, брызжа ядом
Приполз из глубины, навеяв Тьму!
И злобный чёрный демон подземелья
Принёс всепоглощающее Зло!
И воцарилось над землёй священной
Везде всепоглощающее Зло!
Э-э-элла-а-а! Гэль-Галад!
Лишь ты один тогда вступил в сраженье!
С великой и могущественной Тьмою
Лишь ты один тогда вступил в сраженье!
Ты бился насмерть с той коварной Тьмой,
Призвав на рать полуночные ветры!
Ты истреблял повсюду зло железною рукой.
Призвав на рать полуночные ветры!
Ты наступал на пятки наглой Тьме,
Призвав на рать полуночные ветры!
Ты побеждал, теряя силы в той борьбе,
Призвав на рать полуночные ветры!
И чтобы мы могли растить детей,
Ты дрался против порождений Мрака!
И чтоб могли сложить мы песню о тебе,
Ты дрался против порождений Мрака!
И, чтоб трава взрастала на полях,
Ты дрался против порождений Мрака!
И чтоб отцы перерождались в сыновьях,
Ты дрался против порождений Мрака!
И, после долгих и упорных битв,
Ты одолел лихие силы безвозвратно!
И, после страшных и кровавых битв,
Ты одолел лихие силы безвозвратно!
Но где ж теперь ты и в какой земле,
Ты – славный наш герой непобедимый?
Лежишь в могиле ты в сырой земле,
Ты – славный наш герой непобедимый!!!
Э-э-элла-а-а! Гэль-Галад!
Великий наш герой непобедимый!
Поём мы эту песню о тебе.
Великий наш герой непобедимый!!!

Воцарилось давящее молчание. Пение эльфов разбудило во всех сердцах какие-то давно забытые чувства, но более других оно подействовало на людей. Высокие чистые голоса, похожие на серебристый звон пробуждающегося по весне ручейка, протяжная грустная мелодия, звучным потоком срывающаяся с тонких золотистых струн лиры, необычное повествование о давно ушедшем герое навеяли какие-то неизвестные, непонятные ощущения в сердцах путников. Казалось, что-то случилось с ними самими, будто бы они пережили ту великую потерю вместе с народом эльфов, будто это случилось совсем недавно и в душе ещё теплилась свежая боль. Загадочным образом песня лесного народа напомнила всем троим о Мерлине, так внезапно и несправедливо покинувшем этот мир.
- Он был вашим другом? – спросила Ланс у замершего в раздумье ярла.
- Да… Когда-то, очень давно, когда я ещё был зелёным сопляком, он спас этот мир от воцарения в нём зла… И… и он был мне даже больше, чем другом… он был моим учителем!
- Он тоже был эльфом?
- Нет, он был… Впрочем неважно кем он был, эльфы не всегда вели замкнутый образ жизни, поэтому я не буду отвечать на зреющий в твоей любопытствующей головушке вопрос. Печально, что мы его потеряли. И хотя даже по нашим меркам прошло уже множество лет, мало кто из нынешних эльфов узрел его воочию, большинство знает лишь понаслышке, я ясно помню тот день, будто бы это случилось вчера…
- Он погиб?
- Нет. Он не умер, он вообще не может умереть.
- Но в песне поётся…
- Песня сложена молодыми. Они не ведают, что случилось на самом деле. Им говорили, что Гэль-Галад покинул этот мир, хотя он поныне живёт и здравствует где-то на его просторах.
- Значит, ваш великий герой жив?
- Нет, великий герой умер, остался только Гэль-Галад.
- Я не могу понять тебя, Мудрейший…
Эрандил встал, распрямился во весь свой невысокий рост, задумчиво посмотрел на полыхающий костёр и тихо перешёптывающихся о чём-то эльфов и хмуро сказал:
- Да, Гэль-Галад жив. Остались жить его тело, разум, но умерла его душа. Теперь из героя и защитника он превратился в тёмного владыку, угнетателя, безжалостного убийцу и палача. Тот, кем мы восхищались, кого всегда считали своим другом и у кого просили поддержки в трудные дни стал тем, против чего он бесстрашно боролся много масс лет назад. Тьма поглотила его. Я помню, хорошо помню тот день, когда он явился к нам, в наш главный город, от которого ныне вряд ли остались даже руины, и сказал, что мы, эльфы, должны править миром, ибо мы есть величайшее творение Высших и прочие твари мирские достойны лишь служить нам, - глаза эльфа, и без того грустные, налились ещё большей болью, - Глупец! Он не понимал, что миром невозможно править, никто и никогда не будет стоять на вершине мироздания, сколь бы силён и могуществен он ни был. В мире можно только жить, жить в согласии с прочими его обитателями. Никому не удастся подчинить себе всех и вся. Ни одна раса не будет преобладать над другой, ибо нет высшей расы, все создания живущие под светлым взором Митры равны друг другу и сила каждого из них восполняется его же слабостью. Просто все мы разные, но нет лучших и худших! К несчастью, не все эльфы осознавали это и часть из нас вняла тёмным речам Гэль-Галада и постаралась завоевать мир…
- Что с ними сталось? Они были убиты?
- Не все… Очень многие погибли и навлекли на наш род гнев остальных народов. Наши города были преданы огню, наших младенцев вырезали, как скот в запале яростной мести. Но часть виновников уцелела. Я говорю об ольтах, ты, наверняка, слышала истории про этих страшных созданий. Да, ольты – бывшие эльфы, из тех, что ушли во Тьму, и она поглотила их. И где они теперь? Сидят в своих сырых и мрачных подземельях и стерегут огромные кучи сокровищ, нужных лишь им самим, боясь хотя бы на миг оставить их, чтобы, не дозволь Высшие, какой-нибудь кладоискатель не осмелился украсть золотой слиток или драгоценный камушек! Они обречены, их жизнь давно окончена, и ныне они лишь влекут жалкое существование. Таково было суровое наказание Высших для надменных гордецов, их насмешка над теми, кто осмелился возжелать безграничного богатства и власти.
- Вы, наверное, ненавидите их?
- Нет, нам просто жаль их. Жаль за их глупость, за то, что с ними сталось… чем они стали сами.
Эльф развернулся и побрёл к своему шатру, и Ланс ещё долго глядела ему вслед, сидя у догорающего костра. Мало-помалу прочие эльфы тоже начали разбредаться по своим хижинам, предварительно позаботившись о том, чтобы не оставлять на воле весело потрескивающее пламя. Олвин, похоже, ушёл сразу после песни, оставшись наедине с нахлынувшими воспоминаниями об учителе, и теперь грелся в своей постели.
Вдруг странница ощутила на своём плече чью-то тяжёлую руку.
- Завтра предстоит новый день, - за спиной оказался Джеоф, - Клифорд сообщил, что ожидание исполнилось.

Эльфы любили важные дела обильно снабжать разнообразными ритуалами, высокопарными речами, похожими на пророчества безумных предсказателей, а также всякого вида шаманскими принадлежностями, вроде ароматных трав и благовоний, первоцвета папоротника и пёстрых перьев феникса, лишь подчёркивающих значимость предприятия.
Так и ныне, молодые эльфы разложили крайне редкие и небывалые магические безделушки по краям чётко вычерченных на свежей земле фигур, напоминающих то сплющенную окружность, то искажённую пентаграмму или семилучевую звезду. Во многих рисунках Ланс узнавала традиционные фигуры некромантов, хотя лесной народ вряд ли имел к ним даже далёкое отношение. При этом эльфы не забывали приговаривать какие-то непонятные фразы на родном языке. Часть их странница понимала, хотя не видела в них никакого смысла. Большинство же речей оставались для неё загадкой.
Сам ярл и старейшины племени облачились в ритуальные наряды, наверняка, развеселившие бы будничный люд на ярмарке Джелома. Кроме того Элронд и Даролтин старательно вычисляли положение Ока Митры и прочих, незримых днём светил, над ведомой лишь им одним точкой «соприкосновения».
На все вопросы людей эльфы отвечали очень сумрачно и несвязно, давая понять, что данный ритуал очень сложен и не под силу простым смертным понять ни его значимости, ни, тем паче, его устройства.
В довершение всего, Эрандил зажёг разноцветные магические огни по углам каждой фигуры, кои их имели. Кругоподобные же засветились по всем линиям. Хотя Ланс, по-прежнему, считала происходящее пустой показухой, ибо вряд ли эльфам необходимы какие-то предметные чары для предсказания судьбы, которое, не сомневалась она, вскоре последует.
И принцесса оказалась права. Ярл Эрандил, усевшись на устроенный в строгом равноудалении ото всех фигур трон, возложил руки на закреплённые в подлокотниках прозрачные сияющие изнутри шары и заоблачным голосом принялся пророчествовать:
- Ожидание исполнилось! Пришла пора поведать то, что вы давно хотели услышать и дать ответы на терзающие ваши сердца вопросы. Путь ваш будет долог и исполнен опасности и небывалых событий. Один из вас идёт с миссией и потому нигде вам не дадут покоя недобрые силы и будут всюду преследовать вас прислужники их. Вам суждено пережить многое и многое повидать, и лишь сообща вы сможете преодолеть все препятствия на пути вашем и каждый обретёт то, что искал. Ныне ваши судьбы толстой незримой цепью связанны с миссией, полученной одним из вас!
Закончив, эльф понуро опустил голову и закрыл глаза. Похоже, вторжение в полотно судьбы отняло у ярла немало сил. Двое молодых эльфов поспешили поддержать правителя, дабы он не свалился с трона, а третий преподнёс ему какого-то бодрящего напитка.
- Что за миссия? – обратилась Ланс к стоящему по близости Даролтину, - Кому она поручена?
- Жаль, но я того не ведаю. Как, впрочем, не даст вам ответа и Эрандил, ибо видели мы с ним одно и то же, и вся задействованная сегодня сила эльфов не смогла приподнять завесу судеб выше, чем нам удалось это сделать. Знаю лишь, что миссия ваша связана с древним предсказанием и давним обязательством. И что её провал принесёт зло столь величайшее, какого не видывал мир ещё со времён сотворения.
- Троим смертным суждено одолеть мировое зло? Всегда мечтала поучаствовать в сказке! – и, видя, что эльф не оценил шутки, добавила, - Прости, мудрец, но я не верю в судьбу, ибо нашу жизнь делаем мы сами и ничто не может быть предначертано.
- Возможно ты и права… Но я говорю лишь то, что видел. С вами идёт сила, неведомо какая. Но могучая сила. Она ещё не пробудилась и проснётся, наверняка, не скоро, но вам суждено остановить нечто, пробуждающееся во мраке. Конечно, мировое зло одолеть невозможно, ибо, в первую очередь, таится оно в сердцах наших, но то, что мы привыкли звать лихом и отродьем Мрака, вполне подвержено гибели. Я желаю вам обрести удачу на пути вашем, держитесь вместе, ибо вы друг для друга значите многим более, чем сами о том думаете. Остерегайтесь Тьмы, и не только той, что воплотится в образе врагов ваших, но и той, что кроется внутри вас. Ибо, если она восторжествует, погибнут души ваши и станете вы рабами Того, Который Глубоко Под Землёй.
Ланс терпеть не могла пророчеств. И не столько потому что видела в них что-то плохое, а больше оттого, что прорицатели излагали свои мысли таким исковерканным и непривычным языком, что понять их, порой, не представлялось возможным. Ну неужели нельзя сказать всё то же самое нормальной, человеческой речью? Во все времена провидцы говорили так смутно, дабы не оплошать, если их предсказание не сбудется, а свалить всю вину на неверное толкование приземлёнными слушателями их высоких речей. К тому же имя Того, Который Глубоко Под Землёй не вызывало у принцессы никаких тёплых чувств, кроме радости за то, что ей не пришлось столкнуться с обладателем сего прозвища. Как ни странно, в Британии его величали так же, как и на её далёкой родине. Впрочем, ей удалось найти уже достаточно много общего, чтобы с уверенностью сказать: моя земля и этот непонятный мир когда-то были тесно связанны.
- Даролтин, - вновь обратилась Ланс к собравшемуся уже уходить эльфу, - Но ответь, куда держать нам путь? Мы собирались в Темницу Змей, как советовал бедняга Мерлин. Но если ваши слова истинны и нам действительно предначертано исполнить свою миссию, тогда куда направить наши стопы, дабы способствовать её скорейшему выполнению?
- Как это в духе людей, постоянная торопливость и несдержанность! Всему своё время, и никто не ждёт от вас скорейшего исполнения предначертанного. Следуйте зову вашего сердца и всеведущая судьба сама приведёт вас туда, где вам надлежит оказаться! Ступайте своей дорогой, дабы в пути осмыслить самих себя, и цель вашей миссии откроется вам, когда вы будете готовы!
Даролтин, как это было свойственно эльфам, сказал много и не сказал ничего. Тем не менее, Ланс поняла одно, мудрец лесного народа благословил их путь до Темницы Змей, хотя, вернее, на все четыре стороны, куда душеньке будет угодно. А поскольку друзья собирались отправиться в эту древнюю и несокрушимую крепость, планов своих странница менять не торопилась. Темница Змей – значит Темница Змей! Доведём Олвина до безопасного укрытия, как и было обещано Мерлину, а там и видно будет, куда далече.
- А Клифорд? – принцесса вновь хотела обратиться к старому эльфу, но того уже и след постыл. Зато сам гоблин внезапно, словно из-под земли вырос, оказался рядом, - А ты идёшь с нами?
- Клифорд доводив свой друзья до упрятье, какой они ходив, но там наша дороги расходившись надо.
Джеоф с нескрываемым любопытством следил за тем, как эльфы убирают своё колдовское барахло, бережно складывая в изящные шкатулки перья фениксов, яйцо василиска, звёздные осколки и прочую волшебную ерундень. К своему магическому арсеналу лесной народ относился крайне любовно, с почти благоговейным трепетом, даже вычерченные на земле фигуры затирали с особым усердием, строго по линиям, не отклоняясь ни на палец. Наверняка потому, что к предметным чарам Перворождённые прибегали крайне редко и, не исключено, сами их боялись.
Олвин же, воспитанный в лаборатории алхимика, неплохо разбирался в такой волшбе и поглядывал на эльфов с особым интересом, тревожно напрягаясь, когда они начинали разбирать опасные части схемы, и весело, с видом знатока посмеиваясь над тем, как осторожно и испуганно лесной народ раскладывает совершенно безопасные участки.
- У Странника своя миссия, - внезапно отвлёк погрузившуюся в размышления Ланс Элронд, - Его ждёт другая дорога, но, думаю, какую-то часть пути вам предстоит пройти вместе. Вам пора. Наши собратья проводят вас до опушки леса.
- Мы ещё встретимся?
- Кто знает… Воистину, пути Высших неисповедимы!
Провожали людей немногие. Ярл Эрандил, угрюмый Элронд, задумчивый Даролтин, суровый Ангвил и ещё несколько эльфов, с которыми Ланс, Джеоф и Олвин успели сдружиться. Как ни странно, Клифорду никто даже не сказал тёплого слова на прощанье. Видимо, в лесной деревне настолько хорошо знали Странника, что считали излишним с ним прощаться. Может, гоблин в скором времени должен был вернуться… А может, у него просто не было здесь друзей. Ланс призадумалась над этим: действительно, в суете событий она и не обратила внимания на то, что Клифорда приняли как-то прохладно. Конечно, эльфы и гоблины издревле враждовали, но… Что-то здесь было не то…
Внезапно в случайном взгляде Элронда, брошенном в сторону их зеленокожего спутника, странница заметила… страх! Да-да, это был именно страх, хотя эльф допустил его лишь на мгновение, тут же прикрыв маской ледяного равнодушия, но Ланс не сомневалась – она видела именно его! Неужели гордые и могущественные Перворождённые боялись какого-то гоблина, пусть даже и последнего из рода… Внезапно в её памяти всплыли смутные воспоминания: когда-то, давным-давно, во дворце отца няня читала ей сказки… или пророчества… что-то в них говорилось о Последнем из Рода… но как бы принцесса не силилась, она не могла вспомнить, что именно…
- Прощайте, друзья! – говорил тем временем Эрандил, - Помните, держитесь друг друга, ибо вместе вы сила! И постарайтесь никому не обмолвиться, что вы видели последнее пристанище эльфов.
- Мы унесём вашу тайну с собой в могилу, - заверил ярла Громила, - Джеоф из Джелома не из тех, кто предаёт выручивших его из беды!
- И да помогут вам Высшие!

Путь из деревни до опушки леса был таким же сумасшедшим, как от селения полян до Эларэну. Друзьям опять завязали глаза и какие-то мохнатые существа, с которыми людям так и не удалось познакомиться, потащили их на своих спинах. Хотя все трое и дали слово, что никому не выдадут деревню лесного народа, меры предосторожности не бывают лишними. Можно выдержать пытки огнём и раскалённым железом, но у нюдеев существовали такие методы дознания, перед которыми не устоял ещё ни один человек. И, к сожалению, многие из их сословия горели безумным желанием уничтожить рассеянные по миру остатки нелюди.
Когда с путников сняли повязки, яркий свет Ока Митры резко ударил им в глаза, на время ослепив. Привыкшее к полумраку леса зрение людей не сразу перестроилось на открытую дневному свету местность.
Когда трое друзей, наконец, продрали очи, ни эльфов, ни загадочных зверей-носильщиков по близости уже не было. Перед глазами вновь расстилалась безбрежная степь и уже почти забытые густые заросли травы, покрывавшей необъятные просторы земли. Бросив последний прощальный взгляд на возвышавшиеся за спиной громады леса, трое людей и их зеленокожий спутник двинулись в путь.
Здесь, на бескрайних просторах степи, где-то в земле условных рубежей между Эр-Липофом и Эр-Монтоном, лето ещё стояло в самом разгаре, но порой чувствовалось неторопливое наступление осени, медленно, но неотвратимо вступающей в свои права.
Мерно шагая по шелестящей зелени полевых растений и нарушая спокойную степную жизнь различных птиц, зверьков и насекомых, путники уверенно продвигались на закат, туда, где по их разумению ожидала несокрушимая и неприступная Темница Змей. Шли, весело болтая о беззаботных днях, проведённых в эльфийской деревне и о предстоящих приключениях, которые, казалось, ждали за каждым поворотом.
А на ясном небосводе ослепительно сияло Яркое Око Митры и, казалось, улыбалось ещё не подозревающим о предстоящих опасностях странникам.
 


Охотник и жертва

Высокий, крепкого телосложения юноша продирался сквозь густые заросли ели и можжевельника. Его тело плотно облегал кожаный камзол, одетый поверх тёмно-зелёного кафтана с полами до колен, подпоясанный потёртым ремнём с ножнами для охотничьего ножа. Голову укрывал потрёпанный капюшон, из-под которого едва выглядывала чёлка густых чёрных волос, крепившийся к длинному до голеней земляного цвета плащу, хорошо маскировавшему его в лесу. Узкие кожаные портки, чтобы не мешать быстрой ходьбе, были завёрнуты в толстую чёрную ткань, тщательно обматывавшую ноги юноши вместо обувки, позволявшую с лёгкостью ступать по многолетнему лесному ковру, усыпанному твёрдыми шишками и осыпавшейся хвоёй.
По осторожной поступи юноши и массивному луку, висевшему за его плечами в паре с полным стрел колчаном, можно было догадаться, что он охотник.
Рядом зашуршала листва. Следопыт моментально вскинул лук, наложил на тетиву стрелу и прицелился в густые можжевеловые заросли перед собой. Осторожно приблизившись, юноша раздвинул ветви и увидел огромного бурого бера, лакомящегося мёдом разорённого пчелиного улья.
Зверь удивлённо взглянул на двуногое существо, целящееся в него из лука, и что-то недовольно проворчав, вернулся к своему занятию.
- Гуляй, бурый, сегодня тебе повезло, - опуская стрелу в колчан, усмехнулся парень. Похоже, нынче он охотился на дичь покрупнее.
Пройдя ещё пару вёрст, охотник, наконец, нашёл свою жертву. Вернее, она сама его нашла.
- Стоять! – юноша почувствовал, как к его шее прикоснулось холодное лезвие меча, - Что тебе нужно в моих владениях?
- Меня зовут Шамино, - спокойно представился следопыт, - Я ищу тебя.
- Ты знаешь, кто я? Ты хотел убить или ограбить меня?
- Нет, я пришёл сразиться с тобой! – гордо ответил юноша, - Если ты тот самый Скэр Ужасный, о котором мне говорили, то я вызываю тебя на бой!
- Да, я Скэр, только вряд ли тот, о котором тебе говорили, иначе и духу бы твоего здесь не было. Но… ты вызываешь меня? Верно, что бы тебе не рассказывали, эти слухи были ложны, коли ты добровольно явился найти свою смерть, - голос за спиной юноши звучал таинственно и его собеседник, казалось, едва сдерживался от смеха. Холод у шеи Шамино внезапно исчез, ему позволяли обернуться, - Что толкнуло тебя на такой необдуманный шаг?
Следопыт повернулся и увидел перед собой того, кого так давно жаждал найти. Впервые ему доводилось видеть перед собой настоящего скрэпера. И хотя он давно готовился к этой встрече, юноша не смог сдержать возгласа удивления.
Существо, смотревшее на него с ехидцей, оказалось небольшого роста, едва ли выше середины груди самого Шамино. На маленькой, яйцеобразной головушке расположились крохотные чёрные глазки и узкий, кривой рот. Плечи, бывшие в два раза шире всего тела, сжимали эту голову с обеих сторон на уровне ушей, создавая подобие черепашьего панциря. Мускулистые, но короткие ручонки заканчивались непомерно огромными кулаками. Тело скрэпера, казалось, было свито из одних только мышц, а хвойно-зелёный цвет кожи делал это существо похожим на орка, хотя, как известно, никакого отношения к туманному народу скрэперы не имеют. Правая рука Скэра Ужасного сжимала изящной работы клинок с острым, хорошо заточенным лезвием, исписанным рунами. Несколько из них горели красным сиянием.
- Я хочу драться с тобой, - тупо повторил юный охотник.
- Да, знаю. Меч предупредил об опасности, - спокойно ответил скрэпер, - Но, интересно, почему? Зачем тебе понадобилась моя смерть?
Юноша никак не ожидал такой словоохотливости от чудовища. Ему рассказывали о кровожадном и безжалостном убийце, держащем в страхе всю округу. И менее всего он ожидал столкнуться с рассудительным и вроде бы вполне миролюбивым коротышкой.
- Мне нужен твой меч! И я хочу сразиться за него!
- Я не стану с тобой драться, это будет обыкновенное убийство. Найди себе противника по силам.
- А ты так боишься умереть?
- У меня нет никакого желания убивать ещё одного самодовольного юнца, едва-едва научившегося держать меч в руках. В конце концов, глупость не грех, а всего лишь недуг.
- Ого! Ты так в себе уверен?
- Слушай, сопляк, ты даже не захватил с собой меча. Как, интересно, ты собираешься убивать меня? Этим жалким подобием клинка? – скрэпер указал на короткий охотничий нож, висящий у юноши на поясе.
- У меня есть мой верный лук!
- О-о! Неплохо придумал! Дальнобойные стрелы против короткого меча, годного лишь в ближнем бою! Поистине благородно!
Шамино не ожидал, что этому существу могут быть известны какие-то понятия о чести. Он думал столкнуться с ужасным, безмозглым чудовищем, убивающим ради собственного удовольствия, а на деле повстречал умудрённого годами храброго витязя, пусть и отличающегося внешне от людей. Его, конечно, предупреждали, что оно разговаривает, но что эта речь может быть осмысленной…
- Хорошо, я буду биться голыми руками, но тогда и ты выкинь свой клинок. Пусть и он, и мой лук достанутся победителю!
- Мне ни к чему твой лук. И тебе не одолеть меня – ты слишком горяч и юн. Я не стану убивать тебя, это будет слишком легко.
- Что ж, Шамино из Скары Бра никогда не слыл трусом! Если я погибну, значит мне суждено умереть в бою!
- Запомни, юноша: есть чёткая грань между смелостью и глупостью. И вызывать на бой противника, одолеть которого нет никакой возможности – это глупо! Наберись-ка ты опыта, остуди свою горячую голову и лет так через полторы дюжины возвращайся сюда, тогда мы с тобой и продолжим нашу милую беседу.
- Я не могу ждать полторы дюжины лет! Трэвор нужен мне сей же миг!
Скэр Ужасный прошёлся взад-вперёд, подумал о чём-то и неожиданно спросил:
- Для чего тебе понадобился мой меч?
- Я иду из славного города Скара Бра в неприступный замок Уэлк на поиски подвигов и воинской славы! Великая беда грозит нынче народу Британии! И я спешу на службу нашему благородному правителю!
- Это ещё не повод. Множество славных витязей защищают свою родину с обычным оружием в руках. Думаю, в оружейных Уэлка найдётся добротный клинок и для тебя. Сила заключена не в оружии, а в руке, которая его держит. А пустое бахвальство с древним клинком в твоих ножнах до добра не доведёт.
Следопыт пребывал в растерянности. Он ожидал жестокой и кровавой битвы, в которой ему, наверняка, придётся сложить голову, а вместо этого беседовал с умудрённым скрэпером, вовсе не горевшим желанием драться.
- Я видел сон, вещий сон. В нём ко мне явился загадочный человек в потрёпанном, разящим нафталином плаще. Он сказал, что я должен заполучить этот меч любой ценой, ибо от него зависят судьбы всей Британии. Мы долго беседовали, и, наконец, этот человек убедил меня, что это не обычный сон, а пророческое видение, и что я во что бы то ни стало должен получить Трэвор. Неважно, насколько ты сильнее меня, я верю, что удача на моей стороне. И тебе придётся сразиться со мной, желаешь ты того, или нет!
Скрэпер подозрительно взглянул на юношу. Он смотрел так пристально, будто бы пытался проникнуть в его мысли, понять, что у него на уме. И, видимо найдя ответ в глазах охотника, сказал:
- Подойди ко мне, юноша, и сядь на одно колено.
Шамино сам удивился, почему он послушался это чудовище-недоростка.
Скэр Ужасный положил лезвие своего волшебного клинка на правое плечо присевшего на колено охотника. Все руны на нём тот же миг погасли.
- Да-а…- загадочно протянул скрэпер, - Меч говорит, что ты не лжёшь. Он избрал себе нового господина.
На клинке вспыхнула одна руна.
- Я не могу более оставлять его себе – Трэвор хочет перейти в твои руки, - грустно сказал Скэр, протягивая клинок юноше, - Сможешь ли ты расстаться с ним так же легко, как и я, когда он изъявит волю вновь сменить владельца?
- Я…- следопыт недоверчиво посмотрел на скрэпера и осторожно, словно боясь упустить, взял рукоять меча, - Как так – изъявит волю?
- У Трэвора есть своя душа. Душа алчная и жестокая. Помни, что ты теперь его хозяин, и не позволяй ему взять власть над тобой. Если он подчинит тебя, ты пропадёшь, как пропали души многих прежних его владельцев. И, когда придёт твой черёд отдать его в другие руки, смело расставайся с ним, не размышляя о том, стоит ли это делать. Когда меч избирает себе нового господина, прежнему он уже не принесёт никакой пользы – только погибель.
- Я… Я запомню это. Но почему ты отдал его мне? Почему не убил меня? Ведь вы, скрэперы, убиваете просто ради своего удовольствия!
- Да? Ты так думаешь? Ради забавы убивает лишь одно существо во всём мире – человек. Остальные не столь кровожадны. Сила – ещё не значит жестокость, запомни и это, юноша. Используй Трэвор для правого дела, и не позволяй ему заставлять тебя убивать – не забывай, что у тебя пока есть голова на плечах, - скрэпер мрачно улыбнулся, - Теперь иди, да поторапливайся, можешь не успеть.
Поражённый таким оборотом событий, Шамино стоял, не двигаясь с места, пытаясь сообразить, что к чему.
- Торопись же! И запомни, - крикнул юноше на прощание тот, кого совсем недавно он собирался убить, - Это меч выбрал тебя, а не я. Мы с тобой можем оказаться по разные стороны крепостной стены, и тогда у нас будет возможность закончить наш разговор.
Но юноша уже бежал прочь через лес, спеша в далёкий замок Уэлк, где правил доблестный лорд Британик, властитель государства.
А Скэр Ужасный, недолго посмотрев ему вслед, развернулся и побрёл к своей избушке, приговаривая:
- Надо собираться. Видать, в старой доброй Британии действительно готовится что-то великое. Нельзя, никак нельзя этого пропускать, - и сказав это, скрэпер ускорил шаг.
 




Монтоны

Нападения никто не ожидал. Путники недавно пересекли Водопой, вдоволь накупавшись в его нежных водах и наполнив до отказа похудевшие бурдюки. И теперь весело болтали, не спеша продолжая свой путь в полной уверенности, что остаток столь радостного дня ничем не будет омрачён.
Огромное пыльное облако стремительно приближалось к странникам. Вскоре в ярких лучах дневного светила все четверо отчётливо различали несущихся к ним на полном скаку всадников. Высокие, темноволосые, мускулистые жители степи, осанка и телосложение которых выдавали прирождённых бойцов.
Наездники быстро взяли путников в кольцо, ощерившись колючими ежами острых копий на Джеофа и Клифорда. Женщину и мальчугана, как обычно, в расчёт не брали.
За передними рядами копейщиков толпились вооружённые кривыми клинками мечники, некоторые из них целились в странников из небольших коротких луков. Джеоф понял, что невесть откуда взявшиеся жители степи решили сначала поговорить с вторгшимися в их земли людьми и гоблином, иначе их давно бы утыкали стрелами.
Хотя выглядели наездники отнюдь не доброжелательно, верзила оказался прав. Атаковать сразу не стали. Один воин выехал вперёд и предложил путникам сдаться добровольно.
Пока Ланс расспрашивала степного воителя кто они такие и чего хотят от случайных странников, прошедших по их земле, Джеоф прикидывал, скольких он успеет уложить, прежде, чем сам упадёт под ударами длинных копий. Двоих из лука, так кстати подаренного эльфами вместе с кинжалом и парой неплохих мечей для Олвина и Ланс – Джеоф предпочитал свой тяжёлый полуторник – человека три-четыре уложит он и, возможно, столько же его спутница. Клифорд, наверняка, так же внесёт посильную лепту. Однако, их слишком много! Даже если их лучники не станут стрелять, опасаясь попасть в своих, остальные степняки с успехом разделаются с четвёркой пеших странников. В крайнем случае просто затопчут конями. Хотя на дороге в Эриданне им противостояли не какие-нибудь дикари, а опытные джеломские воины, Джеоф сомневался, что удача и в этот раз повернётся к ним лицом. Оставалась только попытка захватить лошадей, вырваться из кольца и спасаться бегством, что не очень-то нравилось могучему воину. Куда бежать в бескрайней степи?
Однако, все расчёты Джеофа оказались излишни. Ланс и Клифорд, посовещавшись, решили сдаться. Верзила, конечно, не одобрял такого поворота событий, так же Громилу задело то, что спутники не удосужились спросить его мнения. Но в целом Джеоф привык полагаться на Ланс, и если она считала, что так нужно, значит так нужно и в её прекрасной головке уже кроится какой-то план.
Плана, как такого, отнюдь не было. Просто Пройдоха, оценив ситуацию, решила, что глупо попусту нарываться на драку, рискуя жизнями. Степняки не были особо кровожадны, насколько ей было известно. Беспощадны в бою – да, охочи до чужого богатства – возможно, всё-таки полудикие племена местных земель вели немного разбойничий образ жизни и не гнушались грабежами торговых караванов время от времени. Но с них, бедных странников, взять было нечего, поэтому Ланс не видела в суровых кочевниках серьёзной угрозы. Разве что, она сама привлечёт внимание горячих мужчин, но такие дела меж них решались поединком и голубоглазая красавица не сомневалась – случись подобное, её могучий друг с лёгкостью сможет её отстоять. Вроде бы ничего особо опасного, просто друзья мирно побеседуют с их вождём и, несомненно, всё уладят, получив право прохода и, возможно даже, некую помощь.
Осторожные всадники приблизились к путникам и, спешившись, быстро подобрали брошенное на землю оружие. Джеоф очень неохотно расстался со своим недавно перекованным клинком, который ещё даже не успел опробовать в бою. Однако, под пристальным взглядом спутницы, отложил все мысли о том, чью башку снести первой, и нехотя последовал её примеру. Правда, втихаря попытался сохранить эльфийский кинжал за поясом под волчовкой, но требовательный жест рослого наездника показал, что его тоже заметили.
- Следуйте за нами, - рявкнул воин, заговоривший с ними, видимо, старший, - Мы отведём вас к нашему конунгу.
Процессия с пленными ровным шагом двинулась на полдень, немного к закату. Вокруг расстилалась только обыденная широкая степь, капризом природы зажатая меж огромных древних лесов, когда-то бывших одним целым. На полуночи небо подёрнулось серой дымкой туч, несущих обильный живительный дождь. Осень медленно подступала на жаркий полдень, этой заповедной обители казалось бы вечного лета.
Постепенно день сменился вечером, и, хотя Яркое Око Митры было ещё далеко от виднокрая, где небо сходится с землёй, в воздухе уже начинала чувствоваться приближающаяся ночная прохлада. Она осторожно пробралась под толстую волчовку Джеофа и легонько пощекотала его вспотевшую за день кожу. Хотя в такой тёплой одежде посреди жаркого лета было очень неуютно, здоровяк наотрез отказывался её снимать – все свои нехитрые ценности он держал при себе, как можно ближе к телу и подальше от случайной утраты.
Вскоре показалось селение. В наступающих сумерках отчётливо виднелись огни костров и густые клубы дыма в подножье холма. На мгновение друзьям померещилось даже, что они почуяли запах жарящегося мяса. И только теперь вспомнили о том, что ничего не ели с самого утра. Их желудки, возмущённые таким обращением, дружно взвыли, требуя пищи. Ланс обратилась к старшему из воинов и тот, с грубым ворчанием, вернул пленникам отобранные у них скудные пожитки. Делиться с ними своей едой степняку даже и в голову не пришло.
Хотя деревня различалась вдали вполне отчётливо, идти до неё оставалось целые сутки. В открытой степи расстояния очень обманчивы, и лишь родившийся и выросший здесь сможет верно оценить время пути. Поскольку не оставалось иного выбора, друзья поверили степняку на слово и устроились на ночлег. Связывать пленников не стали, но всю ночь их посменно охраняла полудюжина воинов. Джеоф даже почувствовал некую гордость, посмеиваясь над тем, как же сильно боятся его эти дикари. И лишь Клифорд тихонько хмыкнул себе под нос и молча завалился на бок.

На следующий день маячившие вдали тучи добрались до полуденных степей и на головы её обитателей хлынул обильный моросящий дождь. Нещадный ливень вымочил отряд степных всадников и их пленников до нитки. Одному Клифорду, облачённому лишь в неизменные грубоватые портки да красные повязки, льющиеся с неба потоки воды были нипочём. Под серебристыми каплями дождя его упругая тёмно-зелёная кожа приобрела неестественный блеск и становилась как бы изумрудной. Зато Джеофу, порядком упарившемуся в душной волчовке, небесная влага показалась капелькой милосердия Высших. Он даже пошире развёл за спину плечи и оттопырил узкий ворот, чтобы прохладная водица смывала побольше вонючего липкого пота. Угрюмые кочевники, по пояс обнажённые, если не считать кожаной перевязи с оружием от плеча к бедру, лишь неодобрительно покачали головами, глядя на радующегося, словно ребёнок, здоровяка.
Несмотря на ливень, процессия уверенно продвигалась вперёд, не сбавляя шага. Учёные кони ничем не выдавали своего волнения, лишь понуро опустили морды и молча продолжали идти. Пешим пленникам с трудом удавалось поспевать за ними по взмокшей земле, Олвин едва не оступился пару раз в скользкой грязи. Но настырные тычки копьём в спину не оставляли надежды на передышку, поэтому странникам пришлось собрать волю в кулак и держаться заданного темпа. Юноше пришлось особо не сладко, его ноги, едва начавшие привыкать к долгим переходам, с трудом плелись по размытому бездорожью – для него это был первый настоящий ливень вне городских мощёных улиц, сапоги то и дело застревали в чавкающих лужицах, будто сама земля собиралась стянуть их с нерадивого путника. К вечеру усталые люди добрались до деревни.
Поселеньице выглядело отнюдь не примечательным. Наспех сколоченные лачужки, разбросанные вне всяких порядков вокруг одного большого каменного здания. Именно здания, ибо домом его назвать язык не поворачивался. Скорее складом или амбаром, несмотря на то, что именно там и расположился славный конунг степного народа. Ещё дальше по кругу раскинулись многочисленные шатры кочевников, между которыми ютились столбы коновязей и беспорядочно разложенные тюки с провизией и скарбом. За шатрами в нехитрых загонах топтались несчётные стада разной скотины, оглашавшей округу блеянием, мычанием, ржанием и прочими звуками, а так же могучим запахом навоза и пота, резко ударившим в ноздри непривычным к таким ароматам путникам.
По деревне сновали туда-сюда озабоченные своими делами жители, в основном – старики и женщины. Никто не обратил особого внимания на вернувшихся мужчин, лишь малые дети, не занятые никакой работой, дружно окружили процессию и что-то громко выкрикивали на местном диалекте. В быстрых, непонятных речах отпрысков племени Ланс угадывала лишь нечто вроде: «Добычу ведут! Добычу ведут!». Несколько мальчишек хотели было начать швыряться в пленников камнями, но один из воинов грозно рыкнул на них, и малолетние изверги быстро испарились, будто их и не было вовсе.
Пленников сразу же отвели в каменный склад-дом, к обитавшему там конунгу. Не очень привлекательный снаружи, внутри он оказался довольно-таки милым местечком, имеющим отдалённое сходство с королевским дворцом. Шикарные ковры, вытканные искусными мастерами Магинции, изящные бронзовые статуэтки, золотые и серебряные изделия, инкрустированные драгоценными камнями и вышедшие, без сомнений, из рук самых опытных ювелиров. На стенах развешано различное оружие, выкованное умельцами Минока, добротные доспехи оттуда же и из столицы, проглядывалось кое-что из работы тангаров и альвинов, хотя таких вещиц было очень немного. И множество других великолепных изделий, собранных со всех уголков Британии.
Вряд ли полудикому племени, живущему вдали от основных торговых дорог, удалось раздобыть всё это добро честным путём. Верней всего, как и подозревала Ланс, жители степи промышляют разбоем, грабя редкие караваны и богатых путников, странствующих между Темницей Змей, Джеломом и Миноком. Оставалось непонятным, зачем им столько изящного хлама. Кочевники слыли в устах людьми не падкими на роскошь и презирающими вещи, ненужные в хозяйстве. Несколько украшений для жён – вот и все безделушки, какими довольствовались суровые степные мужи. Остальное меняли на железо, муку и соль в прилегающих к Степи поселениях. Видимо, славный конунг давно сменил кочевой образ жизни на осёдлый и теперь неуклюже подражал королям и лордам из далёких от его земель дворцов и замков.
Однако, с величественными королями он не имел даже отдалённого сходства. Пленников встретил восседающий на высоком добротном стуле в самой широкой и вместительной комнате мужчина довольно зрелых лет, как и прочие воины облачённый лишь в кожаные портки, мягкую обувку, да перевязь через плечо, ныне пустую, поскольку огромный кривой меч ютился подле руки, прислонённым к колену. Его гладкая, совершенно лысая голова, умащённая различными маслами, неестественно блестела в просачивающихся сквозь высокие маленькие оконца лучах заходящего Ока Митры. Вождь обладал внушительным телосложением и немалой силой, а внимательные, с нескрываемым любопытством изучающие путников глаза этого человека выдавали в нём пытливый проницательный ум.
- Конунг Хилгрэн Ямерк Первый, суверенный правитель племени монтонов и всего Эр-Монтона! – громко провозгласил молодой парнишка, изображающий герольда, тут же поспешивший удалиться с глаз вождя.
- С чем пожаловал к нам, чужеземец? – суровым басом молвил тот здоровяку, отрывая взгляд от стройной фигуры златовласой красавицы.
- Они вторглись в наши земли с оружием, – ответил за пленников старший воинов, - И пробирались к закату.
- Это правда? – вопросительно взглянул конунг на Джеофа.
- Истинная правда, - опередила Ланс задумавшегося над ответом спутника, - сами того не ведая, мы невольно оказались в вашей земле, не имея при том никаких дурных умыслов против славного народа монтонов!
- Красиво говоришь, чужеземка, - отдал Хилгрэн Ямерк должное красноречию златовласки, не поворачивая взгляда.
Судя по выражению его лица, конунг пропустил реплику женщины мимо ушей и по-прежнему ждал ответа от Джеофа. Пройдоха выругала себя в сердцах за несдержанность. Ведь могла же сообразить, что у диких кочевников принято говорить мужчинам. И встряв поперёк могучего друга она лишь уронила его в глазах степняков. Всыпал бы он ей затрещину, или просто отругал глупую бабу – тогда бы был шанс вернуть уважение хозяев. Но Ланс хорошо знала, что простодушному здоровяку подобное даже в голову не придёт.
- Ну, да, - тем временем начал нахмурившийся Громила, - Всё так, зла не желали, шли своей дорогой, никого не трогали. Ну, с оружием, так а кто нынче бродит без оружия-то по глухим местам?
- Тоже верно, - согласился конунг, - но держали вы злой умысел или нет – уже не важно. Мои верные воины пленили вас в нашей земле, значит моё право судить вас по нашим порядкам, не так ли?
- Твоя правда, - нехотя кивнул головой Джеоф, - Только ты не шибко суди, мы ж не разбойники какие, а так, бредём своей дорогой.
Почувствовав на себе выразительный взгляд спутницы, здоровяк неловко добавил.
- Надеюсь, суд твой будет справедлив и это… милостив.
Отчего-то суровый степной вождь создавал для Ланс впечатление мудрого и милосердного правителя. Несмотря на свой диковатый и даже откровенно устрашающий вид, он не выглядел излишне жестоким. В его карих, внимательно изучающих путников глазах не было злобы. Да и всё это нелепое убранство покоев и мальчишка-герольд говорили о том, что Хилгрэн Ямерк пытается походить на настоящего короля. И, наверняка, избавиться от пережитков дикарских обычаев. Странница крайне редко ошибалась в таких вещах, но всё же порой ошибалась. И иногда приходилось дорого платить за свою наивность.
- Что ж, ступая по чужой земле путники приносят дары её хозяевам, дабы снискать себе право прохода. Вы называете это пошлиной. Есть ли у вас чем откупиться, разбойники?
Джеофа так и тянуло рявкнуть: «Кто тут разбойник? Ты на себя посмотри, морда лысая!». Но с тяжёлым усилием верзила сдержался и ответил, выступая вперёд и как бы прикрывая собой спутников:
- Слушай, конунг, повторю ещё раз: мы не разбойники. Топаем себе от края к краю, никого не трогаем, а в земли ваши забрели случайно.
- Ха! Путешествуете в кампании зеленорожей твари?! Мы не враждуем с туманным народом, но и добра от них не ждём. Не знаю, какое лихо вы задумали, но чтобы пройти наши владения вам придётся заплатить за свою свободу. Какие дары вы принесли славному племени монтонов?
- Всё что у нас есть, - пожала плечами Ланс, - это немного провизии и оружие, отобранное вашими воинами…
Златовласка осеклась и снова отругала себя в душе. Ну почему у неё язык за зубами не держится постоянно? Так и норовит вставить словцо! На её родине придерживались похожих порядков, и женскими добродетелями считались покорность и смирение. Однако, её любимая тётушка Хильда таковыми отнюдь не блистала. Напротив, она перечила всем и всякому, а её муж, скромный и немного мечтательный человек, никогда не пытался делать замечания супруге. Не говоря уж о придворных вельможах, никто из которых просто не осмеливался затыкать рот столь своенравной особе. Ланс с ранних лет восхищалась тётушкой и во многом стремилась стать на неё похожей, к вящему неодобрению своих почтенных родителей.
- Вот то-то и оно, - тем временем подхватил Джеоф, - Харчи да мечи – вот такие богачи.
Конунг внимательно смотрел на златовласую красавицу. В его краях таких диковинок не водилось. Белая нежная кожа уже порядком потемнела и погрубела в жарких лучах Ока Митры, её, как и скудную походную одёжку, покрывала степная пыль. Но всё равно она выглядела прекрасной. Узкие плечи, хрупкий стан, округлые бёдра и изящно подчёркнутая кожаной перевязью упругая грудь чудесно дополняли милое юное личико с правильными скулами, тонким носиком и аккуратным подбородком. Густые золотистые локоны, обтекающие изящные ушки и тонкую шейку, спадали двумя волнами на ключицу почти до груди. А величественный взгляд с гордо поднятой головы, поджатые тонкие губки и благородная осанка выдавали в невольной гостье довольно знатное происхождение.
- Хм… Чувствую ты говоришь правду. Не похожи вы ни на купцов, ни на богатеньких вельмож, путешествующих в своё удовольствие…
Тут он изрядно слукавил. Как ни старалась голубоглазая красавица прикинуться людинкой, весь её облик и поведение кричали о том, что она и есть такая вельможа, пустившаяся в далёкое странствие ради праздного развлечения, дабы сбежать от тоскливых дней изнеженной скучной жизни. Здоровяк, наверняка, её охранник, а мальчишка паж или лакей. Скорее второе, слишком уж простецки выглядело его рыжее лицо. Стремившийся стать настоящим королём конунг уже кое-что понимал об укладе жизни в городах и замках и даже научился различать людей по внешнему виду, как это принято у них. Он почти не сомневался, кем являются его невольные гости. И только зелёное чудовище напрочь разрушало все его догадки.
Некоторое время Ямерк продолжал разглядывать странницу, не скрывая любопытства, словно купец на ярмарке. Он уже веселился внутри, придумав, чем незваные гости могут откупиться. Но, заметив хмурый взор помрачневшего здоровяка, внезапно ощутил нескрываемую угрозу. Этот высокий широкоплечий мужчина молчал. Его грубое скуластое лицо даже не наливалось краской ярости, как обычно бывает в подобных случаях, потрескавшиеся сжатые губы под густыми чёрными усами не кривились в недовольстве или раздражении, даже на едва прикрытом узкой чёлкой лбу не появилось ни единой морщинки. Однако от этих тёмно-зелёных глаз, сверливших его с поразительным спокойствием, конунг ощутил себя крайне неуютно и даже на мгновение почувствовал самый настоящий животный страх. О нет, своенравный степной вождь вовсе не был трусом и никогда бы не отказался бросить вызов любому сильному мужчине ради такой редкой красавицы. Но было в облике здоровяка нечто такое, от чего самое гордое сердце превращалось в заячье, стоило только подумать о возможной схватке с ним. Стряхнув с себя наваждение, конунг собрался с духом, но всё же решил понапрасну не испытывать судьбу в этот раз и тяжким усилием воли выгнал из головы все весёлые мысли о прекрасной златовласке.
- Да, и взять-то у тебя нечего, - он задумчиво почесал подбородок, гладя за спины Джеофа и Ланс, где теснились гоблин с юношей, - пожалуй… Ну-ка, дайте рассмотреть ваше зелёное чудовище. Я не прочь обзавестись какой-нибудь забавной зверушкой…
Зелёное чудовище медленно, гордой величавой походкой выбрело вперёд. Рука его лежала на поясе в изготовке, будто бы там ютился меч. Ледяным невозмутимым взглядом Клифорд сверлил конунга насквозь. Внезапно заносчивый вождь съёжился от страха на своём высоком стуле, руки его нервно затряслись, едва не опрокинув прислонённый к колену меч, на лысой макушке выступили предательские капельки пота, а сощурившиеся глазки быстро забегали из стороны в сторону. Однако, это продолжалось лишь несколько мгновений. Ямерк быстро вернул самообладание и нашёл в себе силы выдавить:
- Странник? Какими судьбами занесло тебя в наши края?
- Странник должно быв отвечавшись для конунг племени монтон?
- Нет, что ты, Странник, я так спросил. Не каждый день привечаешь в своём доме такого гостя!
- Не шибкий же гостеприимство отличив дом Хилгрэн Ямерк! Или нынче приняв обдирав гости до нитка, прежде для оказав должен приём?
- Странник, ты же прекрасно знаешь наши порядки, - голос конунга напоминал скорее старческий хрип, чем речь гордого правителя, но конвоиры пленников смотрели на вождя с восхищением. Мало кто из них посмел бы вообще говорить с этим гоблином, тем более напоминать ему о каких-то порядках.
Ланс вспомнились голоса тех стражников, что пришли к Мерлину после кровавой расправы над головорезами Толстого Джека. Доблестные воины в страхе дрожали перед великим чародеем… Но кто тогда такой Клифорд, если перед ним теряют гордость даже своенравные степные вожди?
- Конунг известен, что Странник и любой мой спутники обладав право ходив по всей земля с Дикое Поле и вплоть на Эр-Тоф и Эр-Шорлд? Или Ямерк забывав решение последний Совет Вольные Люди?
- Отчего же, конечно помню! – поспешил ответить конунг. На него жалко было смотреть, он так вжался в спинку своего стула, что, казалось, вскоре сольётся с ней в единое целое, - Я сразу не смог узнать тебя за спинами твоих спутников…
- Ужто твой воины, пленив который мы, не распознав Странник?
- Мало кому из нынешнего поколения ты известен в лицо. Скажи ты им, что тебя называют Странником, ни один из моих соплеменников не посмел бы препятствовать твоему пути.
- Допустив, так это… - медленно протянул гоблин, - Мы свобода быв мож?
- Конечно, конечно! Не смею задерживать тебя и твоих друзей! – тут же поспешил ответить Ямерк, вздохнув с нескрываемым облегчением, - Но, может быть, уставшие странники захотят воспользоваться моим гостеприимством, разделят с нами мясо и соль, да переночуют в Хартхи, нашем скромном селении? Опасно отправляться в дорогу на ночь глядя, когда тьма безраздельно властвует над миром!
- И конунг говорив это Странник? – возмутился гоблин, - Быв мож не знав Ямерк, что не страшность тьма для гоблин по имя Странник?
- Нет, что ты! Я вовсе не имел в виду…
- Мы приняв твой предлагать. Ночь быв сырой и холодный, а Странник и мой спутники устав за день.
Губы конунга расплылись в дружелюбной улыбке, хотя на его лице она выглядела несколько устрашающе. Не мешкая, правитель племени монтонов поспешил распорядиться по трапезе и ночлегу для почётных гостей, предложив им тем временем отведать славного вина в компании своих лучших воинов, поскольку самого вождя ожидали ещё несколько неотложных дел. Однако, Клифорд предпочёл прогуляться по деревне, на что Ямерк с явной неохотой согласился, велев своим людям сопровождать странников во избежание случайных стычек. Всё же к туманному народу жители степи относились с подозрением и мало кто мог узнать Странника.
- Боявшись, шкура, - усмехнулся Клифорд, лишь только друзья оказались снаружи каменного здания. Охрана держалась поодаль, не смея лишний раз тревожить прославленного гоблина, - Боявшись и спешив изгладить свой вина! Тут мы нет опасно быв мож. Этот шкура так дрожав, что не мысли напав даже!
- Это да, - согласился Джеоф, гадая, как хорошо их слышат мрачные воины Ямерка, искоса приглядывающие за гостями, - Я почти слыхал, как у этого кудряша поджилки трясутся. Но, пёс подери, чем ты его так запугал?
- Когда-то Клифорд сделав добро много вся Степь, за что везде ходив воля и помогать от любой племён.
- Непохожи они на благодарных людей. Скорей, на запуганных до смерти. Будто ты в одиночку перебил целое войско на их глазах. Ну, или дракона лютого удавил голыми руками. Выражение их рож – это то, что в народе называют «благоговейный страх». Смотрят прям и благоговеют!
Но гоблин ничего не ответил. Он только смотрел вокруг, на собирающуюся к ужину деревню. На поляне подле дома вождя накрывали огромный трапезный шатёр, на выровненную площадку посредине стелили широкий ковёр, заменяющий стол, вокруг укладывали постилки и мягкие подушки для знатных гостей, крепили покров на невысоких жестах. Он укрывал отдыхающих кочевников от палящего взгляда Яркого Ока Митры, а открытые стены позволяли лёгкому ветерку обдувать трапезничающих со всех сторон, избавляя от духоты и запахов въевшегося пота.
Неподалёку в больших котлах уже варилась баранина, полураздетые женщины дружно месили тесто для лепёшек, одна старуха помешивала в огромном чане травяной отвар, шепеляво бубня нескольким толпящимся вокруг неё девочкам об особенностях тех или иных растений.
Гоблин повлёк людей дальше к окраинам деревни, мимо собранных вкруговую из деревянных жердей хибар, обтянутых вяленой шерстью и берестой, довольно диких, но вполне приличных для этих мест. В зиму такие нехитрые жилища обволакивались ещё и плотным слоем тёплых шкур, позволяя переждать любые морозы, а летом служили неплохим пристанищем на ночь, хорошо защищённым от дождя и ветра.
За ними стояли многочисленные шатры. Хартхи нельзя было назвать настоящей деревней, ведь кочевники не жили на одном месте, гоняя свои несчётные стада по всей необъятной Степи в поисках корма. Здесь или в других подобных поселениях некоторые из них останавливались на зиму, а так же вели торговые дела и узнавали новости.
Повсюду кипела работа. Кто-то, видимо, только что пришедший, загонял скот в загоны, другие разбирали тюки и разбивали шатры, третьи, напротив, готовились выступать поутру, а четвёртые тоже стелили трапезу. Везде стоял мощный запах навоза, готовящегося мяса и жаркого пота, раздавались быстрые отрывистые крики и визг ребятни.
На путников никто не обращал особого внимания, лишь заметив гоблина люди на время застывали в оцепенении, некоторые даже хватались за оружие, но расторопные люди Ямерка тут же спешили их успокоить.
Вдруг Клифорд остановился, как вкопанный, жестом велев друзьям последовать его примеру. Встревоженный взгляд гоблина уставился на двух крепких вороных кобылок, привязанных к столбу неподалёку. Они сильно отличались от жилистых гнедых лошадок монтонов мускулистой широкой грудью, свислым крупом и короткой мордой.
- Что в них особенного? – подозрительно спросила Ланс, заметив тревогу на зелёном лице спутника.
- Лошадь не здесь, - задумчиво ответил тот, - Лошадь из Железная Гора в Пограничники. Там жив народ ходары, не приняв Британия. Зачем она ехав такая даль?
- Ну, мало ли какие дела привели путников в эти края, - развёл руками Джеоф, - мы тоже, знаешь, не местные.
- Клифорд знав народ ходары  далёкий давность. Не быв добрый тот знакомство. Тревога видев тут.
- Да, брось ты, - усмехнулся верзила, - Думаешь, по твою шкуру явились? Ну, это вряд ли. Да и мало ли кто мог завладеть горной лошадкой, видал же сколько добра у почтенного конунга награблено.
- Быв мож, - согласился гоблин и, словно разом позабыв всю свою тревогу, улыбнулся и махнул рукой в сторону дома вождя, - Кушав пора.
Ужин несказанно порадовал заплутавших друзей, в особенности здоровяка Джеофа. Эльфы скотину не держали, из мяса питались лишь дичью, больше птицами, тем же угощая и своих гостей. Поэтому сочная баранина привела желудок верзилы в дикий восторг, он толкал дымящиеся куски ароматного мяса в рот один за другим, захлёбывая наваристым горячим бульоном и закусывая тонкими мучными лепёшками. По другую сторону ковра, служившего столом, так же агрессивно набросился на пищу его зелёный друг, не церемонясь хватавший жирные куски голыми руками. Рядом с ним сосредоточенно жевал Олвин, быстро перенявший привычку кочевников кушать с ножа. И только Ланс пыталась поддерживать хотя бы видимость застольных приличий, нарезая себе аккуратные ломтики.
- Видать, ты славный воин, - кивнул верзиле восседавший во главе «стола» на широкой подушке конунг, - У нас говорят, кто хорошо ест, тот хорошо дерётся.
- Джеоф большой воин, - заталкивая в пасть очередной жирный кусок, согласился Клифорд, - Джеоф бив этина на два в один удар.
Глаза вождя округлились от удивления и брови поползли вверх, придав его лысой голове какой-то жутковатый вид. Где-то в глубине души подленький страх нашёптывал Ямерку, что он очень мудро поступил, не став ввязываться в поединок с этим здоровяком.
- Если это так, - усмехнулся Громила, - то я смотрю за этим столом собрались лучшие воины!
По шатру прокатились одобрительные смешки. Крепкие жилистые вояки, трапезничающие с вождём, явно представляли цвет племени. На обнажённых мускулистых телах многих из них красовались рубцы старых и новых шрамов. Здесь не было зелёных сопляков, сплошь закалённые в настоящих битвах бывалые воины.
- Это так, - вождь взял пальцами здоровенный кусок мяса и протянул его прямо к лицу Джеофа.
Верзила кое-что слышал об обычаях степного народа, в том числе и об этом, а потому раскрыл рот пошире и принял еду из рук вождя, показав, что верит хозяину. Прожевав своё мясо, он взял руками ещё по куску и подал их Олвину и Ланс, взглядом давая понять, чтобы те их взяли зубами, в то время, как вождь угощал подобным же образом Клифорда. Кормить с рук женщин и детей полагалось мужчине, который был за них в ответе.
- Чужеземец знает наши обычаи, - одобрительно пробурчал пожилой монтон, единственный из собравшихся под сенью шатра соплеменников одетый в распашонку из шкур, наверняка местный шаман.
Трапеза, в основном, протекала в молчании. Не говорить с набитым ртом было ещё одним негласным правилом степного народа. Зато потом, когда все насытились и женщины принесли перебродившее кобылье молоко для веселья, беседа потекла рекой. Воины делились друг с другом событиями последних дней, вспоминали былую удаль и пораженья, вволю подшучивали друг над другом и покрывали гневной бранью врагов. Только хмурый конунг во главе застолья оставался безмолвным, выжидающе поглядывая на зелёного гостя. А тот как ни в чём не бывало продолжал набивать бездонное брюхо уже подостывшей бараниной, прикладываясь время от времени к бурдюку, и явно тоже не спешил начинать разговор.
- Куда путь держишь, Странник? - дружеским тоном обратился к гоблину так же доселе молчавший шаман.
- На отдых Ока Митра ходив друг Странник, - невозмутимо ответил тот, - В Темница Змей большой крепость. Железная Гора там близок есть.
Конунг вздрогнул, что не могло ускользнуть от внимательного взгляда Ланс. Клифорд явно упомянул эту гору нарочно.
- И что за дела ведут тебя в такую даль? – вновь поинтересовался шаман, бросив укоризненный взгляд на Ямерка.
- Друг Странник искав упрятье. Плохая люди он беды желав, и Странник помогав друг по дорога.
- В наших землях вы в безопасности, - вставил слово конунг, - Никто не охотится здесь без моего дозволения, а друзья Странника – мои друзья!
- Ценив этот дружба, - одобрительно кивнул гоблин, хлебнув полной пастью хмельного напитка.
- Но за ними дела, говорят, худы, - продолжил вождь монтонов, не отрывая внимательного взора от Клифорда, - Не самое лучшее место для укрытия в эти дни.
- Так говорив гость из ходары?
Гоблин внезапно поймал взгляд Ямерка и уставился на него в упор. В его весёлых глазах играла хитрая искорка, словно он только что схватил нашкодившего мальчишку за руку и теперь придумывал ему наказание. Суровый вождь некоторое время держался, но всё же отвернулся к своему бурдюку и основательно к нему приложился.
- Наши ходарские гости привезли мало новостей, - осторожно произнёс шаман, - Но и другие люди с заката приходят время от времени и несут дурные вести.
По выражению лица конунга уже даже Джеоф понял, что здесь творится неладное. Явно неспроста его так встревожил разговор о ходарах. А значит непростые путники явились на тех кобылках, очень непростые. Не зря зелёный обратил на них особое внимание, видать действительно сталкивался не лучшим образом.
- Какой весть говорив Железная Гора? – тем временем продолжал расспросы Клифорд.
- Пустяк, хотят менять своё железо на шерсть, мясо и шкуры, - быстро нашёлся вождь и даже сообразил делано отмахнуться рукой.
Однако, такой ответ явно не устроил Клифорда. Как, впрочем, и Ланс, из землеописания помнившую, что к полуночи от Железной Горы кочуют племена тофов, так же имеющие многочисленные стада. Зачем ходарам таскаться в такую даль, а не торговать с ними? Или отбирать нужное сталью, если они так воинственны, как намекал гоблин.
Но, несмотря на все подозрения, выводить степного вождя на чистую воду Клифорд не стал, а сделал вид, что поверил.
Проведя ещё долгое время за хмелем и отвлечённой беседой о том о сём, гости селения поблагодарили вождя за сытную трапезу и отправились устраиваться на ночлег. Конунг великодушно предоставил в их полное распоряжение одну из простоватых хибар из жердей и шкур, оказавшуюся на редкость уютной и миловидной внутри. В вырытой в земляном полу ямке тускло тлел очаг. А сквозь кольцо дымохода пробивался бледноватый свет Аверса. Медленно и незаметно деревню обволакивала тьма.
***********************************
Высокая тёмная фигура в чёрном бархатистом плаще с капюшоном расхаживала взад и вперёд по огромному сумрачному залу. В тусклом мерцающем свете, отдающим фиолетовым и идущем, казалось, из самого воздуха, едва различались гнетущие пейзажи картин, развешанных между толстыми колоннами в обрамлении узорных золотых сплетений. С некоторых смотрели встревоженные лица людей и не только их, другие показывали хмурое небо, сулящее вот-вот разразиться грозой, на третьих и вовсе было изображено нечто несуразное и поддающееся описанию лишь в больной фантазии художника, породившего сии шедевры. Одна отражала звёздную ночь над верхушками леса и, пожалуй, была единственным воодушевляющим творением в этой угрюмой подборке.
- Я узнаю всё последним! – раздражённо говорил грубый голос из-под капюшона, - И от кого? От старого доброго друга, заглянувшего ко мне в гости! А что мои прознатчики, доглядчики и лазутчики? Им ничего не известно?! Или я так ослаб, что даже смертные перестали бояться меня?!
- Не забывай, что именно «смертные» в пух и в прах разгромили Эотиса. Эти же «смертные» бессчетное множество раз обращали твоих лучших воинов в бегство.
- Да, да, я помню об этом! Но до сих пор не могу понять, как у них получилось? В чём заключается их могущество?!
- Тебе никогда не постигнуть этого. Мы слишком долго живём в этом мире, чтобы осознать, сколь сильно их желание продлить свои недолгие лета. Когда-то я считал эльфов самыми совершенными, самыми непревзойдёнными творениями, а людей даже не воспринимал всерьёз. Ещё одна слабая форма жизни, порождённая нелепым капризом природы, истребляющая себя в вечных схватках друг с другом. Перворождённые без труда покорили этих несуразных созданий…
- Но торжество их продолжалось недолго…
Таинственный собеседник тёмной фигуры, до того восседавший на парящей в воздухе мягкой подушке, медленно и грациозно спустился на пол. Подушка тут же растаяла, будто её и не было вовсе. Он, в отличие от друга, не скрывал своей внешности. Его облекал тёмно-фиолетовый, сотканный из загадочной невероятно тонкой и прочной ткани и, похоже, очень удобный хитон, украшенный сапрофитовыми узорами бушующих ураганов и смерчей, вытканными, как видно, весьма умелыми мастерами. На голове его густые седые волосы схватывал резной обруч, усеянный небесно-голубыми адамантами. Вернее, на адамант эти камни походили лишь издали, на самом деле это был намного более ценный и редкий кселокс, встречающийся разве что в глубинных недрах Полуночной Гряды. Судя по внешности, собеседник тёмной фигуры был очень стар, настолько стар, что можно было подумать, будто мир моложе его. Однако в то же время он не казался дряхлым и немощным, напротив – необычайная древняя сила чувствовалась во всём его облике. Широкие плечи, могучая грудь, прямая спина – всё говорило о том, что старец находится в лучшей форме. Одновременно с этим глубокие, чистой голубизны глаза под густыми кустистыми бровями смотрели с полного морщинистого лица острым взглядом и были наполнены мудростью несчётных лет. Длинная седая борода, волнистыми гребнями достигавшая пояса, придавала особое величие крепкому старику.
- Люди столь свободолюбивы, что никогда не примут оков рабства и предпочтут смерть неволе, - продолжил он, подходя к фигуре в капюшоне, замершей у одной картины, - С какой бы силой они не столкнулись, эти смертные всё равно найдут способ бороться с ней и неизменно одержат победу! Можно покорить несчётные множества, но неизбежно найдётся один, который будет сопротивляться. И он, как заразу, распространит свою слепую веру в возможность победы по всем остальным! Но, что самое удивительное, при полном подавлении их сил и возможностей, они всё равно находят способ выбраться и одержать верх! Иногда мне кажется, что они живут, как единый организм, обладающий собственным, не постигнутым нами пока разумом. Ведь неспроста же даже в пятом поколении рабов рождаются те, кто жаждет свободы и переворачивает ради этой «высокой цели» весь мир с ног на голову!
Некоторое время оба молча разглядывали картину. Она показывала мрачный сюжет, где над выжженным, покрытым серым пеплом полем сгустились тяжёлые тучи, под которыми кружил одинокий ворон. Повсюду валялись искорёженные обугленные тела павших воинов, а трое выживших людей, две женщины и раненый мужчина в ободранных лохмотьях, ютились на переднем плане под нависающим скалою камнем. Серые хмурые лица всех троих полнились беспросветным отчаянием.
- Она называется «Обречённость», - поведал голос из-под капюшона.
- Очень подходящее название, - согласился могучий старик.
- Её написал безумный художник Бьярцо. Бедняга совершенно лишился ума после одной из незначимых битв, унёсшей всех, кого он когда-либо знал. Всего лишь одно небольшое сражение, едва ли нами замеченное в то время громких событий, но настолько важное для него…
- Да, я помню его. У меня тоже есть пара картин, правда не таких мрачных. Одна называется «Мечта о небе», довольно забавная.
- Наверняка, написана до того боя, - фигура в капюшоне до хруста сжала кулак, - Но ты погляди! Эти люди не сознают совершенного поражения! Даже такой отчаявшийся и потерявший всё человек, каким был Бьярцо, умудрился в обречённости изобразить надежду!
На дальнем плане картины, за мёртвыми телами и осыпающимся пеплом, едва заметно зеленели робкие росточки травы. Где-то в глубине потерянной души безумного художника всё же продолжала теплиться надежда. Та самая надежда, придающая людям невероятные силы.
- Дам тебе совет, - иссохшие губы старца растянулись в дружеской улыбке, - не вмешивайся в их дела. Так никогда не постичь таинственной души смертных. За ними нужно наблюдать со стороны, не вторгаясь в события. Мы заблуждались, думая обратное…
- Да, да, я помню это! – раздражённо пробормотала фигура в капюшоне, - Но порой ошибаются даже Высшие! Некоторые глупцы готовы рискнуть всем, чего нам удалось достичь, ради своего проклятого милосердия! И это когда мы уже так близки к пониманию сущности этих несчастных смертных и разгадке их природы! Нет, я должен узнать, где предел их возможностей и как они мыслят. Тогда я ещё смогу поспорить!
- Не забывай – за каждым твоим шагом внимательно наблюдают. Нужно быть крайне осторожным, иначе грянут последствия.
- К сожалению, с этим приходится считаться! Я надеюсь, что они, как всегда, останутся в стороне… Хотя кто-нибудь вполне может вмешаться… Но ты то, мой старый верный друг, ты поддержишь меня?
- Конечно, что бы ни случилось я всегда с тобой. И пусть хоть все Высшие выступят против!
 


Из огня, да в полымя

Ночь давно вступила в свои права, и только бледный холодный блеск Аверса освещал погрузившуюся во тьму деревню. Клифорд мирно посапывал, свернувшись калачиком на сухой соломе в углу – две лежанки мужчины предоставили женщине и ребёнку. Джеоф, в отличие от гоблина, спать тихо не умел и оглушал могучим храпом, наверняка, всё селенье. Но спутники давно привыкли к этой особенности своего здоровенного друга, поэтому Олвин отключился, едва лишь коснувшись лежака. Его молодое, но ещё не привыкшее к долгой дороге тело быстро уставало. А обильное угощение монтонов лишь усилило жажду доброго сна.
Не спала только Ланс. Её терзали уже который день не дававшие покоя размышления о Клифорде. Кто он такой, этот гоблин? С ним опасаются связываться казалось бы совершенно бесстрашные вранги. Его привечают с равным почётом и полудикие степные вожди и эльфийский ярл, он свободно общается с гордым орлом, властителем скал, на равных сражается с почти непобедимыми этинами, таскает на поясе волшебную палицу и при этом остаётся сутулым и хиленьким гоблином. Последний из Рода? Что там ей подсказывала память… Что-то очень важное было связано с Последним из Рода, но странница никак не могла припомнить, что именно. Она уже нисколько не сомневалась, что Клифорд и есть этот загадочный храбрый герой из бабушкиных сказок… Но что там про него говорилось, Ланс, как ни старалась, вспомнить не могла. «Эх, была бы здесь добрая бабушка Эльза. Она бы смогла ответить на все мои вопросы…» - думала Пройдоха.
Внезапно напомнило о себе кобылье молоко, обильно поглощённое за трапезой конунга, и страннице сильно приспичило по нужде. Тихонько, чтобы не разбудить спутников, она встала и направилась к невысокому входу. Но, едва отвернув полотнище, наткнулась на троицу здоровенных охранников, тут же преградивших проход толстыми копьями.
- Стоять! – рявкнул один из них, - Вам запрещено выходить наружу!
- Почему это гости вашего конунга должны сидеть взаперти? – как можно вежливее ответила странница, - Я хочу прогуляться и справить нужду, или среди ваших женщин принято делать это в дому?
- Ха, - усмехнулся воин, - Гости! Вы не гости, а пленники. И нам велено не выпускать никого из этого дома до самой зари, когда конунг решит вашу судьбу.
- Барус, - рявкнул другой страж, - Ты много болтаешь. Своди-ка лучше девицу до отхожего места, да приглядывай, чтоб не удрала.
- Да куда она денется, кругом Степь! - расхохотался первый и знаком велел Пройдохе следовать за собой.
Дело принимало неожиданный оборот. Вождь решился нарушить слово и обмануть пленников. Клифорд ошибся, не так уж и сильно запуган этот конунг, как полагал гоблин.
Вернувшись, Ланс растолкала друзей и сообщила им мрачные новости. Клифорд и Олвин восприняли их на удивление спокойно, зато Джеоф взорвался приступом негодования.
- Да я этих гадов! – взревел верзила в порыве гнева, - Он же меня мясом угощал из своих рук! Я этому лысому головастику собственноручно шею сверну, дабы впредь чтил обычаи гостеприимства!
- Тихо, Громила, не шуми, - осадила его спутница, - Ничего он уже чтить не сможет, если ты ему шею свернёшь. Да, ну и вляпались же мы в историю снова. Нужно думать, как выбираться.
- Чего тут думать, ноги в руки и драпаем, - возразил верзила.
- Говори тихо, стены из прутьев, - снижая голос до шёпота, ответила Ланс, - Селение спит благим сном, пока ходила – заприметила. Стерегут лишь нас, да на краю пара дозорных. Если бравые речи нашего крушителя шей не подняли на ноги всё селенье, то тех у входа я смогу убрать по-тихому… Но столь лестные отзывы о конунге, наверняка, уже заставили их отправить кого-то за подмогой.
Здоровяк смущённо покраснел. Это был упрёк ему, остолопу. Снова его несдержанность боком выходит, ведь если перетрухавшие стражники действительно поднимают людей, несдобровать ныне отчаянным беглецам.
- А если мы выйдем через заднюю дверь? – вдруг предложил Джеоф, - Тогда минуем драки, а там лишь бы ноги не подвели!
- Какую заднюю дверь? – не поняла Ланс, - Оглянись, в этой лачуге всего один выход.
Но когда Пройдоха сообразила, что имел в виду её могучий друг, было уже поздно его останавливать. Никакой задней двери в хижине и в помине не было. Но Джеоф привык называть дверью любое место, через которое он хочет выйти. И неуклюжие строители дома, на взгляд верзилы, предусмотрели второй выход, сложив стену из таких непрочных жердей.
Двух ударов тараноподобных кулаков верзилы хватило, чтобы разворотить стенку достаточно широко для пропуска средних людей. Ещё один расширил проход для очень большого человека. А через несколько мгновений все четверо уже были снаружи.
Но, к разочарованию пленников, там их уже ждали. Понимая, что женщина разбудит друзей и положение дел им не понравится, один из стражников сбегал за подмогой ещё пока она ходила. Беглецов встретили во всеоружии, вопреки их тщетной попытке избежать драки.
Один из воинов, видимо старший, с усмешкой посмотрев в глаза Джеофа, рявкнул:
- Ну, только дай мне повод! Конунг не велел пока вас убивать, но даже он не возразит, если я прикончу тебя в бою!
Громила дёрнулся было навстречу наглецу с голыми кулаками, но жёсткая хватка подруги на запястье вынудила его остановиться.
- Что, баба не пускает? – подзадорил верзилу кочевник, перекидывая копьё из руки в руку. Он был довольно рослым, почти не уступал Джеофу, однако не таким широкоплечим. Но выглядел очень подвижным, а в хитро прищуренных глазах бегала та самая искорка холодной жестокости, какая бывает у закалённых воинов.
Но здоровяк уже взял себя в руки и опустил кулаки. С его загорелого лица совершенно исчезла мгновенно вспыхнувшая ярость, а взгляд стал спокойным и немного угрюмым.
Задира недовольно покачал головой, ему не нравился этот здоровый мужик, но не настолько, чтобы ослушаться указа конунга. Да и победа над безоружным, сколь бы могуч он ни был, не принесла бы воинской славы. Знаком велев пленникам идти вперёд, он молча повёл их к дому конунга в сопровождении ощерившихся копьями воинов.
Добротное каменное строение казалось несокрушимой крепостью в сравнении с невзрачными деревянными лачужками. И стены этого дома сокрушить не под силу даже великану Джеофу. Старший воинов, решив не тревожить сон вождя, велел запереть беглецов в кладовой.
- Уж отсюда-то вы не сбежите, покойнички! – расхохотался он и ушёл, опустив снаружи тяжёлый железный засов. Положившись на стены каменного дома, в охране оставили только двоих мужчин. И, уверившись в безопасности своего конунга, остальные стражники отправились спать.
- Да… вот теперь-то мы точно вляпались, - буркнул Джеоф, - надо было перебить их всех там, когда выбрались из лачуги!
- Ага! – саркастически поддакнула Ланс, - Дюжина вооружённых воинов против четверых безоружных пленников! Здорово! Скольких бы ты успел покалечить, прежде, чем тебя бы нанизали на копья?
Громила смущённо опустил глаза. Действительно, сражение могло бы обернуться гибелью для всех. Но теперь-то их наверняка убьют.
- Спокойно, - приободрила спутников Пройдоха, - Пока мы живы, что-нибудь придумаем.
Клифорд только молча кивнул. Его терзали мысли о том, почему конунг осмелился их пленить. Гоблин никак не ожидал такого вероломства от степного вождя. Уж не загадочные гости из ходаров ли напели ему это?
- Смотрите, колбасы! – тем временем вновь проголодавшийся Джеоф обыскивал кладовую Ямерка, – О-о-о! Баранина!
- Громила, какого зорна ты валяешь дурака! Нужно думать, как отсюда выбраться!
- Ладно, расслабься. Подыхать, так хотя бы сытым!
- Джеоф говорив правильна.
- Клифорд? И ты опускаешь руки?
- Нет, Клифорд понимав. Сколько злой вой оставив к дверь?
- Если я не ошиблась, то двоих, - странница уже давно привыкла к необычной манере гоблина изъясняться.
- Тогда большой людь правильна! До Око Митра много ждав время. Нельзя теряв она, кушав нужда!
И ничего не понимающая Ланс, немного посмотрев с отвращением на то, как Джеоф и Клифорд опустошают запасы конунга, принялась усердно им помогать. Не привыкшие к обильной пище желудки странников ещё не расправились с вечерней трапезой, но тем не менее в них нашлось местечко для запаса впрок. И судя по тому, как жадно уплетали жирные колбасы гоблин с верзилой, их утробы были и вовсе бездонными.
Только Олвин не участвовал во всеобщем пиршестве, так как давно уже спал.

Насытившись до отвала любезно предоставленными им припасами, друзья дружно развалились на широком каменном полу, сделав себе подстилки из валявшейся здесь же в углу соломы. Как молвил когда-то один великий мудрец – нет ничего лучше доброго сна после сытной трапезы. А ежели это славное угощение подкреплялось ещё и крепким хмелем, тогда сну и вовсе цены не было. И четверо пленников, вполне согласные с этим утверждением, усердно захрапели.
Глубокой ночью Ланс кто-то разбудил, бесцеремонно толкая в бок. Открыв глаза, странница увидела над собой склонившуюся физиономию гоблина.
- Вставав! Вставав! Время спав проходив! Пора дело!
Джеоф и Олвин были уже на ногах. Клифорд, наконец растолкав златовласую красавицу, принялся, как ни в чём не бывало набивать походную суму припасами монтонов. Здоровяк и юноша с таким же невозмутимым видом помогали ему.
- Вы что делаете? Зачем нам полные мешки, когда нас будут судить на рассвете? Возможно, даже казнят!
- До рассвета ещё далеко.
- Пора дорога, на он хотев кушав. Для не смерть голод нужна полная мешок.
- А как монтоны? Они передумали и отпускают нас?
- Монтон не страшность, голод страшность. Дорога долгий, еда много. Брав больше, конунг щедрые!
Пройдоха подозрительно посмотрела на спутников. Мужественные лица озаряла полнейшая уверенность.
- У вас есть план? Ну-ка, рассказывайте.
- Планы, - Джеоф загадочно улыбнулся, - имеют обыкновение проваливаться. Действовать будем по обстоятельствам!
- Ладно, я вижу, вы знаете, что делать. Олвин, тащи сюда мешок.
И Ланс последовала примеру друзей, усердно набивая котомку вяленным мясом и рыбой, колбасами и сушёными хлебцами.
По настоянию гоблина друзья захватили и пару масляных ламп, а к ним запаса топлёного жира и фитилей столько, словно они собирались стать заправскими рудокопами. Но спрашивать зеленокожего спутника о том, зачем им всё это, было бесполезно – сказал пригодится, ему виднее.
Когда мешки были наполнены до отказа, а к поясу пристёгнуты старательно отобранные баклаги с хмелем, Джеоф заявил:
- Теперь нужно устроить здесь погром.
- Как погром?
- Нужно много ломав и крушив для хороший шум, - пояснил гоблин.
- Зачем шуметь? Уходить нужно не привлекая лишнего внимания.
- Монтон плохой воин, но умный. Стреляв не дав мы уходив, надо бив и крушив!
- Клифорд знает, что говорит! – поддержал гоблина Джеоф, - Нужен погром – будет погром!
Здоровяк опрокинул на пол целую стойку с кувшинами и  флягами. Грохнуло так, что конунг, мирно сопевший в своей кровати, наверняка подпрыгнул выше самой длинноногой лани.
- Вам видно хмель сильно в голову ударил.
- Всё р-р-разнесу!
Верзила крушил кладовую Ямерка, подобно смерчу, опрокидывая на пол одну за другой деревянные полки и разбивая о каменные стены толстые бочки, полные масла, соли и мороженой рыбы. В мгновение ока кладовая превратилась в руины, напоминавшие город после осады с применением огромного числа камнемётов. И над воцарившимся хаосом звучал могучий голос Джеофа, проклинавшего это зорново племя, затхлую комнатушку, в которой их заперли, и бочонки, попавшие под его горячую руку.
Наконец произошло то, чего так упорно добивались гоблин и этот свирепый ураган, именуемый Джеофом. За дверью послышалось недовольное ворчание только что проснувшегося охранника, а затем и его раздражённый голос.
- Эй, вы, там! Ну-ка угомонитесь!
Вместо ответа в дверь полетел бочонок эля. Этого добра у конунга было немного, кочевники варить сей благостный напиток сами не умели. Видать, отняли у торговцев, имевших несчастье пройти по их землям.
- Ну, задам кому-то трёпу! Бретас, да проснись ты, засоня! Эти шакалы разносят кладовую славного конунга!
Лязгнул засов, тяжёлая дубовая дверь приоткрылась и на пороге  появились оба охранника с ростовыми копьями в руках.
- Не дождались зари? Теперь я вас сам прикончу, паршивцы!
Но тут же в них полетела ещё одна бочка, брошенная сильной рукой Джеофа, удачно угодившая одному из стражников в лоб. Второй растерялся лишь на миг, но Ланс вполне этого хватило, чтобы одним ударом ноги переломить древко копья, а другим – лёгким касанием в горло – отправить несчастного в Долину Скорби.
А в коридоре уже слышался топот бегущих ног. Громиле Джеофу удалось поднять на ноги всю деревню…
- Огонь! Брав много огонь! – Клифорд тем временем суетился с факелами.
Маленький, тщедушный гоблин, вновь, как и тогда в степи, превратился в могучего воина-великана. Его мягкий добродушный взор сделался суровым и властным, спина распрямилась, плечи выгнулись. В уверенной мускулистой руке появилась волшебная палица Этора. Спутники гоблина про неё как-то и думать забыли, а между тем оружие всё время находилось на поясе владельца, невидимое ни для кого и никем не замечаемое. Но Клифорд помнил о старом друге, ратном товарище, ставшем продолжением его руки и столько раз спасавшем ему жизнь в различных передрягах.
Стражники снаружи уже спешили захлопнуть массивные створки двери, однако Клифорд успел раньше. Могучим ударом палицы он снёс дверь с петель, да так удачно, что падая, она придавила одного из нерасторопных воинов, копошившихся снаружи. В мгновение ока очутившись в коридоре, гоблин лихо расправился ещё с парочкой степняков, только-только успевших схватиться за мечи. После чего швырнул Джеофу пылающий факел.
- Сделав много огонь и палив кладушка!
Повторять верзиле дважды не требовалось. Быстро запалив ещё три факела и раздав каждому, он вместе с Олвином принялся зажигать пропитанную разлитым маслом солому в кладовой. Тем временем отовсюду слышались приближающиеся крики.
Клифорд замер посреди узкого коридора, ожидая появления монтонов. Из кладовой повалил густой чёрный дым. Вынырнувший наружу Джеоф подхватил оброненный поверженным воином клинок. Он был слегка изогнут, нечто среднее между прямым мечом и саблей, Громила не очень-то привык такими сражаться. Но выбирать не приходилось.
Рядом изготовилась к бою Ланс, как обычно, без оружия, лишь перехватила факел, словно палицу. И даже Олвин подобрал чьё-то копьё и бросился на помощь спутникам. Правда, между стенами было слишком мало места, и юноше всё равно пришлось остаться позади.
Дом конунга охраняла лишь дюжина-полторы воинов. В довольно узком коридоре они не могли навалиться скопом, теснясь под яростным напором Джеофа и Ланс. Юноша и перевоплотившийся могучим воином гоблин остались не у дел.
Зато потом, когда отважная четвёрка прорвалась в прихожий зал, всем пришлось изрядно поработать оружием, поскольку копейщики быстро взяли их в полукольцо. Даже короткое копьё Олвина не замедлило обагриться дымящейся кровью. Однако лицо юноши выражало ледяное равнодушие, вместо обычного рассеянного испуга, характерного людям, впервые совершившим убийство. Ланс начала беспокоиться за юношу. Он убил себе подобного с хладнокровием, присущим только закалённым бойцам, хотя никогда прежде рука молодого алхимика не поднимала оружия на другого человека. Он даже не растерялся и в суматохе успел подхватить с тела павшего недруга искривлённый кинжал, тут же заткнутый им за пояс, после чего снова ринулся в бой. С парнем творилось что-то неладное, и одним Высшим известно, что за кошки скреблись на его душе.
Клифорд сильно недооценил сонную нерасторопность монтонов. У выхода друзья окончательно завязли. Недругов скопилось слишком много, достаточно, чтобы сделать их длинные копья серьёзным доводом в этой из без того не равной стычке. Пару раз Джеоф пробовал прорваться, отразив выпады передних рядов, но задние отнюдь не зевали и вынуждали его отшатнуться под стремительными ударами. Вряд ли степные всадники знали, что такое настоящий строевой бой, но в сложившейся ситуации ничуть не растерялись и действовали достойно опытных копейщиков.
Шаг за шагом пленники отступали назад, в коридор, уже начавший затягиваться повалившим из горящей кладовки дымом. Теперь впереди остались Громила и гоблин, а женщину с ребёнком оттеснили вглубь. Несмотря на то, что палица довольно неудобное оружие для парирования ударов, Клифорд обращался ей так метко, что раскалывал древки копий на части, умудряясь порой ранить наступающих кочевников осколками. Вдвоём с Джеофом он вполне мог удерживать этот коридор неизвестно как долго, однако и выбраться из него никак не получалось - на широком пространстве окружение делало своё дело.
И тогда за спинами передних копейщиков появились лучники.
- Пригнитесь, - только и успел крикнуть Джеоф, уходя в сторону от нацеленной в него стрелы. Острый наконечник всё равно зацепил плечо, оставив в нём глубокий порез.
Вторую Клифорд перехватил голой рукой и, не мешкая, швырнул обратно в толпящихся впереди монтонов. Но серьёзного вреда она никому не причинила, лишь оставив кровавую отметину на чьей-то мускулистой груди. А лучники уже накладывали следующие стрелы.
- Остановитесь! - вдруг раздался громовой голос где-то за спинами копейщиков, и те дружно замерли в нерешительности. Но замешательство это не помешало передним оттеснить назад рванувшегося было Громилу.
- Не лезь ни в своё дело, шаман, - рявкнул тот самый рослый воин, что грозился прикончить Джеофа. Он одним из первых получил хороший удар в грудь, лишь чудом не отправившись в Долину Скорби, и теперь переводил дух где-то за спинами сородичей.
- Остановитесь, я говорю! - шаман, наконец, показался пленникам, ступая прямиком к ним сквозь быстро расступающиеся ряды воинов.
Кочевники смотрели на закутанного в шкуры далеко не молодого мужчину с почтением и даже немного со страхом. Шаманов здесь чтили, и мало кто осмелился бы ему перечить.
- Разве так принято обращаться с гостем в своём доме? - с упрёком спросил он соплеменников, оказавшись между ними и пленниками.
Клифорд опустил палицу и кивнул Джеофу, чтобы тот последовал его примеру. Пока между ними стоит шаман, вряд ли кто-то осмелится напасть. По-крайней мере, без прямого приказа вождя.
- Конунг будет недоволен твоим вмешательством, старик, - злобно, но всё равно с почтением в глазах, ответил старший воинов.
- Ты сам, как и многие из вас, пировали с этими людьми и видели, как конунг угощал их мясом из рук. Чужаки наши гости, мы не поднимем на них оружия, пока они не покинут наш дом. Степь этого не прощает!
Воины неуверенно мялись вокруг, многие из уже не держали копья наизготовку, а опирались на них. Лучники так же опустили своё грозное оружие. Слова шамана всех заставили задуматься и устыдиться. Даже их старший не стал возражать, а только сухо добавил.
- Вскоре проснётся конунг.
Джеофа удивляло, как он до сих пор не проснулся. Могучий вождь вроде бы выглядел опытным воином, да иной и не смог бы возглавить это полудикое племя. А такие вскакивают от малейшего шороха. Перебрал он нынче, или разнежился от ленивой жизни, но эта сонливость беглецам была с руки, как и неожиданное вмешательство шамана. Осторожно, держа меч опущенным, но готовым, он двинулся к выходу.
- Идите, - негромко велел шаман, - Ямерк стал забывать обычаи и порядки Степи, я постараюсь вразумить его. Но поторапливайтесь, они не долго будут сомневаться.
- Эй, так они же кладовую конунга подожгли! - вдруг сообразил один из воинов, - Хороши гости!
- А наших сколько положили! - добавил другой.
Но беглецы уже быстро шагали к выходу мимо растерявшихся и опустивших оружие монтонов. Никто пока не попытался их остановить. Один за другим в перешёпотах зазвучали слова сомнения, относиться ли как к гостям к тем, кто попортил добро и убил мужчин племени и можно ли нарушать указ вождя. Шаман был прав - замешательство не продлится долго, воины быстро приходили в себя. Не успели пленники дойти до порога, а вопросы уже превратились в ропот.
Вскоре небольшой отряд уже был во дворе. Жадно глотая на ходу благоговейную влагу ночи, беглецы бросились поджигать окружавшие дом сараи, загоны и коновязь, обильно обливая их маслом из захваченного предусмотрительным гоблином кувшина. Из деревни доносились крики, на помощь вождю спешили всполошенные селяне. В темноте ночи и возникшей неразберихе им было сложно разобраться, что происходит, и стремительно окружить чужаков. Перепугано заржали кони, некоторые даже порвали поводья, которыми их на ночь привязывали к столбам, и обратились в бегство от разгорающегося повсюду пламени.
Несколько семей со своими стадами покидали деревню с рассветом, и взбудораженные кочевники поначалу приняли окружающий топот и гам за обычную суету сборов. А поваливший от пожаров дым внёс в их ряды ещё большую сумятицу, дав освободившимся пленникам возможность задать стрекоча. Джеоф хотел было увести лошадей, но времени на седлание не хватало – люди сбегались со всех сторон – поэтому драпать пришлось на своих двоих. Когда вокруг дома конунга скопилось довольно много народу, а кто-то даже заметил беглецов и догадался пустить им вслед промахнувшуюся стрелу, друзья уже вовсю удирали из деревни, на закат. Именно там, утверждал Клифорд, находится его «упрятье», в котором он обещался укрыть спутников.
Возникший переполох не дал монтонам сразу же броситься в погоню. Кто-то командовал седлать коней, кто-то таскать воду и тушить разгоревшийся во дворе и доме конунга пожар. Когда проснувшийся, наконец, Ямерк сумел навести какой-то порядок, его недавние пленники уже были довольно далеко.
Разбуженная деревня, столпившаяся вокруг горящего двора, наконец сообразила отрядить нескольких воинов в погоню. Только куда там, по части драпанья троих беглецов и зелёного гоблина вряд ли кто-то из местных мог обойти. Друзья неслись во всю прыть. И ни одна из пущенных наугад стрел никому не причинила вреда. О том, чтобы вступать в бой, не возникало даже и мысли. Они могли уложить многих, даже очень многих для этого малочисленного народа. Но всё же перевес в численности был слишком велик. Да и лучники, подойди они ближе, били бы гораздо прицельнее.
Одному только Клифорду было ведомо, куда они бегут. Остальные просто старались не отстать от гоблина и оторваться от преследовавших по пятам степняков.
Мало-помалу, устремившиеся в погоню добровольцы изрядно отстали, оставшись далеко позади. А за спинами четвёрки беглецов медленно просыпалось Яркое Око Митры.

Близился рассвет. Впереди ещё царила непроглядная тьма, но на восходе первые лучи восходящего Ока Митры уже серебрили белоснежную кромку облаков, и виднокрай был разукрашен всеми цветами радуги. Медленно, но верно дневное светило шествовало по своим небесным владениям из ночного пристанища, окидывая лучистым взглядом прекрасный мир нового утра.
Оно ещё не видело, что в этом девственном мире четверо чудом избежавших смерти путников бегут от своих собратьев-гонителей. Не видело оно так же и всей остальной злобы и несправедливости, чёрной язвой растёкшейся по телу земли и потому радостно наслаждалось своим восхождением, надеясь, что новый день будет лучше предыдущего.
- Мало остававшись, почти доходив, - Клифорд, сбавляя шаг, круто свернул на полночь.
- Куда мы бежим? – запыхаясь, спросила Ланс.
- Вёрст к сторона холод, - гоблин хотел сказать на полночь, - Там упрятье, где не входив ни одно монтон.
Странница хотела спросить, что представляет собой это «упрятье», но почувствовала, что если скажет ещё хоть слово, силы покинут её. Джеоф, бывший тренированным воином, устал не так сильно, как его спутники, однако тоже едва не валился с ног. Ему пришлось тащить не только свой мешок, но так же снаряжение Ланс и молодого алхимика, который давно уже двигался лишь инстинктивно и не упал только из страха перед преследователями.
Путников отделяла от цели всего какая-то верста. Но едва большее расстояние сохранялось между ними и разъярёнными монтонами. Пешие добровольцы давно бросили это неблагодарное дело, но теперь беглецов неотвратимо настигало конное войско степных воителей, снаряжённых остановившим хаос вождём.
Конечно, они потеряют какое-то время из-за внезапного манёвра гоблина, ведь в предрассветной степи разглядеть их на полуночи не так легко. И всё же Клифорд постоянно требовал от выдыхающихся беглецов собрать все силы и поддать ходу.
Наконец, друзья достигли того «упрятья», которое обещал им гоблин. Люди ожидали увидеть какую-нибудь крепость, заставу, или, на худой конец, особняк с прочными каменными стенами и высокой оградой, укрытый среди холмов. Однако ничего подобного не было и в помине. Долгожданное убежище оказалось входом в подземелье, который сразу даже не все и заметили.
В тусклом предутреннем свете друзья едва разглядели небольшое чёрное отверстие в склоне невысокого холма, слегка прикрытое облезлыми кустами, которые раздвинул Клифорд. Из отверстия веяло могильным холодом.
- Ты хочешь, чтобы мы спустились туда?
- И быстро-быстро, монтон близко! – утвердительно кивнул гоблин.
Преследователи действительно настигали. Громкий стук множества копыт отчётливо разносился далеко по степи. Расстояние между всадниками и пешими беглецами стремительно сокращалось. Передовые, которым оставалось совсем немного до замерших в нерешительности странников, уже на скаку натягивали луки.
- По мне так лучше сразиться с этими дикарями, чем добровольно лезть в гробницу, - буркнул Джеоф, опуская мешки на землю и беря в руки меч. Вот бы пригодилось копьё паренька, подумал верзила, да только он обронил его во время сумасшедшего бегства.
- Клифорд знав свой говорив! Нора – хороший упрятье. Люди боявшись и не лазив в этот нора за мы. Спускавшись быстрее!
И, подав пример, гоблин первым юркнул в чёрную дыру. Олвин, которому нужно было лишь одно – отдышаться, и лучше в местечке попрохладнее, нырнул за ним. Верзила, что-то недовольно хмыкнув себе под нос, спихнул следом мешки, но остался наверху вместе со спутницей.
- Хорошо, сидите там. Мы с Ланс постараемся уделать этих мерзавцев!
Джеоф сурово обернулся в сторону нагоняющих преследователей. Те уже пустили первые стрелы, однако, воткнувшиеся в землю в паре дюжин шагов от Громилы.
- Ланс, тебе лучше укрыться с ними. Прикройте эту яму кустами, надеюсь, вас и не заметят. Ланс…
Но договорить верзила не успел. Пройдоха незаметно, как кошка, подкравшись сзади, оглушила его метким ударом ребра ладони и, ухватив за ноги, потащила к зияющему в земле провалу.
- Нашёлся герой! - тихо ворчала она себе под нос, - Зорн бы подрал этого напыщенного здоровяка! Это ж надо быть таким тяжёлым!
С огромным усилием дотащив Громилу до норы и столкнув его вниз, странница поспешила прыгнуть следом, поплотнее сдвинув кусты над головой.
Наверху слышались громкие крики монтонов, подобравшихся к беглецам уже на дюжины шагов. Но златовласке не было до них никакого дела. Рядом Клифорд с зажжённым факелом приводил в чувство здоровенную тушу по имени Джеоф. Олвин судорожно прильнул к бурдюку с водой, сидя на холодной земле спиной к стене. А впереди простиралась мрачная и пугающая темнота подземелья.