Чужая
Низкое зимнее солнце вырезает своими лучами-скальпелями мои глаза, и эта огненная боль заставляет проснуться. Утро….
И я опять в чужой постели, не твоей. Не твоё дыхание скользит по моей коже, не твои волосы рассыпались у меня на груди. Она чужая для меня, снова чужая. Я ищу в них тебя, но тебя нет. Ты одна, ты единственная, и ты не со мной…. А я всё равно заглядываю в чужие глаза, потому что мне не хватает смелости посмотреть на тебя. И снова будут чужие слёзы и обжигающий спину взгляд, и снова будет ледяная пропасть внутри и гулкая пустота своей квартиры…. Я ненавижу себя за это. Проклиная свою жестокость и трусость, я вытираю слёзы с её лица, а моя душа безразлично взирает на неё, чужую, из-под полуприкрытых век.
А ночью, когда со сном придёшь ты, прыгнет на грудь чёрный зверь-одиночество, обжигая своим дыханием сердце. И заплачет, заголосит, обливаясь кровью, ледяная душа, и брызнут из её широко раскрытых глаз слёзы. Займётся тогда лихорадочным жаром тело, вонзятся с хрустом пальцы в складки простыни. И придёт боль…
И потечёт сигаретный дым на потолок, плетя саван, и закапают чёрные слёзы-буквы-кровь на тетрадный лист: «Ты не со мной, ты не со мной, ты…». Я не с тобой – чужой.
Первые солнечные лучи замазали посеревшую ночь багрянцем. Утро…. Стянуло льдом кровавые раны, продёрнулись изморозью глаза в своей вязкой глубине, блестят искорками на ресницах замёрзшие слёзы души. Боль ушла. «Господи, дай мне силы пережить ещё один день без Неё».
Я законченный эгоист и сволочь. Я потерял счёт чужим ночам и слезам и не помню их имён. Я – гаргулья. Живу от заката до восхода, а днём стою каменным изваянием, без слов и без чувств.
Я так больше не могу, иначе я стану чужим сам себе и потеряю то, что дала мне ты.
Жизнь и любовь.