Интервью с Гогодем
******************
- Дорогой Николай Васильевич! Вы живёте в XIX веке, а я, Ваш скромный пламенный почитатель, - в XXI-м. Через два года, благодарная Вам Россия, будет празднично отмечать двести лет со дня Вашего рождения. Вы будете жить среди нас вечно, ибо по Святой Руси всё ещё мандруют вдоль и поперёк Чичиковы, Хлестаковы и прочие Ваши персонажи. Городничие, служивые люди сидят на своих местах плотно; взятки берут смело, ревизоров не пугаются. Разрешите задать Вам несколько вопросов.
- «Экой ты смешной какой! Э, да ты мазунчик, как я вижу!..»
- У нас нынче – другая мода и другие характеры. А каков Ваш характер?
- «О, я упрям страшно. Один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый ХV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников. Не было ремесла, которого бы не знал козак: накурить вина, снарядить телегу, намолоть пороху, справить кузнецкую, слесарную работу и, в прибавку к тому, гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский, - все это было по плечу. Словом, русский характер получил здесь могучий, широкий размах».
- А что пожелаете нам, России?
- «Пусть же после нас живут еще лучшие, чем мы, и красуется, вечно любимая, Русская земля! Придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!.. Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу! Хочется мне вам сказать, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, их храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Все взяли бусурманы, все пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Случалось не одному, - помногу пропадать на чужбине; видишь - и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как со своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, - видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, - любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе. Нет, так любить никто не может! Знаю, падло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего падлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают все, что такое значит товарищество в Русской земле! Пусть же славится до конца века Русская земля! И, еще, лучше того, как умеют умирать в ней за святую веру… Моя душа - всегда с вами!"