Вернувшись из ЛТП, Бориска не стал пить меньше или больше. Он просто пил. Пил, как и все алкоголики – пока есть на что.
Отец тоже не сходил с дистанции: запои были регулярными и продолжительными. Мне даже нравились его погружения в алкогольный угар, в этом состоянии он был добрым и никогда не бил маму. Хуже всего было отцовское похмелье. Не передать словами, как подолгу и с какой мукой отец выходил из запоя! Это могло тянуться по нескольку дней. Он метался по квартире, держась за сердце… постоянно заглядывал в холодильник… просил маму занять у соседей денег… Не гнушался и настойкой стальника, которую тоже просил купить в аптеке маму. Как потом выяснилось, эта настойка – средство от геморроя. Но самое ужасное – он становился агрессивным. Бил всегда неожиданно, без видимой причины и обязательно в лицо.
Однажды мамино «да сколько же это может продолжаться» трансформировалось в «а на кой оно мне сдалось» и она подала на развод. Развод состоялся, но качественно наша жизнь не изменилась: мы так же продолжали жить в коммуналке на Арбате и ждать квартиру – мы с мамой и братом свою, отец – свою.
После развода родители поделили территорию: отец жил в «маленькой» комнате, мы с мамой в «большой» - проходной. Брат к тому времени переехал жить к деду. Вокруг кровати на которой мы с мамой спали, приходилось каждый вечер сооружать баррикады из стульев на случай, если отец проходя ночью мимо нас, захочет ударить. Эти баррикады давали нам фору на полминуты, за которые можно хотя бы успеть вскочить: стоя обороняться проще.
В общем, коммунальная жизнь продолжалась. Перемены чувствовались только в одном: по пьянке отец плакал и просил маму не бросать его, а с похмелья бил с еще большей жестокостью. Передышками для нас с мамой, если это можно так назвать, были отцовские запои или его отъезды на дачу, где он в общем-то занимался тем же – пил.
У отца протекал очередной затяжной запой и он мирно спал в своей комнате, чем не мешал нам с мамой относительно спокойно существовать. Спокойствие нарушил Бориска.
Продолжение следует…