26. Век катастроф

Болеслав Вольтер
Рассуждая о ХХ веке, не могу обойти молчанием такую фундаментальную в научном и общественном отношении проблему как устойчивость и неустойчивость или стабильность и нестабильность. Этой проблемой применительно к химическим системам я занимался много лет и мне есть, что сказать не только применительно к химии. И я скажу, что думаю.
 
 Говорят, события чаще случаются там, где их и без того много. Именно неустойчивостью можно объяснить подмеченную закономерность. Где царствует неустойчивость, там всегда что-то происходит. Это и кораблекрушения, авиакатастрофы, взрывы на производстве и катаклизмы в атмосфере, геосфере, биосфере. Даже рождение нашей Вселенной, как утверждают теоретики, тоже связано с неустойчивостью, с Большим взрывом.

 Стоит ли говорить, что государство, его экономика, политика, идеология, его демократия, бюрократия и прочие государственные атрибуты, - все это подвержено неустойчивости. Неустойчивыми могут быть и cемья, судьба, душа и даже любовь с ее интимными аспектами.
* * *
 "Мир нестабилен" - заявил Илья Пригожин, Лауреат Нобелевской премии, человек русского происхождения, но не российского, а скорее вселенского приложения своего ученого таланта. Мир нестабилен - это чувствуется повсюду и особенно отчетливо в той части суши, где совсем недавно распалась империя тоталитарно-коммунистического режима.

 Мир нестабилен - это правда, но не вся правда. Не все в мире абсолютно нестабильно. Есть на свете еще то, на чем можно задержать свой уставший взор. Перефразируя известный принцип физики, можно сказать, что устойчивость и неустойчивость не только противоположны, но и дополнительны. Такая дихотомия определяет картину мира. И слава Богу, что это так, а не иначе.

 Сплошная неустойчивость - эсхатологична. А сплошная устойчивость тоже не была бы "одним радостным Эдемом". Константин Бальмонт в одной из записных книжек написал: "Я знаю, что есть два бога: бог покоя и бог движения." Устойчивость служит богу покоя. а неустойчивость - богу движения.

 Неустойчивость любит таиться до поры, до времени в лоне безмятежной устойчивости. В этой сокрытости она иногда приобретает таинственный смысл бессмысленного или неожиданного. Стереотип нашего мышления заставляет каждому событию ставить в соответствие какую-то причину. Кто знает причину, тот знает истину. Так думают многие, не подозревая, наверное, что причинные отношения имеют принципиальные различия в условиях устойчивости и неустойчивости.

 Устойчивость всегда имеет некую соразмерность между внешним воздействием (причиной) и реакцией системы. Сильнее воздействие - активнее реакция. Неустойчивая система не подчиняется такой соразмерности, она может возбудиться от малейшей, едва заметной причины. Раньше говорили, всю Москву можно спалить одной копеечной свечкой. Одно неосторожное слово, брошенное в возбужденную толпу, может иметь трагические последствия. Виктор Гюго утверждал: "Ничтожные причины самые опасные." А "мрачный философ" Фридрих Ницше на этот счет заметил: "Самые тихие слова суть именно те, которые приносят бурю." Все это так, но справедливость таких утверждений следует относить только к неустойчивым системам, которые представляют собой "хрупкую реальность". Гюго и Ницше, наверное, подразумевали, но не акцентировали неустойчивость. А без этого приведенные премудрости перестают быть ими. Предсказать, разглядеть сокрытую неустойчивость не всегда можно "методом" здравого смысла. Анри Бергсон (1859-1941) - философ, Лауреат Нобелевской премии - утверждал, что "здравый смысл в практической жизни - то же, что гений в науках и искусствах". Однако, здравый смысл перестает работать, когда дело касается сложных запутанных структур, в которых множество связей закручиваются в общий тугой причинно- следственный клубок. А неустойчивость чаще всего проявляется именно в таких системах.
* * *
       Современная наука, современная теория устойчивости, основоположником которой всем ученым миром признан русский математик А.М.Ляпунов (1857-1918), располагает мощным арсеналом средств и методов, позволяющих предсказывать неустойчивость там, где проблема поддается математическому измерению. Не будем вдаваться в математические тайны, отметим лишь тот факт, что в наше время ляпуновская теория все в большей мере поглощается другой теорией с интригующим названием "Теория катастроф".

 Основателем этой новой теории является французский математик Р.Том он же предложил в начале 70-х годов минувшего века и название этой теории. А между тем, еще в 1908г. Владимир Галактионович Короленко написал небольшое эссе с названием "Сильная власть и катастрофы". В нем описаны две аварии и обе с участием Николая II. Первая - с яхтой "Штандарт" в финских шхерах (1888 г.), вторая - с поездом, в котором был специально оборудованный царский вагон (1907 г.). Обсуждая причины этих двух аварий, Короленко выстраивает факты в такую последовательность и взаимосвязь, из которых следует, что сильная власть обладает гипнотическим действием, ведущим к катастрофе, в которой может погибнуть и сам носитель власти. Но самое интересное, на наш взгляд, в другом. Такую логику вещей Короленко назвал "Теорией катастрофы".
* * *
 Говоря о власти и катастрофах нельзя не вспомнить другого русского гения - Федора Ивановича Тютчева, который обнаружил и сформулировал очень важный закон. Приведем его дословно:
 "В истории человеческих обществ существует роковой закон,- писал Ф.И.Тютчев в письме графине А.Д.Блудовой в 1857г. -, который почти никогда не изменял себе: "Великие кризисы, великие кары наступают обычно не тогда, когда беззаконие доведено до предела, когда оно царствует и управляет во все оружие силы и бесстыдства. Нет, взрыв разражается по большей части при первой робкой попытке возврата к добру, при первом искреннем, быть может, но неуверенном и несмелом поползновении к необходимому исправлению. Тогда-то Людовики шестнадцатые и расплачиваются за Людовиков пятнадцатых и Людовиков четырнадцатых."
 
  Весь мир относительно недавно стал свидетелем тютчевского рокового закона. Горбачев делал "робкие попытки возврата" Советского союза к добру и процветанию. А привело это к молниеносному его развалу. В считанные дни тоталитарная первоклассно вооруженная система развалилась "под тяжестью собственной глупости". Великая октябрьская революция с позором завершилась. Горбачев стал жертвой своих собственных инициатив.
 Приведу еще одну, последнюю цитату. Фазиль Искандер как-то метко заметил: "Устойчивость обществу придают или цепи или собственность". Цепи мы уже проходили, а собственность осваиваем сейчас. Хочется верить, что мы на правильном пути.
 
  ХХ век с полным правом можно назвать веком катастроф. Так его обозначил Иосиф Бродский. Проблему неустойчивости и катастроф можно обсуждать и дальше, но, наверное, пора и честь знать. Заинтересованного читателя отсылаю к более подробной моей статье «В царстве неустойчивости», журнал «Знание-сила» №4, 1993.