Предисловие.
Прислушайтесь в метро, в автобусе, просто на улице, о чем говорят люди. Постарайтесь внимательно проникнуть в содержание отдельных предложений, отрывков фраз, слов, словечек...
Какую только ересь не несут люди! Какую только чушь они не порят. Уму непостижимо. Кажется, на улицах бродят идиот на идиоте. И ведь все считают себя законченными нормальными людьми.
Многие литературные авторы пытались создать определенного рода сочинения, которые условно можно разбить на одну большую группу под названием: «Попытки создания Записок сумашедшего». Некоторым в той или иной степени удалось приблизиться к лучшим психопатическим образцам. Большинство так и не смогли. Свою собственную дурь они выдавали за Большую Литературу, при этом поистине нетленные психоаномальные шедевры публиковались под видом развлекательных записок умопомраченных людей. Все они за это поплатились: каждый без исключений отправился к праотцам.
Я не хочу повторять их ошибок. Все, что записано и сказано мной на страницах этого авторского труда – размышления и действия вполне нормального человека. Если ваши нормы не совпадают с моими, значит вы должны пересмотреть свои. Не могут же мои нормы не совпадать.
С уважением.
СРЕДА.
Какая-то женщина вот уже 5 минут просит разрешить мне ей себя поцеловать. Я разрешил. Но она все поет, и не идет целовать меня. Спрашивается, зачем тогда так долго и жалобно просить. За последний час она уже раз пять пропела об этой своей просьбе, причем на разных радио-каналах. Вот за это, женщина, Вас люди и не любят. Я вообще не понимаю женщин, которые набиваются, а потом не приходят. Спрашивается, какого черта набиваться, если все равно потом не приходишь. И наоборот, чего же ты, сука, не идешь, если уже пять минут набиваешься, и я в конце концов согласился. Не понимаю. Я бы, вообще, запретил держать в доме домашних животных крупнее мыши и без перьев. Нечего им возле людей отираться. Посадил ее на цепь возле дома и пусть сидит, лает, да добро охраняет. Даже если она и кошка. Для кошек надо специальный дом строить, типа конуры но без дверей. От собак и кошек летит шерсть в суп, поэтому его надо хранить в специальных стальных банках, а животную эту гнать из дома. Вот такой вот «кончерто для двух деревянных ложек и оркестра». Ими очень неудобно пользоваться, этими ложками деревянными, и я не понимаю, почему некоторые люди с таким упорством продолжают их производить. О, опять просит поцеловаться, надо же, б... какая, прям хоть пойди и морду ей набей. Я одному вчера так харю начистил, - аж блестела, а у меня все руки не поднимались, их у меня много было, но так устали, что даже не смог штаны расстегнуть, когда в туалет заскочил. Так и обмочился в кровать, а потом проснулся, в мокром-то только идиоты спать могут. Я вообще часто в постель мочусь. Руки так устают за ночь, что к утру уже нет сил поднять их и расстегнуть штаны. Каждый раз одно и тоже: усталый валюсь с ног, а пузырь чуть не лопается, иногда даже до туалета добежать не успеваю, пристраиваюсь где-нибудь в темном уголке, а руки усталые, будто мешки всю ночь таскал. Тут же и мочусь в штаны, чувствую как теплые струйки стекают к коленям и просыпаюсь. Так и есть. Теперь она вон того черного уговаривает поцеловаться. Он уставился в радиоприемник, как будто решает, когда сможет с ней встретиться. – Не верь ей, парень, она уже меня обманула, да наверное и не меня одного, есть такие бабы, им бы все обманывать. Смеется. Ну, смейся, харя, потом попомнишь мои слова. Я слов на ветер не бросаю, я их в унитазе топлю. На днях такой унитаз классный видел. Говорящий. Встаешь, а он тебе «спасибо. Приходите еще». И информирует, сколько, каковы сегодня ингридиенты, общий вес твой до и после, общий вес, цвет, и температура вещества и примерное время, когда необходимо заглянуть к нему опять. Навязчивый, падла. Я своей хоуматтенденше говорю: простой унитаз и тот по-английски выучился необходимые ему на работе предложения рассказывать, а ты, жаба, 10 лет уже в Нью Йорке живешь, а кроме «гиб мир гелт» ничего не знаешь. Она мне, конечно, после таких слов смеется всегда, потому как они, афро-американцы, ни черта не понимают нашего произношения. А я нарочно всегда при ней переодеваюсь. На тебе, думаю. Она хохочет, а сама пялится. Я вас, сволочей, насквозь вижу. У них только разврат на уме, я и так к ней повернусь, и нагибаюсь подольше. Я, она говорит, хоть и не замужем, а бой-френда всегда имею. Ага, так и поверю тебе. Тебе уж на вид лет за 70, какой тебе бой, один френд, наверное, да и тот инвалид. Счастья своего не понимает, что ко мне приставили. Кто другой мигом бы снасильничал, а я так, деликатно соблазняю: когда пукну негромко за столом и «извините» произношу, когда вот переодеваться затею. Я, вообще, люблю одежду всякую. Со мной даже в одном магазине истерика произошла однажды. В Ломансе, я ногой за стоящую вешалку зацепился, она и повалилась на меня. Ну, думаю, конец, немцы в городе. Тут двое охранников подбежали, думали я под шумок кожаными пальто карманы набиваю. А менеджер, змеюка, кричит: - вы не ушиблись, все Окей? Ну, думаю, сейчас я покажу тебе все окей. Только он мне руку протянул, значит, чтоб помочь подняться, я его хвать зубами за ладонь, сжал изо всей силы и держу. Он визжит, охранники сами в вещах запутались, а тетка одна, мимо проходила, так я ей хрясть по затылку кулаком: нечего, говорю, тут шляться, когда люди себе вещи выбирают. Насилу менеджер оторвался от меня. А пока полиция приехала, я уже хожу спокойно, ремни себе выбираю, и этого продавца-то, которого вешалкой железной по башке бил, и спрашиваю: какую, братец, ты мне пряжечку посоветуешь, чтобы к цвету моих глаз подходила. Вот эту металлическую, или тебя еще раз по харе железякой огреть, чтоб ты не скалился, а работу свою выполнял, как следует. С этими магазинами всегда одни приключения. Люди сами не понимают, зачем сюда ходят. Я один раз захотел через окно в уборной на улицу выпрыгнуть. Выпрыгнул, а уборная, оказывается, на 3-м этаже была. Вот тебе и реструм. И выходило окно это во внутренний замкнутый дворик, как говорится ни окон, ни дверей, полна задница проблем. Так я чуть с голоду не помер, пока меня на 5-й день двое продавцов-педерастов обнаружили, которые на этом дворике изредка трахали друг дружку во время ланч-тайм. Они в начале испугались, думали я призрак замка Моррисвилль, а потом приставать начали: как ты сюда попал, и все тут. Хоть тресни. Я лежу обоими вывернутыми ногами, все углы загадил результатами своей жизни, вонь страшная, а они вопросы задают. Вообще, они странные люди, эти педерасты. Я знал одного, так тот принципиально только в женский туалет ходил. Один раз еле живой оттуда ушел, там какие-то афро-островитянки свой день рождения отмечали, ну и решили, что его к ним подружки в качестве подарка прислали. У них, у американцев, это модно. Запакуют ****ь какую-нибудь в корзинку, или в торт огромаднейший, и посылают друг другу в качестве подарка. У них здесь это каннибализмом называется. Мол, ты нас уважаешь, и мы тебя уважим. Дикие люди.
ЧЕТВЕРГ.
Если три раза подпрыгнуть на левой ноге и одновременно плюнуть через правое плечо, с тобой ничего никогда не случится. Этот метод проверенный и обжалованию не подлежит. Я в приемном отделении в Кони Айленд госпитале всем показывал. Медсестра даже записывать мои телодвижения взялась, да куда ей, она же пишет левой рукой, да еще и косоглазая, как будто ее доской по затылку долбанули, как в мультфильме про Тома и Джерри. Я бы этого Джерри сам освежевал бы на мясо. Я даже письмо Тому написал, где подробно изложил несколько способов, от которых эта поганая мышь ни за что не уйдет. Правда, почтовые марки оказались неожиданно дорогими, пришлось письмо припрятать до поры, когда денег достаточно заработаю. Я и сейчас получаю не мало, но не столько, чтобы всяким поганцам письма рассылать во все концы света. Я вот в Израиль вчера звонил, так они полчаса разбирались, что я не тот номер набрал. А копеечки-то капают, центики, долларишки противные. У меня вообще в Израиле никого нет, даже знакомых. А вокруг только и слышу: «вчера звонил в Израиль, завтра позвоню в Израиль, ко мне через месяц из Израиля приедут, летом поеду в Израиль...» Я думаю себе: что же я, вообще никудышний какой. Взял да и позвонил в Израиль. Наугад номер набрал. Они там трубку-то сняли, женщина какая-то, а слышу – не поймет, кто с ней говорить изволит. Чего же ты, говорю, не приехала, обещала же месяц назад. Я для тебя машину купил, дом свой 10-комнатный на Манхеттен Бич освободил, думал поживешь подольше. Хотел, говорю, тебя в Лас-Вегас свозить, на Аляску и во Флориду по пути заглянуть. Тоже мне, говорю. И не жди теперь, что я к вам в понедельник свататься приеду. И слышу там кто-то кричит: Мама, вызывайте скорую, бабушке с того света ее первый жених-миллионер позвонил! Кто же ожидал, что и там по-русски понимают. Вообще, тараканы распространяются очень быстро. Они, как я слышал, яйца откладывают. Вот бы и людям так. В миг бы всей вселенной завладели бы. Я сам попробовал однажды, хотел на собственном примере показать, как это выгодно и удобно, и полезно для всего человечества. А потом подумал – неа! Это ж во вселенной только китайцы и индусы жить тогда будут. Китайские яйца самые крепкие. Я в магазине на углу Авенью Ю и 13 стрит видел. Развешены по потолку, как будто на Новый Год, а на самом деле просто китайские. Они у них пластмассовые. А от игрушек ихних просто все травятся. Я вот неделю назад погрыз кубики с алфавитом, так на весь день понос прошиб, температура поднялась, да и вообще, зимы здесь нет. Не бывает снега, хоть убейся. Я одного с лыжами встретил, говорю, что же ты без снега-то по проезжей части несешься? Ведь убъешься, здесь же уровень преступности самый высокий начиная с Римской империи. В Риме преступников как, их же в тюрьмы не сажали, сразу в рабы продавали. И исправительно-трудовая дисциплина, и доход государству. Я бы себе парочку подкупил бы, да на мое пособие по нетрудоспособности каких-нибудь доходяг только и раздобудешь, сам их кормить станешь, чтобы перед государством за ущерб не отчитываться. Мне вот государство приставило хоуматтенду, жабу натуральную, я ей говорю, в пятницу будем мыться. Я всегда по пятницам моюсь, а ее заставляю себе спину тереть. Ни разу еще не терла, хотя уже полгода на моем кейсе работает. Смеется, зараза. Я ей говорю, ты должна меня обтирать и подмывать, когда я в штаны обделаюсь, сама себе такую работу выбрала, по зову сердца, так сказать, по велению души. Я специально по пятницам моюсь, потому что по четвергам у меня визиты к врачам. После них надо тщательно мыться, это вам любая сука после посещения своего ветеринара скажет. Я ей говорю, ты мне спину три, а другой рукой придерживай, чтобы я не упал. И показываю на ней, как она держать меня должна. Смеется, постоянно смеется, жаба. Не смейся, говорю, всю охоту мыться отбиваешь. Два раза ее щипал за грудь, у нее там деньги лежат что ли, твердое что-то такое, а она руку мою отталкивает, а там каждая грудь больше моей головы вместе взятой. Как же ты, говорю, на работу такую пошла, а мыть меня не хочешь, а у самой задница в двухместное кресло не втискивается. Очень мне это нравится, я как сяду туда, всегда поглаживаю по бокам и получаю наслаждение. Придумали же вот в Америке двухместные кресла, а я один в него плюхнусь и все поглаживаю, и телек смотрю, я вообще люблю красиво пожить. Вот писателем стал, записки пишу и опубликую после, я ведь не прикидываюсь как другие, что, мол, только для себя потихоньку в стол кропаю. Я сразу рассчитываю на предсмертную славу. Ведь мои записки любой прочитать захочет, не говоря уже про экранизацию и другое использование в массовом порядке. «Спокойной ночи, дневничок, я приду к тебе завтра...» Фигушки. Я по пятницам моюсь.
ПОНЕДЕЛЬНИК.
Пролетело времечко, пробежало, как с моря белый дым. Вот всегда они под окном моим стоят и курят, и весь дым мне в дверь стремится, а я им часто много раз говорю, вы говорю, подлецы на своей площадке не курите, хотя там и выпить можно, там у вас и столик стоит, и вообще. Пускаете мне под дверь дымовую завесу. А он, мексиканец-то этот, противный гаденыш, все норовит со мной по испански говорить, как, мол ты тут, манишма-беседер? А я же человек спокойный, меня если не трогать, так я и до обеда в кровати пролежу, мне ж на работу не идти, меня же ж по дисабилити освободили. Не, ну доктор смотрел так долго мои бумаги, чего там в башке думал, я прям вот видел как и что он про меня думает. Сомневается вроде. Ну щас, я уже сам думаю, щас я твои сомнения развею. Спокойно так к нему приближаюсь и на очень хорошем чистом английском и говорю, ты чего же говорю, падла носастая, как бы сомнения имеешь, какого хера, говорю. А чего, у них это слово вполне законное, я сам много раз видел, как даже и в газетах пишут, мол, хер и дальше неразборчиво, ну как бы и так понятно, сообразительный чувак вроде меня всегда поймет, что автор чем-то недоволен. Я эту газетку взял в киоске то, а чего, ну не платить же за нее, это просто ущерб моей экономике, если за все платить, а они главное газетки разложили, и значит, кирпичиком прижали, чтоб очевидно ветром не сдуло.Господи, что за люди, ветер деревья с корнем вырывает, крыши с домов срывает, то как зверь завоет, то заплачет как дитя, а они кирпичиком газетенки свои поганые придерживают. Не стал я им в этот раз морды нахаривать, полицейский рядом стоял, а полицейские у них здесь должен сказать здоровые ребята. Меня он тащил один раз из машины, и главное, я ему ору, я еще не доехал, а шоферюга, паскуда, вызвал их, и верещит как жаба на сковородке, мол я платить отказываюсь. А я не отказываюсь. У меня просто денег с собой никогда не бывает. Я специально с собой денег никогда не беру, возьмешь - так обязательно истратишь, а так всегда в сохранности. И вот не понравилось ему больше меня возить, три часа возил - нравилось, а как свечерело так и разонравилось. Ну не гаденыш?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. ПО МЕРЕ НАПИСАНИЯ БУДУТ И ДОПОЛНЕНИЯ.
ПРОСТИТЕ МЕНЯ ЛЮДИ.