"Каждую истину
Нужно познать
Только тогда,
Когда пришел срок.
И не иначе."
Курамша"Стигматы".
Каждое утро мы вдвоем с Мишелькой. Кормлю, меняю памперсы, укладываю спать. Но Мишель засыпать не хочет, ворочается, ревет.
Я беру её на руки и тихо напеваю:
"Ты, собачка, не лай!
Ты, гудочек, не гуди…"
Она успокаивается, плакать перестает, прижимается всем тельцем ко мне, теплой.
Я кладу её между двумя большими подушками на своей кровати, пристраиваюсь сбоку и вожу пальцами по бровкам, безымянным трогаю кончик носика – она зажмуривается. Еще два-три ласкающих движения мизинцем по щечке, от ушка вниз – и Мишель засыпает. Пустышка вздрагивает и тоже замирает. Еще через пару минут Мишель выплюнет ее вовсе - крепко заснет. Жду.
Всматриваюсь в черты детского лица, любуюсь первой завитушкой возле ушка и вспоминаю свою прабабушку - Басеньку. Она прожила почти до ста, пережила три революции, пять войн, тринадцать из четырнадцати рожденных ею детей.
Всякий раз, когда в семье кто-то появлялся на свет, она внимательно, как врач, рассматривала младенца, одобряла, лично пеленала и возвращала матери. При этом выражение лица у Басеньки было грустным, если не скорбным.
- Жалко, - тихо говорила она.
- Чего тебе, бабушка, так всех жалко? – спрашивали у неё многочисленные прямые потомки.
- Так, жалко, и всё,- не объясняла своих мыслей Басенька.
Мне было шестнадцать, когда я последний раз сидела возле неё. Почти слепая, она тонким крючком вязала кружевные салфетки.
- Узоры плету по памяти. Считаю теперь,- подтрунивала над собой она. - Сейчас это называют мещанством, так я вяжу и распускаю. Чего зря на нитки тратиться?!
- Басенька! Всё хочу у тебя спросить,- начала я подступать к главному. - Почему
ты , когда смотришь на маленьких, говоришь: "Жалко"?
Её удивил мой вопрос. Она задумалась - крючок так и замер на полпути к петле - и сказала:
- Жалею их. Еще только на свет народились. У них вся жизнь впереди.
Тогда я, конечно, её не поняла. Но прошло время. Войн и революций не случилось. Потрясений и перемен хватило.
Cмотрю на уснувшую Мишель. Она во сне безмятежно улыбается,
а мне её жалко!