Мы сели пить кофе. Мы - это я и еще несколько моих хороших знакомых, все же они не друзья. Чайник давно кипел и разлив по бокалам кофе все решили подождать немного, а то не то, что пить, бокал в руках держать невозможно. Все о чем-то тихо переговаривались, как всегда ни о чем, а у меня в душе, как ледник. Сердце инеем покрылось, душа замерла, впала в зимнюю спячку. И растопить этот лед некому, никому не надо лишних проблем. Дома было тепло, а руки у меня все равно холодные. Я осторожно потянулась к бокалу и коснулась стенки, отдернула руку. Горячо. Очень. Но мне надо что-то, что способно поколебать мое нутро. Я поборола страх боли и приложила всю ладонь к стенке бокала, потом вторую. Закрыла глаза, и начала считать секунды боли, которая казалась нестерпимой.
Один…
Два…
…
Подружка хихикнула. Я открыла глаза. Я ненавидела её. Я убрала ладони. Красные и обожженные они жутко просили засунуть их в холодную воду. Я взяла бокал за ручку и залила внутрь тот же обжигающий кофе. Крепкий. Горячий. Внутри все равно лед. Радовало только одно, моя жалкая душонка умоляла меня больше так не издеваться. Хоть к чему-то она не равнодушна. Хотя, скорее всего к себе, ведь больно было ей. Я ухмыльнулась и глотнула еще. Боль. Иногда я боюсь ее. Я боюсь ее, когда моя душонка управляет мной. А когда я принадлежу сама себе, кажется, я не боюсь ничего. Я злюсь и мщу за рабство, за немое подчинение.
Мои хорошие знакомые смотрели на меня и задавали вопрос сами себе: «Та, ли это Вера, которая боится боли, слаба, пуста и незаметна? Та ли это девчонка, что была летом?»
Увы, никто не знал ответа. Или к счастью? Не мне решать.