О смерти люди говорят и знают, что она неизбежна, но никто в нее не верит, поскольку она лежит за пределами понятий о жизни и обусловлена самой жизнью. Смерть нельзя постичь.
Э.М.РЕМАРК «ТЕНИ В РАЮ»
Сцена представляет собой стандартный кабинет сотрудника уголовного розыска с одним окном и дверью, ведущей в коридор отдела. Стол, несколько стульев, сейф, диван, шкаф, книжные полки. На столе лампа. Поздний вечер.
ЯВЛЕНИЕ 1
За столом сидит ОН, у приставного столика ЗАДЕРЖАННЫЙ. Последний в наручниках, застегнутых спереди; сильно нервничает.
ЗАДЕРЖАННЫЙ. Извините, Вы не дадите закурить?
ОН. В тюрьме покуришь! Закурить ему... Может, тебе еще водки налить и бабу привести?! Я жду твоих ответов по существу!
ЗАДЕРЖАННЫЙ. Вы совершаете страшную ошибку! Я ни в чем не виноват!
ОН (язвительно). Конечно! Конечно ни в чем! Ты, по-моему, сам себя в этом убедил. А знаешь, почему? Потому что ты уверен, что не оставил свидетелей. Жертва уже ничего не скажет, а твои дружки вместе с ней на небесах. Как удачно! Уж не ты ли им помог? А?
ЗАДЕРЖАННЫЙ (морщась от боли). Я не понимаю, о чем Вы…
ОН (кричит). Ты прекрасно все понимаешь! Ты понимаешь, что к этому изнасилованию мы тебя не привяжем! Следов спермы нет. Вы, хоть и были под кайфом, но догадались пользоваться резинками! А то, что именно ты засунул ей бутылку и потом станцевал на ее животе, чтобы она разбилась внутри? Мы тоже это не докажем, ведь свидетели мертвы! (Пауза.) Я все-таки тебя разочарую. И разочарую с большим удовольствием. Витек Рыжий жив. (Задержанный вздрагивает и испуганно смотрит на него.) Да, да, жив! Вся история с аварией была нами подстроена. Не скрою, мы торопились и не все сделали чисто. Но нам надо было спешить, ведь ты уже готовился его убрать. Костян был куда крепче, но ты испугался, что он расколется. Я тебя сейчас не спрашиваю – сам Костян выпал с 12-го этажа или ты ему помог. Я жду ответов по изнасилованию и убийству твоей бывшей подружки. К кому ты ее так сильно приревновал, что решил «на хор» поставить, а потом убить? Или героин в тот вечер был несвежий? (Кричит.) Отвечай, сука! Рыжий в соседнем кабинете уже показания прокурорским дает! (Немного успокаивается, закуривает.) Облегчи душу-то напоследок…
ЗАДЕРЖАННЫЙ (морщась от боли). Нет, нет, этого не может быть…
Падает замертво со стула.
ОН. Хорош косить! (Подходит к телу, наклоняется, щупает пульс на шее.) Твою мать! (Хватает трубку телефона местной связи.) Дежурка! Петрович, ты?! «Скорую» срочно! У меня, похоже, задержанный загнулся!
Гаснет свет. Звучит импровизация на электрогитаре.
ЯВЛЕНИЕ 2
ОН, ВРАЧ и двое мужчин в униформе «Скорой помощи», ДЕЖУРНЫЙ. Труп задержанного лежит на диване. Через какое-то время в кабинет тихо входит ОНА в элегантном вечернем наряде. Красивая брюнетка с голубыми глазами. На нее никто не обращает внимания и женщина тихо стоит у двери.
ВРАЧ (отходя от трупа). К сожалению, поздно. Предварительно – инсульт. Подробности при вскрытии. Справку о смерти я оставлю в дежурной части.
ОН (вздыхая). Хорошо. Спасибо Вам. (Дежурному.) Следак прокурорский в курсе?
ДЕЖУРНЫЙ. Я сообщил.
ОН. Ну и что он?
ДЕЖУРНЫЙ. Матерится…
ОН. Понятно. Труп пусть в дежурке побудет, пока труповозка не приедет. Только накройте его чем-нибудь…
ДЕЖУРНЫЙ. Сделаем. Я начальнику отдела тоже доложил.
ОН (закуривая). А он чего?
ДЕЖУРНЫЙ (со вздохом). Матерится…
Санитары уносят труп на носилках. С ними уходят ВРАЧ и ДЕЖУРНЫЙ.
Гитарная импровизация.
ЯВЛЕНИЕ 3
ОН и ОНА
ОН (выпуская дым). Один матерится, второй матерится, а мне что – песни петь?
Оборачивается и видит ее.
Вы кто?
ОНА. Я к вам.
ОН. Как вы сюда попали?
ОНА. Через дверь, как же еще?
ОН. Я вас не заметил. Хотя… (Машет рукой.) Проходите, присаживайтесь. Надеюсь, вас не сильно шокировало то, что произошло?
ОНА (слегка улыбнувшись). Смерть естественна…
ОН. Да? Ну, допустим… Вы по какому вопросу? Я вас вызывал?
ОНА. Я по личному вопросу. Меня вызвали, но, боюсь, не вы.
ОН. Вы меня извините, конечно, но мне сейчас не до ваших личных вопросов. У меня только что, в кабинете, умер один из основных подозреваемых. Я себе нажил очередной геморрой. Вы не могли бы прийти завтра? А, может, вам другой сотрудник поможет?
ОНА. Боюсь, что нет. Тем более что личный вопрос не мой, а ваш. Мое появление естественно вследствие произошедшего, но обстоятельства заставляют меня задержаться.
ОН. Боюсь, я вас не понимаю. Кто вы?
ОНА. Я та, что, по мнению людей, в большинстве случаев, приходит не вовремя.
ОН. Послушайте, гражданка, вы пришли заявление писать? Дежурю сегодня я, но, может быть, вас примет кто-нибудь другой. Несмотря на поздний час, здесь куча сотрудников. У меня сейчас голова другим занята.
ОНА. Стоит мне сказать, по какому поводу я здесь и ваша голова будет занята только мной.
ОН. Тогда говорите, не томите.
ОНА. А вы к этому готовы?
ОН. Что за черт! (Берет трубку телефона местной связи.) Петрович! Ко мне дама, довольно симпатичная, проходила? Когда? Сейчас. Что? (К ней.) Как ваша фамилия?
ОНА. За «довольно симпатичную» спасибо, а фамилия… пусть будет – Леталина.
ОН (в трубку). Гражданка Леталина. Нет? Ладно, спасибо. (Вешает трубку.) Потрудитесь, все-таки, объяснить – кто вы такая и что вам нужно?
ОНА (закидывает ногу на ногу). Нужно мне вас, а кто я такая… (Пауза.) Я – Смерть! (Смотрит на него лукаво.)
Пауза.
ОН. А-а-а, понятно! Наполеоны, Юлии Цезари, наследники династии Романовых и тени отца Гамлета у меня уже были. Смерти мне недоставало!
ОНА. У вас получилась довольно двусмысленная фраза.
ОН. Гражданка, вы, главное, не нервничайте. Хотите водички? (Берется за графин.)
ОНА. Нет.
ОН. Может, чего покрепче? У меня в шкафчике есть…
ОНА. Я не пью.
ОН. Жаль! Если бы пили, может и не произошло бы ничего такого в вашем-то возрасте. Обычно пожилые уже того, ку-ку… а вы… Вы только не переживайте, я сейчас позову милиционера и он вас проводит к выходу.
ОНА. Андрей Борисович! Не стоит беспокоиться. Я не сумасшедшая, как вы думаете. Я - Смерть и я пришла за вами!
Гитарное соло.
Он подходит к шкафчику, достает бутылку водки и стакан. Выпивает, садится за стол и закуривает.
ОН. Что за день сегодня! Мало того, что дело развалилось, так еще вы… Простите, как ваше имя-отчество?
ОНА. Откуда у Смерти имя и отчество?
ОН. Тьфу! А мое имя вы откуда знаете?
ОНА. Это же естественно. Я пришла за вами.
ОН. Вы сказали, что ваша фамилия – Леталина. Раз есть фамилия, то должно быть и имя.
ОНА (улыбаясь). Фамилия – это сиюсекундная фантазия. Наиболее благозвучная на вашем языке. Не от слова «летать», конечно…
ОН. От слова «летальный», то есть «смертельный». Это я понял. У меня в кабинете сумасшедшая с фантазией… хотя, вы все фантазеры… (Пауза.) Хорошо, давайте так – я внимательно вас выслушиваю, вы пишете в заявлении все, что захотите, а мы обязательно примем меры и сообщим вам. Договорились?
ОНА (многозначительно). Хотите договориться со Смертью?
ОН (раздраженно). А почему бы нет?
ОНА. Это возможно.
ОН. Вот и отлично! Я вас слушаю. Только, давайте побыстрее. Уже стемнело и у меня впереди неспокойная ночь.
ОНА. Вы так уверены, что у вас что-то впереди? Времени у вас не много – до рассвета. Может быть, достаточно для принятия решения, а, может, нет. Так, вы хотите договориться?
ОН (сдерживаясь). Конечно.
ОНА. Условие простое. До рассвета вы должны назвать мне имя человека, который, по вашему мнению, более достоин меня, нежели вы.
ОН. Достоин? Вы так говорите, будто замуж собираетесь.
ОНА. Недаром придумали выражение: «Ждет с косой невеста». Меня всегда удивляло – почему с косой, почему смерть должна непременно косить? Ну, да ладно. Называйте мне имя и я ухожу.
ОН. Отступаете?
ОНА. Именно. Позже нам все равно предстоит встретиться.
ОН. Насколько позже?
ОНА. Этого вам знать не дано.
ОН. А вам?
ОНА. И этого вам знать не дано.
ОН. Обидно! Хотелось бы…
ОНА (заинтересованно). Вам действительно хотелось бы знать, когда вы умрете? Но это же безумно скучно – знать все заранее. Жить, ощущая, что все бессмысленно, поскольку все заранее предопределено. Беспросветный фатализм! Хотя, какой уж тут фатализм. Фаталист не знает, когда что-то произойдет, он просто покорен судьбе, а вы знаете… Ну, вот вам первое знание – умрете вы сегодня под утро, если не примите мои условия!
Гитарное соло.
ОН. Что-то мне подсказывает, что к утру я тоже сойду с ума. А может, все просто – надо вызвать «дурку» и вас заберут?
ОНА. Ошибаетесь. Я не буйная.
ОН. Буйная Смерть! Интересно…
ОНА. Смерть всегда интересна людям. Это самая большая тайна для них.
ОН. Да-да… Что-то мне все это напоминает. Женщина интересна, если в ней есть какая-то тайна…
ОНА. С чего вы решили, что я женщина?
ОН. Я пока не сошел с ума и привык верить своим глазам.
ОНА. Я явилась к вам в женском обличье просто потому, что в вашем языке слово «смерть» - женского рода.
ОН. То есть вы – существо бесполое?
ОНА. Кто вам сказал, что я существо? Вы никак не хотите понять. Я – Смерть.
ОН. Это я уже понял. Позвольте провокационный вопрос. Почему вы приняли вид довольно привлекательной женщины?
ОНА. А меня уже давно раздражают эти ваши обороты. «Пришла костлявая и забрала», «Смерть-старуха подкралась неожиданно». Почему «костлявая» и почему «старуха»? Обидно, черт возьми!
ОН (усмехаясь). Слушайте, а мне даже интересно! Прокуратура, наверняка, начнет меня мурыжить только утром. Судьба послала мне вас, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Принимаю игру! (Встает.)
ОНА. Решили поиграть со Смертью?
ОН (игриво). Почему нет? Извините, я еще водочки шарахну, с вашего разрешения? А то куражу, знаете ли, не хватает (Подходит к шкафчику.)
ОНА. В эту ночь заботиться о своем здоровье вам ни к чему, так что – пейте.
ОН (отвешивая поклон). Весьма вам благодарен! (Наливает.) Ваше здоровье! (Выпивает.)
ОНА (улыбаясь). А вы говорите, что еще не сошли с ума. Пить за здоровье Смерти!
ОН (морщась). Закуски, жаль, нету. Ну, да черт с ней! Итак! У меня два вопроса. Первый – в какой форме я должен произнести имя того урода, который сегодня сдохнет вместо меня? Второй, и самый главный, - вам-то что с того? В чем, если хотите, фишка?
ОНА. Что касается формы, то она проста. До рассвета вы должны произнести следующую фразу. «Смерть! Я еще не готов! Я не достоин тебя! Отступи и забери…» Далее следует имя.
ОН (с ехидцей). И все?
ОНА. Все. Фишка же, как вы изволили выразиться, в том, что мне наплевать, кого забирать, но иногда мне интересно наблюдать, как люди выбирают себе замену. Любопытный процесс…
ОН. А ежедневный лимит у вас существует?
ОНА. Помилосердствуйте, какой может быть лимит у Смерти?
ОН. Просто одного вы сегодня уже забрали, избавив его от суда и, скорее всего, пожизненного заключения. А, по мнению многих – это хуже Смерти.
Пауза.
Простите, если я вас обидел…
ОНА. Ничего. Я привыкла.
ОН. Сейчас, глядя на вас, я уже не понимаю словосочетания «хуже Смерти» (Закуривает.) Так чей же воспаленный разум решил, что я должен умереть вслед за этим ублюдком?
ОНА. Я предложила вам альтернативу, но с чего вы решили, что это дает вам право на мою откровенность?
ОН (рассмеявшись). Знаете, что меня действительно радует? К усопшему нельзя применить фразу: «Находится в объятьях Смерти». Вы-то сейчас со мной…
ОНА (вздыхая). Ох, словеса людские! Почему вы все измеряете своими мерками и считаете несуществующим то, чего не понимаете? А если я совсем иная субстанция? Или множество субстанций? Почему я должна быть именно такой, какой вы меня видите? Почему сейчас я именно с вами? Мир велик и люди умирают каждую минуту.
ОН. Да, и черт с ними! Мне нравится субстанция, которая со мной!
ОНА (улыбаясь). Заигрываете со Смертью?
ОН (улыбаясь в ответ). Так, все равно – помирать.
ОНА. Вы мне не верите. Считаете меня сумасшедшей и решили развлечься от нечего делать. Не хотела я сегодня использовать доказательства, но, видно, придется… Тем более, что это даже интересно. Вы такой бездушный реалист!
ОН. Почему бездушный? Очень даже душный!
ОНА. Знаете, почему вы не хотите даже на секунду представить, что я – это я?
ОН. Почему?
ОНА. Вам очень страшно…
Гитарное соло.
ОН. Я похож на труса?
ОНА. Я не сказала, что вы трус. Я сказала, что вам очень страшно.
ОН. Ну, еще пара стаканов и страх перед такой очаровательной Смертью уйдет. Берегитесь, а то еще приставать начну!
ОНА (рассмеявшись). Да, это действительно забавно. Вы удивительно толстокожи. Наверное, это издержки профессии.
ОН. Чем вам не угодила моя профессия? Нас приходится чаще забирать?
ОНА. Не чаще шахтеров и летчиков. Не льстите себе.
ОН. Тогда что вы мне доказываете? Во что я должен поверить? Что вы хотите? Какого ночного шоу в милиции?
ОНА (вставая). Никакого шоу не будет. Идите сюда, к окну. (Он подходит.) Встаньте рядом, не бойтесь. Что вы видите?
ОН. Улицу.
ОНА. Правильно. Скверик видите?
ОН. Не ослеп пока.
ОНА. Замечательно. Видите вон ту пару? Пожилые мужчина и женщина? Гуляют потихоньку.
ОН. Ну, вижу.
ОНА. Выбирайте для чистоты эксперимента сами. Он или она?
ОН. Что?
ОНА. Что-что… Ему или ей сейчас придется умереть.
ОН. Зачем?
ОНА. Затем, чтобы вы мне поверили.
ОН. Вы все-таки сумасшедшая! Я этого делать не буду!
ОНА (глядя в окно). Ладно. Стойте рядом и смотрите. (Задумчиво.) Кого же выбрать? Оба уже в возрасте. Прожили без размаха, но вполне достойно. На поминках будут говорить только хорошее… Пожалуй, выберу мужчину. Женщины легче переживают смерть близкого человека. По крайней мере, не дают себе опуститься и не ищут во встречном и поперечном жалости к своей персоне.
ОН. Смерть – феминистка. Это что-то новое!
ОНА. Попрошу без комментариев. Смотрите внимательно. Да, не на меня, а в окно. Видите? Видите?
ОН. Он упал.
ОНА. Да. Он умер. Можете проверить.
Гитарное соло.
ОН (смотрит на нее с испугом). Этого не может быть.
ОНА. Вы сейчас произнесли самую дурацкую земную фразу. Откуда вам-то, смертным, знать – что может быть, а что не может? Проверяйте.
ОН (смотрит в окно). Он не встает. Она что-то делает над ним, а он не встает. Почему никто врача не вызовет?
ОНА. Сделайте это сами.
ОН (подойдя к телефону и сняв трубку). Петрович? Там, на улице, в скверике, прохожему плохо. Вызови «скорую» пожалуйста. И попроси кого-нибудь из постовых подойти, может, помощь нужна срочная. Это рядом со входом в отдел, я из окна видел. Ага. Спасибо, Петрович!
Возвращается к окну.
ОНА (с усмешкой). Люди, люди… Ничему на слово не верите. Приходится прибегать к экстренным мерам. (Отходит от окна.)
ОН (глядя в окно). Наш постовой, Лешка, подошел. Женщина, по-моему, плачет. Не видно, что с ним.
ОНА (тихо). С ним уже ничего.
ОН. «Скорая» подъехала. Быстро, однако…
Гитарное соло.
Звонок телефона местной связи. ОН подбегает к столу и берет трубку.
Да, Петрович! Умер? (Смотрит на нее.) Причина? Понял. Да, причем тут «криминала нет»… Ладно, давай… (Вешает трубку.) Как это прикажете понимать?
ОНА. Как есть. Он УМЕР.
ОН. Это вы сделали?
ОНА. Я считала вас умнее. Естественно, я.
ОН. Но за что?
ОНА (наступая на него). За то, что один придурок в чине майора решил изобразить из себя Фому Неверующего! За то, что решил поиграть в рациональность! За то, что не видит, кретин, очевидного! За то, что решил, что его тупая башка – центр мироздания! За то, что даже не поблагодарил за предоставленный шанс! За то, что не способен сделать выбор, сильный человек! За то, что кичится своей слепотой, неразумное созданье! Понял теперь, урод?!
Пауза.
ОН (в замешательстве). Но это не так просто понять.
ОНА. Сделай милость, постарайся!
ОН подходит к шкафчику, наливает водки, выпивает.
Потрясающая способность принимать единственно правильные решения!
ОН. Теперь я вас попрошу без комментариев! Не каждый день такое…
ОНА. Да, уж.
ОН. Допустим, я поверил. Что я должен сделать?
ОНА. Я уже сказала. Вы должны сделать выбор. Умереть самому или собственными руками, а скорее не руками, а головой, сделать замену. И вот тут наступает самый интересный для меня момент. Обожаю наблюдать, как люди мужественных профессий делают выбор. Или не делают. Задумайтесь на минуту, сколько раз вы произносили фразу: «Убил бы…», сколько раз в жизни вы желали: «Чтоб ты сдох!» Как часто вы обнажали свое табельное оружие с одним единственным желанием – выстрелить? Выстрелить и не промахнуться, выстрелить наверняка? Так осознайте, сегодня вы не промахнетесь ни при каких условиях. Все точно в цель! Условие одно – имя этой цели. Его должны назвать вы.
ОН. Но двоих сегодня вы уже забрали.
ОНА. Кто вам сказал, что двоих? Тех, кого вы видели, выбирали не вы. Мне же интересно услышать ваше решение. Как сложно вам, людям, решать, кто достоин смерти больше вас! Как это ни странно.
ОН. А я, стало быть, смерти достоин?
ОНА (с улыбкой). Это решать не вам. Вам решать – кто достоин больше вас.
ОН. Здесь, вроде, ничего сложного.
ОНА. Это вам так кажется. Вы попробуйте.
ОН. Я не понимаю вашей заинтересованности. На мой взгляд, все очень просто. Я могу назвать имя своей бывшей тещи, редкостной, кстати сказать, стервы. Могу назвать имя того козла из отдела собственной безопасности, что портил мне нервы целый год. Могу назвать одного из бывших начальников, всеми правдами и неправдами пытавшегося меня уволить, а лучше – посадить. Могу, наконец, назвать имя любого криминального авторитета. Уж, они-то, все достойны!
ОНА. А вы назовите. В той форме, что я сказала.
ОН. Да, пожалуйста! Как там? Смерть! Я еще не готов! Я не достоин тебя! Отступи и забери…
Пауза.
ОНА. Ну?
ОН. Черт! Вы же не будете утверждать, что самый достойный – я. Мало что ли мерзавцев на свете?
ОНА. Так, что вам мешает?
ОН. Понятия не имею. (Закуривает.)
ОНА. Вот это мне интересней всего. Вы – смертные – не зная ничего о смерти, постоянно цепляетесь за жизнь. Но стоит возникнуть альтернативе – играете в благородство. Странные созданья! Некоторые в благородство не играют и смело называют первые попавшиеся имена. Это особая каста. Они считают себя вправе распоряжаться чужими жизнями и мной. К какой касте относитесь вы? Решайте!
ОН. Чей же это эксперимент? Всегда считал принятие решений прерогативой мужчины. И вот настало время для самого важного решения, а я не могу ничего придумать. Наверное, я еще не до конца вам верю.
ОНА. Вам нужны еще доказательства?!
ОН. Нет, нет, не надо.
ОНА. Поставьте эксперимент сами. Не произносите ничего и увидите – умрете вы или нет. Мало ли что болтает глупая баба.
ОН. Вы что шутите?
ОНА. А куда делось ваше чувство юмора?
ОН. Не знаю. Это, наверное, от неожиданности.
ОНА. Согласна, это неожиданно. И в вашей голове возникает детсадовский вопрос: «Почему я?» Избавьтесь от него сразу. Ответ: «Так получилось». Устраивает? И не надо мысленно прокручивать всю свою жизнь и искать в своих поступках причину заслуженной смерти в сорок лет. Чтобы вам было легче, решите, что поступками вы смерть не заслужили. Выберем что-нибудь попроще. Например, у вас неоперабельный рак легких.
Он со злостью тушит сигарету в пепельнице.
ОН. Накаркаете… (Подходит к окну и смотрит на улицу.)
ОНА. Вы никогда не задумывались, почему человеческий мозг использует свои возможности только на десять-пятнадцать процентов? Потому, что ваш мозг страшен. Он либо вообще не воспринимает то, что находится за гранью естественного с вашей точки зрения, либо просто взрывается, уничтожая все вокруг. Люди, ваша голова – это мешок гексогена!
Пауза.
Сказать вам, чем вы сейчас заняты? Вы начали обычную для интеллигента игру в сраное благородство. Мысленно перебираете всех недостойных, встреченных вами на жизненном пути, и решаете – имеете ли вы право отправить их на смерть. Достойное занятие, только времени у вас мало – до рассвета.
Гитарное соло.
ОН. Спасибо за «интеллигента». Женщины обычно «козлом» называли. Хотя, вы же не женщина… (Пауза.) Можно один вопрос? Что нас ждет там?
ОНА. Где?
ОН. Ну, после… смерти…
ОНА. Как я могу ответить, что вас ждет после меня? Это не моя епархия. А вы все стараетесь что-то выгадать. Думаете, если оттуда никто не возвращается, и мы ничего о смерти не знаем, так, может быть, там здОрово и нет земных забот, нет земных печалей. Кругом райские кущи и голоса прекрасных птиц. Льется рекой нектар и благоухают цветы…
ОН. По-моему, вы бредите. Рассказы о загробной жизни мне надоели уже давно. Да, и само словосочетание «загробная жизнь»… Вы правы в одном. Когда остается мало времени очень сложно принять, казалось бы, простое решение. Самую сложную задачу в моей жизни задала мне Смерть. Кажется, я, все-таки, схожу с ума… (Поворачивается к ней.) Я соответствую вашим потребностям? Мое поведение развевает вашу скуку? Или я похож на остальных?
ОНА. Точно также все верят в свою исключительность, удивляясь, что нет подтвержденья тому.
ОН. Вы знакомы с творчеством Макаревича?
ОНА. Я не буду вам отвечать. Важны не вы, а ситуация.
ОН. Чем же она так важна?
ОНА. Я уже объясняла. В любом случае кто-то обязательно умирает. А вопрос – заслуживает ли умерший этого – решает сам человек. Не Бог, не Судьба, не Случай, а сам человек. Жизнь показывает, что человек может многое, а Смерть показывает, что он, порой, не может элементарного.
ОН. Вам кажется это элементарным? Умертвить другого?
ОНА. Вы сами говорили – в мире полно сволочей.
ОН. А я в этом случае играю в Бога? Заманчиво, но в этой игре человек всегда проигрывает.
ОНА. А вам кажется, вы сможете выиграть у Смерти?
ОН. Упаси, Господь! Сейчас мне кажется, что я проиграю в любом случае… (Пауза.) В данный момент меня волнует только один вопрос.
ОНА. Какой?
ОН (смотря в окно). В котором часу сегодня рассвет?
Гитарное соло.
ОНА. Ну, хорошо. Я немного помогу вам сделать выбор. Получив мою помощь, вы лишний раз убедитесь, что я не сумасшедшая и я не шучу. Подумайте об Ольге и Даше…
ОН (вздрогнув, оборачивается). Что?!
ОНА (резко). Что слышали! Я предлагаю вспомнить о жене и дочери, в смерти которых вы вините себя уже много лет. Однако, есть еще один человек, более достойный ваших обвинений.
ОН (взрываясь). Послушайте, это уже низко и мерзко! Спекулировать на моем горе! Кто дал вам право?!
ОНА (взрываясь в ответ). Кто дал мне право?! Ты забыл, кто я, хлюпик?! Рефлексирующая личность! Редкость для сыщика, согласна, но не до такой же степени! Долго еще будешь сопли жевать или произнесешь все-таки фамилию Ломов?!
Гитарное соло.
ОН. Так вы все-таки не за мной? Но к чему все эти сложности? Явились бы к нему, да и забрали. Тем более, он уже давно вас зовет.
ОНА. Еще как зовет! А вы не звали?
ОН. Звал, когда все это произошло. Столько раз звал…
ОНА (ехидно). А пистолет к виску?
ОН. Не смог, смалодушничал.
ОНА. Сейчас тоже малодушничаете?
ОН. Не в этом дело. Тогда у меня оставалось одно дело.
ОНА. Его грохнуть?
ОН. Да.
ОНА. Опять смалодушничали?
ОН. Думайте, что хотите. Вас это не касается, мы оба пока живы.
ОНА. До рассвета.
ОН. Не факт. Я могу назвать другое имя.
ОНА. Попробуйте.
ОН снова наливает водки и выпивает.
ОН. Странно, но я тогда четко осознавал, что пули, погубившие жену и дочь, были шальными. Черт дернул «ломовских» устроить разборку именно в этом дворе! Но я понимал, что это были «ломовские», а значит он виновен в гибели моей семьи. Он виновен в том, что мне вырвали сердце. Он виновен в том, что кроме чертовой работы у меня не осталось ничего. Он виновен! Когда он через год откинулся из Бутырки, я нашел его. Я поднимался в его однокомнатную хибару на улице Сергея Макеева без тени сомнения. Сомнения начались, когда я его увидел. Если бы тогда вы явились к нему в образе страшной старухи с косой, он все равно был бы счастлив. Я думал, что он проплатил процесс и не знал, что его освободили по состоянию здоровья. Обслуживаемый патронажной сестрой, полупарализованный, с гангреной ноги, ходящий под себя – таким выглядел авторитет по кличке «Лом», которого знала половина Москвы. Он видел пистолет в моей руке и смотрел на меня умоляюще. Он УМОЛЯЛ! Не пощадить, нет. Он умолял выстрелить. Он считал меня своим избавителем и не чувствовал раскаянья. Я не сказал ни слова и сделал то, что считал единственно верным в той ситуации – просто ушел. Смерть не была для него наказанием, она была избавлением. Наказанием стала Жизнь. Я надеюсь…
ОНА. Моя противоположность для многих наказание. Есть у нее такая особенность.
ОН. Скажите, я могу вас попросить об одном одолжении? Мне это действительно нужно.
ОНА. Смотря о каком.
ОН. Раз у нас сегодня мистическая ночь, можно сделать для меня одно исключение? Мне хотелось бы посмотреть – как они там…. Я соглашусь не называть никакого имени, только позвольте мне их увидеть.
ОНА медленно подходит к нему вплотную.
ОНА. Я уже говорила вам, что не ведаю ничего о том, что происходит после меня. Выполнить вашу просьбу я не в силах. (Улыбнувшись.) У нас узкая специализация.
ОН. Тогда просьба другая. Мне хотелось бы к вам прикоснуться.
Их лица вплотную друг к другу.
ОНА (глядя на него игриво). Можете попробовать сделать больше.
ОН робко касается ее плеча.
ОН. Странно. Плоть, как живая…
ОНА (продолжая смотреть на него в упор). Это всего лишь плоть.
ОН (слегка улыбнувшись). Если бы вы были женщиной, вы не употребили бы словосочетания «всего лишь».
ОНА. Если бы я была женщиной, я не разговаривала бы с вами так долго.
ОН. Думаете, у вас получилось бы?
ОНА. У ВАС бы получилось. Если бы я могла это сделать, ситуация стала бы намного интересней. Вы, окрыленный, получили бы новый толчок к жизни. В этой ситуации еще забавней предлагать смертному альтернативу.
ОН аккуратно отстраняет ее и, подойдя к столу, закуривает.
ОН. Вам не кажется, что вы, по натуре, садистка?
ОНА подходит к нему сзади и кладет ему руку на плечо, ОН вздрагивает.
ОНА. Это вы садист, Андрей Борисович. Впрочем, и мазохист одновременно. Вместо того, чтобы произнести имя Василия Ломова, избавив себя от Смерти, а его от страданий, вы молчите и время от времени поглядываете в окно – не заалел ли горизонт. Вы все еще мне не верите?
ОН. Я не знаю, чему верить.
ОНА. Надо выбрать между прошлым, настоящим и будущим. Впрочем, будущего у вас, кажется, уже не будет. Близится рассвет.
ОН (усмехнувшись). Меня уже очень давно не прельщают псевдооптимистичные разговоры о светлом будущем. Меня вполне устраивает мое никому не ведомое темное прошлое и никому не нужное, уныло-серое настоящее.
ОНА (щурясь). Храбритесь?
ОН. Отнюдь…
ОНА. Выбор все равно придется сделать. Кто-то должен умереть.
ОН. Обидно, что вы пришли, когда вас не звали. Да, еще и со своей альтернативой.
ОНА. Считайте это прихотью взбалмошной женщины. Так интересно, чье же изображение окажется на надгробной плите?
ОН. Изображения может и не быть.
ОНА. Все равно – интересно.
ОН. Оказываясь на кладбище, я постоянно думаю об одном и том же. Я думаю, что изображения на надгробных плитах – это своеобразные портреты Дориана Грея наоборот. Мы на плитах остаемся навеки такими, какими нас хотят запомнить родные и близкие, и над нашими портретами, в отличие от наших останков, не властен тлен. Нет в мире ничего более постоянного, чем взгляды с надгробий.
ОНА. Вы слишком сентиментальны для сотрудника уголовного розыска.
ОН. Это плохо?
ОНА. Не знаю. Мне плевать.
ОН (задумчиво). Это уж точно…
ОНА (глядя в окно). Момент истины. Рассвет. Что вы решили?
ОН выливает остатки водки в стакан и выходит на авансцену, ОНА остается в тени, чуть сзади.
ОН (в зал). Вы правы – момент истины. Я не думал, что он наступит так скоро и так неожиданно. В нашей профессии очень ценится оказаться в нужное время в нужном месте. У меня ощущение, что я сделал все наоборот. Не так я представлял себе встречу с вами. Пуля, нож, взрыв – еще куда ни шло, но так буднично…. Этим и страшнее. Еще, ко всему прочему, Ее Величество Смерть оказалась с фантазией. Она пришла не одна, а с Ее Высочеством Альтернативой! Перспектива взойти на трон и почувствовать себя Богом заманчива. Перспектива отправить на тот свет эту суку – Ломова – еще заманчивей. Оттянуть время встречи с вами, как бы вы ни были симпатичны в этом образе, - заманчивей втройне. Но, знаете, что я сделаю в действительности? То, что обычно делает хлюпик и рефлексирующая личность – ничего. Ни-че-го! Это же так прекрасно – при наличии альтернативы взять и ничего не выбрать. Смерть тем самым я не обману, вас хрен обманешь. Откупаться же от вас жизнью этого подонка, почему-то, кажется мне ниже моего достоинства, да и приближать его конец, избавляя от мучений, я не намерен. (Выпивает.) А вообще, я запутался и устал… Может и к лучшему, что вы явились именно сегодня. Пусть так и будет!
ОНА неслышно выходит из кабинета.
ЯВЛЕНИЕ 4
ОН один. Звучит гитарное соло.
ОН. Ну, и где там наше солнце? Где наш Vodka Sunrise? Когда меня одолевало похмелье, мне всегда казалось, что я умру на рассвете. Надо же, как в воду глядел! Ну, где вы там? Смерть! Я готов! Я достоин тебя! Так, кажется. Скажите, а это будет больно? Или мне за мою сентиментальность все-таки сделают исключение? А какой будет диагноз при вскрытии? Неоперабельный рак легких? А?
Оборачивается и видит, что он в кабинете один.
Если сегодня выяснится, что я всю ночь разговаривал в кабинете сам с собой, то пора к психиатру. (Подходит к окну.) Рассвело…. Или это и есть загробная жизнь? Своеобразное наказание – проводить время после смерти в собственном рабочем кабинете. Инквизиция какая-то!
Звонит телефон местной связи.
И в загробной жизни есть дежурка…
Подходит к столу и берет трубку.
Петрович, ты?
ГОЛОС ДЕЖУРНОГО. Борисыч! Ну и дежурство у тебя сегодня! Еще один труп. Сергея Макеева, дом 4, квартира 105. Ломов Василий Алексеевич, 1952 года рождения. Криминала вроде нет, но надо бы съездить…
ОН (кричит). Кто?! Ломов?! Но ведь я его не называл! Не называл я его!
ГОЛОС ДЕЖУРНОГО. Ты о чем, Борисыч? Я понятия не имею, кто кого вызывал. Машина готова, ждет. В прокуратуру я сообщил. Давай, спускайся!
ОН (кладя трубку). Кто-то должен умереть…
Гитарная импровизация.
Занавес.
Август-сентябрь 2007 г.
Иллюстрация - М.К.Эшер "Глаз"