САМЫЙ ВЕРНЫЙ.
(Отрывок из 2-ой книги «Хадж православного»)
Часть 2.
- Я вот не знаю, врачи в мединститутах на собаках тренируются?
Дзюба взглянул на своего взводного.
- Тогда по твоей логике ветеринары тренируются на людях.
Гугля задумался.
- Н-да. – протянул он. – Получается, что Кочергин наобум Макса резал. Может, что-то не так зашил. Что-то Макс не так себя ведёт, какой-то не такой стал.
- Такой – не такой… Что ты голову морочишь. Выздоровеет, станет снова, как был. Может хромать будет, но потом и это пройдёт. У него все кости срослись без патологии. Кочергину спасибо. А на счёт «наобум» - ты не прав. Господь Бог только внешне нас разделил. А внутренности у всех млеко питающихся одинаковые. Тот же желудок, сердце, печень, желчный пузырь. Всё одинаковое. А ближе всех к нам свиньи. Потому, как и человек, жрёт всё. А люди, особенно некоторые, - Дзюба выразительно глянул на Гуглю, - живут как свиньи. И пьют как свиньи.
Гугля потупился.
- Ладно, командир, исправлюсь.
- Могила тебя исправит. Мне Макса жаль. Он в тебя верит прямо по-человечески, а ты и свою и его жизнь в водке топишь.
- Я, что ли один пью. Тут все квасят…
- Собаки не у всех. А ты, за Макса теперь в ответе. Экзюпери писал, что мы в ответе за тех, кого приручили.
- А это кто?
- Антуан де Сент Экзюпери. Ты в школе по литературе двойки имел?
- Пятёрки. Но такого не помню.
- Темнота ты Гугля. Возьми хорошие книжки почитай. Может высокая литература тебя человеком сделает.
- Я чо, совсем конченый? Обижаешь, командир.
- Не конченый, нет. Специалист ты классный, товарищ надёжный, боевой опыт нормальный. Но у тебя печень в три раза увеличена, а тебе Макса надо растить. Теперь его выхаживать полгода нужно. Это – считай, как за своим ребёнком ухаживать нужно. Теперь это твой член семьи. Он и болеет как человек и страдает по-человечески. Он за тебя, дурака, переживает, только сказать не может.
Гугля осторожно постучал в кабинет начальника медсанбата, получив отклик, вошёл. Увидев его, Кочергин, сидевший в кабинете с Виноградовым, поднялся.
- Пошли на воздух.
Выйдя на крыльцо, оба закурили.
- С твоим Максом всё в порядке. Ещё недельку и заберёшь, дальше будешь дома выхаживать.
- Пойду, проведаю.
Выздоравливая, Макс старался спрыгнуть с кровати, но задние ноги плохо слушались. Чтобы не навредить, его переложили на пол, где он чувствовал себя гораздо лучше, и уже понемногу ползал на передних лапах.
При виде Гугли хвост Макса «обрадовался». Гугля достал банку тушёнки, вскрыл и вывалил в железную солдатскую миску. Макс умял всё и с благодарностью посмотрел на хозяина.
- Э, да ты совсем ожил. Жрёшь как здоровый.
Погладил собаку по холке. Пёс склонил голову на пол и приготовился к «почёсыванию за ухом». Минут пять Гугля доставлял ему это удовольствие.
- Жаль Чапу к тебе нельзя. Доктора запретили, бинты посрывает. Привет тебе передавал. Очень по тебе скучает. Помнишь Чапу?
Макс тут же поднял голову, посмотрел по сторонам.
- Помнит! От, сукин сын! Правду ротный говорит, всё как у человека. – Вздохнул. – Только говорить не можешь.
Снова почесал Макса за ухом.
Через неделю Макс уже ходил. Было видно, что даётся это с трудом. Он хромал, периодически останавливался, тихонько скулил, но шёл дальше. Для Макса Гугля приволок матрас, постелил напротив свой кровати. Вернувшись занятий, брал Макса на поводок и осторожно выгуливал. Бинты с него сняли, на выстриженных проплешинах виднелись свежие, немного кровоточащие рубцы.
В первый же день его нашёл Чапа и не отходил до самой ночи. Часа два обезьяна добросовестно искала у Макса блох. Когда касался больных мест, Макс глуховато рычал и Чапа, на удивление, понимал, переставал копаться. Питание было отменным – тыловики, при каждой выдаче продуктов на кухню, отрезали по куску мяса, передавали Гугле.
По утрам, на совещании, комбриг Велин, первым делом, спрашивал Дзюбу о здоровье Макса.
- Ходить начал, - сообщил ротный в очередной раз.
- Да?! – обрадовался генерал. – Зайду, погляжу на бойца. Может ему усиленное питание организовать?
- Питается он хорошо. – Радостно загудели собравшиеся, наперебой стали рассказывать о состоянии Макса.
Велин крутил головой, улыбался. Совещание превратилось в консилиум по охране здоровья животных. Наконец вспомнили о делах.
- Пополнение прибыло, - не торопясь, начал комбат Кравцов, - совершенные пацаны. Чему в учебках учат – не знаю. Знаю, что из двадцати двух человек ни один толком стрелять не умеет. Миномётчики работу с приборами знают плохо, на стрельбах закладывают мины с ошибкой на два прицела. Гранатомётчики в нормативы не вкладываются, при прицеливании ошибок полно, лупят наугад. Желтуха выкосила по одной трети рот, а прислали двадцать два бойца.
- Должны ещё прислать. А этих доучивать немедленно. На боевые не брать.
Зазвонил телефон. Велин поднял трубку, выслушал.
- Не можем дать. Ранен пёс, после операции выхаживаем. Ещё не скоро в строй вернётся.
На том конце трубки видно не понимали, настаивали.
- Говорят вам, ранена собака, подстрелили её. Еле выжил, а вам подавай. Сам понимаю, что людей жалко, но пёс ещё не ходит….
Дослушав, Велин швырнул трубку.
- Не понимают, думают - не хотим собаку дать. Им бы пулю в жопу, посмотрел бы как побегали. – Осмотрел притихших офицеров, закурил. – Попросили собаку на разминирование дороги. Духи постарались, так заминировали, что афганцы четыре танка потеряли.
- Выходит, молва о Максе ширится?
- Молва ширится, а вот о ранении не знают и не верят. Хотят прогнуться перед Кабулом за наш счёт, а тут не получается. Вот суки! - Закончил он чем-то неопределённым. - Хуже собак!
…………………………………………………………………………………………………….
- Какой же ты кобелюка! Подлюка ты! – Гугля строго смотрел на Макса. – Ноги еле ходят, подгибаются, а туда же... На кой тебе эта сука блохастая!? Каково мне теперь? Опозорил, гад, перед всей бригадой.
Макс слушал внимательно, не понимая, чем не доволен хозяин. А хозяин был недоволен тем, что Макс, прямо у здания штаба прихватил рыжую беспородную дворнягу и, не смотря на не зажившие операционные рубцы, на глазах у веселившихся офицеров, занимался умножением рода. Сучка была маловата для него, но Макс изловчился. И пока они стояли в сладострастной неге, весь штабной люд комментировал «их неразрывную связь».
- Какая ты элита? Пёс ты помойный! – сетовал хозяин. – Потерпеть не мог. Я бы тебя к порядочной овчарке пристроил, дети получились бы порядочные. А теперь что – чистокровные дворяне. Позор на мою голову!
- Где герой? – раздалось с порога.
Гугля обернулся. Вошли ротный Дзюба, Исаев, Корнев.
- Видели-видели, - радостно загудел Корнев, - настоящий хахаль! Никакие боевые раны не помешали высокой собачьей любви.
- Весь в хозяина! – добавил Дзюба.
- Кто бы говорил... – защищался Гугля.
- А чо, сука ни чё, породистая! Чистокровнейшая дворняга. Сам паспорт видел. Щенки будут нарасхват. Молодец Макс! Предлагаю выпить за Макса Юрьевича, кобеля высшей пробы.
Обрадованный таким вниманием, Макс вертелся у ног, прокачивая своим чутким носом принесённые свёртки. Он уже точно знал их содержимое, постанывая от нетерпения, переминался с ноги на ногу, стуча хвостом по полу, ждал, когда начнут разворачивать эту колбасу, которую он любил даже больше сырого мяса.
На столе появились бутылки с водкой, а значит, по опыту, скоро начнут резать колбасу.
Так оно и случилось, и первый кусок плюхнулся перед Максом. Пёс умоляюще взглянул на хозяина. Тот молчал. Макс поднялся на задние лапы, упёрся передними в грудь хозяина, пытаясь лизнуть того в губы. Гугля увёртывался. Макс снова сел и взглянул на здоровенный кусок колбасы, снова на Гуглю – ты чё хозяин?
- Пошёл вон, пёс шелудивый.
Макс не верил своим ушам – хозяин куда-то его посылает, когда перед ним лежит кусмяра колбасы. Нет, хозяин очевидно не видит! Макс переводил взгляд с хозяина на колбасу.
Сидевшие на кровати офицеры ржали как кони.
- Не мучь собаку, живодёр. Дай команду.
- Такие умные, да? Сейчас дам. – Повернулся к Максу. – Охранять!- и хлопнув дверью, вышел из вагончика.
Макс обнюхал кусок. Когда он поднял голову и взглянул на офицеров, те разом замолкли. Только что дружелюбный, радостный, всех любивший Макс, вдруг стал жутко их подозревать! Да ещё в чём – в покушение на святое!
- Да ладно, - подал голос Исаев, - не тронем мы колбасу.
- Сиди не двигайся, - процедил Дзюба, - Гугле надо по морде дать.
Но Исаев уже сдвинулся на кровати. Грозный рык, ощерившиеся клыки и громоподобный лай огласили офицерское жилище. Все трое замерли, боясь шелохнуться. Первым нашёлся Дзюба.
- Можно, - в надежде подал он команду.
Услышав заветное слово, Макс замолчал, приветливо глянул на ротного, снова обнюхал колбасу, но есть не стал. Зорко наблюдая за тройкой, любое движение пальца тут же предупреждал звериным лаем.
- Вышколенный гад. Вот повеселились, вот обмыли собачью свадьбу! Куда эта сволочь упёрлась?
Через полчаса «сволочь» появился в дверях. Трое офицеров с мрачным видом смотрели на повеселевшего Гуглю.
- Ребята, я водки принёс! Обмоем любовный опыт Макса. Можно! – наконец произнёс он, и Макс с упоением стал жевать колбасу.
Гугля, как ни в чем, ни бывало, разлил спиртное.
- Горько! – подытожил Дзюба. Залпом выпили. Гугля обхватил Макса за шею и чмокнул в переносицу.
- Ни разу на такой свадьбе не гулял, подал голос Корнев. – Можно сходить, отлить?
- Можно. – Разрешил Гугля.
……………………………………………………………………………………………………..
Гугля проверил снаряжение отделения сапёров, недостатков не нашёл.
- Грузиться на машину, - подал он команду, - первой пойдёт прикрытие на БМП. Через пол часа выступаем.
Прихрамывая, Макс вертелся у ног, ожидая команды. Но команды не было. Гугля присел, потрепал собаку.
- Рано тебе. Выздоравливай. Марш домой.
Макс поплёлся к офицерскому домику, остановился, сел, наблюдал за погрузкой.
- Домой, я сказал, - повторил команду хозяин.
Пёс поднялся, сделал несколько шагов, снова сел. Гугля уже забрался в кабину. Заметив Дзюбу, попросил.
- Василий Васильевич, присмотри за Максом. – Передал поводок.
Дзюба кивнул, подошёл к псу, пристегнул карабинчик к ошейнику. Выбросив клубы сизого дыма, колона двинулась. Макс заскулил.
- Спокойно, Макс, рано тебе ещё. Пошли домой.
Он потянул слегка упиравшегося пса за собой. Тот шёл и постоянно оглядывался на уходившую колону.
Что произошло на разминировании, ни кто объяснить не мог.
Гугля выгнал солдат из здания сельскохозяйственных мастерских, где накануне местные афганцы обнаружили заложенные фугасы. Сколько их было, места закладки – всё было не ясно. Взяв миноискатель, пошёл один.
Взрыв произошёл во внутреннем дворе. Когда подбежали солдаты, старлей лежал без сознания. Вместо левой ноги до колена виднелись лохмотьях. Сержант перетянул кровоточащую культю жгутом, погрузили Гуглю в машину, погнали в медсанбат. Охранение осталось в мастерских, не решаясь на дальнейшие действия.
Гуглю оперировали часа три. В сознание он не приходил. Перевезли в реанимационную. Виноградов собрал хирургов.
- Кровопотеря большая. Плазма не заменит. Группа вторая, резус положительный. Нужна кровь. Позвоню комбригу.
Через час человек пятьдесят выстроились у медсанбата. Стояли молча, не курили. Заходили по вызову, на ходу засучивая рукава.
На крыльце санбата сидел Макс, неотрывно смотрел на входные двери, встревожено разглядывая каждого выходившего. Хозяина всё не было. Но он знал, что хозяин где-то там, за этими дверями. Его нос обмануть невозможно, он ощущал его запах, который не спутает ни с каким другим. Он верил, что его хозяин выйдет, и они вместе пойдут домой, где Макс обязательно получит свою мясную кость, а потом ляжет у ног хозяина и будет рассматривать и обнюхивать каждую деталь его одежды.
Дзюба долго смотрел на пса, присел рядом. Макс коротко взглянул на него, снова уставился на дверь.
- Пойдём домой, - ротный попытался взять собаку за ошейник. Макс увернулся, отбежал и снова уставился на дверь.
- Не трогай, пусть сидит, - подошёл Виноградов. – Ему здесь спокойнее. Мы присмотрим.
- Покормить нужно. С утра ничего не жрёт.
- Значит переживает. Ты сам много ешь, когда у тебя горе?
- Только пью. Как дела у Гугли?
- Хорошего мало. Ногу ампутировали ниже колена, осколками повреждены печень и селезёнка. Челюстная травма… в общем хватает. Может и выживет.
- Даже так. – Взглянул на лежавшего у входа пса. – Может Макса к нему пустить?
- Не сейчас. Если стабилизируется – пущу, хотя это ни в какие ворота… Впрочем о чём я. Вся эта бойня «ни в какие ворота»…
Он замолчал и обернулся на собаку
Макс вдруг заметался, поднял вверх морду и жутко завыл. Оба офицера секунду глядели на него, потом Виноградов бросился к дверям. На ходу надевая халат, вбежал в реанимационную. На встречу выскочила медсестра.
- Остановка сердца…
- Бригаду сюда…, всех…, быстро, - сам подскочил к кровати. Склонившись, сделал несколько энергичных нажатий на грудь, наклонился, рот в рот – искусственное дыхание. Снова несколько качков, снова несколько вдохов в лёгкие. По коридору бежали врачи.
- Кардиостимулятор!
- Не работает. Сломан.
- Мать вашу…! Кочергин, продолжайте.
Хирург склонился над Гуглей. Меняя друг друга, врачи продолжали бороться за жизнь сапёра.
За окном выл Макс.
- Есть пульс. – Наконец заметил второй хирург Гофман.
- Капельницу немедленно, поддержите сердце… вентиляцию лёгких… В общем, всё по полной программе.
Начмед сел, вытер лоб рукавом. Врачи продолжали работать. Виноградов прислушался. За окном было тихо. Улыбнулся.
- Хороший кардиолог на улице. Лучше всяких аппаратов.
Вышел на двор. Несколько офицеров немым вопросом уставились на него. Он взглянул на лежавшего Макса.
- Всё же есть что-то мистическое в отношениях между человеком и собакой, - задумчиво сказал он. – И объяснить это ни кто не может.
Дзюба понял, присел, погладил Макса.
……………………………………………………………………………………………………
Ехать Гугле было некуда. Детдомовец, сразу после окончания школы поступил в военное училище, потом год в Сибирском округе, потом Афган и вот – инвалидность. Поехал в свой Брянск, где был его детдом. Опираясь на костыли, он медленно шёл в военкомат. Макс рядом. На них оглядывались, но он привык и к косым и жалостливым взглядам. Пол года в Ташкентском госпитале Макс жил на улице, благо, что было тепло. Начальник госпиталя, узнав историю, дал команду подкармливать собаку. Макса быстро полюбил весь персонал, пытались кормить все, но из чужих рук он не брал, пока не разрешал хозяин.
Потом хуже – в самолёт с Максом не пустили, четверо суток ехали до Москвы поездом. Проводница, поначалу устроившая скандал, скоро привыкла к собаке, помогла выгуливать во время остановок.
Привязав поводок к спинке сидения курилки, Гуля поднялся к дежурному, сдал документы на оформление пенсии.
- Чья собака? - услышал визгливый голос в коридоре.
- Моя, - отозвался он через дверь.
- Уберите немедленно. Повадились ходить с кем попало. Здесь вам не зверинец.
Вошёл взбудораженный майор.
- А что особенного. Пёс смирный, кому мешает?
- Он уже все столбы обсосал. Убирай немедленно.
Гугля молча оглядел ухоженное лицо сотрудника военкомата, ничего не ответил, повернулся к лежавшим на столе бумагам.
- Я тебе сказал, убирай своего пса. – завизжал майор.
- Перебьётесь, - отрезал Гугля. – Собака меня ждёт и не советую подходить к ней.
От такой наглости майор захлебнулся матом. Оформлявший бумаги капитан, вступился.
- Куда ему бегать без ноги. Пёс сидит смирно. Ну, обмочил пару столбиков, на то он и кобель.
Майора это не отрезвило.
- Дежурный, - позвал он. – Выведите собаку за территорию.
- Не трогайте Макса, - предупредил Гугля. – Собака боевая, обученная и ни кому не позволит приблизиться. Не трогайте, иначе порвёт.
- Так ты ещё без намордника водишь!
- Без. – Подтвердил Гугля. – Лучше не трогайте.
- Так, - заерепенился майор, - прекратить всякое оформление, пока он не выведет собаку.
Капитан, швырнув ручку на стол, поднялся, вышел. Гугля взял костыли, вышел следом. Остановившись в дверях, хмуро заметил.
- Судя по твоей роже, майор, тебе сытно живётся. Надо тебя туда, в Афган. Там или человеком станешь или убьют. Другого не дано.
У майора затряслась челюсть.
- Чо трясёшься. Зассал. А вот Макс не боялся, под пулями на разминирование ходить. Жаль, собакам медали не дают, а то бы его «иконостас» с твоими вшивыми юбилейными медальками не сравнился. Это тебя в наморднике водить надо, чтобы на людей не кидался.
Не обращая внимания на брызгавшего слюной майора, вышел во двор. Отвязав собаку, дал Максу папку с бумагами, тяжело опираясь на костыли, медленно пошёл по пыльной улице.
Идти было не к кому и некуда.
Аккуратно держа папку зубами, Макс гордо вышагивал рядом.
Хозяин снова с ним – жизнь удалась!
……………………………………………………………………………………………………...
***