В воздухе запахло морозом, корицей и яблоками. Мой съежившийся в комочек организм, почуяв приближение рождества, высунул голову из берлоги и повел носом, вдыхая манящий аромат. Бодрящий дух рождества обострил мои чувства до предела, в желудке возникло приятное покалывание - предчувствие чего-то неожиданного и чудесного. Непоседливость, зародившаяся где-то глубоко внутри, уверенно пробивала себе путь сквозь сквозь пласты лени и остатков сна. Хотелось танцевать под декабрьским солнцем вместе с хороводом легких снежинок. Прозрачные крылышки у меня за спиной расправились и затрепетали.
Покопавшись в зеплечной сумке, долгое время служившей мне подушкой, я извлек на свет пару хрустальных коньков. С трудом натянув серебряные искорки на затекшие за месяцы бездействия ноги, я наконец выполз наружу. Тут же в лицо мне ударил порыв кусачего ветра, растрепав слежавшиеся светлые кудряшки волос. От неожиданности я широко распахнул свои синие, очень яркие со сна глаза.
Вперед! Меня манит прозрачная голубизна тонкого льда, сковавшего неглубокий пруд на лесной прогалине. Крылья не слушались, ветер трепал меня как снежинку, кружа в ледяных объятиях.
Где-то залаяла собака, потянуло дымом. По дороге, вившейся среди заснеженных холмов, шагал человек, волоча за собой пушистую елку. Черная большая собака заливалась веселым лаем, описывая круги вокруг хозяина.
Я сладко потянулся, присев на веточку ясеня, тут же покрывшуюся серебристым инеем. Болтая ногами, я сбрасывал вниз блестящие переливающиеся крупинки мороза.
От деревенского коттеджа, куда шел крестьянин, снова пахнуло дымом. В камине жгли яблоневые поленья, на кухне готовилась индейка в винном соусе, а подарки, спрятанные на чердаке, не могли дождаться своего часа.
Спорхнув с ветки, я наконец приземлился на тонкий трескучий лед. Сделав пару пробных кругов, я почувствовал, как утолщается слой под бритвенными лезвиями хрустальных конечков. Тут на глаза мне попалась не пркрытая снегом прогалина. Непорядок. Пара взмахов волшебной палочкой, и все в порядке: землю покрыл ровный слой, хрустящего под ногами снега. Сугробы ослепительно сверкали при ярком свете дня, так что даже у меня глаза заслезились.
Меня снова отвлек запах запекаемой в яблоках индейки и подогретого на плите коричного шоколада. Дверь дома была слегка приоткрыта: меня обдало волной жара и запахом счастья и домашнего уюта. Приятно конечно, спору нет, но снова потянуло в сон. Так не пойдет. Спорхнув на подоконник, я разрисовал стекла листиками и загогулинами. Волшебная палочка так и порхала в руках. К тому времени, как я закончил, наступил вечер, и снег вокруг дома залил приветливый оранжевый свет фонарей. Покопавшись в сумке, я тоже извлек свой волшебный фонарик.
Наступил канун Рождества. Пора, подумал я и, подняв волшебную палочку, покрутил ей в воздухе. Меня охватила смутная уверенность в том, что тысячи моих собратьев во всех концах Англии сделали тоже самое. Я затаил дыхание, заполнив легкие холодеющим воздухом; через мгновение пошел снег. Потемнело. Все вокруг изменилось, стало мягким, тихим, спокойным. Даже братец ветер умерил свой пыл.
- Мама, мама, снег, - ребенок в вязаной шапочке и свитерке, я улыбнулась, на свитере красовалось мое изображение, выбежал на кыльцо.
Хихикнув, я соскачил с карниза и приземлился ребенку на нос. Нос тут же покраснел. Ребенок засмеялся чистым веселым смехом, похожим на звук рождественских бубенчиков.
- Мама, здесь фея.
- Иди в дом, милая, замерзнешь, - послышался в ответ заботливый голос.
- Но, мама, эльфик. Эльфик сел мне на нос!
- Пойдем детка. Это просто большая снежинка. Фей не существует.
Да, смертные думают, что народа Дану больше нет. Но я все равно буду выполнять свою работу. Зима вступила в свои права, значит я снова живу!