1. Креатив сказочника Андерсона. doc

Вадим Малахов
По-видимому, история, прежде чем стать настоящей Историей, должна выждать какое-то время, отлежаться на гряде, как арбуз на солнышке, вызреть, как слива на ветке и поспеть, как… кха… И поспеть как раз вовремя. К примеру, не можем же мы начинать рассказ так: «Сейчас я расскажу вам Историю, которая произошла… сегодня утром!…». Какая же это История будет, правда?! Это ведь не история вовсе будет, а так, – случай. И даже пусть, если этот случай – и есть продолжение вчерашней, или там, позапрошлогодней истории… А вот, чтобы сегодняшняя утренняя история стала Историей, она ещё должна отлежаться, вызреть, и получить свое продолжение.

Итак, сейчас я расскажу вам историю, которая произошла сегодня утром…

Сегодня утром я поставил последнюю запятую в пересказе Истории (которая уже стала настоящей Историей!). На эту работу у меня ушло несколько побольше, чем просто несколько месяцев.

Ну, чтобы вам стало все ясно и понятно, я начну с самого начала и пойду до самого конца.

У самой этой Истории было несколько начал и, соответственно, несколько концов; так что можно было бы начать с любого из начал и идти до любого из концов. Можно было бы начать даже с самого начала всех начал, и пойти до самого конца всех концов, ничего не пропуская, только я не представляю себе, как это правильно сделать. Но цели такой перед собой я и не ставил: разницы на мой скромный взгляд здесь никакой нет, поэтому можно начать с любого места и пойти до любого другого места, главное, чтобы обо всем рассказать и ничего не пропустить.
Для меня эта история началась с того, что когда я был ещё совсем-присовсем подростком, ко мне в руки легла толстая амбарная рукописная книга, исписанная мелким-мелким почерком, с множеством вставленных в нее разного рода листочков бумаги, так же мелко исписанных разным почерком, но одной рукою. (Я не помню точно, откуда именно она взялась у меня, скорее всего из школьной макулатуры; но я больше склонен думать, что мне её подсунули какие-то сверхъестественные силы). Вставные листочки были разного происхождения: были и простые пожелтевшие писчие листы; и двойные тетрадные: как в выцветшую клеточку, так и в изрядно побледневшую линеечку; и, в почти совсем исчезнувшую – косую линеечку, на каких пишут первоклассники. Записи были сделаны большей частью шариковой авторучкой разных оттенков синего, фиолетового и черного цветов; некоторые записки были «начириканы» простым карандашом. Одним словом, видно было, что книга писалась долго, судя по всему – не один год. На обложке детским почерком, когда-то была сделана надпись: «Дневник Эдика Нургалеева, ученика 3 «а» класса … средней школы»; но эта надпись была выцветшей,
(Вообще-то его имя Энди`г но это было не совсем обычное имя и его так никто не называл; ближайшее имя было Эдик)
вытертой, да к тому же зачеркнутой. (Это я потом уже, с лупой разглядел её остаточные следы, а сперва даже и не заметил). А прямо поверх старого заглавия книги было другое, более свежее. Сделано оно было той же самой рукой, только уже повзрослевшей, более твердой и окрепшей. Печатные буквы выведены были чем-то стойким, наподобие коричневого фломастера из болгарского двенадцати фломастерного набора, что продавались в нашем сельмаге за шесть рублей, и, кажется, сорок копеек. Буквы представляли собой образец правильного написания чертежного шрифта «ГОСТ 2.304-81», и образовывали собою надпись, которая гласила (буквально):

«Креатив сказочника Андерсона.doc»

Ничего, нормальное название, правда? Раньше я тоже так думал. Потом был момент, когда я так совсем не думал. И, наконец, теперь я снова думаю также, как и раньше, хотя, уже по другой причине, чем раньше.
Раньше в названии книги я не усматривал и не находил ничего удивительного. (А не находил только потому, что не искал!). Слово «креатив» было для меня незнакомым, но я был уверен, что оно, означает примерно то же самое, что и «конспект», или «реферат», и даже не пытался найти им другого значения. То, что в фамилии автора была буква «О» вместо буквы «Е», я вообще не замечал, как и не замечал непонятного слова «ДОС» после точки в конце заголовка, причем, – почему буква «Д» была немецкая (или латинская), я вообще не задумывался. Ну, вот так написано, да и ладно: какое мне вообще до этого дело!…
Но мой пытливый эксцентричный? ум…
В школьные годы я несколько раз пытался прочитать «Войну и мир», но так и не смог перескочить первых страниц, там, где много-много разных сносок на иностранных языках. Однако все очень высоко отзывались об этой книге, и много было вокруг нее разговоров, что я даже чувствовал себя ущербным оттого, что я так и не смог её осилить. В этой моей амбарной книге тоже было множество иностранных слов и даже целых страниц, однако, без перевода. Для меня это могло означать только одно, (т.к. ни к какому другому умозаключению я так и не пришел, кроме как к этому): наверное, эта книжка очень ценная! Это, наверное, музейный экспонат! Сам великий Андерсен, должно быть, приложил руку к этому письму! Правда, школьная библиотекарша, Валентина Павловна, отмела это мое смелое предположение: Андерсен жил в Дании и по-русски совсем не разговаривал, тем более – по-татарски. И листочки вставленные были изготовлены недавно, да и сама амбарная книга была сделана в СССР, а именно – в ЛТПО «Печатный Двор» им. А. М. Горького, на что указывала эмблема. Но у этой моей книги было одно большое преимущество перед «Войной и миром» вместе взятыми – её ещё никто и никогда не осилил; она манила тайной, которую хранила в себе (буквально трясла ею перед самым носом)! А если я возьмусь и сделаю ЭТО(!) – прочту её и пойму, самым первым, и другим расскажу; то, пожалуй, мои заслуги перекроют с лихвой то, что я не осилил Льва Толстого. Это подстегнуло меня, ведь куда приятнее быть настоящим первонахом(!), нежели последним рядовым из ряда прочитавших давно всем известную книгу! И, так и не осилив «классику», я взялся сразу за «авангард»…

to be continue...