Господин Свинюк

Лана Стречина
      Преподаватель Свинюк был великолепным образчиком самого лучшего пошиба среди когорты светлых умов нашего университета. От остальных харизматичных личностей, посвятивших себя нелёгкому труду по перевоспитанию неразумных, он отличался особым одухотворённым взглядом, пронзающим душу каждой сознательной студентки, невероятным чувством такта и огромным творческим потенциалом, позволяющим ему виртуозно излагать свой предмет. С первого взгляда он подавлял своим величием, увлекал своим внутренним светом, невольно заставляя каждого находящегося рядом с ним чувствовать свою ничтожную сущность. Когда он заходил в аудиторию, мы с замиранием сердца следили за движением его округлой правой ноги, которая представлялась нам явно более привлекательной и важной, чем левая. Мы шёпотом повторяли за ним его мудрые изречения, записывали их красивым крупным почерком в тетрадочки и заучивали после наизусть. Когда мы наблюдали краешек его правого уха, так значительно розовеющий в слабом электрическом свете стоваттовых лампочек, мы внутренне понимали, как безразмерна пропасть, разделяющая нас; и каждый втайне был осчастливлен нахождением вблизи сей великой персоны, поскольку не часто приходилось ей баловать нас своим блаженным присутствием. Бывали дни, когда мы томились часами под дверью, в ожидании, когда нам будет дозволено лицезреть сей благородный лик. И уходили, так и не дождавшись, проклиная собственную несусветную никчёмность, не дозволяющую ему снизойти до нас.
       Но вот этот час, когда нашим чаяниям суждено было осуществиться, час, когда пришёл конец нашим нестерпимым ожиданиям, час, когда господин Свинюк наконец появился в дверном проёме нашей аудитории, покачивая круглой головой, поднимая вверх одухотворенный взор, этот час настал, и наши сердца озарились тихим ликованием и мы вознесли хвалу небесам.
Господин Свинюк был личностью поистине тонкой и самого деликатного вкуса: малейший признак нашей неразвитости ранил его пылкую поэтичную натуру, и он вынужден был намекать на своё недовольство.
        Но особенно гордились мы его, необъяснимой примитивному разуму, коим, без сомненья, обладали все мы, проницательностью. Его способности не раз поражали нас, уже заведомо привыкших к различным проявлением гениальности от других одарённых особ нашего университета. Задавая вопрос, он не раз не давал на него ответить, искромётно распознавая смысл не только того, что мы уже сказали, но того, что мы только намеревались сказать, и даже того, о чём мы и не могли бы догадаться.
Господин Свинюк пользовался безграничным уважением и почётом среди своих старших коллег. Не удивительно! Поистине они не могли не оценить его одухотворённый взор! Особенно женская часть, поскольку доподлинно известно, что большинство женщин-преподавателей этого вуза склонны к сугубо духовному измышлению и саморазвитию.
Безусловно, неограниченные способности и таланты Свинюка могли бы принести ему мировую славу, но, как не прискорбно, зло и несправедливость царят в этом мире хаоса, где любая гармоничная и прекрасная личность уничтожается, а ничтожная и пакостная возвышается.
        Но что же произошло с господином Свинюком? Почему человек столь одарённый не смог смело принять вызов порочного мира?! Я не знаю. Мы не знаем. Никто не знает и не сумеет сказать, что именно произошло в тот день. Но нам известно, как это отразилось на его сущности. Из исполненной достоинства и грации особы он превратился в посмешище на былую свою величавость. Куда же исчезла его проницательность, та неизменная черта, которую мы так обожали?! Он перестал угадывать наши мысли! Но ещё более опечалила нас перемена в его облике: его взгляд, ранее негодующе-осуждающий, потух, его голос, указующий на нашу исчерпанность, затих, и вся творческая мощь его некогда великого разума иссякла.
       И вновь неприкаянно бродили мы, из аудитории в аудиторию, мрачные и встревоженные, не понимающие, как нам теперь быть и кого мы теперь должны слушать, где мы теперь должны находиться и как мы теперь должны думать. Мы ничего не могли поделать, ибо покинул нас наш поводырь, наш источник влаги, который сорок часов утолял нашу жажду познаний в пустыне мрака, называемой в народе мгла, и мы остались одни, обездоленные и безутешные, отверженные и лишённые сил, неспособные даже на отчаяние, ибо опустошение овладело нашими сердцами и думами. О жестокий мир! Избрав своей целью лучших из нас, карая их по несправедливости, ты испытываешь и остальных, зависящих от них. Так будь милосерден хоть к малым сим, неспособным на противостояние! Будь великодушен, и пошли побольше Свинюков на наши несчастные головы, ибо иметь мы должны того пастыря, коего заслуживаем!