Продолжение. Начало: http://www.proza.ru/2008/01/14/563
Морфиус дал выбирать из двух пилюлей: у него всегда был не очень богатый выбор, хотя ни у кого в этом городе не было выбора вообще, так что. (На самом деле, из своего кармана брюк Морфиус достал целую пригоршню колёс; но только для Нео выбрал среди них лишь две.) (А ещё несколько – оранжевого цвета – он кинул мимоходом себе в рот; остальные же отправил назад – в карман). На одной ладони у него была синяя пилюля (которых Нео наелся у себя в Чикаго). «Выберешь эту, – пояснил Морфиус, – и тебе…». Выберешь красную – уснешь и никогда уже не проснешься, выберешь… – Морфиус увидел, как у Нео глаза увеличились и из раскосых щелей превратились почти что в полноценные круги размером в советскую семикопеечную монету образца 1961 года. Э, да ты не ссы, брат! Ничего ТАКОГО не произойдет: просто будешь также спать, как и раньше – ходить и спать. Проснешься в одном из снов, и вряд ли даже вспомнишь, что тебе снилась эта наша встреча. А примешь красную – и ты проснешься навсегда и окончательно. Это не значит, что ты не сможешь больше спать, наоборот, сны твои станут управляемыми, ты себя будешь чувствовать гораздо более по-другому. Ну, во-первых, ты всегда будешь знать, что ты спишь и видишь сон; значит, сон будет уже осознанным, а значит – и управляемым. Смотри. Ты же во сне можешь летать, правда? Вот. А когда ты спишь, но думаешь, что не спишь, а живешь по-настоящему, то ты по привычке подчиняешься законам, которым подчиняются все по-настоящему живущие. То есть, когда ты живешь по-настоящему, ты же не можешь всерьез поверить в то, что ты умеешь летать, так? Ты знаешь, что если ты спрыгнешь с восьмидесятого этажа, то ты упадешь и разобьешься об асфальт. А когда ты спишь, ты ни о чем таком не думаешь, и когда ты ни о чем таком не думаешь, ты летаешь. Когда тебя не обременяет груз мирских забот, попросту, – бытовых, то душа твоя летает, как хочет и может переноситься, куда ей (то есть тебе) будет угодно, со скоростью, о которой даже подумать страшно. Для этого нужно уметь быть свободным, освобождаться от бремени. Это не так просто для того, кто привык «жить по-настоящему», но есть ряд методик. Я тебе покажу несколько простых упражнений, делая которые ты научишься – и ходить по воде, и проходить сквозь стены и даже управлять вертолетом БИ-212 с крутым роторным пулеметом, как у Шварцнеггера в фильме «Командос», только он ещё более скорострельный, более крутой, и ещё более крупнокалиберный. Ты узнаешь «Фэн-шуй» и «Джиу-джицио(?)» станешь сильным, быстрым, ловким, наглым и вообще неуязвимым, но самое прикольное, что у тебя будет много пестиков, берданок и всяких автоматов, в которых никогда не заканчиваются патроны. Вернее, они заканчиваются, но именно только тогда, когда тебе самому надоест стрелять из этого вида оружия; тогда ты можешь его спокойно бросить на пол и достать из-под полы другой ствол. Стволы под полой тоже никогда не заканчиваются, пока ты сам… короче, если ты выпьешь красную таблэтку, то ты не пожалеешь об этом, обещаю: всё будет круто!
– А че это за таблетки то хоть?
Морфиус порылся в кармане и достал оттуда и показал Нео смятую пачку, на которой были крупные русские буквы: «ВАС БУДИТЕЛЬ». (Нео разглядел на упаковке новый логотип ОАО «УфаВИТА»).
– А оранжевые, которые ты сам выпил – это че за колеса были?
– Ах, это то!? – широко и добродушно разулыбнулся Морфиус, – это «просто скиттлс», апельсиновые, мои любимые! Если выберешь красную, – я тебе целую коробку таких подарю! А ещё… ты любишь рыбалку? Я тебе дам классный спининг! ещё у тебя будут крутые очки, как у меня(!) в которых ты будешь чувствовать себя великолепно: идя по улице, ты будешь видеть гораздо больше, чем другие люди.
– Но я не люблю пенсне, и круглые, как у Базилио мне не идут, у меня будка не…
– Форму очков ты сможешь выбрать из каталога «Polaroid» готовые, либо сам смоделировать в фотошопе. Это специальные очки, идеальные для супер крутых ребят: агентов, водителей и рыбаков; они убирают блики со стекол, позволяя разглядеть, например, внутренности салона автомобиля, или видеть блесну под водой. Шпионить можно, а ещё можно спать и делать вид, что не спишь. Твой собеседник никогда не узнает, спишь ты во время разговора с ним, или живешь по настоящему. Он может врать тебе, не подозревая, что тебе наплевать на это, потому что ты видишь его насквозь. Он не увидит, что веки твои закрыты и смотришь ты на него одним лишь третьим глазом. Вот ты думаешь, я на тебя смотрю сейчас? Да я здесь даже воздухом не дышу!…
– А третьим глазом – это как?
– Сейчас мне трудно тебе объяснить: не хватает слов. Но когда у тебя откроется третий глаз, ты сам все поймешь. Ты будешь видеть смысл во всем: во всех предметах не их форму, а их сущность, то есть, будешь видеть их как бы насквозь. Даже не «как бы», а насквозь. Во всех событиях ты будешь усматривать, и просекать суть, всю цепочку причинно-следственных связей. Слов «не знаю» и «не понимаю», для тебя просто не будет. Как это проявляется? Я не знаю, у кого как, наверное; лично у меня, когда это происходит, – я вижу все в зеленом цвете, только не в зеленом, а «как бы в зеленом» – в виде последовательностей букв и цифр. Каждый символ говорит сам за себя, я не знаю ему имени, но понимаю – что он мне говорит. Говорящие символы, я их называю – «руны». На некоторых прибалтийских языках слово «руна» – означает «говорить». Как программер, ты должен меня понять.
Я, как программер, вижу всё в цифровом виде, а апок, например, как художник – в аналоговом. Свитч – как блондинка – в сё в гламурном. Ну, то есть, как в розовых очках. Она, кстати, как наденет свои розовые очки, так сразу на белую крыску походить становится! – буга-га!. С розовыми глазками. Но тоже апостол.
– Хочешь узнать, глубока ли кроличья нора?! Выбирай красную!
Нео поморщился: ему припомнилась недавняя встреча с кроликом, когда тот умолял его пристрелить; а Нео спросил тогда, мол: «Чем же я тебя пристрелю, разве что только ***м?!». На что кролик с готовностью ответил: «Yes’s!», и ещё громче забил в барабан…
В общем, перспектива мерить пушистую кроличью нору, как-то не особенно прельщала Нео. Он с опаской покосился на синюю таблетку: она была точно такая же, какие выписывал этот ненормальный психиатр Сминт. После всего того, что насулил ему Морфиус, Нео ни секунды не сомневаясь, естественно, выбрал красную таблетку.
Эргономичная капсула легко проскользнула с водою внутрь и очень скоро, почти сразу, оказалась в голове у Нео: там начало происходить нечто.
– Пристегни ремни и скажи Чикаго: «Чикаго, прощай!», – съязвил Иудушка, взявшись вдруг неизвестно откуда.
– Ага! А потом ещё скажи: «В добрый путь!», – добавила невидимая Выключалка и вся компартия, то есть компания дружно заржали, ведь все с детства помнят мультик про летучий корабль!
Странное ощущение было у Нео. Все его смутные и неуловимые прежде догадки о мире и его строении, вдруг начали проявлять себя все четче и четче, а затем стали просто нагло бросаться в глаза, как свора диких мосек на слона из чужой деревни. Нео увидел вещи «как они есть», и это его приятно напугало, поскольку все происходило быстро и необратимо. Только что Нео был уверен, что он не спит, но происходящее не помещалось в рамки внезапно расширившегося сознания. Все вещи потеряли вдруг свои присущие неизменные свойства и начали поддаваться силе его мысли. Нео захотелось пнуть ногою люстру, и он мысленно сделал это; люстра звонко разлетелась; Нео вдруг захотелось, чтобы осколки люстры ни за что не долетели до пола, и все они тут же повили в воздухе, а затем и вовсе в нем растворились, лишь только Нео подумал о такой возможности. Нео стал оглядывать помещение и увидел большое зеркало. Он вспомнил давнишний сон про питерский Эрмитаж с таким же вот точно зеркалом, и с картиной Репина (?) «Аленушка». Вдруг зеркало замерцало, как водная гладь озера и в нем Нео увидел перевернутое изображение Аленушки. Она сидела и смотрела через отражение прямо на него – такими безумными глазами, что его пронзил самый настоящий жывотный ужоснах. Не веря своим глазам, он захотел коснуться зеркала рукой. Рука вдруг сама потянулась к зеркалу и, несмотря на то, что зеркало находилось на расстоянии гораздо большем, чем длинна руки, он все-таки дотянулся. Но, увидев свою руку, Нео перепугался не на шутку, т.к. это не была его рука, это была его рука, которая вытянулась, стала куда тоньше и теперь больше походило на щупальце, которое заканчивалось ногтем его собственного указательного пальца. (Всё остальное, включая чудо техники – электронные часы «Монтана», аж с восемью мелодиями, и рукав олимпийки «адидаски» – все «расплавилось»). Зеркало лопнуло, как аквариум, и все заколдованное озеро, вместе со всеми своими чудовищами: русалками, водяными, утонувшим братцем Иванушкой, и отражением Аленушки, – хлынули леденящим тело и душу потоком прямо на Нео и смыли его со стула прямо под стол. Нео потерял контроль над собой, и, валяясь под столом, с большим энтузиазмом и самозабвением предался панике. Он стал истошно кричать, и кричал все громче и надрывнее, пока не потерял сознание. Теряя сознание, Нео продолжал слышать свой надрывный голос, к которому сам он уже не имел никакого отношения: голос надорвался, оторвался и полетел куда-то, (по проводам) продолжая звучать. Последнее, что слышал Нео, были выкрики Свитч: «Нео! Когда оторвешься (от них) по полной, набирай полные легкие воздуха! Слив засчитан…». (Нео вообще йобнулся на этих копьютерах: он слышал, он был уверен что слышит, будто его голос улетел и ему навстречу вернулся как эхо ответ какого-то устройства не то модема, не-то факса, не то факса-модема).
В следующий момент Нео поймал себя на том, что он летит на огромной скорости в фановом тоннеле. Ни рук, ни ног он не ощущал, а ощущал только сильный пронизывающий холод и не менее сильный и резкий запах (розового клюквенного киселя вперемежку с дерьмом). Ни пошевелить чем-нибудь, ни затормозить, ни тем более повернуть назад Нео был не в силах и не в состоянии. Тоннель был длинным и темным, без единого просвета на всем его протяжении; и не было видно этому тоннелю конца, и в том невидимом конце тоннеля также не был виден и «свет в конце тоннеля». Полет занял целую бесконечность. Потом был крутой вираж, сразу за которым начиналась новая бесконечность. Во время первой бесконечности Нео летел в фановой трубе, гонимый потоком киселя и обдумывал слова Морфиуса о том, что назад пути не будет. Как же он был прав, сцукин сын! Нео чувствовал, что его догоняют злые вареные сухофрукты, хотелось поскорее от них оторваться. Потом вираж сбил Нео с этой мысли, началась вторая бесконечность, в ходе которой пришлось лететь уже в свободном падении, без фановой трубы. И ему припомнился кошмар на крыльях ночи: перед тем, как попасть в эту трубу Нео увидел огромного электрического паука, которого боялся в детстве. Паук возник взамен Морфиуса, и всей его честной компании, как будто компанию выключили, и включили паука. Или, как будто переключили канал телевизора.
Когда-то в детстве, Нео боялся засыпать, чтобы не встречаться с этим монстром; но когда Нео подрос, то понял, что никаких электрических пауков не бывает, и перестал их бояться. До тех пор, пока не приснился детский психиатр в обличии агента Смита, который засовывал уменьшенную модель паука-монстра () в пупок.
(Позже, когда Томас научится разбираться в науке и технике, он познает, что это была хай-теховская модель жучка марки spider-crock, которые активно использовали супер агенты древности в Матрице).