Еремка. рассказ. фэнтези

Андрей Абин
       Еремка.
       
       Посетителей в трактире было еще не много, так что трактирщик мог спокойно послушать полупьяные байки подвыпившего мужичка средних лет, не забывая при этом периодически наполнять его кружку пивом.

 – Да ты хоть знаешь, кто я? – Вопрошал мужичок у трактирщика тем тоном, которым у ребенка спрашивают его имя. Естественно, трактирщик лишь мотал головой в ответ, вопросительно вскидывая тонкую бровь.

- Я самого Пересвета Ивановича – рассказчик с важным видом поднял палец вверх – о-ру-же-но-сец! – по слогам произнес он.
- Ты же говорил – конюх! – Усмехнулся трактирщик.
- А я и конюх, и оруженосец, и советчик! Ты ведь знаешь Пересвета Ивановича?
- Нет, не знаю.
- Как?! Дожились… - Оруженосец-конюх-советник сокрушенно покачал головой.
– Своих же спасителей не знают! Кстати, - он протянул трактирщику руку, - Еремей.
- Иван. – Ответил тот на рукопожатие. – А от чего спасали-то?
Еремей хотел было возмутиться, но заглянув ненароком в свою кружку, сменил гнев на милость.
- А ты мне еще пивка налей, я и поведаю тогда.
- Ох, и хитер! Байки байками, а платить все равно придется!
- А я что против? – Ерема выложил на стойку серебряную монету. – Наливай!
Когда кружка вновь наполнилась, он сделал большой глоток.
- Так от чего спасали-то? – спросил Иван.
- Как от чего? Известно – от зомбиев и волколаков богомерзких. Ты про Змеевку слыхал? Ну, про ту, что спалили начисто в прошлом годе?
- А кто ж не слыхал? Только говорили, что там пожар случился. Конюх пьяный уснул и от его трубки сено-то и занялось.
- И ты поверил? – Презрительно скривил губы Еремей. – Дурень! Даром, что трактирщик.
Он снова хлебнул пива.
– Я тебе всю правду скажу! В тамошних лесах давно неспокойно было: то за дровами кто пойдет да не вернется, то грибы собирать. А тут пожаловал в Змеевку сам Пересвет Иваныч, сотником он тогда был у князя, за весенним оброком. Не сам, конечно, с дружиной. А как лесом ехали, то напали на них волколаки. Ну, дружинники их конечно в капусту-то изрубили. Старосте змеевскому Пересвет Иванович по первое число всыпал за то, что он князю вовремя гонца не послал. А на другой день снова лесом поехали. Тут и началось! Впереди мертвяки живые с рогатинами поперли, а сзади волколаков видимо - невидимо! Сеча была лютая, да только не сдюжили дружиннички, сгинули все. А Пересвета раненного колдун один спас и выходил. И потом они с колдуном этим всю нечисть в округе под корень извели! Так что, если бы не мы, то эти твари и до вас бы добрались!
 Еремей допил пиво и потребовал еще.
- Ты сам такую байку придумал или надоумил кто?
- Ничего я не придумал! – обиделся Ерема. – Был бы тут Пересвет Иванович, он бы подтвердил!
- А где же он?
- А… - Ерема досадливо махнул рукой. – Пропал мой Иваныч… - Он надолго приник к кружке и не заметил, как рядом на табурет взгромоздился высокий старик в заношенном плаще с объемистой сумкой через плечо. От старика распространялся аромат трав и цветов. Вкусив хмельного напитка, он соловыми глазами уставился на старика и расплылся в улыбке.
- Дед Костя! Здорово! – Он попытался обнять старика, но тот отстранился.
- Здравствуй, здравствуй, Еремка. Как желудок, не болит?
- Ни капельки!
- Вот и чудно! – Константин заказал себе вареники с картошкой и пиво. – А хозяин твой, Пересвет, тоже тут?
- Нет. – Еремка снова помрачнел. – Пропал наш Пересвет. – голос его дрогнул, и он поспешил смочить горло.
- То есть как? – обеспокоился дед Костя.
- Совсем! - Еремей поставил пустую кружку и всхлипнул. - С кем же я теперь в походы ходить стану? – Запричитал он, – чей же я теперь меч чистить буду? А ты знаешь, какой у него меч был? – Глянул он на Ивана, сразу забыв о своем горе. – Тем мечем быка можно надвое развалить аки тыкву!
- Так что с Пересветом? – Снова спросил дед.
- Да погоди, - отмахнулся оруженосец, подсовывая, пустую кружку трактирщику. – Дай человеку про меч рассказать. Остановились мы как-то на ночь в одном хуторе. Гости там редко бывали, так что окружили нас теплом и заботой. Девки там – кровь с молоком! – Ерема хитро подмигнул трактирщику.
- А парни ихние ревновать стали. И давай тогда перед нами да перед девками силой хвастать. И все на Пересвета поглядывают. Мол, видали мы таких! Мало ли кто броню на себя напялит да мечом подпоясается. Сначала ножи в цель кидали, потом топорами побаловались. А как чуток добавили, – Еремей сделал несколько глотков из своей кружки, - так на кулачках потеха пошла. Конечно, мы их всех сдюжили. Ну, в смысле, Иваныч… - поправился он, заметив недоверчивую улыбку Ивана. – Я то больше медок попивал… В общем как дошло до этих мужланов, что они нам не ровня, так брататься полезли. А самый задиристый из них бельма до краев залил, а с ними и ум видать за одно. Так вот говорит, что мол все забавы эти – пустое, мол храбрость да удаль молодецкая в настоящем деле проверяется. Потом полез за пазуху и тряпицу какую-ту вынул. Развернул ее и две костяшки показывает, на клыки похожие. Вроде как медвежьи, только в половину больше будут. Это, говорит клыки волколачьи. Один, мол, дед мой добыл, когда на охоте голыми руками энтую нехристь порешил, а другой, говорит я сам третьего дня из пасти проклятой вынул, а самого волколака убитого в лесу так и спалил. Я было смеяться стал, да только народ ихний его слова подтвердил. Правда, только про дедов трофей. Бабы тут креститься да причитать со страху стали, а мужики на своего накинулись: что же ты, сукин сын, сразу не сказал, что в лесу снова нехристь завелась? Надобно ее срочно логово поганое отыскать, да в топоры их! Прошка (так того героя звали) им и говори: вот завтра и пойдем. Там и выясним: кто у нас герой, а кто пугало ряженое.

Еремей снова приложился к кружке и продолжил свой рассказ, при этом язык у него уже порядком заплетался. А поближе к рассказчику уже начали подсаживать новые слушатели и этот факт придавал Еремке вдохновения. Вещал он, теперь повернувшись к трактирщику боком, что бы видеть других посетителей, и так громко, что даже те, кто сидел в самых дальних закутках зала, стали невольными слушателями.

- В общем, повел нас этот истребитель нехрести утром в лес ан подвиги ратные. С десяток мужиков с нами увязалось. И главное, бошки-то у всех с похмелья трещат страсть! Вот и взяли с собой бочонка два браги, для опохмелки. Вот, значит, пока мы самого места добрались, то половина помощников с одним бочонком где-то отстала, а другая половина решила для храбрости по стаканчику пропустить. Перестарались малость, но на ногах еще стоят. Прошли по лесу еще самую малость и видим: домик ладный на полянке стоит, сараи около него всякие, даже куры гребутся. А чуть в сторонке столб в землю врыт и возле него что-то косматое копошится. Я присмотрелся – медведь на цепи. Не из мелких, правда. А Прошка ихний, тоже для храбрости изрядно принявший, как заорет: «вот она, нечисть! В топоры ее, стерву!». И первый на мишку ринулся. Ну и смерть-команда эта, пьяная за ним. Даром, что топоры то ли потеряли, то ли дома забыли, зверюгу невинную так запинали… - тут Еремей смахнул рукавом набежавшую слезу и продолжал: – ну медведь, конечно, тоже их малость потрепал. Двоих заломать успел, а остальным отметин понаставил. Да только что им! Они потом еще первача литру, предусмотрительно прихваченную, за победу распили и шкуру сдирать стали. Мы с Иванычем в сторонке стоим, посмеиваемся. Но самое интересное только начиналось. Не успели эти ироды шкуру до конца содрать, как вернулся лесник – хозяин избушки. Да не один, а с тремя сыновьями. Сам от медведя не больно отличается. Здоровый как дуб, да и детишки ему под стать. Ну, он к нам сперва подошел: «здравствуйте гости дорогие! С чем пожаловали?» а мы ему на этих дурней показываем. Вот, мол, охотнички на волколаков перед нами удалью хвастают! Лесник-то как непотребство то увидел, так и… - Еремка пригубил пустую кружку и, ничего не заметив этого, вытер рукавом губы. – Одним словом лучше бы их медведь задрал. Зверюгу-то он специально для княжеского зверинца отловил. Побуйствовал-погоревал, а потом нам с Иванычем говорит: « есть тут недалече, за лесом, пещерка одна. Ежели вас, господа хорошие на подвиги тянет, то могу сводить». А что за пещерка не говорит. « Веселое, мол, место!». Пересвет согласился. Какая никакая, а все забава! Привел лесник нас на место, а там холм стоит. С оного боку в нем дыра. Большая, можно не нагибаясь пройти. « Мне мой прадед сказывал, - говорит нам лесник, - что где-то там, в глубине, несметные богатства схоронены. Да только нечисть их охраняет. И скелеты там есть, и мертвяки ходячие, и еще кое-кто встречается. Наружу не лезут, там сидят. А вот из тех, кто за скарбом туда ходил, обратно мало кто вылез. И все с пустыми карманами». Лесник тот тоже по молодости сунулся было, да еле ноги унес. Шрамы на нем как от когтей остались. Пересвет опасения высказал, что шутит над нами, лесник. Тот, однако, заверил, что с государевыми людьми шутки шутить еще ума не лишился.

 Еремка прервал свой рассказ что бы «до ветру» сбегать. А когда вернулся, то испросил себе еще пива и продолжил.

- Полезли мы, значит. Я с факелами да самострелом, а Пересвет Иванович как ему и должно было идти – с мечом и щитом. Сперва коридор миновали – ничего. Только корешки из стен торчат. А как по стенам кладка каменная пошла, то и кольца с факелами попадаться стали. В конце коридора дверь оказалась, как лесник говорил. Не удержался перед ней, хлебнул из фляжки для храбрости. За дверкой той мы далеко уйти не смогли. Повстречались нам два скелета оживших. В темноте светятся, а зубами-то защелкали! Я сдуру в одного болтом из самострела пульнул, да только бестолку. Пролетел болт сквозь костяки эти и в темноте сгинул. И скелеты как перли на нас, так и прут. И ведь не с пустыми руками. Один с копьем, а другой и вовсе со щитом и секирой! Хорошо еще, сто они не больно шустрые оказались. Иваныч их искрошить успел, пока я самострел перезаряжал. Перевели мы дух и дальше пошли. Медленно так, каждой тени остерегаясь. Я секиру скелетонову подобрал, а самострел за спину закинул. Но далеко мы не утопали. Я на пружину тайную наступил и из стенки стрела мне почти в самое сердце попала. Пришлось Пересвету меня назад на руках тащить. Так и вышли оттуда без скарба, едва не поседевшими.

 Еремей окончил свой рассказ и допил пива, что бы горло смочить.
Дед Костя поманил Ивана пальцем и на ухо ему сказал:

- Доставал я ту стрелу из его «сердца»! Она ему обе «булки» насквозь прошила!
- А меч то тут причем? – спросил Иван вытирая от смеха слезы.
- Какой меч? А… меч. Меч нам лесник подарил. Ведь когда выбирались из той пещеры, Пересвет еще одну тварь зарубил. Она и на жабу и на собаку походила. Зарубить – то зарубил, а меч в этой твари увяз намертво. Пришлось бросить. Вот и подарил лесник меч тот на память.
- С таким героем и выпить не грех! – Раздался пьяный возглас и в руки Еремы кто-то сунул полный до краев стакан. Константин не успел ничего ни сказать, ни сделать, а оруженосец Пересвета уже выпил залпом стакан такого крепчайшего первача, про который говорят: «Аж сорочка заворачивается!». И утирая вступившие слезы, всхлипнул:
- А теперь все, пропал наш Пересвет Иванович! – и слезы потекли уже ручьем. Ерема вконец окосел и стал икать, причитая во весь голос о пропавшем ни за что герое всех времен и народов. Сколько ни пытался Константин узнать, что случилось с Пересветом, ничего вразумительного он не услышал.
- Ну ладно! – Рассердился старик. – Я тебе сейчас покажу! –

 С этими словами он полез в свою сумку и вытащил от туда несколько корешков. Истолок в небольшой медной ступке и, спросив у трактирщика кипятку, заварил в кружке резко пахнущий чай. Когда напиток остыл, Константин ухватил Ерему за нос и влил в открывшийся рот отвар. Потом за шиворот выволок упившегося оруженосца на улицу и вернулся за стойку.

- Пусть проветрится малость! Потом поговорим.
 
В это время дверь открылась и в трактир, гремя сбруей, вошел высокий широкоплечий парень лет тридцати на вид. А звали его Пересвет. Увидав Константина, он радостно направился к своему давнему другу.

- А что, твой Еремка нес тут, что ты пропал совсем? – спросил Константин, когда друзья наобнимались вдоволь.
- Куда пропал?
- А я по чем знаю? Пропал, говорит, и все тут. Вроде как похоронил тебя.
- Типун тебе на язык! Никуда я не пропал. Я в город на базар ходил, подарки выбирал. Свататься я еду! А этого ирода тут оставил, что бы за лошадьми присмотрел.
- Так ты жениться надумал?
- Надумал, а тебя хотел попросить за отца мне побыть. Моих-то нет давно…
- Вот радость – то! – Константин расцеловал Пересвета.
Тут вернулся Ерема. Трезвый, как стеклышко, только очень бледный.
- Хорошо, что винегрета не ел. – Пробурчал он, усаживаясь на свое место. – В носу не застрял.
- Ты что тут наплел, стервец? – подступил к нему Пересвет. – Куда это я пропал? Ты зачем зря людей тревожишь?!
- Почему зря? Я и говорю: жениться надумал, – значит, все, пропал, богатырь. Сначала женится, потом детишек настрогает, а потом и вовсе жиром заплывет!
- Я вот тебе заплыву! – Пересвет медленно вытащил из-за пояса нагайку. – А ну, марш, стервец на конюшню! Лошади поди не кормлены!
- Вот так всю жизнь. Служишь, служишь, и ни те «спасибо», ни те «мерси»…

 Так, бормоча себе под нос, и поплелся Ерема, оруженосец – конюх – советчик, на конюшню. Там встретил он сторожа и они излили друг другу души, щедро разбавив их перцовкой. А когда опустела литрушка, они долго размышляли над несправедливостью злодейки-судьбы. И тяжелой доле Оруженосцев-конюхов-советников.