ДН
Не верь мне, мой мышонок,
С неба не снять Луну...
(из популярной некогда песни)
…С тех пор, как он осознал свое предназначение, минуло уже несколько месяцев. Он криво усмехнулся, вспоминая мучительное время непонимания происходящего, тщетные поиски ответов на тысячи, порой попросту диких, вопросов. Но теперь, хвала богам, все встало на свои места...
- О, господи! – Она потерлась щекой о его голое плечо и убрала непослушную прядку волос с лица. – Это было великолепно!
Самодовольная улыбка слегка растянула его губы, и он, открыв дверцу, коротким рывком выбросил свое сильное и гибкое тело из машины. Неуловимым движением ноги подбросил довольно толстую ветку и с коротким выдохом рассек ее надвое ребром ладони. Прыжок вверх, разворот в воздухе, серия быстрых ударов по воображаемому противнику и длинный шипящий выдох...
Заглянув в машину, он столкнулся с неприкрытым восхищением в глазах своей спутницы и, откровенно рассматривая ее ладное тело, сказал:
- Вообще-то, я – не “Господи”. Просто Его близкий родственник. А остальное… - Он повел головой из стороны в сторону. – Бывает и получше.
- Послушай, Володя. А как тебе удается... – начала, было, она, но он резко прервал ее:
- Зови меня – Наг! – И добавил уже мягче: - Я же просил тебя.
- А что означает это имя – “Наг”? – Она улыбнулась. – Это оттого, что ты любишь ходить голым?
- Это имя одного очень древнего Бога. – После небольшой паузы он добавил: – И целой расы Богов.
Девушка была достаточно умна для того, чтобы не рассмеяться в лицо этому симпатичному, но несколько странноватому парню. В конце концов, по ее мнению, мания величия была не самым большим пороком среди людей. Она встречала и похуже.
Тот, кто попросил называть себя Нагом, достал из-под сидения коробку с молоком, вскрыл ее и, отпив немного, поморщился:
- Уже остыло, а я люблю теплое.
Девушка потянулась к своей одежде, но он остановил ее:
- Подожди! Это еще не все.
Он аккуратно поставил коробку с молоком на крышу автомобиля и, покопавшись в “бардачке”, извлек на свет Божий блестящий цилиндрический предмет, отдаленно напоминающий пистолет. Взвесил его на открытой ладони и подмигнул девушке.
- Что это такое? – с любопытством спросила она.
- Пневмошприц, – пояснил он и перехватил предмет поудобнее.
- А ты что – колешься? – в ее голосе явно проявились настороженность и брезгливость.
- С чего ты взяла? Это для тебя.
- Но я не собираюсь...
- Не боись! И будь умницей. – Он усмехнулся. – Это не наркотик.
Она попыталась увернуться, но он крепко ухватил ее за лодыжку и ловко прижал торец пневмошприца к бедру. Она почувствовала короткую боль укола и потеряла сознание...
...Еще не открыв глаза, она определила, что лежит на спине и что-то мешает ей двигаться. Попытавшись коснуться рукой лица и не добившись результата, она с трудом разлепила веки. Над ней лениво шевелилась листва деревьев, высоко в небе наливались багровым предзакатным цветом легкие перистые облачка, а еще выше, где-то в невообразимой дали, глупо улыбалась Луна.
Девушка повернула голову и увидела свою руку, надежно привязанную к дереву толстой веревкой. Впрочем, судя по ощущениям, с остальными конечностями дело обстояло точно также. Ее только удивило то, что она не испытывает особых неудобств. А ведь лежала обнаженной спиной на голой земле. А там, наверное, камешки, веточки разные...
...Резкий шипяще-свистящий звук заставил ее вздрогнуть и повернуть голову. По другую сторону полянки, на краю которой она была привязана, приткнулась машина, а рядом и её хозяин. Он стоял абсолютно голый в какой-то странной позе, слегка согнувшись, и при выдохе издавал этот удивительно знакомый звук.
“Опять это дурацкое каратэ! – подумала она и мысленно передразнила его: - ”Зови меня Наг!” Козел недоеный!”
Однако вслух она произнесла совсем другое:
- Послушай, можно было обойтись и без...
Он повернулся, заглянул ей в глаза, и остаток фразы застрял у нее в горле. Лицо его исказилось мимолетной гримасой досады, и он отошел к машине. Вернувшись, быстро и аккуратно заклеил ей рот скотчем, ласково погладил по щеке и почти нежно, своим свистящим шепотом произнес:
- Потерпи немного...
И вернулся к своему занятию.
Подергавшись в веревках, она убедилась, что растянута на совесть, вспомнила, что собиралась сегодня вернуться домой пораньше, и пожалела, что связалась с этим идиотом каратистом.
Наг, не прерывая своих дыхательных упражнений, сопровождаемых ритмичным шипением, начал какой-то замысловатый танец, состоящий из скользящих и одновременно резких телодвижений.
Она вдруг отчетливо услышала рокот барабанов, и ей захотелось стать маленькой, невидимой, спрятаться где-то в тени и вообще оказаться в другом месте. А так как в ее положении спрятаться было невозможно, то она поступила подобно любой нормальной девушке в безвыходном положении – зажмурилась. Но это не помогло ей укрыться от ритмичного кошмара барабанов. К тому же она теперь не видела происходящего на поляне. Поэтому, чуть приоткрыв и скосив в сторону глаза, она принялась с ужасом наблюдать за Нагом.
Наг танцевал. Постепенно она начала улавливать в его танце странный ломаный рисунок, а внутри, параллельно страху, нарастало какое-то неясное беспокойство. Хотелось танцевать, кружиться вместе с Нагом в этом чудном танце. Желание, подобно огромной волне, захлестнуло и заставило рваться туда, в этот танец. Скотч стягивал лицо, не давал кричать о том, что она мечтает присоединиться к нему, Нагу, слиться с ним в его чудесном танце… И она, мыча нечто нечленораздельное, дергалась в своих путах.
Наступившие сумерки только подчеркивали нечеловеческую красоту Нага. Его тело блестело от пота, но дыхание оставалось ровным и мощным и все так же сопровождалось вибрирующим свистящим шипением. Наг скользил над землей, плыл в полумгле, и движения его свивались в какую-то дивную блестящую ленту, и лента эта змеилась и переливалась по всей поляне.
Два взаимоисключающих желания бились в ней подобно волнам прибоя: спрятаться, как маленькая мышка, в норку - и присоединиться к танцующему Нагу. Согласно с ритмом своих желаний она то замирала, стараясь исчезнуть, то начинала судорожно рваться, в тщетных попытках освободиться от пут и принять участие в его колдовском танце. А набирающая силу Луна в небе то становилась огромной, своим диском почти накрывая всю поляну, то маленькой и непостижимой, но такой яркой, что не оставляла надежды найти тень и спрятаться.
Наг на мгновение застыл посреди поляны, резко свистнул. Кусты и заросли травы вокруг ответили ему длинным шипением, и на поляну начали выползать змеи. Они извивались, сворачивались в кольца, неотвратимо приближались к Нагу, окружая его живым ковром. Их становилось больше, больше... В какой-то момент она поняла – еще мгновение, и она навсегда потеряет своего Нага.
Девушка рванулась так, что лопнули веревки, державшие руки. Извернувшись, расшвыривая скользких, шипящих змей, она поползла к Нагу. Путы на ногах остановили девушку, но она, срывая о землю ногти, тянулась и тянулась к Нагу.
Но Наг, ее Наг, уже спешил к ней! Он склонился, быстро перевернул ее на спину и рванул скотч с губ. Жуткий, призывный и страстный крик зародился где-то в глубине её тела и вырвался наружу:
- На-а-аг!!!
Прерывая крик, он впился в её губы. Он не обманул! Она испытала неизъяснимое, потрясающее блаженство, когда десятки пар острых и длинных, истекающих ядом зубов, вонзились в тело…
...Он, не торопясь, шел по улице Богдана Хмельницкого в поисках определенного кафе-бара. Благо, что теперь их развелось, как поганок после дождя. В двух первых он не нашел необходимый материал, тем более что народу в это время дня здесь было мало. Куда меньше, чем, например, в “Лебеде” в центре. Не в “Белом Лебеде”, конечно. В обоих этих заведениях народа хватало, по разным причинам, но его не устраивал контингент. Не говоря уже о трудностях с парковкой машины.
Его привлекло название – “У Моржа”. И он, понадеявшись, что там, по крайней мере, нет снега, спустился вниз.
Вот она! Слева от входа за столиком, типичная “серая мышка”, одна, никого не ждёт, сидит с равнодушным видом и тянет через трубочку какую-то бурду из стакана. Проходя мимо к стойке бара, он чуткими ноздрями уловил ее запах, и пришла уверенность - это то, то самое, что ему нужно.
Его заказ: «Стакан теплого молока», – молоденькую барменшу не удивил – мало ли идиотов болтается по Астрахани в такую жару? Вон, в уголке, двое ментов вообще водку хлещут!
Он подошел к столику, поставил на него стакан с молоком и, чуть наклонившись вперед, дождался, пока избранница подняла на него глаза.
“ Да! – подумал он, зацепив ее взгляд и уже не упуская его. – Типичное – то!”
Наг склонился еще ближе к ней и, улыбнувшись, чуть шипящим полушепотом проговорил:
- Привет, мышонок! Скучаешь?..