Я проснулся от странного журчания — примерно такое издает струя мочи, падающая в унитаз, где лежит кучка несмытого какой-то несознательной свиньей дерьма.
Не спеша открывать глаза, я попытался припомнить обстоятельства, при которых засыпал, вероятно, вчера... и не смог. От удивления я широко распахнул один глаз и тут же поспешно закрыл его, ибо мозг оказался не в силах переварить информацию, поступившую к нему по зрительному нерву. Если попытаться облечь в слова то, что я увидел, придется пожертвовать смыслом, так как увиденное было в той же степени невыразимо, что и истинное Дао — а может быть, именно им и являлось.
Вокруг не было НИЧЕГО. Пустое слово это действительно не в силах выразить... Да что я пускаюсь в оправдания беспомощности вербальных средств передачи информации, будто я сам выдумал эти средства? Скажу просто: это была неописуемая пустота, по той причине, что в ней нечего было описывать. Для проверки я, тщательно сконцентрировавшись, открыл второй глаз, а затем и оба сразу. Ничего не изменилось. Впрочем, проверка моя дала один неутешительный результат: выяснилось, что у меня нет тела.
До этого я, обескураженный предыдущими открытиями, не задумывался о его наличии — оно подразумевалось, так как я не мог представить себя, отделенным от этого организованного комка плоти; теперь же, этот комок утеряв, я впал в панику, пытаясь вспомнить его во всех подробностях, начиная от конституции и кончая расположением на нем шрамов, родинок и морщин. Но и это мне не удалось!
Полностью раздавленный неизбежностью провести остаток жизни, грозящийся оказаться вечным за отсутствием во мне чего-либо, подверженного старению и умиранию, в таком нефункциональном виде, я попытался думать о чем-нибудь другом. К сожалению, выбор тем для мозгового обсасывания был невелик: я начисто забыл все, что было со мной до этого "утра" в бесконечной пустоте, а посему не имел возможности предаться воспоминаниям — а ведь именно этим и занимается всякий человек, вынужденный коротать время в выжидательном бездействии. Таким образом, единственным объектом для всестороннего обдумывания оставался тот неприятный звук, от которого я и пробудился...
При попытке понять происхождение этого звука, перед моим мысленным взором почему-то появился золотой фонтан... нет, фонтанчик, около метра высотой, выполненный в аляповато-роскошном восточном стиле: две полуобнаженные девы, вытянув вверх тонкие гибкие руки, держат, наклонив, над головами большой кувшин, из которого под углом 45 градусов вырывается струйка воды и под воздействием гравитации упруго падает в песчаное дно окружающего композицию круглого бассейна полутора метров в диаметре, окаймленного невысоким бортиком из природного камня.
Я представил себе эту картину так ясно, что сам поверил в ее реальность, и снова открыл глаза. Удивительно, но моя фантазия обрела материальность: фонтан преспокойно существовал рядом в этом великом Нигде!
И тогда, воодушевленный удачей, я отпустил на волю свое воображение: для начала придумал пол — мраморный, серый с голубыми прожилками; ограничил его стенами с висящими на них гобеленами и коврами; у стен поставил разнообразную мебель; накрыл это все прекрасным высоким потолком с картой звездного неба... Затем окружил созданную мной комнату сотней других и придал своей фантазии очертания великолепного дворца в семь этажей, выстроенного из белого камня, бросающего вызов небу голубыми куполами башен; дворец я окружил каменным забором с железным частоколом по верхнему краю; за забором щедрой рукой раскидал поля, леса, реки и озера, населив их зверьем и рыбой... Наконец я тщательно продумал собственное тело: мускулистое, чуть выше среднего роста, с голубыми глазами и длинными льняными волосами — я стал олицетворением мужской красоты, таким, каким и подобает быть могущественному правителю огромной страны.
Я встал со своего ложа, и тотчас в комнату вбежала рабыня-наложница, прекрасная, как первый луч солнца; и в течение нескольких часов я испытывал новое свое тело.
Затем, удовлетворенный, я встал и потребовал еды и пива.
После завтрака я оделся в мантию, расшитую золотом, небесно-голубой тюрбан и бархатные туфли — меня ждали в тронной комнате гонцы с новостями.
До обеда я выслушивал сообщения о том, как все прекрасно в моей стране: какие богатые ожидаются урожаи, как довольны люди моим правлением, как цари соседних стран выражают свое почтение и просят принять богатые подарки... Выслушав всех, я устроил обед для всех гонцов, для лордов и графов, который перелился в ужин и закончился глубокой ночью, когда я уснул в своей комнате, обнимая теплое уставшее тело рабыни...
По этому сценарию прошли и второй, и третий дни моей новой жизни; когда же пролетел месяц, я заскучал.
Внезапная меланхолия охватила меня; я апатично позволял развлекаться своим гостям, но сам больше не принимал участия в их развлечениях. «Что же тому причиной?» — думал я и не мог найти ответа. Ведь все хорошее, что я только смог вообразить, нашло себя в этой личной моей Вселенной, ни единой ложкой дегтя я не омрачил свой мир — однако, видимо, моя порочная человеческая сущность все чаще подбрасывала мне случайные якобы мысли о крови, насилии и войнах.
Но пойти войной на соседние королевства я не мог, так как не было никакого повода для того — их монархи тесно сотрудничали со мной во имя взаимной выгоды... Но я уже жаждал крови.
И после мучительных раздумий и обильных возлияний я сел, закрыл глаза и придумал... революцию.
Почти тут же я услышал крики и звон оружия с первого этажа моего дворца: несомненно, искали меня и судя по выкрикам, для того, чтобы убить и провозгласить республику.
Моя кровь вскипела, я ощутил странную радость, но, не желая погибать, не стал встречаться с бунтовщиками лицом к лицу, а ускользнул из дворца тайным ходом, ведущим к берегу реки, которой я даже не придумал названия.
Выбравшись из пещеры, я обнаружил, что прибрежный лес прочесывается революционерами, и поспешил обратно. Сидя в пещере, я услышал голоса — кто-то обнаружил мой тайный ход и теперь приближался ко мне из глубины пещеры. Метнувшись к выходу, я остолбенел: выход мне перегородила огромная пантера весьма зловещего вида. Она утробно зарычала, когда я попытался обогнуть ее по стенке, и тогда я заметил, что она испражняется.
Внезапно эта здоровенная кошка бросилась на меня и ударила по голове лапой с выпущенными когтями. Не успев уклониться, я ударился головой о стену и упал.
Пантера вновь собралась прыгнуть на меня, но ее испугали приближающиеся люди — я уже видел отблески факелов на стенах, но ничего не мог сделать: половина моего лица лишилась кожи, содранной когтями пантеры, и от удара о стену был, видимо, поврежден мозг — я чувствовал, что умираю.
Пантера шмыгнула из пещеры вон, и ко мне подошли преследовавшие люди.
— Гляди-ка, это он, наш султан! — объявил один из них. — Что будем делать?
— Не знаю, — ответил другой, спустил штаны и принялся мочиться прямо в экскременты, оставленные пантерой. Затем тьма поглотила меня, и исчезли все звуки, кроме неторопливого мерзкого журчания…
КОНЕЦ.